Клуб "Преступление и наказание"

Сила волшебной реликвии
Алекс Новиков 2

Для тех, кто не читал мои Английские эротические новеллы, уточняю: события, о которых я хочу рассказать, охватывают два дня 1530 года. Время царствования Генриха VIII. Гонения на католическую церковь еще не докатились до Крейцбергской обители. Читателя, не знакомого с бытом и нравами того времени могут шокировать жестокость, царившая в монастыре, но тогда такое обращение было в порядке вещей!
Я позволю себе сослаться на Густава Шульца 1872 г
«Главным злом в монастырях, особенно женских английских, является наказание розгами или плетью провинившихся монахинь и послушниц по обнаженному телу; это, как заметили врачи, в сильной степени возбуждает половой аппетит, который, не находя удовлетворения нормальным способом, толкает в монастырях на онанизм или гомосексуальный порок молодых девушек, а частенько и монахинь-учительниц со своими воспитанницами. Это вовсе не клевета на монастыри. Многочисленные воспоминания, дневники, записки и словесные рассказы после выхода замуж целого ряда дам, получивших воспитание в различных монастырях, подтверждают все вышеизложенное».
Кроме того где любовь, там и нечистая сила, а где старые замки – там без привидений никак не обойтись. По причине большой отдаленности от нас времени, и малого количества сохранившихся реальных письменных свидетельств о событиях, потрясающих Англию в первой половине 16 века, переводить исторически точно было чрезвычайно трудно. Конечно, кое-где авторы новелл, а вместе с ними и я грешник, может, и приврали, но только чуть-чуть.
Кому читать такое не нравится – просьба нажать на крестик в верхнем правом углу экрана. Кому интересно – могут начало приключений матушки Изольды и Катрины прочитать здесь: http://www.proza.ru/2009/09/29/22

Сила волшебной реликвии

Над Крейцбергским монастырем сгустились черные тучи. Начинал накрапывать дождь. Стаскиваясь друг с другом облака, казалось, хотели устроить рыцарский турнир, и кидали друг в друга копья-молнии, сбивая друг друга, они издавали такой грохот, что старые стены монастыря вздрагивали.
В такую погоду монашкам стоило бы лишний раз помолиться о спасении своих грешных душ, да и спасении самого монастыря, но осенний день, наполненный молитвами и работой, подошел к концу, и они мирно почивали в своих кельях, полагаясь на заступничество Господа и Священной реликвии.
Только матушке Изольде, настоятельнице монастыря не спалось. Она знала, что в такую погоду монастырь, оставленный без молитв, и должного присмотра может посетить нечистая сила. Матушка Изольда искренне считала, что мир полон физических, а еще более – духовных опасностей, а искушения для грешных душ так просто попадаются на каждом шагу. В то же время она, истинная дочь своего века, верила в привидения и во всю нечистую силу.
- Прости меня грешную! - Матушка Изольда отложила Библию и взяла четки и расходную ведомость. Управление обителью не такое простое занятие, как это кажется на первый взгляд. – Какой то запах у меня в келье непонятный… Как сдохла крыса под кроватью….
«Я сегодня введу это благочестивую монахиню в великий и смертный грех!» - Инкуб, враг рода человеческого следил из угла кельи за монахиней. – Мой запах ей не нравится! Сегодня я отмщу ей за милосердие! Слава темной стороне, ее привратница грешит с пастухом и мне открыт путь в этот монастырь! Молись, грешница, а у меня еще одно очень приятное дело…»
Монахиня не видела темную тень, с крыльями нетопыря, но она чувствовала чье-то присутствие.
- Да простит, нас, грешниц, Господь, но священная реликвия начинает приносить доход. В этом году мы сумеем свести концы с концами! И это при том, что чиновники нашего короля Генриха VIII, да продлит Господь его дни, совсем озверели!
Монашка сама не заметила, как задремала, Янтарные четки упали на пол.
«Спи, голубушка, так монастырь и проспишь!» - Инкуб пошел в келью к молодой монашке.
Тем временем наступила глубокая ночь, и окутала монастырь тяжелым черным покрывалом. Сова, бесшумно махая крыльями, полетела на ночной облет монастыря. Заблудшая крыса решила перебежать монастырский двор и тут же нашла свой конец в лапах ночной птицы, только пара капель крови упала на камни...
- Угу! – Крикнула сова, окончательно разбудив матушку Изольду, настоятельницу обители, и улетела в свое дупло.
«Видимо, не спать мне сегодня!» – Матушка сладко потянулась и села в постели.
Луна умудрилась выглянуть из-за туч, подарив келье немного света. По полу потянулись длинные темные тени и затрепетали, забегали, словно живые.
- Святой боже! - В келье было очень тихо, лишь изредка потрескивали яблоневые дрова в камине, охваченные красным пламенем. – Не к добру!
И тут она услышала чей-то жалобный стон.
- Но это уже не сова! Это рыдает женщина! - Сон покинул добрую матушку окончательно. – Неужели призрак девичьей башни решил меня навестить? Но он крайне редко покидает башню!
Луна спряталась за тучи, и на черепичную крышу монастыря обрушился холодный осенний дождь. «В такую погоду нечистая сила так и норовит гадить чистым христианским душам!»
