Клуб "Преступление и наказание"

КОГДА ЖИЗНЬ ПОВЕРНУЛАСЬ СПИНОЙ
часть вторая
ПРОБЛЕСКИ НАДЕЖДЫ
глава третья
СУББОТА(окончание)

Когда Елизавета Вадимовна с Соней скрылись в кабинете, Даша взволнованно проговорила:
- Мария Александровна, спасибо!
Воспитательница развела руками.
- Да за что же? Ничего ведь не вышло…
- Но вы хотели мне помочь!
- Хотела. Но исключительно из-за моего «духа противоречия». Я знала, что Елизавета Вадимовна тебя не пощадит. Но…
Она обернулась на дверь кабинета, подвинулась ближе к девушкам и заговорщицки улыбнулась.
- Если честно, девчонки, не люблю своих воспитанниц на растерзание другим «ответственным» отдавать. Елене Сергеевне я бы и слова не сказала, а в такой ситуации так и тянет заступиться! Однако…
Маша вздохнула.
- С Елизаветой Вадимовной не очень-то поспоришь…
Девочки изумлённо смотрели на свою дежурную воспитательницу, которая в последнее время не переставала их удивлять.
- Мария Александровна, - решила воспользоваться благоприятным моментом Лиза Быстрова. – Как вы думаете, а не можем ли мы что-нибудь сделать для Юли? Как-то Елену Сергеевну упросить, чтобы не отсылала её в «штрафную»?
- Абсолютно ничего! – твёрдо ответила воспитательница. – И не растравляй себя и других. Приказ уже подписан, и обратного пути нет!
- Если бы Сонька не была на «бойкоте», она бы что-нибудь придумала! – с отчаянием, но уверенно воскликнула Галя.
Она сейчас чувствовала себя ужасно: новость о переводе подруги подкосила воспитанницу. После вчерашнего отчёта Галя впала в депрессивно-истеричное состояние: у девушки развилась апатия, в глазах всё время стояли слёзы, она ни с кем, кроме Юли, не разговаривала, с трудом подчинялась режиму. Просто удивительно, что за эти сутки она не получила никаких замечаний.
Юлю напугало такое поведение подруги, даже свои неприятности ушли у девушки на второй план. Она непрерывно, каждую свободную минуту беседовала с Галей, утешала её, уверяла, что месяц пролетит быстро, что в штрафной группе тоже как-то живут воспитанницы, что она сильная и справится, и, что, в конце концов, у Сони уже через 12 дней кончится бойкот, и Галя не останется совсем без подруг надолго.
«Как этот бойкот некстати! - с отчаянием думала Юля. – Не справлюсь я без Соньки! А кто ещё нам поможет?»
Пока, действительно, ничего не помогало. Галя постоянно толковала только о том, что нужно упросить Елену Сергеевну, а, если не получится, пойти к заведующей или даже к директору «Центра» и объяснить, что такого строгого наказания Юля не заслужила. В общем, Галя совсем перестала ориентироваться в ситуации и могла «наломать дров».
Беспокойство за подругу нарастало. Понимая, что сама не справляется, Юля всё же решилась обратиться за помощью к Марии Александровне: поделилась с ней своей тревогой непосредственно перед отчётом. Воспитательница пообещала поговорить с Галей и, если это будет необходимо, подключить к решению проблемы Светлану Петровну, как психолога.
Сейчас, в ответ на реплику Гали, Маша покачала головой.
- Не говори глупостей! Ничего Соня здесь не придумает. Это же не мелкий внутригрупповой конфликт! Дело на педсовете рассматривалось! Да и вообще, только Соне с этим к Елене Сергеевне и соваться.
Тем не менее, Мария Александровна задумалась и пару секунд спустя пробормотала:
- Уж не знаю, какое чудо должно произойти…
- Мария Александровна, а вы не знаете, зачем Елизавета Вадимовна Соню вызвала? – робко спросила Наташа Леонова.
- Понятия не имею! Самой интересно, - у Маши в глазах зажглись огоньки. – Узнаете, когда у неё бойкот кончится.
Девочки, я вас предупреждаю: прекращайте про Соню упоминать и спрашивать. Помните, что Елена Сергеевна сказала? «Этой воспитанницы для вас на ближайшие две недели не существует!» Вот и ведите себя соответственно. Проблем у всех точно будет меньше!
Кстати, а я своё обещание выполнила.
Воспитательница достала из папки и выложила на стол диск и стопку программок.
- «Антураж» - напомнила она. – Концерт вчера был замечательный! А на диске – их выступление во Франции.
- Спасибо! – воскликнула Вика.
Девушки оживились и быстро разобрали программки.
- Можете сейчас начать слушать, до ужина, - разрешила Мария Александровна. – Наташа, а твоя «Иоланта» у меня в кабинете в видике стоит.
Маша улыбнулась.
- Я сегодня утром, пока вы ещё спали, не удержалась, начала смотреть. Тоже её очень люблю! Если быстро сделаешь уроки – усажу тебя в кабинете, и наслаждайся.
- Воспользуемся тем, что начальства нет, - опять улыбнулась она.
- Спасибо! – Наташа слегка покраснела от удовольствия. Подобные сюрпризы перепадали воспитанницам не часто.


