Клуб "Преступление и наказание"

Товарищ Начальник ЗрДР61

Папочка!

Воображение рисовало Насте страшную тюремную машину с решетками на окнах, но во внутреннем дворе суда их ждал обычный автобус. «Их» - потому, что в прокуренном помещении с деревянными лавками у стен, вместе с ней томились в ожидании своей дальнейшей участи еще с полдюжины женщин. На вынесение приговора по такого рода административным делам суду, как правило, хватало пятнадцати минут. Протокол о задержании, подписанный сотрудниками вновь переименованной милиции и двумя понятыми считался вполне достаточным основанием для заключения о виновности в административном правонарушении. После чего суд удалялся на пятиминутное совещание и, наконец, судья монотонно зачитывал приговор, известный ему по причине частого произнесения уже едва ли не наизусть.

Как и всякому человеку далекому от политики Насте, разумеется, и в голову не пришло бы ходить на какие-то митинги с требованием отмены чрезвычайного положения и возвращения гражданских прав - это Лера ее уговорила. Уговорить было в общем-то не так уж и трудно, Лера была единственным человеком, который был ей небезразличен. Да и неудивительно - Насте исполнилось 35, отношения с мужчинами катастрофически не складывались, а Лера, кажется, понимала ее, и готова была принять ее такой, какая она есть. В общем неожиданно для себя Настя оказалась с ней сначала в постели, а потом и на этом идиотском митинге, куда Лера - феминистка и известная в кругах московского LGBT движения личность - увлекла ее за собой под горячие монологи о том, что «мы не должны позволять этим свиньям…».

Их построили перед автобусом, и молоденький лейтенант - очевидно начальник конвоя - выкликнул всех поименно, делая отметку в ведомости, а затем убрал ее в планшет и заученной скороговоркой провозгласил:
«Значит так, граждане. Вы признаны виновными в совершении различных видов правонарушений и привлечены к административной ответственности. Повторяю: всего лишь административной. Не усугубляйте свою вину, пытаясь делать какие-либо глупости. Если взамен административной статьи кто-то из вас хочет уголовную, то это без проблем… Но лучше вам от этого не станет, поверьте на слово. Я - начальник конвоя. Любая попытка бегства, оказания сопротивления, провокация, а таже оскорбление сотрудников МВД при исполнении служебных обязанностей является уголовным преступлением. У-го-лов-ным! - он выдержал многозначительную паузу - всем понятно?
Заходим в автобус организованно, рассаживаемся по одному. В движении соблюдать порядок. Не переговариваться, не передавать друг другу какие-либо предметы, не открывать окна, не курить, не кричать, не петь. В случае, если вам стало плохо, обращаться ко мне, или конвойным. Если кому надо в туалет - сейчас проситесь, пока не отъехали. Останавливаться ради вас никто не будет.
Для тех, кто в танке еще раз повторю: не ищите приключений на свою… ну вы меня поняли. В общем - без глупостей! Вопросы?»

Вопросов ни у кого не было. Над запрещением петь в иной обстановке Настя наверное рассмеялась бы - нескольким топчущимся перед автобусом дамам было явно не до песен. Некоторых она успела подробно рассмотреть, коротая время в прокуренном «зале ожидания». Скромно одетая женщина лет пятидесяти, чье лицо все еще можно было назвать красивым, беззвучно бормотала себе что-то под нос, глядя неподвижным взглядом в пространство и периодически мелко крестясь. Две омерзительного вида мужиковатые особы - скорее всего знакомые Леры - старались держаться гордо и независимо, и с плохо скрываемым презрением смотрели на двух подружек, чья одежда и макияж не оставляли ни малейших сомнений в отношении рода их деятельности. Старшая их этих двух, явно повидавшая виды, жевала резинку, монотонно покачивая в воздухе ногой и периодически пытаясь приободрить свою молодую подругу, которую она называла Юлькой. Последняя - молоденькая двадцатилетняя девчушка, которую не смогла испортить даже соответствующая профессии боевая раскраска, затравленно озиралась по сторонам и куталась в коротенькую розовую курточку с капюшоном, зачем-то даже натянув рукава на кисти рук.

