Клуб "Преступление и наказание"

В секту жопопоклонников – так они и сами называли себя, из песни слова не выкинешь - Прохор попал вроде бы случайно: один дальний знакомый вскользь упомянул, заинтересовал. С другой стороны, о простом совпадении тут вряд ли уместно говорить. Дело в том, что Прохор с детства отличался по-бабьи большой задницей, и очень от этого страдал. Кличка у него, естественно, везде была «Жопа» - никуда не денешься. Хватало и других неудобств, например, девушки любили щипать Прохора за мягкое место и хихикать - вместо того, чтобы подставлять свои ушки под лапшу его любовных воркований.
А вот в секте на Прохора глядели совсем по-другому, с уважением. Далеко не каждый жопопоклонник мог похвастаться столь развитыми ягодицами. Прохор почувствовал себя гораздо увереннее, свободнее, секта раскрепостила его, наполнила жизнь новыми смыслами.
Процедура посвящения прошла проще простого. Гуру, патлатый, на вид довольно неопрятный мужик неопределенного возраста, с проникновенным низким голосом и цепким взглядом голубых глаз, недолго думая спустил штаны и подставил Прохору зад:
- Лобзай!
Новичок удивился, но ерепениться не стал: нагнулся и, зажмурившись, чмокнул. Задница гуру, вся в коротких рыжих волосках, неожиданно оказалась вполне себе нейтральной – не то чтобы приятной, конечно, однако и не слишком противной.
- Другое полужопие лобзай! – скомандовал вождь.
Освоившийся Прохор легко поцеловал и другое.
- Молодец, парень! – похвалил гуру. – Из тебя выйдет толк!
Прохор, смутившись, покраснел.
Поклонялись в секте Древней Жопе, которую рассматривали как сущность могучую и каверзную. На собраниях изучали мифы и сказания предков, где фигурировал этот образ, особое внимание уделяя страстным и непредсказуемым Лилит и Иштар. Но чаще всего гуру апеллировал к первому олицетворению Древней Жопы, богине Кунеру, обильнозадой властительнице Мира Непознанного, обрывки сведений о которой дошли через века от старейшей на земле хараппской цивилизации. Муж Кунеру, царь Мира Познанного по имени Валбона, также отличался избыточностью задних форм, что символизировало уверенность в завтрашнем дне. Гуру утверждал, что Валбона катится по небосводу надежным Солнцем, тогда как его супруга восходит переменчивой Луной.
Теперь Прохор любил вечерами созерцать полную Луну, с трепетом в душе понимая, что разглядывает одно из величественнейших воплощений Древней Жопы. В новолуния он не находил себе места, все ждал, когда из глухой тьмы прорежется хотя бы тонкий серпик большой и белой.
- Настанет час - и всем придет она! – этой грозной фразой гуру заканчивал каждое свое выступление перед собравшимися, которым отнюдь не обещал спасения, зато гарантировал хорошее, правильное возрождение в новой вселенной, мире Грядущей Жопы. Под влиянием его вдохновляющих речей Прохор мечтал на досуге, кем доведется стать. При этом каждый раз почему-то представляя себя в более изящном, нежели нынешний, облике.
А вот что Прохору решительно не нравилось в секте, так это регулярные жоподрания. Гуру рассматривал их как необходимую умиротворяющую жертву и утверждал, что так было во все времена и у каждого народа. С Древней Жопой нужно обращаться деликатно и осторожно, малость стращать и одновременно умасливать!
Так и делали. В назначенный день кидали монеткой жребий, и те, кому выпадала задница, то есть реверс, подставляли свое мягкое место «аверсникам» для усердного полосования розгами. По завершении жоподрания экзекуторы перевоплощались в заботливых массажистов и нежно мазали пострадавшие зады товарищей специальными ароматическими маслами, испрашивая тем самым милости у Древней.
