Клуб "Преступление и наказание"

ТРУДНЫЙ ДЕНЬ
Нелегкий выдался сегодня денек. Все конечно могло сложиться иначе, но... А впрочем начну с начала.
Меня зовут Оля, я в музыкальном училище учусь,на 2 курсе, играю на скрипке. Мне 16 лет(то ли всего 16, то ли уже 16, каждый раз по-разному) У меня очень хороший преподаватель-Николаев Алексей Юрьевич. Он не только замечательный преподаватель, но и прекрасный человек, вот только... Впрочем об этом скажу потом.
Этот нелегкий день, как почти все нелегкие дни начался со звонка будильника. Я проснулась и мне на секунду показалось, что сегодня замечательный день. Во-первых, я выспалась, во-вторых, за окном светило яркое солнце, пели птицы, апрель в самом разгаре! Но тут же мое настроение испортилось, я вспомнила, что сегодня суббота. Может некоторые догадливые читатели теперь поймут, что за особенности были у моего преподавателя? А если нет, то потом все прояснится. И все-таки у меня была одна надежда. Я вскочила и подбежала к столу, открыла ключом, который всегда висел у меня на шее, ящик, где хранились самые тайные и ценные для меня вещи. Среди этих вещей лежал блокнот, куда я записывала все свои провинности за неделю. Разумеется, мой преподаватель даже не подозревал о существование такого блокнота. Эти записи я делала только для себя, чтобы потом знать масштаб бедствий. Я очень надеюсь, что все читатели уже поняли о каких бедствиях идет речь, но для тех кто все-таки не понимает я скажу, что за особенность есть у Алексея Юрьевича. Он использует нестандартные методы воспитания. Наверное у него нет и не было учеников, которых никогда не пороли. Причем на возраст он не смотрит. Даже если человеку 25 лет, но он учится у Николаева ему время от времени будет попадать. Это в нашем классе считается нормально. Я с волнением открыла блокнот, что у нас тут? Всего 2 записи. Прогуляла обществоведение. Ну это не так страшно, за такое наказывать не будут. Следующая запись:опоздала на музыкальную литературу на полчаса. Ой-ой! А вот это страшно. Ударов на 15 ремнем тянет. А собственно говоря, почему я тогда опоздала? Это ведь один из моих любимых предметов. Ах, да точно! Там была уважительная причина! На дороге случилась авария и я стояла в пробке. Ура! До следующей субботы меня точно не будут пороть! Если только я сегодня что-нибудь не натворю, но для этого нужно сильно постараться. "Оля, будильник давно прозвенел,-послышался голос мамы,-ты хочешь опоздать на пары?" "Встаю, мам",-кричу я в ответ и поскорее убираю блокнот и запираю ящик" Кстати, мама не в курсе какие порядки в нашем классе заведены, а я не хочу ей говорить.
Я выхожу из комнаты и начинаю собираться на занятия. Потом завтракаю, выхожу из дома, сажусь на автобус, а потом на метро. И вот я в училище. Первая пара ненавистный английский и ненавистная англичанка. Меня поддерживает только мысль, что через 45 минут это кончится. И это заканчивается. Теперь надо идти на всеобщую историю. Я лояльно отношусь к этому предмету, поэтому полуторочасовая лекция для меня не является особенным мучением. А вот теперь долгожданный момент! 2 часа окно, после него сольфеджио, а потом специальность. Я думала позаниматься скрипкой это время, но в этот момент зазвонил телефон. Вот этот звонок и был коренным переломом. Я взяла трубку. Звонил Андрей, он тоже у Алексея Юрьевича учился, только не в училище, а в консерватории. Мне он очень нравился и я ему, кажется, тоже. Разговор наш выглядел так:
-Оль, привет, это Андрей!
-Привет. Рада тебя слышать!
-Слушай, через полчаса в кинотеатре, который рядом с консерваторией, я все время забываю его название, будет идти новый фильм. У меня есть 2 билета. Мы хотели с другом сходить, но в самый последний момент он сказал, что не может. Ты не хочешь сходить?
-Хочу конечно!
-Супер. Тогда встретимся у консерватории через 15 минут, идет?
-Да конечно!
-Ну и договорились. Давай тогда!
-Пока!
В этот момент я забыла обо всем на свете! И уж разумеется мне не было никакого дела до сольфеджио! Мы пошли с Андреем в кино, потом гуляли, он угостил меня мороженым. В общем день удался и я была счастлива. Мы попрощались с Андреем, договорившись как-нибудь на днях еще куда-нибудь сходить вместе. Но после того как он ушел, меня начал мучить страх. Все-таки я прогуляла сольфеджио, а это совсем не то же самое, что прогулять обществоведение или психологию. За такое может сильно влететь. Получать по пятой точке мне сегодня совсем не хотелось, оставалась только надежда, что Алексей Юрьевич ничего не знает, хотя обычно он все про наши проступки знает.

