Клуб "Преступление и наказание"

Мое сопротивление. Эпизод 3 (Начало).
Я, Верка Саврасова, после возвращения с каникул в нашу Гимназию пансионного режима обнаружила, что наши Педагоги-новаторы нам, гимназистам новые сюрпризы приготовили.
Сначала перетасовали наши классы на мальчишеские и девчачьи. И довольно скоро стало понятно, на кой хрен им это потребовалось. Оказалось, что наши Воспитатели придумали, как свои проблемы на нас, гимназистов, переложить. Счас все объясню.
Им же самим в лом дисциплину поддерживать, «овнов от козлищ» отделять, кто прав, кто виноват, разбираться, и нести за это ответственность. Хоть какая там у них ответственность! Так, гимназисты подумать – подумают, но ничего ведь не скажут! Уж больно это дорогое удовольствие, в Комплекс на цугундер за «устное оскорбление препода или воспитателя» на порку идти.
В общем, решили наши преподы для этой тошной работы заставить гимназистов выбрать себе старост. Самим выбрать, чтобы и за старост перед нами, гимназистами, никакой ответственности им, воспитателям, не нести! Типа, что сами себе выбрали, то и жрите до следующих перевыборов, которые будут только в новой четверти!
Не, нас за это нововведение они, конечно, не такими словами агитировали. Наоборот, говорили так, будто они, оказывают нам Великое Доверие и перед своим Руководством и нашими родителями огромную ответственность на себя берут! Во, как!
Я, конечно, не враз всю эту мерзость просекла. Сперва только подозрение ощутила, что неспроста нам это «самоуправление» впаривают.
В общем, выбрали мы себе старост. В нашей группе из 5ти девочек выбрали почему-то именно меня! Это с моим-то характером!!! Ну, если девочек я еще как-то понять могу, то чего наша воспиталка при этом как-то так ехидно заулыбалась, до меня только потом дошло.
Оказалось, что меня задумали одновременно запрячь в две телеги.
Первое – это сделать меня «козой отпущения», которая перед ними, Педагогами-новаторами за все грехи моей «боевой пятерки» личную ответственность несет. И второе – ссучить меня. Ссучить на фене нашего заведения «пансионного режима» означает сделать информатором наших Педагогов-новаторов. Мне вменили в обязанность информировать нашу воспитательницу обо всех нарушениях и в моей пятерке и вообще о любых нарушениях, которые мне будут известны! А как они могу быть неизвестны, если мы все спим в одной спальне?! Вот потому и разделили нас, гимназистов, на мальчишеские и девчачьи классы. За неисполнение старосте – административное дисциплинарное взыскание, то есть, если по максимуму, то порка в Комплексе исполнения дисциплинарных взысканий! Вот тут я и выпала в осадок!
Не, нам, старостам, все это не такими словами говорили! Нам политкорректно толковали про трудности нашей ответственной работы, про то, что всегда окажут нам полную поддержку, что зачтут наши труды при написании характеристики, что на старост ни преподы, ни воспитатели не могут не только орать, но вообще обязаны разговаривать, обращаясь к старосте только «на Вы» и только уважительным тоном без намека на ехидство. И вообще про доносы на своих никаких намеков ни сном ни духом не было. Ну, там типа расскажите нам, воспитателям, о возникающих у вас проблемах, а мы вам непременно поможем. Всеми средствами. Понятно, какими средствами! От мозгое*ли до порки! Ты, староста, тока шепни, а уж мы поможем всем, чем можем!
Эх, как говорится в одной детской книжке, от Судьбы не уйдешь! Трус от Судьбы бежит, а смелый выходит ей навстречу. В общем, рассказала я своей «учебно-боевой пятерке», что выбрали они меня не только старостой, но «козой отпущения», которая свой задницей за все их грехи теперь отвечать будет, а еще назначили ябедой, которая на них доносить обязана. Попросила подлянками в мою сторону не злоупотреблять, так как жопа у меня своя, не казенная, и пообещала свою пятерку беречь-защищать, насколько сил моих хватит. Ух, как крепко мы сдружились, как только нашлось против кого дружить!
Не, ну насчет Учителей, которые учебой с нами занимаются, мы ничего дурного не держим. А уж тех из них, кого на уроке послушать интересно, так можно сказать, даже любим. Особенно, если они на нас воспитателям не жалуется, а сами разруливают все дела, непонятки и конфликты с нами.
В общем, наша пятерка решила, что с учебой мы скооперируемся для повышения успеваемости и облегчения выполнения домашних и контрольных заданий. Я взяла на свою заботу математику с физикой, остальные предметы девочки между собой поделили. Договорились, кто какого препода будет «окучивать» для лучшего понимания предмета и доведения его сути до остальных членов нашей пятерки. Короче, затраты времени на домашние задания мы существенно сократили даже при некотором повышении успеваемости. Правда у нас эта работа называется самоподготовкой, а не домашними заданиями. Потому как нет у нас теперь дома, а есть тюрьма, хоть и чистая и благоустроенная, но все равно неволя – есть неволя. Жизнь – по распорядку. Питание – по норме. Перемещения – строем, Развлечения – по Плану культурных мероприятий. За грубые нарушения – в Комплекс исполнения дисциплинарных взысканий.
По части нарушений – главное дело не попадаться. Есть фраза: «Бьют не за то, что украл, а за то, что попался». Потому коль хочешь куда отлучиться, чтобы покурить, с мальчиком потискаться – непременно своих подруг предупредить надо. А меня, старосту, так просто обязательно! И легенду правдоподобную для отмазки надо заготовить заранее, чтобы потом, если попадешься, хлопая глазами на ходу не придумывать. И мобильник должен быть, как пистолет – всегда при себе, всегда заряжен. В смысле, чтобы были деньги на счете и заряженный аккумулятор в мобильнике. И конференцсвязь должна быть налажена. Чтобы в случае команды типа «срочно строиться» звонить всем сразу, а не по очереди. И чтобы кнопки в мобильнике были запрограммированы на быстрый вызов любого из нашей пятерки!
Но ведь всем свою голову не приставишь! Не во всех пятерках так получилось, чтоб друг за друга крепко стоять, помогать, прикрывать, не болтать! В общем, завелась у нас «крыса», Это девочка, которая стала ябедой, тайным информатором наших воспитателей. Имя называть не буду. Незачем! И вот ведь в чем досада, мы сами этому косвенно способствовали! Нет, и она была тоже та еще тварь! За что ее девочки и начали чморить. Только вот не надо было делать это так беспощадно и тупо. Ведь все-таки не просто так, а для чего-то, существует в мире чувство справедливости. Вот наши воспитатели и углядели ее, приласкали, приголубили. Не, они тоже не дураки оказались. Никаких поблажек она от них не получила. Получила внимание. Просто ее разговорили, выслушали, подсказали, научили, как ей свои проблемы с нами, одноклассниками, разруливать. В общем, вошли в доверие. Ну, она и начала им «доверять» то, что доверять никому не следует!
И начались у нас неприятности. Не, воспитатели так чтобы с поличным сначала не ловили, просто намекали, что про наши нарушения они все знают типа кто, где, чего и с кем и грозят принять меры. Да только кроме меня никто не напрягся, с чего это они все знают. Все остальные девочки думали, что воспитатели нас «на испуг» берут.
А мне вот докопаться захотелось, откуда воспитатели про нас лишнее знают. От кого. И почему задним числом знают. В общем, начала я свое «тайное следствие». Как? Кому интересно прочтите рассказ Бориса Жидкова «Вата». Стала я как бы по сотовому кому-то инфу тайком передавать, типа деньги через Интернет переслала, положи, что оплачено, в такое-то место. Сообщала из нашего туалета. Когда в соседней кабинке сидела по нужде та гимназистка, которую я на вшивость проверяла. Место, куда недозволенное надо якобы положить, я заранее незаметным маячком снабжала, типа тонкого волоска приклеенного. Если вскроют, то отлипнет. А я знать буду, что кто-то лазил. Если нужны подробности, читайте «ТАСС уполномочен заявить» Юлиана Семенова.
