Клуб "Преступление и наказание"

КОГДА ЖИЗНЬ ПОВЕРНУЛАСЬ СПИНОЙ
часть вторая
ПРОБЛЕСКИ НАДЕЖДЫ
глава третья
СУББОТА(продолжение)


У Сони день складывался пока относительно удачно. Правда, после перенесённых вчера строгих наказаний, воспитанница с трудом поднялась утром с постели. Она даже испугалась было, что не уложится во время, не сможет встать в течение тех тридцати секунд, пока звенит звонок на подъём.
Соню выручила Мария Александровна. Пока остальные девушки вставали, воспитательница подошла к Соне и помогла ей подняться, а затем практически сразу отвела её в кабинет и сделала обработку «второй облегчённой». Вскоре стало намного легче.
У группы сегодня по расписанию был рабочий день. Соня шагала по территории овощехранилища в строю воспитанниц, но одна, без пары, и позади всех, а поверх рабочей куртки болталась табличка с «бойкотом». Однако сейчас всё это не особо расстраивало девушку.
Чувствовала она себя прилично, настроение было приподнятым.
«Завтра свидание! Наконец, встречусь с мамой, - с замирающим сердцем думала Соня. – А Елену, наоборот, сегодня целый день не увижу! Этот её презрительно-насмешливый взгляд уже в печёнках сидит. Бывают, оказывается, и в моей жизни праздники»
Уже оказавшись за своим рабочим столом, девушки 204-ой группы с удивлением обнаружили, что у Даши Морозовой, воспитанницы Елизаветы Вадимовны, на груди красуется табличка с надписью «ЛГУНЬЯ».
«Что за детский сад? – удивилась Соня. – Ну, Елизавета и придумала! В детстве я читала про какой-то пансион для бедных девочек, ещё в девятнадцатом веке, вот у них подобные меры наказания применялись. Им могли повесить таблички: «лгунья», «неряха», «лентяйка»…. Но ведь там девочкам было по 10-12 лет! А мы-то уже практически взрослые.
Я ещё понимаю, мой «Бойкот» - это предупреждение для всех. А «Лгунья» - это вообще не пойми что! Да наплюём мы все на эту табличку! Надо сказать Дашке, чтобы не переживала»
Однако тут же ехидно вмешался внутренний голос:
«Хорошо придумала, молодец! Иди, скажи! Бойкот нарушишь! В карцере хочешь оказаться? Елена это обещала, и в этот раз она тебя не пожалеет. Вчерашнего «станка» тебе не хватило?»
«Хватило», - вздохнула про себя Соня, но вместе с тем порадовалась, что получила сама от себя такое предупреждение: её «внутренний стержень» не дремал.
Елизавета Вадимовна, к сожалению, знала, что делала: Даша выглядела совершенно расстроенной. Она считалась в 202-ой группе одной из лучших воспитанниц, за 8 месяцев пребывания в «Центре» не совершила никаких серьёзных нарушений, и наказания получала редко. Конечно, насколько это вообще было возможно у Елизаветы Вадимовны.
Неудивительно, что сейчас такая резкая перемена статуса потрясла девушку, да и на табличку обращали внимание не только воспитанницы и другие воспитатели, но и сотрудники овощебазы. Бригадир Татьяна Вячеславовна с самого утра своими расспросами и нравоучениями уже довела провинившуюся до слёз.
Позже Дашу ожидали и более серьёзные неприятности. Когда был объявлен перерыв, воспитанницам 202-ой и 204-й групп приказали оставаться на своих местах. Екатерина Юрьевна, дежурная воспитательница 202-ой группы, заявила недоумевающим девушкам:
- Наша воспитанница Морозова вчера допустила серьёзное нарушение: позволила себе на отчёте обмануть ответственного воспитателя, да ещё и упорствовала в своём вранье! По распоряжению Елизаветы Вадимовны теперь она ежедневно будет получать строгую порку. Сегодня Морозова получит это наказание здесь, публично. Прямо сейчас.
- Спускай штаны, и – сюда, - приказала она ошеломлённой воспитаннице, указывая на деревянную лавку между столами.
Даша никогда прежде не испытывала подобного унижения, и не ожидала, что Елизавета Вадимовна поступит с ней настолько жестоко! Воспитатели редко пороли девушек на рабочем месте, прямо у всех на глазах. В ангаре всегда было людно: кроме воспитанниц «Центра», морковку перебирали и обычные рабочие из находившегося рядом поселения, иногда здесь трудились и целые группы студентов. Грузчики – мужчины всё время сновали туда-сюда, погружая наполненные морковкой ящики на погрузчик и разгружая пустые.
Публичная порка провинившейся воспитанницы воспринималась работающими как развлечение, тем более что никому не препятствовали смотреть на наказание.
Получив безжалостный приказ, привыкшая к строгой дисциплине Даша «на автомате» ответила: «Слушаюсь» и начала расстёгивать пуговицы рабочей куртки, при этом растерянно озираясь по сторонам.
- Быстрее! – крикнула ей воспитательница.
Вздрогнув, девушка поспешно сняла куртку, потянула вниз молнию комбинезона и спустила его вниз вместе с терморейтузами, оставшись в белых трусиках. Дальше раздеваться она не решалась.
- Трусы тоже спускай! – воспитательница была неумолима.
Даша опять испуганно огляделась: к месту предполагаемой экзекуции уже начал собираться народ.
Однако воспитаннице хватило ума безропотно подчиниться. Она стояла около лавки со спущенными трусами, не зная, куда деваться от стыда, и не решаясь прикрыться руками. А Екатерина Юрьевна тянула время и не торопилась отдать провинившейся приказ лечь на лавку. Как будто ждала, чтобы собралось побольше зрителей. Бригадиры в таких ситуациях обычно подыгрывали воспитателям и разрешали своим подчинённым отойти с рабочих мест, чтобы понаблюдать за поркой. Вскоре вокруг лавки зрителей собралось предостаточно. Даша, обычно выдержанная и терпеливая, сейчас уже всхлипывала и дрожала мелкой дрожью. Хорошо хоть, поскольку в ангаре всегда было прохладно, от наказываемых не требовали снимать одежду полностью. Но и так стыда и унижения во время этого мучительного ожидания воспитанница натерпелась достаточно.
- А теперь скажи всем, за что будешь сейчас получать порку! – потребовала Екатерина Юрьевна.
- Слушаюсь, - голос несчастной дрожал. – Я обманула воспитателя.
- Бесстыдница!- воскликнула бригадир Татьяна Вячеславовна. – Да за это мало ремня! Ей бы розгами хорошенько всыпать!
- Будут и розги, - усмехнулась воспитательница. – В следующий раз. Морозова – на лавку! Быстро!
Даша выполнила приказ, уже обливаясь слезами. Екатерина Юрьевна крепко привязала её к лавке специальными верёвками за руки, ноги и поясницу, после чего, не медля, вынула из чехла ремень.
