Софт-версия
Из серии «Родительские игры»
Светлой памяти госпожи Веры
С благодарностью Майе Пчелкиной
Новый дом
Дима с женой и тещей на семейном совете решили: из двух дач, оставшихся по наследству, оставить одну. Вторую продать, а на вырученные деньги построить современный коттедж. Старый дом – разобрать на дрова. Легко сказать, да трудно сделать!
Бабушка брать к себе Катю отказалась категорически: слишком резвая и непослушная девочка.
«У Катеньки переходный возраст! А мне мучться! Отцовский долг превыше всего!» – теперь Дима в свой отпуск надзирал за строителями, а дочка Катенька скорее мешала, чем помогала.
Конечно, подростка не интересовал ход строительства, а интересовал конечный результат, а до него, как казалось, было очень далеко. С соседскими парнями Дима общаться категорически запрещал.
– Сплошная домашняя тирания! И с парнями не погуляешь! Все лето насмарку из-за этой стройки! – Катенька, смотрела в окно баньки на то, как работяги-шабашники размечают участок и сгружают стройматериалы. – Только мусор за ними убирай!
– Прекрати, – огрызнулся Дима, если не хочешь ремня! Лучше вымой посуду!
– Сам вымоешь!
– Вот поэтому бабушка и не взяла тебя к себе на лето! Сиди теперь тут со мной!
– Тебя она тоже не взяла! – Заявила девочка, но посуду все-таки взялась мыть.
Строители старались во всю: быстро ввинтили винтовые сваи вокруг дома, приварили к ним швеллеры как первый венец, и стали разбирать старый дом. Шифер с крыши использовали как опалубку для бетонного фундамента, кирпичи от старой печки пошли в качестве фундамента и ступенек под крыльцо. Старый каркасный шлакозасыпной дом таял на глазах, а новый из шлакоблоков рос как на дрожжах.
– Доченька, в советские времена такой вот дачный домик: каркас из досок, на валунах, засыпанный шлаком казался верхом роскоши! А сейчас времена меняются! Но надо немного потерпеть! Перестройка на даче это как ремень для воспитания, больно, но необходимо!
– Сравнил тоже! – Буркнула Катя, ставя в сушилку последнюю тарелку. – Самого бы ремнем! Только командовать и умеешь!
«Настоящая красавица у меня растет, ей нужен дом, строгость и ласка! Дом построю, и остальное обеспечу по мере сил!»
– Катька, не смей ходить босиком, пока стройка идет! Ноги поранишь! – Огрызнулся Дима, увидев, что дочка собирается выйти из баньки, временного пристанища на период строительства.
– И босиком ходить нельзя! – Девушка обулась в пляжные шлепанцы. – А чего еще нельзя? Не жизнь, а каторга!
– Еще нельзя ходить в купальнике при строителях!
– Очень надо! Все равно солнца нет и вода в пруду холодная!
Стройка кипела. При этом все, что можно, из старого дома шло в дело: более-менее сохранившиеся половые доски со второго этажа шли на строительные леса. Тем же шлаком засыпали пол в подвале и залили цементом. Получилась экономия материала.
Подвал сделали высоким, чтобы можно было ходить, лишь слегка согнувшись. Там стояла насосная станция и фильтры для воды. В перспективе здесь же должен быть отопительный котел, но смета на этот год котла для отопления не выдержала.
Старые полусгнившие доски от каркаса и обшивки тут же распиливали на дрова и укладывали их в поленницу на краю участка. Одним словом, на стройке был порядок и зеленые насаждения, включая старый сад, практически не пострадали.
– Жаль, конечно, дом предков разбирать, – Дима смотрел на слаженную работу строителей, – но новый дом будет и больше и лучше. – Вот посмотри, Катенька: в считанные дни под стропила дом подвели! Фронтоны из тех же шлакоблоков выложили! Крыша будет ломаной и там будет твоя комната!
Дима решил устроить на втором этаже детскую. «У Катеньки должна быть своя большая комната, – думал он. – Она у меня уже большая! Вот какая красавица по участку бегает: стройная гибкая как тростинка, волосы в хвостик, сама на резвого жеребенка походит! Впрочем, жеребенка надо в узде держать!»