*


Когда Елизавета ввела Соню в кабинет, девушка остановилась было у дверей; однако воспитатель крепко взяла её за руку, провела в зону отдыха и сразу же задвинула перегородку.
- Присаживайся, - приказала она воспитаннице, вручая той поролоновый круг.
Соня осторожно села в указанное кресло. Она слегка волновалась, но, в целом, ничего особенно плохого от предстоящего общения с Елизаветой Вадимовной не ожидала. Девушке было даже интересно, о чём Елизавета собирается с ней беседовать.
В последние дни Елизавета Вадимовна нравилась Соне всё больше и больше. Соня с благодарностью вспоминала разговор с Елизаветой в четверг вечером, когда воспитательница в итоге проявила к ней понимание и сочувствие. Соне также очень польстило, что Елизавета Вадимовна, оказывается, считала её стажёром. И уже совсем восхитило девушку то, как заботливо и благородно Елизавета отнеслась к Инне: и на комиссии, и после вчерашнего инцидента с Еленой. Соне очень понравилось, что Елизавета не только всеми силами старалась помочь Инне, но и смогла убедить Елену, проявив при этом максимум упорства и дипломатизма. Сама Соня считала, что убедить в чём-то Лену – это дело далеко не простое.
Елизавета опустилась в кресло напротив Сони и несколько секунд внимательно смотрела на воспитанницу.
- У меня к тебе две темы для разговора, - наконец, произнесла она.
Соня молча ждала.
- Первая, - продолжала Лиза. – Дорогая моя, объясни, как это ты осмелилась давать советы воспитателю? Я имею в виду Инну. Вчерашний случай.
- Елизавета Вадимовна, я сейчас отвечу! – взволновалась Соня. – Но… вы не могли бы мне сказать… Елена Сергеевна тоже об этом знает?
- Если бы она знала, - усмехнулась Лиза, - всё было бы уже по-другому. Но ты не считаешь, что поступила для воспитанницы чересчур нескромно? А по отношению к Елене – просто нетактично, и даже нагло! Это же надо – провернуть у неё под носом такое дело!
- Вы правы, Елизавета Вадимовна, - Соня вздохнула. - Я отдавала себе в этом отчёт, но мне пришлось выбирать из двух зол меньшее. Я посчитала, что на тот момент важнее было помочь Инне… Владимировне избавиться от ожидающих её крупных неприятностей. А Елена Сергеевна может об этом и не узнать, если всё удачно сложится!
Лиза смотрела на Соню с изумлением.
- Ничего себе, - протянула она. – Так ты всё это продумала? С твоей стороны это был не импульсивный поступок?
- Нет, - покачала головой Соня. – Я не могла поступить по-другому.
- Прекрасно могла, - повысила голос Лиза. – Если уж Инне взбрело в голову тебе пожаловаться, ты должна была почтительно её выслушать и просто выразить сочувствие. Вовсе не обязательно было лезть с советами!
- Но Инна Владимировна была просто в отчаянии! – Соня в волнении отбросила назад чёлку. – Сказала, что ей не к кому обратиться, что посоветоваться с вами или Светланой Петровной она уже не успевает! А я была почти уверена, что, если она мне всё расскажет, то мы вместе сможем что-нибудь придумать.
Елизавета Вадимовна, ну не могла я не попытаться помочь!
Лиза с сомнением покачала головой.
- Придумать-то мы придумали, - смущённо улыбнулась Соня. – Но ведь я не знала, что у вас всё так… шокирующе!
- Ты имеешь в виду порку для воспитателей? – усмехнулась Лиза.
- Да. Так что без вашего вмешательства всё равно ничего бы не получилось.
- Скорее всего, - согласилась Елизавета. – Но ты дала Инне совет очень вовремя. В результате, единственное своё «окно» в то утро я потратила уже непосредственно на конкретное решение этой проблемы: объяснила Инне перспективы и попыталась убедить Елену. Так что, заслуга наша общая!
- Что же. Твоя позиция мне, по крайней мере, теперь понятна, - задумчиво продолжала она.
- Елизавета Вадимовна, вы меня за это накажете? – Соня слегка побледнела. Она знала нрав и методы Елизаветы. Ведь может придумать что-нибудь такое…
- Вот ещё! – возмутилась Лиза. – Тебя-то – нет! Это не моё дело. Если Елена узнает, пусть она с тобой сама разбирается. А вот Инне хорошо бы ещё разочек всыпать за такие фокусы!
- Не надо, Елизавета Вадимовна! - заволновалась Соня. – У неё трудный период, она просто растерялась! И… ведь ей и так, наверное, здорово досталось?
Елизавета Вадимовна, ведь Инна Владимировна, хоть она и воспитатель, но имеет же она право на ошибку, на слабость? А у вас всё так строго! Я думала, что хотя бы воспитатели могут чувствовать себя в «Центре» уверенно и спокойно! Что уж им-то такое унижение и такие физические страдания, как нам, не грозят ни в коем случае!
- До совершеннолетия – очень даже грозят! – усмехнулась Лиза. – Если нарушать инструкции или в учёбе халтурить. А как Инне досталось – сегодня сама узнаешь! Елена Сергеевна распорядилась наказать тебя по «шестому строгому», а именно такую порку Инна вчера и получила.
- И нечего её защищать, - проворчала Елизавета. – Пожалела?
- Да, - смущённо кивнула Соня.
- Да что же ты за человек, в самом-то деле? – закричала вдруг Лиза.
От неожиданности Соня вздрогнула.
- Ты всех жалеешь! – громко возмущалась Елизавета. – Иру мою Елистратову пожалела? Больше часа с ней в воскресенье психотерапию проводила! Было?
- Да, - тихо ответила Соня.
- Юлю и Зою от «станка» хотела избавить! Их тоже жалко стало? А Дашу Карпову? Думаешь, Инна мне не рассказала, как ты её от моего гнева пыталась спасти! В рекордные сроки немецкий в неё вдолбила! И ведь спасла!
Ты даже Елену пожалела, когда думала, что это ей грозит отстранение!
Соня сидела, боясь шевельнуться. Она не понимала, что так рассердило воспитателя.
Елизавета немного успокоилась и совсем другим голосом спросила:
- Но, почему же ты, в таком случае, не пожалела Марину? Я всё-таки не могу этого понять! Понимаешь, Соня, лежит у меня к тебе душа, честно говорю, но этот твой поступок мне покоя не даёт!
- Елизавета Вадимовна, - Соня почувствовала, что к глазам подступают слёзы. – Тогда я никого не жалела, я была совершенно другая! Но за эти три недели я изменилась, хотя, конечно… поверить в это трудно.
В порыве отчаяния девушка вскочила с места.
- Поверьте мне, я умоляю! Елена Сергеевна, конечно, не верит, но хоть вы поверьте!
Соня с надеждой смотрела на воспитателя.
- Придётся поверить, - Лиза взглянула Соне прямо в глаза. – Не притворяешься же ты, в самом деле?
- Не притворяюсь, - вздохнула Соня.
- Хорошо. Пойдём со мной. Круг с собой забирай.
Елизавета открыла перегородку, и они с Соней перешли в кабинет, где разместились в других креслах.
- Соня, - начала Лиза. – Я уже упоминала сегодня про Иру Елистратову. Ира внезапно изменилась, явно в лучшую сторону, а произошло это после вашей воскресной беседы.
Вы беседовали в общей гостиной, она не прослушивается, и я не вправе приказать тебе передать мне этот разговор. Но я очень хочу знать, о чём вы с ней говорили. Можешь рассказать?
Соня заколебалась. Ей трудно было отказать Елизавете, но ведь Ира доверилась ей и, наверняка, не рассчитывала, что Соня поведает о её секретах воспитателю.
- Елизавета Вадимовна, - мягко ответила девушка. – У нас с Ирой состоялся очень личный разговор. Я не считаю себя вправе его разглашать, вы поймите!
- Соня, но ведь я не из простого любопытства спрашиваю, - настаивала Лиза. – С Ирой всё не так просто: она у нас – сложный случай. Мою группу, как психолог, Вероника Игоревна курирует. И мы с ней вместе с Ирой уже больше года работаем, пытаемся её понять лучше, и её общий жизненный настрой хоть немного в позитивную сторону сдвинуть!
Но, Соня, до сих пор Ира была закрыта. На каком-то уровне у неё психологический барьер, и перейти через него не удалось никому из нас. А ты смогла! За одну беседу!
Я к тебе обращаюсь сейчас практически, как к коллеге. Ты же именно так себя ведёшь, согласись. Так что? Ты мне поможешь?
Соня всё ещё не могла решиться.
- Елизавета Вадимовна! А вы не можете об этом спросить у самой Иры?
Лиза поморщилась и тряхнула головой. Её длинные тёмные вьющиеся волосы сегодня были зачёсаны назад и очень низко перехвачены коричневым большим зажимом. В глазах зеленоватого оттенка появилось недовольное выражение.
- Соня, поверь, я не собираюсь использовать эти сведения против Иры. Наоборот, хочу понять, как ей лучше помочь. Она же моя воспитанница! Ей в «Центре» находиться ещё очень долго предстоит! Если я, как воспитатель, буду лучше её понимать, ей это здорово поможет!
Елизавета видела, что Соню терзают сомнения, и привела ещё один аргумент.
- Соня. Я ведь тебе поверила! Поверь и ты мне!
«Запрещённый приём», - подумала Соня, но, тем не менее, именно эта фраза её и убедила.
- Я верю, Елизавета Вадимовна, - девушка выпрямилась в кресле. – Что вы хотите знать? Я расскажу!
- Спасибо, - Лиза довольно кивнула. – Ты не будешь разочарована.
Соня, во-первых, объясни мне, каким образом ты, едва появившись на отделении, умудрилась войти с Ирой в контакт и даже договорилась с ней встретиться? Она очень необщительная, подруг у неё нет, ни с кем Ира своими проблемами раньше не делилась.
- Тут очень удачно получилось, - улыбнулась Соня. – Мы с ней познакомились «на коленях». Ира видела, что мне в тот день было очень трудно. Ирина Викторовна на меня тогда ополчилась и отхлестала тростью так, как, очевидно, редко поступает!
- А ты молчала, - предположила Лиза.
- Да. А Иру это поразило. Сама она кричала и слёзы ручьями проливала, но я сразу заметила, что её это очень сильно угнетает. И на её вопрос я ответила, что не считаю для себя возможным унижаться перед воспитателями и вопить во время наказаний. И предложила встретиться в воскресенье и поговорить об этом. Ира и согласилась, причём с радостью!
