Клуб "Преступление и наказание"

4.

На следующей встрече с Чудовищем я спрашиваю прямо без экивоков:
- Хотите познакомлю Вас с нижней девочкой?
Он никак не реагирует, тороплюсь продолжить: - ей почти тридцать, она ТН-щица, а это редкость, Вы же понимаете...
- Да,- задумчиво вторит Чудовище,- понимаю.
- Ну вот, - говорю я почти с отчаянием. - хорошая девочка. Даже симпатичная вроде. Рыженькая. Порку любит. Вот, берите.
- Вы мне подарок, что ли, делаете?- Чудовище вроде как улыбается, но во взгляде вся мировая скорбь.

- Я не могу сама, - отвечаю, а глаза слезятся. Это сентябрьский ветер, и только. И нет больше причин глазам слезиться. Конец сентября, по ночам столбик термометра опускается до нуля. Но сейчас вечер, плюс два, и до него - два шага. Если он их сделает...- Не могу. Понимаете?

- Сделаем вот что. - он идет сзади и сбоку. Если оглянусь, встречу по-прежнему изучающий светлый взгляд. - Мы договоримся.
- Не договоримся.
- Да послушайте Вы!
- Не хочу.
- Давайте договоримся,- упрямо продолжает. - Вы не будете больше додумывать за других их мотивы. Мысли, действия. Надо - спрашиваете прямо. Если Вам плохо - пишете прямо.
- Что писать?
- Три слова.

Как назло на улице становится тихо. Я делаю вид, что не при чем.

- "Вы мне нужны." - в нетерпении говорит он.- Этого достаточно. И я приеду.

Мне трудно дышать от такой прямоты. Как ужасно я вымоталась, оказывается в отсутствие правды. Гравий на аллее скрипит под ботинками, горят фонари, запутавшиеся в кое-где облетевших кустарниках. В конце сентября так холодно, а я совсем вымоталась, абсолютно отвыкла от объятий и оттого, что кто-то может приехать, когда нужен. Когда я нужна. Когда хочется понимания.

- Ее зовут...
- Да не хочу я никаких девочек,- раздраженно отмахивается он.
- Я предлагаю других нижних только тем Верхним, которые мне очень нравятся. Подумайте.
- Зачем?

- Чтобы обезопасить их от себя. Чтобы подарить им покой, которого они со мной не получат.

Чудовище смотрит немигающе, осторожно, изучающе. Он уже снял очки, и водит по мне взглядом, как лассо накинул и к себе тянет. Я хочу подарить ему всех на свете нижних девочек разом - только бы его глаза перестали быть настолько грустными.

Только бы он перестал смотреть так, будто скучал целую тысячу лет.

- Не смейте меня гипнотизировать!
- А то что?
- А то, когда я вернусь через месяц, то сама попрошусь,- говорю, глядя на пуговицу его пальто. - Попрошусь к Вам в нижние. - повторяю, подняв голову.

Я знаю, что он хочет меня обнять. Честно говоря, месяц это совсем немного. Особенно по сравнению с тысячей лет.
Лассо не затянуто - надышаться успею.

5.

- Я уже заказал два викторианских кресла, установку камина и со следующей недели приступлю к изготовлению стола для порки. Будете и дальше говорить,что Вы мне не нужны?

- Вы делаете это исключительно для себя и собственного удовольствия. У Вас фетиш на подготовку к сессии едва ли не больший, чем фетиш на саму порку.

Разница во времени два часа. Два часа, я знаю, - время полноценной спанкерской сессии. Десять минут на угол. Десять на строчки. Пять на шлепанье. Тридцать на ремень или розги - с увещеваниями. Оставшиеся - на то, что иронично можно назвать утешениями. Хорошо, десять - на быстрый душ, поправить макияж, переглядывание глазами в гостиничном лифте. Не хватит даже на пока-пока поцелуй.

Мы сокращаем разницу до секунды, схлопываем космос - молниеносными сообщениями в телеграмме, мы несёмся друг другу навстречу как два поезда в синей ночной мгле - насквозь полуостров с запада на восток и дальше через Францию, Германию, Польшу...

- Да, не слукавлю, если скажу,что для себя. И ради своих желаний. Но кто сказал, что у нас с Вами желания разные?

