Клуб "Преступление и наказание"

Простите, я не знала, что есть ограничения по объёму! Выставляю окончание главы отдельно!

Глава третья.
Терпеть и не сдаваться.
окончание

Отправив Соню, Инна постояла немного в спальне, наблюдая за воспитанницами. До отбоя оставался час, у них оставалось ещё немного времени для каких-то личных дел и отдыха. К Инне подошли с просьбой включить телевизор, она разрешила. Сегодня можно было успеть посмотреть только информационную программу, но девушки, запертые в четырёх стенах, смотрели и её с удовольствием.
Инна устала за сегодняшний день. Ведь она приступила к работе в шесть утра, а встала ещё раньше. Сейчас же было уже почти десять вечера. Дежурные воспитатели работали в очень напряжённом ритме. Она присела на диван вместе с воспитанницами, вполуха слушая программу. Мысли воспитательницы занимала Соня. Гордая, сильная девушка сразу понравилась Инне. Ей было очень жаль, что у Сони оказался такой конфликт с Леной. Инне казалось, что всё-таки Лена слишком жестока в этой ситуации. Конечно, она её понимала, но и Соне сочувствовала.
«А как она держится превосходно! 8 месяцев здесь работаю, а ещё ни у одной воспитанницы не встречала такой выдержки и самообладания! Это достойно уважения!»
Инна решила дать воспитанницам возможность несколько минут побыть без строгого надзора.
– Наташа, - обратилась она к старосте.
Девушка вскочила.
– В десять часов выключишь телевизор, и всем готовиться ко сну.
– Слушаюсь.
Инна вернулась в учебную комнату. Лена заканчивала проверять переводы.
– Довольно хорошо справились, - удовлетворённо заметила она, но тут же, внимательно взглянув на коллегу, добавила:
– Тебя что-то беспокоит?
Инна смущённо улыбнулась. У них с Леной были отличные отношения. Да, Лена была её прямым руководителем, но у коллег совпадали взгляды, и вообще они очень подружились. Однако сейчас Инна слегка оробела.
- Я хотела поговорить с тобой про Соню, - всё же начала она.
– Ну, давай поговорим, - согласилась Лена. Глаза её улыбались.
– Лен, может быть, ты сможешь с ней немного помягче поступать? Я тебя просто не узнаю! Мне кажется, это очень жестоко. Тебе её не жалко?
Лена помолчала немного.
– Ты знаешь, как ни странно, жалко. Я была так зла на неё, что думала – буду радоваться её страданиям. Но не радуюсь. Просто выполняю свой долг.
– Я понимаю! – горячо воскликнула Инна. – Но ты посмотри, как хорошо Соня держится! Как стойко переносит наказания! Тебе же нравится такое поведение воспитанниц! Может, сделаешь ей снисхождение? Лена, она очень сожалеет о том, что случилось!
– А дело не в том, как она держится, - Лена с пониманием смотрела на Инну, но в голосе чувствовалась уверенность. - По-другому просто не могло быть. Она сильный лидер. Фактически, она как мы! Ты разве не так вела себя, когда тебя отправляли воспитанницей в “Центр”?
– Примерно так, - кивнула Инна. - Но я знала, что это на 3 месяца. А у неё рухнула вся жизнь! И она держится лучше, чем я тогда. Меня один раз наказали на “станке” по-восьмому разряду! Прямо скажу, я стонала, и… - Инна смущённо улыбнулась. – Ну, если бы не было креплений, точно слетела бы на пол, так крутилась!
– Ну, на “станке” даже для стажёров стоны допускается, ты же знаешь.
– Да. Но ты мне рассказывала, что Соня была очень недовольна собой, хотя терпела практически молча, и всего-то несколько раз попой повертела.
– Инна! Я не спорю – Соня неординарная личность. Но власть не шла ей на пользу. Я тебе всего не рассказывала, специально, чтобы против неё не настраивать. Она жестокая. Со своими поднадзорными обращалась ужасно, выдумывала самые изощрённые меры наказания, в которых совершенно не было необходимости! Это не только с Мариной, а всегда.
Я протестовала, неоднократно обращала на это внимание других лидеров и куратора. Но результаты у Соньки были хорошие, а формально к ней не подкопаешься! Наша куратор, посмеиваясь, мне говорила:
- Лена, не переживай! Даже хорошо, что у вас у всех методы разные. Я знаю, кого мне отправить к тебе, а кого – к Соне.
И самое главное, Инна, она получает удовольствие от наказаний! И в этом её коренное отличие от нас всех. Вот ты разве радуешься, когда наказываешь, тебе это приятно?
- Нет, конечно.
- И мне нет! Вот ты спросила: «Тебе Соню не жалко?». Жалко! Даже её жалко! Мы, наказывая, просто знаем, что это наша работа, это необходимо. А у неё не так! Я думаю, что именно из-за этого Соня и не прошла тест «Системы», чтобы обучаться на воспитателя.
- Она не прошла тест? Откуда ты знаешь? Может быть, она вообще его не сдавала? – изумлённо спросила Инна.
- А у вас в школе многие лидеры его не сдавали? – усмехнулась Лена.
- Все, кого я знаю, пробовали, - признала Инна.
- И у нас так же. О такой работе все мечтают! Но прошли – единицы. А про Соню я знаю точно. Когда мне пришёл вызов – об этом сказала наша куратор. Она была уверена, что и Соня пройдёт, и очень удивилась, что её не пропустили. А я как раз не удивилась. Нельзя садистам работать воспитателями! Этот тест – там ведь не прямые вопросы. И ничего не скроешь! Его умные люди разрабатывали. Здесь же воспитанницы совершенно беззащитны. Воспитателю дана почти полная свобода.
Вот я отправила Соню за несвоевременный подъём на «станок» или вкатила ей 30 ремней по - строгому за ночную рубашку – и ничего. Имею право! А теперь представь, что я бы от этого ещё удовольствие получала!
Ты знаешь, как она один раз наказала Марину? Заставила её стоять «смирно» лицом к стене три дня. Три дня, ты представляешь?