Ещё утром Екатерина получила от Елизаветы Вадимовны чёткие указания по проведению этой порки, и сейчас выполняла всё в точности. Она хлестала Дашу резиновым ремнём по ягодицам и бёдрам достаточно сильно, но неторопливо, периодически устраивая перерывы на одну-две минуты. Такая тактика дала воспитателю возможность провести действительно строгую, длительную и очень мучительную для несчастной экзекуцию. Как Даша ни старалась держаться мужественно, ничего у неё не получилось. Воспитаннице удалось вытерпеть молча только первый десяток ударов, а затем все мысли о «достойном поведении» вылетели у девушки из головы.
Елизавета дала своему дежурному воспитателю понять, что провинившаяся должна во время публичной порки вопить, отчаянно метаться на лавке и умолять о прощении. Поэтому Екатерина Юрьевна с каждым ударом прибавляла усилий, пока не добилась нужного результата. К концу наказания Даша буквально билась в истерике, не в силах выносить жуткую боль.
Уже обрабатывая ремень, Екатерина насмешливо посмотрела на расстроенных, сбившихся в кучку остальных воспитанниц.
- А вам обманывать не советую! Видите, что за этим следует? Учитесь на чужих ошибках, мои дорогие!
Наказанная громко рыдала и вертелась на лавке, насколько позволяли привязи. Постепенно рыдания сменились всхлипываниями, теперь Даша лежала спокойнее, хотя боль была ещё сильна: никакого обезболивания Екатерина пока не применила. Зрители понемногу расходились, обмениваясь впечатлениями.
Наконец, и воспитанницам разрешили уйти на перерыв в специально предназначенную для этого комнату, и только после этого воспитательница обработала наказанной раны обезболивающим спреем и освободила её от фиксации.
Соня немного задержалась, чтобы не оказаться в самой гуще своих подруг, и заметила, что к Даше подошла Ира Елистратова, помогла девушке встать и одеться. Затем они недолго побеседовали, причём, Ира говорила что-то Даше серьёзно и убеждённо. В конце разговора Даша даже слегка улыбнулась, и они вместе с Ирой покинули рабочую зону.
Соня направилась следом. В комнате, предназначенной для отдыха, было тепло. Здесь девушки могли умыться, согреться и даже выпить горячего чаю. На столе стояли вазочки с печеньем и фруктами, чай в пакетиках, сахар, одноразовые стаканчики, а у стены располагались кулеры с холодной и горячей водой.
В рабочие дни такие перекусы были санкционированы. Девушки, которые находились на «штрафной» диете, могли пить только воду, но им разрешалось съесть одно яблоко.
Соня, выждав, пока все девочки усядутся за стол, тоже налила себе чай, конечно, без сахара, выбрав обычный «Липтон», хотя выбирать было из чего.
Но Соня, следуя своему зароку, не позволяла себе сейчас ничего из того, что любила. Выбирала самое простое, насколько это было возможно. Из фруктов, например, ела только яблоки и грейпфруты. Определила себе норму: утром – грейпфрут, вечером – яблоко, и не притрагивалась ни к бананам, ни к киви, ни к винограду, хотя очень всё это любила.
«Мне бы твою силу воли!» – сказала ей как-то Юля. Соня тогда в ответ только вздохнула.
Со стаканчиком чая в руке девушка отошла поближе к дверям и прислонилась к стене.
Мария Александровна сидела вместе с Екатериной Юрьевной на небольшом диванчике, предназначенном для воспитателей, недалеко от дверей. Они тоже пили чай, но не из одноразовых стаканчиков, а из красивых больших розовых чашек.
Взглянув на Соню, Мария Александровна поставила свою чашку на столик и подошла к навесному шкафчику. Вынув оттуда поролоновый круг, она вручила его воспитаннице и молча указала на ближайшее кресло.
Поблагодарив, девушка уселась и с наслаждением вытянула ноги.
Быстро выпив чай, Соня откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. К счастью, ещё оставалось время, чтобы чуть-чуть расслабиться.
Мария Александровна вернулась к дивану и снова взяла свою чашку.
- Даше своей не хочешь тоже кружочек предложить? – обратилась она к Екатерине Юрьевне. – Смотри, девчонка на ногах еле держится!
- Очень хочу, - вздохнула та. – Но не могу. Елизавета запретила категорически. Теперь ей никаких поблажек не будет!
Соня слегка покраснела. Она, со своим уникальным слухом, опять слышала разговор воспитателей.
- Как же Дашку угораздило? – недоумевала Мария Александровна.
- Маша, не знаю, - пожала плечами Екатерина. – Она ничего объяснить не может. А мне её жалко! Девчонка хорошая, и Елизавета к ней всегда неплохо относилась, выделяла её, я знаю.
Но сейчас она Дашу не пощадила. Ты думаешь, она ей только табличку повесила и «строгача» ежедневного назначила?
Вчера Лиза ей сказала: «Не надейся, ни в карцер, ни в штрафную группу я тебя не отправлю. Так легко не отделаешься! Я тебе и здесь «хорошую жизнь» устрою! Надолго своё враньё запомнишь!»
Маша, она у Дарьи ещё одежду отняла. Только на работу, на физкультуру и прогулку она может теперь одетой ходить, а по «Центру» - только голой! Представляешь?
Всех развлечений лишила. Стол, конечно, штрафной. И ещё Дашка должна всё свободное время стоять у кабинета воспитателей по стойке «смирно». До двенадцати ночи! Когда девчонки с «коленей» возвращаются, только тогда она с ними может спать идти.
- И долго так? – изумлённо спросила Маша.
- Никто не знает, - опять вздохнула Екатерина. – Пока Лиза не посчитает, что достаточно.
- Ну, тогда долго, - усмехнулась Маша.
- Скорее всего, - согласилась Екатерина. – Рассердилась Лиза на неё страшно!
- Катя, но, вообще-то, Елизавета имеет право сердиться. Думала-то Дашка чем? Сама виновата!
- Конечно, виновата! Но мне такие меры не очень по душе.
- Как же ты тогда у Елизаветы дежурным воспитателем оказалась? – с иронией спросила Маша.
- Как оказалась? По всем правилам. Все тесты на совместимость прошла. Маша, в основном, у нас взгляды совпадают. Но сейчас… так много всего на девчонку навалить – мне кажется, это слишком! Лиза так никогда ещё не поступала.
- Так у вас девчонки и обманывают не часто! Когда последний раз в вашей группе такое было?
- Месяцев шесть назад, - подумав, ответила Екатерина. – Кира Лебедева. Я тогда в отпуске была, но знаю, что Лиза к ней всё-таки намного мягче отнеслась. Правда, Кира тогда была новенькой.
- Ничего, - улыбнулась Маша. – Ты же у нас скоро на повышение идёшь, правда? В ответственные? Все решения тогда будут за тобой.
Екатерина улыбнулась.
