Клуб "Преступление и наказание"

Да отличный тематик, из нас всех пока самый витальный, Хрюкинд прав. И Чехословакия класс!

_________________
Бисер есть? А если найду?

Два замечания-вопроса.
Не в опровержение сеттинга, а, скорее, в помощь в развитии идеи.
1. Есть ли среди героинь замужние? Отличаются ли они в поведении, наблюдаемом, в том числе, товарками по несчастью?
2. В ситуациях, когда нарушаются договорённости, предоговоренные списки согласия, происходит настоящее насилие - как быть с женским многовековым инстинктом самосохранения? Ну, знаете, такой адреналиновой бурей, когда человек может спицу в сонную артерию засадить с разворота без промаха, или взобраться на ствол сосны без единой веточки, или раскидать ногами семерых вдвое более массивных, чем сама, или отрубать конечности живому человеку? Не чисто женское явление, но повод для "включения" - чисто женский.
Большинство изнасилований совершается знакомыми, друзьями и дальними родственниками жертв; фактор знакомства может "обманывать" этот механизм. Но вот чтобы так, прямо с "презентации" волочь куда-то в темноту - в заведении должны быть всегда наготове некие спецсредства и хорошо продуман форс-мажор.

_________________
Следите за фигурой, где Игрок я;
Лай, плеть, перешибая лицепальмы!
А.Е.М.

У кого не отправляется в форум (всегда "ваше сообщение слишком короткое") - проставьте под текстом сообщения галочку "не преобразовывать URL в ссылки".

_________________
Следите за фигурой, где Игрок я;
Лай, плеть, перешибая лицепальмы!
А.Е.М.

Поставил, работает.

anonspank, разрешите поинтересоваться, есть ли продолжение у этого замечательного произведения?

Есть, скоро запощу все главы.

- Встань, ты меня раздавишь. Я, между прочим, хрупкая. Как ваза. И отпусти мне руки, я хочу тебя обнять!

- Так встать или только отпустить руки?

- Аай! Так ты меня совсем раздавишь! Сдавил ручищами и ножищами. И в попу заставил, а девчонки на форумах хором пишут, что без галочки секса не бывает. Ну вот, опять у тебя твердеет. Как я сейчас получу - в попу или по попе? Не надо меня больше сечь, правда не надо. Лучше высеки коридорного, он злой.

- Какого из трёх?

- Всех!

- Кто же теперь злой? Отправлю тебя в Мужской Городок доминой.

(долгий поцелуй)

- Хочешь, я Эмму отлуплю вместо тебя? Мне нравится, как она плачет за стеной.

- Не хочу! На кого у тебя стоит - на меня или на неё?

- На вас обеих вместе.

- Не хочу вместе!

- 70 процентов на тебя, 30 на неё.

- Не хочу проценты!

- Ра-КОМ!

Катя не успела ничего подумать, а тело само встало в позицию. Голову на сложенные руки, попу вверх, колени разведены, ступни в стороны.

- Вы хотите меня опять бить? Или секс? - Катя вопросительно повела в воздухе попой.

- Исполнение чёткое, молодец. Я ухожу по делам. Когда захочу увидеть, тебе дадут знать. За выполнением правил следят коридорные. В семь вечера урок минетa, не опаздывай. У Эммы с шести до восьми уроки, остальное время она в твоём полном распоряжении.

- Спасибо, хозяин! Жду вас! Можно выйти из позиции?

- Досчитай до ста и свободна.

- Один, два, три...
...
...Сто.

Как была голая, Катя зашла в номер Эммы и дала ей пощечину.

- Куннилинг. Сейчас.

- Да, мэм. Садитесь, пожалуйста. - Эмма больше не плакала. Её взгляд был покорным, и ещё покорнее голос. Совсем как у Кати в последние два часа.

Куник опять был сладостным, но Катя всё равно дала Эмме ещё одну пощёчину и отодрала за уши. Та продолжала своё занятие, пока Катя не кончила ей в лицо, сдавив рыженькую головку бёдрами.

- А теперь принеси два кофе и слушай, что со мной сегодня делал Петр.

Катю распирали чувства и мысли, ей просто необходимо было с кем-то поделиться. Рассказ был долгим. Петра она обрисовала бессердечным злодеем, себя несчастной жертвой, но никак не могла погасить довольную улыбку. И до чего приятно видеть зависть в широко распахнутых глазёнках Эммы!