У Лены на глазах даже слёзы выступили.
- Как раз были праздники, учёбы не было. И Сонька отпускала её только в туалет и перекусить, ну и ночью на 6 часов. Ты представляешь, что значит три дня стоять и тупо смотреть в стенку без всякого дела, да ещё получать порку за каждое движение?
Инна была шокирована.
- А знаешь, за что? – взволнованно продолжала Лена. – Недостаточно чисто убрала кухню. А знаешь, как она проверяла? Сонька с белым платком по углам ползала. Если пылинка пристала – уже недостаточно чисто. Это разве причина, чтобы так издеваться?
Мне её тогда убить хотелось, честное слово, когда я узнала! Я отпросилась на день и поехала к ней поговорить. Без всякого наезда, спокойно, даже скромно сказала ей, что как коллега, прошу за свою подругу. Причём прошу не освобождать её от наказаний вообще, а просто не зверствовать. Так она фактически мне в лицо рассмеялась. Сказала, что я ей якобы много крови попортила, и ничего она для меня делать не будет.
- А она знала, что ты воспитатель «Центра»?
- Нет. Мы же это не афишируем, ты знаешь. А потом, Соня могла ещё больше разозлиться – ей-то отказали в своё время. Ну, я ей и сказала на прощание, что всё равно рано или поздно она за всё поплатится. И что зря она мне отказала. Вполне может ещё наступить такой момент, когда и от меня в её жизни будет что-то зависеть. И ты представляешь, совсем скоро случилась вся эта история, и она попала к нам!
- Лен, а её в изоляторе удар не хватил, когда она тебя увидела?
- Хватит её удар! Я вхожу к ней в палату, в своей форме ответственного воспитателя, естественно, и говорю, что мне нужна Левченко Софья, так как она назначена ко мне в группу.
- Ну, и что она? – нетерпеливо спросила Инна.
- Побледнела сильно. Смотрит на меня своими огромными глазищами – и молчит. Но быстро пришла в себя, и мы пошли разговаривать. Инна! Я хочу, чтобы ты правильно всё поняла. У меня сейчас цель – не только отомстить Соне. Она должна понять, как чувствует себя человек, зависящий от другого, когда с ним жестоко и несправедливо обращаются. Если я буду вести её, как всех, она ничего не усвоит. Мне необходимо поступать с ней так, как она поступала с другими.
Пойми, она в институте снова может стать лидером! Сонька сильная, она не сломается, и такое вполне возможно! И сейчас моя задача – изменить её, заставить переоценить, переосмыслить своё поведение. Чтобы потом другие девчонки из-за неё не страдали. Я надеюсь, что не такая уж она деревянная! Сделает выводы!
А пока я делаю вид, что с удовольствием подвергаю её строгим наказаниям, что презираю её, насмехаюсь над её зависимым положением. Для неё это, возможно, спасение!
Инна во все глаза смотрела на Лену:
- Ну, ты даёшь! Настоящий профессионал! Я и не думала, что у тебя всё это уже просчитано на годы вперёд. Конечно, ты права!
Лена, поколебавшись, добавила:
- Конечно, если уж совсем честно – не только в этом дело! Я ещё хочу, чтобы она получила по заслугам за свой поступок!
- Понятно, - вздохнула Инна. - Кстати, Лена, это Соня сегодня посоветовала девчонкам, как оправдаться.
- Ну вот! Интересно, как она их убедила.
В Лениных глазах вспыхнули огоньки:
- Инна! А давай сегодня после педсовета попросим у заведующей разрешения посмотреть и прослушать эту запись!
Все происходящее почти во всех помещениях «Центра» фиксировалось, и при необходимости, а также выборочно, для контроля, просматривалось.
- Давай! – с энтузиазмом согласилась Инна. – Завтра выходной, выспимся. Или ты уезжаешь?
- Я уеду часов в десять. Навещу Марину и родителей. А ты?
- Остаюсь здесь. У меня в понедельник «срез» по химии. Если плохо напишу, мне Татьяна шею намылит.
Молодые воспитательницы проходили программу колледжа под руководством своих же коллег-преподавателей. Спрашивали с них строго, без всяких поблажек.
Лена посмотрела на часы:
- Десять. Нам ещё приговор в исполнение приводить – Юльке и Зое. Как будем это делать?
- Как скажешь, ты начальник, - улыбнулась Инна.
- Хорошо! Я заберу их в кабинет и выпорю по очереди. А ты контролируй подготовку ко сну.
Воспитатели вышли в спальню. Наташа только что выключила телевизор. Воспитанницы вскочили с мест и встали «смирно».
- Внимание! – Лена говорила привычно командным голосом. – Первое! Арбелина, Клименко и Быстрова! В переводах много недочётов и ошибок. Торопились куда? Лень было словарём лишний раз воспользоваться? Вы трое – готовитесь ко сну, затем идёте в класс и исправляете всё, что я вам подчеркнула. Ждёте меня с педсовета. Остальные – неплохо. Завтра оформляете работы, в понедельник мне сдаёте.
- Второе! Арбелина и Соколова сейчас следуют со мной в кабинет. Остальные готовятся ко сну. Выполняйте!
Лена прошла в кабинет воспитателей вместе с Юлей и Зоей.
Провинившиеся воспитанницы, бледные и напряжённые, остановились у порога. У Зои на глазах блестели слёзы. Юля держалась.
Лена неторопливо подошла к столу, на котором оставила ремень. С девушками уже была проведена подробная и содержательная беседа. Больше говорить было не о чем. Воспитанницам оставалось только вытерпеть наказание. Как всегда в таких случаях, в груди у Лены шевельнулось чувство жалости. Тем не менее, она строго приказала:
- Зоя! Раздевайся и ложись.
- Слушаюсь.
Зоя быстро начала раздеваться, лихорадочно дёрнула за молнию платья, и не выдержала – расплакалась. Испуганно поглядывая на Лену, она, пытаясь справиться со слезами, сложила одежду и легла на кушетку.