Занятие оказалось весьма времязатратным. После каждой провокации приходилось ждать реакции от воспитателей. Но мне повезло. Я ту зачморенную гимназистку в числе первых проверила. Она и оказалась «крысой».
Ну, выявить-то «крысу» я выявила, да только не разоблачила. А с какой стати мне должны верить на слово?! Я ведь в свое тайное следствие никого не посвящала. «Что знают двое, то знает и свинья» – Генрих Мюллер из «17 мгновений весны». Он ведь не всегда был обергруппенфюрером СС и шефом ГЕСТАПО (государственной тайной полиции). Начинал карьеру следователем, имел великолепную память и привычку сравнивать новые сведения на совпадение или противоречие с ранее полученными. И выяснять причины расхождений, если такое обнаруживал. Так что был профессионалом высочайшего уровня. Ну не буду отвлекаться. Так что оказалось, что мало найти «крысу», надо еще добыть неопровержимые доказательства для ее разоблачения. Хорошо, что я перед отправкой в нашу гимназию пансионного режима за свое согласие на это, а также за успешную учебу в первой четверти из предков неслабо ресурсов вытрясла. Ну, мощный ноутбук с мобильным Интернетом для связи с предками по «мылу» или по скайпу я вытребовала еще перед отправкой «за ограду». Потребовала, чтобы его приобретал непременно наш специалист и «набил» нужным мне «народным софтом». Все шибко «Цивилизованные» его называют пиратским, а я – народным. Такое название лучше соответствует моим интересам. А свои интересы все «цивилизованные» защищают весьма злобно. Так что я прямо с этих, якобы «цивилизованных» пример беру! Готова в порядке справедливости их софт называть лицензионным, а не грабительским. И вообще, я считаю, что использование нами их софта дело справедливое. Они нашими специалистами, что учились за бюджетные деньги в наших ВУЗ-ах бесплатно пользуются? Бесплатно! А когда у них спортсмен в другой клуб переходит, так тот клуб, куда спортсмен переходит, иногда миллионы отступного отстегивает. Так что в моральном плане я считаю, что у меня все ОК, все по справедливости.
А за успехи в первой четверти я у предков еще кое-чего выцыганила. И крошечный флэш плеер с диктофоном, типа чтобы записывать себе лекции и мои общения с преподами при ответах у доски, а также «базары» с воспитательницей. Я потом это на ноут себе сбрасывала и предкам на «мыло» перекидывала. Они, в случае чего, меня в обиду не дадут. А то из-за моего характера многие преподы и все воспиталки симпатий ко мне не питают. Выцыганила себе от предков хороший цифровой фотоаппарат от SONY, но с немецкой оптикой. У SONY самые малошумящие матрицы, а у немцев хорошая оптика. В смысле грамотно под матрицу заточенная. Сказала, что это мне вместо сканера, чтобы себе копии с бумажных учебных материалов делать. Программа ABBY FineReader начиная с 8й версии цифровые фотки с текстом в текстовые документы конвертирует. А если 7й версии, то защищенные pdf файлы колет, превращает их в набор картинок страниц, которые потом сама же в текстовый формат конвертирует. И тогда их электронным переводчиком переводить можно. Само собой и переводчик Prompt, и словарь ABBY Lingvo стояли на моем ноутбуке! Выцыганила из родителей и неслабый второй мобильник бизнес категории от той же SONY с не слабой фото и видео камерой и диктофоном. Сказала, что первый бюджетный мобильник буду использовать, чтобы платными СМС-ками некоторые услуги через Интернет оплачивать. Типа, чтобы меня не могли надуть по крупному. Я на него буду для оплаты сначала пересылать ограниченную сумму, а потом уже с него оплачивать. Чтобы в случае чего с меня сильно не поживились. А самое главное, я добилась, чтобы мне в электронный кошелек предки деньжат подкинули. Сказала, что буду с него оплачивать услуги специалистов, как тем или иным софтом пользоваться. Обязалась сообщать родителям обо всех своих расходах. И вот все это теперь мне пригодилось. Я свой крохотный флэш плеер с чистыми 4 ГБ памяти и полностью заряженным аккумулятором нашла, где спрятать в кабинете воспитательницы той «крысы». Вот там я его и спрятала с включенной звукозаписью. Для этого пришлось изыскивать способы, как его там незаметно оставить, а потом также незаметно извлечь обратно. Я нашла повод зайти, якобы по делу, тем более что Анна Ивановна мою пятерку тоже пасла, и незаметно приклеила плеер при помощи жвачки под крышкой ее стола. А потом при следующем заходе в кабинет извлекла его обратно. А между этими делами позаботилась, чтобы «крыса» от меня как бы случайно кое-что интересное услышала. Правда, потом пришлось несколько часов аудиозаписи прослушивать, чтобы найти, чем обвинение «крысы» в стукачестве подтвердить. В общем, шпионаж оказался делом очень времязатратным. Ну а потом я дала старосте той пятерки, где «крыса» числится, это все прослушать. Хочешь только фрагмент с компроматом, хочешь всю аудиозапись полностью, если времени не жалко. Приватно дала, так чтобы другие про то не знали. Но староста, Галка Рохлева, оказалась девкой горячей, скорой на крайние меры, и сразу решила устроить «крысе» «темную». Типа накинуть сзади на голову одеяло и отлупить как следует. Да ладно бы отлупить в спальне ночью, а то ей непременно ее высечь захотелось. Розгами! Она, Галка, видишь ли, от нашей воспитательницы Анны Ивановны, уже последнее предупреждение получила. Воспитательница даже для большей доходчивости своего последнего предупреждения Галку на Комплекс отвела. Правда, наедине. Там заставила трусы снять, на лавку лечь и подол задрать, чтобы задницу для порки оголить. Потом привязала за руки, за ноги и за талию, но сечь в последний момент не стала. Только прутом в воздухе со свистом помахала и пару раз ладонью шлепнула. Правда шлепнула со всей силы, так что Галка вскрикнула. В общем, не удержалась Галка от слов: «Простите, не надо». Не подумала, что за прощение придется на унижение соглашаться. В общем, наша воспиталка, сказала, что прощает, но в последний раз и условно, что назначенные ей 10 розг не отменяются, а только откладываются до любого нарушения, если такое будет совершено в ближайшие 4 недели. И что в этом случае она ей всыплет уже не 10 а 20 ударов розгами в полную силу с оттяжкой и без всякого снисхождения. А еще запишет в ее досье, что Галка честное слово не держит, и своих обещаний выполнять не умеет. А возможно и не хочет.
В общем, Галка отделалась письменной Объяснительной Запиской покаянного содержания с уверениями, что все поняла, и с обещанием, что никогда ничего нарушать больше не будет, а будет наоборот добросовестно выполнять все свои обязанности, а так же требования Устава Гимназии и распоряжения воспитателей. А потому просит поверить еще раз ее честному слову, проявить снисхождение и не наказывать.
У меня такое покаяние с обещаниями оставляет всегда очень гадкое чувство добровольного унижения, чувство, что струсила, испугалась порки, распустила сопли. Возникает злость на себя за слабость характера и ненависть к воспитательнице за то, что та сумела этой слабостью воспользоваться. Это я к тому, что понимаю, почему Галка взбесилась, и захотелось высечь «крысу» до поросячьего визга. Чтобы та тоже орала от боли, страха, беспомощности и унижения. Чтобы умоляла, каялась, клялась, что не будет больше стучать ничего, никогда и ни на кого. Чтобы этого дерьма на всю жизнь наелась…
В общем, устроили они вчетвером ближайшей же ночью своей «крысе» жесточайшую расправу. Набросили прямо на спящую одеяло; одна девочка села ей на голову и плечи, другая на ноги. Две другие вытащили из под матрасов припрятанные прутья, оголили ей задницу, и начали беспощадно сечь. Хлестали бешено, остервенело, без счета, жалости и осторожности. Могли ведь не только засечь до потери сознания, но и задушить, сидя на голове, накрытой одеялом. Сцена получилась жуткая. В полумраке ночного освещения спальни были слышны частые посвисты прутьев в воздухе с громкими щелчками в моменты ударов по голому телу: «фьюк, фьюк, фьюк, фьюк» и сдавленные крики жертвы. Мне стало страшно за «крысу». Хоть она и была порядочная дрянь, но дело грозило тяжкими последствиями. Девочки впали в ярость и, похоже, уже не контролировали, что творят. Я не придумала ничего лучше, чем кинуться к ним с криком: «Стойте, так нельзя. Вы ее засечете или задушите!» И тут же получила прутом по плечу так, что прут сломался. Девка со злостью бросила сломанный прут на пол и влепила мне оплеуху: «Не лезь! А то сама получишь!» Тут с коек вскочила и кинулась мне на помощь моя боевая пятерка. Вспыхнула драка. Но буквально через минуту в спальне зажегся полный свет, а в дверь ворвалась дежурная воспитательница с охранником и заорала: «Стоять!!!» И оказались мы все на виду «как вошь на гребешке».