– Да! Новый дом – это круто! Главное, что наши интернациональные работяги не устроили тут гражданской войны! Смотри, вторая бригада белорусов уже закопала станцию аэрации! Но водопровод они как делать будут?
– Автономная канализация как в Америке! И бригадиры у нас общаются без мата и без рукоприкладства, не в первый раз у нас в садоводстве вместе работают! Репутация!
– У них репутация, а у нас? Расходы одни! – Катенька вечно дулась: пока идет стройка жить приходилось в бане. – Ни помыться, ни переодеться!
И ей было очень жалко денег!
– Да, мы потратились! И в бане живем, где вдвоем еле-еле помещаемся! В тесноте, да не обиде! Зато в новом доме будет душ, туалет и горячая вода! Скважину пробурили! Теперь будет легко огород и сад поливать! А удобства как в городе! Живи хоть круглый год.
– Да, все это хорошо, и на Новый год приехать можно, благо елка во дворе растет пушистая, но в это лето мы за границу не поедем. Все деньги сюда влетели, еще и у бабушки на сайдинг одолжиться пришлось! И вообще, жалко столько денег на дачу угрохать!
Дима занудство дочери терпел, как мог.
«Красавица у меня Катенька, заневестилась, а ведет себя как маленькая, но при строителях не отшлепать! Ничего, я еще распишу ей попу в полосочку!»
Лето оказалось холодным и дождливым. Даже купаться Диме с Катей не хотелось: круглый сборный пятиметровый бассейн, подарок бабушки, сиротливо стоял, накрытый полиэтиленом.
– Это не Греция не Канары… – Ныла Катенька. – Снова холодно! Раздетой не побегаешь! И расходов сколько! Ужас!
Смета пугала, деньги от проданного «имения» таяли, превращаясь в модную печку «шведку» на первом этаже из желтого огнеупорного кирпича и чугунный английский камин «длительного горения» на втором. Уже и труба вылезла через стропила. Пользуясь относительно хорошей погодой строители, работали от зари до зари, крыли дом ондулином.
«Скоро стойке конец!» – Солнышко иногда выглядывало из-за облаков, радуя Катеньку.
Красавица в коротких шортиках и футболке собирала стружки и опилки, смущая строителей из Средней Азии голыми ногами. Она не понимала, что терпение Димы накалено до предела.
«Вырядилась! А бригада работает мужская! Дождется она у меня!» Присмотр за строителями, большие расходы и занудство голоногой Катеньки – взрывоопасная смесь.
– Шикарное помещение, хоть танцы устраивай! И камин модный! Вот молодцы шабашники! Это ты, Димочка, ничего не умеешь, инженерский оклад и весь доход! Не понимаю, и как тебя мама терпит? – Заявила Катя, осмотрев большую комнату на втором этаже.
Перегородок Дима делать не стал. – Вон рабочие и утеплили и обшили вагонкой так, что ни одной шляпки гвоздя не видать! И в окна новомодные стеклопакеты поставили! И лесенка не второй этаж не скрипит! Я хоть пол от стружек подметаю, а ты что?
– Я? – Тут взгляд Димы упал не несколько оструганных половых досок, оставшихся от пола. – Я, тоже кое-что могу! Я для тебя, Катенька, особую мебель сделаю!
«Старая скамья погибла в старом доме! Сделаю новую: лучше и удобнее!» – Провозившись с дисковой электропилой, дрелью и электрорубанком целый день, он ошкурил доски, собрал из них сиденье. И наконец, полностью собрал скамью на шипы и клей, а заодно и покрыл финским светло-коричневым антисептиком «огне-био-защита», оставшимся от работ по защите обшивки дома изнутри от гниения и пожара.
– Эта лавка для меня? – Катя, как могла, помогала распиливать ошкуривать и подгонять доски, не догадываясь о том, что не только сидеть придется на новой мебели.
– И для тебя, и для мебели, – пояснил мужчина. – Знаешь, чем отличается скамья от лавки?
– Чем?
– Лавки в старину крепили вдоль стен дома. На них можно было сидеть, а лежать узковато, поэтому скамейки делали той же высоты, говоря современным языком, около сорока сантиметров высотой. На ночь ставили их рядом, стелили тулуп, полено под голову и спи себе, пока солнышко снова не встанет, и работать не позовет! Ну а по субботам скамью выставляли на середину комнаты…
– Грустно было жить! Бедные дети! И как же мне на ней спать? Она реально узковата и жестковата!