Цветочек перед глазами. Темный широкий подлокотник под животом. Высокий - встать на цыпочки. Подоткнутая длинная юбка - мы оба предпочитаем длину до середины голени, но сейчас подол задран, и белоснежные трусики, резко выделяющиеся на загорелой коже, спущены до колен...ремень с раздвоенным языком или обычный брючный, намотанный на кисть. А может быть, паддл?

- Да, на паддле, пожалуй, будет первая струна скрипки или скрипка целиком. Его я тоже заказал, крепкий, не обломится.

- Я должна Вам сказать, это очень важно.
- Я и так все знаю.
- Тогда зачем? Зачем?! Зачем - Вы бы знали, этот вопрос уже сидит у меня в печенках, меня оглушили, убили этим вопросом, отравили. Вы мне - Вы, Верхний, с теми же,что у отравителя потребностями и желаниями, Вы так же язвительны и умны - Вы-то можете сказать, зачем?

Не оставляйте меня наедине с этим вопросом - молю я собеседника, мысленно несясь к нему ночным поездом через карту всей Европы, за окном моей маленькой уютной гостиницы хлещет португальский дождь. Я сегодня пила Дору. Я его ненавижу. Ненавижу. Золотые волосы, глаза цвета моря. Как гладко в сердце, как в зеркале. Как голо в сердце - как на карте - что-то тупят гуглМэпс.

- Затем,что с Вами лучше, чем без Вас.

Шелк обивки под щекой - а может быть холодное дерево. Я плачу, вжавшись лицом и пальцами в материал, не дожидаясь даже первого удара. Это слишком сильно.

- Но я не хочу быть инструментом в ваших фантазиях, рукой, держащей трость.

(И да, не хочу быть книжным героем с Вами...не хочу ...это для меня важно, как ни смешно)

- Дайте мне ещё времени, умоляю.
- Сколько? Я влюбился в Вас с первого взгляда. Ещё тогда, помните, когда Вы были несвободны, когда было понятно, что ничего не получится?

( Был ослеплен, повержен.)

- Я жду все эти месяцы.
- Не хотите ли годы?
- Согласен.

Твердое дерево подлокотника под животом, мышцы напряжены как перед прыжком, глаза я не закрываю - и слёзы текут, сами, от радости и упоения тоской.

- Не инструментом, конечно, - думаю я,- просто частью образа. У маленькой девочки в жизни так много наставников, ах, как много у нее наставников, учителей, квази-родителей и Воспитателей...и все хотят научить, доказать, объяснить. Кто будете Вы? Кем я нареку Вас, Чудовище? Да, с аленьким цветочком заминка, конечно, выйдет, простите за пошлость, но сказка должна остаться сказкой, что-нибудь придумаем.

- Я люблю Вас. - просто говорит он. - Делайте с этим что хотите. Год - хорошо. Полтора - ... сложнее. Два - сцеплю зубы. Я дождусь.

(Я люблю Вас. - а сердце ухает с барной стойки куда-то вниз. Но голова с медленной плавностью поворачивается к собеседнику. - Боже мой, - небрежный ответ. - По-человечески, - поспешно добавляет он.)

- Разорвите круг, - прошу я Чудовище. - Освободите меня из замка, превратитесь в того, кем Вы всегда являлись.

Связь пропадает, электричество кончилось - ах черт, как невовремя из-за непогоды барахлит интернет. А мне нужно, очень нужно успеть ещё спросить.
Я все время забывала его спросить. Все эти месяцы, диалоги, встречи.

Он лежит на зелёном холме, обнимая лапами горящий алым огоньком цветочек. Эти цветочки были вытканы на шёлке обивки, я помню каждый лепесток, каждый листик на них- рисовала глазами, пока он четко отсчитывал удары. За окном падал снег. Горел камин. Поезд с воем несся через Европу. Я очень хотела успеть спросить, пока он только падает на траву, и та ещё не успела высохнуть после теплого ночного дождя.

Пела скрипка.

- Ещё времени, пожалуйста. Умоляю. Ну пусть мне обломится
Кстати, смешно, извините, просто забывала постоянно: - а зовут- то Вас как?

- В.

Спасибо, Butterfly
Смотрите,как настроенчески:
https://a.radikal.ru/a18/1910/f7/5ba088a3c13f.jpg