- Не так уж и скоро. В конце мая.
- А не жалко тебе с отделения уходить? Как тебя Галина Алексеевна отпускает?
- Маша! Конечно, жалко! Но у меня же естественные науки. А у нас ни Света, ни Вероника, ни Татьяна Анатольевна никуда уходить не собираются. А на первом отделении Марина Ефремова, которая из 106-й уходит, как раз биологию преподаёт! А уходит в институт, очно учиться, на третий курс. Я же, как сюда пришла после института, так этого места и жду.
Екатерина усмехнулась.
- Вам-то, филологам, легче. «Языковые» места чаще освобождаются. А ещё очень мудро те девчонки поступают, которые ещё в колледже какой-то предмет для преподавания защищают, а в институте по другому профилю учатся. Вот, как Вероника, например.
Биологию защитила, и уже на четвёртом курсе колледжа «ответственной» работала. А в институте – филологический закончила, и теперь может и биологию, и языки преподавать!
Мы ведь с ней и Елизаветой вместе сюда пришли полтора года назад, сразу после института. Им обещали два языковых места, а мне – биологию. А получилось так, что Ольга Арсеньевна, «англичанка» из 209-ой, не уволилась, хотя уже заявление к тому времени подала. Не сложилось у неё что-то, передумала.
Получается, одно языковое место улетучилось.
А у Вероники – двойное образование! Даже тройное: она ведь ещё психолог. Естественно, Галина Алексеевна ей биологию отдала! Они же с Лизой с 18-ти лет тут работали, и уходили в институт уже «ответственными», с сертификатами. Конечно, у Вероники было преимущество, тут и говорить нечего. Я же вообще ещё ответственной не была. Вот пока «дежурной» и работаю, вакансии жду.
Причём, за это время у нас на отделении места «ответственных» освобождались, но не моего профиля. Вот, у вас, например, в 204-ой. Вера Борисовна, бывшая «ответственная», помнишь, внезапно уволилась, за мужем-военным поехала? И это в конце мая, перед экзаменами!
- Помню, конечно, - кивнула Маша. – Я, честно говоря, перекрестилась тогда! Очень с ней было трудно работать.
- Так вот, тогда ваша Елена очень удачно и подвернулась. Молодое дарование, - усмехнулась Екатерина. - Каким-то образом у неё уже к середине первого курса французский оказался защищён, вот её и назначили. Оказалась в нужное время в нужном месте! Ей повезло, можно сказать.
- Нет, Катя, не всё так просто, - возразила Маша. – На это место кандидатов было достаточно, и из других отделений, и из других «Центров», которые, вот как ты, месяцами вакансий ждут.
Но за Лену Галина Алексеевна встала насмерть! Во-первых, Лена студентка, и с нашего отделения. А студентам всегда преимущества! Они же только на своём отделении могут работать, их никуда не переведёшь, потому что учатся здесь же.
А Лена, ещё, когда у Светланы «дежурной» была, себя проявила. Они так вместе поработали, что 205-ую до сих пор никто обойти не может! Бесспорные лидеры!
Досье её тоже внимательно изучали, а у Лены, оказывается, и на практике так было. Как только она приходит в группу «дежурной» – так эта группа быстренько на первое место выходит!
А Галина Алексеевна у нас молодых воспитателей всегда поддерживает, ты же знаешь, вот и решила дать Лене шанс. Хотя вообще-то на первом курсе колледжа попасть в «ответственные» - это большая редкость.
- Зато теперь Галина Алексеевна с Лены чуть ли не пылинки сдувает, - недовольно нахмурилась Екатерина. – Она ведь уже и сертификат получила, правда?
«Эта выскочка!» - мысленно продолжила она. Лену Екатерина не любила, и та отвечала взаимностью. Как-то сразу не сложились отношения. Но внешне всё было «в рамках», и Маша об этой взаимной неприязни не знала.
- Да, совсем недавно, - подтвердила она. – Мы тогда вчетвером: я, Инна, Светлана и Лена, заперлись в кабинете и «обмывали».
- «Обмывали?» – удивилась Катя. – Серьёзно, что ли? Да ведь Лене с Инной по 19 лет!
- Катя! – воскликнула Маша. – Они сок пили! Это мы со Светой сухое «Шардоне».
- В рабочее время? – ехидно осведомилась Катя.
- А у меня выходной был! – парировала Маша. – А Света… она же у нас немного авантюрная, ты знаешь! Да и воспитанницы уже в кровати легли.
- Перед самым педсоветом! Ну, вы даёте! – восхитилась Екатерина. – С Лизой бы такой номер не прошёл!
- А мы Лизу поэтому и не позвали, - рассмеялась Маша. – Лена хотела, а Света страшные глаза сделала и говорит: «Не вздумай!» И мы ограничились малым составом: дежурные воспитатели, наставник и сама виновница! Никого лишнего!
Катя, событие-то замечательное! Испытательный срок не все проходят на «ответственных», ты знаешь.
- А всё равно, не по инструкции! – весело возразила Катя. – Надо было после педсовета идти к себе в квартиру и там отмечать. Давно у Галины Алексеевны «на ковре» не были?
- Вообще не были, - посерьёзнела Маша. – И очень хочется надеяться, что и не придётся.
- Ведь ты не заложишь? – улыбнулась она.
- Подумаю, - с нарочитой строгостью произнесла Екатерина.
«Конечно, не заложу. Хотя… этой гордячке неплохо бы какую-нибудь гадость устроить. Но не таким образом, ведь не только её подставлю!»
- Ладно, Маша. А свою карьеру ты как себе представляешь?
- А мы с Даней решили своей карьерой уже после института заняться. У меня тоже двойное образование будет: историю и обществознание я ещё в колледже защитила, а учусь на филологическом. Хочу потом к Галине Алексеевне вернуться, она обещала взять, и Даня к себе в «Центр» вернётся. У него естественные плюс английский. Будет очень удобно, тут же рядом!
- Маша, а ты со своей историей раньше «ответственной» не могла устроиться?
- Могла. Но у нас на отделении места не было, а я от Галины Алексеевны никуда не уйду…есть у меня причина. Когда я колледж закончила, мне предлагали перейти на третье отделение, на историю. Как раз на два года! Но я отказалась. И Даня был против. Сейчас-то у нас график один, через сутки видимся! А тогда даже один раз в неделю был бы не гарантирован.
Маша улыбнулась.
- А у нас, если честно, тогда самый такой период был… Вообще друг без друга не могли! Ну, и решили пока оставить всё, как есть.
Да и Галина Алексеевна была довольна: не очень-то она любит своих сотрудников на сторону отдавать.
- Понятно, - протянула Катя. – А с Леной-то вы нормально сработались?
- Да ничего, - обтекаемо ответила Маша. – Знаешь, после Веры Борисовны… Нормально работаем.