– Нет, для спанья я соберу из обрезков фанеры, что строители извели на обшивку первого этажа, настоящий сундук с плоской крышкой! Складывать тебе приданное! Рядом будем ставить лавку, сверху ортопедический матрац осанку выправлять! Так что скамья в любом случае пригодится! И не только по субботам! Вот увидишь!
– Детей драть непедагогично! Я уже девушка! А ты – мужчина! – Катенька догадалась, и голос у нее дрогнул.
Стараниями отца она прекрасно знала, что такое ремень за провинности. Впрочем, Диме и самому не раз и не два попадало по молодости лет.
– А теперь, закрепление к скамейке, – Дима объяснил значение узких щелей между досками. – Всего три широкие половые доски. В щели между досками вставляются ремешки. Они свободно скользят по щелям, поэтому привязать можно девушку любого роста. Хвост и пряжка оборачиваются вокруг кистей, а потом застегиваются между собой. Если ремень длинный, можно обернуть даже два раза! Аналогично поступаем с лодыжками. А попой можно крутить сколько угодно. Хотя можно и за талию ремешком пристегнуть, чтобы попой не вертела.
«Ничего себе перспектива! – Подумала Катенька. – Как будто мальчиков так пристегнуть к скамейке нельзя!»
Новая мебель ей как-то сразу перестала нравиться.
Два дня ушло на сборку сундука, монтаж старой кухни, установки диванов и платяного шкафа , что привезли из города. По принятому в России обычаю старые вещи вывозились на дачу, а в город закупались новые.
Стройка продолжалась: строители крыли крышу, монтировали водопровод, стеклопакеты, сайдинг и утеплитель под него, электропроводку и готовили дом к сдаче.
Впрочем, скамейка не простаивала – строители использовали ее как подставку во время электромонтажных работ.
«Ничего Катенька, – Дима смотрел, как радуется дочь новому дому, и нудит по поводу больших расходов, – скоро, очень скоро, я скамейку-то обновлю!»
Дом, обитый снаружи сайдингом кремового цвета, смотрелся как новая игрушечка. Последний штрих: протоплена новая печь внизу и амин на втором этаже, и дом стал наполняться теплом.
Осталось только найти повод, чтобы разложить дочку на скамейке и обновить мебель.
***
«Сделаем маленький праздник, пока бабушка не приехала!» – Катя пришла домой с полной сумкой продуктов.
В супермаркете было столько искушений, но Катя купила все по заранее составленному списку и все равно потратила денег гораздо больше, чем надо, а бюджет после строительства требовал экономии.
– Ну, Катенька, давай проверим, что купила, и где растрата, – Дима стал вынимать продукты, сверяя их с чеком. – Понятно! Тебе два раза пробили масло, два раза йогурт и два раза блины. Вот и получилась недостача! И куда ты смотрела? Помощница фигова! Как занудствать две недели, что расходов много, так ты первая, а как идти в магазин – ни денег и продуктов!
«Ну вот, нарвалась! Раззява я! Прав папа!» – Катя стояла, опустив голову. Ей было мучительно стыдно за невнимательность. Она не понимала, как могла проворонить наглый обсчет на кассе, хлопала глазами от удивления, нервно теребя подол коротенькой юбки.
– Ты хочешь нас разорить? У нас и так очень скромный бюджет! И как мне при такой помощнице выкраивать деньги? Знаешь, дочка, я сделаю так: у меня есть в заначке немного денег, на пиво себе отложил... Устрою сухой закон вместо празднования новоселья. Но и ты получишь свой торговый бонус... Выбор за тобой.
– Накажи меня как хочешь! Заслужила! – вздохнула Катенька, понимая, что спастись от заслуженного наказания невозможно.
***
– Ну, доченька, ты знаешь, у самого забора растет куст краснотала. Пойдем, и прихвати секатор! Длинные ровные прутья красного цвета смотрели в небо и мелко вздрагивали на ветру.
«Краснотал! Лету конец! – Катя вздохнула и пошла следом за папой. – Неделю не смогу сидеть!»
