Клуб "Преступление и наказание"

Часть 4. «Королевский пес»

"The cat, the rat and Lovell the dog,
Rule all England under a hog"

«Крысу, Кота и пса Ловелла нам
Поставил над Англией править Кабан»
(Эпиграмма на Ричарда III,
автор Вильям Коллингбурн был за нее казнен)

Сэр Эдвард Брэмптон в сопровождении двух слуг и неизвестной девушки прибыл в Лондон вечером 18 июня и направился прямо к своему дому. Отряд воинов, посланный с ним Ричардом Глостером, с которым находились так же захваченные фламандцы и несколько моряков с «Розы», отстал по дороге и ожидался только завтра. Остальному экипажу «Розы» было приказано побыстрее окончить погрузку товара и завершить прерванный погоней рейс – антверпенские суконщики не должны счесть сэра Эдварда ненадежным поставщиком.

Ворота дома были заперты накрепко и когда они под нетерпеливые понукания сэра Эдварда наконец открылись, он увидел во дворе группу своих воинов и слуг в полной боевой готовности: доспехах, шлемах, вооруженных алебардами и мечами – очевидно в городе было неспокойно.

- Молодец, Хоб, - бросил Брэмптон своему начальнику воинов, почтительно придерживавшему стремя, пока он слезал с коня, - Вижу, вы бдительны. Что стряслось в Лондоне за время моего отсутствия?
- Тревожные события, сэр. Открылся заговор – как раз в день Вашего отъезда. Главным изменником оказался лорд Хастингс, замышлял, оказывается, убить Лорда-Протектора. Но Глостер оказался более проворен - так что Хастингсу снесли голову в тот же день. Северяне, которых нынче пропасть в городе, носились по улицам с криками «Измена», горожане все заперлись по домам, опасаясь грабежей, и вооружились. Думали, что может выйти и побоище – ведь все важные лорды со своими людьми так же собрались нынче в Лондоне на парламент и коронацию короля нашего, Эдварда V. Если бы люди лорда Хастингса и его вассалов вздумали подняться и мстить за своего господина, а к ним бы и другие присоединились – не известно чем бы дело кончилось.
- Ну, потому-то с Хастингсом так быстро разобрался Ричард Глостер. Так что же все-таки они стали делать?
- Да все обошлось. Ребята Хастингса вроде успокоились, переходят сейчас на службу другим господам в основном герцогу Бэкингему. Но я пока держу усиленный караул в доме.
- Да, правильно. А что слышно насчет короля Эдварда V?
- Да ничего, да только коронации его 25-го числа не будет.
- И почему же?
- Объявили лишь, что отменяется, а когда будет - не сказали.
- Ну ладно. Пошли немедленно посыльного к Ричарду Глостеру – пусть передаст, что я прибыл и явлюсь по первому его требованию.

Ключница лондонского дома сэра Эдварда, Эллис – крепкая розовощекая молодка лет 30 - сбежала с лестницы, торопливо убирая под чепец растрепавшиеся русые кудри, и радостно приветствовала господина.

- Эллис, милая, распорядись насчет хорошего обеда для всех, обратился Брэмптон к ней, - И приготовь комнату моей гостье - Мод О'Салливан – рядом с моей спальней, справа. Распорядись так же, чтоб нагрели чан воды, и отнесли к ней в комнату – после обеда ей будет необходимо помыться.

Улыбка мгновенно слетела с лица Эллис – указанная комната была соединена дверью с хозяйской спальней напрямую, а значит на долю «гостьи», вероятно, выпадала роль согревать кровать сэра Эдварда – роль эта входила обычно в число забот Эллис, которая относилась к этой обязанности с радостью. Жена Брэмптона, благородная леди Элеонор, постоянно проживала в своих родовых владениях в Линкольншире, которые принесла сэру Эдварду в качестве приданного. Она управляла поместьями, как своими, так и пожалованными Эдварду Брэмптону за службу и воспитывала их с сэром Эдвардом, детей - Брэмптон редко бывал в своих поместьях, деля время между королевской службой в качестве губернатора Гейнси, морскими походами и придворными интригами. Когда же он останавливался в Лондоне, безраздельно находил удовольствие в обществе Эллис – по крайней мере так было раньше. Не удивительно, что лицо верной ключницы выражало нескрытое разочарование, когда она отправилась выполнять распоряжение господина.

---

После ужина, когда все разошлись по комнатам, Брэмптон вошел через боковую дверь в спальню Мод. Девушка в напряженном ожидании сидела на кровати – и при виде его вскочила.