Начался «разбор полетов». Перво-наперво воспитательница переписала себе в блокнот всех, кто не лежал в койках. То есть мою пятерку и пятерку «крысы». Потом занялись помощью рыдающей «крысе». «Крысу» успели отделать хоть и жестоко, но не смертельно. Охранник сбегал за аптечкой, стер ей кровь, продезинфицировал ссадины и просечки, напоил водой, в которую влил что-то успокоительное. Сказал ей, что все страшное кончилось, а что осталось, то со временем само рассосется, что «до свадьбы заживет». Но скрыть случившееся от ее родителей было невозможно. У нее тоже был и мобильник и мобильный Интернет на ноутбуке. Как и у большинства гимназисток. В нашей гимназии пансионного режима учатся лишь те, чьим родителям на это дело бешеных бабок не жалко.
Разруливать случившееся с родителями директор поручил воспитательнице Анне Ивановне. Типа, раз твои девки это устроили, тебе и разруливать. Справишься, значит умеешь работать. Не справишься, всех собак на тебя повесим. Школьный юрист и психолог тебя проконсультируют, но париться сама будешь. Решения принимать и выполнять только тебе, как и отвечать за результаты.
Воспиталка Анна Ивановна была бабой умной и в своем деле – опытной. А в силу большого и во многом горького опыта, циничной и безжалостной, как хирург. К успехам в учебе своих воспитанниц относилась тоже по-своему оригинально: «Берегись способных. Откуда ты можешь знать, на что они способны». Как-то в порыве откровенности она процитировала коллегам из древнего китайского трактата:
Сообщник разбойника Чжи спросил:
- Есть ли у разбойников свое учение?
- Разве можно выходить на разбой без учения – ответил Чжи.
- Угадать по ложным слухам, что в доме есть сокровища – мудрость; осуществить грабеж – умение; войти в дом первым – смелость; выйти последним – исполнение долга; разделить добычу поровну – человечность. Без этих пяти ДОБРОДЕТЕЛЕЙ еще никто в Поднебесной не становился большим разбойником.
Отсюда видно, что если без учения мудрецов нельзя стать добрым человеком, то без учения мудрецов нельзя стать и успешным разбойником. НО добрых людей в Поднебесной мало, а не добрых много. Поэтому польза, которую приносят Поднебесной мудрецы, невелика, а вред – велик. Поэтому и говорится: «Когда рождается мудрец, появляется и великий разбойник»…
Этим Анна Ивановна дала понять Учителям, что у них и у Воспитателей интересы разные. Учителей оценивают по знаниям, которые они сумели дать своим ученикам. То есть по оценкам их учеников. А Воспитателей оценивают по отсутствию нарушений у их воспитанников. А это совсем не одно и то же!
Так что Анна Ивановна делать снисхождение Верке Саврасовой за успехи в учебе не собиралась. Более того, она считала эту ученицу потенциальным источником проблем. ПИН-ом, если ботать по фене саентологов. И все по причине непростого характера этой ученицы. Анна Ивановна была в курсе ее выходок еще до того, как Верка Саврасова была передана ей в качестве одной из воспитанниц. Уже тогда Анне Ивановне не казались забавными ее выходки. Ее совсем не позабавило, что прямо с порога гимназии эта девочка потребовала от ее первого воспитателя, добрейшего Соломона Моисеевича, чтобы он ее высек для ознакомления с ответственностью за нарушения дисциплины. Ей, видишь ли, сам директор рекомендовал обратить внимание на Комплекс помещений для исполнения дисциплинарных взысканий! Вот она и просит ее ознакомить, предметно и как следует. Тоже мне юмористка нашлась! Жаль, что тогда добрейший Соломон Моисеевич не нашел нужным доказать дерзкой девчонке, что расплата за такие шутки ей не по силам! Тогда бы она не отмочила хохму на костюмированном уроке античной истории, точнее уже после урока. Ей было назначено десять ударов розгами, за то, что спровоцировала порку прямо на уроке двух других участников, изображавших учеников римской школы. Так эта дерзкая ученица сумела уговорить этих своих школьных товарищей, чтобы ее высекли они сами. Без участия и даже без присутствия педагога! Причем с записью порки на видео, которое она отослала родителям и предъявила учителю, заявив, что якобы она проявила сознательную дисциплину. Зря тогда историк повелся на ее хохму и сам не высек, как следует всех троих за такое своеволие!
А как она изощренно выражается?! Сникерс тебе в проктор по самый гэмбл, олби дистрибаный! Херши ты мычишь, как милки вэй! Жуй свой лучший в мире хершес и будешь сто лет орать звукам настоящей Америки, дирол тебе в рот с ксилитом и мочевиной! Почувствуй вкус настоящей Америки! И ведь невозможно обвинить ее в матерщине, хоть это и звучит, как самый настоящий мат перемат! Она с цитатами доказала, что здесь нет ни одного нецензурного слова, только слоганы из рекламы. И вообще это у нее не ругательства, а антирекламный юмор и сатира на западную рекламу. Вот только воспитателям так и хочется за такой юмор всыпать юмористке дюжину хитачи. Раз не хочет напрячь свой пеньтиум и почесать в затылке, то пусть почешет себе то место, которым она думает, когда так юморит. Это, если выражаться ее же юмором. А если без юмора, то пришлось этой самой Верке Саврасовой одно немалое безобразие без достойной порки оставить. Оставить за обещание не юморить таким образом до конца четверти. Пусть теперь только посмеет нарушить! Всыплю тогда ей три дюжины хитачи за то прошлое безобразие! Вот ведь, и сама повелась на ее юмор! Надо следить за своими эмоциями! А то невзначай ляпнешь своим воспитанницам: «Ну, что, Барби дистрибаные?...» Ведь вмиг подхватят и разнесут! А то и кличку типа «Барби дистрибаная» своей воспитательнице приклеят.
А теперь эта Верка каким-то образом в истязании той гимназистки замешана. Чую, что без нее это происшествие не обошлось. Вот только каково ее участие в нем? На видео с камеры наблюдения, что в их спальне, она в истязании не участвует. Да и нельзя никому предъявлять это видео! Не признаваться же, что дежурные воспитатели подсматривают за девочками в спальне! Да еще и записывают на видео! А чем бы это происшествие могло закончиться, если бы не подсматривали? Подумать страшно. Но сейчас надо в первую очередь это все с родителями разрулить. Без обращения в милицию. Надо подготовить убедительные доводы, что это не в их интересах и заручиться их согласием, что надо ограничиться одними нашими дисциплинарными мерами.