«Со строителями рассчитался, и наказать девочку мне никто не помешает!» – Дима решил, что разумная строгость в воспитании девушки пойдет ей только на пользу.
– Вот, выбирай прутья, самые ровные, без сучков. Срезай их секатором. Длина такая, чтобы ты могла без усилия держать прут за оба края, не сгибая его.
«Нарвалась! – Девушка посмотрела на страшный куст. – Красные длинные и ровные прутья росли почти вертикально.
«Режу сама и эти прутья для моего тела… – Катя работала секатором… Ну, ничего не скажешь, заслужила …»
– Молодец! Хороший букет нарвала. – Дима осмотрел Катины прутики. – Мы сунем их в кастрюльку с кипятком и лимонной кислотой. Это будут розги быстрого приготовления. Они не хуже просоленных!
– Положи их в воду, – руки строгого воспитателя потеплели в предвкушении. – Ты что, не знаешь, что розгами секут только для голых девушек? Раздевайся!
Камин с открытыми дверцами вскипятил кастрюлю в считанные минуты.
– Папа, ну можно я хоть купальник оставлю? – Коленки девушки предательски вздрагивали.
«А вот интересно, я ему нравлюсь? Как женщина? Папе нравится, как я раздеваюсь, как стою перед ним голая, мокрая и красная от стыда? Это не честно!»
– Катя положила прутья в кастрюлю, и скинула шортики на пол.
Кастрюля на английском камине вскипела на удивление быстро!
Катя позволила шортиками упасть на пол, а дальше вышагнула из них, и сняла футболку через голову, расстегнула лифчик, оставшись в одних трусиках и синих шлепанцах.
«Хороший цветочек растет, – думал он, глядя на раздевающуюся девушку. – Теперь моя задача сделать так, чтобы цветок не выпускал шипы…»
Девушка вытащила лавку на середину, и закончив с трусиками, села на лавку, стыдливо прикрыв груди руками, не решаясь ложиться.
– Ложись на спину! – Приказал Дима.
«Дрожит моя сладкая, – подумал Дима, – тело нуждается в витаминах, – мужчина стал маслить Катю от шеи до лодыжек, любуясь тем, как девушка краснеет и вздрагивает от каждого прикосновения. Груди Катеньки после того, как их напитали маслом, стали набухать и даже чуть-чуть увеличились в размерах. Лобок оказался гладко выбритым.
Девушка снова покраснела и посмотрела краем глаза, не поворачивая головы в сторону строгого папочки.
– Теперь переворачивайся и подушку под живот положишь, – Дима с удовольствием смотрел, как Катенька подрагивает от испуга.
Устроившись животом на подушке, круглая попа немного повиляла, а ее владелица глубоко вздохнула в ожидании и вжала лицо в руки.
– Пора! – Дима взял ремешки, чтобы привязать промасленную жертву за запястья и лодыжки. – А попой пусть вертит!
В таком положении приговоренная девушка выглядела очень эротично.
– Блеск масла на твоей коже делает тебя более очаровательной! – Папа вылил на ладонь немного горчичного масла и размазал его по телу. – Впрочем, запас витаминов и летом лишним не будет!
Катя замерла, даже забыв, что совершенно голая.
«Вот почему ему так нравится меня маслить, – думала она, чувствуя прикосновение промасленных рук. – Я понимаю, маслить мою попку, чтобы прут бил больнее. Но он одной попкой он не ограничивается. И почему мне нравится прикосновение его рук, когда он меня маслит?»
Однако, время наказания приближалось.
– Значит, будем воспитывать нерадивую девушку! А ты считай! Ты меня знаешь! Собьешься, сначала начну! – Катя вздрагивала, пока папа водил прутом по ее телу.
– Раз!
Тут мысли закончились. Комнату огласил визг, не успевшей ничего ответить девушки, которая сразу же снова напряглась, чтобы не задергаться от пронзившей е; боли, тем более что за первым стежком сразу прилетел второй, не дав схлынуть боли.
Огненная полоса обожгла так круто, что несчастная не смогла даже закричать. Крик вырвался из горла только после второго росчерка.