Матушка зажгла свечу и прислушалась. С каждой минутой непонятный шум становился все более четким, и напуганной настоятельнице показалось, что это какой-то неожиданный потусторонний зов, что зовет и манит к себе ее грешную душу...
Pater noster, qui es in caelis, sanctificetur nomen tuum. Adveniat regnum tuum. Fiat voluntas tua, sicut in caelo et in terra. (Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твоё; да придёт Царствие Твоё; да будет воля Твоя и на земле, как на небе.) Творя Господню молитву, она встала, вышла из уютной кельи, и пошел темными коридорами на таинственный зов.
Матушка любила свою латинскую Библию, в кожаном переплете, с золотым тиснением. Давно, еще в конце IV века святой Иероним перевел всю Библию на латинский язык. Этот перевод, известный под названием «Вульгата» (то есть Народная Библия), был признан равноценным оригиналу на католическом Тридентском соборе в XVI веке. С тех пор латинский, наряду с древнееврейским и древнегреческим, считается одним из священных языков Библии. В чтении книги она находила и утешение и ответы на все вопросы. Но сейчас священная книга осталась в келье.
Изольда осталась одна в темном коридоре и с единственной свечой. Язычок пламени дрожал, норовя вот-вот погаснуть.
Panem nostrum quotidianum da nobis hodie, et dimitte nobis debita nostra sicut et nos dimittimus debitoribus nostris. Et ne nos inducas in tentationem, sed libera nos a malo. (Хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого.
Огонек был не в силах разогнать темноту, он вздрагивал на фитиле как грешница-монахиня, приговоренная матушкой к порке и покаянию. С каждым шагом сердце Изольды занималось пламенем страха. Знакомый коридор, казалось, наполнился тенями покойных монашек и грешников всех мастей. Всем хотелось укрыться от грозы и прикоснуться к церковному пламени. Вдруг ей послышалось собственное имя, произносимое нечеловеческим голосом, но с каким-то жутким и коварным вздохом...
- Amen. - Неужели опять в мой монастырь черти принесут какую-нибудь грешную заблудшую душу? – Матушка была не робкого десятка женщиной, но сейчас в ее сердце стал закрадываться страх. – Может, у нее найдется и подаяние для моей обители?
За поворотом осталась родная келья. Предательски, со стоном кающегося грешника, скрипнула под ногой ступенька. И снова стоны… Охи-вздохи…
Поворот коридора, казалось, отбросил путь пути назад. Но тут в зарешеченное окно с улицы пробился слабый лучик света. Серебристый свет Луны, освободившийся от объятий грозовых туч, словно загипнотизировали ей сознание. «Вот не надо было книг покойного отца Гая читать! Сидела бы в своей келье и коротала бы ночь с микстурой грешного аптекаря Авраама! В голове пульсировала мысль о том, монастырь ждут очень крупные неприятности...
«Пусть хранит ее Господь! - Призрак девичьей башни, стоя в нише коридора, смотрел на монахиню. - К сожалению, я не могу ни предупредить, ни защитить ее! А она своими молитвами столько раз облегчала вечные муки! Но моей душе не суждено обрести покой!»
Творя молитвы и перебирая второй рукой четки, монашка вышла в коридор.
Gloria Patri, et Filio, et Spiritui Sancto. Sicut erat in principio, et nunc, et semper, et in saecula saeculorum. Amen. ( Слава Отцу и Сыну, и Святому Духу. И ныне, и присно, и во веки веков. Аминь).
Коридор кончился, и матушка настоятельница добралась до кельи, из которой доносились странные голоса.
- Неужели опять мои монашки грешат? И это вместо молитв!
Надо сказать, что матушка весьма терпимо относились к человеческим слабостям, и не наказывала за плотский грех монахинь строго. Мало того, ей удавалась извлечь время от времени и доход монастырю, и тогда дело вообще оканчивалось ко всеобщему удовольствию. И тут она услышала какой-то ужасающий смех... Кроме этого смеха не было никаких слов... Словно некий безумец решил поглумиться над матушкой...
- Ну, все! Хватит! - Ее терпение кончилось. Ударом ноги матушка Изольда распахнула дверь, решительно ворвалась в келью, желая, наконец, узнать, что же происходит в монастыре, но увиденное оказалось тяжеловатым для ее восприятия...
В келье, откуда раздавались непонятные стоны, на монастырской кровати лежала совершенно обнаженная монахиня. На нее сверху навалился мужчина с черными крыльями за спиной! Распятие было занавешено одеждой грешницы. В келье витал странный запах серы, мертвечины и еще чего-то такого, от чего настоятельницу тошнило.
- Сатана! - Из горла несчастной монашки взлетел страшный стон, страшный крик! Так чистая душа попадает в хитрые и коварные руки слуг Ада.
- Изыди! - Лицо матушки исказилось невероятно страшной гримасой, она тяжело закашлялась и схватилась за свое горло. Монашка села на постели, прикрывшись до горла простыней, Несчастная матушка, как подкошенная, рухнула на холодный пол. Инкуб торжествовал победу. Монашка Салина, рискнувшая спать без ночной молитвы и грешившая сама с собой стала легкой добычей Инкуба. Теперь поняв, что происходит, она перекрестила Инкуба и прошла «Отче наш».
«Поздно молиться! Свое я получил! Ничего, до матушки я доберусь! – Торжествовало порождение тьмы, бросаясь вон из кельи, подальше от молитв. – Никуда от меня она не денется! Я не я буду – устрою ей ловушку!»
Никто, кроме ночной совы не видел, как над монастырем поднялась темная тень с перепончатыми крыльями.