- Да что ты такая беспокойная, Мод? Сядь, послушай меня. Напоминаю: как мы договорились в Дувре, ты будешь играть роль девушки, которую я захватил на фламандском корабле и сделал своей любовницей. Фламандец же выкупил тебя у пиратствующих бретонцев, которые недавно совершили налет на ваши берега и захватили тебя в плен. Во всем же остальном оставайся самой собой, Мод из клана О'Салливан. Мне нужна эта игра, чтоб избежать козней врагов, если обман раскроется - я погибну, а ты попадешь в руки еше пожестче, чем капитана «Санта Анны». В этой комнате, Мод, ты обладаешь полной свободой, но вне ее ты должна вести себя так, будто между нами любовная связь: быть ласкова ко мне и покорна моей воле. Это относится и к этому дому вне стен твоей и моей спальни – многие слуги имеют длинные языки, если они заподозрят неладное это дойдет и до моих врагов. Следуй моим указаниям – и я защищу тебя от кого бы то ни было.
- Да. Благодарю Вас, сэр Эдвард.

Девушка, посмотрев прямо в глаза Брэмптона, протянула ему руку, подчеркивая, что принимает сделку равных, а не покорно, как пленная. Поняв ее жест, Брэмптон хлопнул ладонью по ее ладони, закрепляя договор, и продолжал:

- Тебе надо помыться. У португальца был слишком вонючий трюм, да и в дороге мы запылились. Я бы прислал помочь тебе кого-нибудь и девушек-служанок, но не хочу, чтоб они видели следы порки на твоем теле - потому позволь мне помочь тебе.

Со времени своего освобождения от португальцев и по дороге из Дувра в Лондон Мод несколько уже приучилась доверять Брэмптону. В начале она постоянно была на стороже, ожидая предательства или насилия, и даже подумывала о побеге - но куда бежать в совершенно незнакомой, вражеской стране? Брэмптон же был постоянно вежлив и внимателен к ней, обращался не как хозяин к рабыне, а как джентльмен к леди, и она все больше начинала верить в честность его игры, тем более ей так хотелось верить, что несчастья оказались позади. Этот англичанин видел и так ее в самом постыдном виде, во время порки на борту «Санта-Анны» - так что девушка лишь молча кивнула и принялась снимать платье.

Брэмптону, в свою очередь, с каждым днем знакомства все больше нравилась его юная пленница. «Хорошо, что я не попытался искать на эту роль в моей интриге какую-нибудь глупую служанку или продажную девку» - думал он, - «Девчонка, идущая на обман из страха или за деньги, мгновенно предала бы меня, внуши ей кто-нибудь больший страх или посули большую награду. Нет, с такой серьезной тайной, можно полагаться только на благодарность и благородную верность. Кажется, эта ирландская девчонка способна на эти чувства. А лучше всего полагаться на любовь - неплохо было бы, если бы она меня действительно полюбила, , к тому же она хороша собой, да еще сметливая и бойкая девчонка». Так что еще в Дувре он принял решение добиться от Мод настоящей любви, и эта игра увлекла его.

Подобный ход мыслей отражал любопытное свойство натуры сэра Эдварда Брэмптона: волею Судьбы оказавшись в чужой стране, отказавшийся от веры предков, подставляющий грудь стрелам за интересы чуждых ему властителей, он думал о себе, как о человеке хитром, расчетливом, не испытывающим преданности никому и ничему, не связанном рамками морали, мешающими другим достичь цели. Этим он объяснял свой впечатляющий успех на службе дома Йорков, и дерзко мечтал о еще большем успехе, самых высотах власти, месте среди знатнейших семей королевства. Однако если подробнее разбирать многие поступки в жизни Брэмптона, то управлял его действиями вовсе не расчет. Натура горячая, страстная, и при этом склонная к сентиментальности, он действовал, повинуясь увлечениям, а лишь потом, в случае успеха, ему в голову приходили те расчетливые комбинации, которые якобы его к таким решениям побудили. Так бросаясь в сражения, или обращаясь к толпе разъяренных матросов, готовых принять его на кинжалы, он убеждал себя, что выслуживается перед Йорками - а не увлечен безумной отвагой, сохраняя жизнь принцу – что строит хитроумный заговор, а не рискует жизнью ради незнакомого мальчишки. Так и сейчас, водя намоченной в теплой воде губкой по соблазнительным округлостям, доверчиво предоставленным ему Мод, смывая грязь с ее белой кожи, любуясь живописным узором рубцов и синяков, оставленных линьком португальца, сэр Эдвард рассуждал, как полезно будет, если девушка влюбится в него, не замечая, что сам ей серьезно увлечен.