«Не зря я ее на подушку положил. Прямо как кукла-марионетка вертится! Только грациознее»
Девушка лежала напряженная, ожидая удара и постоянно стараясь задержать дыхание, что было трудно сделать, даже тихонько всхлипывая.
– И как тебе новая мебель? – папа остановился и стал кончиком прута гладить Катю между лопаток.
– Больно… – сумела ответить Катя и зажмурилась, ожидая очередного свидания с прутом. – Жжет! Кончики пальцев на ногах сжимались и разжимались, выдавая то адское напряжение, с которым девушка переносила жгучие удары.
– Раз, два, три, четыре, пять! Стали розги мы считать! Красный прутик вылетает и девчонку обижает. Сколько тут у нас стежков? – новый удар был ответом на считалку.
– Чееетыыыырееее. Не надо больше, пожалуйста, – взмолилась она. – Я же даже одеться не смогу. Разве это не наказание за растрату?
Ее тело после ударов напрягалось, периодически вздрагивало, от чего следующие удары были больнее.– Будем порку продолжать, и ударов стало…
– Пяяять!!! – завизжала Катя, готовившаяся ответить на вопрос, а получившая очередную розгу.
«Хорошая, горячая задница!» – папа свистнул в воздухе прутом и пустил его в полет к цели. Однако, после новых ударов Катя только больше вытянулась в струнку и напряглась.
– Если порку перенесть, то ударов будет…
Девушка лежала привязанная, вздрагивая и всхлипывая, не особенно прислушиваясь к комментариям.
– Шееесть!!! – опять отозвалась Катя на уловку-считалку.
«Не попалась в ловушку!» – подумал папа, успев опустить прут до того момента, как Катя произнесла заветную цифру шесть.
– Есть священное число. Значит, Катю пронесло! – папа свистнул прутом в воздухе, но не стал бить ребенка.
«Краснотал, – решил инквизитор, меняя прут, – великолепный материал для розог!»
– Сееемь!!! – провизжала Катя, не поняв, что удара не поступило.
Девушка изогнулась, натянув веревки, и вскрикнула, вскинув голову.
– Лови! – два удара последовали один за другим.– Что ж, считалку просчитала, мы начнем считать сначала.
– Папочка! Умоляю, – проревела Катя, – пожалуйста! Что хочешь сделаю. Пощадиии!
– Кто считать не научился, тот под розгой покрутился! – Дима нашел одно не очень красное место и ударил по нему. – Папа Катеньку поймет, коль она продолжит счет!
Пока попе было больно, Катеньке было не до того, чтобы задуматься о происходящем. Она просто старалась спасти попу от продолжения наказания и схватилась за возможность откупиться, как за соломинку. Дима понял, что надо сделать перерыв и стал гладить ее кончиком прута по лодыжкам.
Только через минуту губы Катеньки прошептали:
– Дееевяяять...
Прооравшись от очередной порции боли, Катя посмотрела заплаканными глазами на воспитателя.
– Будет Катенька считать, два удара переждать! Крики девочки окрест, и на попе будет крест!
«Будут страшные английские ворота!» – по Катенькиному телу прокатились судороги...
– Ддддеесссять.
– Пощади! – Катя вздрагивала от прикосновений и от слез.– Я не выдержу порки сначала!
– Пощадить? – Папа давно почувствовал прилив мужских сил. – Это твой сознательный выбор!
Дима обошел скамью, и ударил наискось всем полоскам.
– И напоследок! – папа стегнул наискось.
От такого стежка Катенька взвизгнула и прогнулась, насколько позволяла привязь.
– Наша Катя потерпела, наказанье пролетело! – Папа поцеловал девушке надранную попку и слегка прикусил ее зубами а руками грубовато потискал ягодицы.
«Полос на попе слишком много для продолжения порки! - решил Дима. – Хватит!»
Катя вздрогнула и ойкнула от укуса…
«Что он такое делает? Так нельзя! Так неправильно и так приятно…»
– Как тебе на скамеечке?
– Мне было больно, – честно сказала Катя, повиляв попой, – и больно и приятно одновременно. А что?
– А это довесок! – папа вылил на попу одеколон и растер его быстрыми движениями.
Комната огласилась визгом, переходящим во всхлипывания.
