Клуб "Преступление и наказание"

I

Чарльз гнул свою линию. На самом деле он гнул не линию, а Принцессу, но Чарльзу нравилось думать, что Принцесса гнется сама, признавая его авторитет. А линию обязан гнуть всякий уважающий себя джентльмен - так его учила покойная мама.

Принцесса вообще-то была не из тех легкомысленных дурочек, которые легко идут на поводу у малознакомых Чарльзов, но она слишком долго просидела взаперти, поэтому увязла в отношениях с этим странным человеком еще до того, как успела произнести слова «черничныйпирог».

Чарльз основательно подготовился. Он навел справки — внимательно прочел пухлую подборку старых газет и кучу случайных писем, которыми приторговывали придворные. Поговорил со знающими людьми. От цепкого взгляда не ускользнули выцветшие фотографии и незначительные детали. Собрав в своей голове целую Принцессу, Чарльз сел сочинять письмо. Оно получилось идеальным - не слишком формальным, не слишком фамильярным. Он излагал факты, но был настойчив. Говорил о своих чувствах, но давал понять, что знает о Принцессе все-все и даже немного больше — любит, принимает ее и готов биться со всем миром, только бы она пустила его в свое маленькое холодное сердце. Восемь лучших переводчиков, споря до хрипоты, перевели письмо на безупречный английский — Принцесса была известна своей любовью к языкам, а Чарльз всегда ленился на уроках. Маленький паж, высунув язык от усердия, старательно переписал послание набело, добавив к заглавным буквам красные вензеля.

Письмо с признанием в любви тронуло и одновременно разозлило Принцессу. Ей уже очень давно никто не писал таких писем. Ей уже очень давно вообще никто не писал. Прежде чем ответить Чарльзу, она какое-то время металась по комнатам в поисках чернильницы. Свою любимую серебряную непроливайку с вырезанными на ней королевскими лилиями, сплетающимися в слово «FUCK», Принцесса выкинула из окна прошлой зимой (кажется теперь ее использовали в качестве поилки для колибри). Когда, наконец, чернильница и перо были найдены, Принцесса уже забыла, какие гадости она собиралась о себе написать, чтобы отвадить неизвестно откуда свалившегося на ее голову наглеца. Поэтому она написала коротко: «Валяйте» и отослала письмо.

«И все заверте..» — рассказывала потом об этом периоде своей жизни Принцесса.

II

Чарльз был галантен. С самого начала он знал, что сказать Принцессе, чтобы ее сердце сладко замирало. Он помнил, что Принцессу следует пороть за проступки, а также отправлять в угол подумать над своим поведением всякий раз, как она ляпнет что-нибудь грубое или дерзкое. Благо, углов во дворце было достаточно.

«Громко и четко», — бубнил себе под нос Чарльз, стараясь не забыть текст перед поркой Принцессы. Он заучивал свою роль, а потом репетировал наказания с пажом, чтобы не ударить в грязь лицом перед Принцессой. У него был самый мягкий голос и самая твердая рука во всем королевстве. И это работало. Принцесса с каждым днем все больше увлекалась, не желая видеть очевидные нестыковки. Например, хорошо воспитанный и безупречно вежливый Чарльз написал чудовищно хамское письмо Райдеру. «Так ему и пусть!», — с досадой подумала Принцесса, вспомнив, что не получала от Райдера ни одной строчки вот уже полтора года.

Но Чарльз все равно был недоволен. Ему все казалось, что Принцесса не оправдывает его ожидания. Не слишком торопится на его зов. Недостаточно вежливо улыбается. Одевается то слишком нарядно, то возмутительно небрежно. И даже — о ужас — в углу стоит как-то развязно.