***
Наступил рассвет. Яркое солнце выглянуло из-за горизонта и направило свои животворные лучи на монастырские витражи...
Закричал монастырский петух, приглашая кур на утреннюю трапезу, а монашек на молитву.
С его криком вся нечисть поспешила попрятаться, а призрак девичьей башни удалился на самый верх башни, чтобы снова и снова, в какой уже раз за прошедшую соню лет пережить свое грехопадение и бесславную гибель.
Монастырь стал просыпаться, монашки потягивались, наскоро творили утренние молитвы и шли умываться. Моррис, монастырский пони, топал ногами и ржал с своем стойле, требуя еды и ласки.
Тело грешной монашки еще сладко ныло от мучительно нежных и ласковых объятий Инкуба. Увидев в свое отражение, слова утренней молитвы замерли у нее в горле.
- Свят! Свят! Свят! - Ей почудилось, что черты лица мистическим образом стали похожи на сплошную маску странного цвета, в которой был всего один глаз!
Ita Deus Pater, Deus Filius, Deus Spiritus Sanctus. (Так же Отец есть Бог, Сын есть Бог и Святой Дух есть Бог!)- Как завороженная она смотрела на страшное отражение, и ужасу грешницы не было конца... Вдруг большой глаз, расположенный прямо посреди лба, с большой скоростью завертелся в разные стороны, словно желая выпасть из своей орбиты...
- Наваждение! – Монашка перекрестила зеркальце, и ее охватило невероятное помутнение, - не по уставу зеркало держать! Напасть, к счастью, миновала. Она снова посмотрела на отражение, теперь уже на него смотрело родное знакомое лицо. – Монахиня убрала зеркальце в шкаф. Сердце ее отчаянно билось: ночное приключение не останется без последствий.
«Меня замуруют живьем в девичьей башне, или высекут! – От воспоминания о монастырском наказании у грешницы подкосились ноги. – Пост на хлебе и воде я переживу, но розни…» Однако у нее хватило благоразумия одеться и заняться бесчувственной матушкой настоятельницей...
Собравшиеся ша шум монашки перенесли матушку Изольду в ее келью. Но она никак не могла очнуться: ей грезился пережитый в келье ужас...
С ней осталась сидеть Катрина (о ее приключениях рассказывалось в новеллах «монастырские будни»). Глядя на бесчувственную матушку, она украдкой смахивала слезу. «Что же будет с монастырем, если матушка погибнет?» - Катрина шептала молитвы и надеялась на чудо. И тут ей в голову пришла мысль: «Священная реликвия!». Я столько перетерпела из-за нее, чуть не отдала под плетьми Богу душу (об этом в новелле «священная реликвия»). Она поможет!
Сбегать в церковь и принести реликвию не заняло много времени. Катрина вложила ларец в холодные руки матушки, и свершилось настоящее чудо.
«Я лежу, а в монастыре творятся страшные грехи! - Настоятельница очнулась и закричала, так же отчаянно, как и прошлой ночью, но на этот раз она уже не теряла сознания.»
- Ой, Катрина, похоже, я ударилась головой! - Наваждение кошмара преследовало нечастную Изольду. – В наших кельях каменные полы!
Окна кельи, в которой лежала настоятельница, были украшены замечательным витражами, превращавшими сияние утреннего солнца, в разноцветные блики.
«Как болит голова! - она стала смотреть вокруг, словно ища кого-то недоброго, но так никого и не нашла. – ужас!» В келье сидела Катрина. Остальные монашки пошли на утреннюю молитву.
- С Селиной придется разобраться! А келью освятить! - Успокаивая молитвами чувство опасности, которое еще тлело в душе, матушка Изольда поцеловала реликвию, и с трудом поднялась на ноги.
- Credo in unum Deum, Patrem omnipotentem, factorem caeli et terrae,visibilium omnium et invisibilium. (Верую во единого Бога, Отца Всемогущего, Творца неба и земли, видимого всего и невидимого). Надо было выяснить, что же произошло прошлой ночью, и что это был за ужас, от которого она, совершенно не склонная к обморокам женщина, неожиданно потерял сознание.
- Матушка, с вами все в порядке? – Катрина преклонила колени.
- Твоими молитвами, дочь моя! Отнеси реликвию в церковь! – Приказала она. – Мне надо побыть одной! И подумать!
«Неужели я, и мои монашки так согрешили, что в монастырь прорвалась нечистая сила? –вроде недавно весь монастырь освятили? – Матушка привычно дала девушке благословление. - Да как это стало возможным, чтобы в моем монастыре, всегда полном мира и спокойного духа, внезапно появилось нечто страшное и потустороннее. – Конечно, я приняла под свои стены раскаявшуюся ведьму, да и сама не всегда вела праведный образ жизни, но это не великий грех!»
- Quicumque vult salvus esse, ante omnia opus est, ut teneat catholicam fidem! ( Всякий, желающий спастись, должен прежде всего иметь всеобщую [кафолическую] христианскую веру). На это раз молитва не помогла, как бы она не напрягалась, и как ни старалась, ей все же никак не удавалось ничего придумать. «Ну, грешную монашку я высеку, а дальше? Узнает начальство и обитель разорят, монашек разгонят! И так наш король католиков не жалует!»
От молитвы головная боль отступила. Стоя на коленях посреди пустой кельи, матушка Изольда лихорадочно соображала, пытаясь, что бы смогло внятно объяснить недавно пережитое событие и как спасти обитель от повторных визитов нечистой силы.
- Quam nisi quisque integram inviolatamque servaverit, absque dubio in aeternam peribit.
(Тот, кто не хранит эту веру в целости и чистоте, несомненно обречен на вечную погибель). Наконец, молитва принесла успокоение и мир в душу матушки...
«Пожалуй, стоит осмотреть келью Селины и поискать улики!» - На этот раз коридор не казался матушке темным и страшным. И запаха серы в келье не было.
- Начнем с того, что всех посажу на строгий пост! Разберусь обо всем вечером! - Матушка Изольда внимательнее осмотрела келью, она увидела в вазе увядшие осенние цветы, и это показалось немного странным. - Обычно осенние цветы только стоят! Ну, монашки… Могли бы и свежие цветы поставить!
Казалось, цветы умерли очень давно.
- Наваждение! И дело не в цветах! Интересно, что же это было? А я не склонная к обморокам женщина! Жаль, что я не успела рассмотреть! Может, это просто мужчина, а мне пригрезилось? Тоже грех, но вполне простительный! Сама грешна! Всем монастырем будем читать покаянные молитвы! Нет, мужики серой и мертвечиной не пахнут!
– Так вот оно что!
На полу кельи грешной монахини лежала Веревка святого Антония (примитивный фаллоимитатор из куска каната, покрытого сургучом)… Но и у меня есть такая же веревка… Не может быть, чтобы эта шалость впускала нечистую силу! Пожалуй, стоит принять несколько капель микстуры грешника Авраама!»
Аптекарь Авраам, которого не раз и не два спасала матушка от слишком ретивых прихожан-христиан, сам придумал рецепт, настояв на перегнанном вине вытяжку из кожи змеи, порошок из сушеных шотландских грибов, о которых издавна ходили легенды об их невероятных и целебных свойствах, и еще несколько экзотических компонентов...
«С монашками я еще разберусь!» - Не желая задерживаться в келье, Изольда поспешно покинула ее, творя молитвы, чтобы хоть как-то успокоиться.
Fides autem catholica haec est: ut unum Deum in Trinitate, et Trinitatem in unitate veneremur. (Всеобщая же вера заключается в том, что мы поклоняемся единому Богу в Триединстве и Триеaeinoao в Едином Божестве)
На этот раз молитвы не приносили облегчения душе, она вышла в коридор и, шагая в направлении монастырской церкви, с недоверием смотрела на бледные лица монашек, что молились там, как ни в чем ни бывало. Только у Селины голос дрожал.
Утренний ветер разогнал облака и над монастырем ласково светило солнце.