Ну, а вылилось всё в очень доверительную беседу.
Я ей сказала, что она может и должна наказания выносить достойно, и что это будет первым шагом в её реабилитации. Что она человек сильный, и справится!
Сначала она перестаёт кричать при порке, затем выбирается «с коленей», а потом сводит нарушения к минимуму. Одновременно резко меняет своё отношение к воспитателям: не пресмыкается, ведёт себя с внутренним достоинством, но при этом беспрекословно подчиняется. Проводит аутотренинг.
Ире всё это очень понравилось, она заявила, что попробует с радостью.
- Интересно, а как ты её учила стойко переносить наказания? Это не так просто! У Иры очень уж быстро всё получилось, обычно этого трудно добиться.
Соня смущённо улыбнулась.
- Я ей подробно описала, как сама справляюсь, а потом решительно от неё потребовала поступать так же. И у неё получается! В зале для наказаний она ведёт себя восхитительно!
- И у меня так же, - согласилась Лиза.
- Я почему на этом настаивала? - объяснила Соня. – Это первый шаг, чтобы вернуть веру в себя. Когда чувствуешь, что не зависишь от произвола воспитателей, знаешь, что можешь вести себя достойно и уверенно смотреть им в глаза – это сильно повышает самооценку.
- Произвол воспитателей? – Елизавета нахмурилась, но глаза улыбались. – Что за бунтарские словечки?
- Простите, - смутилась Соня. – Но, ведь всякое бывает, правда?
- Допустим, - кивнула Лиза. – Соня, а как дальше ваш разговор складывался?
Соня немного подумала.
- Если в общих чертах, Ира просто рассказала мне о себе. Подробно. Про то, как она родителей лишилась, про приёмную семью. Про свою первую любовь, которая так печально закончилась… во всех отношениях.
Я у Иры подробно выспросила, что она чувствует, о чём сожалеет, о чём думает, что её радует.
- И она тебе это рассказала? – удивилась Лиза.
- Да, - кивнула Соня. – Елизавета Вадимовна! Но ведь мне было легче, чем вам! Она со мной делилась, как с подругой, как с товарищем по несчастью! Мы с ней в одинаковом положении. Если бы я попыталась сделать то же, будучи воспитателем, неизвестно, получилось бы у меня, или нет.
- Не скромничай, - усмехнулась Лиза. – А что Ире так жить мешает, ты, случайно, не смогла выяснить?
- Мне кажется, смогла. Ира была очень сильно закомплексована. У неё сложилось твёрдое убеждение, что она совершенно безвольный человек, не сможет добиться ничего в жизни, не в силах осуществить то, что сама запланировала.
А, знаете, почему так получилось?
- Очень бы хотела знать, - посерьёзнела Елизавета.
- Вы же знаете, что Ирины родители оба попали в поселение за половую распущенность? – спросила Соня.
- Да, конечно, - кивнула Лиза.
- Так вот, когда это случилось, Ира твёрдо решила для себя, что с ней такого не случится! Несмотря на возможную плохую по этой части наследственность, она будет сильной и умной, и подобного не допустит!
Ира и жила сначала с этим убеждением. С приёмными родителями у неё всё хорошо сложилось, в школе проблем не было, и в колледж она с лёгкостью поступила.
Но, когда Ира всё-таки сама допустила половую связь, это её и сломало! Елизавета Вадимовна, этот барьер – здесь.
Это было для Иры испытанием, и она его не прошла, хотя всё своё сознательное детство ожидала подобной ситуации, готовилась к ней. И была уверена, что устоит! Но не получилось.
Теперь Ира не верит в себя, и во всём считает себя виноватой. Перед приёмными родителями – что не оправдала надежд. Перед родными мамой и папой – что разочаровала их. Ведь они тоже всё это время чуть ли не со слезами Ирку уговаривали ни в коем случае не повторить их ошибку. Они хотели, чтобы Ира осталась в стране и была счастлива. Ведь только из-за неё они и в поселении остались! А родители у Иры оба – специалисты, могли бы уехать и в другой стране устроиться.
А здесь, в «Центре», она перед вами себя виноватой ощущает.
- Передо мной? – удивилась Елизавета.
- Да, - кивнула Соня.
- Ира уверена, что вы её считаете ничтожеством. Не верите в неё. Считаете, что она неспособна жить без замечаний, учиться без сбоев, быть в группе на хорошем счету, хоть в чём-то завоевать ваше расположение. И что вы вынуждены применять к ней строгие меры, так как думаете, что более мягкого отношения она не понимает. Ира продолжает совершать нарушения, не может с этим справиться, винит себя в этом, а перед вами ей очень стыдно. Она в ужасе от наказаний, которые считает непосильными, но сама уже верит в то, что, очевидно, с ней по-другому нельзя!
Возможно, поэтому и беседы, которые вы с ней проводите, неэффективны. Ира считает, что вы её презираете, что всё бесполезно, никто из воспитателей её не поймёт. Наверное, когда вы или другие воспитатели пытаетесь её в чём-то убедить, Ира думает: «Конечно, вам легко говорить! Это не вас лупят ремнём по нескольку раз в день, жестоко наказывают за любую мелочь, не вас заставляют часами простаивать на коленях!»
Глаза Сони блестели. Елизавета смотрела на неё с интересом.
- Ну, положим, не одна Ира так думает! – улыбнулась она.
- Конечно! – воскликнула Соня. – Но у других нет такой заниженной самооценки! А Ира считала, что она пропащий человек, и так и будет плыть в жизни по течению.
Она очень боится, что, когда выйдет из «Центра», опять совершит нравственное преступление и окажется в поселении. Ире по ночам это снится, она рассказывала.
Соня говорила взволнованно, увлеклась. Она очень хотела помочь Ире, и сейчас была уже абсолютно уверена, что и Елизавета этого хочет.
Лиза смотрела на воспитанницу во все глаза и молчала.
- Извините, Елизавета Вадимовна, - смутилась Соня. – Я, наверное, очень сумбурно рассказываю.
- Великолепно ты рассказываешь, - возразила воспитатель. – Соня. Неужели всё это ты смогла выяснить за полтора часа разговора?
- Да. Но я почти не прилагала усилий! Ира сама всё рассказала. Я только слушала и направляла её немного.
- Ты увлекаешься психологией? – с интересом спросила Елизавета. – Может быть, прицельно занимаешься?
- Немного интересуюсь. Но специально – нет, не занимаюсь. Как все, в колледже, в пределах программы.
- Советую тебе заняться этим посерьёзнее, - протянула Лиза. – Ведь ты и без специального образования сняла у Иры эту блокировку. За один сеанс. Как тебе это удалось?
Соня задумалась. Елизавета встала, походила по кабинету, понаблюдала через прозрачную стенку, что происходит в спальне, заглянула в монитор, контролирующий санблок. После этого вернулась на место.
- Вспомнила? – обратилась она к девушке.
- Понимаете, ничего особенного я не припомню, - озадаченно пожала плечами Соня. – Я постаралась убедить Иру, что всё это не так. Сказала, что я только что её узнала, но, сразу поняла, что она на самом деле сильная и может всё изменить в своей жизни. Попыталась дать её несколько советов, и Ира оживилась, сразу повеселела, приняла их с радостью.
Тогда мы с ней выработали совместный план, как будем дальше жить в «Центре». По пунктам. Я обещала Иру поддерживать и помогать ей по мере сил. Сказала, что на коленях нам с ней вместе ещё долго стоять, и я буду очень жёстко контролировать, как она себя ведёт во время порки. Её это впечатлило. Кажется, Ира передо мной теперь тоже не хочет в грязь лицом ударить.
Соня смущённо улыбнулась.
- После той жуткой субботы, когда я сама 30 ударов тростью получила, я пока не стала Иру убеждать, что в зале для наказаний вполне можно обойтись без замечаний. А теперь могла бы её научить, как и этого добиться. Так неудачно под бойкот попала! Невовремя! Теперь Ирке приходится самой справляться.
- Не переживай, - успокоила Елизавета. – Отлично она справляется. И это только твоя заслуга!
- Елизавета Вадимовна, то, что сейчас с Ирой происходит – это замечательно! Честно говоря, я и сама такого быстрого эффекта не ожидала!
- Соня, - воспитательница серьёзно смотрела на собеседницу. - А что бы ты мне сейчас посоветовала в плане дальнейшей работы с Ирой?
Девушка слегка покраснела.
«Шутит она, что ли? Мне ей советовать??? Кто я такая? А у неё таких Ир было…»
- Елизавета Вадимовна! Ну, как я могу давать вам подобные советы? – не выдержала Соня.
- Да ладно! – махнула рукой Лиза. – Инне же давала! И сейчас не скромничай. Ты же хочешь помочь Ире? Представь, что ты её воспитатель. С чего бы ты начала?
- Конечно, я хочу ей помочь, - кивнула Соня. – Но…Елизавета Вадимовна…
- Соня, мы не стесняемся просить друг у друга советов, если это необходимо, - перебила Елизавета. – А ты, хоть ещё и не сотрудник, но можешь мне помочь. Бывает, что свежим взглядом виднее.
Соня вздохнула.
- Давай, не комплексуй! – подбодрила воспитательница.
- Елизавета Вадимовна, - робко начала Соня. – Я бы попробовала немного изменить по отношению к Ире тактику. Я…
Решившись, Соня тряхнула головой и продолжала уже более уверенно:
- Ей надо показать, что вы в неё верите! Можно сделать какой-нибудь нестандартный ход, чтобы Ира поняла, что вы заметили произошедшие в ней изменения и оценили это.
Я понимаю, что у вас такая методика – наказывать всегда строго! Но, мне кажется, вы могли бы ей сказать примерно следующее: «Я вижу, что ты изменилась. Меня это радует. И я считаю, что тебе теперь не нужны все 10 «напоминаний», чтобы работать добросовестно и уважительно относиться к бригадиру. Ты получила уже три из них, и я верю, что этого будет вполне достаточно, поэтому в порядке исключения отменяю тебе остальные семь!»