Вообще же, если рассмотреть этот хаотический век, когда хитроумные расчеты могли быть разбиты любой случайностью, только такие горячие, рисковые натуры, как Брэмптон и добивались успеха. Те из них, кому сопутствовала удача, конечно - девять же из десяти таких людей гибли в одной из авантюр. Но Брэмптон и был удачлив: вот и сейчас, хоть девичий стыд и гордость, уязвленные ситуацией, когда мужчина видит и ее наготу и следы недавних унизительных порок, заливали щеки Мод краской, она испытывала наслаждение прикосновений и сердце ее наполнялось благодарностью к этим ласковым рукам.

---

На следующий день сэр Эдвард Брэмптон был вызван к Ричарду Глостеру в. королевские покои Тауэра, которые Ричард уже занял, оставив свой лондонский дом. Ричард призвал так же своих ближайших советников: сэра Фрэнсиса Ловелла и сэра Ричарда Рэтклифа - оба были посвящены в тайну побега принцев. Третий ближайший помощник Ричарда, Вильям Кэтсби, юрист и член Королевского Совета, бывший вассал и протеже лорда Хастингса, предавший интересы своего господина и перешедший к Ричарду, отсутствовал, так как не участвовал в деле изначально, и его решили не посвящать. Эту троицу советников впоследствии шутники в прозвали «Кот, Крыса, и пес Ловелл», тогда как их господина Ричарда Глостера – «кабан». Если происхождение первых двух прозвищ (Cat и Rat) явственно проистекало из фамилий их владельцев, последние два можно было отнести к гербам: на гербе виконта Ловелла была изображена овчарка, а на гербе Ричарда – вепрь. Но с псом сэру Фрэнсис ассоциировался не только поэтому, сколько из-за собачей привязанности к Ричарду. Осиротевший в раннем детстве, Ловелл воспитывался, так же как и молодой Ричард, при дворе графа Варвика, провранного впоследствии «Делатель Королей» из-за его грозного влияния в переворотах и интригах войн Алой и Белой Розы. Фрэнсис был младшим товарищем детских игр Ричарда и впоследствии всегда был его ближайшим сподвижником. На страже интересов своего господина он слыл жестоким и неразборчивым в средствах – ходили слухи, что именно Ловелл убил юного принца Уэльсского, наследника дома Ланкастера, после того, как тот попал в плен к Йорку в сражении при Тюксберри. Другим прозвищем Ловелла было «королевский спаниель» - тонкое бледное лицо его, обрамлено длинными светлыми кудрями, выражением напоминало собак этой породы.

Ожидали Джона Ховарда,, старого и опытного герцога Норфолка, ставшего главной опорой Ричарда Глостера среди важнейших магнатов королевства в борьбе с Вудвиллами. Как только он прибыл, сэр Эдвард Брэмптон доложил собравшимся о прошедших событиях. В общем он повторил то, что сообщил Ричарду ранее в письме: удалось перехватить указанный корабль в море, но спасаясь от погони тот наскочил на мель и почти все, включая пассажиров, погибли. Несколько спасенных моряков, а так же вещи и бумаги с погибшего корабля, доставлены в Лондон для расследования. Прямых доказательств, что принцы были на корабле не найдено, но спасенные подтверждают, что корабль принял на борт пассажиров как раз в ночь исчезновения принцев и что пассажиры погибли.

- Так значит тел принцев не нашли? – спросил Ричард Глостер.
- Нет, Мой Лорд, это оказалось невозможным.
- Болван! – запальчиво вступил в разговор Ловелл, - Что теперь делать? Имей мы трупы – могли бы устроить им достойные похороны чтоб народ увидел, а сейчас они и не живы и не мертвы. Нужно было остановить их, брать корабль на абордаж, захватить!

Брэмптон тоже вспылил.

- Мой Лорд, - обратился он непосредственно к Ричраду, игнорируя Ловелла, - если бы мореходный опыт сэра Фрэнсиса был столь же долог, как его язык, он бы понимал, какая трудная задача передо мной стояла. Если он думает, что неприятельский корабль легко остановить в море – попробовал бы это сделать сам. Фламандский капитан предпочел сопротивляться до конца – и что я мог сделать? Позволить им уйти? Фламандец поднял паруса на сутки раньше меня, но я настиг его – в шторм, позвольте напомнить! Спросите любого моряка – это трудно, почти невозможно. Может быть, Лорд-Адмирал скажет свое мнение?

Ховард, Лорда-Адмирал Англии, как властитель приморского, мореходного герцогства, смолоду обучался военно-морскому делу и имел опты морских кампаний. К тому же Брэмптон когда-то командовал кораблем его флота, и герцог полагал его боевым соратником.