« Про двойное образование надо учесть», - подумала Соня.
На самом деле девушка с самого начала разговора сидела, как на иголках: ей было неприятно, что опять невольно приходится подслушивать чужие разговоры. Соня не знала, как поступить. Ведь Мария Александровна указала ей именно на это кресло! Кто знает, что она имела в виду? Если пересесть в другое место, не будет ли это нарушением приказа? Здесь, в «Центре», ни в чём нельзя быть полностью уверенной.
- Маша, а как вы к свадьбе готовитесь? – спросила тем временем Екатерина.
Соня не знала ни про какую свадьбу. Ведь при том разговоре Марии Александровны с воспитанницами она не присутствовала, и бойкот заработала в тот же вечер.
Эта информация показалась воспитаннице совсем уж интимной. Не выдержав, Соня решительно встала, направилась к дивану и робко остановилась на некотором расстоянии от него. Воспитатели замолчали и вопросительно посмотрели на девушку.
- Мария Александровна, можно мне пересесть в другое место? – скромно спросила Соня.
Маша кивнула и вернулась к разговору.
Когда воспитанницы возвращались после перерыва на рабочее место, Соня, как всегда, одна шла позади всех. Мария Александровна подошла к ней и с усмешкой спросила:
- Что же ты не захотела слушать про мою свадьбу?
Соня вздрогнула, резко остановилась и тут же покраснела. Воспитательница смотрела на неё, улыбаясь.
- Не удивляйся, я знаю про твой уникальный слух: Елена Сергеевна меня предупредила. Я специально тебя в это кресло определила. Интересно было, хватит ли у тебя совести опять подслушивать!
Соня покраснела ещё больше.
- Мария Александровна, простите, что я не сразу встала, я…
- Да расслабься, - махнула рукой воспитатель. – Всё нормально. Я же видела, как ты ёрзаешь в кресле, места себе не находишь. Не волнуйся, проверку ты прошла.
- Надо же, второй раз пытаюсь тебя подловить, и не получается! – удивлённо добавила она.
Заметив, что Соня смотрит на неё расширенными глазами, Мария Александровна объяснила:
- Не переживай, ничего личного. Я часто так поступаю, это у меня в характере. И воспитанницам такие проверки расслабляться не позволяют. Лучше уж пусть мне попадутся, чем кому-нибудь другому, уже в реальной ситуации. Согласна?
Соня машинально кивнула.
- Всё, работай!
Мария Александровна подтолкнула девушку к её рабочему месту и отошла к другому концу стола.