Зоя находилась в «Центре» ещё только 3 месяца, попала сюда за употребление алкоголя в компании, причём вечер у них закончился дракой.
Она была одной из самых сложных воспитанниц. Лена, Инна и второй дежурный воспитатель группы - Мария Александровна, много времени уделяли индивидуальной работе с девушкой.
Зоя обладала вздорным, неуживчивым характером, плохо ладила с одноклассницами, ей трудно было соблюдать дисциплину. Часто Зоя позволяла себе неаккуратность; в учёбе тоже иногда проявляла небрежность и лень.
Девушка никак не могла привыкнуть к телесным наказаниям и просто панически боялась их. Конечно, боялись все воспитанницы, но остальные быстро учились владеть собой и старались сдерживать свои эмоции.
У Зои же всегда при угрозе наказания градом лились слёзы, во время порки она громко кричала, пыталась спрыгнуть с кушетки – в общем, вела себя безобразно.
Лена очень недолго относилась к этому лояльно. Она жёстко заявила Зое, что у неё было время на адаптацию, а теперь воспитанница должна прекратить истерики и вести себя пристойнее.
Теперь, если Зоя не хотела во время наказания лежать спокойно, Лена фиксировала ей руки и ноги (на кушетке это тоже было возможно) и выдавала в два раза больше ударов, чем было назначено вначале. С рыданиями перед наказанием Лена мирилась только в том случае, если Зоя быстро брала себя в руки и пыталась их прекратить. В противном случае девушку тоже ожидали штрафные удары.
Такая методика принесла свои плоды. Вот и сейчас Зоя справилась со слезами довольно быстро, однако её била крупная дрожь.
- Надеюсь, сегодня не допустишь, чтобы я тебя привязала? - Лена, держа ремень в руках, подошла к кушетке.
Зоя кивнула, сдерживая рыдания.
Лена начала порку. Методику она избрала среднюю, далеко не такую строгую, как применила сегодня к Соне.
Зоя, видимо, остерегалась громко кричать. Под ударами ремня она стонала, вскрикивала и вертелась на кушетке, однако, не делала попыток соскочить с неё. Правда, уже после шестого удара несчастная начала рыдать, слёзы текли из глаз ручьём. Зоя отчаянно пыталась увернуться от ремня, но, конечно, это ей не удавалось. Воспитательный инструмент раз за разом опускался точно туда, куда и посылала его воспитательница.
Впрочем, Лена знала, что болевой порог у Зои очень низкий, и особо не усердствовала. Тем не менее, 30 ударов воспитанница вытерпела с трудом, хотя вела себя во время порки даже лучше, чем обычно.
Окончив экзекуцию, Лена оставила ремень на теле Зои и требовательно сказала:
- Твои выводы!
Это не было издевательством, как подумала сегодня Соня. Лена поступала так всегда. Она хотела, чтобы воспитанница ещё раз продумала и обозначила своими словами, как ей надо себя вести, чтобы избежать последующих наказаний. Обычно сразу после порки, когда ещё ничего не соображаешь от боли, придумать и быстро дать ответ бывает трудно. Поэтому девушки, зная, что им предстоит это сделать, обдумывали ответы заранее. Лена считала, что это повышает эффективность наказания.
Сейчас Зоя, всхлипывая, быстро проговорила:
- Простите, Елена Сергеевна! Я постараюсь не совершать легкомысленных поступков и не нарушать порядок в группе!
Поскольку голос наказанной срывался от боли, получилось убедительно, а не формально, как в первый раз у Сони.
Лена применила спрей с обезболивающим средством, помогла девушке встать и отправила её в спальню. Затем повернулась к Юле и указала ей на кушетку.
- Теперь твоя очередь.
Юля беспрекословно начала раздеваться. Пока наказывали Зою, она мучилась от страха и ужасного ощущения неизбежности предстоящей боли. Это чувство возникало каждый раз в таких случаях, и к нему невозможно было привыкнуть.
Юля не была такой сильной, как Соня. Но она тоже считала, что надо себя уважать и держаться как можно достойнее. Так она обычно и поступала, по мере своих возможностей.
Лена обрабатывала ремень специальной влажной антисептической салфеткой и наблюдала, как воспитанница готовится к порке. Юлю ей было наказывать сложнее всего. Лена относилась к девушке с большой симпатией и в душе выделяла её из всех воспитанниц, но, конечно, никаких поблажек она Юле не делала.
Сегодня же Юля совершила серьёзный, по меркам «Центра», проступок. Она виновата даже больше Зои, и должна быть наказана со всей строгостью.
На самом деле, Лена, даже если бы и захотела, не смогла бы делать снисхождения воспитанницам. Да, воспитатели назначали наказания по своему усмотрению, но их работа тоже строго контролировалась. На ежедневных вечерних педсоветах производился «разбор полётов» по каждой группе. Поступки девушек, их успехи в учёбе, наложенные наказания обсуждались.
В «Центре» приветствовались строгие наказания. Редко возникал вопрос, почему провинившаяся не была наказана помягче. Но вот если воспитатели совсем не накладывали наказание, или назначали недостаточно строгое – им приходилось это объяснить. В «Центре» не могли допустить возникновения у сотрудников «любимчиков».
В штате «Центра» находились специальные сотрудники – эксперты, которые выборочно или при возникновении каких-то спорных моментов просматривали записи происходящего в группах. Каждый воспитатель один раз в неделю имел специальное время с заведующей отделением, экспертом и дежурным воспитателем курса, где анализировались итоги его работы за неделю, просматривались эпизоды, отобранные экспертом. При этом совершенствовалось мастерство воспитателя, но преследовалась и другая цель – не допустить, чтобы с воспитанницами поступали слишком мягко. Это была политика «Центра».