«Всех грешниц высеку! Помолиться лишний раз в грозу им лень! Все погрязли в грехах!» - Молитвы никак не шли монашке в голову. С трудом она отстояла утреннюю службу и, раздав указания монахиням, пошла к себе в келью. И пусть приготовят побольше розог! Перед обедней будем выгонять нечистого из Салины. А пока ее в подвал! На хлеб и воду! И пусть молится о своей грешной душе!
Переступив порог своей кельи, она почувствовала приятный аромат свежих цветов. Катрина знала, что матушка любит цветы и сменила увядшие на свежие.
«Похоже, Катрина с цветами постаралась! Хорошая девушка! Когда придет мой смертный час – оставлю монастырь на Катрину! Глотну-ка я капельку за свое и ее здоровье!»
Матушка подошла к шкафчику, извлекла от туда микстуру, и сделала добрый глоток. По жилам потекло приятное тепло, а оттаявшая душа вернула еще одно воспоминание: черные перепончатые крылья.
Схватившись за это воспоминание, словно за тонкую соломинку, Изольда легла на остывшую постель, и принялась размышлять над тем, что вспомнила.
«Катрина, отец Гай… Ревизоры… - Все эти грехи мы давно отмолили. – Да и монастырь имеет священную реликвию! Но эти жуткие крылья, увядшие цветы и запах серы - указывают на то, что минувшей ночью в моем монастыре побывала нечистая сила!»
Она неожиданно вспомнила рассказ раскаявшейся ведьмы, приятой ею в монастырь, и осколки мозаики сложились в единую картину. Это не призрак с крыльями, Это не Сатана, это Инкуб! - она сконцентрировалась еще сильнее, и вспомнила лицо этого существа. - его словно ударило ударом свежепросоленного прута!... Он решил навестить свою жертву, но или перепутал двери или просто решил захватить еще одну душу! Пожалуй, стоит помолиться!
Qualis Pater, talis Filius, talis Spiritus Sanctus.( Каков Отец, таков же и Сын, и таков же Дух Святой). - Встрепенувшись, матушка Изольда потянулась за микстурой Авраама, и сделав хороший глоток, стала задуматься над тем, что, видимо сама успела совершить несколько смертных грехов. «Возможно, он и меня хотел соблазнить! Я же спасла леди Эвелину, заработала грешным местом на нужды монастыря… Ублажила ревизора и несколько знатных прихожан! Может и не несколько, кто же считает! Но эти все мелочь! Бог простит!» На протяжении всей жизни в должности монахини, а потом и настоятельницы, она не упускала возможности подзаработать на церковные нужды и не считала большим грехом для пополнения кассы даже плотский грех. «Не согрешишь - не покаешься, не покаешься – не спасешься!»
- Aeternus Pater, aeternus Filius, aeternus Spiritus Sanctus! (Отец вечен, Сын вечен, и Святой Дух вечен!) Последняя молитва, а модет быть и еще один глоток микстуры, помогла привести запутанные мысли в порядок.
Матушка Изольда сконцентрированным усилием воли снова оживила в памяти недавно воскресшее воспоминание и перед ним восстала вовсе не галлюцинация, а какой-то реально существующий призрак! Он был похож на человека с темными крыльями, и он ужасал своим безумным взглядом... Значит, стоит подобрать молитвы, которые отвадят Инкуба от моих стен.
Преклонив колени, она молилась перед распятием и размышляла о ночном происшествии, но вдруг в дверь кто-то громко постучал .
Снова послышался навязчивый стук в дверь. Матушка Изольда открыл дверь.
На пороге стояла Катрина.
- Ave Maria, gratia plena, Dominus tecum. Benedicta tu in mulieribus, et benedictus fructus ventris tui, Iesus. Sancta Maria, Mater Dei, ora pro nobis peccatoribus, nunc, et in hora mortis nostrae. Amen. ( Радуйся, Мария, благодати полная! Господь с Тобою. Благословенна Ты между женами и благословен Плод чрева Твоего Иисус. Святая Мария, Матерь Божия, молись о нас, грешных, ныне и в час смерти нашей. Аминь).
- Матушка, Вы заболели? - Во взгляде молодой монашки читался страх. – Мы молились за вас!
Изольда, ради того, чтобы успокоить девушку, произнесла:
- Ваши молитвы пошли мне на пользу! Господь не оставил меня, грешную! Я рада тебя видеть, но не смотри так испуганно! Можешь мне поверить, что со мной все в порядке.
- Пора разобраться с Селиной! - матушка Изольда без лишних покинула келью, и, переполненная невероятным желанием высечь грешную монахиню, двинулась открывать дверь.
- Et tamen non tres aeterni, sed unus aeternus. (И все же они являются не тремя вечными, но единым Вечным [Божеством]) - Изольда на мгновение остановилась и посмотрела в маленькое серебряное зеркальце, которое висело на стене.
На заднем дворе уже было все готово к процедуре изгнания беса.
Широкая монастырская лавка стояла, застеленная конской попоной. Монашки и приговоренная ждали матушкиного вердикта.
«Попона на скамье!» - несчастная Селина дрожала от страха. Шерстяное монашеское одеяние впитывало липкий пот грешницы. Она знала, что попону стелют только тогда, когда провинившуюся ждет нешуточное наказание. Встать сама она уже не сможет и ее на этой попоне унесут.
- Грешницы, обратились ко всем собравшимся матушка Изольда. – Одна из наших сестер сегодня ночью ввергла свою душу в величайший грех. – Сейчас помолитесь за нее, а ты, Селина, раздевайся и ложись!
Монашки запели молитвы, а несчастная Селина стаа раздеваться. Она понимала, что сопротивление бесполезно.
Не успели монашки допеть «Каюсь», а Селина уже лежала на животе, покорно вытянув руки и ноги. Две монашки тут же уселись на нее, чтобы удержать.
Матушка, перекрестившись, взяла мокрый прут. Читаем «Anima Christi»
«Душу Христа»!
- А сейчас приступим к наказанию и покаянию! - Настоятельница погладила прутиками по спине и попе.
aНЕесчастная Селина напряглась и зажмурилась.
- Молитесь! А мы начнем! - Изольда стезула прутиками по поке. Те лихо свитснули и нашли цель, оставив первые тонкие розовые следы.
Селина застонала сквозь зубы, прижавшись к своему ложу.
- Хорошо стонешь. - и И ударила еще раз, задержав прутья на теле грешницы.
Селина с визгом прогнулась, дернулась. Теперь кочики прутиков просели нежную кожу до крови.
- Вот так лучше! - Матушка выровняла прутики и стегнула еще раз. -
Селина снова завизжали, на этот раз задёргав попкой.
Спустя секунду задний двор огласился криками и стонами несчастной. Но матушка не собиралась щадить грешницу.
- Anima Christi, sanctifica me. (Душа Христа, освяти меня. ) – Пели монашки, а матушка в такт словам работала рлозгой.
- Corpus Christi, salve me. (Тело Христа, спаси меня. )
Селина уже не могла воспнимиать слов молитвы. Ее тело дергалось, насколько позаоляли монахини, прижимавшие ее к скамье.
- Sanguis Christi, inebria me. (Кровь Христа, опьяни меня.
Для Селины слова молитвы слились в единый гул. Она уже не понимала, что с ней и где она. Стращная боль терзала грешное тело.
Боль была такая, сто Селина забыла обо всем! Он отчаянно пыталась вырваться, но монашки держали ее крепко. Матушка била на этот раз без всякой жалости. «Несчастная, Катрина сидела на ногах Селины и чувствовала каждую судорогу несчастной! В свое время мне и больше попадало! Впрочем, я это заслужила! От порки во имя священной реликвии я уже оправилась и могу приступить к своим обязанностям!»
«В Испании или во Франции за такой грех ее бы сожгли на костре, а я всего лишь высеку!»
Вскоре крики прекратились. Монашка лишилась чувств.
- Amen.
- Окатите ее водой и унесите в келью! - Матушка помнила рецепт отца гая и время от времени им пользовалась. Ведро холодной воды кого угодно приведет в чувство.
Грешную монашку унесли.
Матушка стерла пот со лба и подумала, что было бы очень неплохо выпить монастырского пива.
***