Елизавета Вадимовна, это сейчас как раз то, что нужно Ире! Максимум веры в неё и чуть-чуть милости!
А когда вам придётся в следующий раз её наказывать, мне кажется, лучше выбирать меры пусть строгие, но не растянутые во времени. Ведь иногда соответствующим образом наказать человека – это тоже выразить уважение к нему! По-моему, лучше «безлимитка», чем пять «напоминаний». Назначая «напоминания», вы даёте Ире понять, что она настолько бестолковая и безвольная, что ей необходимо напоминать о её проступке долго. Что одного наказания недостаточно. А это очень обидно и унизительно!
Соня вздохнула.
- На себе испытала, - добавила она. – Мне же Елена Сергеевна назначила шесть «напоминаний» по 20 ремней после того, как я зачёт по словам у вас не сдала.
Так я-то знаю, что она специально это придумала, чтобы сделать мне больнее! А на самом деле Елена Сергеевна прекрасно понимает, что мне это не нужно, это была случайность, я и так подобного больше не допущу. Что я вполне в состоянии учить слова нормально и вовремя.
А мне всё равно очень трудно это переносить морально. Не можешь избавиться от ощущения, что тебя считают неполноценной! А Ира-то как раз в этом и уверена! Что вы на неё махнули рукой и думаете, что с ней только так и можно.
- Интересно, - протянула Лиза. – Соня, а ещё есть идеи?
- Елизавета Вадимовна, а у вас новенькой не ожидается? – поинтересовалась Соня. – Неплохо было бы назначить Иру «шефом»! Это тоже ей очень поможет. Ваше доверие, да ещё и цель у неё появится!
- Пока нет. Сейчас опять ваша группа будет принимать. Но насчёт новеньких всё очень непредсказуемо. Они то долго не поступают, а потом вдруг - целыми партиями!
- Попробуйте дать Ире пока какое-нибудь другое поручение. Может быть, она смогла бы опекать по вашей просьбе одну из ваших отстающих воспитанниц?
- Подумаю, - улыбнулась Елизавета. – Соня, давай подведём итоги. Она немного помолчала.
- Ты провела с Ирой работу, которую должны были сделать мы с Вероникой Игоревной. Провела грамотно, профессионально и с потрясающим эффектом! И ты, насколько я понимаю, собираешься и дальше продолжать опекать Иру.
- Да, - подтвердила Соня. – Но я не рассматриваю это, как работу. Ира моя подруга. Я просто хочу ей помочь!
- Знаю, - кивнула Лиза. – Но я это оценила, и хочу тебя отблагодарить.
Елизавета открыла свою папку.
- Соня, я предоставляю тебе сертификат на освобождение от наказаний на 50 единиц.
Соня даже подскочила в кресле.
- Елизавета Вадимовна! Да вы что! Не надо. Это неправильно!
- Абсолютно правильно, - возразила Лиза, уже доставая из папки бланки. – Кстати, Соня, в таких случаях ломаться неэтично. Поняла?
- Да, - смутилась девушка. – Но как Елена Сергеевна к этому отнесётся?
- Резонный вопрос, - заметила Лиза. – Естественно, за такое поощрение мне придётся отчитаться перед Леной и заведующей, поэтому мы с тобой и беседовали здесь, а не там.
Лиза махнула рукой в сторону перегородки.
- Плёнку с записью разговора мне придётся предоставить им для просмотра.
Соня вздрогнула и побледнела.
- Не волнуйся, - добавила Лиза. – Никто из сотрудников не использует эти сведения против Иры. Наоборот, Лена тоже преподаёт в моей группе, ей будет полезно это узнать!
- Елизавета Вадимовна, - сомневалась Соня. – Елене Сергеевне, наверное, и так не нравится, что её коллеги относятся ко мне сочувственно. По крайней мере, мне на её месте было бы это неприятно. А теперь ещё этот сертификат! Может быть, не надо мне его предоставлять? Тогда и плёнку показывать не придётся!
- Соня! – напористо спросила Елизавета. – Ты хочешь быть воспитателем?
Девушка побледнела ещё больше и молчала.
- Да или нет? – настаивала Лиза.
- Да! Конечно! – воскликнула, наконец, Соня.
- Тогда, - Лиза подняла вверх большой палец, - это разговор вот так будет в твою пользу! И не сомневайся! Галина Алексеевна просто обязана его увидеть! Лишняя гирька на чашке весов тебе не помешает. И Елена со мной согласится. Ведь в справедливости ей не откажешь, согласна?
Соня с сомнением кивнула.
- Значит так, - по-деловому продолжала Елизавета. – Моё предложение такое. Я тебе оформляю один сертификат на 50 единиц, и это как раз покроет «безлимитную» порку. Ты можешь сразу мне его отдать – и я тебя сегодня не наказываю! Согласна?
Она испытующе посмотрела на девушку и тут же усмехнулась.
- Вижу, не согласна! А что ты хочешь?
- А можно разбить 50 единиц на три сертификата: 20, 20 и 10, - попросила Соня. – Я не буду использовать его сегодня, если вы не против.
- Понятно, - насмешливо протянула Лиза. – Хочешь отдать девчонкам долги? Но сейчас всё равно не получится!
- Почему?
- А ты на бойкоте! Забыла? Чтобы отдать сертификат, надо войти с воспитанницей в контакт. И через воспитателя нельзя передать. «Опосредованное» общение тоже запрещено!
- Значит, я это сделаю, когда бойкот закончится, - вздохнула Соня.
- Подумай! – настаивала Лиза. – Завтра свидание! Тебе очень нужна сегодня эта порка? «Безлимитка» – это серьёзно, даже по «шестому»! Утром с постели встанешь с трудом!
Я знаю, что Елена всем нуждающимся в своей группе обычно перед свиданием «третью-бис» накладывает! Но, сделает ли она это для тебя – это ещё вопрос.
- Ничего, - улыбнулась Соня. – Мне не привыкать.
Елизавета Вадимовна, спасибо вам большое! Но я не могу оставить этот сертификат себе, вы поймите! Девчонки тогда меня так выручили! Я при всей группе пообещала, что верну им долг при первой же возможности. Как же я могу теперь проявить такое малодушие?
- Придётся мне это пережить! Я справлюсь, не волнуйтесь за меня! А мама всё поймёт, мне главное – её увидеть! Ну, не смогу сидеть, и не надо! – взволнованно говорила Соня.
Елизавета внимательно смотрела на девушку. В её взгляде Соня отчётливо уловила одобрение и сочувствие.
- Соня, скажи завтра своей маме, чтобы она обязательно подошла ко мне поговорить.
- Хорошо, - кивнула девушка.
- Родители имеют право побеседовать со всеми преподавателями их дочерей, - объяснила Лиза. – Так что ничего удивительного в этом не будет.
Она помолчала.
- Я не знаю, как проведёт разговор с твоей мамой Елена Сергеевна. Понятия не имею!
Елизавета улыбнулась.
- Но мне тоже есть, что ей сказать, и я надеюсь, что смогу её немного приободрить.
- Спасибо, - прошептала Соня, пытаясь справиться с нахлынувшими на неё чувствами. Она тоже очень волновалась из-за мамы. Мама однозначно расстроится, когда узнает всю правду, так что поддержка Елизаветы Вадимовны будет очень кстати.
Елизавета быстро заполнила сертификаты, заверила подписью и печатью и вручила Соне.
- Держи. Иди в группу и зарегистрируй их у дежурного воспитателя.
- А это тебе ещё один подарок, - опять улыбнулась Лиза и протянула Соне голубой пластиковый конверт на кнопке как раз по размеру сертификата. – Потом положи документы сюда. В таких конвертах хранят свои сертификаты наши лучшие воспитанницы.
- Я надеюсь, ты скоро станешь самой лучшей, - серьёзно добавила она. – И твои сертификаты не будут сюда помещаться.
Соня представила себе, что у неё не осталось «в архиве» ни одного наказания, а в шкафу лежит конверт, набитый сертификатами. Девушка улыбнулась, ещё раз поблагодарила Елизавету Вадимовну и отправилась в спальню, где сразу подошла к Марии Александровне. Дежурная воспитательница, увидев перед собой Соню, оторвалась от компьютера. Глаза воспитанницы сияли.
- Хорошие новости? – улыбнулась Маша.
Соня кивнула и протянула Марии Александровне сертификаты.
Та внимательно их рассмотрела. В графе «причина предоставления документа» рукой Елизаветы было написано: «Оказание помощи воспитателю в работе с воспитанницей».
- Вот это сюрприз! – воскликнула Маша и серьёзно добавила: - Соня, я очень рада!
Она быстро ввела информацию в специальную программу компьютера, отдала девушке документы, затем подошла к Соне вплотную и очень тихо проговорила:
- Старайся и дальше добиваться благосклонности со стороны Елизаветы Вадимовны. Это очень важно! Если она будет на твоей стороне – твои шансы стать сотрудником вырастут многократно.
Соня смотрела на воспитателя во все глаза.
- Елизавета Вадимовна имеет очень большой авторитет на отделении, - объяснила Маша. – И она одна из немногих, кто может как-то повлиять на Елену Сергеевну.
« Это точно!» – подумала Соня.
- И Галина Алексеевна к ней прислушивается, - продолжала Маша. – Соня, если Елизавета Вадимовна тебя отметит и решит поддержать, то этот «процесс» ты выиграешь!
- Спасибо! Постараюсь! – Соню обрадовала поддержка воспитателя. – Мария Александровна, но разве такие вопросы решаются только на уровне отделения? А не руководством «Центра»? Или всей «Системы» в целом?
Маша быстро оглянулась на дверь кабинета, затем на воспитанниц. Близко никого не было. Девочки увлечённо смотрели концерт.
- Именно на уровне отделения! – заявила она. – Если Галина Алексеевна примет такое решение, и ты пройдёшь тест – никто возражать не будет. Более того, она имеет право самостоятельно назначить тебе испытательный срок, поставив в известность только директора «Центра». А вот, когда его выдержишь, тогда подключится и кадровый отдел «Системы». Но это уже формальность.
Мария Александровна улыбнулась.
- Старайся. Лично я тоже желаю тебе удачи.
Она посмотрела на часы.
- Иди, убирай свои ценности в шкаф и готовься к ужину.
- Слушаюсь. Спасибо вам, - с благодарностью ответила Соня.