Например, все свои действия в отношении Сони Лена могла бы легко объяснить, даже глубоко не вдаваясь в подробности. А вот если бы она сейчас пожалела Юлю – то сама получила бы серьёзное взыскание.
К Юле Лена применила более строгую порку, чем к Зое. Держалась девушка, как всегда, стойко, хотя полностью стонов и слёз сдержать не могла. Но это не удавалось почти никому!.
Окончив наказание, Лена велела Юле встать и одеться, и вместе с ней вышла в спальню. Воспитанницы заканчивали подготовку ко сну – принимали душ, расстилали постели, надевали ночные рубашки.
Инна Владимировна проверяла чистоту и порядок в личных шкафах. Одежда и бельё должны были находиться там в строго определённом порядке – чистое, выглаженное и аккуратно разложенное.
Девушки сами должны были следить за чистотой личной одежды. Никто, конечно, ничего не стирал в умывальнике под краном. Вся грязная одежда складывалась в санитарном блоке в специальные корзины для белья. Дежурная воспитанница ежедневно стирала всю одежду в автоматической стиральной машине и затем развешивала её в отсеке для сушки белья. Снимать и, при необходимости, гладить свои вещи – это была уже личная обязанность каждой девушки.
Никакого грязного белья в шкафах не допускалось. Оно могло находиться только в двух местах – корзине для белья или уже в стиральной машине.
Проверки состояния шкафов устраивались не только перед сном. Это могло быть в любое время. За малейший непорядок наказывали.
Сегодня в шкафах было всё в порядке. Воспитанницы, уже в ночных рубашках, выстроились у кроватей. Лена посмотрела на Инну и едва заметно кивнула ей. Инна слегка улыбнулась и кивнула в ответ. Воспитательницы поняли друг друга. Это был установленный условный знак, означающий, что сейчас они устроят воспитанницам глобальную проверку внешнего вида. Такие проверки проводились в группе часто и тоже в разное время. Девушки называли их «облавами».
- Сейчас проверяем внешний вид! – объявила Лена. И добавила:
- Всё, как обычно.
По строю девочек пронёсся едва уловимый шелест – кто-то повернулся, кто-то вздохнул. Некоторые обменивались растерянными взглядами. Воспитатели оглядели девушек – иногда уже сразу можно было определить, к кому надо присмотреться повнимательнее, затем приступили к проверке, начав с крайних воспитанниц и продвигаясь навстречу друг другу.
Во время такой «облавы» девушки должны были раздеваться и доказывать воспитателям, что всё в их внешнем виде соответствует инструкциям. Воспитанниц обязывали часто принимать душ, тщательно ухаживать за волосами, зубами, ногтями; своевременно удалять волосы из подмышечных впадин, пользоваться дезодорантами. Ни малейшего запаха пота допускать было нельзя. За ногами тоже предписывался особый уход: девушки пользовались депиляторами и обрабатывали стопы по особой методике. Для ухода за кожей лица, рук и туловища применялись индивидуально подобранные косметические средства.
В принципе, во всём этом не было ничего необычного: основная масса девушек и женщин ухаживает так за собой каждый день. Условия для этого у воспитанниц тоже были. Но, поскольку девочки обычно не имели в достатке личного времени, у них часто возникало искушение вместо ухода за собой заняться чем-нибудь более интересным.
Подобные проверки как раз и имели цель заставить их бороться с этими искушениями.
Воспитанницы также обязаны были всегда иметь идеально чистое бельё, им строго предписывалось принимать для этого все необходимые меры. При подобных «облавах» состояние белья тоже проверялось.
Воспитатели любили в любое время дня устраивать выборочные проверки. Приказав какой-нибудь воспитаннице пройти в кабинет, её досматривали по полной программе.
Лена добилась в своей группе хороших результатов по аккуратности, но, тем не менее, контроль не ослабляла. Чаще всего в последнее время на небрежности попадалась Зоя, но и другие девушки иногда надеялись на «авось».
Вот и сейчас, осматривая Зою, Лена услышала, как Инна возмущённо кричит:
- Ну и что ты себе позволяешь? Тебе не стыдно? А ещё староста!
- Ничего себе, неужели у Наташи проблемы? – удивилась про себя Лена, обернувшись на голос.
Наташа Леонова была уравновешенной, дисциплинированной и очень ответственной девушкой. Обычно её наказывали не часто. Однако сейчас она стояла побледневшая и растерянная, а Инна продолжала бушевать:
- И ты ещё полчаса у телевизора сидела! Хотя должна была вместо этого себя в порядок приводить! Бессовестная! Марш на середину!
Обычно всех проштрафившихся девушек во время проверки выставляли на середину спальни и окончательно разбирались с ними потом.
Лена снова повернулась к Зое.
- Душ когда принимала? – строго спросила она.
Зою воспитатели в последнее время и вне проверок не оставляли в покое, зная её привычку лениться.
- Сразу после самоподготовки, - тихо ответила девушка.
После только что перенесённого наказания она была очень расстроена. На этот раз у Зои всё оказалось в порядке.
- Молодец! – ободряюще улыбнулась ей Лена. – Но не забывай - за каждое замечание по внешнему виду твоя штрафная диета будет продляться ещё на неделю.
- Я помню, - кивнула Зоя.
- А пока у тебя есть шанс перейти на общий стол к Новому Году.
Проверка не заняла много времени – всё было отработано. На этот раз результат оказался неожиданным – замечание получила только староста группы Наташа Леонова.
