Клуб "Преступление и наказание"

Дисклеймер: окончание очень короткое, совершенно ванильное и может показаться излишне прямолинейным. Извините, что оно, несмотря на скромный размер, так припозднилось: пришлось долго редактировать, согласовывая с соучастницей событий.



Непонятно почему, я просыпаюсь среди ночи. Начало четвертого, царит непроглядная темень и полная тишина. Я кручусь с боку на бок, пытаясь заснуть обратно. Чертов диван иногда мерзко скрипит, и звук этот кажется оглушительным. Отчего-то болезненно тянет где-то пониже грудинной кости, как будто там перекатывается тяжелый никелированный шарик, как от настольного детского бильярда, причем еще и нагретый догоряча.

Что мне не то? Все вышло отлично, был еще долгий вечер, который ты, в основном, провела, разлегшись на кровати вверх пострадавшим местом и непрестанно требуя то того, то другого – чаю, шоколадку, еще намазать бальзамом, почитать вслух, накрыть одеялом, убрать одеяло…. Попросту говоря, внимания к твоей героической персоне. И я с радостью исполнял твои капризы, лишь изредка легким шлепком или даже просто угрозой оного пресекая уже совсем вопиющее нахальство. Уснула ты еще до одиннадцати, и тогда я спустился на кухню, неспешно выпил чаю с бутербродами, позвонил родителям, жене, минут сорок бездумно посмотрел телевизор и, приняв душ, тоже с радостью лег, ощущая полное довольство жизнью…

Черт, все же заснуть бы. Завтра ранним вечером твой поезд, потом мне часов семь-восемь добираться домой. Хорошо бы выспаться…. Промучавшись минут двадцать, я таки встаю и тащусь в кухню. Чаю… принять таблетку анальгина, что ли. Стараясь не шуметь, накидываю куртку, влезаю босыми ногами в ботинки и, нащупывая в кармане ключи от машины, выхожу, придерживая дверь, чтоб не хлопнула. Видок у меня в трусах, ботинках и куртке наверняка идиотский, но вряд ли в такое время и в таком месте могут быть зрители. Спохватываюсь, судорожно вспоминаю сочетание кнопок на брелке, чтобы ниссан не мигал и не гудел, отпирая двери. Хватаю подмышку аптечку и возвращаюсь на кухню.

Я только успеваю отлить в чашку воды из чайника и открыть аптечку в поисках анальгина, как сверху начинают доноситься какие-то звуки. Шумит вода в бачке, затем в кране… А вот и сначала осторожное, а затем – от поворота лестницы уже заметен свет внизу на кухне – более уверенное шлепанье босых ног по ступенькам.

- Явление второе – те же и Филиппок! – говорю я, не оборачиваясь.
- Я тоже чаю хочу!!! Ты наверно тут на шоколадку мою нацелился??? Не дам!!! - ты уверенно начинаешь скандалить еще в дверях.
- Ты чего не спишь-то? – интересуюсь я, - На животе неудобно?
- Нуу… Да!!! Больно потому что, а все ты! – удивительно, как моментально наш Филиппок из скандалиста превращается в обиженное несправедливо пострадавшее создание. Так и не найдя анальгина, я оборачиваюсь поглядеть на несчастную страдалицу.

Эй, сколько тебе лет? Тридцать два, тридцать три? О, этот редкостный счастливый женский тип – проснувшись посреди ночи, ты выглядишь свежей как майский листок. Упругая шея, твердо очерченный подбородок, не по-женски, с тяжелыми отеками, а лишь чуть-чуть по-детски припухшие веки и смешной отпечаток складки простыни или наволочки на левой, более румяной, чем правая, щеке. Ты сладко зеваешь, потягиваешься, разводя локти и от этого движения под белым хлопком просторной майки вдруг шариками проступают крупные соски.

Блин, всё, дальше бессмысленно себя уговаривать, что я не понимаю, отчего это мне не спится. Движение этих шариков, как в бильярде, толкает тот самый шар, что ныл у меня в подвздошье и он тоже раскалывается на два шара. Один живым, острым, горячим комком поднимается вверх и застревает у меня под горлом. Другой, разрастаясь до размеров как минимум теннисного мяча и раскаляясь еще больше первого, скатывается в низ живота. Бугага, анальгин! Анальгин тут все равно не помог бы, а брому отродясь у меня в аптечке не было.