Часть вторая. Молитва грешной Селины

Селина отчнулась в своей келье. Тишина, немного света даввала свеча. Монашек рядом не было.
"Почему так тихо? И монастырский колокол не онит! А я на этом свете или на том? Почему тишина? Однако боль в истерзаном рознами теле подсказала монашке, что она все еще на этом свете.
"Как хорошо жить! - подумала она, пытаясь встать. - На мне еще пылают росчерки розог. Удивительно, как я ее пережила! Да, я совершила смертный грех. Ну и что из этого? Я была рождена в грехе, жила в грехе и умру в грехе! Может, матушкины розги спишут хоть часть моих грехов? Впрочем, участь у меня одна - Ад! И никакие молитвы не спасут мою душу!
Я Селина. Мой друг, красивый мужчина с крыльями за спиной время от времени навещает меня. Он необычный. Он вершить зло и собирает грешные души, и я отдала ему свою душу просто так. Здесь, в монастыре есть его бывшая любовница, но она раскаялась и не подпускает его близко. Какая удача! Теперь он со мной и в этом смысл половины моей жизни, вторая половина - мщение и власть! Эта обитель станет моей! Так обещал он и так будет.
Смысл жизни не в том, чтолы изнурять свое тело постами, молитвами и работой, а в том чтобы почувствовать власть нат душами и телами, и плотскую страсть. Власти у меня тут пока нет, а страсти хоть отбавляй! Но и власть тоже будет и скоро! Свою цену за власть я уже заплатила, лежа на скамье под розгами. И сегодня же будет мщение: наивная матушка Изольда отправляется в лес, исцелять лесника. А там ее есъедят и я стану настоятельницей! Я, я, я! А ни эта Катрина! И тогда я ей отмщу! Отмщу за то, что матушка ей благоволит, отмщу за то, что она своим телом добыла для монастыря священную реликвию! Отмщу за то, что я лежу сейчас на конской попоне и не могу пошевелиться! Нет, убивать я ее не буду! Это слишком просто! Убивать - это не выход. Мне уже говорил мой друг, что король Генрих разорит эту обитель, но рассчитаться я успею!
Я знаю, что я с ней сделаю! У матушки остался запас розог! Я лично спущу с Катрины шкуру! Я хочу услышать, как она будет кричать от прикосновения прутьев к обнаженному телу! Бить буду так, что распарва на церковном аналое во имя священной реликвии покажется ей нежной лаской! А потом, после ликвидации монастыря я навещу своих родственников. Их души давно ждут в Аду!
Детсва у меня не было! меня его просто илшили. была только работа! У меня, в чьих жилах течет голубая кровь заставляли трудиться наравне со служанками. А потом, чуть подросла - отдали в этот монастырь! Грехи замаливать! А какие грехи? Мой отец погиб, сражаясь за короля, а маму унесла язва. Росдлтвенникам был нужен мой замок, мои деньги и мое тело.
Они получили все, а я получила келью и розги.
Что бы я делала, если бы мой крылатый друг не нашел меня и не сумел дать мне именно то, чего я действительно хотела. Я хотела любви, хотела страсти и нежности и он дал мне все это!
Мое тело сливалось с его телом! Мы были теми, кого называют "единым целым". Его черные крылья обнимали меня, и нежнее объятий я не знала!
А днем я была монашкой, беспрекословно прдчиняющейся монастырской жизни. Но ночь - ночь была моей, пока все не испортила Матушка Изольда!
Признаться, монашки меня недолюбливают. Но дело не в том, лучше или хуже, дело не в том даже, с кем делила я послеь, а с кем не делила, ибо . Если ты живешь по монастырскому уставу, от заутрени до вечерни, - это не жизнь. Я как тот спящий вулкан, что ждет своего часа в Италии. Кажется, он потух навечно, но рано или поздно он проснется и...
Впречем, впереди конец один - смерть. И хотя, после визитом моего крылатого друга, я не боюсь смерти, я гордо живу с единственным смыслом - любить и властвовать. И я его люблю! Он для меня как воздух, а жить без воздуха невозможно. Сегодня он отмстит за меня! А матушка Изольда пойдет на трапезу людоедам. Он госворит, они своим жертвам ломают дубинами кости, чтобы мясо напиталось кровью. И я буду отмщена!
***
Мое первое знакомство с ним было банальным. Я потеряла свой крест на шнурке. И появился Он! Красавец оруженосец с убийственно-прицельным взглядом приехал с письмом моему к отчиму и опекуну. Я - некому ненужная девчонка, которая всем мешает. Вспоминали обо мне только тогда, когда хлотели выпороть за очередную проделку. Помню, он улыбнулся, потрепал меня по волосам и долго и пристально смотрел в мне глаза.
- Пойдем! - Просто сказал он, и потащил на сеновал, как простую служанку.
Но я не могла ничего с собой поделать!
- Все равно меня отдадут в монастырь! - Думала я, раздеваясь перед ним. - Но я хочу быть хотя бы час любимой! А потом было то, что я до сих пор вспоминаю с нежностью и содроганием. Он сделал меня женщиной! Подарил нежность и стратьсь! Самый большой подарок в моей жизни. Но все хорошее рано или поздно заканчивается!
Я уже знала, что матушка Изольда приедет за мной и вкладом в монастырь. Меня продали! И я должна отмстить!

Теперь-то я понимаю, что это был рок, а тогда на сеновале радовалась, как обыкновенная крестьянка, что настоящий рыцарь возьмет мое тело до того, как монастырь получит мою грешную душу! Я до сих пор вздрагиваю от прикосновений его требовательных рук и изощренных пальцев, котррые умеют вытворять такое, что всем нашим монашкам и не снилось!
Наша матушка Изолльда - полное ничтодество, погрязшее в грехе. Носитсся со своими монастырем! Покладывает монашек под знатных господ и подсчитывает прибыль! Неужели она думает, что хоть чуть-чуть длучше меня? Правда, как говорил мой друг, она вполне искренне кается, за что ей грехи списываются. Но это плзволяет ей грешить снова и снова.
Когда я в первый раз увидела ее пышное тело, красивое лицо, хоть и покрытое мелкими морщинками, я почувствовала, как по моей коже пробегает волна смеха: она должна была земенить мне родной кров, стать м мамой и любовницей и палачом.
- Мне было плевать, с кем он спал до меня, так же как и ему.
Однажды он у меня в келье остался богатый прихожанин. Тот всю вечернюю службу пожирал меня голодным взглядом, насквозь пропитанными а потом просто попросил матушку меня на ночь. За окном шел, и сегодня дождь.
В келью подали пива. Горели в камине дрова. Занавесив распятие, я разделась. Нет, не этого человека хотело мое тело. Страшная болезнь покрыла язвами его кожу, но у меня, грешной, не дыло выбора.
Зато пришел он, и вошел кнутрь моего гостя. И стало все замечательно! Правда, я знала, что цена ночи моей любви будет для больного похотливого грешника - его собственная жизнь! Спустя неделю мы отпевали его в нашем монастыре. В этот момент петь заупокойноую молитву особенно приятно! А сегодня нашу матушку будут ждут в гости людоеды! Отпевать нам будет нечего! А потом вернется он! Я знаю, он обязательно вернется и нашиьгубы сольются в поцелуе! Он всегда возвращается!
Я жила одним жделанием - увидеть его снова! И вчера в страшную грозовую ночь он пришел!
И кто я теперь? Я Селина, высеченная монашка, что добровольно отдала себя врагу рола человеческого. Еще на том сеновале, когла он распустил надо мной крылья, я поняла, с кем связала меня судьба и покорно все ему отдала. И ничуть об этом не жалею!
Жалею лишь о том, что не увижу смерти матушки Изольды! Как закорою глаза - слыщу свист розги, рвущей мое тело. И за это она должна умереть!
И я стану настоятельницей и обязательно я буду его любить! Я готова ради него на все! даже на то, чтобы подняться в прокдлятую Девичью Башню!
И меня, существо отдавшего душу, мучения этого призрака будут только радовать! Пусть посмотрит, как мое и его тела сольются в греховной стасти!
Лишь с ним я обрела смысл жизни! С ним я знала, что каждый дюйм моей нежной кожи - это искусство дарить любовь!
А что делала с моим телом Матушка Изольда, что с минуты на минуту станет обедом? Первое время она жила со мной, как с женой, а потом, укладывала меня под розги не догадываясь о тоом, что ее ждут дубины людоедов! Хороший конец для балгочестивой монахини...
Как большо она меня секла! Иногда мне казалось, что помру до свидания с любимым и наша новая встреча произойдет уже в Аду, но его любовь помогла пережить мне страшную порку! И теперь я дождусь сладкой минуты мшения! Весь монастырь станет моим! Матушка Изольда получит свое, за все! И за ночь с большым благодетелем тоже! И да покарает Ад матушку Изольду!