- Что же, Наталья, объясняйся! – приказала Лена Наташе в кабинете минут через десять, когда большинство девушек уже легли в постели.
Инна стояла тут же, прислонившись к стене, скрестив руки на груди, и сердито смотрела на провинившуюся. Наташа поёжилась под её взглядом.
- Простите! Мне так хотелось посмотреть передачу! А проверка вчера была. Я подумала, что ничего страшного, если я завтра всё сделаю.
Она решилась взглянуть на воспитателей, но никакого сочувствия на их лицах не обнаружила.
- Понятно! – холодно произнесла Лена. – И теперь я тебе, старосте группы, одной из лучших воспитанниц, должна объяснять, что так поступать нельзя. Да?
- Нет, Елена Сергеевна! Не надо объяснять. Я всё понимаю. И больше не буду, честное слово. Простите!
- Тем не менее, сейчас тебе придётся терпеть порку! – Лена решительно обернулась к Инне. – Инна Владимировна! Будьте добры – 30 ремней. Сейчас.
- С удовольствием, - кивнула Инна, продолжая сверлить Наташу взглядом.
Девушка не знала, куда деть глаза. Такая мощная психологическая обработка со стороны обеих воспитательниц невероятно тяготила её.
- Кроме того, - жёстко продолжала Лена, - отстоишь на коленях 3 часа. С понедельника.
- Слушаюсь, - проговорила Наташа.
- Сейчас после порки пойдёшь в санитарный блок и полностью приведёшь себя в порядок. Только после этого можешь спать. Ясно?
- Да.
Лена кивнула Инне и вышла в учебную комнату. Там, в соответствии с её указаниями, трудились над переводами Зоя, Галя и Лиза Быстрова. Увидев воспитательницу, они моментально встали «смирно».
- Мы с Инной Владимировной уходим на педсовет, - Лена строго посмотрела на девушек. – Вас передаю под наблюдение ночным дежурным. Если будут замечания…
Лена помолчала.
- В ваших интересах, чтобы их не было.
Она собрала со своего рабочего стола необходимые на завтра книги и вышла в кабинет.
Инна уже заканчивала наказание. Лене было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что оно довольно строгое. Когда воспитанницы группы допускали неаккуратность, с ними не церемонились.
С кушетки не доносилось ни звука. Наташа, как и Соня, умела держать себя в руках.
Лена прошла в довольно просторный санузел для воспитателей, примыкающий к кабинету, протёрла лицо лосьоном, поправила макияж. На педсовете хотелось выглядеть свежей, хотя за плечами – длинный напряжённый день.
За Наташу можно было не беспокоиться – Инна сделает всё, что нужно, включая проведение окончательной беседы.
Лена ещё раз подумала о том, что ей невероятно повезло с Инной. Работать с ней было легко – воспитательницы понимали друг друга не только с полуслова, а буквально с полувзгляда. Лене, например, почти никогда не приходилось объяснять, как провести то или иное наказание. Инна сама это чувствовала.
При подборе команды воспитателей на группу обязательно учитывались индивидуальные особенности характера, совпадение основных взглядов на воспитание. Кроме того, сотрудники проходили обследование на психологическую совместимость. Но с Инной совпадение по всем позициям оказалось особенно удачным. Такие команды руководство ценило и старалось не разъединять.
Со вторым дежурным воспитателем группы, Марией Александровной, отношения у Лены тоже были прекрасные, но такого абсолютного единства не наблюдалось.
Дежурным воспитателям было в чём-то сложнее, так как стратегию работы с группой разрабатывали «ответственные», и они же принимали все основные решения. Субординация в «Центре» соблюдалась неукоснительно – все распоряжения ответственных воспитателей были обязательны для «дежурных».
Но сотрудники не зря работали в команде. Дежурные воспитатели проводили с девушками больше времени, они могли подмечать какие-либо тонкости в характере и поведении воспитанниц и обязательно обращали на это внимание «ответственных».
Лена всегда, приняв официальный вечерний отчёт, затем выделяла время и выспрашивала у дежурных воспитателей все подробности, а также интересовалась их соображениями.
Примерно то же происходило на вечернем педсовете. Начинался он в одиннадцать часов вечера и продолжался около получаса (сотрудникам тоже рекомендовалось ложиться спать не позднее полуночи). На педсовете должны были присутствовать все ответственные воспитатели отделения, дежурные воспитатели, отработавшие сегодня смену, и двое из ночных (остальные четверо оставались на постах).
Заведующую вторым отделением звали Галина Алексеевна. Недавно ей исполнилось 45 лет, а в «Систему» она пришла, как и большинство воспитателей, ещё школьницей. Галина Алексеевна руководила отделением профессионально и твёрдо, но, в то же время, демократично. По крайней мере, молодых воспитателей она всегда поддерживала, приветствовала инициативу и свежие идеи.
Но это не мешало заведующей всегда держать руку «на пульсе» событий. На педсовете, выслушивая от воспитателей отчёты о прошедшем дне, она всегда живо интересовалась всеми подробностями.
На втором отделении сейчас в одиннадцати группах насчитывалось 108 воспитанниц – студенток второго курса колледжа. Поскольку все ответственные воспитатели являлись ещё и преподавателями, а также воспитатели при необходимости периодически заменяли друг друга в группах, каждую девушку знали все сотрудники, и обсуждение было общим.
Сегодня Галина Алексеевна объявила, что на следующей неделе на курс поступают две новенькие. Хотя вновь поступившие сначала попадали в изолятор, определить, в какой они будут группе, надо было сразу. Ответственные воспитатели в первый же день навещали в изоляторе своих подопечных и дальше вели их совместно с воспитателем изолятора до перевода в группу.