Прохору поначалу претило и то, и другое. Когда выпадал реверс, в партнеры ему почему-то всегда доставались самые здоровенные мужики, которые хлестали так, что от боли глаза чуть не выпрыгивали вон. А в дни аверса приходилось умащать опять же малосимпатичные мужские задницы – с женщинами в секте вообще было на удивление скудно.
Однако и эти занятия постепенно перестали вызывать отторжение. Прохор втянулся, даже почувствовал прелесть кнута и пряника. Как-то раз, когда он священнодействовал над свежевыдранным задом Гошика, юркого малахольного мужичка, имевшего привычку время от времени отключаться от реальности и заговариваться, тот вдруг тихо прошептал так, что больше никто не услышал:
- Ох, чую, чую: скоро придет Древняя Жопа! Мы лупцуем друг дружку так сладко, так сладко, я сейчас под тобой опять улетел! А Древней-то это не по нраву, ей подавай настоящие страдания! Как бы не случилась беда!
Прохору стало не по себе.
В конце осени в секте готовились к главному празднику. В этот раз гуру обещал сюрприз, сказал, что у них наконец появится фундаментальный зримый образ для публичного поклонения и хвалебных песнопений. Все волновались и обсуждали предстоящее событие между собой, а на Прохора наоборот снизошли спокойствие и отрешенность: будь что будет.
В торжественный вечер они расселись на полу вдоль стен главной залы, а посередине громоздилась большая картонная коробка и портативный бензиновый генератор с насосом. Гуру приказал сосредоточиться и нажал яркую кнопку на пульте дистанционного управления.
Сначала раздалось жужжание генератора, а потом коробка словно взорвалась и из нее бурно поперло нечто резиново-розовое.
- Жопа! – первым догадался прозорливый Гошик.
Это и правда была огромная задница – сделанная на манер детских надувных батутов в городских парках. Жопа быстро расправилась, округлилась, налилась соком исполинских форм и вскоре заняла уже большую часть залы.
- Братья и сестры! – воззвал гуру. – Возрадуемся! – и, повторно нажав кнопку, выключил наддув.
Однако розовое резиновое чудовище и не подумало останавливаться, оно продолжало расти само по себе, уже без помощи насоса. Прохор моментально понял это и облился холодным потом, но не мог вымолвить ни слова, не имел сил даже сдвинуться с места.
- Нам жопа! – заорал кто-то нервный у противоположной стены.
- Древняя Жопа, пощади! – это возопил уже гуру, со страхом осознавший, что игра вышла за рамки его сценария, и званое божество явилось в красе и силе.
Прущая во все стороны эластичная и очень тугая, пахнущая тальком резина коснулась сперва коленей Прохора, затем быстро стиснула ему бока и грудь и впечаталась прямо в лицо. Отовсюду слышались вопли и хлопки – это, по-видимому, лопались застигнутые врасплох жопопоклонники. Крепкая голова Прохора треснула одной из последних, всё смолкло, и только тихо шуршащая резина продолжила жадно заполнять собой оставшиеся угловые пустоты обширного помещения.
Спустя еще несколько мгновений грянул взрыв.

***
Краснозадый макак внезапно проснулся ночью, в удушливом мраке джунглей, тревожно глянул на полную луну и ни с того ни с сего подумал: «Жопа!» В его маленькой головенке шевелилось и еще что-то, какие-то странные воспоминания о другой стае, о совсем другом месте, однако обезьяньего умишка не хватило разобраться что к чему. Макак поворочался, с досады куснул за задницу безмятежно дрыхнувшего рядом молодого самца, и снова задремал.

Адова жесть. Других слов нету

Написано забористо, но автору явно не хватило диалектики.

Им замечательно и всецело раскрыт образ Жопы Всеподавляющей, той, что извечно приходит и наступает.

Однако сия вечная сущность имеет и второй аспект - Жопа Всепоглошающая, бездна бездн и пучина бездонная, та, куда все идет и ничего не возвращается.

Но, может еще не все потеряно?

_________________
мыслящий тростник