С задачей договориться с родителями Анна Ивановна успешно справилась. Родителям выпоротой «крысы» позвонила сама и первой. Сообщила, что на их дочь было совершено нападение ее одноклассниками, но благодаря бдительности охраны и системе безопасности все обошлось. Хотя их дочери малость досталось, но ничего опасного для жизни и здоровья нет. Полученные их дочкой травмы незначительны, медицинская помощь оказана. По голове не били, ничем острым не кололи. Подозреваемые в нападении выявлены. Сейчас выясняются мотивы нападения и роль каждого из участников. Затем она обзванивала родителей девочек, принимавших участие в истязании. Каждому из них она сообщала, что их дочь принимала участие в истязании одноклассницы. Какое именно участие пока выясняется самими педагогами без обращения в милицию. Но если с родителями пострадавшей девочки договориться не удастся, то придется сообщать о случившемся в милицию, хотя это и не в интересах ни гимназии, ни самих девочек, ни их родителей. Чтобы такого не произошло, она просит родителей подозреваемых девочек дать прямо сейчас хотя бы устное согласие на суровое наказание их дочерей в соответствии с тяжестью их вины после того, как будет выяснено, в чем конкретно состояло участие их дочерей в этом происшествии. Это необходимо для того, чтобы договориться с родителями пострадавшей девочки, чтобы те согласились не привлекать к расследованию милицию и ограничиться применением к виновным обычных наказаний, принятых в гимназии. А если прямым текстом, то согласиться на суровую порку их дочерей, если будет установлена их вина. Это позволит избежать в их биографии события типа «находилась под следствием», или «принимала участие…», или в худшем случае «привлекалась к уголовной ответственности за…» Попросила родителей срочно позвонить своим дочерям и уговорить их честно рассказать, как все было, взамен на обещание не передавать происшествие в органы дознания. Грамотно проведя переговоры, Анна Ивановна убедила родителей согласиться на то, что расследование происшествия, выявление и наказание негодниц будет выполнено педагогами гимназии. Теперь ей осталось заручиться согласием на это только родителей жертвы. Она позвонила им еще раз, сказала, что при обращении в милицию гимназистки, напавшие на их дочь, отделаются легким испугом, что максимум, что им грозит, это постановка на учет в комиссии по делам несовершеннолетних. Так что если родители жертвы не будут настаивать на заявлении в милицию, то эти хулиганки будут выпороты так, что им мало не покажется, и запомнится надолго. В результате грамотных переговоров с родителями она добилась их согласия на расследование ЧП и расправу над виновницами педагогами самой гимназии, без обращения в милицию. Теперь она могла заняться самими виновницами ЧП.
(Продолжение следует)

Мое сопротивление. Эпизод 3 (Окончание).
Расследование Анна Ивановна начала с допроса Галки Рохлевой. Для начала напомнила о назначенной ей порке и отложенной до ближайшего нарушения. Процитировала ей ее Объяснительную Записку покаянного содержания с обещаниями больше не допускать нарушения и добросовестно выполнять свои обязанности старосты, Устав гимназии и распоряжения воспитателей и учителей. Процитировала ее просьбу поверить ее честному слову и не наказывать. В общем, в моральном плане опустила ее «ниже плинтуса». Затем начала психологическую пытку. Потребовала от Галки ответить на вопрос, будет ли она что-либо делать для исправления или надо ставить вопрос об отчислении ее из гимназии и передаче дальнейшего разбирательства в милицию. Добившись ответа, что Галка готова сейчас сделать все, что только возможно, потребовала от Галки самой дать оценку ее собственному поведению. Пресекла попытки отделаться ответами типа «я поступила плохо», заставив ответить, в чем именно состояло ее «плохо». Еще раз добилась ответа на вопрос, готова ли Галка что-то делать для выхода из того положения, в которое она поставила и себя и свою воспитательницу и гимназию. И сказала что для разруливания того, что произошло по ее вине, потребуются не только желания гимназистки Галины Рохлевой, но ее воспитателя, Анны Ивановны, и Директора гимназии. А для этого им надо точно знать, что именно и почему произошло, чтобы найти выход из крайне нехорошего положения. Короче, потребовала от Галки честно рассказать, как все было. Заверив Галку, что не намерена усугублять ничье положение, а наоборот хочет выйти из него с минимальными последствиями, она добилась, чтобы Галка рассказала ВСЕ. В том числе и про аудиозапись разговора «крысы» со своей воспитательницей. Таким образом, Анне Ивановне стала известна и роль в этом ЧП Верки Саврасовой, старосты другой пятерки. Добившись от Галки Рохлевой устных показаний, Анна Ивановна потребовала от нее написать это все на бумаге. Она несколько раз перечитывала написанное Галкой с требованием переписать, добавив в текст не упомянутые там факты: «А ты только что еще и про то говорила.… Перепиши и не забудь написать! И ошибки исправь!». Чем довела Галку до полного изнеможения.
Закончив с Галкой Рохлевой, Анна Ивановна тем же способом запытала до полного изнеможения всех трех девочек из ее пятерки, поровших «крысу». Им тоже пришлось сначала рассказать устно, а потом несколько раз переписывать свои показания. Теперь можно было приступать к самому главному и трудному: заставить рассказать, как все было на самом деле Верку Саврасову, старосту другой пятерки. Проблема была в том, что обвинить ее в чем либо было совсем не просто. Кроме того, что она подслушала разговор «крысы» с воспитательницей, записала его на диктофон и дала прослушать старосте другой пятерки. Но это только со слов Галки Рохлевой. Других улик против Верки Саврасовой у Анны Ивановны не было.
Как и ожидала Анна Ивановна, Верка Саврасова ушла в глухую несознанку, показания Галки Рохлевой отвергла даже на очной ставке. Нахально заявила, что ей нет дел до учениц из других пятерок, что ей и со своими девочками забот хватает, и что она не несет ответственности за чужие грехи. А что касается участия в драке ее самой и ее девочек, то она просто вступилась за жертву, чтобы не задушили до смерти или не запороли до потери сознания. А если ей не верят, то пусть просмотрят видеозапись из спального помещения. Про видеозапись из девчачьей спальни Верка ляпнула просто так, по причине дерзости, но Анна Ивановна от неожиданности ответила: «А вот про это ты знать не можешь!», чем и подтвердила ее догадку. Озлившись на себя за оплошность, она еще больше захотела крепко высечь эту дерзкую девчонку. В принципе ей хватало показаний остальных девочек и аудио файла с ноутбука Галины Рохлевой для того, чтобы обосновать роль Саврасовой как провокатора и зачинщицы этого происшествия, но Анна Ивановна хотела полного изобличения и признаний от самой Саврасовой.
Верно говорят, что глупость удовольствие дорогое. Особенно хорошо это понимаешь, когда за нее расплачиваться приходится. Ну, кто мне, Веерке Саврасовой, мешал как следует позаботиться, чтобы на моем ноутбуке установить софт для уничтожения или надежного сокрытия файлов, что для чужих глаз не предназначены!? А я даже со своего флэш плейера аудио файл, где «крыса» с воспиталкой про меня травит, и то не стерла! Вот и вывела меня Анна Ивановна на чистую воду, вот и пришлось мне моей задницей за глупую голову расплачиваться! Для начала Анна Ивановна от меня Объяснительную Записку потребовала. Ну, я написала то, что ей и без меня уже стало известно. А как я сделала запись ее разговора с «крысой» писать отказалась. Она меня заставила переписать. Я потребовала свой ноутбук, набрала на нем текст и предъявила его Анне Ивановне. Вот, просмотрите и скажите, что вас не устраивает. Я отредактирую. А переписывать от руки одно и то же я отказываюсь. После нескольких редактирований скинула файл на ее флэшку, попросила распечатать и дать мне на подпись. В тексте пришлось написать, что свои действия по выявлению тайного канала получения о нас конфиденциальной инфы считаю обоснованными. Это ей мой ответ на вопрос, как я сама теперь оцениваю свои действия. Что о случившемся сожалею. Это ей на вопрос, что я думаю о последствиях своих действий. А вместо покаяний написала, что оправдываться не буду и готова нести ответственность за свои действия и их последствия в соответствии с Дисциплинарным Уставом гимназии, поскольку надеюсь на объективность и справедливость. Это то, что пришлось написать на ее вопрос, раскаиваюсь ли я в содеянном.
Анна Ивановна не придумала ничего, кроме слов: «И с чего ты такая?». Я ответила, что сами воспитали в своем коллективе «пансионного режима». Она ответила, что постарается меня убедить, что моя сознательная конфронтация с воспитателями мне не по силам. Я ответила, что только поэтому и подчиняюсь требованиям их Режима.
- Чего ты хочешь добиться, Саврасова?