После ужина девушки 204-ой группы отправились в класс выполнять домашние задания. Настроение почти у всех было приподнятым: девочки с волнением и радостью ожидали предстоявшего им завтра свидания.
- Успокаивайтесь и занимайтесь серьёзно, - приказала воспитанницам Мария Александровна. – Завтрашнее свидание самоподготовку не отменяет! В девять часов проверю, кто что сделал, и лентяйкам не поздоровится!
Напоминаю, мы с вами сегодня без ответственного воспитателя, а в такие дни к группе особое внимание со стороны руководства. Покажите, что вы организованные, и что вам не нужны «восемь нянек».
Воспитанницы послушно заняли свои места и достали учебники.
- Соколова, а ты зря раскладываешься: тебе заниматься сегодня не придётся. Убирай всё обратно и следуй за мной.
Юля покорно собрала со стойки приготовленные для занятий тетради, водрузила их обратно на полку и прошла за Марией Александровной в кабинет. Девушка была очень расстроена и подавлена. Только что ей пришлось испытать на себе штрафной ужин! Это было ужасно! Такого унижения Юля не переживала ни разу в жизни!
«Всё-таки Елена Сергеевна могла бы немного меня пожалеть, - мрачно думала она. – Хотя бы этому позору не подвергать! Ведь она знала, что для меня это хуже самой строгой порки! Я никогда этого не смогу забыть!»
- Тебе назначено 20 ремней, - прервала мысли Юли воспитательница.
- Да, - тихо ответила та, и, не сдержавшись, с отчаянием воскликнула:
- Мария Александровна, я не знаю, как мне их вытерпеть! Меня вчера так наказали! И на станке, и этой ужасной тростью потом!
Юля всхлипнула.
- Я хожу с трудом. И даже дотронуться… совершенно невозможно. Мария Александровна, ну как же мне ещё эти 20 ремней перенести?
- Юль, - Маша говорила серьёзно и сочувственно. – Ты что, предлагаешь мне не выполнить распоряжение Елизаветы Вадимовны? Знаешь, мне как-то ещё не очень надоело здесь работать.
Юля обречённо и с пониманием кивнула, вытирая слёзы.
- Альтернативы нет, - продолжала Мария Александровна. – Ладно. Ложись. Зверствовать я не буду. Никаких указаний насчёт «строгой» не было.
Маша, действительно, не стала зверствовать, но порка есть порка! Юля поднялась с кушетки с мокрым от слёз лицом, совершенно подавленная.
Мария Александровна, обрабатывая ремень, задумчиво сказала воспитаннице:
- Знаешь, Юля, бывают здесь такие полосы. Кажется, всё идёт хорошо или хотя бы более-менее терпимо. Но вот одна маленькая ошибка, какой-то, казалось бы, незначительный проступок – и всё рухнуло! Совершенно необъяснимым образом нарастают жуткие неприятности! Ты подавлена, растеряна, в недоумении, в ужасе! Никак не можешь понять, как это получилось? Неужели всё это справедливо, всё, что тебе предстоит? Неужели ты совершила такое ужасное преступление? Ты не знаешь, что делать и как всё исправить.
Юля горячо подтвердила:
- Да, Мария Александровна, именно так я себя и чувствую! Вы так хорошо меня понимаете! Спасибо!
«Знала бы ты, почему я так тебя понимаю», - усмехнулась про себя Маша.
- Юля! – твёрдо произнесла она. – Не вини себя! Это случайность, и такое может произойти с кем угодно. Ну, не повезло, понимаешь?
Девушка, плача, кивнула.
- Этот период закончится, обязательно! – продолжала Маша. – Может быть, даже скорее, чем ты думаешь. Ни в коем случае нельзя падать духом, наоборот, соберись и сожми волю в кулак! Стоит только дать себе поблажку, начать себя жалеть – и выбраться будет труднее.
Юля, посмотри на Соню, бери с неё пример! Ей ещё хуже, и совершенно непонятно, кончатся ли её неприятности через месяц! Но она держится, да ещё как!
А на Елену Сергеевну не обижайся. Ты одна из лучших воспитанниц, и она тебя в душе выделяет из других, я знаю. Ну не могла она спустить тебе эту «фашистку»!
Воспитанница опять кивнула, говорить ей было трудно. Чёрные пышные длинные волосы Юли, собранные сегодня в «хвост», растрепались после наказания и упорно спадали на лоб. В карих глазах стояли слёзы.
- Юля, лучше уж ты перетерпишь месяц в штрафной группе, чем окажешься в таком же положении, как Даша Морозова. Правда?
Девушка, вздрогнув, кивнула. Воспитатели уже побеспокоились о том, чтобы все воспитанницы в подробностях узнали о том, как Елизавета Вадимовна поступила с Дашей. В назидание им всем!
- Елена Сергеевна не хотела тебе устраивать подобное, - объяснила воспитатель. – В штрафной группе, по крайней мере, все в одинаковых условиях.
- Мария Александровна, я понимаю. Спасибо вам за сочувствие. Я вытерплю!
- Юля, хочу тебя предупредить, - Маша немного помолчала. – Всех поступающих в её группу Рената Львовна в первую же неделю обязательно проводит через розги.
- Как? – побелела девушка. – За что?
- За что угодно! У неё такой принцип. Раз попали в штрафную группу, должны хотя бы раз это испытать. Так что не думай, что она именно на тебя разозлилась или хочет особо унизить: это у Ренаты Львовны в порядке вещей.
А вообще, она строгая, но специально придираться не будет. Так что, веди себя скромно, старайся, на её литературу особое внимание обрати. И тогда всё будет более-менее.
- Спасибо, Мария Александровна!
- Я с тобой больше не увижусь, завтра у меня выходной, - добавила воспитательница. – Знай, что мне очень жаль. Прояви мужество и стойкость, Юля. Другого тебе не остаётся!
- Мария Александровна, - взволнованно заговорила Юля. – Пожалуйста, помогите Гале! Умоляю вас! Если она будет себя и дальше так вести, то ей ещё хуже, чем мне, придётся! Она мне сейчас сказала, что будет просить Елену Сергеевну направить и её со мной в «штрафную». Представляете? Она совсем не соображает!
У Маши на лице появилось жёсткое выражение.
- Помогу, не волнуйся! – пообещала она. – Займусь с твоей Галей прямо сегодня, и с ней всё будет в порядке, обещаю. Всё, Юля, иди.
Мария Александровна выписала девушке пропуск и отправила её в зал для наказаний.

