Клуб "Преступление и наказание"

Прислано на





Женька была милой, стройной девушкой невысокого роста, с каштановыми волосами. На вид ей было лет двадцать пять. Порку любила среднюю и сильную. Мазохисткой была всеядной: любила пробивные и жгучие удары. Ее партнер Слава – среднего роста, кареглазый блондин был немного старше. Среди завсегдатаев тематических вечеринок Слава имел репутацию «робкого молодого человека, подающего большие надежды». Женька любила приватные встречи, но порой, под настроение, легко соглашалась на порку в клубе. А посему ребят в тематическом сообществе знали и симпатизировали им.

Веселая, азартная Женька с энтузиазмом экспериментировала с девайсами и позами. И только козлик всегда был в табу. Женька не понимала, почему в ней все протестует против козлика. Сильно злилась на себя, за то, что не могла этого понять и внятно объяснить партнеру. Да, на козлике не очень удобно и поза достаточно откровенная, но не это останавливало азартную мазохистку, а что-то совсем другое. От этого козлика, даже от самого слова, веяло на Женьку чем-то опасным.

У Славки же все было наоборот. Его тематические фантазии так и вились, хороводились вокруг этого козлика. На одной из вечеринок Славке опять попался на глаза козлик. Новенький козлик так и манил к себе мазохисток, так и будоражил воображение садистов. Славка таким взглядом смотрел на этого козлика, что Женька сдалась и согласилась попробовать.
В тот момент, когда Женька пыталась устроиться поудобнее, если это вообще можно сделать на козлике, она отчетливо почувствовала запах новенькой обивки снаряда. Вместе с этим запахом нахлынула тревога: не тематическая, создающая настроение, а какая-то тяжелая, безысходная.

– Ты как? – спросил Славка.
– Нормально, – ответила Женька.
Она еще не могла соединить запах и чувство тревоги.
Все шло как обычно. Славка начал с разогрева различными кожаными девайсами и постепенно перешел к порке тростью, опять же, не торопясь, наращивал силу удара. В какой-то момент этой, уже достаточно сильной, порки в Женькином сознании вдруг соединились запах дерматина, непонятная тревога и слово. И две боли: боль от удара тростью, пробившего тело и боль, пронзившая душу, слились воедино и усилились до невозможности молчать.

– Козлик! – громко закричала Женька.

Славка вздрогнул от неожиданности и замер с тростью в руке Он не совсем понимал, что происходит. Обычно сдержанная, даже на приватных встречах, Женька могла громко застонать, вскрикнуть, но такой откровенный крик от партнерши он слышал впервые. Да, более опытные верхние рассказывали ему, что девушки во время порки могут ругаться, и даже обзывать партнера, но Женька никогда этого не делала. И еще это странное - «козлик».

– Бей, – почти прорычала Женька сквозь рыдания.

Славка не узнал ее голос. Поддавшись какому-то внутреннему чутью, Славка продолжал пороть. И что там подумают посетители вечеринки, ему в этот момент было все равно. Сейчас их было только трое: Женька, он и…козлик.

– Козлик, – повторяла про себя дрожащая от боли и какого-то внутреннего страха Женька. И все сильнее прижималась к нему красивым, гибким девичьим телом.

Так когда-то, очень давно, маленькая восьмилетняя девочка, прижималась к полу УАЗика, с поднятым брезентовым верхом, и вдыхала запах брезента, резины и дерматиновой обивки сидений. Нет, тогда Женечка не плакала, просто тихо лежала под накинутой шинелью, как велели. И пусть на ней было пальто, а пол автомобиля закрывала плотная, колючая, темно-серая ткань, девочка всем своим детским телом чувствовала этого «козлика» и всем своим детским сердечком понимала, что только этот УАЗик может спасти. Если мама с папой, которые ее очень любят, отправили ее в такое странное путешествие, значит грозит опасность, а взрослые бессильны что-либо сделать.
Маленькая второклашка не боялась за себя, она боялась за тех взрослых, которые были с ней в машине: за дядю Гену и дядю Виталика, за водителя, который был очень молод, и все, даже дети, звали его просто Марк. Марк часто был за рулем школьного автобуса. Других она не знала, но они были в военной форме, как у папы, а значит, свои. Всех их мог спасти только этот УАЗик.