Охранявший их контингент, помимо лейтенанта, включал только трех долговязых солдат-срочников в нескладно сидящем камуфляже, а также молчаливого амбала, судя по всему контрактника, безучастно курившего возле урны. Контрабас, как на армейском жаргоне именуются контрактники, был явно тертым калачом, скорее всего откомандированным с Кавказа, о чем свидетельствовали длинный шрам на шее и два отсутствующих пальца на левой руке. Солдатики были вооружены только резиновыми дубинками, и лишь у контрабаса имелся автомат откинутый в положение «за спину».

Вся компания расселась в автобусе. Зашедший в салон последним лейтенант окинул подавленно молчавших пассажиров взглядом и выдал, обращаясь к одному из срочников: «Так, Васильченко, я пошел документы отмечать, смотри у меня, чтобы все нормально тут…», и стрельнув в подчиненного многозначительным взглядом, направился обратно в здание.
Солдатик встал на площадке возле дверей, и демонстративно постукивая резиновой палкой по поручню обвел притихших женщин взглядом, в котором явственно читались насмешка и высокомерие. Теперь, когда начальник ушел, он был тут за главного, и его прыщавая физиономия просто-таки сочилась сладострастным счастьем угнетаемого комплексами имбицила, дорвавшегося наконец до власти хотя бы над кем-нибудь. Развязанной хозяйской походочкой он прошелся по проходу, постукивая «демократизатором» по спинкам сидений и оценивающе глядя по сторонам.

Остановившись напротив Юльки он вперился в нее долгим плотоядным взглядом и сально улыбаясь уселся на сидение рядом с ней. Юлька сделала то, что в этой ситуации было самым худшим - она отвернулась и обреченно уставилась в пространство перед собой, словно не замечая обращенного к ней внимания.

Ничто не заводит подонка больше, чем подавленность и испуг жертвы. Солдатик развязано забросил ей руку на плечо и подмигнув произнес: «ну что, красавица?». Юлька продолжала сидеть, неподвижно глядя перед собой, лишь руки ее, лежащие на коленях заметно дрожали. «Не хочешь знакомиться, да?» - разочаровано вопросил долговязый, и по-прежнему не получив ответа начал фальшиво насвистывать «Сердце красавицы склонно к измене».

Юлька продолжала сидеть абсолютно неподвижно, словно надеясь на то, что обличенный властью малолетний выродок сочтет ее предметом неодушевленным. Это не сработало. «Не хотим общаться» - невесело констатировал солдатик, похлопав ее по плечу. «А зря. Мы, между прочим, люди не злые. Где-то даже отзывчивые. Если что, то и слово можем замолвить перед кем надо. Но это, конечно, дело добровольное…», - он снова оглядел Юльку с насмешливой улыбкой. Смертельно бледная Юлька впервые перевела на него заискивающий взгляд и попыталась изобразить улыбку уголками дрожащих губ.

Почувствовав, что его усилия дают плоды, конвоир снова ринулся в атаку. «Ну вот, красавица, так-то лучше. Ты не стесняйся, мы тут все свои. Ты небось в туалет желаешь? Ну пошли!» - и он встал с сиденья, кивком пригласив Юльку за собой. Юлька встала, и затравленно оглянувшись по сторонам, словно ища поддержки, не нашла ее, и нетвердой походкой обреченно поплелась за конвоиром.

«Эй, ты куда ее…» - юлькина подруга привстала, схватившись за поручень. «Сидеть!» - рявкнул второй конвоир, врезав дубинкой по поручню рядом с ее рукой. Девушка взвизгнула, и испуганно отдернув руку тут же плюхнулась обратно на сиденье. «Попрыгай мне тут еще!» - припугнул ее солдат - «сейчас дубьем схлопочешь, а потом по нашему рапорту тебе еще добавят - мало не покажется!». Подруга сникла и отвернулась к окну. Жаловаться было некому - многозначительный взгляд лейтенанта и его «чтоб все нормально тут» стали понятны. Скорее всего он расплатился таким образом с солдатиком за какую-то оказанную ему услугу: от положенной на кухне плитки, до ремонта компьютера.

Юлька вернулась в сопровождении конвойного минут через десять. Она шла за ним спотыкающейся, путанной походкой и молча уселась на место, глядя куда-то в пол и тихонько всхлипывая. Лейтенант появился из здания с большой папкой в сопровождении гражданского водителя и призывно махнул контрабасу. Последний, послав окурок в урну метким щелчком, тоже залез в салон, и автобус тронулся.

