Клуб "Преступление и наказание"

Пас Парис стадо возле оливковой рощи. Вдруг перед ним появились три грации – три богини Афродита, Гера и Афина.
- Возьми, Парис, это яблоко и отдай самой прекрасной из нас.
Взял Парис яблоко и отдал его Афродите.
- О-о-о. Я самая прекрасная. Воскликнула Афродита и исчезла.
Налетели на Париса три богини, разложили на зелёной травке и высекли.
- О боги, за что?
- Сам знаешь за что. И растворились, как их не было.
- О, Афродита, меня высекли.
Явилась Афродита, доедая яблоко.
- Велика беда, я бы тоже тебя высекла, если бы ты отдал яблоко другой.
Отдал бы ты яблоко Афине – стал бы великим воином с деревянными мозгами, и пролил бы много крови невинных людей.
Отдал бы ты яблоко Гере – стал бы ты властелином всего мира и превратился бы ты в жестокого диктатора.
Я же тебе дарю любовь самой красивой женщины в мире, и эта награда превыше всех других.
- Но меня же высекли. Плаксиво воскликнул Парис.
- Повернись спиной ко мне. О, как они постарались. Она провела нежной рукой по ягодицам Париса, и боль прошла. – Иди, ищи свою любовь.
И Парис бросился искать Елену Прекрасную.

-------------------------------------------------------


В 24 года мне хотелось выпороть, какую ни будь девочку, но так как я был парень стеснительный, и предложить девушке или молодой женщине порку, у меня бы язык не повернулся.
Я провожал взглядом проходящих женщин, а особенно девушек, оценивая их попы, но как говорится – видит око, да зуб неймёт.
Во сне я видел попы милашек, которые я стегал ремешком, но всё это были мечты, которые не давали мне спокойно жить благодаря мощному выбросу тестостерона в мой молодой организм.
Но вот в один прекрасный день, а точнее в одно прекрасное утро всё повернулось наоборот. Я проснулся и вспомнил сон – одна юная леди гонялась за мной с ремнём, пытаясь спустить с меня штаны, я споткнулся и упал, она одним движением сдёрнула штаны, замахнулась ремнём, и я проснулся на интересном месте.
Весь день я был под впечатлением сна, на работе я заглядывался на девушек и представлял, как они будут пороть меня, они улыбались мне, если бы они только знали, какие дикие мысли бродили у меня в голове.
Я бросился искать молодую даму, которая согласилась бы выпороть мою задницу. Я перерыл весь интернет, пока не наткнулся на один интересный BDSM форум – в разделе знакомств была масса объявлений.

*Мужчина 60 лет ищет девушку для порки.
*Мужчина средних лет ищет бабу с толстой жопой, чтобы высечь её розгами.
*Не старый молодой человек ищет мадамку не старше 60 лет для совместной порки поп.
И вот от дам.
*Нужен бытовой раб, который убирал бы квартиру, целовал мои туфли и ножки, лизал бы мою писю и попку. За малейшее провинение жестокая порка.
Я не выдержал и написал этой шалаве всё, что о ней думаю. Она ответила мне отборным матом.
*Выпорю недорого всего за 1500 за сеанс.
Этой проститутке я ответил, что сам бы её выпорю бесплатно. Ответа не получил.
*Приезжай, выпорю бесплатно.
Безадресно без фотографии. Приезжай и всё.

И вот, наконец.
*Ищу госпожу, которая бы выпорола меня до крови.
*Ищу женщину не старше 50 лет, которая порола бы меня ремнём.
*Отдамся в руки строгой госпоже. Возраст не имеет значения.
*Хочу, чтобы меня выпорола опытная садистка.
*Хочу быть рабом у госпожи со строгим воспитанием.
Вот дурачьё, надо же так долбануться. Слово «госпожа» мне совсем не нравится.