Всколыхнувшийся и вырвавшийся наружу детский страх подорвал стойкость. Женька выбилась из сил раньше, чем обычно. Слава, всегда очень хорошо улавливающий состояние партнерши, понял – надо завершать порку.

– Козлик, миленький, – уже стоя на полу, Женька обнимала станок, сверкала попой в рельефных полосках от трости и рыдала в голос.
Слезы прозрачными горошинами падали на красную обивку козлика и сразу растекались, оставляя яркие мокрые пятна.
Плакала это сегодняшняя Женька или внезапно проснувшаяся в ней та, маленькая девочка? Женя не смогла бы ответить на этот вопрос.

Посетители вечеринки сидели молча, ничего толком не понимая. Да, и откуда они могли знать то, что было не понятно верхнему, да и сама Женька только-только начала понимать. Славка интуитивно чувствовал, что Женьке надо дать отрыдать страх.

Потом было все, как всегда. Женька со Славкой сидели на диванчике в самом дальнем уголке зала. Славка обнимал девушку за плечи, а она, иногда всхлипывая, рассказывала о том, как их, детей офицеров Среднеазиатского военного округа, накануне тревожных девяностых вывозили из военного городка на УАЗах, которые в просторечье называли «козликами».

– Почему вывозили именно так? – спросил Славка.
– Не знаю. Значит, так было надо, – улыбнулась Женька. Уткнулась в Славкину грудь носом, спрятав распухшее от слез лицо, и тихо добавила, – кажется, я больше не боюсь.

А вот этот автор себе не изменяет. И рамки миниатюры ему на пользу. Сразу испарились проблемы с композицией по насыщенности традиционных завязки-кульминации-развязки, которые раньше могли быть в дисбалансе. История ясна от начала до конца как ясный день, без единого облачка. Разве что тени при таком освещении резковаты. Если применительно к литературе - то тени это тоже о переходах, как в изобразительном искусстве, но в данном конкретном литературном случае - о смысловых последовательностях, о переходах от одной мысли к другой. Они здесь особенно четки, будучи выделены, очерчены не логикой, а чувственным восприятием. И это очень идет на пользу художественной ценности рассказа. Страх ведь чувство совершенно иррациональное, сколь не объяснимы его причины. И страх здесь ощущается. Мысль - как солнце, страх - как черная или темная аура вокруг него. Такое бывает, если смотреть прямо на солнце.

Вот это хороший рассказ, наверное, лучший в этом собрании.

В этом рассказе есть конфликт, а потому есть повествование, есть действие. Конфликт внутренний – преодоление страха. Психологически очень точно: именно аромат, запах чаще всего открывает потаённые уголки памяти. Отличный рассказ.

ох.
очень тронуло. спасибо.

_________________
Фельдфебеля в Вольтеры дам. (с)
https://vk.com/id595229493

"Сели гуси на воду. По воде пошли круги все шире и шире, а после стало гладко. Вода была чиста и видны были лапки".

Это Лев Николаевич. Не первый, но запомнившийся рассказ. Хотя и в искаженном виде: "Сели гуси на воду и поплыли. Под водой видны красные лапки". Но даже в таком "кратком изложении" мелодика неизбежно русская, в ней, видимо, все дело.

Свекрови намертво врезался в память диалог из учебника немецкого языка:

- Что за шум в соседней комнате?
- Это мой брат ест сыр.

Даже в переводе слышно, что очень это все по-немецки)...

Национальные речевые особенности - черт знает, как это объяснить... Но не суть, дидактически очень верно, что они отражены в простых учебных материалах. Сравнение с конкурсным рассказом по данному параметру - аутентичности, благозвучности, ясности самой речи - сомнительно, да? И я вообще-то больше о композиции.

А она, в действительности, не такая уж простенькая, но, как мне видится, очень правильная. Тут сколько-то абзацев, больше половины очень сумбурно, я бы сказала, муторно, что, наверное, правильное впечатление создает о происходящем внутри - о неизъяснимом, паническом. И далее, в развязке буквально в одном предложении:

"...детей офицеров Среднеазиатского военного округа, накануне тревожных девяностых вывозили из военного городка на УАЗах, которые в просторечье называли «козликами»"

и все вмиг становится на свои места. Это почти ремарка, в том смысле, что очень кратко. Вряд ли доступная понимаю разных поколений и тем более иностранцев. Но тем, кому связанные с ней знания, ассоциации доступны - ремарки более чем достаточно. И более того - будь там не ремарка, а развернутое воспоминание или, тем более, историческая справка, оно было бы лишним, именно композиционно лишним. Вот тут вот есть чему поучиться у автора для тех, кто работает с историческими материалами.