Настя глядела через грязные стекла автобуса на проплывавшие мимо московские улицы и не узнавала их. Как все изменилось за последние два года! Бронетранспортеры на перекрестках, солдаты, проверяющие пропуска, редкие в дневное время прохожие. Когда-то здесь кипел людской поток - вот там был маленький ресторанчик, где они с Вовкой… а в этом здании помещался шикарный обувной магазин, где когда-то она присмотрела себе сапожки.

Все началось со смены странами НАТО правящих режимов в Сирии и Иране. Теперь альтернативный газопровод в Европу превратился в реальность, и России опять стали диктовать правила игры. Снова вспыхнул умиротворенный уже было Кавказ. Китай тоже оказался отрезан от каких бы то ни было энергоносителей, и наконец-то исполнилась вековая мечта нации торгашей-мореплавателей: производство было сосредоточено в одном месте, природные ресурсы в другом, а потребление в третьем. При таком раскладе на коне всегда тот, кто седлает морские коммуникации, и авианосный флот с невеликой по сухопутным меркам численностью личного состава, перекрыв населению недружественных стран доступ к материальным благам, легко ставит мат в два хода любым танковым армадам.

Правда, всегда существует опасность, что две великие континентальные империи сумеют договориться и образовать самодостаточный конгломерат. Случись такое, и время начало бы работать на них: изнеженный безудержным потреблением «золотой миллиард» не был способен на какие-либо серьезные жертвы. Именно поэтому население империй нужно было быстро «дожать», заставив принять правила игры и вовремя подсунув демократических вождей, которые поведут радостное стадо в ряды «цивилизованного человечества». В качестве кого - знать будут лишь посвященные.

Но тут произошло то, что всегда происходило перед лицом напирающей на передовые рубежи Империи чудовищной иноземной диктатуры - страна сплотилась. Это даже не была идеология, это был просто выбор жить - та самая простая идея, отсутствие которой столько лет развращало народ, заставляя его либо спиваться, либо глушить тревожную бессмысленность своего бытия безудержным и бессовестным воровством.

Тогда-то впервые и прозвучало в эфире то памятное «Граждане России! Вы слушаете обращение Комитета Национального Спасения». Обошлось без особой крови, лидеры организованной преступности со свойственным им чутьем поняли,что эра шуток кончилась навсегда, а наиболее глупые представители «демократической общественности» и проворовавшейся номенклатуры были быстро изолированы компетентными органами. Корчась в мучительных судорогах, страна выблевывала из себя все то, чем щедро кормило ее смутное время: эгоизм, праздность, демократию.

Превращенные в офисные комплексы цеха московских заводов снова огласил надсадный вой станков, фундаменты которых смотрелись каким-то сюреализмом на полу, покрытом дорогой итальянской плиткой. Разучившуюся работать Столицу никто не собирался кормить просто так: те, кто мог найти свое место в необходимом стране материальном производстве делали это, остальным оставалось уезжать и находить себе занятие по силам где-то еще.

Бывшим специалистам - технологам, конструкторам и мастерам приходили мобилизационные предписания с требованием прибыть на тот, или иной объект. Отказ карался, да и отказываться, собственно никто особо и не хотел - мобилизованным спецам были обеспечены «зеленые» потребительские карточки, о которых ставшие в одночасье ненужными бывшие маркетологи, риэлтеры и юристы могли только мечтать. Пришло такое предписание и настиному отцу, благодаря чему Настя особенно не бедствовала, хотя ее собственная желтая карточка обеспечивала лишь самый минимум: кому сейчас нуже дизайнер по интерьерам?

Автобус остановился перед воротами и спрыгнувший с подножки лейтенант скрылся в помещении КПП. Ворота с металлическим лязгом распахнулись, пропустив их в просторный внутренний двор.«Выходим по одному» - повинуясь команде Настя выскочила из автобуса и проследовала вместе с остальными по каким-то длинным коридорам до двери с табличкой «медкабинет».

Обитель местного эскулапа предварялась узким коридорчиком с вешалкой для одежды и десятком стульев. Конвойные остались по ту сторону захлопнувшейся двери. Из кабинета выглянула высокая брюнетка в белом халате - по возрасту настина ровесница. «Раздеваемся, заходим по одному» - коротко распорядилась хозйка кабинета и снова скрылась за дверью.
«Повернитесь! Нагнитесь! Жалобы есть? Хронические заболевания? На учете в психдиспансере состояли?» - Настя односложно отвечала на вопросы, желая только одного - чтобы все это скорее закончилось.

