Клуб "Преступление и наказание"

Но ведь после того как ей удалось получить настоящее шерстяное платье её вроде как уже никто не травил. Что давало ей право поступать так как она поступала?

_________________
- Слушай, Стекляшкин, ты понимаешь, какая история вышла: от солнца оторвался кусок и ударил меня по голове. 

Добавлю про превосходство над обществом.

Вот эти все побрякушки - золотые цепи, перстни, кресты золотые.
У меня это всё было. Но на мне это не держиться. Я это теряю, скажем так.

У меня даже была теория:
Просыпаешься на отходняках, не важно от чего, идёшь в ваную комнату
Видишь огромную золотую цепь с огромным золотым крестом. И ты понимаешь, что ты не последний человек в этом мире!
Одним девочкам очень понравилась эта теория!

Кстати о девочках.
Совокупляясь со многими и много - это тоже часть превосхдства над обществом.
Я обливал шампанским в ресторанах девушек. А потом животно трахал их в номерах.
Тогда, как представители отлельные, социума, мною не бюбимые, да и весь социум в целом, вели, да и ведут унылую половую жизнь.

Это тоже часть превосходства над обществом!


За последни два года пару часов настоящих щвейцарских разбил.
Вот, остов одних нашёл - Картье, другие - Бригет. Но не золотые, нет.
Сейчас вот Патк Филип ношу. Пока не потерял и не наразбил.
Но к цацкам этим у меня уважения не было и нету.

Хороший костюм и обувь - это уважаю.
У меня есть.

Золотые запанки у меня ещё есть.
И хороший автомобиль.
Все атрибуты "нормального пацана".

Но моё сердце всё равно не стало каменным.

Но, все эти вещи этому никак не способствовали.

А Вы говорите, шерстяное платье...
Нет. Это не может растопить окаменевшее сердце!

И
P. S.
Я не работаю. У меня всё есть. И доход. Пусть небольшой.
И это тоже элемент превосходства над обществом.

P. P. S.
Так это я всё к тому, что нельзя детей в детстве шпунять.
Детям-то травить не запретишь. Но родителям нельзя вместо спортивных игр со сверсниками, заставлять учебники зубрить!

Я не зубрил. И выучился. И в люди выбился.
Не смотря на гнобёжку!

Нельзя детей гнобить!!!

_________________
- Слушай, Стекляшкин, ты понимаешь, какая история вышла: от солнца оторвался кусок и ударил меня по голове. 

И всё-таки разные люди даже в случае травли веду себя по разному. Вот например как ведёт себя героиня самого известного произведения Чарской