Вновь принимаясь за морковку, Соня вспоминала невольно подслушанный разговор.
«Теперь понятно! Значит, чтобы ещё до института получить место «ответственной», надо как минимум защитить досрочно один из предметов на право преподавания. А это не все делают. Но и это тоже не гарантия! Необходимо, чтобы вакансия освободилась, да ещё, чтобы у воспитателя уже репутация была соответствующая! Вот как у Елены, например. Галина Алексеевна наверняка и после института её с радостью возьмёт, как проверенного сотрудника, так же, как Елизавету Вадимовну с Вероникой Игоревной.
Интересно у них всё!»
Норму Соня сегодня не выполнила, но сделала гораздо больше, чем в свой первый рабочий день, и ни одной морковки не в тот ящик не бросила. За качеством работы воспитатели и бригадир следили очень строго и за брак наказывали безжалостно, гораздо строже, чем за невыполнение нормы.
- Неплохо! – одобрила Мария Александровна. – Но учти, у тебя ещё только один день остался тренировочный, а потом будешь отвечать за невыполнение плана, как и все.
- Дарья! А ты что скажешь в своё оправдание? – строго спросила воспитательница у Даши Карповой.
Даша, единственная из всей группы, кроме Сони, сегодня недовыполнила норму на целых два ящика.
- Простите, Мария Александровна! – девушка была очень расстроена. – Я почти месяц не работала из-за этой ангины, наверное, отвыкла немного. Но я старалась, честное слово.
- Да я видела, - вздохнула воспитатель. – Но не думаю, что тебе это очень поможет. Сегодня у нас отчёт Елизавета Вадимовна проводит, посмотрим, как она рассудит.
Даша испуганно взглянула на свою тёзку из 202-ой группы.
- Вот-вот! – усмехнулась Мария Александровна, проследив взгляд своей воспитанницы. - И тебе Елизавета Вадимовна табличку повесит - «Лентяйка»! Будешь с ней ходить, пока не исправишься.
Заметив, что Даша побледнела, воспитатель слегка приобняла её за плечи.
- Да шучу я! Не думаю, что до этого дойдёт.
- Мария Александровна, а вы за неё не заступитесь? – с надеждой спросила Лиза Быстрова.
- Попробую, - Маша отпустила Дашины плечи и уже другим, строгим голосом скомандовала:
– Всё, девочки, строимся!