- Сэр Эдвард прав, - сказал он, видя обращенные на него взгляды – Перед ним стояла почти невозможная задача, и он справился с ней отлично. Если бы не Брэмптон, сыновья короля Эдварда уже были бы в гостях у своей тетушки Маргариты Бургундской.
- Не ссорьтесь, господа, - вступил в разговор Рэтклифф, - Если принцы погибли, то ничего особо тревожного в нашем положении нет. Напротив, никто не виноват в их смерти, кроме тех подлых заговорщиков, кто подбил их и побегу. Но точно ли известно, что они были на борту, точно ли, что погибли? Если да, мы должны приветствовать нового законного короля – Ричарда III, - и он склонился перед Ричардом в низком поклоне.

На мгновение наступило молчание, которое прервал Ричард. Следуя замечанию верного Рэтклиффа он ответил с королевской важностью:

- Не дав уйти фламандским шпионам, Вы, сэр Эдвард, оказали Нам важную услугу и будете достойно вознаграждены. Сэр Фрэнсис, Вы лично займитесь полным расследованием того, можно ли считать гибель принцев доказанной. Пока же нужно срочно решить, как нам действовать в данных обстоятельствах. Каковы будут Ваши мнения, джентльмены?

Обсуждение того, как поступить в столь неопределенной ситуации, продолжалось довольно долго. Проще всего, конечно, было объявить Эдварда V и его брата умершими, а Ричарда – наследником престола. Однако такой поворот дела привел бы и к всеобщему убеждению, что Ричард является виновником их гибели, и к слухам, что они на самом деле живы, и, что главное – ожесточенную борьбу за престол. Ведь помимо Ричарда права на корону имели и юный граф Варвик, сын казненного при Эдварде IV старшего брата Ричарда, и граф Линкольн, сын их сестры, и герцог Бэкингем, так же прямой потомок Эдварда III. Это еще не считая претендента со стороны ланкастерской фракции Генри Тюдора, графа Ричмонда, скрывающегося в Бретани и строившего оттуда козни.

Гораздо более предпочтительным казался план, принятый Ричардом Глостером еще до побега принцев: объявить брак короля Эдварда IV незаконным, а детей – бастардами. Этот шаг рады были поддержать все фракции, недовольные засильем родственников королевы при покойном короле. Потом, укрепив власть над Англией, Ричард мог бы получить от Парламента признание именно себя законным наследником Английской Короны, прежде чем иные претенденты решились бы посягнуть на нее. В этом случае и судьба юных Эдварда и Ричарда была бы не так важна: даже если они окажутся живы, они будут всего лишь бастардами, а не принцами крови.

Но что говорить тогда народу о судьбе принцев? Чем объяснить их исчезновение? Тут Брэмптону и пришла в голову отличная идея:

- Мой Лорд, а зачем вообще народу знать о том, что принцы куда-то исчезли? Пока все считают, что они по-прежнему содержатся в Садовой Башне Тауэра – пусть так оно и остается. Их слуги под стражей с момента побега принцев – увольте их и назначьте на их место своих людей, умеющих хранить тайну. Они будут делать вид, что прислуживают и охраняют принцев – которых-то и нет. Комендантом Тауэра на это время назначьте хоть лорда Ховарда – он сможет обеспечить секретность этого дела. А чтоб об исчезновении принцев не заподозрили посторонние – найдите двух мальчишек, внешне их напоминающих, и поселите в Садовой Башне. Посетители Тауэра будут видеть их лишь издали на прогулках в саду, в одежде принцев – и будут уверены, что это и есть принцы.

После бурного обсуждения этот хитроумный план и был принят. Ховарду поручено было организовать демонстрацию фальшивых принцев, а Ловеллу – расследовать судьбу настоящих.

---

События в Лондоне продолжали развиваться так же бурно, будто само время замедлило свой ход, позволяя за один день произойти тому, что требовало раньше недели, а то и месяца.