На этот раз новые воспитанницы были определены в 206-ую и 208-ую группы, где числилось только по девять девушек. Обычно же в группах находилось по 10 –12 воспитанниц. Если возникала необходимость – создавалась ещё одна группа.
- Елена! – обратилась заведующая к Лене. - После этих новеньких опять твоя группа будет принимающей. У вас же через месяц Логинова уходит, верно?
Лена кивнула:
- Да. Она уже дождаться не может.
- Теперь скажи, как ты со своей теперешней новенькой управляешься, с Левченко?
- Нормально, Галина Алексеевна, - Лена слегка пожала плечами. – У неё есть нарушения, но мелкие. Выводы она быстро делает, держится хорошо. Думаю, быстро адаптируется.
- Эта твоя Левченко просто «железная леди», - ночной воспитатель Ирина Викторовна недовольно нахмурила брови.
- Ира, неужели я от тебя это слышу? – заведующая удивлённо подняла брови.
- Приходится признать, - вздохнула та. – Вот сегодня у меня за час три порки тростью получила, причём по-строгому. И ни звука – даже не шелохнулась!
- Вот как? – заинтересовалась Галина Алексеевна.
Наказание тростью обычно молча не выдерживал почти никто, даже бывшие лидеры.
- Лена, Инна, и у вас так?
- Да, - кивнула Лена.
- О, а вот Лена на неё настоящий ужас наводит, - отметила проницательная Ирина Викторовна. – Левченко вчера у меня во время порки тоже слезинки не проронила. А Лена вошла, ничего не сделала, только на неё посмотрела – она тут же покраснела, и слёзы ручьём. А сегодня! Я ей пообещала, что пожалуюсь Елене Сергеевне на её поведение. У неё такое выражение на лице промелькнуло! Я подумала – сейчас на колени бросится, и будет умолять. Да куда там!
Настоящий кремень! Тут же взяла себя в руки. Сейчас стоит, как влитая, а в глазах упрямство и решимость. Ты, наверное, с ней хорошо вчера поработала, да, Лена?
- Да нет, просто пристыдила её немного.
- А как у неё отношения с одноклассницами складываются? – поинтересовалась Галина Алексеевна.
- Они хорошо её приняли, - вступила Инна. – Похоже, Соня подружилась с Юлей. Кстати, сегодня помогла ей здорово, вовремя одёрнула, когда та утром в спальне раскричалась. А то ещё неизвестно, чем бы у нас дело кончилось. А вечером Соня каким-то образом их с Зоей убедила дать приемлемые объяснения своего поступка, явно не такие, как они собирались.
- Кстати, мы хотели просить разрешения просмотреть сегодня эту запись, - подала голос Лена.
- Левченко у вас в группе второй день, и девочки её послушались? – уточнила заведующая.
- Да. Я прямо у Сони спросила об этом, и она подтвердила, – сказала Инна.
Галина Алексеевна задумчиво теребила в руках лист бумаги.
- Так, девочки. Давайте-ка мы после педсовета вместе эту запись посмотрим, - предложила она. – Нет возражений? Света, ты тоже останься, пожалуйста.
Светлана Петровна, ответственный воспитатель 205-ой группы, сегодня дежурила по отделению.
После педсовета заведующая, Лена, Инна и Светлана Петровна просмотрели все эпизоды с участием Сони, начиная с самого утра. Закончив просмотр, Галина Алексеевна одобрительно заметила:
- Что же, молодец ваша Левченко! Очень грамотно, прямо профессионально поступила, нашла подход к девочкам. А как во время наказаний держится! Давно такого не видела. Лена, а ты ведь не отправила Соколову и Арбелину на «станок»?
- Нет, - улыбнулась Лена. – По 30 ремней получили.
- Вот видишь, она оказалась права. Авторитет в группе ваша Соня себе обеспечила.
- Теперь вам будет легче работать. Ваших девчонок ещё и изнутри будут направлять, - с улыбкой добавила заведующая.
- Да уж, - Лена качнула головой. – Галина Алексеевна, в этом же нет ничего удивительного. Соня – сильный лидер, и прекрасно в этих вопросах разбирается. Мне иногда кажется, что она мои мысли читает.
- А ты не собираешься пока менять свою тактику? По-прежнему будешь к ней беспощадна?
- Пока да. Но, боюсь, это ненадолго. У неё твёрдый характер и потрясающая выдержка. Очень скоро она освоится, и вообще не будет допускать нарушений.
- Лена, - тихо, совсем другим тоном сказала Галина Алексеевна. – Я буквально перед педсоветом разговаривала с твоим бывшим куратором - Александрой Павловной.
Лена встрепенулась.
- У твоей подруги – ухудшение. Сегодня её перевели опять в интенсивную терапию.
Посмотрев на побледневшую сотрудницу, заведующая добавила:
- Не расстраивайся. Всё будет хорошо. Для жизни не опасно, но у неё возобновилось нарушение ритма. Вот ведь зараза пристала!
- А я-то думаю, почему у неё мобильник выключен, - пробормотала Лена.
- Я бы тебе дала ещё один выходной, но нет смысла – в интенсивной терапии ты долго находиться с Мариной не сможешь, - Спасибо, Галина Алексеевна, не надо. Одного дня мне хватит.
- Ладно. Идите отдыхайте, уже поздно. Спокойной ночи.
Лена вместе с Инной и Светланой Петровной вышла в коридор.
- Лена, не переживай, - Светлана смотрела на Лену сочувственно. – Завтра поговоришь с врачом, скорее всего, не так всё страшно. Хочешь, я с тобой съезжу?
Светлана с Леной тоже очень дружили. Лена была расстроена невероятно.
- Я думала, уже всё страшное позади, - она посмотрела на часы. – Маме Маришкиной уже поздно звонить. Спасибо, Света, не надо. У тебя были свои планы, я же знаю. Я справлюсь. Всё, девчонки, я пойду, отпущу своих воспитанниц спать и тоже лягу. Поеду завтра пораньше, чем планировала.
- Удачи! – пожелала ей Инна.
Подруги расстались.