Галю Маша вызвала в кабинет в половине девятого. Воспитанница выглядела удивлённой, но явно не ожидала ничего особенно плохого. Однако она ошибалась.
Мария Александровна быстро подошла к девушке.
- Ты что это себе позволяешь, дрянь такая?
Галя вздрогнула, как от удара, и растерянно спросила:
- А что?
- Не понимаешь? – гневно продолжала Маша. – Так я тебе объясню!
С этими словами она неожиданно ударила воспитанницу по щеке. Один раз, и, тут же, не давая ей опомниться, второй! Не слишком жестоко, но довольно чувствительно. От боли и изумления Галя остолбенела.
Мария Александровна всегда была очень выдержанной. Никогда воспитанницы не слышали от неё подобных слов! Ни разу ни одну девушку она не ударила по лицу! Кстати, применять пощёчины в своей группе Лена дежурным воспитателям запрещала, за исключением особых случаев. А Маша считала, что сейчас как раз такой случай!
- Никогда такого себе не позволяла! Но по-другому тебя в чувство не привести! – кричала она на Галю. – Ты что с Юлькой вытворяешь? Девчонка и так переживает, места себе не находит! Сколько на неё всего свалилось практически за два дня! Шефства лишилась, к Елене Сергеевне в немилость попала! И педсовет, и «станок», и сегодняшний позор, и перевод в «штрафную»! А ты ей ещё проблем прибавляешь! Она и за тебя теперь должна волноваться?
Видите ли, Галочка страдает! Жалко ей себя стало! «Умирающим лебедем» по группе ходит, на неприятности нарывается! И это вместо того, чтобы подругу поддержать.
Да ты просто самолюбивая нахалка! И я этого терпеть не буду!
Маша резким движением выдернула из чехла ремень и приблизилась к ошеломлённой девушке вплотную.
- Я тебя от этого вылечу! Без всякого психолога с тобой разберусь! Знаешь, как?
Теперь Маша уже не кричала, говорила холодно и твёрдо.
- Сейчас ты разденешься и ляжешь на кушетку. Я тебя к ней очень крепко привяжу, а потом так выпорю, что ты про всю свою меланхолию тут же забудешь, поняла? До тех пор будешь тут вопить от боли и попой вертеть, пока я не увижу, что ты всё осознала.
У Гали от этих слов и холодного тона воспитателя по спине поползли мурашки.
А Мария Александровна продолжала:
- После этого я сделаю тебе очень хорошее обезболивание, и ты пойдёшь к девчонкам. Никто ничего не заметит! И ты никому не расскажешь, а Юльке – тем более. Только попробуй пожаловаться и ещё больше её расстроить!
Завтра с утра извинишься перед ней за своё малодушное поведение, скажешь, что я провела с тобой беседу, и она оказалась плодотворной! И будешь вести себя нормально. До вечера постараешься Юльку поддержать.
Вот такой план! Тебе понятна схема твоего лечения? Я доступно объяснила?
Галя не могла ещё прийти в себя и поверить в происходящее. Стояла молча.
- Доступно или нет? – сердито воскликнула Маша.
- Не совсем, - выдохнула Галя.
Шоковая терапия оказалась эффективной. Девушка, действительно, смогла за эти минуты посмотреть на себя со стороны и оценить своё поведение. Она также поняла, что ей угрожают реальные неприятности, и испугалась.
- И что же тебе непонятно? – вкрадчиво спросила воспитатель.
- Мария Александровна, можно, я вам всё объясню, что я думаю? – взмолилась Галя. – Только, пожалуйста, не сердитесь!
- Говори, - разрешила Маша.
- Простите меня, вы правы! – начала девушка. – Я вела себя как эгоистичная дура. И я всё сделаю! Извинюсь перед Юлей, буду вести себя стойко, и её постараюсь поддержать! За меня Юльке точно не придётся волноваться, честное слово. Я вам обещаю!
- Хорошо, - нараспев проговорила Мария Александровна. – Но сначала я тебя хорошенько ремнём «повоспитываю». Так будет надёжнее.
Галя машинально сделала шаг назад:
- Мне именно это и непонятно! Да за что же? Я ничего ещё не нарушила, правда? И я вам обещаю, что всё будет в порядке! Ваша беседа со мной действительно оказалась эффективной!
- Так-то оно так, - усмехнулась Маша. – Но есть такой пункт в нашей инструкции, для воспитателей. «Профилактическая работа».
Если я вижу, что воспитанница может совершить нарушение, то имею право наказать её в «профилактических целях», чтобы этого нарушения не допустить! А ты как раз своим поведением себя под этот пункт подвела!
- Мария Александровна! – взмолилась Галя. – Я же не новенькая! Давайте договоримся! Пожалуйста… Я вас уверяю, что нет необходимости в таких мерах!
Девушка испугалась уже очень существенно.
- Ты… смеешь…указывать воспитателю? – голос Маши дрожал от гнева.
Галя в ужасе замотала головой.
- Простите!
Мария Александровна опять подошла к ней вплотную и отчеканила:
- Я не собираюсь спокойно смотреть, как воспитанницы моей группы одна за другой попадают под серьёзные наказания! Бойкот, штрафная группа! Что дальше? А дальше, ты, если не образумишься, окажешься в карцере! И глазом не успеешь моргнуть! Да, если бы Елена Сергеевна или Елизавета Вадимовна услышали твои речи – ты бы уже там была!
И я не собираюсь рисковать, оставляя тебя без хорошего внушения! Ты выйдешь сегодня из этого кабинета, только, когда у тебя мозги полностью встанут на место! Раздевайся и ложись! – Маша властно махнула ремнём в сторону кушетки.
Гале оставалось только подчиниться.
Мария Александровна сдержала своё обещание. Она действительно привязала Галю к кушетке и выпорола её довольно жестоко.
Так строго девушку не наказывали ни разу! Ни Елена Сергеевна, ни даже её предшественница Вера Борисовна, которая невзлюбила Галю и не делала ей никаких снисхождений. Ремень безжалостно хлестал провинившуюся по ягодицам и бёдрам, сильные удары следовали быстро, один за другим, и вскоре терпеть нарастающую боль не стало никакой возможности. Порка показалась воспитаннице бесконечной! Галя кричала так, что уже к середине наказания заметно охрипла, извивалась на кушетке, умоляла воспитателя прекратить порку.
Но всё было напрасно! Два раза Маша устраивала небольшие перерывы в наказании, в течение которых ещё раз объясняла Гале, как той следует себя вести.
В первый раз измученная болью воспитанница не слушала, продолжала кричать и метаться. Но, к счастью, у Гали хватило ума сообразить, что продолжительность порки будет напрямую зависеть в том числе и от её поведения во время этих перерывов. Девушка постаралась собраться, и во время следующего внушения лежала молча, только всхлипывала.
Когда воспитатель снова подступила к ней с ремнём, Галя жалобно простонала:
- Мария Александровна, пожалуйста, хватит! Я всё поняла, честное слово, простите, ну прошу вас!
- Нет! – твёрдо заявила Маша. – Ещё недостаточно! Лучше уж ты сейчас от меня побольше потерпишь, чем потом от Дмитрия Владимировича, который в карцере наказаниями заведует!
И продолжала пороть до тех пор, пока не посчитала, что Галя «прониклась» полностью.
Насчёт обезболивания Маша тоже своё обещание выполнила. Закончив наказание, она сразу же применила обезболивающий спрей «Де-люкс», который использовался только в особых случаях и действовал быстрее и эффективнее, а через 5 минут наложила Гале на раны специальную мазь «вторая аллегро». Эффект у этих средств был мощный и быстрый, но не особо продолжительный, в отличие от знаменитой «третьей-бис».
Сейчас Галя вполне могла вернуться в класс, сесть на своё место и вести обычную жизнь до отбоя. На такое время обезболивания хватит, но вот ночь девушке вряд ли предстоит безмятежная.
Галю потрясло то, что с ней сейчас произошло. У неё всегда были хорошие отношения с Марией Александровной, и воспитанница никак не ожидала от дежурной воспитательницы такой жестокой выволочки! Умом Галя понимала, что, скорее всего, Мария Александровна поступила с ней единственно правильно: воспитанница признавала, что мозги у неё, действительно, на место встали. Однако было обидно и жалко себя до слёз!
Приказав Гале подняться, воспитательница сделала ей последнее внушение. Наказанная покорно выслушала, а потом тихо проговорила:
- Мария Александровна! Ну, зачем вы со мной так?
Маша серьёзно смотрела девушке в глаза.
- А ты на меня пожалуйся! Сейчас Елизавета Вадимовна придёт, можешь ей. А то и Екатерине Альбертовне, она сегодня по отделению дежурит. Или уже завтра – Елене Сергеевне. Они вполне могут рассудить, что я превысила полномочия дежурного воспитателя. Вдруг тебе повезёт – и на меня взыскание наложат! Тогда тебе будет не так обидно!
