Клуб "Преступление и наказание"

Возможно я нарушаю правила конкурса. Я хочу выложить окончание рассказа «Аграфена» в новой редакции. Ответьте, модератор. Правила нарушать не хочу.

Я конечно не модератор, но в чем тут нарушение правил? Как минимум Айзик выкладывл произведение в новой редакции. Это же делал и я, исправив ошибки в собственном рассказе. Я, правда, выкладывал в той же ветке. Мне не кажется, что это плохо.

_________________
Бисер есть? А если найду?

Если это не есть нарушение, то я выкладываю…

…Сергей открыл глаза. Он мягко приземлился почти на том же месте что и в первый раз.
- Эх, опять чуть не в лужу.
Он огляделся, знакомое место. Впереди на дороге стояли две бабы и испуганно смотрели на свалившегося с неба мужика. Он весело махнул им рукой.
- Здорово, бабоньки.
Они застыли на месте, а потом с визгом, истово крестясь, бросились наутёк.
- Свят, свят, свят.
Он поглядел им вслед,
- Улю-лю-лю.
Они оглянулись, он показал им рожки и расхохотался.
С диким воем они, подняв исподницы не замечая луж, резво припустились бежать.

Дом Ивана Семёновича находился по ту сторону большой лужи, которую надо было обойти. Сергей дёрнул калитку – заперто. Он постучал, подождал, никого. Потом он начал ногой долбить в ворота.
- Открывайте же, черти.
- Ну, кто там? Иду, иду.
Краснощёкая девица открыла ему калитку.
- Тебе кого?
- Я внук Ивана Семёновича, Сергей, я был год назад, он знает.
Девка, не сказав ни слова, побежала в дом, который находился в глубине двора.
Появилась она через пять минут.
- Заходи Серёжа, Иван Семёнович ждёт. Сказала она с приветливой улыбкой.
Возле дома из будки выскочил громадный пёс, с рычаньем и лаем он бросился на Сергея, он разорвал бы его на части, но цепь крепко его держала.
- Фу, Трезор, фу. Не бойся, он привязан.
Они вошли в просторные сени. Посреди сеней стояла скамья, на ней сидел отрок лет шестнадцати, рядом стояли две женщины. Одна пожилая рябая, другая помоложе.
Молодая женщина в углу сеней выбирала из бадьи тонкие прутья и складывала их пучок. Сергей узнал её, это была кухарка Ивана Семёновича. Сергей остановился зачарованный красотой этой женщины.
- Тётя Аграфена, простите ради Христа. Я больше не буду. Канючил отрок, глядя на то, как она любовно подбирала розги.
- Бог простит. Снимай парочки и ложись на лавку жопкой ко мне, а вы девки держите его покрепче.
Провожавшая Сергея девица встала с краю и стала смотреть, как паренёк снимает порты.
Но Аграфена строго посмотрела на неё.
- Иди, иди куда шла.
Они переступили порог, прошли несколько комнат и оказались в горнице. Не успел Сергей оглядеться, как из сеней послышался крик несчастного отрока.
- Не надо, больно. Ай-яй-яй, не хочу.
Иван Семёнович сидел за столом. Был он с бородой, как и положено купцу, на висках появились седые волосы. На вид ему было лет сорок с небольшим. Рядом стояла его жена Дарья Ивановна - женщина не более тридцати лет отроду, типичная купчиха точь в точь как на полотнах Кустодиева.
Дед встал из-за стола, подошёл к внуку, стиснул в крепких объятьях.
- Заждались мы тебя, думали не приедешь, как обещал к Покрову, аккурат к обеду подоспел, садись, обедать будем.
Сергей выложил на стол содержимое авоськи.
- А что там у вас в сенях происходит? Доносящийся визг и просьбы о пощаде доносился из сеней, резал слух и щипал сердце.
- А это Алёшку Аграфена сечёт. Он что стервец удумал, принёс голубя в горницу, выпустил его. Голубь-то стал летать, спихнул дорогую вазу китайскую, разбил, обгадил скатерть шёлковую. Вот теперь пострелец и расплачивается своим причинным местом. Аграфена большая мастерица посечь. Только ей и доверяем.
Дед взял колбасу, понюхал.
- Чудно как-то пахнет. Немчура делала? Тмину переложили. А это что, пиво? Попробуем, потом.
Они сели за стол, села и хозяйка.
- Аграфена!
- Да ты что, занята она, Алёшку сечёт, а потом Глашку будет сечь.
- Вот незадача, кто же на стол будет подавать. Скоро она там?
Смолк голос Алёшки, но прошло немного времени, и раздался пронзительный девичий визг раздирающий душу.
- Ну что ж, подождём. Чего это у тебя в конверте?
Сергей вывалил фотографии на стол, среди них чудом оказалась сторублёвая бумажка. Дед взял её.
- Это что? Ассигнация? Чудная какая-то. И что можно на неё купить?
- Две бутылки пива или если добавить бутылку водки.
- Эвон. Такая дорогая водка?
- Нет. Бумажка дешёвая.
Дед покачал головой, повертел возле носа, отдал сторублёвку Дарье Ивановне, которая стала рассматривать её так и так.
- Красивая да дешёвая. Что ж у вас так?
- Инфляция, деньги дешевеют, жизнь дорожает.
Дед через очки рассматривал фотографии, то поднося их к носу, то на расстоянии.
- Кто так хорошо нарисовал?
- Это цветные фото, дедушка, их не рисуют, теперь так фотографируют.
- А это что за красавица?
Сергей взглянул на фото.
- Это моя мама.
- Эвон какая цаца. Вся в нашу кровь пошла в Смирновскую. Это как же она мне приходиться? Пра-пра-внучка или бери дальше?