- Хочу научиться в пределах возможного грамотно защищать свои интересы и личное достоинство!
На этом базар, слава богу, закончился.
Анна Ивановна правом пороть воспитанниц за всякие нарушения не злоупотребляла. По собственному негативному опыту она знала, что хоть и не все, но очень многие воспитанницы довольно быстро к розгам привыкают, как микробы к антибиотикам, и опасаться их перестают. Поэтому старалась пороть так, чтобы страха хотя бы до конца четверти хватало. А для такой порки требовалось иметь очень веские причины. Кое-какие приемы Анна Ивановна для этого наработала. Например, она относительно легко соглашалась отложить порку до следующего нарушения в обмен на Объяснительную записку покаянного содержания с честным словом «я больше так не буду», и с предупреждением, что всыплет вдвое, если все-таки нарушение произойдет. А когда невыполненных обещаний накапливалось на изрядную порку, она провинившуюся беспощадно секла за неумение держать данное слово даже под угрозой сурового наказания. И вообще для себя она считала, что если кого из воспитанниц пришлось пороть больше одного раза за четверть, значит, она не вполне справилась со своими обязанностями воспитателя. Так что попасть к Анне Ивановне «под раздачу» становилось таким событием, которое ее воспитанницам запоминалось надолго. И она всеми силами этого добивалась. Несмотря на то, что руководство гимназии в частном порядке просило ее не зверствовать и напоминало о ее личной ответственности за результат.
В этот раз Анна Ивановна решила, что виновницам ЧП она устоит не наказание, а отучение, Она решила надолго вбить в их подкорки отвращение брать в руки розги. Она их выдерет так, чтобы на себе узнали, что такое нестерпимая боль, ужас, беспомощность, унижение. Помереть под розгами у нее эти негодницы – не помрут, но ужас в подсознание она им впечатает. По крайней мере, очень постарается. Но в таком деле свою позицию важно подкрепить бюрократическими решениями. Поэтому Анна Ивановна, доложив директору результаты своей работы, обосновала ему необходимость вынести обсуждение ЧП на педсовет. Пусть все педагоги выскажутся и примут на себя ответственность за решение о суровом наказании виновных, и в отказе от обращения в милицию. Будет хоть и не шибко крепкая, но какая ни на есть круговая порука.
Поскольку задача разрулить случившееся оставалась на Анне Ивановне, то директор решил согласиться с ее доводами, напомнив, что независимо от мнения педагогов ответственность за результаты лежит лично на Анне Ивановне. Но сам он, директор, окажет ей максимальную возможную помощь. Он собрал педсовет, объявил, что об обстоятельствах ЧП доложит Анна Ивановна. Что она и сделала. Потом директор дал время «террариуму единомышленников» потрепать Анну Ивановну ехидными вопросами типа, не является ли, по ее мнению, причиной ЧП ее педагогические методы? На это Анна Ивановна попросила назвать случаи, когда она перед приведением в исполнение уже наложенных на нарушительниц ТН не использовала все «гуманные» методы воздействия, а директор потребовал от вопрошавших дать ответ на этот вопрос. Ограничив, таким образом, трепку Анны Ивановны, директор изложил проблемы, возникшие у гимназии из-за этого ЧП, не забыв сказать, что его причиной, несомненно, являются профессиональные просчеты Анны Ивановны. Потом потребовал по очереди от каждого из присутствовавших дать конкретные ответы, как выходить из создавшегося положения. При этом он пресекал попытки выступавших говорить типа «раньше надо было…» и требовал от них конкретных предложений типа «что надо делать теперь, чтобы выйти из создавшегося положения». В результате он наглядно всем показал, что идей у них не густо, и со словами: «А что нам скажет сама Анна Ивановна», дал ей слово.
Анна Ивановна рассказала о своих переговорах с родителями и участниц истязания и с родителями жертвы. Сказала, что есть шансы обойтись без огласки ЧП за пределами гимназии, если виновниц истязания как следует выпороть, естественно в пределах допустимого по воздействию на тело и психику.
Наказание нужно выполнить так, чтобы с одной стороны оно стало для этих негодниц событием жизни, а с другой надо обеспечить, чтобы наказанные девочки не сочли его несправедливым. Типа надо их убедить, что их не просто беспощадно высекли, но и тем самым спасли от уголовного преследования за истязание одноклассницы. Со всеми вытекающими из этого последствиями для их дальнейшей судьбы. И поэтому она Анна Ивановна просит вызвать виновниц ЧП на педсовет для серьезного разговора на эту тему. Педагоги радостно согласились Анне Ивановне «помочь» ни за что конкретно не отвечая. После чего девочек, вызванных на педсовет, сначала дружно запугали неминуемым привлечением к ответственности, вплоть до уголовной, и последствиями, которые она окажет на их дальнейшую судьбу. Еще раз добились от них заявлений, что они готовы понести сколь угодно суровое наказание, только бы не привлекать милицию, и обещаний, что никогда ничего подобного не повторится.
А вот с Саврасовой все пошло не по плану. Она, войдя на педсовет и сказав «разрешите войти и здрасте» тут же заявила, что ее девочки никакого отношения к случившемуся не имеют, ничего не знают, а в драку полезли только потому, что ее, их старосту, ударили. Анна Ивановна ехидным тоном заметила, что Саврасова всегда скрывает нарушения в своей пятерке, вместо того, чтобы пресекать их в соответствии с возложенными на нее обязанностями. И вместо укрепления дисциплины занимается укреплением способов безнаказанного нарушения ее. За Саврасову попытались затупиться математичка, физичка и преподаватель информатики, но Аннам Ивановна заявила, что к учебе Саврасовой она тоже претензий не имеет, но свои знания Саврасова использует опять же для неблаговидных целей, например для подслушивания разговоров воспитателей, и что именно Саврасова оказалась зачинщицей случившегося ЧП, хоть сама и не принимала участия в истязании. А посему Анна Ивановна будет ставить вопрос или о наказании Саврасовой за деструктивное поведение, или об исключении за криминальное подслушивание разговоров воспитателей. Тем более что в своих поступках Саврасова не раскаивается и говорить, как она осуществила, например, подслушивание, не желает. И тут сам директор задает вопрос: «А что ты, Саврасова, в свое оправдание сказать можешь?»
- А разве я когда-нибудь оправдывалась?
- Но тебе ведь грозит либо порка, либо даже исключение. Ты сама-то чего выбираешь?
- А здесь выбираете вы, а не я! А я вашему выбору могу только подчиняться. Согласно Уставу, знание которого я сдала на отлично!
- Все дерзишь, Саврасова. Ладно, иди, раз тебе твоя судьба безразлична.
- Слушаюсь! Я повернулась кругом, щелкнув каблуками форменных туфель, и строевым шагом вышла за дверь.
«Ну что?» – подскочили ко мне девочки из пятерки Галки Рохлевой.
- Решают, что. Толи исключить, толи выпороть.
- А ты им что сказала?
- Сказала, что никогда не оправдываюсь.
- А они?
- Иди, раз тебе твоя судьба безразлична.
- Как думаешь, что теперь будет?
- Выдерут до поросячьего визга.
- Что делать будем?
- Как что? Орать будем. Во весь голос. Благим матом! Читали «Очерки бурсы» Помяловского: «Секут – не репу сеют!»
- Как думаешь, сколько ударов назначат?
- А без счета! Столько, сколько потребуется, чтобы совсем невмоготу стало. Чтобы орали от боли и ужаса. Чтобы сами о пощаде запросили и что угодно пообещали!
- Все храбришься.
- Злюсь! Страх, он боль усиливает, а злость, ярость, бешенство, они страх и боль заглушают!
- Вот потому у тебя и кликуха: Верка Бешеная.
- Что воспитали, то и получили!
Оказалось, что я как в воду глядела. Нам объявили, что хотя мы заслужили исключение из гимназии и передачу расследования наших действий в милицию, педсовет решил не портить нам судьбу и ограничиться суровым наказанием, как и просили мы в своих объяснительных записках. Типа, проявили к нам снисхождение, и пошли нам навстречу. Правда, против моих девочек никаких санкций за драку не последовало. Про них на педсовете даже не вспоминали, видимо нашим педагогам не до них было.