22 июня, именно в тот день, на который была ранее назначена коронация юного Эдварда V, доктор теологии Шоу при большем стечении народа прочел публичную проповедь, доказывая незаконность брака покойного короля – сыществуют верные доказательства того, дескать, что он на момент этого брака уже был тайно обручен с леди Батлер. Детей же, прижитых Эдвардом IV с Элизабет Вудвилл он объявлял бастардами. Из собравшихся на коронацию лордов срочно собирали парламент для обсуждения этого вопроса. В день открытия парламента, 25 июня, с севера гонцы принесли грозную весть: родственники королевы, захваченные Ричардом во время борьбы за власть после смерти Эдварда IV - ее брат, лорд Риверс, ее старший сын, лорд Грей, и ее дядя сэр Вильям Хаут, осуждены и казнены в замке Понтефракт, как предатели, злоумышлявшие на жизнь Ричарда Глостера. Казнью руководил «крыса» Рэтклифф. Казнен с ними был и чемберлен дома Вудвиллов, сэр Вильям Вон, престарелый рыцарь, который воспитывал принца Эдварда с младенчества. Собравшимся стало понятно, что отступать Ричард Глостер не собирается: если молодой принц Эдвард когда-либо станет королем, то не простит ему расправы с любимым дядей, который его взрастил и своим верным воспитателем. Либо Ричард Глостер будет королем и уничтожит любого, стоящего на пути к этому, либо будет уничтожен сам. Сторонники Ричарда внесли на рассмотрение закон, провозглашающий брак Эдварда IV незаконным и делающий Ричарда Глостера единственным законным наследником английской короны. Парламент принял требуемый закон единогласно, дальнейшие казни не понадобились. Вскоре после этого Ричарда стали называть королем и началась подготовка к его торжественной коронации.

Между тем лорд Ховард, приняв обязанности коменданта Тауэра, организовал содержание принцев как можно лучше - многие посетители Тауэра видели их издали беспечно играющими в саду. Ловелл не менее рьяно занимался расследованием отплытия и гибели «Звезды Брюгге», допрашивая матросов обеих кораблей и всех, кто мог что-либо знать о событиях. Брэмптон не был активно вовлечен во все эти интриги, и уделял много внимания Мод О'Салливан.
На следующий день после прибытия ей доставили новое платье: не привычный ей домотанный наряд ирландской девушки хорошего рода, и не одежду зажиточной горожанки, в которой она приехала в Лондон, а убор, соответствующий положению леди: нижнюю рубашку из тонкого полотна и верхнюю, украшенную брабантскими кружевами, платье из зеленого фламандского бархата с белым шелковым лифом и рукавами, чепец, отороченный по краям серебряной нитью. Брэмптон выезжал с Мод в город, показывал каменные дома знатных лордов, соборы, старинный мост. Они заходили в лавки купцов, и осматривал диковинные товары, посещали службы в богато украшенных церквях, и Мод, которая никогда не была раньше в больших городах, с живым любопытством впитывала новые впечатления. Конечно Брэмптон объяснил, что это нужно для того, чтоб их видели вместе, чтоб их любовная связь не вызывала сомнения, но она видела, что ему эта обязанность не вызывает у нее неприятия. У себя в доме он время от времени нежно обнимал ее за талию или целовал в щечку – на виду у слуг и, с той же целью маскировки, очевидно, и Мод привыкла к этим ласкам, и даже сама отвечала на них – добросовестно поддерживая игру.

Вскоре случилось то событие, к которому Брэмптон готовил Мод: в его дом явился сэр Фрэнсис Ловелл в сопровождении вооруженной охраны.

- Как продвигается Ваше расследование, - спросил его Брэмптон после обычных приветствий.
- Ничего особо нового пока, сэр Эдвард, - отвечал «королевский пес», - Потому я и приехал к Вам. Мне необходимо допросить девушку, которая живет у Вас. Только для полноты расследования – она ведь тоже была на борту «Звезды Брюгге», не так ли? Я приехал за ней.
- Разумеется, сэр Фрэнсис. Я сейчас позову Мод, и Вы можете допросить ее прямо здесь
- Я не могу это делать в Вашем присутствии.
- Разумеется, я оставлю вас наедине. Располагайте моим кабинетом.
- Но я хочу взять ее с собой.
- Нет, так дело не пойдет, сэр Фрэнсис. Я не позволю женщине, которая находится под моим покровительством, находиться в чужих руках. Это невозможно. Вы можете спрашивать ее сколько душе угодно – но в моем доме.
- Я настаиваю!
- У Вас есть приказ короля арестовать ее? Если нет – либо получите его, либо делайте по-моему.

Ловеллу пришлось удовлетвориться тем, что допросить Мод в кабинете Брэмптона. Допрос длился больше часа и, когда сэр Франсис наконец удалился, Брэмптон, который все это время прятался за потаенной панелью, подслушивая, сердечно поздравил Мод – она блестяще прошла испытание и ни разу не запнулась, излагая свою историю.