Подошло время моего урока и я нажала на ручку двери класса. Дверь была заперта. Этому было только 2 объяснения:либо Николаев еще не пришел, либо там кого-то наказывают. Я приложила ухо к двери и поняла, что верным предположением было второе. Интересно кого и за что там порют. Ой, да меня саму могут точно также как и того бедолагу, который сейчас в классе. И вроде совсем недавно я спокойно обо всем этом рассказывала одному из "покачтонепоротых" учеников Алексея Юрьевича. На самом деле это было даже смешно. Просто в один прекрасный день мой преподаватель забыл запереть дверь на время порки и в этот интересный момент в класс вошел этот "покачтонепоротый" мальчик-Дима. Увидев такое он впал в ступор и с ужасом смотрел на Николаева и на Мишку Белкова с 3 курса, именно его тогда наказывали. Мишка был очень веселым и жизнелюбивым человеком. Человеком, который считал, что стакан наполовину полон. После того как в класс вошел Дима Мишка понял, что значит смех сквозь слезы. Он расхохотался и никак не мог остановится. "Дим, заходи,-весело кричал он,-тут розог на всех хватит! Ой! Больно!" "Михаил, что за поведение? Не забывай где ты находишься!"-строго сказал преподаватель, сопровождая слова неслабым ударом. "Ай! Алексей Юрьевич, я правда не могу перестать смеяться. Уж больно ситуация забавная."-ответил сквозь смех Мишка. "Ну будет-будет,-нахмурившись произнес Николаев,-Дмитрий, выйди, пожалуйста, я тебе потом все объясню" Дима поспешно вышел из класса. Что там дальше происходило никто кроме Мишки и Алексея Юрьевича не знает. После того как Дима вышел из класса он наткнулся на меня и с ужасом рассказал об увиденном, а дальше между нами был такой разговор:
-Дим, это в нашем классе нормально. Неужели тебе не рассказывали?
-Нет. И что, это всех так?
-Всех. И тебя со временем будут. Просто смирись с этим.
-Как с этим можно смирится?
-Абсолютно спокойно. Я просто удивляюсь как так получилось, что ты уже больше полугода здесь учишься и не только сам не пробовал, но и не слышал. Ты очень хорошо учишься?
-Я отличник, но это неважно. Хотя может это меня каким-нибудь волшебным образом спасет от этого ужаса. А ты это когда-нибудь пробовала?
-О, да меня много-много-много раз пороли. Со временем к этому привыкаешь и спокойно к этому относишься.
-А он это часто делает?
-Да кого как. Но всегда заслуженно. Некоторых каждую субботу, некоторых пореже. Меня например где-то раз в две-три недели.
-А это очень больно? А следы остаются?
-Терпимо. Опять же здесь зависит от провинности. Следы конечно остаются. У меня попа как тигр полосатая после наказания.
Мы еще долго говорили на эту тему. Я смеялась, шутила и ни капельки не боялась. В тот момент мне это казалось таким же обычным делом как вымыть посуду, сделать уроки, позаниматься и так далее. Но сейчас... Я не могла понять, что изменилось за 2 месяца. Почему сейчас мне так страшно. Чтобы как-то успокоиться я решила сходить за шоколадкой для того мученика или мученицы в классе. Купив шоколадку я снова попробовала открыть дверь, но она все еще была заперта и оттуда доносился тихий плач. Я просто не могла уже думать об этом прогуле сольфеджио. Лучше самой во всем признаться. Конечно он тогда меня точно накажет, но во-первых, признание смягчает наказание, во-вторых, мне самой станет легче. Тысячу раз пороли-терпела и тысячу первый выдержу. А то накручиваю себя и только хуже себе делаю. В этот момент дверь класса скрипнула и оттуда вышла Даша- студентка первого курса. "Сильно?"