Последней в кабинет зашла зареванная Юлька. Через некоторое время оттуда послышался возмущенный голос: «это еще что? А ну стой смирно!». Через секунду дверь в кабинет с грохотом распахнулась и черноволосая врачиха хлопнув ей с такой силой, что у присутствующих заложило уши, ураганом проследовала мимо приводящих себя в порядок женщин к двери в коридор. Открыв ее, она высунулась наружу и возмущенно проорала:
- Тамилин, …б твою мать, опять?
- Марин, ты чего ругаешься? - послышался откуда-то из коридора голос лейтехи.
- А ты не знаешь, да? - издевательски передразнила его врачиха - не знаешь что опять твои уроды творят?
- Ты о чем?
- Ты мне тут дуриком, б…ь, не прикидывайся! - брюнетка явно не привыкла стесняться в выражениях - Это твои ублюдки девке жопу порвали, кто еще?
- Да с чего ты взяла? Она за проституцию идет. Ее на панели взяли, не в филармонии! - лейтенант перешел в наступление.
- Ты меня, сука не лечи, я пролеченная! Что я не определю когда ткани повреждены? Еще раз такое увижу, я на тебя рапорт за рапортом писать буду, пока тебя, падло, обратно на Кавказ не упекут, под пули! Вместе с уродами твоими озабоченными! - и бабахнув дверью она снова скрылась в кабинете.«Да не дергайся, дура, лежи спокойно!» - донеслось оттуда - «пощиплет немного, не помрешь!».

Дальнейшее ожидание показалось Насте вечностью. Это был такой же коридор со стульями и дверью, ведущей, очевидно, туда, где все и происходило. В отличие от двери медкабинета, эта была двойной и имела толстую мягкую обивку, но все равно доносящиеся из-за нее женские крики были иной раз явственно слышны. Каждый раз, когда дверь в очередной раз открывалась и оттуда появлялся охранник, Настя ждала, что назовут ее. Но называли каждый раз кого-то другого.

Набожная дама, услышав свою фамилию молча встала, и перекрестясь, протянула руки охраннику. Он щелкнул на них наручниками и она скрылась за дверью, откуда некоторое время спустя донеслось лишь несколько сдавленных стонов. Незадолго до того, как вызвали Юльку, в коридоре появилась врачиха. «Подожди» - сказала она охраннику и скрылась за дверью. Она снова показалась в коридоре лишь несколько минут спустя и продолжая диалог со своим невидимым за дверью собеседником, бросила через плечо: «Ваши они подчиненные, вам за них и отвечать!». Судя по тому, что после того, как Юлька скрылась за дверью, криков не последовало, а охранник показался снова спустя лишь пару минут, стало ясно, что эскулапше удалось-таки отстоять свою словно впавшую в прострацию юную протеже.

Одна из мужеподобных дамочек вдруг начала вырываться и истошно орать что-то о человеческом достоинстве и правах, но быстро была умиротворена появившимися из-за двери вторым охранником и женщиной в форме сержанта с электрошокером. Орала она истошно - может быть от нервов, а может и потому, что недовольные ее поведением экзекуторы дали волю своим эмоциям. Юлькина подруга спокойно отправилась навстречу судьбе, покачивая бедрами по профессиональной привычке и только взвизгнула пару раз. Настя осталась в коридоре одна.
- Гражданка Никольская! - провозгласил появившийся из-за двери охранник.
- Д…да - запинаясь ответила Настя.
- Встать! Руки вперед! - скомандовал он.
Наручники щелкнули на ее запястьях.
За дверью оказалось просторное помещение, в центре которого стояла широкая скамья с кожаными ремнями, а справа от нее три письменных стола. За одним из них восседал человек в форме подполковника милиции, а за двумя другими - какие-то гражданские, трое мужчин и две женщины. Одна из женщин была облачена в белый медицинский халат. Помимо них в комнате находились двое уже известных Насте охранников и женщина-сержант с болтающимся у нее на руке электрошокером.

Словно в забытьи Настя услышала свое имя, а также то, что за противоправные действия, выразившиеся в участии в несанкционированном митинге, согласно какой-то неизвестной ей статье какого-то кодекса, она привлечена к административной ответственности и будет наказана семюдесятью ударами розг. Она не возражала, когда ее подвели к лавке и женщина-сержант расстегнула ей молнию на джинсах. Она покорно легла и почувствовала, как ей обнажили ягодицы, сдернув с нее джинсы вместе со всем остальным.