---

Через несколько дней, вечером Мод сидела у окна своей спальни, наблюдая за проходящими по внутреннему двору слугами. Брэмптон был приглашен к королю Ричарду на ужин, после которого, наверно, долго еще будет обсуждать интриги английской политики. К сожалению Мод не любила ни вышивать, ни читать, ни даже сплетничать со служанками – так что заняться без сэра Эдварда ей было решительно нечем. С удивлением она отметила, как привыкла к его компании в последние дни, а прежняя жизнь казалась уже смутной, как в морском тумане. «Скоро ли я увижу наш Бэнтри-Бэй? Наверное, уже не так долго ждать этого. Когда еще я смогу опять выйти в море, стоять на палубе галеры, в окружении верных бойцов нашего клана? Как поживают мои братья, отец? Справили ли уже поминки по Оуэну?», - думала она.

Но тут в дверь постучали.
- Скорее, госпожа, - раздался голос Эллис, - сэр Эдвард просит Вас присоединиться к нему. Он прислал за Вами носилки.
- Куда я поеду? В королевскую резиденцию?
- Не знаю, госпожа Мод, присланный посыльный мне не сказал. Но одевайтесь побыстрее, хозяин требует, я Вам помогу.

Уже одетую в нарядное платье Мод Эллис проводила к заднему выходу, у которого ждали несколько слуг с носилками. «Куда мы?» - спросила Мод, когда они тронулись с места – но носильщики молчали. После торопливого пути по незнакомым темным улицам Лондона носилки поставили на землю, и дверь открылась:

- Добро пожаловать, Мод О'Салливан – сказал насмешливым голосом кавалер, выводя ее за руку из носилок, и Мод узнала Фрэнсиса Ловелла.
- Сэр Фрэнсис? А где сэр Эдвард? – спросила она удивленно.
- Он далеко от сюда, милашка.

Поняв, что это – ловушка, Мод внезапно резко наклонилась и ударила Ловелла головой в живот. Когда он согнулся от боли, она оттолкнула его в сторону и бросилась бежать – однако длинная юбка сковывала ее движения, слуги Ловелла бросились за ней и, догнав, схватили под руки и потащили в дом. Через некоторое время сопротивляющуюся Мод втолкнули в глубокий каменный подвал. Взгляд на помещение показывал, что оно предназначено для допросов и наказаний: помимо двух факелов, закрепленных на стенах и освещающих его, там так же были вбиты крюки, свисали цепи, веревки и несколько плетей, у стены стоял стол и несколько скамей, а так же деревянные колодки. В то время дома многих знатных людей имели подобное помещение – как для наказания слуг и неисправных должников, так и содержания пленников, охрана которых могла на них возлагаться.

«Дьявол!» - подумала Мод, - «Я думала, что худшее уже позади меня, а оказалась в том же положении, в котором была совсем недавно». Следом вошел сам Ловелл.

- Раздевайся – обратился он к Мод, - здесь грязно, сэр Эдвард Брэмптон будет недоволен, если ты испортишь принадлежащее ему дорогое платье.
- Пес! Сэр Эдвард отплатит тебе за это, - огрызнулась Мод.
- Твой Брэмптон – предатель и скоро будет на дыбе рядом с тобой.

Грубые руки слуг Ловелла стали стаскивать с Мод одежду. Оставшись в одной легкой сорочке, под взглядами Ловелла и слуг она вспомнила похожее свое положение на палубе «Санта-Анны». Но тогда она была совершенно одна и без надежды на спасение, а сейчас у нее был сэр Эдвард, союзник, соучастник в заговоре, друг. Двое оставшихся в подвале слуг насильно поставили Мод на колени перед Ловеллом, который расположился за столом.

- Ты соврала мне, ирландская сука! Тебя не было на фламандском корабле. Признавайся, откуда ты и как попала к Брэмптону?

Мод твердо решила выдерживать роль. Брэмптон все еще может спасти ее. Он ведь влиятельный английский лорд, вхож к королю. И что с ней будет если она его выдаст и он погибнет? Опять окажется на положении пленной рабыни, в руках врагов. Нет, лучше уж смерть.

- Я сказала Вам правду, сэр! Почему Вы мне не верите? Я – Мод О'Салливан, меня захватили пираты и продали фламандцам, а сэр Эдвард меня отбил, - отвечала она, стараясь казаться как можно более испуганной. Если Ловелл посчитает, что она робкая глупенькая девушка, то и поверит, что не решится врать.
- И что же ты делаешь у него в доме?
- Он послал к моему отцу за выкупом.
- Какого черта Брэмптону заниматься такой мелочью, как выкуп за ирландскую дикарку? Почему же тебя никто не видел на фламандском корабле?
- Капитан не велел мне показываться из каюты, боялся, что матросы будут меня домогаться – потому меня мало кто видел, разве что его слуга.
- Почему же ты не уехала с капитаном на шлюпке?
- Я испугалась, когда корабль наскочил на мель, и спряталась за сундуком, я уже говорила Вам, сэр.
- Ты врешь! Брэмптон приказал тебе врать, он подобрал тебя где-то в другом месте, шлюха. Скажи правду сейчас, или скажешь под пыткой.
- Нет, не надо! Я говорю правду, клянусь Богом! Пожалуйста, ну поверьте мне!