Это к вопросу о чем можно кратко, через запятую или сумбурно, а о чем нельзя. Никакого правила не существует. Вопрос чутья. В "Энымваам" очень лиричное, да, было начало, очень красивое. Кульминация там скакала как сбитый прицел из окна машины на ухабах. Оно вот здесь в начале и середине - такое же впечатление, но очень к месту. Это же классика американской школы рассказа, это О Генри и то, что после него такой закон установили, что рассказ-загадку (тот, который с завязкой-кульминацией-развязкой) надо придумывать, начиная с конца, с отгадки. Писать его можно в любой последовательности при этом. Но если вы не знаете четко отгадку - не факт, что рассказ вообще получится.

Это, правда, все не касается других типов рассказа. Но мы здесь очень часто имеем дело с гибридами из разных жанров рассказа, из-за чего ожидания разгадки отчасти закономерны. В "Энымваам", мб, кульминации как таковой вообще не должно было быть. Или она должна быть совершенно иной по структуре - новеллической, или, еще точнее, романической. Романическое повествование - это череда контрастных картин, как американские горки, финал которого определяется чутьем долготы. Достаточно укачало? - вылезай, приехали. Никакой разгадки-развязки в смысловом отношении, просто тот момент, когда ощущение послевкусия, если автор правильно угадал, где именно остановиться, будет наиболее длительным. Послесловия, эпилоги, возможны, но не развязки, как в повестях.

Мне тут больше всего понравился четкий гуманистический посыл. Казалось бы, публичная порка далеко не безобидная практика... Но именно это помогло героине заглянуть вглубь себя, переосознать и победить детский страх. Так ведь и вправду бывает.

"Женька, Славка". Даже имена звучат заведомо положительно.

1. Тема конкурса раскрыта шикарно.
2. И сюжет и все остальное на высшем уровне.
3. ммммм… автор, вы меня простите, как рассказ — высший балл. Как тематический — не зашло.

Поясню.
Я все понимаю. Тема у всех разная и для каждого она в своей тональности играет. Вот так, публично "снимать" детскую проблему… не могу для себя это принять. Реально, сердце кровью обливается, мне героиню жалко.
Человек поборол личный, очень страшный детский страх. Это было сделано великолепно.
Как верхний… ну, не могу я это все принять. Просто не мое. Простите.
УАЗик называли козликами? Надо же, я не знал. Интересно. А в моем детстве (или местности, получается?) их называли бобиками. Язык понравился. Действительно, простой, доступный. И в тон основной теме — сильное детское воспоминание.
Из придирок: я бы убрал вопрос верхнего. Не до деталей в такой момент, как мне кажется. Пусть бы он ее просто обнял, и она скажет, что больше не боится. Автор, просто мнение.
Все остальное — здорово. За порку, конечно, плюс))

"1. Соответствие теме конкурса и форума ПиН
2. Насколько сильна литературная часть (идея, фабула, сюжет, стиль, образы и т.д.)
3. Ваши личные симпатии, т.е. насколько "зашло".

1. Полное соответствие.
2. Все в порядке.
3. Как рассказ - зашло. Как тематическая история для примерки на себя - не совсем мое.

Резюме: претендент на победу .

Если буквально оценивать, без авторского мира и авторской системы символов, то я бы не спешила с выводами, что героиня больше не боится.
Мб, в тот момент у нее было такое психическое и физическое состояние, плюс Верхний рядом, плюс публика, что она все это вспомнила и произошел катарсис. Но это кратковременный эффект.
Насколько необходимо полностью избавляться от страха, имхо, это абсолютно естественный страх при таких обстоятельствах.