*
Елизавета вошла в свою группу без двадцати шесть, когда её воспитанницы заканчивали приводить себя в порядок после работы. Даша Морозова, полностью раздетая, уже стояла у стены рядом с дверью в кабинет воспитателей. На полу мелом был начерчен совсем небольшой круг, за пределы которого наказанная не имела права переступать.
Увидев воспитателя, все девушки тут же замерли «смирно», кто где стоял.
- Очень рада вас всех видеть! – энергично проговорила Елизавета, окидывая воспитанниц цепким взглядом.
Она редко употребляла обычные приветствия вроде «Здравствуйте» или «Добрый вечер».
Наткнувшись взглядом на большой яркий лозунг, красовавшийся на стене на самом видном месте, Лиза довольно усмехнулась. Этот лозунг она придумала сама и не так давно лично водрузила его на стену в спальне. Текст гласил: «Не бывает плохих подростков. Бывает мало розог!»
«Считайте, что это мой девиз!» - объяснила она тогда ошеломлённым воспитанницам.
«Забавно будет посмотреть, как его увидит очередная новенькая!» – подумала сейчас Елизавета.
- Быстро стройтесь на середине! – приказала она.
Девушки построились молниеносно. Дисциплина в группе была железная, все приказы выполнялись без промедлений.
Елизавета, не торопясь, подошла к Даше. Провинившаяся глубоко вздохнула и побледнела, видно было, что ей очень страшно. Воспитательница, не говоря ни слова, некоторое время пристально и холодно смотрела на девушку. От этого взгляда у Даши неприятно засосало в животе и задрожали колени. Она с трудом удержалась, чтобы не опустить глаза: Елизавета Вадимовна этого не разрешала. Воспитанницы её группы обязаны были смотреть в глаза воспитателю в течение всего разговора, каким бы неприятным для них он не был.
- Что, обманщица, привыкаешь к новой жизни? – с усмешкой спросила, наконец, Елизавета.
- С трудом, - еле выговорила Даша.
- Привыкай, - почти доброжелательно кивнула ей Лиза. – Ты «попала» капитально! И надолго.
- Елизавета Вадимовна! – со слезами на глазах отчаянно воскликнула провинившаяся. – Я очень виновата, но я безумно сожалею о своём поступке! Такого больше не повторится! Пожалуйста, простите меня!
- Прощу, - серьёзно ответила воспитатель. – Примерно через год, не раньше. А всё это время будешь на особом положении. Ты совершила позорный проступок, и никакого оправдания тебе нет! От меня прежнего отношения не жди. Терпеть не могу лгунов! Кроме жестокости и презрения, от меня ничего больше не увидишь.
- Я работаю воспитателем уже почти десять лет, - Елизавета постепенно повышала голос. - За всё это время ни одна из моих воспитанниц не позволила себе так нагло мне врать, да ещё вынудить меня проводить «очную ставку». Ты очень сильно пожалеешь, я тебе обещаю!
От ужаса Даша широко раскрыла глаза и покачнулась. Чтобы не упасть, девушка вынуждена была сделать шаг назад и прислониться к стене.
- Елизавета Вадимовна! – взмолилась она. – Вы не сможете так со мной поступить! Да мне и всего-то осталось семь месяцев!
Елизавета нахмурилась, взгляд её сделался стальным.
- Во-первых, ты нарушила режим «смирно» и вышла за круг! – гневно произнесла она.
Даша растерянно посмотрела себе под ноги. Действительно, это было так.
- Простите, - испуганно проговорила она и тут же встала, как положено.
- А во-вторых, - грозно продолжала Лиза, - как ты смеешь со мной спорить?
Она быстро подошла вплотную к девушке и одну за другой отвесила ей две хлёсткие пощёчины. Затем взяла уже рыдающую воспитанницу двумя пальцами за подбородок и тихо, но жёстко сказала:
- Если я поставлю перед собой такую цель, то ты отсюда и через два года не выйдешь! Поняла? Ты этого хочешь?
- Нет! Не сердитесь, пожалуйста!
Угроза воспитателя шокировала Дашу. Она знала, что Елизавета Вадимовна вполне способна выполнить даже самые, казалось бы, нереальные и нелогичные свои обещания, такое в группе бывало.
Воспитанница из последних сил попыталась взять себя в руки, прекратила рыдать и почтительно произнесла:
- Елизавета Вадимовна, простите, я вела себя нескромно. Я покорно приму любую вашу волю, и всё выполню, без всякого ропота! Обещаю вам!
Даша Морозова была довольно умной девочкой, но, к сожалению, в её характере присутствовала склонность к импульсивным поступкам.
В колледже девушка выполняла обязанности помощника лидера, а в «Центр» попала за то, что, отмечая свой день рождения в компании друзей, в том числе и совершеннолетних, выпила бокал шампанского. Сама Даша не могла потом объяснить, как это произошло. Просто взяла со стола и выпила! И только потом уже заметила, что все её друзья резко замолчали и взгляды их полны изумления.
Сделать такое – это однозначно подписать себе приговор. Любой алкоголь до 21-го года категорически запрещался, даже глоток пива нельзя выпить.
Если даже все будут молчать – на «детекторе» такой факт однозначно скрыть не получится. В итоге, Даша получила один год и три месяца заключения в «Центре».
Сейчас воспитанница прекрасно понимала, что Елизавету Вадимовну необходимо смягчить любым способом! Даша и так не могла дождаться окончания своего срока и прилагала все усилия, чтобы получать меньше замечаний. Ей даже удалось за 8 месяцев ни разу не попасть в изолятор!
Остаться в «Центре» ещё хотя бы на один лишний день казалось девушке катастрофой!
Елизавета отпустила Дашин подбородок и удовлетворённо хмыкнула.
- Неплохой ответ, - одобрила она.
Лиза любила, когда её воспитанницы вели себя по-умному, и иногда могла в таких случаях сделать им какие-то послабления.
- Хорошо. Обойдёмся физическими мерами, - решила воспитатель. – За нарушение режима «смирно» сегодня получишь «безлимитку». Публично!
- Придётся тебе хорошенько задницей под ремнём повертеть, - язвительно добавила она. – А за нескромность и спор с воспитателем будешь наказана на «станке» - в понедельник. И учти – я глаз с тебя не спущу! Встань в строй!
- Слушаюсь! – Даша с видимым облегчением быстро присоединилась к другим воспитанницам.
- Так, девочки! – обратилась к группе Елизавета. – Поскольку на мне сегодня ещё и 204-ая группа, отчёт у нас с вами пройдёт в два этапа. Екатерина Юрьевна, пожалуйста, доложите коротко, какие были нарушения, и у кого есть вызовы к преподавателям.
Екатерина кивнула и быстро отчиталась о нарушениях.
- Пять! – воскликнула Елизавета, поднимая раскрытую ладонь. – Пять нарушений! В рабочий день! Не в учебный! Да вы совсем распустились!
У всех воспитанниц, отмеченных в отчёте, буквально душа ушла в пятки.
- Все нарушительницы сегодня получат наказания «с усилением», - пообещала Лиза. – Вы прекрасно знаете: если в группе больше трёх нарушений – всех провинившихся наказываю гораздо строже. Могли бы хотя бы перед свиданием постараться: ведь завтра посидеть нормально со своими мамами не сможете! Вы думаете, я вам собираюсь перед свиданием «третью-бис» накладывать? И не подумаю! Пусть вам будет стыдно!
- А вызовы? – спросила она у Екатерины.
- Сегодня нет.
- Хорошо, закончим отчёт после ужина. Все хулиганки приготовьтесь объяснить мне своё поведение. А пока можете быть свободны.
- А ты – на место! – приказала Елизавета Даше, указывая на начерченный на полу круг. – К своему «позорному столбу»!