А потом нас пятерых Анна Ивановна повела на Комплекс пороть. Заявила, что сейчас мы на своей шкуре почувствуем все, что своей однокласснице устроили. Потом сообщила, что пороть нас будет по всем правилам и приказала раздеться. Причем раздеться полностью! Типа все сначала в туалет, чтобы во время порки не обмарались, а потом в душ. Если у кого в туалете стула не получится, тому пообещала клизму сделать. А в душ это для обеспечения гигиены. Одеться после душа не разрешила. Типа если одевать после душа нестиранную одежду, то помывка станет бессмысленной. Так что ждать своей очереди на порку нам пришлось в голом виде. И все по причине заботы о чистоте! Еще сказала, что намерена нам всыпать столько, что на наших задницах все не поместится. Поэтому придется расписать нас розгами от шеи до пяток. Так что одеваться нет надобности. Потом из пятерки Галки Рохлевой выбрала первую жертву, приказала ей лечь на скамью и намертво привязала за руки, за грудь, за талию, под коленями и за лодыжки. Так, чтобы та и дернуться не смогла бы. Чем-то еще протерла ей кожу и вынула из рассола прут, чтобы пороть. Рассол для вымачивания прутьев наши изверги обосновали опять же заботой о нас, ненаглядных. Типа соль нужна, чтобы вода не протухала, чтобы в ней микроорганизмы не завелись, чтобы нам под кожу во время порки какую-нибудь заразу не занести. Во, как!
И начала пороть. Для начала со всей силы врезала жертве прутом с оттяжкой поперек обеих ягодиц. Жертва молча дернулась, а на коже вспыхнула красная полоса. Тогда Анна Ивановна быстро врезала ей со всего размаха пять хлестких ударов. Девочка заорала. Анна Ивановна быстро перешла на другую сторону. Как только ее жертва после крика вдохнула воздух, Анна Ивановна снова быстро влепила ей пять хлестких ударов. Жертва снова зашлась в крике, А Анна Ивановна перешла на другую сторону. Это был ее любимый способ пороть. Практически никто не мог молча выдерживать такие серии из частых ударов. При этом свою изуверскую технику порки она тоже обосновывала гуманным отношениям к своим воспитанницам. Типа, чем жестче выпороть, тем раньше начнут подчиняться требованиям; чем раньше начнут подчиняться, тем меньше бить их придется, тем меньше суммарно ударов получат. В обоснование своего подхода она даже такое изобретение где-то откопала. При откорме поросят на мясо после их отъема от свиноматки, они между собой разборки устраивают на тему, кто в стае самый главный. Это вместо того, чтобы вволю жрать и привес набирать. Так вот для устранения разборок придумали в стаю впускать более старшего, крупного и сильного поросенка, который быстро остальных строит и порядок наводит.
Удары во время порки она наносила наискосок. А поскольку она секла с двух сторон, рубцы пересекались, образуя на теле жертвы сеточку из ромбиков с каплями крови в местах пересечений. Анна Ивановна это обосновывала опять же «проявлением гуманизма» к поротой жертве. Она говорила, что при вытекании крови не образуются гематомы, превращающиеся в синяки, что такие рубцы быстрее заживают. Как это ни странно, у нее так и получалось.
В этот раз Анна Ивановна первую девочку порола с особой жестокостью, преследуя не только наказание или отучение, но и еще две цели. Она хотела нагнать страху на остальных воспитанниц, которые стояли голыми, глядели на этот ужас и ждали своей очереди. А еще у нее в кармашке лежал маленький флэш диктофон включенный на запись. Она для сатисфакции родителей «крысы», выпоротой одноклассницами, хотела дать им прослушать по телефону какой-нибудь фрагментик с наиболее истошными воплями жертв ее порки. Так что старалась вовсю. Поэтому ее первая жертва орала без остановки до самого конца истязания. Анна Ивановна даже ничего не стала внушать ей под розги, хотя и считала, что такое внушение имеет эффективность на уровне гипноза.
Закончив сечь свою первую жертву, Анна Ивановна приказала остальным девочкам обработать ее иссеченное тело: «С этой – все! Возьмите аптечку и обработайте ее. Потом отвяжите и переложите на кушетку. Накройте влажной простынкой, в холодной воде смоченной. Пусть порыдает там, пока я следующую из вас пороть буду. А я пока передохну, чтобы следующей из вас всыпать как следует! Заодно посмотрю, как вы первую помощь оказывать умеете». Пользуясь предоставленной возможностью, Верка Саврасова под предлогом сбегать за водой, чтобы дать попить поротой гимназистке, умудрилась незаметно унести в санузел и влить в кружку с водой целый пузырек валерьянки на спирту, взятый из аптечки. При этом не забыла и сама отпить из кружки, перед тем как напоить поротую девочку. Обеззараживание кровоточащих рубцов она выполнила не спиртом, а перекисью водорода из аптечки. Спирт она решила как-нибудь умудриться принять тоже внутрь, и стала придумывать, как это незаметно сделать.
Передохнув, пока девочки оказывали помощь первой гимназистке, рыдающей после жестокой порки, Анна Ивановна тем же манером высекла следующую жертву. После чего снова велела ее одноклассникам оказать помощь, а потом согнать с кушетки предыдущую жертву, чтобы дать полежать под холодным компрессом следующей поротой гимназистке.
К тому времени Саврасова придумала, как незаметно напоить спиртиком поротых девочек. Она обоснованным образом положила салфетку в кружку и полила туда спирт, чтобы не проливать его на пол. А потом из этой же кружки давала попить. Главное, чтобы девочки при этом не поперхнулись. Не забывала она при этом и самой приложиться к кружке.
Перепоров таким способом трех рядовых гимназисток, Анна Ивановна приступила к порке старост пятерок Рохлевой Галины и Саврасовой Веры. Они имели право быть поротыми без присутствия рядовых гимназисток и вообще без присутствия кого-либо из посторонних. Но поскольку Рохлевой тоже хотелось после порки принять внутрь чего-нибудь спиртосодержащего из аптечки, то она заявила, что раз она была вынуждена глазеть на истязание своих девочек, то пусть и ее девочки своими глазами увидят, как их старосте достанется. Пусть посмотрят, как ее попа и спина после порки будут выглядеть, а заодно и помощь ей окажут. Таким образом, и Рохлева приложилась к кружечке со спиртиком.
Саврасову Анна Ивановна порола последней. Ей непременно хотелось высечь ее до поросячего визга. Хорошо бы в присутствии остальных негодниц. Да только Саврасова, уже успевшая «принять внутрь», потребовала пороть ее без свидетелей.
- Хорошо, Саврасова. У тебя есть такое право, Я подожду тебя пороть, пока остальные девочки не оденутся и не выйдут. Но привяжу тебя я прямо сейчас. Полежишь, подумаешь над тем, к чему привело твое поведение. Может и захочешь исправиться.
Анна Ивановна чутьем чувствовала, что Саврасова не выносит состояние беспомощности, когда нет никакой возможности для сопротивления. У привязанной Саврасовой на лице отразился явный испуг, на глаза навернулись предательские слезы, а тело покрылось гусиной кожей.
Вот пусть полежит привязанная и помучается ожиданием неизбежной и невыносимо болезненной порки!
Верка лихорадочно искала хоть какой-нибудь выход из безвыходного положения.
– Ну что, староста? – вдруг нарисовалось в мозгу – Вляпалась! Не нашла в себе сил, чтоб самостоятельно преодолеть ужас перед беспомощностью в связанном состоянии, – получи теперь от своей воспитательницы в твое самое уязвимое место! Ты, что не знала, что такое когда-нибудь может произойти? Почему заранее не приняла меры? Срочно решай задачу по преодолению ужаса! Ты, что, боль не переносишь? Тебя что, не секли ни разу? Секли! И однажды даже в привязанном виде. Да, сейчас тебе перепадет гораздо сильнее, но ведь не до смерти! Если не совладаешь со страхом, то и порку не выдержишь! Будешь визжать, как поросенок под ножом. А потом презирать себя за слабость!