Я решился засветиться на этом форуме, поместил свою фотографию (а мальчик я был симпатичный). Я написал, что ищу девушку или женщину не старше 35 лет, которая бы выпорола меня по голой попе, попросил отвечать мне только в личном сообщении и присылать фотографии.
Уже через несколько дней поступила масса предложений. Предложения без фотографий я не рассматривал и не отвечал. Вот одно из них.
*Давай встретимся, миленький, ух, я тебя.
На фотографии была изображена дородная бабища в духе кустодиевской купчихи с сияющим в улыбке лицом, как блин на сковороде, а в правой руке у неё был пучок розг. Я посмеялся над бабой, которая ответила мне из Клина, и стал читать дальше.
Все претендентки писали: выпорю, выдеру, высеку. Три дня, неделю, месяц на попу, на задницу, на жопу не сядешь. Мелькали на фотографиях невыразительные лица с натянутыми улыбками.
Но вот я открыл ЛС от некой Зои, со стройной обнажённой фигуркой на фотографии и с миловидным личиком. Она загадочно улыбалась как Монна Лиза и писала.
*Возраст мой, такой, как я выгляжу.
Немного подумав, я решил ей ответить. Договорились встретиться у входа в кафе «Белочка», что на Таганке.
Был конец октября, низкие тучи бежали над Москвой, то открывая солнце, то проливаясь мелким холодным дождём.
Я прибыл к месту свидания за пять минут, время было, и я решил покурить. Тут неожиданно кто-то тронул меня за плечо, я обернулся, передо мной стояла незнакомая дама.
- Вы Юра, не узнали? Я Зоя.
Я внимательно вгляделся в неё и узнал ту даму, что прислала мне фото, но уже с постаревшими чертами лица.
- Простите, я послала вам фотографию десятилетней давности.
Эта была первая капля горечи.
- Но, что мы здесь мокнем, пойдёмте в кафе.
Я взял её под руку, и мы вошли в кафе и сели за свободный столик возле окна. Мы молча смотрели друг на друга, не зная с чего начать. Для себя я точно решил не встречаться с этой дамой.
- Вы такой милый обаятельный молодой человек.
Она смотрела мне в глаза, стараясь уловить мои мысли.
- Я не понравилась вам?
- Ну почему же.
- Я вижу по вашим глазам. Напрасно я послала вам давнюю фотографию.
Воцарилась тишина.
- Ну, я пойду. Считаю нашу встречу неудачной.
Она встала.
- Подождите, я не говорил вам, что вы мне не понравились.
- Вы что ни будь заказывать, будете.
Неожиданно появился официант.
- Два капучино и два пирожных бизе.
Мы пили кофе и опять молчали.
- Расскажите, что ни будь о себе. Так мы лучше познакомимся.
- Что я могу рассказать. Разведённая женщина вот уже пять лет, живу одна, что я ещё могу добавить. А вы? Вы не женаты? Какие женщины вам нравятся.
- Ну, я бы, наверное, сказал, что мне нравятся властные женщины.
- Я это поняла из вашего объявления. А мне нравится властный мужчина, который выпорол бы меня.
- За что?
- Есть за что.
Она взглянула на меня с надеждой. Я понял её, и сердце вдруг лихорадочно забилось, в лицо хлынул жар – это первое моё желание, о котором я грезил во сне.
Изменившимся голосом, заикаясь, я произнёс.
- Я приглашаю вас, Зоя, к себе в гости. Вы не против?
- С удовольствием, а далеко ли вы живёте?
- Не боле четырёх остановок на автобусе.
(Продолжение будет, как только его закончу).

Вот видите - первая ошибка. А что будет дальше?

Если они секли последовательно, то не принципиально, две или три. А если вместе, то просьба уточнить эту важную тематическую деталь. Очень интересно, как же они стояли, одна справа, одна слева, а третья где?

_________________
Фельдфебеля в Вольтеры дам. (с)
https://vk.com/id595229493

Об этом история умалчивает, но столь ль существенно как. Главное высекли.

Правда.

Не видела, чтобы они ломались.

_________________
Фельдфебеля в Вольтеры дам. (с)
https://vk.com/id595229493

Я снимал «угол» у одной прелестной старушки «божьего одуванчика», в одном из старых домов бог знает, какой постройки. Это мрачное строение располагалось в Сыромятниках. Моя плата за аренду пополняла скудный пенсионный кошелёк Аполлинарии Максимовны (так звали старушку, происходящую из древнего дворянского рода Ягужинских), и она была довольна.
«Угол» состоял из двух просторных смежных комнат с высокими потолками, первая комната выходила окном с широким мраморным подоконником на северо-восток. Подоконник была заставлен большими вазонами с амариллисами, которые цвели в январе. По краям подоконника располагались горшки с сансивьерами с листьями похожими на сабли устремлёнными вверх.
Посреди комнаты стоял массивный овальный стол, не покрытый скатертью, по стенам располагались различные кушетки, диванчики. Роскошные кресла стояли в разных местах апартамента.
Но главной достопримечательностью был громадный старинный буфет, который сразу бросался в глаза своей сверкающей посудой. В недрах этого вместилища за стеклянной шторкой пряталось богемское стекло и фарфор кузнецовской работы. Наверное, этот буфет делал голландец мебельщик из Немецкой слободы в те далёкие петровские времена. Не исключено, что и другая мебель дело его рук.
Я мог свободно распоряжаться любой мебелью и предметами, находящимися в этой комнате, но относительно предметов в буфете Аполлинария Максимовна мне сказала.
- Если вам захочется, Юрочка, достать посуду из этого буфета, когда у вас будут гости, позовите меня, я всё достану и расставлю на стол.
Из этого я понял, что мне к хрусталю и фарфору лучше не прикасаться.
Интерьер этой комнаты напоминал дореволюционную старину, не тронутую развитым социализмом, перестройкой и бандицкими девяностыми.