Уроки. Травля. Последнее прости

Дребезжащий звонок разбудил меня.
Мигом вскочила я, забыв, почему и зачем я нахожусь здесь, почему
бегают и смеются эти сердито-сонные девочки в потешных колпачках и ночных
кофточках.
- Пора вставать, Джаваха, - пробегая мимо моей постели, шепнула мне
моя вчерашняя собеседница Чикунина.
Я поспешила натянуть на ноги чулки, накинуть юбочку и побежала
умываться.
В 8 часов к нам поднялась высокая, худая, как жердь, французская дама,
m-lle Арно. Я подошла к ней по совету той же Чикуниной и присела.
- Bonjour, mademoiselle! - сухо произнесла она, - надеюсь, вы скоро
привыкнете к нашим порядкам и станете примерною ученицей.
Потом, зорко оглядывая класс, она спросила:
- Кто дежурная?
Выступила очень худенькая, не по годам серьезная девочка.
- Это наша первая ученица, Додо Муравьева, - пояснила мне Варя
Чикунина, вставшая, по моей просьбе, со мною в пару.
Я с невольным уважением взглянула на худенькую девочку и втайне
позавидовала ее выдержанности.
Между тем, пары двинулись в столовую. Сегодня меня уже не так
оглядывали старшие и младшие классы: событие поступления новенькой за
полусуточной давностью, казалось, потеряло весь свой интерес.
Первый урок был батюшкин. Я узнала это за столом, в то время как с
трудом заставляла себя выпить жидкий, отдающий мочалою чай и съесть
казенную сухую булку. Узнала и то, что Закону Божию все учились прилежно и
что дружно "обожали" батюшку, относившегося равно отечески-справедливо ко
всему классу. Сегодня меня, казалось, оставили в покое, только рыженькая
Запольская сердито-насмешливо бросила в мою сторону:
- Ты можешь не торопиться, Джаваха, ведь тебя, как татарку, не
пропустят на урок Закона Божия. А вашего муллу еще не успели выписать с
Кавказа.
Девочки дружно прыснули, но я, помня наставление Чикуниной, сделала
равнодушное лицо и продолжала пить мутный чай из фаянсовой кружки.
Батюшка оказался таким, каким я его себе мысленно представляла:
небольшого роста, седенький, с невыразимо кротким лицом и ласковыми
глазами, - он производил отрадное впечатление.
Тихо вошел он по звонку в класс, тихо велел дежурной прочесть молитву,
тихо сел за приготовленный ему перед партами столик с чернильницей и
журналом и надел очки. Потом окинул весь класс ласковым взором и остановил
его на мне, одиноко сидевшей на ближней скамейке.
- А я вижу, новенькая у вас?
Я встала.
- Как ваша фамилия, деточка? - обратился он ко мне тем же ласковым
голосом, от звуков которого точно много легче становилось на сердце.
Я хотела по обыкновению сказать мой полный титул, но, вспомнив совет
Чикуниной, просто ответила:
- Нина Джаваха.
- Княжна! - пискнул за мною чей-то насмешливый голосок.
- Как же, слышал, - закивал головою батюшка, - князья Джаваха известны
по всему Кавказу... Как же, как же, в войне с горцами отличались... Князь
Михаил Джаваха драгоценную услугу оказал главнокомандующему и пал в бою...
Не родственник ли он вам, деточка?
- Князь Михаил - мой родной дедушка, - вырвалось с невольным порывом
гордости из моей груди.
Вероятно, глаза мои и щеки разгорелись от прилива необычайного
счастья. Я торжествовала.
"Слышите! - хотелось мне крикнуть всем этим присмиревшим
воспитанницам, - слышите! мои предки - славные герои, мой дед пал в бою за
свободу родины, и вы, злые, ничтожные, маленькие девочки, не имеете права
оскорблять и обижать меня, прирожденную грузинскую княжну!.."
И голова моя гордо поднималась, а на губах уже блуждала надменная
улыбка.
Но вдруг мои глаза встретились с чистым и открытым взглядом отца
Филимона.
"Вправе ли ты гордиться славою твоих предков? - казалось, говорил мне
его кроткий взор, - и какая твоя заслуга в том, что родилась ты в знатной
княжеской семье, а не в хижине бедняка?"
Краска стыда залила мне щеки. И батюшка понял, казалось, меня. Новой
удвоенной лаской загорелся его приветливый взор.
- Пойдите-ка сюда, чужестраночка, - улыбнулся он, - да расскажите-ка,