Через десять минут Елизавета уже вошла в спальню 204-ой группы и приказала воспитанницам собраться вокруг стола.
- Послушаем, как вы сегодня отличились, - она испытующе оглядела девушек. – Мария Александровна, приступайте, пожалуйста.
- Начинаю со вчерашнего вечера, - сообщила Маша. – На коленях стояли Левченко и Соколова. Левченко – без замечаний отстояла два часа, осталось 18 с половиной. А вот Соколова…
Маша вздохнула.
- Юля за это же время получила четыре замечания. Соответственно, была 4 раза наказана тростью – по 10 ударов, и заработала штрафное время – два часа. В итоге все пять назначенных ей часов наказания остались при ней..
- Соколова, что это за безобразие? – возмутилась Елизавета. – Ты что, новенькая, чтобы так себя вести? Ну-ка, быстро объясняйся!
Юля сегодня на отчёте стояла около своего места, поскольку после вчерашнего «станка», а потом ещё и порки ротангом, сидеть ещё была не в состоянии.
- Елизавета Вадимовна, простите! – взмолилась она. – Я очень давно не стояла на коленях, почти полгода! Мне вчера было трудно с непривычки. Я старалась, но ничего не могла поделать! Я исправлюсь, честное слово!
- Это не оправдание, моя дорогая! Такие доводы допустимы в детском саду, но не в таком учреждении, как «Центр перевоспитания»! – Елизавета смотрела Юле прямо в глаза и говорила сердито. - Ты должна была больше стараться и не давать себе поблажки! Тем более, ты в штрафную группу уходишь. Там тебе, такой неженке, ещё труднее придётся! Уж Рената Львовна с тобой церемониться не будет!
Это позор – за два часа получить четыре замечания!
Если бы ты была моей воспитанницей, я бы добавила тебе за это часов десять «коленей», для тренировки.
- Мария Александровна, - Елизавета повернулась к дежурной воспитательнице. – Как вы считаете, Елена Сергеевна меня поймёт, если я это сделаю?
- Сомневаюсь, - покачала головой Маша, сдерживая улыбку.
- Вот и я тоже, - вздохнула Елизавета. – Ладно, ограничимся малым. Сегодня перед тем, как отправить Соколову «на колени», проведите ей, пожалуйста, «напоминание» - 20 ремней. Пусть обдумает, как ей себя вести в зале для наказаний.
- Хорошо, - кивнула Мария Александровна.
- Дальше, пожалуйста, - попросила Лиза.
Соня вздохнула. Вчера вечером ей было невыносимо жалко Юлю. Подруга к полуночи оказалась совершенно измучена болью от самого наказания и от порки тростью, доведена до отчаяния гневными выговорами Марины Олеговны. А сегодня ещё и Елизавета решила ей добавить! Соня была уверена, что Елена и не подумала бы дополнительно наказать Юлю за эти замечания, ведь девушке и так за них досталось! Лена посчитала бы, что дополнительное наказание в таком случае - это слишком жестоко. А вот для Елизаветы, очевидно, такое было в порядке вещей.
Соня невольно вспомнила свои прежние методы работы.
«А ведь я наверняка раньше тоже бы так поступила, - подумала она. – Да так и поступала, собственно, особенно с Мариной. Инна права: у нас с Елизаветой много общего»
- Ночью всё было в порядке, - продолжала Мария Александровна. - Сегодня у группы рабочий день. Замечаний на работе никто не получил, но Карпова Даша недовыполнила норму на два ящика.
Елизавета удивлённо вскинула брови и отыскала Дашу взглядом:
- Вставай и объясняйся!
- Слушаюсь. Елизавета Вадимовна, простите, я виновата. Я болела ангиной и долго не работала, и сегодня мне было трудно. Наверное, ещё в ритм не вошла.
- Елизавета Вадимовна, - вступилась Маша. – У Даши есть смягчающие обстоятельства: она очень старалась, не отвлекалась, не болтала, и брака никакого не допустила. Может быть, вы проявите к ней снисхождение?
- Мария Александровна, а что это вы всё за них заступаетесь? – с нарочитым возмущением спросила Елизавета.
- Так ведь свои! Жалко! – улыбнулась Маша.
- Жалко… - передразнила Елизавета. – Я могла бы проявить снисхождение, если бы не два обстоятельства.
Первое. Два ящика – это много. И второе. Даша, скажи мне, пожалуйста, сколько лет ты находишься в учреждениях «Системы перевоспитания»?
- Три года, - обречённо ответила девушка.
- С девятого класса! – воскликнула Лиза. – Девочки, у кого из вас ещё такой стаж?
Все молчали.
- Ни у кого! – Елизавета удовлетворённо хлопнула ладонью по столу. – Дорогая моя, за эти три года ты должна была так научиться кидать в ящики морковку, что никакие болезни на эти навыки бы не повлияли! Значит, ты плохо старалась. Не настроилась соответствующим образом перед работой! Позволила себе расслабиться!
Поэтому получишь за невыполнение плана 30 ремней и три часа «на коленях».
- Слушаюсь, - Даша немного побледнела.
- И ещё будешь два дня подряд – завтра и в понедельник, вне очереди дежурить по группе, чтобы трудовые навыки немного подкорректировать к следующему рабочему дню. Поняла?
- Да.
- Мария Александровна, дальше, пожалуйста.
- А это всё! – довольно сообщила Маша.
- Как это все? – возмутилась Елизавета. – Не может быть!
Она вопросительно посмотрела на коллегу. Та улыбнулась и доложила:
- Норму все остальные выполнили, кроме Левченко, но у неё второй рабочий день, да и то всего пол ящика не хватило. Брака в работе ни у кого не было. После работы пришли в спальню, привели себя в порядок, всё убрали и ждали вас.
- С нетерпением, - добавила Маша.
«Вот прикалываются!» – хмыкнула про себя Соня.
Словно прочитав её мысли, Елизавета возмущённо продолжала:
- И ни одного замечания больше?
Мария Александровна, продолжая улыбаться, отрицательно покачала головой.
- Безобразие! Я только во вкус вошла. Не так часто удаётся в вашей образцовой группе покомандовать! – Лиза говорила недовольным голосом, но в нём явно присутствовала ирония. – Что, и в шкафах у них, скажете, всё в порядке?
- Да, - невозмутимо кивнула Маша.
- Так, ты, ты и ты, - Елизавета указала на Настю, Вику и Галю. – Быстро показываете мне свои шкафы!
Названные воспитанницы немедленно вскочили и отправились выполнять приказание. Через пять минут все уже опять сидели за столом.
- Подготовились, - проворчала Елизавета.
- А дежурит по группе сегодня кто? – вкрадчиво спросила она.
- Я, - встала Галя.
- А почему это у тебя лампа в мухах? – поинтересовалась Лиза.
- Какая? – растерялась дежурная.
В просторном помещении спальни на потолке и на стенах располагались несколько одинаковых светильников с плафонами из молочного стекла.
- А вот! – Елизавета указала на светильник, прикреплённый к стене практически напротив стола.
Галя побледнела.
- Простите, но, это не мухи, - ещё более растерянно сказала она.
Мария Александровна едва сдерживала смех.
- Елизавета Вадимовна, ну какие в декабре мухи? Это стекло такое – в точечках. Плафон недавно треснул, и нам такую замену дали.
Елизавета широко и открыто улыбнулась.
- Ладно, сдаюсь. Галя, садись. Мария Александровна, вызовы к преподавателям есть?
- Левченко сегодня после ужина идёт на занятие во французскую объединённую усиленную группу. В первый раз.
- Вот как? – удивилась Елизавета и повернулась к Соне. – Елена Сергеевна уже успела тебя туда определить? А я хотела тебе предложить немецким усиленно заняться, в подобной группе!
- Елизавета Вадимовна, но с французским у Сони намного лучше, - заметила Мария Александровна. – Она у нас практически «француженка».
- Ну и ладно, - согласилась Елизавета. – Срок у Левченко большой, всё успеет. И «немкой», и «англичанкой» станет.
А вечером у неё «безлимитка», верно?
- Да, - подтвердила Маша.
- Это Елена Сергеевна мне поручила, - сообщила Елизавета. – Приду к вам около девяти часов и проведу. Левченко, а ты должна радоваться: у тебя сегодня только одна порка. Уже прогресс! После наказания немного отлежишься, а потом отправишься «на колени», к десяти.
- Слушаюсь, - к сожалению, что бы Соня по этому поводу ни думала, ничего другого ответить она не могла.
- Мария Александровна, ещё наказания есть?
- У Соколовой, кроме ваших двадцати, ещё 50 ремней в архиве.
- Это потом, - махнула рукой Лиза. – Рената Львовна будет доделывать. Сегодня дайте ей только эти двадцать, сразу после ужина, и к восьми часам отправьте «на колени».
- Хорошо, - кивнула Маша. – Но у неё ещё штрафной ужин!
- Ах, да! – вспомнила Елизавета. – Елена Сергеевна мне говорила. Что же, очень печально.
- Первый раз? – спросила она у Юли.
Воспитанница расстроено кивнула.
- А потому что нечего своих ответственных воспитателей фашистками обзывать, - назидательно выговорила Лиза. – Тогда на ужин я иду вместе с вами, и лично твоё поведение проконтролирую!
Мария Александровна, что-нибудь ещё?
- Карповой вы назначили сегодня наказание, - напомнила воспитатель.
Елизавета немного подумала.
- Мария Александровна, накажите её тоже после ужина, а потом пусть вместе с Соколовой идёт «на колени» к восьми.
- Хорошо.
- Кого-нибудь ещё надо сегодня выпороть? – усмехнулась Лиза.
- Нет, - улыбнулась Мария Александровна. – Это всё.
- Хорошо, - Елизавета встала. – А теперь я бы хотела пообщаться с Левченко. Мария Александровна, можно мы займём ваш кабинет?
- Конечно.
Соня сегодня во время отчёта стояла рядом с Марией Александровной. Елизавета подошла к ней, взяла за плечо и подтолкнула в сторону кабинета.
- Пойдём.
Увидев, что Соня напряглась, Лиза усмехнулась:
- Не бойся. Пороть тебя я буду позже, а сейчас просто побеседуем.
(окончание следует)