«Славно я ее отодрал! Последним гадом буду, если девушка удовольствия не получит! – решил он. – А уж я удовольствие получу точно!»
Отдышавшись, Дима нашел себе силы встать и развязать девушку.
Дима сел на скамейку, а девушку положил себе на колени и стал гладить полоски от розог. Горячие и вспухшие, они напоминали о той жестокости, которую вытерпела Катя.
– Если сразу льдинку покатать, дня через три пройдут, – уточнил папа, поглаживая пальцами полоски от розог. – А если без льда – и неделю продержаться могут.
– Ложись обратно на скамью, руки в струнку и отклячь попку!
Катя удивленно ивытянулась на скамейке, прогнув спину, выставила попу.
– ЫЫЫыыы... – появились в тонах новые нотки.– Так с дочерьми не поступают!
–<...>
– Ты, Катеньтка, замечательная жена! Игра в порку девочки кончилась! Но самое интересное у нас впереди! – Дима, почувствовав, что колечко расслабилось, убрал руку и задвинул уже на всю глубину, слегка укусив ее за ухо.
– Аааа... - Катя тяжело, глубоко и резко задышала, начав поматывать головой и стонать.
– Ууу... – простонала Катя, вильнув попой.
Женщина уже не могла терпеть и истово замотала головой в придачу к танцу, исполняемому телом.
«Славно вертится», – Дима оценил свою работу.
– Сама понимаешь, лавка хороша для порки, но для остального жестковата.
Пока попе было больно, Кате было не до того, чтобы задуматься о происходящем. – Ложись обратно на скамью, руки в струнку и отклячь попку!
Катя удивленно посмотрела на мужчину и, оставив неопавший член, вытянулась на скамейке, прогнув спину, выставила попу.
– Ууу... – простонала Катя, вильнув попой.
–<...>
– А теперь, любимая, можешь встать, если сможешь. И посмотри на себя в зеркало. Там есть, на что посмотреть.
«Неужели я жива?» – Катя первым делом схватилась за свою попу.
«Ну вот, собственный муж поимел меня в попочку, – Катя сидела в туалете и приходила в чувство.
Папа обмыл вернувшуюся из туалета девушку и стал вытирать ее большим полотенцем.
– Сам понимаешь, следы оставлять надолго нельзя!
– Понимаю, женушка! Поэтому и промаслил и ни одной кровавой просечки!
– Еще бы были просечки! А эти полоски долго продержатся? – Катя потискала свою попку.
– Нет! Не очень долго: я же тебя драл любя и промаслил. Но льдинку ты сегодня заслужила честно, – Дима вынул из холодильника несколько льдинок и стал их катать по своему произведению.
– Пошли в душ мыться, – на этот раз он отнес ее на руках и сам вошел в кабину. – Заодно обновим!
–<...> – Дима поднял Катеньку на ноги, намылил вкусным шампунем, принялся растирать его без мочалки, лаская тело.
«Пожалуй, не зря мы потратились!» – Катя обеими руками уперлась в стенку душевой и стонала от удовольствия.
– Повернись спиной, и наклонись, – –<...>
Катя опять застонала от удовольствия и подступавшего оргазма. Прогнула спину, перестав чувствовать боль в наказанном месте, закинула назад голову...
Дима, поняв, что происходит, не торопился...
«Похоже, мое тело его заводит, хотя я давно не та девочка, за которой он подглядывал с биноклем. – Катя млела в объятиях мужа. – И ему очень нравится меня везде трогать, а особенно терроризировать мою попу! И я ему все позволяю, так как я его жена, и я его люблю!»
С тихим стоном женщина начала оседать на дно душевой кабины.
«Ей понравилось! – Дима сполоснул себя и стал поливать Катю из душевой лейки. Увидев, что Катя успокоилась, он улыбнулся. – Шикарно иметь душ в дачном доме!»
«А все-таки он меня любит, – Катя улыбнулась своему отражению в зеркале. – Классно он меня разрисовал!»
– Выходим вытираться, – Дима вылез из душевой кабины первым – На ужин у меня блинчики с вишней!
Катя нехотя, все еще пребывая под воздействием оргазма и теплых струй из душа, стала выбираться из душевой кабины.