Тем временем высекли девку. Она с заплаканным видом пришла просить прощения. Вслед за ней появилась кухарка.
- Звали, Дарья Ивановна?
- На стол мечи, заждались.
Засуетилась Аграфена. Стала она с бабами носить на стол.
Не прошло и пяти минут, как стол был заставлен блюдами. И чего там только не было: жареный поросёнок, пироги, студень, заливной судак, в глубокой тарелке появилась чёрная икра и горячие калачи к ней. Появились какие-то завитушки на блюде. И последним торжественно внесла Аграфена большого осетра на блюде.
Налил Иван Семёнович из штофа в большие рюмки водки, перекрестился.
- Ну, с праздничком. Опрокинул рюмку в глотку, крякнул и потянулся за солёным огурчиком.
Сергей выпил, утёрся рукавом и потянулся за чёрной икрой.
- Ешь милый, ешь. Дарья подвинула к нему ближе икру.
– Да ты ложкой, вилкой много не подцепишь. Ешь, ещё подложим. Видать, её у вас нет.
- Дорогая, только богачи одни едят.
Навалился Серёжа на икру, вот где наесться ей можно досыта.
Время шло, Сергей перепробовал, что было на столе. Иван Семёнович всё наливал в рюмки, разглядывай фотографии.
- А это кто? Твой дядя Павел? Так выпьем за его здоровье.
Родственников на фотографиях было много. Иных уже не было на этом свете. Они смотрели с пожелтевших фото на своего пращура.
- Умер? Так выпьем за упокой.
- Так он ещё не родился в ваше время, дедушка, как можно.
В разгар трапезы послышался какой-то шум в сенях, громкие голоса. Вошла Аграфена.
- Там к вам, Иван Семёнович Лукерья да Нюшка просятся, чёрта какого-то они у нашего дома сегодня видели страшного, когда на богомолье шли.
- Чёрта? Что только бабам не привидится. Зови.
Не прошло и минуты, как распахнулась дверь, и две бабы вошли в горницу. Остановились у двери и, перебивая друг друга стали расписывать чёрта, которого видели.
- Прям аккурат возле твоих ворот, батюшка, появился как из-под земли. Страшный с рогами, а хвостище такой длинный, весь чёрный, а глаза горят. На нас бросился, дай Бог, едва ноги унесли. А шли мы на богомолье. Откуда он взялся? Страху-то натерпелись.
Обернулся Сергей…
Глаза у бедных бабочек округлились, попятились они к двери.
- Вот он, вот он чёрт сидит.
С визгом они бросились из горницы.
Медленно встал Иван Семёнович из-за стола, лицо его побагровело.
- Аграфена. Рявкнул он громовым голосом.
Появилась испуганная Аграфена.
- Догони их, дай по целковому, да накажи, чтобы не трепались. А его…
Он ткнул перстом в Сергея.
- … розгами как сидорову козу, чтобы не пугал народ православный.
- Да я…, я пошутил, дедушка.
Дарья посмотрела на кухарку, у которой лицо радостно засияло.
- Так ты не очень его. Знаю я тебя.
Вмиг протрезвел Серёжа, лицо его побледнело.
- Не пойду.
- Иди, родимый, иди, потерпишь.
Аграфена положила руку на плечо Сергею.
- Пойдём, миленький, у Ивана Семёновича рука тяжёлая, прибьёт, лучше пойдём.
С помутившимся сознанием поплёлся Сергей вслед за Аграфеной, которая вела его за руку. Он взглянул на хронометр, стрелка приблизилась к красному сектору, осталось совсем немного времени.
В холодных сенцах стояла та же скамейка, которую осветила керосиновая лампа, зажжённая Аграфеной.
- Матрёна, Санька сюда, держать будете. Крикнула Аграфена.
Из темноты появились те женщины, которых Сергей видел в сенях. Они встали по бокам лавки, ожидая, когда он ляжет на лавку.
- Снимай, миленький, исподнее. Что ждёшь? Не стесняйся, здесь все свои.
Не веря, что с ним происходит, он дрожащими руками начал расстёгивать брюки, снял их. Рябая баба взяла их и стала с интересом ощупывать и разглядывать. Долго не решался Сергей снять трусы, но под нетерпеливым взглядом Аграфены, он снял их, и они пошли по рукам.
- Ишь, как у барышни панталончики розовые в цветочек. Что, теперь мужики такие носят?
Холодная скамья вызвала дрожь в теле, он улёгся, посмотрел на хронометр, стрелка вот-вот коснётся красного сектора. Бабы как по команде вцепились в его руки и ноги и прижали к скамье.
Аграфена неторопливо отбирала розги, бросая взгляды на его белоснежную попку и оттягивая тот момент, когда она с удовольствием высечет её.