С большим интересом прочитал. Спасибо автору.
Автор как-то сказал в своем комментарии, что такая воспитательная политика приносит результат. Но что же мы видим? Один воспитатель спит и видит, как бы подставить коллегу.
Взрослае люди знают, что бывает за алкоголь, и, тем не менее, ставят его на стол, за которым сидит несовершеннолетний.
А как Елизавета тест прошла? Тот самый, на сострадание. Или этот образ введен, чтобы читатели поняли, что Лена - это еще не дьявол во плоти?

Елизавета представляется эдаким монстром, а Маша чего стоит с ее проверками. Похоже разочарована, что не удалось Соню подловить. Наверное какие-то скелетики в прошлом имеются, начальству чего-то должна, отсюда и желание подловить кого-нибудь. А если бы подловила? На ровном месте получила бы Соня на орехи.
Образ Маши выписан Автором достаточно неплохо - несколько неуравновешенна, любви ей похоже не хватает, все хочет получить ее от воспитанниц, при этом провоцирует их на мелкие нарушения, а сцена перед "безлимиткой" в четверг чего стоит. С Леной у нее похоже не очень складываются отношения.

_________________
Патологоанатом все знает, все умеет, но уже поздно.

Вспоминаю армейскую молодость. 4 часа по стойке "смирно" не выстоять. Мужчины в обморок падают...

_________________
С наилучшими пожеланиями

Женщины выносливее мужчин. Кроме того, воспитанниц в Центре, наверное, кормят лучше, чем солдат в армии. Ну и солдатам надо было стоять, наверное, в полной выкладке, да ещё и с автоматом, а не голой, как девушке.

А нельзя ли проиллюстрировать эту главу? В форуме немало талантливых художников.

Не, я в армии вокруг столба бегал. Фонарного.
2000 раз - максимум, что назначали. Я как-то бегал 500.
Ил бегали от столба до провинившегося и обратно 100 раз. Каждый, пробегая мимо, давал пинка или оплеуху.

Вопрос, как они стоят на коленях? Бедра вертикально или присев? Невозможно простоять 2 часа, "просидеть" - это я еще могу понять.
Я вообще не могу стоять на коленях...

В армии по стойке "смирно" ставили нерадивых дневальных. (без оружия) в стандартной форме, в помещении. 4 часа не выдержать!

_________________
С наилучшими пожеланиями

4 часа по строевой стойке - это жесть (пятки вместе/носки на ширине ступни/корус тела подан вперед/грудь приподнята/). Но принимается она ненадолго - только по комаде "становись" или "смирно".
В положении "вольно" еще можно выдержать (для лиц далеких от Строевого Устава: то же самое, но разрешается ослабить правую или левую ногу и не подавать корпус вперед). Именно так приходится стоять 2 часа несчастному часовому на Посту №1 (у Знамени). В большинстве частей этот героический чел отделен стеклом от пульта дежурного/помдежа, поэтому стоять ему так приходится реально.

http://www.mai.ru/colleges/war/lib/stroi.htm - Forever!

У китайцев есть специальная техника наращивания внутренней энергии называемая "Чжуан гун". Это как раз стояние прямо по многу часов. Судя по тому сколько мы проводили на плацу в этом положении, наши вооруженные силы энергетически так мощны, что ядерного щита не надо.

_________________
Бисер есть? А если найду?

Несомненно.

И потом у таких вот публично выпоротых раовьется комплекс неполноцености.
При знакомстве с молодыми людьми, им придется говорить: "Дорогой, меня голую видели сотни людей низшей касты..."

Интересно, сколько из них потом создадут нормальную семью?

Кстати, вопрос к Автору, как ему представляется дальнейшая жизнь девочек после Центра, в особенности тех, кто перенес карцер. Вы считаете, что это никак не повлияет на их личную жизнь?

_________________
Патологоанатом все знает, все умеет, но уже поздно.

А какая разница, карцер - не карцер. Главное, что побывали в Центре.
Год-два, а то и все четыре непрерывной "жизни на цыпочках" коренным образом меняют психику.

"Государственные преступники, даже отпущенные на свободу, не должны выходить из тюрьмы – их должны выносить." (с) Стругацкие.

Подростков за преступления против нравственности потихоньку начинают сажать и в реале:

http://www.rol.ru/news/med/news/08/01/20_002.htm