Вторая комната с окнами, выходящими на юго-запад и с такими же широкими подоконниками, заставленными ребуциями, маммиляриями, которые цвели с апреля по июнь, и требовали много света и не занимали много места. Только один громадный эхинопсис был гигантом среди этих малых кактусов. Он цвёл только один день фиолетовым граммофоном и только один раз в году.
В комнате стояла большая металлическая кровать, маленький чайный столик и несколько кресел поскромнее.
У бабы Поли был большой рыжий кот, утром он каким-то образом ухитрялся открыть дверь, входил в комнату, впрыгивал на подоконник и проверял, что ни один цветок не пропал.
Потом шёл в соседнюю комнату и там проверял подоконник. На меня он не обращал никакого внимания, у него были свои дела. Звали кота Тимофей.


Сюда я привёл свою гостью, представив ей свой «угол».
- Угол! Поразилась она. – Да тут целые апартаменты. Поразилась она. – Я представляла какую-нибудь клетушку 15 метров с одной тумбочкой и кроватью, а тут…
Пока она рассматривала картины, я сервировал стол, доставал из холодильника сыр, нарезанную колбасу, мясную нарезку, виноград, апельсины, яблоки и шампанское.
- Прошу. Промолвил я, приглашая гостью к столу.
- Ты всё это для меня приготовил?
- Да, мадам.
Звонко хлопнула пробка шампанского, стрельнув в хрустальную люстру над столом, запенилось шампанское в бокалах, и мы стукнулись бокалами за встречу.
От шампанского мы слегка захмелели, в её глазах появились искорки, на лице появилась игривая улыбка.
Она прильнула ко мне.
- Поцелуй меня.
Я обхватил её за талию и приблизился к её губам, она жадно впилась в мои губы, я опустил руку на ягодицы. О какие они крепкие. Рискую получить оплеуху по морде, я влез под платье. Она была без трусиков! Я гладил тугие ягодицы, и представлял, с каким удовольствием я её выпорю. От этой мысли у меня поднялось всё в организме и не только там.
Неожиданно она оттолкнула меня и стала расстёгивать пуговицы на моей рубашке, они отскакивали с треском, если не хотели расстёгиваться. Долго возилась с брюками, и спустила их вместе с трусами. Сама она разделась без моей помощи.
Переступая через скомканную одежду на полу, я понёс её в постель.

Всю ночь мы занимались любовью, проголодавшись и устав от любви, мы с жадностью накидывались на еду, запивая шампанским, и отдохнув, снова сплетались в любовном экстазе.
Кончился хлеб.
На рассвете Зоя разбудила меня поцелуями.
- Я у тебя останусь? Спросила она просительным тоном как маленькая девочка.
– Можно?
- Можно.
В полдень я ещё валялся в постели. Меня разбудил таксист, вносящий два больших чемодана. Она расплатилась с ним, он ушёл.
- Милый, ты ещё спишь? С добрым днём. Вставай. Она поцеловала меня.
Я встал, она шлёпнула меня по голой заднице.
- У нас хлеба нет, сейчас я схожу.
- Я всё купила и хлеб тоже. Я приготовлю завтрак, наверное, проголодался.