Галя с изумлением и укором смотрела на Марию Александровну. Её светлые короткие волосы растрепались, чёлка намокла от пота и спадала на глаза. В серых глазах стояли слёзы.
Маша невозмутимо продолжала:
- Ты ведь не веришь, что я хотела тебе помочь! Я просто объясняю тебе твои права. Ты можешь это сделать, если считаешь, что я обошлась с тобой жестоко и несправедливо.
Скажу тебе честно: наказание такого уровня я должна была проводить по назначению ответственной воспитательницы или, хотя бы, с её одобрения! Но с моей стороны это был экспромт. Ещё днём я думала, что просто с тобой побеседую, а при необходимости буду просить вмешаться Светлану Петровну.
И только после вечернего разговора с Юлей я внезапно поняла, что нет! С тобой надо поступить именно так, как я сейчас и сделала! Необходимы быстрые, решительные, ошеломляющие меры.
Ставить в известность Елизавету Вадимовну мне было некогда. И, тем более, не хотелось отрывать от дел Елену Сергеевну!
Теперь мне всё равно придётся объяснять Елене Сергеевне, что по-другому поступить я не могла, а уже она будет решать – оправдывала ли цель средства.
А, если ещё и ты пожалуешься… У меня вполне могут быть существенные неприятности.
Галя не отводила от воспитателя взгляда.
- Мария Александровна! Я думала, что вы ко мне хорошо относитесь.
- Ты правильно думала, - кивнула Маша. – Если бы я не хотела избавить тебя от неприятностей, то разве пошла бы сама на такой риск? Как ты считаешь? Я ведь сознательно это сделала, вполне представляя себе все последствия.
- Мария Александровна, я не про это, - тихо произнесла Галя. – Неужели вы и правда думаете, что я могу пожаловаться? На вас! Елизавете Вадимовне! Не такая уж я скотина!
Маша улыбнулась.
- Вовсе даже не думаю. Я и правда к тебе очень хорошо отношусь, и гадостей от тебя не ожидаю. Я назвала тебя сегодня «дрянью» и «нахалкой», но так я на самом деле тоже не считаю. Это было необходимо, чтобы тебя встряхнуть. Знаешь, как я не хочу, чтобы ты попала за свои бунтарские речи в карцер!
Галя не выдержала и расплакалась.
- Простите меня, - сквозь слёзы говорила девушка. – Я так из-за Юльки расстроилась! У меня просто разум помутился!
«Отлично! – подумала Маша, которая как раз такого эффекта и добивалась. – Теперь с ней можно разговаривать».
Всё время, пока Маша разбиралась с Галей, она не забывала поглядывать через прозрачную стенку в класс, где девушки самостоятельно делали уроки.
Бросив на воспитанниц очередной взгляд, Маша увидела, что в учебную комнату только что вошла Екатерина Альбертовна, которая сегодня дежурила по отделению.
«Вот чёрт!»
Маша никак не могла сейчас выйти в класс: надо было поговорить с Галей, она только что достигла нужной кондиции, да и воспитанницам Маша не могла показаться в таком виде. Наказание потребовало от молодой воспитательницы значительных физических усилий. Форменное платье буквально прилипло к телу, волосы уже были не в порядке, макияж слегка «поплыл».
Маша бросила Гале полотенце и решительно приказала:
- Умойся и жди меня здесь. Поговорим.
Затем быстро зашла в санузел и набрала номер Екатерины.
- Катя, - она говорила проникновенно. – У меня важная беседа с Клименко! Не могу выйти, прости!
- Всё нормально, - отозвалась Екатерина. – Я пришла помочь. Проверить у твоих задания?
- Если можно, - попросила Маша. – Я им это обещала. Сейчас ещё Елизавета подойдёт!
- О, кей! Не волнуйся, справимся, - с улыбкой ответила Катя и отключилась.
Маша тут же позвонила Елизавете.
- Елизавета Вадимовна! Вы когда к нам придёте?
- Уже у вашей двери, Мария Александровна, - с усмешкой, выделяя два последние слова, ответила Лиза.
- У нас Екатерина Альбертовна. А моё отсутствие простите, пожалуйста. Прикроете меня примерно на полчаса?
- А в чём дело?
Елизавета любила ясность. Тем более что за 204-ую группу она сегодня тоже отвечала.
- Я только что серьёзно наказала Галю, и теперь мне необходимо с ней побеседовать, а потом ещё душ принять. Разрешаете?
- Пожалуй. «Безлимитку», что ли, вы ей устроили?
- Да. «Седьмой-первый».
- Ничего себе! – воскликнула Лиза. – А это не слишком? Галя же у вас не как Левченко! Нормальная девчонка, не железная. Ладно, потом отчитаетесь, а пока не торопитесь, Мария Александровна, - опять выделила Лиза.
- Слушаюсь, - улыбнулась Маша.
Наскоро снимая макияж и умываясь, она думала:
«Надо всё-таки взять себя в руки и изменить отношения с Лизой»
Отношения с Елизаветой у Маши, действительно, были особые.
Когда Маша только что пришла в этот “Центр” и сама ещё училась на первом курсе колледжа, Елизавета с Вероникой растили своих малышей и одновременно работали воскресными воспитателями в Межвузовском “Центре”, а также, периодически, и здесь, “подменными” сотрудниками на отделении Галины Алексеевны.
Ответственным воспитателем в группе Маши была тогда Рената Львовна, которая очень активно и вдохновенно занималась в те годы конным спортом.
В октябре Ренате не повезло: она во время одной из тренировок вылетела из седла на полевом галопе, получила сложный перелом бедра, и вынуждена была находиться на больничном почти три месяца. На это время в группу “ответственной” по просьбе Галины Алексеевны пришла Елизавета, у которой кроме немецкого, была “защищена” и литература.
За эти три месяца в жизни Маши произошли очень существенные перемены, свидетелем и непосредственным участником которых стала Елизавета.
Когда Рената вышла на работу, Маша уже трудилась в другой группе. Лиза вернулась домой, и расстались они с Машей очень тепло.
С тех пор прошло четыре года. Маша так и продолжала работать в этом “Центре”, а Елизавета вернулась сюда в прошлом году после окончания института. Как только они стали работать вместе, Маша поняла: её сильно смущает тот факт, что Елизавета владеет её секретом. О том, что произошло с девушкой на первом курсе, из других коллег знали только заведующая, Рената Львовна и Татьяна Анатольевна. Но они знали уже давно, Маша к этому привыкла.
А Лиза не только знала, но и сама принимала в этих событиях непосредственное участие. К тому же, с Лизой Маше пришлось общаться гораздо больше, чем с другими коллегами, и не только потому, что Елизавета была очень компанейской, и по возрасту подходила Маше ближе, чем, например, Татьяна Анатольевна.
Дело в том, что, вскоре после прибытия Елизаветы и Вероники, среди воспитателей отделения выделилась дружная компания, в которую входили Елизавета, Вероника, Светлана, Лена, Инна и Маша.
Получилось это непроизвольно и постепенно.
Компания у них сложилась интересная: все сотрудницы друг другу симпатизировали, часто вместе проводили свободное время, отмечали различные праздники, поддерживали друг друга, однако у каждой были одна-две самые близкие подруги. Разница в возрасте им не мешала, хотя на тот момент Лене и Инне исполнилось только 18 лет, Маше – 22, а остальным – 27.
Маше невольно пришлось гораздо чаще общаться с Елизаветой, но держалась она по отношению к Лизе до сих пор полуофициально, называла её только “Елизавета Вадимовна”. Это сначала вызывало недоумение и вопросы со стороны остальных подруг, но Лиза и Маша отшучивались, и вскоре их тактично оставили в покое.
Елизавета поговорила с Машей сразу, как только пришла в “Центр”, заверила коллегу, что всё в порядке, спросила, какие у Маши есть психологические проблемы и предложила помощь в их решении.
– Маша, мы с тобой профессионалы, - отметила она. - То, что было раньше, не должно нам сейчас мешать общаться, и, тем более, работать вместе.
Маша была с этим согласна, Лиза ей безумно нравилась, но, тем не менее, этот барьер молодая сотрудница всё ещё не могла переступить!
Они с Лизой общались вполне доброжелательно, но неглубоко. Елизавета пыталась вызвать Машу на разговор ещё несколько раз, без особого эффекта, и, наконец, отступилась, отметив с улыбкой:
– Со временем всё уляжется. Но, Маша, мне кажется, тебе надо об этом с кем-то поговорить. Расскажи всё Светлане! Она твоя близкая подруга и психолог.
Маша не решилась, и до сих пор никто из подруг ничего не знал.
Елизавета очень хорошо относилась к Маше, правда, периодически подкалывала её, с юмором, не обидно, зато всегда старалась поддержать.
Маша ценила это, и потихоньку начинала оттаивать. Однако она понимала, что преодолеть свой внутренний барьер сможет только, если расскажет всё своим подругам, или хотя бы одной Светлане. А делать это ей очень не хотелось.