-только и спросила я. "Даааа",-все еще плачущим голосом ответила мне девочка. "На, держи. Поднимает настроение",-сказала я, протягивая ей шоколадку. "Спасибо. Представляешь, я всего лишь получила тройку по элементарной теории музыки и за это получила 30 ударов ремнем! Ну разве так можно?"-возмущенно сказала Даша "Не знаю. У него какая-то своя система",-ответила я и подумала:" Батюшки! Если ей за тройку 30 раз, то мне за прогул раз 50 достанется! Хотя... Если я признаюсь сама, то наверное 40. Все равно много!" "Ладно, Даш, ты успокаивайся, ешь шоколадку, а мне на урок надо",-сказала я. "Пока! Удачи!" -ответила мне Даша. Я в третий раз за сегодня нажала на ручку двери и она поддалась. В класс я шагнула, как в открытый космос. "Здравствуй, Оля",-прозвучал знакомый голос. "Здравствуйте",-автоматически говорю я и автоматически открываю футляр скрипки. Надо набраться смелости и признаться. Но как же страшно. Наконец я тихо произнесла:"Алексей Юрьевич, мне надо Вам в кое-чем признаться." "Да я уже вижу, что надо. Ну и что ты натворила?"-спрашивает мой преподаватель. Голос такой родной и привычный. И как я могла бояться какого-то там наказания? Разве этот человек может мне как-то навредить. Если он накажет меня, значит так нужно. "Я прогуляла сольфеджио без уважительной причины",-отвечаю я на вопрос Николаева. "И что мне с тобой делать? Ты ведь понимаешь, что сольфеджио это очень важный предмет?"-спрашивает он. "Понимаю,-вздыхаю я,-наказывайте..." "Оль, давай сделаем так: сначала специальность, а потом мы все это обсудим." Я послушно беру в руки скрипку. Начинается урок. "Ну вроде все более или менее ничего, хотя до идеала еще далеко. Продолжай отрабатывать штрих, он у тебя еще не до конца получается. Ну а теперь поговорим о сольфеджио."-сказал мой преподаватель. "Алексей Юрьевич, я понимаю свою вину, так что наказывайте не жалея сил",-тихо отвечаю я. Если бы читатели только знали с каким трудом я заставила себя это сказать. "Оля,-мягким голосом сказал Алексей Юрьевич, и приобнял меня,-послушай,маленький, мне совсем не хочется тебя наказывать, но тем ни менее мне придется это сделать. За такую провинность полагается 45 ударов ремнем. Но у тебя есть смягчающие обстоятельства:ты сама призналась и ты действительно понимаешь свою вину. Поэтому получишь 30 ударов ремнем". Ух ты! Вот правильно я сделала, что призналась сама. 30 раз не так уж и много. Это я точно вытерпеть смогу. "Хорошо, Алексей Юрьевич",-говорю я и спускаю штаны. Потом ложусь на стол, цепляюсь руками за край подоконника. Все это я делала уже столько раз. А первые разы смущалась, раздевалась чуть бы не полчаса, размазывала по щекам слезы. Все это вспоминать и грустно и смешно. Я лежу на столе и смотрю на Алексея Юрьевича. Вот он берет ремень и подходит к столу, сейчас он, скорее всего, развернет меня, чтобы было удобнее пороть. Так и есть. И штаны пониже спустил. Моя маленькая хитрость- спускать штаны до складки между ногой и попой сегодня не удалась. А иногда Алексей Юрьевич этого не замечает и не спускает штаны ниже, что сильно облегчает мне наказание. Вот мой преподаватель занес руку и ремень впечатался в попу. Больно... Но я, пожалуй, кричать не буду, пока... Второй удар больнее первого, но для меня это не является неожиданностью, так было всегда. Третий удар еще больнее. Я не выдерживаю и начинаю постанывать. Сила удара не возрастает, но и не спадает. О, вот и первая слезинка. Если честно, я не помню, чтобы когда-нибудь без криков и слез терпела наказание. Но ведь нам никогда этого не запрещали. А вот дергаться нельзя, за такое могут добавить. "Ай!"