- А меня он выгнал, - пожаловалась Эмма, сидя у ног Кати. И Мартин, коридорный, тоже утром выгнал. У него теперь какая-то дылда из десятой комнаты. Сказал, что я коротышка и надоела. Подарил вибрааа... - Эмма заплакала.

- Не переживай так, Эммочка. Зато ты отлично готовишь кофе.

Оставив в комнате плачущую Эмму, голая Катя отправилась к себе. По дороге она увидела постоялицу, выходящую из десятого номера. Ту самую дылду, которая отбила коридорного у Эммы. Высокая, неправдоподобно тонкая, с осиной талией, она была в топике, шортах и туфельках на высоких каблуках. Катю она осмотрела презрительным взглядом с ног до головы и фыркнула.

Ну нет! Катя не позволит с собой так обращаться. Она подошла к дылде, заломила ей руку за спину, как это утром проделали мужчины с тремя девственницами, и повела к себе в номер. Так ловко, как у мужчин, не получилось. Дылда стала звать Мартина и вырываться, норовя ударить сверху шпилькой по босой ноге. Катя увернулась, а когда та снова подняла ногу, поставила ей подножку. Дылда шмякнулась на колени. Тут вышел Мартин.

- Царапаться и кусаться нельзя, - напомнил он пункт из правил и, прислонившись к стене, сложил руки. Ему явно нравилось любоваться дракой между молодыми женщинами. А вот Катя выбивалась из сил: она стащила с дылды острые туфельки и пыталась затолкать к себе в номер, но та отчаянно сопротивлялась.

- Эмма! - позвала она. - Помоги мне затащить её в комнату!

- Не смей! - закричала дылда.

Вышедшая Эмма перевела взгляд с Кати на дылду и Мартина, и решив, что приказы хозяйки обязательны к исполнению, схватила её за ноги. Вместе они затащили противницу к Кате и раздели. Оказавшись на чужой территории, да ещё голой, та увяла. Покрывшись гусиной кожей, женщина сжалась в комок, прикрыв голову руками.

- Имя, возраст, откуда, - потребовала Катя. И, поскольку та не отвечала, сжала её соски и стала выкручивать, как недавно делал с ней самой Петр.

- Грета! 25! Дюссельдорф! Отпусти, пожалуйста, отпусти!

- Да как ты смеешь позорить высокое имя борца с глобальным потеплением! - закричала Эмма. Катя удивлённо посмотрела на неё, но та, похоже, не шутила. Саму же Катю интересовали вещи более прозаические.

- Будешь ещё фыркать и смотреть сквозь меня?

- Не буду, не буду! Ну отпусти мне сосок, ну пожалуйста. Ой, ну второй-то за что?

- Давай сами высечем Грету, - предложила Эмма. - А то что же всё нас и нас? И скотчем её зафиксируем.

- А ты умеешь? - с сомнением спросила Катя. Меньше всего Эмочка походила на опытную верхнюю. - Опыт у тебя есть какой-то?

- Ещё какой! Когда я училась в колледже, нас, первокурсниц, четверокурсницы заставляли им там вылизывать. Кто плохо старался, заматывали скотчем и наказывали.

- Это там ты так здорово научилась делать куннилинг?

- Ой, тебе нравится? - девушка была польщена. - Я как все. В смысле, мы, первокурсницы, все очень хорошо научились. Зато потом, когда старшие девчонки уходили и мы оставались одни, тех, кто поменьше и послабее, заставляли вылизывать остальным.

- И ты тоже заставляла?

- Неее, - смущенно засмеялась Эмма, - я была из тех, кто поменьше и послабее.

Потратив пол-рулона скотча, они вдвоём замотали Грете руки и ноги, так что та могла только прыгать. Ей велели допрыгать до дивана, нагнули и стали по очереди шлёпать Катиным ремнём: одна по правой половинке, другая по левой. Попка у Греты немного порозовела. Через несколько ударов секомая стала вертеть попкой и томно говорить "я, я, дас ист фантастиш". Порка как-то не клеилась. Тут в комнату зашёл Мартин.

- Вы хотите занять моё место? - спросил он, глядя на результаты. - За такие шлепки нам даже неуд не ставили.

- Помогите нам, пожалуйста, - ангельским голоском проговорила Эмочка, протягивая ему ремень.

- Не помогайте им, пожалуйста! - пропищала нагнутая Грета.

- Вам, девушки, помочь можно только одним способом. А Грету я конфискую - и взяв на руки замотанную в скотч девушку, он понёс её к себе.

- Ну вот, на самом интересном месте... - сказала Катя.