Она собрала пучок, подошла, хлопнула ладошкой по одной, потом по другой ягодице. Посчитав, что это недостаточно, она ущипнула их.
Она подняла руку и хлёстко ударила пучком розг по ягодицам, оставив первые розовые следы на голом теле. Потом ещё и ещё. Она поднимала руку и резко опускала на ягодицы несчастного. Секла она умело, с оттяжкой, любуясь своей работой.
- Ить миленького… ить его… ить родимого. Слушайся старших… уважай. Ить… ить.
Каждый взмах сопровождался новой прибауткой.
Рябая баба, что держала его за ноги, приговаривала.
- Так шалунишку. Так его родимого. Розгами... розгами. Хорошо, ох, как хорошо. Терпи, терпи, родимый, долго будут пороть. Слушайся, слушайся старших,
Описать то, что творилось с Сергеем невозможно. Такой дикой боли он не испытывал никогда. Казалось, что не выдержат стены сеней от его крика, упадут.
Он проклинал тот момент, когда захотел повидать своего пра-пра-деда. Дикари, изверги.
Он кричал, молил о пощаде, грозился, что в следующий раз он возьмёт гранату и взорвёт это осиное гнездо, где гостей секут розгами. Что этой заразе, которая сечёт его он, как только встанет, фингал под глазом поставит, что той рябой, которая держит его за ноги сиськи узлом завяжет.
Аграфена хохотала, слушая его ругательства. Это её подбадривало, и она старательно обламывала пучок розг об его обнажённое место.
- Хорошо, ох, как хорошо.
Он пытался вырваться, но бабы крепко держали его за руки и за ноги. На крик прибежала краснощёкая та самая, которая провожала его в дом. Встала в сторонке и с улыбкой наблюдала, как его секут.
- А ты что здесь делаешь. Крикнул Сергей, обернувшись в её сторону.
- Смотрю и слушаю, как ты ругаешься.
Видели ли вы когда женщину секущую мужчину? Незабываемое зрелище, которое проситься на полотно. Мегера с сатанинской улыбкой на лице. Она вкладывает всю свою женскую силу, чтобы доставить своей жертве больше страданий, и чем он сильнее кричит, тем больше доставляет ей удовольствие. Они с удовольствием секут девушек и женщин, но молодой мужчина – это лакомый кусочек.
Что двигает ими? Месть за отвергнутую любовь? Которую они стараются возместить на другом мужчине. Патологический садизм, замешанный на сексуальной почве. Некоторые из них испытывают бурный оргазм только после того, как нещадно высекут своего любовника или мужа.
Аграфена остановилась, осмотрела пучок розг, бросила их на пол и стала набирать из бадьи новый. Набрала, взмахнула рукой, чтобы продолжить экзекуцию, но тут рука Дарьи вцепилась ей в локоть, которая не выдержала отчаянных криков внука.
- Хватит, засечёшь. Знаю я тебя, дай тебе волю до смерти запорешь. Я же тебя сказала – не сильно, а ты что?
- Отойди, барыня. Иван Семёнович приказал, вот я и делаю. Не помрёт.
- Смотри, Аграфена, пожалуюсь я на тебя Ивану Семёновичу, он тебя сам выпорет, а рука у него тяжёлая.
С досадой бросила Аграфена розги на пол. Отпустили Серёжу бабы. Встал он, ему подали трусы, натянул он брюки и рубашку, зло посмотрел на Аграфену, которая помогла ему одеться. Неожиданно она притянула его голову к себе, жарко поцеловала.
- Миленький, сладенький ты мой, прости.
У него закружилось в голове. Ну и баба – высекла, а потом жалеет.

Дед восседал за столом и ласково его встретил
- Не сердись внучек. Садись, на вот выпей стопку, полегчает. Дарья вот новую миску икры принесла, поешь, да калачиком закуси.
Потянулся Сергей за стопкой, да почувствовал, что какие-то иголочки стали покалывать его тело. Взглянул он на хронометр, стрелка коснулась красного сектора. Какая-то вспышка ослепила его, тело потеряло опору. И…
…очнулся он в кабине центра отправки в прошлое.
К нему подбежали, помогли выйти из кабины.
- Как вы себя чувствуете? С вами всё в прядке. Как прошло путешествие?
- Нормально. Буркнул Сергей. В глазах его всё ещё стояло жаркое лицо Аграфены.
Он вышел на улицу, ярко светило летнее солнце. Увидев остановку автобуса, он направился к ней.
- Никогда больше не поеду к деду. Дикари. Если вот только Аграфена.

А в чем изменения-то?
Причинное место осталось, как было .