-вскрикнула я. Этот злой, нехороший ремешок укусил меня в складку между попой и ногой. Как же хочется закрыться руками или перевернуться, но этого нельзя, а Николаев все сечет и сечет. Ох сколько же уже было ударов? "Алексей Юрьевич,-сквозь слезы, дрожащим голосом спрашиваю я,-а сколько уже раз было?" "13,-отвечает мне преподаватель,-еще 2 раза и передохнешь" И вроде бы 2 раза это совсем немного, но до чего же не хочется их получать. И все-таки они меня настигают. Наверное после них на моей попе можно жарить яичницу. Половина наказания пройдена, а до второй половины есть счастливые 5 минут. Как только Николаев отворачивается я начинаю тереть свою бедную попу. "Оля, убери руки с попы. Ты что забыла, что ее нельзя трогать после наказания?",-говорит мой преподаватель, не оборачиваясь. Ну вот как он узнал? Что у него глаза на затылке? Я с некоторым сожалением убираю руки. Наверное скоро перерыв кончится.Я стараюсь наслаждаться последними секундами без боли, но Николаев уже подходит ко мне с ремнем в руках. "Ты готова?"-спрашивает он. Я только киваю головой. Ремень с чмоканьем падает на мою попу. "ААААААААА!!!!!!!!"-кричу я. Как же больно, очень больно! Я этого не ожидала. Меня настигает новый удар, не слабее предыдущего. Из глотки вырывается громкий крик. Я уже не могу сдерживать рыдания. Разумеется Алексей Юрьевич к этому привык. Его не смутит детский крик или плач, однако 3 удар все-таки послабее. В этот момент я клялась самой себе, что стану отличницей, что буду ходить на все пары, даже на обществоведение. И зачем я это делаю? Ведь где-то в глубине души я понимаю, что не первый раз так клянусь. Ремень поднимается и опускается и мне начинает казаться, что этот ужас никогда не кончится. Не сознавая, что делаю я переворачиваюсь на спину. Плевать, что Алексей Юрьевич теперь видит то, что не следовало ему показывать. Да и чего он там не видел. Сейчас во мне нет чувства стыда, вообще нет никаких чувств кроме боли. "Оля, будь добра вернутся в исходную позицию",-как в тумане я слышу голос Николаева. И как в тумане слышу свой голос:"Нет! Не надо больше, пожалуйста!" Неужели это мой голос? "Оля, я добавлю!"-говорит Николаев. "Не надо добавлять и вообще не надо больше!"-умоляю я. "Все, Оля, я добавил. Оставалось 9 ударов, вместо этого будет 12. И если ты сию же секунду не перевернешься, то будет 15!"-раздраженно говорит мой преподаватель. Мне приходится подчиниться. Как это все глупо! Теперь на 3 удара больше получать. А Николаев судя по всему разозлился не на шутку. Он хлестал меня очень сильно и по чувствительным местам. Вертеться теперь я не смела, но орала на все училище. И вдруг меня озарила мысль! Это порка такая малая цена за то сказочное время проведенное с Андреем. Если бы я пошла на сольфеджио, то я бы здесь не лежала, но с другой стороны, если бы я пошла на сольфеджио, то я бы не была с Андреем. Боль уже не казалось мне такой страшной мукой. Я даже пробовала не кричать, хотя это мне давалось плохо. Мысль об Андрее какое-то время поддерживала меня, но вскоре боль затмила все. Удар был слишком болезненный, чтобы думать о чем-нибудь. "Закончили",-произносит Алексей Юрьевич. Это слово прозвучало для меня как музыка. Но вставать я не спешила. Надо подождать разрешения. "Оля, я очень надеюсь, что урок пошел тебе на пользу и что ты хоть что-то сегодня поняла."-сказал Николаев. Я кивнула. "Эх, ты глупышка!