- А ты что стоишь? Тебе отдельное приглашение нужно? - спросил Мартин, не обернувшись, и тут Эмка, поняв, что говорят о ней, просияв, вприпрыжку припустила за Мартином.

- Надо было написать у неё на попе "1941-1945. Можем повторить." - промолвила Катя. Почему самые лучшие идеи приходят в голову слишком поздно?

Две девочки, светлая длинноножка с узкой талией и кукольным личиком и рыжая коротышка с мягкой круглой попой раскачивались на полу, связанные ласточкой. Руки были связаны сзади, ноги тоже, и верёвкой притянуты руки к ногам. В этой связке нет комфортабельной позы, женщина всё время пытается её найти, но любые попытки только усиливают боль. Зря он выгнал коротышку, они хорошо оттеняют друг друга. Пат и Паташон. Интересно, кто из них первой заплачет?

А теперь надо дать им имена.

- Ты будешь Барби, - сказал он длинноногой, - а ты Плампи (пухленькая, Пышка).


Закусив губу, жертвы постанывали от боли.

- Развяжи меня, пожалуйста, - попросила Барби. - В чём я виновата?

Мартин поднял её за волосы и коротко хлестнул по грудям. Хорошо получилось, судя по её визгу.

- Отставить эгоизм. Не "меня", а "нас". Чтобы работать в паре, вы должны заботиться друг о дружке как о себе.

- Да, я поняла, - закивала длинноногая.

- Наказание будете получать обе. Демонстрирую. - Он поднял за волосы Плампи и хлестнул её так же.

- Я поняла, - повторила Плампи слова своей партнёрши.

И тут они заплакали. Сначала Барби, потом Плампи.

- Плакать в унисон, - велел Мартин.

Девушки плакали, стараясь хлюпать носом одновременно и выть вместе. Это было очень комично. Когда у девчонок стало получаться, Мартин их развязал.

- Убрать, - указал он на валявшийся скотч. - И ждать моего возвращения. Друг дружку не задирать, кто нарушит - накажу только её. Разговаривать можно, обниматься-целоваться, если захотите, можно. Как я вас назвал, помните?

- Меня Барби.

- Меня Плампи.

- Старые имена не употреблять.

Выйдя из кабинета в приёмную, Мартин достал планшет, вывел изображение. Девчонки, всё ещё шмыгая носиками, вместе собирали ошмётки скотча.


Катя рассматривала в зеркало свою попу и ноги. Попа была в красных полосках. Полоски были и сзади на бёдрах, краснота на внутренней части бёдер, и ожог от сигареты. Ожог она получила за то, что не подмахивала, когда Петр её трахал в попу. Хотя он вообще не имел права ее трахать.

Тут вошёл коридорный.

- Вы... - она хотела сказать "убирайтесь", но вовремя заткнулась, - что хотели?

- Наказать.

- Наказать за что?

- За хождение голой по коридору. У вас есть предписанная форма одежды, её вы и обязаны придерживаться. Ложитесь на спину, разведите ноги и лежите смирно, пока я вас буду связывать.

Оказалось, что между её бёдер ещё полно непоротых мест.
Оказалось, что как ни сжимай зубы, а слёзы льются сами собой.
Оказалось, что как ни приказывай себе не мокнуть, а у половых губ своё мнение.

- Вам нравится меня сечь, или вы задались целью получить орден "Řád práce"? - ехидно спросила Катя, когда экзекуция закончилась.

- Орден "Герой Труда", мэм, надо давать вашему прекрасному органу за производство смазки, - Мартин провёл пальцем по мокрому.

Катя хотела возмутиться, но посмотрев ему в глаза, поняла: не стоит. Потому что тогда этот негодяй сделает ей по-настоящему больно. Вместо этого она стиснула зубы и расплакалась. Щёки горели как огнём.

Он развязал ей руки, а ноги не стал.

- Дальше сама.

Узлы были тугие и не поддавались. Кое-как она доползла на руках до прикроватной тумбочки, взяла маникюрные ножницы и разрезала толстую верёвку. Потом бросилась в ванную, заперлась и легла плакать прямо в ванне, лицом вниз.

Открылась и закрылась входная дверь. Мартин ушёл.

- Мои бартолиновы железы это не я! - сказала Катя в пространство. Но уверенности не было.

Она вышла из ванной, нырнула с головой под одеяло и провела пальцем там же, где провёл Мартин. Раздвинула напоротые ноги.

Аааах.