***
Третья часть

«А на ее месте могла быть я, - думала матушка привратница, глядя, как наказывают Салину. - Я ведь согрешила прошлой ночью! Прямо на дежурстве. Грех был, но какой сладкий! Принес пастух письмо для матушки, ну и я немножко с ним согрешила… Письмо? Я же до сих пор не отдала письмо!»
- Матушка Изольда, - матушка привратница почтительно поклонилась, как только наказание было окончего, вам передали письмо!
И девушка протянула большой пергамент с красной печатью.
- Qui vult ergo salvus esse, ita de Trinitate sentiat.(И всякий, кто желает обрести спасение, должен так рассуждать о Троице!) – Перекрестившись и испросив благословения привратница простилась и удалилась, радуясь тому, что матушка не рассердилась за задержку при передачи свитка.
«Вот еще новость! - Изольда все стояла и смотрела на желтый пергамент, словно в нем было спрятано известие о судьбе монастыря. – И печать незнакомая!»
В душе матушки появилось странное предчувствие и ей показалось, что от пергамента попахивает таким же непереносимым запахом смерти, который с утра витал в грешной келье с увядшими цветами...
Sed necessarium est ad aeternam salutem, ut incarnationem quoque Domini nostri Iesu Christi fideliter credat. ( Кроме того, для вечного спасения необходимо твердо веровать в воплощение нашего Господа Иисуса Христа).
«А не происки ли это Инкуба? - Изольда рассердилась, захотела порвать его на крошечные клочки, но в последнюю минуту взяла себя в руки. – Мне всюду, как больному на голову испанскому инквизитору, кажется нечистая сила! Слава Богу, у нас в Англии инквизиции нет!»
Анализируя последние события, она решила, не стоит серьезно прислушиваться к тяжелым предчувствиям и делать какие-то необдуманные действия.
- Господь пребывает с нами, а молитва всегда поможет! Ну, а мне нужно смириться с тем, что здравый смысл постепенно покидает мое грешное тело.
«Может принять еще микстуру Авраама? А пергамент никуда не уйдет! И печать на нем незнакомая! А микстура Авраама обеспечит способность трезво мыслить!»
Взяв новый флакон с микстурой, матушка Изольда сел за стол и вытащила зубами пробку.
- Ух! - В горле перехватило... Разноцветные пятна пронеслись перед глазами... На душе стало очень спокойно. Но разум не задурманивался, а работал очень четко... В этом был своеобразный секрет микстуры нехристя Авраама - успокоить, но разум оставить в полноценном рабочем состоянии.
- Так-то лучше! - Изольда сломала печать и раскрыла свиток.
Готический шрифт был написан опытной рукой с замечательным мастерством! Еще не начиная читать, она и любовалась текстом, как произведением искусства. Осмотрев свиток со всех сторон, матушка Изольда приступила к чтению:
"Как солнце своим животворным лучом согревает и обновляет землю, так и Ваш монастырь, обладающий священной реликвией, исцеляет и лечит людей в грешной потребности. Матушка, вся округа знает, что вы помогаете страждущим грешникам в бедах, никому не отказываете, поэтому не откажите и мне, грешному. Будьте добры в ближайшее время навестить мое скромное лесное жилище, чтобы исцелить меня, грешного лесника. Я очень болен, и никто не может поднять меня на ноги. Приходской священник говорит об одном - о смерти... А я еще не готов предстать перед светлыми очами Господа Бога Нашего. Не отвергайте моей просьбы, ибо я уповаю только на Вас! Моя хижина находится в лесу в трех милях от Вашего монастыря. Ну, а я приготовил вклад в монастырь!»
"Интересно, кто служит лесником? Судя по почерку, это явно очень образованный человек!" Впрочем, никто в те времена ничему не удивлялся. Иногда и короли жили отшельниками.
- Наш дог исцеление и утешение! А три мили не такая уж дальняя дорога! Матушка Изольда решила собираться.
Положив в дорожную сумку реликвию, она не забыла микстуру Авраама, флягу со святой водой, тяжелые четки, и кинжал, ловко вделанный в дорожный посох... Печальный опыт подсказывал монашке, что дорогие четки лучше оставлять дома, а в путь брать попроще, но потяжелее, чтобы ими можно было при случае воспользоваться и как оружием.
- V. Ecce ancilla Domini. (Вот, Я - Раба Господня; да будет мне по слову твоему). - Одев дорожную рясу, проверив замок на тюрьме Селины и дав распоряжения монахиням, матушка собралась в дорогу. Подумав, она не стала запрягать Морриса, монастырского пони, в повозку и пошла пешком. Норов у пони был мягко скажем, тяжелый. Матушка давно собиралась продать его Аврааму на колбасу, но не сходились с аптекарем в цене.
- Мир вам, матушка, - молодой крестьянин остановил лошадь, запряженную в повозку, груженую сеном. – Садитесь, подвезу! Я хочу вас отблагодарить за то, что ваша реликвия вылечила мою жену от бесплодия!
Внимательнее присмотревшись к лицу крестьянина, матушка Изольда узнала его и согласилась.
- Ох, матушка, крестьянин делился своей бедой. - Моя жена, как забеременела, не подпускает меня к себе! А если ребенок недоделан? И я по жене очень скучаю!
- Эх, юные грешники, Матушка улыбнулась, - скажи жене, что матушка настоятельно рекомендовала не прогонять мужа с супружеского ложа! А нельзя ли стегнуть твою лошадку? Мне нужно как можно быстрее добраться до леса, который находится в трех милях от монастыря. Там ждут моей помощи.
- Нам как раз по дороге, матушка Изольда! - Скрипучая повозка тронулась в путь.
Внезапно начал падать дождь, хотя минуту назад ничто не извещало о его приближении. Дождь был настолько сильным, что матушке пришлось укрыться овечьей шкурой, предложенной добрым крестьянином.
- Матушка, я бы вам не советовал заходить в этот лес. - Уже на опушке у крестьянина развязался язык. - Плохие слуги ходят о нем!
- Какие именно? - С интересом спросила Изольда. – Разбойников вроде бы как год назад повесили вон на тех деревьях!
- Разбойники долго качались на потеху воронам! Но говорят, что здесь бесследно пропадают грешные люди.
- Как это - пропадают? - Спросила матушка. – И куда смотрят власти?
- А очень просто – грешники заходят и исчезают навсегда. Никто из него еще не вышел живым ...
- А пропадают только грешники? - Матушка Изольда скептическим взглядом посмотрела на возницу. - Свят! Свят! - Думаю, что все эти слухи преувеличены. Люди всегда стараются придумать что-то таинственное. «В лесу и тем более в болоте сам Господь поселил нечистую силу. А теперь она и до монастыря добралась! Но я взялась и со мной священная реликвия»
- Ну как знаете, - крестьянин замолчал, - но я не герой! Я всего лишь вольный землепашец и верный арендатор своего сюзерена!
Слезая с повозки, Изольда почувствовала на стремительное дыхание холодного осеннего воздуха. Дождь к тому времени уже перестал падать, и все же было очень сыро и неприятно. Крестьянин истово перекрестился и перекрестил матушку.
- Благословите меня, грешного! - Посмотрев в направлении буковых деревьев, обступивших дорогу, Изольда почувствовала какую-то странную гнетущую атмосферу, что незримо неслась от него. Вместе с этим у нее возникло чувство, будто от леса потянулись сотни невидимых паутинок и крепко обхватили ее пышное тело для того чтобы она никуда не делась и не сбежала.
Матушка Изольда не произнесла ни одной молитвы и даже не услышала как удалилась повозка, потому что была околдована мглистой и таинственной картиной осеннего леса. Природа одела деревья в желтые и багровые тона, а ветер еще не успел оборвать этот красочный наряд.
Приблизившись к первому древу, она увидела возле него засохшие розы... Откуда тут розы? - Матушка Изольда сочувственно коснулась одного цветка, но он рассыпался в ладонях...
Далее, ступая меж густых трав, он решительно двинулась в лес...