И вот тут из ее памяти всплыло название книги, скачанной из Интернета. «АБСОЛЮТНАЯ БЕСПОЩАДНОСТЬ… К СЕБЕ!!!», автор Андрей Кочергин. А потом вспомнился фрагмент видео с DVD диска «Спецназ. Жестокая правда». Там этот, теперь уже бывший офицер спецназа, заявив, что делает это первый раз в жизни, мобилизовался просто на резкий выдох «Ха!!!» Потом закатал штанину, обмотал лодыжку салфеткой, чтобы кровь в ботинок не текла, и сам себе разрезал голень. Разрез был глубиной порядка сантиметра и длиной сантиметров семь! Затем сам себе его зашил! От того, что скользкую от крови иглу он держал плоскогубцами – Верку первый раз чуть не замутило при просмотре этого видео.
Дальше в ушах словно зазвучал голос с его тренинга:
- Ты сейчас будешь драться с противником, имеющим над тобой подавляющий перевес. СО МНОЙ!!! Пощады тебе не будет! Мне плевать, победишь ты или нет! Ты будешь драться, ПОКА НЕ УМРЕШЬ! Вздумаешь сдаться – ЗАТОПЧУ!!!
Всплыла в памяти давняя детская драка сразу с тремя пацанами. Ей тогда сильно вломили. Пацаны просто взбесились, что им втроем никак не удается сломить одну девчонку. Хорошо, что взрослые дяди, шокированные ее в кровь избитым лицом, отбили ее у пацанов и отвели домой. Она тогда запомнила, что пока дерешься, пока страх не пересилил твою ярость, то БОЛИ НЕ ЧУВСТВУЕШЬ!
После той драки она пошла на секцию карате. Память выдала ощущение предельной концентрации в фокусе удара при выполнении тамесивари (разбивании доски) и боевой выкрик кйайй! Или под твоим, уже резко выброшенным и только перед самым контактом с доской на миг сжавшимся в камень кулаком, разлетится доска, или быть тебе калекой.
Теперь она знала, что именно будет орать под розгами. Да, она за руки, за ноги растянута на узкой скамье для жестокой порки, она не может пошевелиться, не то, чтобы кого-то ударить, но ей есть к чему приложить рывок своих сил. Она рванет ремни, стянувшие ее лодыжки и запястья! Ну и что, что ее вытянули в струнку! Когда из последних сил подтягиваешься на перекладине, твой вес делает с тобой тоже самое. Но всегда хватает сил хоть малость дернуться. Вера расслабилась и сосредоточилась. Боец должен быть готов, но не должен быть напряжен. Напряжение замедляет реакцию, снижает скорость удара и затрудняет его фокус. Готовность к бою требует отсутствия эмоций, внимание ко всему вокруг, невозмутимость и абсолютное доверие своим рефлексам.
Обретя нужное состояние Вера рванулась с боевым выкриком. Скамейка заметно дрогнула. Ремни впились в лодыжки и запястья, причиняя сильную боль. Оссс!!! – (терпи!) тоном приказа выкрикнула Вера. То ли еще будет, когда я рвану от жгучей боли, после того, как Анна Ивановна со свистом хлестнет меня розгой по голой заднице!
Анна Ивановна вернулась через пять минут. На скамье была растянута для порки будто совсем другая Верка. Никакой паники или мольбы во взгляде, никаких слез, спокойная, внимательная, готовая ко всему. Никаких признаков тревоги или страха.
– Представила, что тебя ждет и за что?
– Да, Анна Ивановна, - громко и спокойно ответила Верка – доложить?
– Не надо - усмехнулась Анна Ивановна. - Можешь не озвучивать. Что же, приступим.
Она взяла из рассола один из прутьев, и встала с левой стороны от скамейки.
Сейчас ты заголосишь – произнесла Анна Ивановне и взмахнула прутом. Розга резко свистнула в воздухе и с резким щелчком хлестнула по голой попе. Верка, ждавшая удара, на резком выдохе с выкриком кйайй!!! рванула вязки так, что скамейка дернулась вместе с ней. Потом сделала вдох и стала ждать следующего удара. Она с удивлением отметила, что «у страха глаза велики», что боль от первого удара оказалась намного слабее, чем она боялась. Да, конечно ее словно раскаленным шомполом полоснули. Но такую боль она выдержит, а вот выдержат ли неизвестно сколько десятков таких рывков ее запястья и лодыжки…
Анна Ивановна не ожидала такой реакции, но как профессиональный палач-воспитататель, отметила для себя, что рывок и выкрик были умышленным, заранее обдуманными, и вовсе не от нестерпимой боли. И хотя на Веркиной заднице вспыхнула багровая полоса, Верка после удара не заерзала, а на ее лицо после выкрика вернулась невозмутимость.
Ладно, это еще даже не начало, подумала про себя Анна Ивановна, и с силой, на которую только была способна, влепила серию сразу из пяти ударов по Веркиной заднице.
Вместо ожидаемого Анной Ивановной Веркиного визга переходящего в протяжный вопль от нестерпимой боли, последовал боевой выкрик с мощным рывком и еще четыре рывка, правда, с меньшей силой. Тем не менее, кушетка после первого рывка съехала с места и 4 удара пришлись не туда, куда метила Анна Ивановна.
- Осс (терпи!!!) – выкрикнула Верка тоном приказа, и снова на ее лицо вернулась невозмутимость. АБСОЛЮТНАЯ БЕСПОЩАДНОСТЬ К СЕБЕ!!! – вспомнила она обложку книги.
- Все равно я тебя пройму! Сейчас ты заголосишь – произнесла вслух Анна Ивановна и размеренно 10 раз хлестнула с оттяжкой в полную силу. Правда, 10 раз не получилось. На 7м ударе измочаленный прут сломался.
Верка 7 раз подряд рванулась так, что скамейка аж запрыгала по полу. Все удары, кроме первого опять получились не точными.
- Ос!!! (терпи) – выкрикнула Верка приказ самой себе. На ее попе горели уже 13 рубцов. 7 последних кровоточили.
К своему удивлению Верка отметила, что боль от последних ударов снижается быстрее, чем после первых. Значит, просекли до крови. На ее лицо снова опустилось состояние невозмутимости.
Анна Ивановна тоже с удивлением отметила, что ее жертва не только ужасу, но даже испугу пока не поддается. Что же могло произойти за те пять минут, пока ее жертва, испуганная предстоящей поркой, лежала растянутой на дисциплинарной скамье?
Анна Ивановна взяла новый прут и примерилась для удара.
- Аня, перейди на другую сторону – вдруг тоном инструктора произнесла Вера.
Анна Ивановна машинально выполнила приказ. Верка хмыкнула. И только тут до Анны Ивановны дошло, что она только что выполнила приказ Верки! Той самой, которую она сечет!!!
- Ах, ты… На голую Верку посыпались удары. По заднице, по ногам, по спине…
Верка снова стала рвать свои путы. Узкая скамейка, на которой она была растянута, запрыгала по полу. Но чем дальше, тем слабее. У Верки просто не хватало сил на эту длинную серию ударов. Чтобы спасти свои связанные запястья она в момент рывка резко сжимала кулаки, как при разбивании досок. Хотя кожа на запястьях уже не выдерживала узкие ремни, натягивающиеся при рывке, но боль в запястьях все же отвлекала от жгучих ударов розги.
Анна Ивановна, не останавливаясь, беспощадно секла Верку до тех пор, пока не сломался измочаленный прут. Правда, удары у нее получались все слабее. Ей тоже не хватало сил на такую длинную серию ударов.