Что было дальше она помнила плохо. Наверное она кричала, во всяком случае у нее болело горло так, как это бывает после того, как долго и громко кричишь. Она осознала что все кончилось, когда ослабли ремни и ее, плачущую, подняли за плечи с лавки. Она натянула джинсы, стараясь ни на кого не смотреть и взяла у женщины-сержанта протянутый ей одноразовый носовой платок. Она дошла пешком до станции метро, которое со времен объявления чрезвычайного положения стало бесплатным и простояла всю дорогу в вагоне, отвернувшись к двери с белой надписью «не прислоняться». Впервые Настя пришла в себя около дома, увидев такую знакомую фигуру сидящего на скамье старика. «Настенька!» - отец бросился к ней - «Господи, что? Что с тобой случилось? У тебя не отвечал телефон, я…» - он обнял ее и прижал к себе. Он задавал еще какие-то вопросы, но она только отрицательно мотала головой в знак того, что не хочет говорить.

Она видела перед собой осунувшееся и полное беспокойство лицо пожилого мужчины - единственного во всей вселенной человека, для которого она была всем, ради чего он жил и понимала, что она ни за что, ни за что не скажет ему всего, что довелось ей испытать сегодня. Когда они вошли в квартиру, он опять о чем-то ее спрашивал, непрерывно суетился, что-то доставая из сумок, а потом уложив Настю на диван и укрыв ее пледом, хлопотал на кухне, гремя посудой.

Она смотрела в потолок и ни о чем не думала. Сейчас ей просто нельзя было ни о чем думать. Отец появился с кружкой дымящегося чая, взял ее за руку и начал гладить по волосам. Господи, сколько лет назад это было? Она не помнила. Наверное еще до того, как умерла мама. Да, тогда, когда она была еще совсем-совсем маленькая. Петь он никогда не умел и вместо колыбельной он всегда нараспев рассказывал ей этот стишок про слона…

«Поспи, Настенька, поспи!» - услышала она его голос. «Пусть тебе приснится сон - старый добрый слон». Это стало последней каплей. Она уткнулась головой ему в колени и зарыдала.
«Па-ааа-па!» - он снова гладил ее по волосам и утешал, но она уже не могла сдержаться. «Па… па… па-аапаааааа!» Крик рвался из глотки помимо ее воли, не в силах остановиться, она захлебывалась и давилась им, и явственно ощущала, что ей становится легче. Обида, разочарование, унижение, боль - все выходило сейчас из нее с этим криком. И словно молитву, она повторяла вновь и вновь:
«Папа! Паа-аапа!»
«Папочка-а-а-а-а!»

_________________
Бисер есть? А если найду?

Этот рассказ понравился. Предсказываемость развязки в данном сюжете ещё больше захватывает, и театр действий хорошо продуман.

Хороший рассказ, описана трансформация мира после политического апокалипсиса.

То, что феминисткам показали их место и всыпали как следует - бурно одобрям! Я бы на порке не остановился

Остальное не впечатлило. Особенно эта фраза: " Корчась в мучительных судорогах, страна выблевывала из себя все то, чем щедро кормило ее смутное время: эгоизм, праздность, демократию". No comments.

_________________
Ceterum censeo feminismum esse delendum!

Сильно. Политические взгляды автора спорны, но к литературе это не имеет отношения.

ДОбротный тематический рассказ.
Сюжет жесьма распространенный, но описано живо и со вкусом.

_________________
Потому что Я так сказал.

Этот рассказ для меня лучший на конкурсе .
В нем единственном - живые люди, а не марионетки, зомби или ангелы с демонами. Люди, которым сопереживаешь .
При втором прочтении заметил несколько шероховатостей (например, не объясняется, куда делась втравившая героиню в историю Лера; старшая проститутка как-то умудряется монотонно качать ногой, будучи стоя; на лесбиянок автор смотрит то глазами оказавшейся не чуждой этого героини, то своими - "отвратительного вида"), но общая логичность, жизненность, понятность, эмоциональность вполне искупают.
Постапок есть, близкий и убедительный. Попаданца нет, все герои там уже живут.
Тематическая сцена, хоть и очень краткая, написана хорошо .