Время уже приближалось к полуночи, и Светлана отправилась проконтролировать состояние девушек, которые сегодня стояли на коленях. Это было одной из обязанностей ответственного дежурного воспитателя отделения.
Начала она с зала, в котором командовала Ирина Викторовна. Светлану очень заинтересовала новая воспитанница Лены – Соня Левченко, после того, что о ней говорили на педсовете, и, особенно, после просмотра записи.
Светлана преподавала в колледже физику, в том числе и в Сониной группе, но с новенькой в классе ещё не встречалась. На сегодняшнем педсовете Светлана не очень поняла ситуацию. Её заинтересовала информация, что Лена собирается быть к Соне беспощадна. Она хотела тут же выспросить у Лены, в чём дело, но, после неприятного известия о Марине, конечно, не стала этого делать.
Светлана знала, что у Лены сейчас болеет подруга, но она и не предполагала, что в этом замешана Соня. Лена действительно рассказала обо всём только своим дежурным воспитателям и воспитателю изолятора. От них скрыть было нельзя, иначе Ленины действия было бы трудно объяснить. Конечно, полностью в курсе была и Галина Алексеевна.
Дело в том, что всё, что произошло с Мариной, начиная с того момента, как она попала под надзор к Соне, Лена воспринимала, как сугубо личное. Она сильно переживала, и ей тяжело было поделиться этим ещё с кем – нибудь. Марина была невероятно близка ей, почти как сестра. Даже думать обо всём происшедшем, не то, что рассказывать другим, Лене было больно.
Поэтому Светлана, хотя и была близкой подругой Лены, ничего не знала.
Она вошла в зал для наказаний без пяти двенадцать. У стены стояли на коленях восемь воспитанниц; все были без одежды, значит, хотя бы по разу получали порку. У Ирины Викторовны без этого обходилось редко. Светлана подошла к ночной дежурной, и та быстро дала ей отчёт по каждой девушке. Соня, кроме своего первого проступка, замечаний сегодня больше не получала.
В полночь Ирина Викторовна приказала девушкам встать. Светлана развернула их лицом к стене, осмотрела и разрешила всем, кроме Сони, идти в душевую. На Сониных ягодицах буквально не было нетронутого места, хотя было видно, что все раны, кроме самых свежих, тщательно обрабатывались. Было очевидно, что девушку постоянно строго наказывают. Это не вязалось со словами Лены о том, что Соня совершает только мелкие проступки и быстро делает выводы. Конечно, Лена имела право так наказывать воспитанницу и за незначительные нарушения, но случай был явно нестандартный. Светлана с Леной всегда обсуждали все интересные моменты в своей работе и делились друг с другом соображениями.
Света была заинтригована. Она обладала решительным нетерпеливым характером, для неё было нестерпимо даже на секунду оставаться в неведении. Сначала она подумала, что всё-таки прямо сейчас вызовет Лену на разговор, пусть даже ей придётся воспользоваться своей властью ответственного дежурного воспитателя отделения. Но, вспомнив, какой расстроенной Лена покинула педсовет, Светлана посчитала, что нет, это будет негуманно по отношению к подруге. Она приняла другое решение и строго сказала Соне:
- Левченко! Ирина Викторовна доложила, что ты вела себя по отношению к ней некорректно и осмелилась спорить. Это правда?
Ирина Викторовна стояла тут же и насмешливо смотрела на девушку.
Соня решила не повторять своих ошибок:
- Да, правда. Простите, я очень виновата.
- Так вот, по этому поводу я буду иметь с тобой серьёзный разговор, - продолжила Светлана. – Сейчас ты принимаешь душ, затем идёшь к посту своего ночного воспитателя и ждёшь там, пока я освобожусь. Вопросы есть?
- Нет.
- Выполняй.
- Слушаюсь, - Соня быстро ушла в душевую.
Светлана отправилась осуществлять контроль во второй зал для наказаний. Освободившись, она привела Соню в кабинет ответственного дежурного воспитателя отделения. Девушка была бледна, но держалась спокойно.
- Рассказывай, - велела ей Светлана. – Всё подробно. Что у тебя произошло с Ириной Викторовной?
- Слушаюсь, - начала Соня. – Простите, я виновата…
Светлана перебила её:
- Соня! Кончай извиняться! «Виновата» ты должна была сказать в тот момент, но, к сожалению, этого не сделала. А сейчас меня интересуют факты и твои соображения.
Соня начала с того момента, когда она сомневалась, зайти ли в зал, и закончила тем, о чём думала уже после порки.
- Что же, - задумчиво кивнула Светлана. – Инструкцию ты могла не знать, но так вести себя в «Центре» недопустимо. Если воспитатель уже принял решение тебя наказать – оправдываться себе дороже. Просто накажут более строго. Тем более – оправдываться незнанием. Это здесь не проходит! Если чего-то не знаешь – узнаешь быстро, на собственной шкуре.
Светлана усмехнулась.
- Но выводы ты сделала верные. Больше, надеюсь, такого не допустишь?
- Конечно, нет, - покачала головой Соня.
Пока девушка рассказывала, Светлана вскипятила воду в электрочайнике и приготовила две чашки чая с мятой. Сейчас она протянула Соне одну чашку и мягкую сдобную булочку:
- Возьми. Тебе надо снять стресс.
- Но…
- Это приказ!
- Слушаюсь, - Соня взяла чашку. – А можно, я только чай?
- Хорошо, - согласилась Светлана. – Да ты не волнуйся, нашими правилами это разрешается. Знаешь, создаёт обстановку доверительной беседы.
Соня изумлённо посмотрела на воспитателя. Она не могла понять, куда клонит Светлана Петровна.
- Так вот, Соня. Ты действительно не выполнила распоряжение Ирины Викторовны, спорила с ней и, к тому же, дерзко ответила. Это серьёзные нарушения, - продолжала Светлана. – Я тебя сейчас наказывать дополнительно не собираюсь. Раз уж это произошло в моё дежурство, я должна была убедиться, что ты правильно всё поняла. А окончательное решение по этому случаю оставим принимать Елене Сергеевне.
Соня непроизвольно резко побледнела и чуть не выронила чашку. Тут же она покраснела от досады.
«Совсем разучилась собой владеть!»
Светлана поняла, что она на верном пути и решила пойти ва-банк. Она допила свой чай, поставила на стол пустую чашку и тоном, не допускающим возражений, произнесла:
- А теперь ты расскажешь мне всё, что у вас произошло с Еленой Сергеевной!
При этом она пристально посмотрела на девушку.
- Слушаюсь, - Соня ответила чётко, но сильно смутилась. – Простите, Светлана Петровна, вы на этом настаиваете?
- Тебе Елена Сергеевна запретила об этом говорить? – быстро спросила Светлана.
- Нет. Она сказала, что это моё дело.
- Тогда настаиваю.
И Соня рассказала ей всё, начиная с самого своего знакомства с Леной. Слёзы застилали ей глаза, сказалось невероятное напряжение последних дней. О том, как складываются их отношения с Леной уже здесь, в «Центре», девушка рассказывала, уже еле сдерживая рыдания. Вспоминать всё это спокойно было выше её сил.
Светлана подошла к Соне, обняла её за плечи и тихо посоветовала:
- Не сдерживайся. Поплачь. Нельзя такое напряжение всё время носить в себе.
Соня не выдержала и разрыдалась. Она отвернулась к стене и плакала, теперь уже не в силах остановиться.
Светлана ей не мешала. Она была старше Сони и Лены на 8 лет, уже закончила колледж и педагогический институт, и жизненного опыта, конечно, имела несравненно больше. Кроме того, Света была отличным психологом и понимала, что сейчас, вызывая Соню на откровенность и позволяя ей выплакаться, она проводит с девушкой практически сеанс психотерапии.
История потрясла Светлану.
«Это же надо случиться такому! – думала воспитательница. – Теперь всё понятно. Эта Соня, конечно, ещё та штучка! Но ведь за эти несколько дней она уже невероятно изменилась. И дальше будет меняться! Лена, конечно, этого и добивается, она девчонка умная. Зачем же Лена скрывала такое? Да у неё, наверное, сердце разрывалась от боли! Лучше бы она раньше поделилась!»
Светлану захлестнула волна сочувствия одновременно и к Лене, и к Соне. И той, и другой сейчас нелегко. Но Соне, конечно, намного сложнее.
Соня постепенно успокоилась.
- Умойся, - предложила ей Светлана, указав на раковину у входа.
Девушка выполнила распоряжение.
- А теперь послушай меня, девочка, - начала Светлана. – К сожалению, мне утешить тебя нечем. Пока тебе никто помочь не сможет. Только время. Постепенно всё утрясётся. Ты не будешь допускать нарушений, Лена немного оттает. Но, что это случится скоро – не гарантирую.
- Я понимаю. Спасибо вам.
- Жаловаться администрации тебе на неё бесполезно, - продолжала Светлана. – По нашим правилам, ни к чему не подкопаешься. Так же, как и к тебе было не подкопаться в своё время, верно?
Соня кивнула.
- Я не собираюсь жаловаться. Вы себе не представляете, как я сейчас жалею, что сама так себя вела. Здесь многое переосмысливаешь.
- Вот именно этого Лена и добивается, я уверена. Она не просто тебе мстит. Она как раз и хочет, чтобы ты всё переосмыслила.
У Сони опять заблестели глаза.
- Я боюсь, что не выдержу, - прошептала она.
- Ну, вот ещё! – возмутилась Светлана. – Ещё как выдержишь! Я уверена, что в итоге у тебя всё будет хорошо. Ещё точно не знаю, каким образом, но будет. Не сдавайся! А сейчас пойдём, я отведу тебя в спальню. И не беспокойся о том, что ты мне всё рассказала. С Еленой я сама поговорю. У тебя выбора не было – ты не могла не подчиниться ответственному дежурному воспитателю отделения.
Но Соня уже и не жалела, что так получилось. Благодаря Светлане Петровне ещё один тяжёлый день закончился для неё не на такой минорной ноте. Теперь она знала, что, кроме Елены Сергеевны и Ирины Викторовны, в «Центре» есть воспитатели, которые хоть немного сочувствуют ей и могут поддержать.
Лариса Евгеньевна в изоляторе, Инна Владимировна, а теперь ещё и Светлана Петровна. Конечно, ни на какие поблажки от них Соня не рассчитывала. Но верила, что они хотя бы не будут специально стараться сделать её жизнь ещё больше невыносимой.
Оказавшись в постели, девушка уснула почти мгновенно.