что знаете о сотворении мира...
Я вышла на середину класса.
Историю сотворения мира я знала отлично. Я часто рассказывала ее
Барбале, не знавшей ни Ветхого, ни Нового Завета. Моя речь, всегда немного
образная, как и все речи на милом Востоке, понравилась батюшке.
Понравилось, должно быть, толковое изложение и моим товаркам, но они,
казалось, не хотели выказывать этого и продолжали поглядывать на меня косо
и недружелюбно.
- Хорошо, чужестраночка, молодец! - похвалил меня батюшка, отпуская на
место.
За мною вышла Додо Муравьева и внятно, и громко прочла канон
Богородице.
- Хорошо, Дуняша, - похвалил и ее батюшка.
Недоброе чувство зависти толкнулось в мое сердце по отношению к
худенькой Додо, заслужившей одинаковую похвалу со мною.
Между тем священник встал, оправил рясу и, подойдя к первой парте,
положил на голову белокурой Крошки свою большую, белую руку.
"Почему он ласкает эту маленькую девочку с ангельским личиком и злым
сердечком? - мелькнуло у меня в мыслях. - Если б он знал, как смеется она
заодно со всеми над бедной чужестраночкой!"
А из груди батюшки уже лилось плавное, складное повествование о том,
как завистливые братья продали в рабство кроткого и прекрасного юношу
Иосифа. И все эти девочки, бледные и розовые, худенькие и толстенькие, злые
и добрые - все с живым, захватывающим вниманием вперили в рассказывающего
батюшку горевшие любопытством глазки.
Отец Филимон ходил между партами, поочередно клал свою большую руку на
голову той или другой воспитанницы и гладил поочередно ту или другую
детскую головку.
Когда очередь дошла до меня и мои черные косы накрыл широкий рукав
лиловой рясы, я еле сдержалась, чтобы не расплакаться навзрыд.
Это была первая ласка в холодных институтских стенах...
Вторым уроком была география.
Маленький, седенький учитель Алексей Иванович был очень строг со своей
"командой", как называл он, шутя, воспитанниц. Он постоянно шутил с ними,
смешил их веселыми прибаутками, именуя при этом учениц "внучками". И в то
же время был взыскателен и требователен к их ответам.
- А ну-ка, пригожая, прокатимся по Амуру.
Вызванная ученица уже понимала, чего хотел от нее Алексей Иванович, и,
бойко водя черной линеечкой по дырявой старой карте, нараспев пересчитывала
притоки этой сибирской реки.
Лености Алексей Иванович не терпел.
- На место пошла, лентяйка, унывающая россиянка, вандалка
непросвещенная, - бранился он самым искренним образом, не стесняясь ни
классных дам, ни самой начальницы.
Увидя меня, он тотчас же произнес:
- А-а! моя команда увеличилась... Ну-ка, позабавь чем знаешь! - кивнул
он в мою сторону.
Рек Сибири, заданных к этому дню, я, конечно, не могла знать, но зато
как ловко отбарабанила я мои родимые кавказские реки, горы с их вершинами,
и города Кахетии, Имеретии, Гурии и Алазании! Я торопилась и захлебывалась,
боясь не успеть высыпать до конца урока весь запас моих познаний. Он не
перерывал меня и только одобрительно взглядывал поверх своих синих круглых
очков.
- Ишь ты! чего только не наговорила, - с довольным смехом сказал он,
когда я кончила. - Ну, внучка! одолжила! Спасибо, матушка!.. Ну, а вы,
здесь сидящие и нимало несмыслящие, слыхали? - обратился он к притихшему
классу. - Ведь забьет вас, как Бог свят, забьет эта прыткая грузиночка.
- Она татарка, Алексей Иванович, - раздался пискливый голосок
Бельской.
- А ты - лентяйка! - оборвал ее учитель. - Татаркой-то быть не стыдно,
так Бог сотворил... а вот лентяйкой-то... великое всему нашему классу
посрамление. А ну-ка, для подтверждения моих слов, позабавь, пригожая!
Но пригожая не позабавила! Урока она не знала по обыкновению, и в
журнальной клеточке против ее фамилии воцарилась жирная двойка.
- И даже с точкой! - шутил неумолимый в таких случаях Алексей Иванович
и с особенным старанием подле двойки поставил точку.
Бельская, идя на свое место, метнула на меня разгоревшимися глазами...
Дребезжащий звук колокольчика возвестил об окончании урока.