Ловелл вскочил из-за стола и, подойдя к девушке, схватив за волосы, и повернул ее голову к себе:
- Если ты сейчас все мне расскажешь, тебе ничего не будет. Я отпущу тебя, поплатится только предатель-Брэмптон. Если же будешь упрямиться, то сначала я сделаю тебе больно, а потом все равно расскажешь.
- Нет, сэр Фрэнисис, пожалуйста! Я приглянулась сэру Эдварду, поэтому он… сэр Эдвард спит со мной. Но больше мне нечего добавить. - Мод попыталась сыграть как можно большее смущение и страх, хотя на самом деле в душе ее и то и другое вытеснили сейчас на задний план злость и азарт борьбы. Ловелл был ее врагом и обмануть его, заставить поверить будет победой. Несмотря на унизительное положение в его власти она чествовала себя на равных с ним: она знает правду, а он ее никогда не узнает. Даже если ей придется умереть в этом подвале.

Ловелл рывком за волосы поднял девушку с колен и толкнул ее в руки слуг:

- В колодки ее.

Колодки, которые один из слуг выдвинул на середину подвала, представляли из себя невысокую деревянную платформу, на передней стороне которой была вертикально закреплена широкая доска с пазами для головы и рук. Пазы были достаточно низко, так что когда Мод поставили на платформу на колени и закрепили ее шею и запястья верхней планкой, ее попа оказалась несколько выше головы. Еще одна планка была закреплена поперек основной так, что находилась между ног девушки, не давая их сдвинуть, а на самой платформе были сделаны деревянные насечки как на стиральной доске, которые тут же впились в коленки, причиняя сильную боль. Эти колодки зачастую использовались для наказаний слуг за домашние проступки: оставить нерадивую служанку стоять в колодках на коленках на час уже служило ей хорошим уроком и не требовало особой работы от других.

Сэр Фрэнсис снова устроился за столом, лицо Мод было обращено непосредственно к нему, тогда как тело ее оставалось за доской, совершенно беззащитное и в полном распоряжении мучителей. Ловелл опять и опять задавал ей свои вопорсы, она отнекивалась и всхлипывала. Вот он сделал жест слуге и тот взял из ведра с водой мокнувшее там орудие наказания: это был тяжелый ремень длинной около ярда на деревянной рукоятке. Мод почувствовала, что ее рубашку задрали до самой шеи, и ремень обжигающим объятием обхватил ее ягодицы. Она могла бы сдержаться, но подумала, что это противоречит поставленной ей себе задаче: во что бы то ни стало провести Ловелла, потому звонко вскрикнула и завиляла попочкой. Оказалось так терпеть несколько легче, хотя удары мокрого ремня и ее унизительное положение были почти невыносимы. Порка продолжалась, казалось бесконечно. Ловелл останавливал ее, задавал свои вопросы, и, не получив ответов, делал знак продолжать. Время от времени слуга плескал на ее раскаленные ягодицы холодной водой – это давало мгновенное облегчение, но новые удары ощущались после этого острее.

- Что, устал Джек? – обратился Ловелл к слуге, - Может хочешь потешиться над ней в качестве награды за труды? Что скажешь, красотка Мод?

Тут Мод по-настоящему испугалась. В таком положении она совершенно ничем не могла воспротивиться насилию, ее соблазнительные отверстия были выпячены полностью открыты для надругательства. Но даже еще больше, чем потеря невинности, которую она еще недавно собиралась защищать до смерти, была мысль, что обесчестив ее и обнаружив, что она – девственница, палачи разоблачат ее игру. Она ведь подтвердила, что является любовницей Брэмптона, а он на самом деле ни разу с ней не спал. В отчаянии Мод только замычала: «Не-е-е», но Ловелл, казалось изменил свое намерение:

- Ты расскажешь мне правду: где и когда ты встретилась с Брэмптоном на самом деле? А не то я заклеймлю тебе лицо каленым железом. Подумай, как ты будешь жить с подобным украшением.

В подтверждение он потряс у нее перед глазами железной кочергой с буквой «H» на конце, клеймом, означавшим «harlot»-шлюха, а слуга начал раздувать угли в жаровне, которую поставил перед ней на стол.