– Завтра будет моя очередь! Ты у меня и скамейку обновишь, и прутиков отведаешь! – Да у тебя купальник есть большой, и я старался бить так, чтобы трусами все прикрыть было можно!
– Тоже мне, горе-художник по росписи поп! Зачем крест-накрест ударил? Этих полосок не спрячешь! А у тебя есть большие плавки! Они тебе скоро пригодятся!
– А это зачем?
– Как зачем? Свою порцию розог отведаешь! Как раз три прута в кастрюле остались! И сам понимаешь за что: ты всю игру испортил! Начнем с того, что лежать на скамье жестко и неудобно, для чего я старое покрывало из города привезла? Кто его постелить забыл?
- Оно длинное!
- Правильно! Оно складывается пополам и стелется поперек скамьи! И фиксировать удобно и лежать! А ты что? Забыл!
- Согласен, не хорошо получилось!
- Это не все! Ты зачем извел на меня горчичное мало, извращенец? Не мог оливкового на кухне взять? Мама приедет, а в чем я запекать буженину на новоселье буду?
- Ну, на оливковом тоже неплохо! – Дима понял, что нарвался. – А с маслом и больнее, и следы проходят быстрее!
- За заботу о моем здоровье спасибо, –<...> В общем, сегодня я очень устала, а завтра с утра обновишь свою скамеечку! Я тебе уж горчичное маслице в попу затолкаю! И еще масла горчичного из своей заначки на пиво купишь!
- Согласен! Заслужил! – Вздохнул Дима.
- А кто тебе разрешил делать от меня заначку? Это семейное преступление заслуживает самой суровой кары!
Ночевали супруги впервые в новом доме, но на старом проверенном диване.
«Вот лежу, и попа чешется, не давая забыть сегодняшнее приключение. И от розог мне не только больно, но и горячо и очень приятно там, внизу. А когда Дима затащил меня в душ, мне стало так хорошо-хорошо, а завтра я его в свой черед выпорю! – от этих мыслей слезы у Катеньки высохли. – С ним так тепло и надежно! Разложу на этой самой скамеечке!» – успела подумать Катя, засыпая.
Утром обновление скамейки продолжилось со сменой ролей.
– Ыыыы... Он просто ныл, пытаясь вымолить у Кати прощение или, хотя бы, сокращение порки.
– Ты хороший, – Катя, отвесив положенное количество розог, погладила иссеченную попу Димы. – Правда, я красивая?
– Я люблю тебя, – прошептал он, чувствуя наступление эрекции.
– Тогда перевернись на спину! – Катя почувствовала, что ей надо разрядиться и села на мужа сверху.
– А разденешься?
– Извращенец! Любитель голых женщин! – Катя скинула шортики, единственную свою одежду, и скакала на муже, прижимая того к скамье. – Теперь понял, зачем покрывало необходимо?
«Грехи наши тяжкие. –Катя вздрагивала в позе амазонки от удовольствия, которое непостижимым образом доставили ей Димины мучения ласки. – Но я его люблю!»
«Вот уж не думал, что после заслуженной порки это будет так больно… Но все же не только больно! Что-то странное, непонятное и сладкое…»
Тело жены было вкусным, горячим и так эротично вздрагивающим, что Дима забыл о своей расписанной и зудящей попе.
– Извращенец! – Катя обмякла и легла на мужа сверху. – Времени на расслабление мало! Вечером приедут дети и моя мама! Хорошо, хоть погода не пляжная! Вопросов не будет! В общем, славно мы домик и скамейку обновили! А у тебя хватит сил еще раз душевую обновить?
В вечером приехали дети с бабушкой. Из кухни аппетитно пахло запеченной свининой.
Началось новоселье. Впрочем, теперь уже не Катя, а бабушка бурчала на расходы, траты, и строительный брак, и ибо тещи иначе не могут.
Свидетельство о публикации №215080501254 http://www.proza.ru/2015/08/05/1254
|
Задницу надрать 
Каким-то образом у обоих секс и порка рефлекторно связались. Ну, Дима хоть в отрочестве подглядывал, как Катю голой порют, как она под ударами дергается и попой вертит. А у Кати-то с чего? Правда иногда и у женщин стервозность проявляется в форме довести мужа до красного каления, а потом отдаться.