Собственно, вопросы-ответы не выйдут ладными, поскольку произведение, мягко скажем, так себе. Не «Анна на шее» Чехова, и, конечно, не «Братья Карамазовы» Достоевского с историей Коли Красоткина и Илюши Снегирева.
На одной страничке «хорошая», берегущая родителей от своих неприятностей девочка превращается как бы в лютую эгоистку.
Насчет порки – детей пороть нельзя. Точка.
Как-то иначе вразумить – это к Достоевскому. А вот в жизни…

Очень отчетливо увиделась реальная альтернатива «эгоизму». Вот осталась бы девочка «хорошей» - ходила бы в обносках, ела кое-как, и стала бы идейной революционеркой, которая в годы красного террора в составе всяческих «троек» расстреливала бы белогвардейскую и дворянскую шушеру сотнями (изредка вспоминая своих обидчиков), и считалась бы сознательным, надежным товарищем Мария.

А я вот думаю возможно Проблема была бы решена если бы Машу отправить не В гимназию а в институт благородных девиц. Там всё у всех было общее еда одежда и даже причёски. Ну вот в дни свидания с родными и там чувствовалось разница

Наденька!
Тетя Таша широко раскинула руки и обняла свою любимицу. Потом,
отстранив ее от себя, долго вглядывалась в тонкое бледное личико.
- Похудела, как будто, Надюша, щечки стали что-то прозрачнее. Да и
глазки невеселые. Что с тобою? Случилось что? - И добрые глаза тети
вглядываются с тревогою в черты девочки.
Надя ежится. Ей неприятны эти слишком бурные, по ее мнению, выражения
родственных чувств на глазах всего приема. Вон, на них смотрит сейчас
генерал Ртищев, с дочерью которого, Наточкой, Надя учится в одном классе. И
сама Наточка глядит сюда и как будто усмехается по поводу нежной
родственной сцены. Вон баронесса Шталь, мать этой насмешницы Даси, тоже
направляет в их сторону свой черепаховый лорнет. Наде кажется, что все
глядят на нее с теткой и удивляются несдержанности и бестактности
последней.
А тетя Таша ничего и никого не замечает, решительно никого, кроме
своей ненаглядной Наденьки, и говорит, говорит без умолку. Она целую неделю
не видела своей любимицы, и теперь ей есть о чем расспросить Надю, есть что
ей порассказать. Дома у них уйма новостей. Сереженька еще один урок достал
за шесть рублей в месяц. Клавдия от какой-то генеральши очень выгодный
заказ получила. А Шуре новые сапоги купили, желтые с помпончиками (цветные
на лето выгоднее: пыли так не принимают, как черные). А у кошки Машки
котятки родились, всех раздали, одного только себе оставили - черненький, с
белым пятнышком на лбу, такой забавный! Вот приедет на летние каникулы
Надя, сама увидит, что за прелесть коташка. Тетя Таша увлекается, как
девочка, рассказывая все это. Но мысли Нади далеки от ее рассказов, так же
далеки, как и серые рассеянные глаза девочки, не видящие ни тети Таши, ни
посетителей и посетительниц институтского приема. И не слышит Надя ни слова
из всего того, что ей рассказывает тетка. Какое ей дело, в сущности, до
уроков Сергея, до желтеньких ботинок Шурки, до кошки Машки с ее котятами.
Все это проза, будни жизни... А она, Надя, рождена для праздника, для
сказки, для роскоши и довольства, для той жизни, о которой написано в
романах, которые она проглатывает с таким увлечением. О, как хороша та
жизнь, про которую пишут в книгах! Жизнь, похожая на волшебную сказку! Все
эти графы, герцогини, принцессы; все эти праздники, обеды, рауты, балы,
охоты, дуэли... Все эти хитросплетенные интриги, неожиданности и
случайности, над которыми так колотится и замирает сердце.
- Ах, кто это такой? Не сам ли герцог Альфред вошел в залу? Он,
конечно, он...
Надя вздрагивает от восторга и неожиданности и долго смотрит на
высокого, тонкого юношу, появившегося на пороге приемной. Потом сразу
падает с неба. Увы! Какой же это герцог? Это только Миша Боярцев, брат ее
одноклассницы, Лили Боярцевой. Да.
А та высокая дама в трауре, может быть, это графиня Ада после смерти
убитого на дуэли жениха-герцога? И опять не то. Опять вместо волшебных грез
скучная проза. Высокая "черная" дама - известная всему институту бывшая
здешняя воспитанница, явившаяся на прием к младшей сестренке.
Настроение Нади совсем падает. Она отвечает невпопад на вопросы тетки.
В голове уже работает иная тревожная мысль: что если тетя Таша "отличилась"
снова сегодня и, чего доброго, опять притащила эти ужасные фунтики
шоколада-лома, какой-то мещанской карамели и грошевых апельсинов, от
которых сводит рот и набивает оскомину... Ведь раскрыть нельзя пакета при
Наточке Ртищевой, Лили Боярцевой, баронессе Шталь, которым родные приносят
на прием самые изысканные лакомства, дорогие фрукты, конфеты, торты и
которые в тайниках своих душ, конечно, смеются над мещанскими гостинцами
Нади. Какой позор! Какая гадость - эта бедность, эти грошевые приношения,
все это ничтожество и мещанство!

Хочется ещё задать такой вопрос: правильно ли поступили родители Маши, отдав ее в гимназию? Или они сделали ошибку?

_________________
Следите за фигурой, где Игрок я;
Лай, плеть, перешибая лицепальмы!
А.Е.М.

Нерадивый, а Вы не могли бы подробнее развернуть свою мысль?

_________________
Следите за фигурой, где Игрок я;
Лай, плеть, перешибая лицепальмы!
А.Е.М.

Спасибо за ответ! Не, я тут вроде ни с кем не перемигиваюсь, просто интересен ход Ваших мыслей.

_________________
- Слушай, Стекляшкин, ты понимаешь, какая история вышла: от солнца оторвался кусок и ударил меня по голове. 

Дёсер, уважаю Вашу непреклонность.
Даже собираюсь конкурс замутить про что-нибудь такое. Не здесь, а на Целлюлозе.
Ещё бы дожить.
Радует, когда люди отчётливо и общепонятно высказали противоположные позиции на интернет-форуме - и не перегрызлись.

_________________
Следите за фигурой, где Игрок я;
Лай, плеть, перешибая лицепальмы!
А.Е.М.