Уважаемые читатели, предвижу возражения или непонимания по вопросу, который периодически обсуждается на форумах - о том, сколько времени после телесных наказаний может быть больно или невозможно сидеть!

Признаюсь, что писала эту главу изначально, не имея никакого опыта по данному вопросу!
Но даже теперь, когда опыт уже появился - мне так не захотелось эту часть изменять! Мне кажется, воспитанницам, действительно, должно быть крайне неприятно, неудобно и обидно, когда они не могут сесть и вынуждены везде стоять, таким образом, демонстрируя всем, что их недавно наказывали, причём, строго!
Это дополнительный психологический фактор, усиливающий наказание.
И по сюжету мне это нужно. Так интереснее!
Пусть будет, ладно? Спишем на "альтернативную реальность"!

Тем более, что я описываю такое после самых строгих или неоднократных наказаний. А, если честно, то строгое воздействие по "восьмому" разряду таким резиновым ремнём, как у меня описан, я сама не получала. А вот даже медицинский резиновый жгут очень даже впечатлил!
Так что, может быть, не так это и далеко от истины?

С уважением.
Автор

Очень неплохо получилась!
Правда, лично мне не верится, что Лена не получает от воспитания молодежи удовольствия.
Ждем продолжения.

_________________
С наилучшими пожеланиями

Не хотела бы я в такой "Центр" попасть", не смотря что мазохистка
уж очень как-то жестко

Сам текст понравился, читается легко и интересно!

По мне так жаль, что Лена не нарвется хотя бы на порку от строгого, наблюдающего за воспитателями начальства.
Однако, тут АВТОРУ виднее!
Дамы и господа, а давайте не будем провоцировать АВТОРА писать так, как нам хочется.
Я так жду продолжения.

_________________
С наилучшими пожеланиями

Достойное произведение.
Думаю, автор заслуживает золотого ордена с меча... пардон, с хлыстами, "За героическую борьбу с проклятием Бертрама".

Однако, должен честно признаться (хотя, повторюсь, как тематическая вещь, этот текст весьма, весьма и весьма!) что подобные антиутопии нагоняют на меня дикую тоску.
В особенности, после .

Ибо понимаешь, что когда нынешние "швободы" закончатся (а они, будьте уверены, закончатся), то не будет элегантных воспитательниц в одежде сообразно времени суток.
Все будет гораздо прозаичней и... кровавей...

_________________
Женщинам - цветы, детям - мороженое, ацидофилин - ацидофилам!

_________________
И если есть те, кто приходят к тебе, найдутся и те, кто придёт за тобой. (с)