Рассерженный и фрустрированный Чарльз не находил себе места, изводя Принцессу бесконечными придирками. Весь дворец по его приказу был увешан табличками: «Запрещаю подходить к розам ближе, чем на полметра»; «Каблук на Принцессиных туфельках не может быть ниже 12 см!»; «Ровно в полночь Принцесса должна желать Чарльзу сладких снов, обязательно в нарядном платье и стоя на коленях»; «Смеяться и радоваться после полудня запрещено»; «Флиртовать с придворными запрещено категорически!». Принцесса честно пыталась следовать этим правилам и запретам, но все равно умудрялась огорчить Чарльза, и тогда он наказывал ее холодным презрением и многочасовым молчанием.

Принцесса стала бояться вылезать из кровати. Каждый ее шаг мог разозлить Чарльза. Никто больше не слышал ее веселого смеха — ни до, ни после полудня. Ведь несмотря на то, что до полудня смех был разрешен и даже иногда поощрялся, невозможно было предугадать, в каком настроении проснется Чарльз. Слишком громкий смех легко мог довести его до белого каления, мигрени и приступа астмы, а Принцесса не хотела проводить еще один бесконечно-серый день в полном одиночестве, тысячу раз выводя на зеленом сукне специально для этого купленной доски слова «Простите меня».

Удобные меховые тапочки с розовыми помпонами скучали в гардеробной —теперь они были под запретом. Ножки Принцессы ныли каждый день, но она старалась не жаловаться. Розы завяли без ее внимания, ведь Принцесса боялась нарушить разрешенную дистанцию и просто больше не заглядывала в свой маленький сад.

Несмотря на то, что Принцесса была очень осторожна и предупредительна, Чарльз с каждым днем остановился все мрачнее. Принцесса не поддавалась воспитанию, гордо молчала и проявляла пассивную агрессию. Поэтому он решил прибегнуть к Самому Страшному Наказанию (ССН).

В один ужасный день Чарльз объявил Принцессе, что жестоко ошибся в ней, она совсем не такая, как он думал, а совсем другая. Недостойная, злая, властная, непослушная, беспринципная разбивательница чужих жизней. В руке у нее нож, а в груди кусок льда. Одной ногой она стоит на трупах своих воздыхателей, а второй, заливисто хохоча, пинает его, Чарльза, окровавленное страдающее сердце.

«Поэтому, — голос Чарльза срывался, — я принял решение ненадолго уехать. Или надолго. Я еще не решил. Не пишите мне. И не ищите меня. Все ваши лживые письма отправятся прямиком в камин. Но когда (и если) я вернусь, вам придется полностью признать свою вину и во всем раскаяться. Постарайтесь убедить меня, что вы достойны прощения». Чарльз вышел из замка даже не попрощавшись, а на Принцессу упало небо.

III

Как должна выглядеть достойная прощения Принцесса? Никто не знал. Чарльз не оставил никаких указаний, а сама Принцесса уже и забыла, когда в последний раз она что-то делала без оглядки на своего вспыльчивого друга.

«Раскаявшаяся и достойная прощения Принцесса для начала должна быть хорошенько высечена» — это логичное решение пришло ей в голову как будто само собой. Обрадованная Принцесса спустилась в сад, где росли две старые ивы. Гибкие их прутья как нельзя лучше подходили для порки. Нарезав целую охапку и освободив каждую веточку от листьев, Принцесса добежала до своей спальни и заперла дверь. Полная решимости, зажав в одной руке прутик, а другой придерживая подол неудобного платья и многочисленные нижние юбки, Принцесса наклонилась вперед, уперевшись лбом в зеркало, и хорошенько замахнулась.

«Я недостойная!» (ухо успело уловить тихий свист) — свежий прут обжег кожу, но Принцесса почти ничего не чувствовала.

«Я злая!» — получилось немного криво, и кончик розги опустился почему-то на середину бедра.

«Я властная» — розга сломалась и полетела на пол. Принцесса закусила губу и взяла следующий прут. Он был толще и казался более гибким.

«Я непослушная!» — из глаз Принцессы брызнули слезы, она попыталась взглянуть на себя в зеркало, но ее изображение поплыло.

На «беспринципной разбивательнице чужих жизней» Принцесса тоненько завыла, потому что это было целых четыре полновесных удара, один за другим, без перерыва. Принцессе показалось, что так будет честно.