-уже совсем другим, добрым голосом сказал мой преподаватель,-и чего тебя все время на приключения тянет,а?" "Я не знаю..."-тихо ответила я. "Ладно, ребенок, перебирайся на диван",-сказал он. Следует пояснить, что за диван такой и почему нельзя просто уйти домой. Уйти домой теперь конечно можно, однако все предпочитают этому диван утешений(успокоений, прощений, жалений) как его только не называют. Этот диван обязательный ритуал воспитательного процесса. У моего преподавателя такая теория:после наказания ребенок сломлен, напуган, так что непонятно подействует оно должным образом. А так ребенок после наказания ляжет на диван, я его поглажу, успокою, он выплачется и после этого не будет считать меня зверем.
Моя бедная попа горела огнем и я по-скорее перебралась на диван. Лежать конечно приходилось на животе, но в принципе все было не так плохо. Рядом сел Алексей Юрьевич и стал меня поглаживать по спине. Сейчас я себя чувствовала как птенец в гнезде и вдруг, незаметно для себя, расплакалась. "Ты чего, маленький?"-спросил меня Алексей Юрьевич. Я не ответила, а зарыдала еще громче. "Ну не плачь не плачь, уже все кончилось. Уже не больно",-успокаивал он меня. А я плакала не потому что было больно, а потому что было стыдно. Я больше не могла лежать на этом диване, хотелось бежать домой заниматься, учиться! В конце концов я спросила разрешения уйти. Разумеется он его дал. Я попрощалась и вышла из класса. Первым делом я вбежала в уборную и глянула на себя в зеркало. Все лицо было в красных пятнах, глаза мокрые, опухшие, я по-скорее стала обливать лицо водой. Наверное минут 15 я там провела, зато вышла без всяких следов того, что меня наказывали полчаса назад(на лице конечно, боюсь, что на попе они далеко не сразу заживут) Ну теперь можно отправляться домой. Приехав, я увидела, что там никого нет. Папа до сих пор в командировке, а мама ушла на ночную смену. Это мне облегчило ситуацию, я сняла штаны и трусы, а вместо этого надела халатик. Желание заниматься пропало, я почувствовала сильную слабость и легла спать. Мне что-то не спалось, я начала крутить весь сегодняшний день в голове. Мои мысли прервал телефонный звонок. Посмотрев на номер я поняла, что это Андрей. "Оль, привет, это Андрей,-сказал он, у него был какой-то очень взволнованный голос,-я давно тебе хотел сказать:ты мне очень нравишься. Давай встречаться?!"
Моя попа явно пострадала не зря...

Занимаюсь я на скрипке, читаю рассказик...

этот гораздо лучше, чем "Наказание в консерватории".
Но сюда можно добавить немного достоверности, заменив "официальные" названия муз. предметов на сленговые.
Например, студенты консерватории и училища никогда не говорят Музыкальная литература, Элементарная теория музыки, Сольфеджио, Специальность, заменяя их сленговыми Музлит, Теория, Сольфа, Спец.
Кстати, консерваторию называют Консой.

Да, описанные события, увы, никак не могли происходить в реальности, ибо музыкальный мир города или даже страны напоминает одну большую деревню, где все про всех все знают.
А тут все студенты вкурсе, шансов на сохранение тайны никаких. Николаева после первых же слухов бы вежливо попросили:)

_________________
Memento doloris

Думаю, что в данном случае правдоподобие не очень обязательно

_________________
Memento doloris

Все с вами ясно
насчет сленга и терминологии, то можно пояснять в конце текста, в скобках или даже вписать объяснение в сам текст.

_________________
Memento doloris

Если хочется, то стоит.