_________________
Фельдфебеля в Вольтеры дам. (с)
https://vk.com/id595229493

Об этом рассказе, я думаю, мало сказать, что он просто соответствует конкурсному заданию и области интересов ПиН. Потому что тема соприкасается с трагическими событиями жизни страны, что посетители бдсм форумов, по понятным причинам, крайне редко используют в своих историях. Мне кажется, этот прием требует особого искусства. Потому что легко пере- или недо-"солить", наскучить читателю, пришедшему на форум с другими желаниями, вызвать полемику по левому, постороннему для садо-мазо вопросу.

И уже переходя к оценке литературной части должен признать, что вплетение "патриотической темы" (простите мне такое обобщение) автору удалось на славу! В чем секрет? Рискну предположить. Отчасти, потому что о трагических событиях вспоминает молодая симпатичная девушка, с которой у читателя уже установился эмоциональный контакт по Теме.
Отчасти, потому что "патриотика" преподнесена в виде решения загадки, которую автор ранее удачно сформулировал.
Соответственно, идея рассказа мне видится, как передача комплекса сложных ощущений, переживаний, которые испытает молодая женщина. Её Тема переплетается с жизнью.
На личном фронте у неё все нормально, но рассказ довольно долго создает напряжение, характерное, я бы сказал, для историй детективных. Ну, может, у меня просто глаз намётан на такие вещи, почувствовал.
По форме отлично! Образ главной героини удался на славу. Название удачное. По языку, возможно, надо поработать немного ещё, чтоб дотянуть до пятёрки с плюсом.

О симпатиях. Несмотря на то, что мейлдом меня не возбуждает, почитать об ощущениях мазохисток все-таки люблю, их психология мне интересна - параллельный мир, со своими ощущенияи и приоритетами.
Поэтому рассказ зашёл великолепно!
К тому же, форма изложения в виде загадки, с разгадкой под конец, привлекает интеллектуально.

В литературном отношении этот рассказ украшает обыгрывание трех значений одного слово (которое вынесено в название). Игра слов, и с юмором.

Козлик – подставка для порки, козлик – машина и козлик – козел (ругательство).
Мне больше всего понравился момент, когда Верхний недоумевает, почему, если это его обозвали, то не козлом, а козликом.
«Да, более опытные верхние рассказывали ему, что девушки во время порки могут ругаться, и даже обзывать партнера, но Женька никогда этого не делала. И еще это странное - «козлик».

Козлик, который машина, - это символ с двойственным значением. Козлик – это спасение и спасатель: «понимала, что только этот УАЗик может спасти». В то же время козлик со своим запахом кожи символизирует опасность, потерю привычного мира, выброшенность из упорядоченной жизни родителей в никуда. «Если мама с папой, которые ее очень любят, отправили ее в такое странное путешествие...» Поэтому козлик и запах кожи остаются в памяти как признак опасности, и запах кожи в дальнейшем вызывает страх.
Такая же двойственность эмоционального значения может быть, например, у сирены скрой помощи или пожарной машины. Звук сирены означает, что произошло ЧП, но в то же время означает, что помощь идет и ситуацию сейчас выправят. Можно чувствовать с равным основанием и страх, и спокойствие (уверенность в прочности мира).

Еще в литературном отношении рассказ украшают типичные для автора четкие описания. Как выразились в комментах к одному из предыдущих рассказов, почти как из милицейского протокола. Мне очень нравится этот «милицейский протокол»: « Женька была милой, стройной девушкой невысокого роста, с каштановыми волосами… Ее партнер Слава – среднего роста, кареглазый блондин» Почему нравится? Это информативно. Приятно, когда автор не растекается мыслью по древу. Через несколько фраз читатель уже может себе представить героев. И – главное – описание этих подробностей придает повествованию удивительную, уникальную интонацию. Это как будто мама рассказывает ребенку сказку: «Они вошли в дом, и там то-то и то-то». И вместе с тем это протокольное описание, очень серьезное, с деталями. Серьезный стиль, почерк, смягченный женственностью. Мир автора гораздо более сложен, чем может показаться за внешней няшностью.

Как недостаток я бы отметила, что сказочно-протокольная интонация быстро теряется после начала. Ее бы выдержать до конца, во всем рассказе.