«В руке у меня нож!» — на самом деле в руке была розга, а еще рука ныла с непривычки, но Принцесса твердо решила сегодня себя не жалеть. Это было не так уж сложно — властная жестокая и непослушная Принцесса-с-ножом-в-руке, конечно, никакой жалости не заслуживала.

Повторив таким образом все ужасные слова Чарльза и изломав почти все прутья, Принцесса бессильно опустилась на пол и наконец-то с облегчением расплакалась. Она плакала горько и долго. Так долго, что даже не заметила, как наступил вечер. Пора было ложиться спать. Еще раз всхлипнув — уже от того, что некому сегодня было желать сладких снов, стоя на коленях в красивом платье — Принцесса переоделась в ночную рубашку и забралась в постель («тихо как мышенька» — Чарльзу нравилось, когда Принцесса не шумела).

«Теперь-то я точно достойна прощения», — подумала Принцесса и заснула крепко-крепко. Утром — она была совершенно в этом уверена — во дворец вернется Чарльз и Принцесса сумеет его убедить в том, что искренне раскаялась.

IV

Но утром ничего не изменилось. Принцесса поняла это как только открыла глаза. Луч солнца медленно полз по полу спальни. Слышно было, как сервируют в столовой завтрак. В саду пели птицы и шумели изрядно полысевшие старые ивы. Чарльза нигде не было. Она была совершенно в этом уверена.

Принцесса спустила с кровати босую ногу и потрогала пальчиками пол. Он был теплым. Луч света как будто заметил Принцессину ногу и немного сдвинулся влево. Принцесса засмеялась и тут же прикрыла рот ладошкой — она уже привыкла радоваться очень тихо, чтобы не рассердить Чарльза.

Наскоро умывшись и сменив ночную рубашку на кружевные панталончики и нарядное платье, Принцесса зависла, выбирая обувь. Надевать туфли совсем не хотелось, к тому же Чарльза не было, и, после недолгих колебаний, из гардеробной были извлечены любимые меховые тапочки.

Принцесса прислушалась к себе. Голова побаливала (вчера она долго плакала), от прикосновения кружевного белья саднили полосочки на попе и бедрах. Кажется, чуть-чуть припухли глаза. Мышцы правой руки ныли с непривычки — до вчерашнего дня Принцесса никогда так себя не утруждала. И чего-то явно не хватало. Стараясь двигаться тихо-тихо, и вспоминая, чего же не хватает, Принцесса дошла до столовой. Там она с аппетитом съела яйцо всмятку и целых две конфеты. Еще одну конфету Принцесса спрятала в карман нарядного платья. «Шоколад улучшает работу мозга», — объяснила она сама себе, хотя сегодня никто не требовал у нее отчета.

Здраво рассудив, что ничто не мешает ей провести день так как хочется, Принцесса спустилась в сад, прихватив с собой книгу. Она подошла к своим бедным розам и заметила на них новые тугие бутоны. В глубокой задумчивости Принцесса опустилась на скамейку, развернула обертку, сунула за щеку конфету и погрузилась в чтение. День промелькнул незаметно.

Принцесса так и не вспомнила, чего же не хватает. Перед сном она долго лежала в кровати, не в силах сомкнуть глаз, но сон никак не шел к ней. «Ну завтра-то Чарльз обязательно вернется», — подумала Принцесса, перед тем как провалиться в беспокойный сон, в котором она блуждала по черному лабиринту, стараясь не шуметь и одновременно нащупывая выключатель. Рука ее постоянно натыкалась то на темноту, то на скользкие холодные камни.

V

Чарльз вернулся через два месяца. Вообще-то он не планировал отсутствовать так долго, но тут очень кстати завязался внезапный и бурный роман. Честно говоря, о Принцессе он попросту забыл, весь отдавшись новому увлечению. Однако, как только градус бурного романа стал спадать, Чарльза снова одолела тоска, и он вспомнил о Принцессе.