- Стойте! Стойте! Я не возьму греха на душу! – Ее нагнал крестьянин, вооруженный топором. – Не могу я бросить женщину в таком страшном месте.
- Ты настоящий герой, - улыбнулась Изольда. – Значит, ты не такой трус, каким казался сам себе! Господь таких смельчаков сумеет наградить!
- У вас есть крест и реликвия, а у меня топор! Вдвоем мы не пропадем!
- А еще у меня есть посох, вырезанный из тиса, того самого, под которым сидел апостол Павел! Значит, не пропадем! - Они пошли по засыпанной листвой тропинке, крестясь и творя молитвы.
Когда они нашли старую хижину лесника и обошли вокруг, страх снова посетил их души: как грибы из-под опавшей листвы на них смотрели человеческие черепа.
- Как много неуспокоенных душ! – Матушка перекрестилась. – Ну, сэр рыцарь, пошли!
В хижине стояла дикая вонь, словно вонь давно прогнившей мертвечины. Они поняли, что этот запах мог источать только какой-то давно сгнивший труп, или даже множество трупов...
А сам лесник, - лежал, притворившись, что болен грязной подстилке из волчьих шкур.
- Еда пришла! Эй, все сюда! – Закричал он.
От ужасного запаха мертвечины обоим стало дурно... Неожиданно и матушка Изольда с крестьянином Питером увидели, как большим ярким огнем вспыхнул огонь факела в неизвестной руке. Эта рука, бросила факел в камин, дрова ярков вспыхнули, осветив обстановку хижины во всех подробностях.
Перед ними стояло страшное существо, спиной загораживая выход!
- Пожаловал обед! - Держа чадящий факел в своей мускулистой покрытой жесткими волосами руке, ужасный одноглазый монстр с каждой секундой все ближе и неумолимее приближался к гостям дьявольской хижины, и они все никак не решались бежать.
Слова молитвы застряли у монашки в горле.
Монстр, широко открыв щербатый рот, хриплым голосом проговорил леденящие душу слова:
- Теперь послушайте меня, гости долгожданные. Вы еще даже не представляете куда вы попали. Вы попали в ужасную лесную хижину, в которой живут бывшие крестьяне, выгнанные феодалами со своих земель. Теперь это головорезы и людоеды. Посмотри на меня - я проливал кровь за вашего короля. Потерял глаз, а вот это клеймо поставили мне королевские палачи за бродяжничество. Спину мне поломал кнут палача! Зато попав в эти стены, мы связались с темной стороной бытия - с самым запредельным хаосом ужаса и вдоволь наелись теплого мяса...
"Живыми нам отсюда не выйти!" - Поняла матушка, увидев, что за в дверях показалась целая толпа таких же волосатых чудовищ, вооруженных дубинками.
И тут священная реликвия стала светиться в руках у матушки, возвращая силы и мужество...
- С нами крестная сила! - Питер стал размахивать топором, а матушка Изольда четками. - “Miserere! (Господи, помилуй!),Получайте чертовы дети!
- Во имя Отца И сына и святого Духа! Аминь! - Матушка Изольда и начала также жестоко работать посохом, стараясь попать им снизу вверх по грешным мужским местам.
Избушка наполнилась криками стонами и воем. Дубины людоедов в небольшом помещении оказались бесполезными, но за ними был численный перевес.
Скорее всего, в неравном бою пали бы и Питер и Матушка, но с ними была священная реликвия! Ошибкой монстров было пригласить монашку в гости вместе с нею! Ларец светился, придавая монахине и крестьянину сил.
Не привыкнув к сопротивлению, людоеды попытались убежать, но у двери образовалась пробка. Топор Питера и посох матушки работали, не зная пощады. Вскоре грешные души людоедов, покинув телесные оболочки, отправились в Ад. Только лесник продолжал лежать, накрывшись шкурой.
- Матушка Изольда подошла к нему и сказала, окатив грешника на подстилке из флаги святой водой:
- А тебе грешник, пожалуй, стоит покаяться! Ибо ты впал в великий грех! Ты думаешь, что гибель монашки тебе сойдет с рук? Мы уже разнесли на куски твоих грязных прихвостней, а теперь пришла и твоя очередь! Ах ты, грязное лесное отродье!
- Подождите не убивайте меня! – Под действием святой воды с телом лесника стало происходить что-то невероятное. - Во мне сидит демон Ада! Он рвется наружу и хочет вам обоим что-то сказать!
И они увидели, как их живота у лесника прорываются чьи-то руки... Было ясно — лесник одержим демоном. Поэтому крестьянин, стоя возле Изольды, предложил:
- Матушка, нужно уничтожить то, что скребется наружу в наш мир!
Но тут из живота лесника вырвалось жуткое существо всё в слизи начало говорить своей пастью:
- Я хочу захватить ваш монастырь! Я само воплощение дьявола! А Селина мне поможет!
- Ах ты мразь! - закричала монашка и плеснула в монстра святой водой, осеняя себя крестным знамением!
- Не надо! - завопило с чудовище.
Крича от боли , чудовище бросилось в огонь камина и пропало там, точнее отправилось в Ад зализывать раны. Тело лесника хрипело в агонии.
- Rex gloriae, Christe. ( Свят, свят, свят Господь Бог Саваоф). - Изольда уже достала из посоха нож...
Лесник лежал, не спея молить о пощаде. В этот момент он понял всю низость того греха, что впали и он сам и его кровожадные друзья. Вместо сытного обеда монашка принесла им смерть. Покаяться грешник не успел.
- Бог меня простит! - сказала Изольда и вонзила нож...
- Вот уж не думал, что мой верный топор так ловко рубит головы. – Крестьянина, тошнило и выворачивало наизнанку. – Великий грех! Но реликвия дала мне и сил и сноровки! Матушка, а ведь мы стали свидетелями настоящего чуда! Я скромный землепашец, не святой и не воин! Вот их сколько…
- Все в порядке! Мы сделали доброе дело: спасли лес от шайки людоедов! – матушка отпила Микстуры Авраама. – Реликвия дала сил! Глотни моей микстуры, и подпали хижину.
- Ух, крепкая! – Лицо крестьянина порозовело.
- Requiem aeternam! (Вечный покой!) - Творя покаянные молитвы, матушка вместе с Томасом пошла подальше от этого страшного места. Гнилая солома занялась, не смотря на дождь. В каменной хижине людоеды припасли достаточно дров, чтобы жарить человечину. Теперь их грешные тела отправились в огонь вслед за грешными душами.
Питер решил подвезти матушку обратно.
- Надо будет собрать крестьян и похоронить несчастных, чьи кости разбросаны вокруг хижины, по христианскому обычаю!
Умная лошадь сама знала дорогу, и повозка покатилась по лесной дороге.
Но чудеса волшебной реликвии на этом не кончились. Она снова засветилась и монашка с крестьянином обнялись.
- Матушка, я на краю греха!
- Не согрешишь - не покаешься! Сын мой! - Матушка овладела инициативой.
Крестьянин и не думал, что выжив в таком неравном бою, можно потерять голову в объятиях монашки – но потерял!
- Я всегда знала, что Господь не считает плотский грех смертный грехом! Прочтешь дома десять раз «Каюсь» и десять раз «Богородицу!» Матушка Изольда искренне считала, что мир полон физических, а еще более – духовных опасностей, а искушения так просто попадаются на каждом шагу. На то оно и искушение, чтобы грешить и каяться.
Их дыхание стало общим, их стоны сливались, а сердца бились в унисон. И, казалось, пропало все: дорога, повозка и лошадь. Остались только мужчина и женщина. Два тела, слившиеся в единое целое.
«Это не смертный грех! Отмолю!» – Матушка накрыла крестьянина своим пышным телом. Реликвия светилась, всем своим видом показывая, что совсем не против такой шалости для тех людей, что совершили великий подвиг.
Дорога шла под гору и лошадь почти без труда тащила повозку.
«Я еще устрою этому монастырю сладкую жизнь! Не прощу! - Инкуб в Аду уже строил планы мести. – Ну, кто же знал, что реликвия обладает такой силой?»
Селина, услыхав о благополучном возвращении Матушки Изольды, поднялась на девичью башню, чтобы юроситься вниз, но после общения с призраком, показавшим грешнице всю глубину ее падения передумала...