Прикольна, йо! Дать под зад демократии, феминизму и гей-парадам - что может быть радостнее для любого человека, приверженного идеалам свободы? Рассказ однозначно входит в число трех моих фаворитов на этом конкурсе. Единственное, что можно поставить автору в вину - так это победу НАТО в Иране и постройку идеологически неверного газопровода. Хотя по здравому размышлению Автор, возможно, как раз и хотел описать это как апокалипсис в назидание тем, кто по наивности своей верит в мантры "рукопожатной общественности". И не зря дело происходит в столице нашей Родине - городе-герое Москве, самый герб которой является графическим предначертанием. Ибо что, как не ползучую гниду демократии разит Георгий-Победоносец копьем своим? Сегодня, когда будучи не в силах взять нас силой, нас опять пытаются расколоть изнутри, каждый должен выбрать с кем он.
Автор свою позицию обозначил четко - за свободу личности и народовластие против кровавой диктатуры либерализма и демократии.

_________________
Бисер есть? А если найду?

Обалденный рассказ!Действительно веришь во все это и от этого холодок прошибает.Очень не хочется,чтобы такое пророчество сбывалось,уж лучше так как-нибудь.Все персонажи живые совершенно,читается как репортаж.
Воющем здорово!

Вот это рассказик неплохой. Атмосфера театра действий вполне положительная, дышать и жить можно.

_________________
Страшно добрый пупс

С каких пор банальный экономический кризис стал считаться апокалипсисом? Все описываемое - утопия национал-патриотов, и для них такой ход развития событий не то что не апокалипсис, а прямо таки голубая мечта!

_________________
Бисер есть? А если найду?

Очень сильный рассказ, наверное, самый сильный на конкурсе, и написанный талантливым автором.

От этого получается очевидный диссонанс.

Рассказ резко распадается на две части. Первая - политинформация в начале и объяснение мира, в котором происходит действие.

Вторая - этот самый мир изнутри.

Первая часть написана, казалось бы, всерьёз. Никакого признака издёвки, то есть если она есть, то запрятана так глубоко, что не видно (это, кстати, очень похоже на гражданина начальника: у него часто не поймёшь, всерьёз он или издевается, и ему это, по-моему, самому нравится). Читаешь с таким ощущением, что автору то, что он пишет, "с высоты птичьего полёта" нравится, и, может быть, он даже и сам верит в то, что пишет. Но вот читателю, по крайней мере мне, в эту параноидную версию о происках НАТО и "англичанке", которая, понятное дело, "гадит", в упор не верится. Не буду лезть в детали почему - политика на этом форуме не приветствуется, и я первый не хочу на неё переводить. Но не верится, и всё, тем более я живу среди этой "нации торгашей-мореплавателей"

Зато в то, что такое "национальное спасение" в России, увы, вполне возможно, верится вполне. И что изнутри оно будет выглядеть так, как описано, тоже верится. Дело в том, что автор талантлив. Он бы, может, и рад написать, что опорой будущего порядка будут эдакие рыцари революции с площади несостоявшегося ксёндза, с чистыми руками и горячим сердцем. Но совесть художника не позволяет, и он честно описывает, как оно будет, если будет: карточная система, гнуснейший и безнаказанный полицейский произвол, растоптанные судьбы тех самых людей, которых предполагается спасать (это я про отца героини). Что характерно, тематическое начало этой честностью убивается на корню. Ну не впечатляют розги на фоне анального изнасилования, что поделать, и тематический кайф сломан, не начавшись... Собственно, тематической сцены и нет, героиня ничего не помнит - очень, кстати, сильная и реалистичная деталь.

В результате, как и с №9, получается, что рассказ мейнстримный, не тематический. И ещё более, чем №9, публикуем в реале - он просто литературно сильнее. Увы, о розгах в качестве меры административного взыскания население вроде как говорит, не стесняясь - см. историю с "пуськами", - так что никому и в голову не придёт, что автор с этого форума, пока кто-нибудь в сети не докопается.

Проблема только в том, что любой читатель этого рассказа будет в некотором недоумении. Одним идейно не понравится первая часть, другим - вторая. Кому могут понравиться обе сразу, я не представляю.

Хочется написать продолжение, как из этого папы получится эдакий гибрид ворошиловского стрелка и Веры Засулич... только вот у меня тоже остатки совести художника есть, и ясно, что это невозможно - и персонаж не тот, и до градоначальника Трепова при таких режимах, как описанный, так просто не доберёшься, да и живым не уйдёшь... это при царском режиме можно было вступиться за человеческое достоинство....