Спустя пару часов и три стаканчика виски, которые он употребил для храбрости прямо в карете, Чарльз стоял на пороге замка барабаня в дверь. Покачиваясь, он вспоминал нужные слова: «Громко и четко. Вы будете жестоко наказаны. Плакать — запрещено. Ноги шире. Подайте мне самый толстый ремень и встаньте в угол. Расскажите мне, как горько вы раскаиваетесь. Попробуйте убедить меня и тогда я, может быть, накажу вас». Но дверь почему-то не открывалась. Чарльз стукнул ногой — ответом была гробовая тишина. Когда, наконец, сонный стражник впустил его, оказалось, что Принцесса уехала к морю. Неотложные дела и хорошая погода просто не оставили ей выбора. Чарльз завалился спать, не потрудившись даже раздеться. «Пусть только она вернется, уж я ей покажу», — с такой утешительной мыслью он заснул крепким сном не очень трезвого человека.

Наутро Принцесса не вернулась. И через два дня тоже. Чарльз написал ей несколько писем — сначала гневное, потом два более дипломатичных. Принцесса молчала.

Через неделю Чарльз наконец-то получил ответ. Розовая бумага, исписанная неровными буковками, пахла ладаном, жасмином и кедром:

«Дорогой Чарльз. У меня было много времени для того, чтобы хорошенько подумать и я благодарна Вам за это. Вы оказались правы — Вы во мне жестоко ошибались. Я милая, смешная, умная. А еще красивая, образованная и интересная. У меня чудесной формы ногти, даже если на них нет маникюра, и хорошенькие ножки. Мой веселый смех ни у кого не вызывает мигрени и приступов гнева. Розы распускаются при моем появлении, а конфет я могу съесть сколько угодно, и уродливые прыщи не обезобразят мое лицо. Когда Вы оставили меня, я все не могла вспомнить, что же потеряла. Сегодня я наконец-то вспомнила — я больше не испытываю чувства вины. И вот что Вам скажу. Я не признаю свою вину и мне не в чем раскаиваться. Вы дали мне так много, но цена Вашего внимания оказалась слишком высока. Будьте счастливы и прощайте. Надеюсь, мы больше никогда не увидимся».

«Никто не заплачет», — почему-то повторил любимую Принцессину присказку Чарльз и налил себе еще виски. Противный теплый напиток должен был вдохновить его на новое письмо. Права на ошибку у него не было.

_________________
Обычный ежедневный деспотизм, никаких особых репрессий

такой день, что я даже не знаю, какой подарок лучше – сказка или неожиданное свидание!

Не могла вас оставить одну в такой день.
И без подарка.
Вы забыли о нашей маленькой дате? Полгода же)

_________________
Обычный ежедневный деспотизм, никаких особых репрессий

Юбилей. Поздравляю милых дам.
Но я не об этом.
Мне тоже очень понравилась сказка. Она какая-то... Уютная... Тот вариант, когда не ищешь достоинств или недостатков, а просто живешь в ней по мере чтения. И это - идеально, ты не смотришь кино на большом экране, а, как бы - находишься там.
Возможно это достигается отсутствием сверхзадач произведения. И вот это отсутствие сверхзадачи мне очень нравится. И юмор нравится - теплый, ламповый... С Чарльзом этим хочется выпить... Спросить его "Чувак, ты в порядке?". "Конечно в порядке". "Тогда наливай еще по одной"... А рядом пусть сидит принцесса... и как-бы даже не смотрит в нашу сторону, а на самом деле - смотрит. И нужно найти такое слово, фразу (права на ошибку нет), чтобы она ответила, пусть и немного угрюмо ("Вот еще... Никто не заплачет"). А там... Там уже все зависит - насколько Чарльз не му..., не чудак. Пей, Чарльз, свое виски, не будь, Чарльз, дураком.
Автору спасибо за удовольствие. Допишу коммент - пойду читать по второму разу, мне уютно в этой сказке.

_________________
Обычный ежедневный деспотизм, никаких особых репрессий