С досадой бросив на пол сломанный прут, она попыталась передвинуть на прежнее место кушетку с привязанной Веркой. Сил хватило только на то, чтобы чуть-чуть сдвинуть ее с места. Рванув ее еще несколько раз, Анна Иванова все-таки с противным скрипом передвинула скамью на прежнее место. После этого ей пришлось отдышаться. Она заглянула в Веркины зрачки. Не расширены ли? Пощупала пульс на ее виске. По всему выходило, что ужаса ее жертва не испытывает и даже не собирается. Становилось все яснее, что цель порки – недостижима. То, что иногда получается запороть жертву до бесчувствия, когда жертва перестает ощущать боль, – она читала. А вот можно ли запугать до такой степени, что вусмерть запуганная жертва и рассудок сохраняет и бояться перестает – такого ей ни встречаться самой, ни слышать, ни читать до сих пор не приходилось.
- Ладно, черт с ней. В конце концов, я ей назначила только порку, Жестокую порку. Как нагонять ужас нас не учили. Мы все-таки воспитатели, а не палачи. Нам не рассказывали, как сломить жертву морально. Зря я погорячилась. Верка просто получит свои оставшиеся четыре десятка розг. Получит хладнокровно, профессионально, жестко, но уже без всяких эмоций с моей стороны.
Эх, верно говорят, что если хочешь рассмешить Всевышнего, то расскажи ему о своих планах. Ни Анна Ивановна, ни Верка представить не могли, что произойдет дальше.
Верка, пользуясь паузой, срочно приходила в себя и готовилась к следующей серии ударов. Сначала постаралась восстановить правильное дыхание. Она не собиралась беспорядочно хватать ртом воздух. Сделав резкий полный вдох, она выполнила медленный выдох. И так несколько раз. Вернула на лицо невозмутимость. Пользуясь тем, что от десятка мощных рывков вязки на руках несколько ослабли, она передвинула ремни на пока еще неповрежденную кожу запястий.
Большего она не успела. Анна Ивановна уже взяла следующий прут и примерилась для удара.
Началась неторопливая жесткая порка. Прут издавал резкий свист и с громким щелчком обжигал истерзанную Веркину попу, спину, ляжки.
Вера с боевым выкриком рвала свои вязки. Скамейка дергалась. После чего Вера делала вдох и ждала следующего удара. Когда Анна Ивановна переходила на другую сторону, Вера, пользуясь более длинной паузой между ударами, старалась передвинуть вязки на еще не поврежденную кожу запястий.
Казалось, что теперь вытерпеть порку зависело только от ее выносливости.
Количество полученных ударов перевалило за пятьдесят. И тут после очередного мощного рывка лопнули ремни, стягивающие ее запястья. Вера резким рывком бросила верхнюю часть своего тела вбок. Притянутая к скамье за поясницу, икры, лодыжки ее нижняя часть тела передала рывок на скамью. Ножки скамьи с одного из боков оторвались от пола. Правда скамья тут же качнулась обратно, но Вера в такт ее движению рванулась в противоположную сторону. Скамейка, громко стукнув ножками по полу, проскочила положение равновесия, и теперь от пола оторвались ее ножки с другой стороны. Причем оторвались на большую высоту!
- Прекрати! – крикнула Анна Ивановна и со всей силы вытянула голую Верку прутом поперек спины. Подстегнутая острой болью Верка рванулась с удвоенной силой. Скамейка, которая в этот момент наклонялась в сторону Анны Ивановны, под мощным рывком привязанной Верки и под своим весом, пошла в противоположную сторону. Она, громко стукнув ножками о пол, проскочила положение равновесия, и пошла наклоняться дальше в сторону от Анны Ивановны. Чтобы не дать ей опрокинуться набок вместе с привязанной Веркой, Анна Ивановна наклонилась вперед, и обеими руками с силой толкнула наклоняющуюся скамейку на место.
А вот это было ошибкой. Верка резко рванулась тоже в сторону Анны Ивановны, и сила ее рывка добавилась к толчку Анны Ивановны. Скамейка со стуком проскочила положение равновесия и пошла наклоняться дальше. Корче, скамейка вместе с привязанной к ней Веркой, завалилась набок. Прямо на ноги Анны Ивановны!
Свод стопы является одним из уязвимых мест человека. Удар противника пяткой по своду стопы применяется только в боевой рукопашной схватке. Он запрещен во всех спортивных поединках. Кроме того, падая на Анну Ивановну, кушетка с привязанной Веркой сильно толкнула ее в колени. Анна Ивановна потеряла равновесие и упала на копчик. И тут ей ребром на ноги грохнулась кушетка.
- Не шевелись! – с болью в голосе крикнула Анна Ивановна, мгновенно сообразив, что сейчас может произойти.
- А что случилось? – удивленно спросила Верка. Она лежала на боку спиной к Анне Ивановне и ничего не видела.
- Ты грохнулась мне на ноги и придавила их! Не шевелись! Я постараюсь тебя отвязать.
- А можно, я сама отвяжусь? Я осторожно. Чтобы ничего не сдвинуть. Верке не хотелось, чтобы Анна Ивановна дотрагивалась до нее.
- Давай, только не шевели кушетку.
Вера сначала дотянулась и развязала вязки на своей пояснице, затем на икрах и в самом конце на лодыжках. Потом осторожно подняла кушетку.
- Анна Ивановна, сидите и не шевелитесь. Вдруг у вас там перелом. Я сейчас быстренько сбегаю за нашим врачом, носилками и еще парой девочек. Вас надо в больницу на рентген отвезти, чтобы снимок сделать.
- Стой! Куда голышом! Оденься сперва! Стой! Тебя сначала обработать надо, а то все белье кровью измажешь! Вон аптечка на стоит. Тащи ее сюда. Целиком!
Анна Ивановна достала и сложила вместе три марлевых салфетки, обильно полила их спиртом и протянула Верке: «На, оботрись! Если у себя на спине сама не достанешь, то подойди и присядь. Помогу.»
- Абсолютная беспощадность. К себе! – молча повторила Верка и приложила мокрые салфетки к содранной коже на запястьях, потом к рубцам на попе, потом к рубцам на ногах, потом на спине под лопатками. Там, где кровоточило, сразу сильно защипало.
- Ос! (терпи) – приказала себе Вера. Она посмотрела следы крови на салфетке и приложила ее другой стороной к кровоточащим рубцам. Снова осмотрела салфетку, нет ли на ней крови, переложила чистую салфетку наружу и еще раз промокнула рубцы, оставленные розгами.
- Анна Ивановна, посмотрите, еще кровоточит или нет. Одеться можно?
- Одевайся! И побыстрей! Никому ни слова о случившемся. Когда я получила ушиб, тебя здесь уже не было. Нашего врача я вызову сама по мобильнику. На все вопросы отвечать буду тоже только я сама. Проболтаешься – запорю! Знать про то, что случилось, будут только два человека. Я и ты. Тебе все ясно!?
- Так точно, ясно! Но ведь ведется видеонаблюдение с видеозаписью.
- Марш отсюда! Бегом!
- Слушаюсь! Верка выскочила за дверь. Что-то теперь будет?
………………………………………………………………………..
Анна Ивановна проявила любопытство и настойчивость для выяснения причин необычной реакции своей воспитанницы Веры Саврасовой. Она добилась проведения для нее специальных тестов. Тесты больше походили на допрос с применением разного вида шоковых воздействий и фиксацией на видео ее невербаловки. Расшифровка подтвердила негативное отношение к гимназии и воспитателю, наличие ужаса перед розгами, а также выявила, что в ответ на такой стресс у гимназистки Веры Саврасовой непроизвольно происходит вспышка ярости.

_________________
Бисер есть? А если найду?

injener12 Не плохо. Понравилось. Но хотелось бы узнать дальнейшею судьбу Верки.Ведь она все же перетерпев боль,не сдалась,а наоборот,стала еще сильнее.

Написано с огоньком, но откровенно непонятен смысл всей этой системы воздействия... заставить подопытных отучится думать и примать самостоятельные решения?
Но в таком случае менее энергозатратно и гуманно - электрошок и лоботомия Человек (а тем более ребенок или подросток) не может развиваться в условиях террора - все силы уходят на преспосабление к ситуации и восстановление психологического, и физическогот минимума.
Интересный момент, что герои рассказа выносят свои отношения за переделы такого человеческого чувства как ненависть - а ведь ему (этому чувству) самое место в этой гимназии .

_________________
Бисер есть? А если найду?