_________________
С наилучшими пожеланиями

Впечатляет. Автор исходного английского текста мыслит прикольно. Интересно в каком веке такое писалось, как Реликвия придала матушке игуменье физической мощи своим посохом, свинцом утяжеленным и своими четками, тоже утяжеленными, толпу великанов людоедов перебить. Причем даже без молитвы, призывающей Матерь Божью, Деву Марию, закрыть их своим омофором (покровом), дабы силы сатанинские их видеть не могли. Я вот вспомнил наш ужастик Вий, так там философ Хома, хоть круг вокруг себя очертил, через который нечисть переступить не могла, пока он псалтырь читал, отпевал усопшую ведьму в образе прекрасной панночки. И почему при таком раскладе мать игуменья для обороны от нечести еще своим крестом не помахала. Особенно, если в качестве креста меч использовать. Или ее кинжал, что с собой прихватила. А что? Рукоять клинка не зря форму креста имеет. Типа сразу и меч и крест животворящий – прямо символ единства духовного и физического. И чего мать игуменья не сподобилась полученный пергаментный свиток перекрестить, раз от него серой и мертвечиной попахивало? Монашку за то, что на ночь помолиться забыла, дабы дьявола в образе инкуба не отпугнуть, до потери сознания засекла, а сама чего перекреститься забывает? Пороть ее некому!
Прикольно, что инкуб даже в своем ужасном образе умеет монашке наслаждение доставить, а никто из помянутых мужиков – нет! Правда, там еще пастух эту привратницу ублажал. Кстати, а чего инкуб не озаботился монашку Салину мазохизмом наградить? Наверное она попросить его об этом не позаботилась. А то был бы полный кайф и при согрешении и при расплате за грехи тоже. По ассоциации вот тематический анекдот вспомнил.
- Отец, глянь, что я нашла у нашего сына. И показывает Тематический журнал и девайсы. Что делать будем?
- Пока не знаю. Видишь, пороть его бесполезно.
Опять же про инкуба. К монашке Селине он вход имел, она ему само отдалась утехи ради. Правда, доступ в святую обитель, то есть в монастырь, инкуб имел, благодаря плотскому греху матушки привратницы, так как она с пастухом грешила, а вот чего он к игуменье Изольде не наведался? Она тоже от плотского греха не бегала. Заскочил бы к ней, только не в своем дьявольском обличье с крылышками, а в образе какого-нибудь из мужиков, с которыми мать Изольда раньше грешила. В средневековой Испании было поверье, что Дьявол, сумев в женском облике (Суккуб) соблазнить мужчину, обретает тем самым способность в облике этого мужчины (Инкуб) явиться к его жене и обрюхатить ее своим потомством. Видимо автор исходного английского текста этого поверья не знал, либо в Англии бесы такими способностями не обладают. По причине недостаточной свирепости местной инквизиции. А то дьяволу в самый раз было бы соблазнить кого-нибудь из мужиков, с кем мать Изольда грешила, а потом в образе этого мужика к матушке Изольде подвалить с богатым приношением для монастыря, ну там типа на свечи, на вино для причастия или какую службу заказать, а заодно и игуменью обрюхатить. И было бы ему и отмщение и на службе у Сатаны заслуга великая.
Ладно, прекращаю духариться.

Монашка потом раскается.
Ну и устроят ей Экзорцизм по полной программе. С прутиками и святой водой.
Но пока это только задумка. Простое описание обряда не интересно. А вот как розга приведет к покаянию и раскаянию...

_________________
С наилучшими пожеланиями

Выставил продолжение. Но монашка так и не покаялась. Перестарались экзорцисты и снова появится фея Меллюзина.

_________________
С наилучшими пожеланиями