Что касается сюжета, мне остались непонятны два принципиальных вопроса.
1. Зачем Верхнему этот козел?
Я не верю, что когда мужчина смотрит на женщину, а Верхний на нижнюю, его мысли целиком занимает этот несчастный козлик. Предложить козлик можно, как интересный вариант. Но предложить можно и очень много чего другого, и будет не менее эротично.
Это неправдоподобно, что Верхнему жутко нужен козлик для счастья. Или козлик ему действительно нужен, тогда вопрос – почему?
У Верхнего есть какие-то свои причины, свои ассоциации, которые раздувают важность этого козлика?
Кого тогда надо спасать от непоняток, Верхнего или нижнюю?

2. Зачем снимать проблему, если ее нет?
Человек не должен быть неуязвимым терминатором без единого страха. Страх является проблемой, только когда он неадекватный, необъяснимый, явно болезненный. У героини запах кожи ассоциируется с опасностью – это естественно после случившегося. У любого человека бы так было. То, что психотравмирующая ситуация при этом ушла из памяти, – тоже естественно. Обычный механизм психологической защиты. При отсутствии других проблем в настоящее время - я бы не прикапывалась к этому страху.
У меня есть некоторые вещи, которые ассоциируются со смертью. Например, водку на праздничном столе мне неприятно видеть из-за ассоциаций с похоронами, с обычаем оставлять водку. Меня теперь тоже лечить надо? Если бы воспоминания были настолько тяжелыми, что я бы не помнила и не осознавала связь, мне просто неприятно было бы смотреть на рюмки с водкой – это принципиально?

Достижение героини заключается в осознании ассоциативной связи: запах кожи «козлика» - запах кожи другого «козлика». Но это можно было сделать и без порки. Раскрутить в голове ассоциативную цепочку в принципе не так сложно. Подумать о предмете и об ассоциациях к нему, и об ассоциациях к ассоциациям. Когда догадаешься – радость открытия. (Фрейд приводил интересные примеры, как это любой человек может сделать самостоятельно. Не буду сейчас в это углубляться, тем более что тема основательна опошлена ). Если серьезные проблемы и серьезные психологические блоки - тогда самостоятельно вряд ли получится, но тогда и порка вряд ли поможет.

Превратить страшную ситуацию в нестрашную и добиться, чтобы страшное воспоминание не вызывало страха, - это не имеет смысла, если страх нормальный, какой был бы после определенных событий у любого нормального человека. Превращать страшную ситуацию в нестрашную имеет смысл, только если страх после страшной ситуации был чрезмерным, неуправляемым, отравляющим жизнь и создающим более серьезные проблемы, чем нежелание пороться на козлике.
Тогда можно сказать, что мучительный чрезмерный страх снят, но вопрос, надолго ли.
Здесь можно поразмышлять, может ли порка эффективно заменить собой психотерапию, но это увело бы нас слишком далеко от конкурса.

_________________
Фельдфебеля в Вольтеры дам. (с)
https://vk.com/id595229493

1. С темой конкурса и просто Темой в рассказе полный порядок.
2. Интересная идея, умело поддерживаемое напряжение создает интригу (я уже ожидала триллер, если не ужастик ) Чуть "недотянутой" показалась кульминация, не очень понравилась "сказочно протокольная интонация" (украду формулировку у ЖК), но рассказ, безусловно, интересный.
3. Тематически мне не очень зашло, наверное, потому что акцент смещен с собственно Темы на травмирующие воспоминания героини.

Не могу понять психологическую составляющую рассказа, поэтому ну никак не складывается картинка В чем суть травмы-то? Ну тревожное, конечно, случилось событие, потенциально (!) опасное ..... но в заложники никого не захватывали, стрельбы/взрывов не случилось, ни в кого на глазах детей не стреляли, все живы-здоровы остались. Вряд ли взрослые бились в истерике при организации эвакуации, скорее наоборот, старались сохранять спокойствие и истинный размер проблемы от детей утаивать. Для восьмилетнего ребенка это скорее запомнилось бы как приключение, просто в силу того, что сама природа в таких случаях детскую психику охраняет.
Гипотетически, наверное травмой могло бы стать ложное чувство своей вины, если бы девочка "странным" детским восприятием связала бы некие свои поступки с этой тревожной поездкой, тогда бы и такой затаившийся страх и освобождение от него именно этим способом можно было бы объяснить.
Поэтому история "царапает" и мешает просто и без затей наслаждаться рассказом