Только этого нам не хватало. Два года обходились, и тут… Или не «нам», а «мне»? Черт ее знает… Может, в самом деле, проснулась пописать, спустилась попить…
Но это все самоуговоры для бедных, я уже знаю, что должен по крайней мере попробовать.
С трудом сглотнув, подсевшим вдруг голосом (о блин! это я-то… взрослый, дважды женатый, детный и не образец супружеской верности даже в этом своем втором, счастливом браке) я, старательно выговаривая слова, предлагаю:
- Иди сюда, посмотрим, что это у тебя так болит?
Ты взглядываешь на меня из-под взлохматившейся после сна челки. Мгновенно и заметно краснеешь, видимо, что-то услышав в моем тоне. Ну???
- Ну что-что… - тихонько, смущенно выговариваешь ты, – попа и болит.
И делаешь небольшой, едва заметный шаг. Вперед, ко мне.
Теннисный мячик у меня в паху разбухает еще вдвое, и думаю, что ты отлично его чувствуешь животом, когда, притянув тебя за руку, я сажусь и пригибаю тебя к себе на колени. Задрав до лопаток твою футболку, я разглядываю и ощупываю «больное место».
- Тут больно? И тут, наверное? Давай-ка бальзамом еще намажем, да? – предлагаю я полушепотом и чувствую, как ты киваешь, упираясь подбородком во внешнюю часть моего левого бедра. Черт, мази-то остались наверху!
Я дотягиваюсь до аптечки и переворачиваю ее на стол. Да, есть! Выдавливаю чуть не полтюбика себе на руку и щедро размазываю по твоим разукрашенным половинкам.
- Сейчас разотру, лежи тихонечко.
Ладонь моя, сначала легонько, потом все смелее, с нажимом, скользит по твоей коже, а когда ты начинаешь тихонечко, с придыханием, не то постанывать, не то поскуливать, теряет последнюю стыдливость. Вот уже не осталось доступных со спины неохваченных мест, я чуть развожу твои бедра, а потом протискиваю левую руку тебе под живот. Еще… еще… Ох.
- Пойдем наверх? – я уже с трудом выговариваю слова и с облегчением угадываю твое еле слышное «Да!». Я помогаю тебе встать на ноги, не отпуская левую руку, запястьем прикрывающую золотистые завитки у тебя на животе, а губами прижимаюсь к твоей шее сзади. Правой хватаю со стола вывалившийся из аптечки (ай да Пушкин! ай да запаслив, сукин сын) очень важный пакетик.
Моего терпения не хватает до верха. Сделав лишь два шага из кухни, в холле мы обнаруживаем прекрасное, замечательное кресло, я подталкиваю тебя туда, и ты охотно забираешься на край коленками, расставив их до предела в стороны. Низкая спинка кресла позволяет тебе удобно прогнуться, опершись на нее ключицами. Разрываю пакетик одной рукой, помогая себе зубами, ухитряюсь и с дальнейшими действиями справиться одной рукой.
Дальше, сразу отбросив нерешительность, я действую всем, в том числе, обеими руками (стоило захватить и второй пакетик... поздно!). Положение, в котором мы оказались, диктует тебе пассивную роль, но каким-то образом ты отзывчиво реагируешь даже и в оставшемся тебе небольшом диапазоне движений, и я чувствую тебя мощно и полно. С восторгом и торжеством раз за разом подвожу тебя к самому краю, все ближе и ближе. И, наконец, уловив, что твой прыжок уже близок, я собираюсь, делаю решающий рывок, и теннисный мячик, успевший разрастись до размеров гандбольного, с оглушительным грохотом накрывает меня облаком почти что ядерного взрыва.

Я прихожу в себя, осев вниз и сидя на полу. Ты полулежишь поперек моих бедер, согнув колени, упираясь ступнями в пол, а локтем в сиденье кресла. Мы оба долго успокаиваем дыхание.
- Во, два идиота, да? Диван… Кровать… Стол, в конце концов. – наконец, выговариваю я.
Ты еще не отдышалась и я не могу разобрать, что ты пытаешься сказать:
- Что? Извини?
Наконец, с третьего раза расслышав, я с наслаждением переворачиваю тебя и реагирую оглушительным шлепком по многострадальной попке.
Это было «Так еще пол-ночи впереди!».

Здорово! Очень красиво и нежно. Спасибо, Leader!

Двойственное впечатление. С одной стороны, написано весьма хорошо и, что нечасто встречается, полностью "сверху". За это спасибо. С другой стороны, субъективный момент. Лично мне такая схема отношений совсем не близка и даже в чем-то отталкивает. И еще: название уж очень пафосное, особенно на фоне густой атмосферы адюльтера.

Мне понравилось. Признаюсь в такой слабости: очень люблю откровенные любовные сцены, написанные без грубых слов, без медицинских терминов и вообще без прямого упоминания гениталий - но при этом всё-таки откровенные.... а в данном случае ещё очень выразительно и оригинально написано. Вообще язык и метафоры мне в этом рассказе очень нравятся.