- Нет, нет, я ничего больше не знаю! – лишь продолжала твердить Мод. Упрямая девушка, она просто не могла отступить после перенесенных испытаний.

Ловелл засунул клеймо в жаровню, раскаляя его. Но на самом деле он не собирался ни клеймить Мод, ни насиловать ее. Дело в том, что король Ричард лишь с большим трудом дал разрешение ему на допрос Мод с пристрастием. Ричард ценил Брэмптона как опытного моряка и храброго воина, и не хотел ни в коем случае терять его лояльности без причины. Конечно, дополнительно убедиться, что португалец рассказал всю правду, ему хотелось, но сделано это должно было быть так, чтоб не нанести ему непоправимой обиды. Если ирландская девка – любовница Брэмптона, то он вполне возможно ценит ее высоко. Потому Ричард строго приказал Ловеллу, что если он сочтете необходимым допрашивать указанную девку, сделать это так, чтоб не повредить никоим образом ни ее, ни дома и имущества сэра Эдварда Брэмптона. Потому Ловелл, выманив Мод из дома хитростью и применив для допроса мокрый ремень, почти не оставляющий следов, а не плети, разрывающие кожу, счел это условие выполненным. От необходимости решать, продолжить ли допрос, или закончить, сочтя проверку законченной, Ловелла избавил стук в дверь подвала. Это был начальник его воинов Лесли:

- Мой лорд, у ворот сэр Эдвард Брэмптон и с ним около дюжины вооруженных слуг. Он требует возвращения ему девицы Мод О'Салливан.
- Я сам выйду к нему.
- Если так, наденьте кирасу, у некоторых из них арбалеты.
- Пожалуй ты прав, несите ее.

- Ты слышала, - обратился он к Мод, голова которой все еще торчала из колодок - твой хозяин пришел за тобой. Я поверил тебе и потому отпускаю. Не держи на меня зла – тебя нужно было строго допросить, это приказ короля. Если ты понимаешь, что лучше для тебя самой, то будешь молчать о том, что сегодня было.

Мод молчала, с трудом веря, что ее мучения окончены столь же внезапно, как это случилось в первый раз, на португальском корабле.

- Оденьте ее и приведите немного в порядок, - бросил Ловелл слугам и вышел из подвала.

---

Сэр Эдвард Брэмптон в сопровождении наскоро собранных вооруженных соратников стоял у окованных железом дверей лондонского дома виконта Ловелла. На нем был кольчужный доспех и шлем, спутники так же были вооружены мечами, щитами, лукам и арбалетами. Отблески факелов зловеще плясали на стенах. Король Ричард сам сказал ему в конце вечера, что Ловелл допрашивает Мод, и потребовал у него обещания не устраивать из-за этого распрю. Однако Брэмптон понимал, что если Ловелл развяжет Мод язык, то спасти собственную голову будет невозможно, потому поспешил выручать ее как можно скорее и с максимальной решительностью.

Двери распахнулись и на пороге появился сам Ловелл, так же в доспехах и в сопровождении вооруженных людей.

- Чем обязан, сэр Эдвард?
- Вы прекрасно знаете, сэр Фрэнсис. Вы похитили девушку, находящуюся под моим покровительством. Я требую ее немедленного возвращения.
- По государственному делу, сэр Эдвард, исключительно. Впрочем, Вы сейчас ее получите, как только она оденется.

Последнее замечание вывело Брэмптона из равновесия.

- Что вы с ней делали, негодяи?
- Ничего страшного, сэр Эдвард. Разве что несколько подрумянили ее булочки. Я обещал королю, что верну ее Вам в целости и неприкосновенности.
- А я обещал королю, что не отплачу немедленно за подобное неуважение к моему дому. Но это не значит, что впоследствии одна дворняга не заплатит мне за это и с процентами.
- Что ж, евреям свойственно высчитывать проценты, - иронично бросил Ловелл и развернулся уходя.

Вне себя, Брэмтон схватился за меч, однако тяжелые двери уже захлопнулись, избавив на этот раз сэра Эдварда от необходимости делать выбор между тем, чтоб заплатить за обиды сталью или сохранить расположение короля Ричарда.

Через некоторое время двери приоткрылись и оттуда выбежала Мод, которая попала прямо в объятия сэра Эдварда. «Прости меня, прости меня, Мод» - повторял он, нежно покрывая поцелуями ее щеки, и Мод лишь крепче прижималась к его покрытой кольчугой груди.

_________________
Потому что Я так сказал.

Очень хорошо . С продолжениями получается все лучше и лучше .
Единственное: режут глаз уменьшительно-ласкательные "попочка", "булочки".