Все три недели мы жили только любовью. Она оказалась хорошей хозяйкой, и как говорит английская поговорка – «На кухне королева, в постели блудница».
Я был счастлив от любви и её вкусных обедов. Ночью мы любили друг друга, а днём высыпались.
- Расскажи мне что-нибудь интересное. Спрашивала она меня. – Ты так много знаешь.
- Про что тебе рассказать?
- Про порку.
- Тебе это интересно?
- Ужасно.
Ладно.
--------------------------------------------------------------
Шёл 1747 год.
- Что мне делать, Алексей Петрович?
Спросила Елизавета Петровна своего канцлера Бестужева.
- Мой чёртушка совсем ума лишился. Надысь в голом и в пьяном виде ночью ворвался на женскую половину, перепугал всех фрейлин, а с одной случился нервный припадок.
- Сечь, матушка Елизавета.
- Как сечь? Чуть не подпрыгнула на своём кресле императрица. – Кто может бить наследника Российского престола. Это же преступление – каторга, Сибирь?
- Вы матушка.
- Я? Чуть не второй раз императрица подпрыгнула на кресле.
- Вы. Вспомните сколько обид, сколько оскорблений он нанёс вам. Неужели вам никогда не хотелось взять розги и высечь этого мальчишку?
Елизавета задумалась.
- Правда, было такое желание, но он же наследник …
- Выбросите это из головы сударыня. Только вы и Екатерина Алексеевна можете устроить ему хорошую взбучку.
Я думаю, что и у неё накопилось достаточно обид на него, и никакого преступления не будет, всё по-семейному. Посечёте его высочество, и облегчите свою душу.
- А будет ли толк?
- За это я не ручаюсь, но, думаю, солёные розги пойдут ему на пользу.
Долго думала императрица Елизавета Петровна, наконец, решилась.
- Ладно. Сейчас же отдам приказ, чтобы приготовили бочку с рассолом, нарезали ивовых прутьев, и поставили в моём кабинете вымачиваться на ночь, а утром я сама крепко высеку его.
Весть о том, что утром будут сечь наследника Русского Двора, быстро распространилась по Зимнему дворцу. Узнали про это все от фрейлин до лакеев. Не знал это только сам Пётр Фёдорович. Мимо него прошла баба, неся охапку свежезарезанных ивовых прутьев. Вслед за ней прошёл конюх с пустой бочкой на плечах, за ним, расплёскивая воду из вёдер, семенили фрейлины, а позади повариха волокла за собой полмешка с солью.
Лавку, на которой будут сечь его высочество, покрыли красной парчой, в изголовье положили бархатную подушечку – ведь не кто-нибудь, а высочество.
Фрейлины затеяли спор, доходящий до драки – кому присутствовать при экзекуции царственного лица, но Елизавета выбрала только двоих покрепче фрейлин, которые будут держать его высочество.
Тогда они стали спорить, кому ближе стоять к дверям кабинета, дабы не упустить ни малейшего звука.
Рано утром камергер разбудил Петра Фёдоровича.
- Ваше высочество, императрица Елизавета Петровна желает видеть вас в своём кабинете.
- Что так рано, я желаю спать. Промолвил Пётр, страдая похмельем со вчерашней попойки. – Пошёл вон.
- Ваше высочество, императрица Елизавета Петровна просила вас прийти незамедлительно.
- Какая она жестокая, не даёт выспаться. Ладно, помоги одеться.
Полусонный с больной головой он побрёл за камергером.
Но как только он вошёл в кабинет и увидел лавку застеленную парчой, бочку с розгами, зловещее лицо императрицы, ехидные улыбки присутствующих дам – он всё понял. Высочество бросилось двери, но поздно – дверь захлопнулась.
Он стал стучать в неё руками и ногами, но дверь была глуха.
- Выпустите меня. Не хочу, не хочу.
- Кладите его. Жёстко приказала императрица.
Две крепких дамы оттащили извивающегося Петра от двери, уложили на лавку, спустили панталоны и растянули на лавке, удерживая за руки и за ноги.
- Ну, что, племянничек, буду разговаривать с тобой по-другому.
Она выбрала три розги, взмахнула ими, рассекая воздух ужасным свистом, и разбрызгивая во все стороны рассолом.
- Кто третьего дня вставил лакею в задницу пушечный фитиль, зажёг его и заставил бегать по дворцу, изображая мортиру. Кто?
Вопрос «Кто» чётко отпечатался тремя рубцами на тощих ягодицах его высочества.
- Не я. Завизжал наследник.
- Кто?
- Я-я-я.
- Кто посадил собаку на мой трон и надел на неё корону?
- Не я.
- Кто?
- Я-а-а. А-а-а.
- Кто высек графиню Воронцову?
- И-и-и. Я-я-я.
Визги его высочество проникали сквозь закрытые двери. Визги проносились по анфиладе комнат, вызывая восторг у фрейлин, приникшим к закрытым дверям.
Улыбались лакеи. Гвардейцы у закрытых дверей не могли сдержаться от смеха. Пришла вся кухня послушать, как секут пьяницу и дебошира. И даже лакей с обожжённой намазанной прованским маслом задницей, улыбался, забыв про боль. И все были разочарованы, когда порка так быстро кончилась.
Долго и больно секла племянника императрица всея Руси Елизавета Петровна. Бросила она розги, утомившись.
- Теперь, ты милая. Уж ты расстарайся.
Выбрала Екатерина Алексеевна самую толстую розгу, просвистела ей в воздухе, и с невероятной силой, что может себе позволить хрупкая женщина, опоясала она царственный зад своего супруга.
Шёл 1747 год.
(буду продолжать)

В реальности беднягу Карла-Петера в родной Голштинии в детстве пороли беспощадно, куда уж больше. Причем не только жестоко, но и принципиально несправедливо
https://hojja-nusreddin.livejournal.com/3427569.html

_________________
мыслящий тростник