Девушки плачут - преподаватели лютуют.
Самое интересное: оказывается, воспитанницы могут даже пожаловаться на преподавателя...
Впрочем, с петровских времен все знают - жаловаться на начальство бесполезно!

_________________
С наилучшими пожеланиями

Жаловаться как раз полезно. Для начальника, разумеется.
Должны же воспитательницы знать степень лояльности воспитанниц?

Что забавно, так это совершенно обыденный конфликт интересов. С одной стороны от воспитанниц требуют достойно переносить наказания. С другой стороны, воспитательниц особо бесят именно те воспитанницы, которые достойно переносят наказания. Те, кто имеет наглость молча сносить издевательства.

Со службы в армии осталось то, что не стоит слишком усердствовать при выполнении приказа. Станешь, не дай бог, образцовым солдатом.
Можно нарваться на дежурство во время проверки вышестоящих. Или еще на какой цирк...

Хороший афоризм:
"Ведь иногда соответствующим образом наказать человека – это тоже выразить уважение к нему!"

Оригинальный?

_________________
Потому что Я так сказал.

Чего не улавливаю: где криминал в совете, данном воспитателю. С одного боку воспитанницы обязаны отвечать на любой вопрос воспитателя, даже если он спросит "А что бы ты сделала на моем месте?" С другой - приобщение воспитанницы к оценке ситуации, тоже воспитательная мера, иногда довольно эффективная.

Криминал в самом факте беседы с (воспитанницей) на тему, касающуюся только (Воспитательниц).
ЕС не сможет простить того, что ее коллега - другая (В) посоветовалась с (в) - ее личным врагом.

Опыт показывает, что выходки своих выкормышей Система терпит до поры до времени. Если выкормыш так сказать со стороны.
Если у ЕС нет сильной руки наверху, рано или поздно ее схватят за тематическое место. Да и "рука" не гарантирует свободы от совести. "Руки" тоже иногда меняются...

Только что прочел. Простите, не могу. Идеальная мясорубка. Нет, хуже. Душерубка. Это уже "1984" Оруэлла. Финальная фраза:
"Теперь все было хорошо. Он любил Старшего Брата".
При желании человека можно воспитать так, что он будет есть человечину и гордиться этим. Или воспринимать с достоинством публичное изнасилование, к примеру.
ЧТО УГОДНО. Человек - гибкий материал.
Видимо, этого эффекта автор и добивалась.

_________________
Ром, мужеложство, порка и другие полезные лекарства...

Не забываем, перед нами талантливо написанно, кривое, но все-таки зеркало!
Поверьте, мечта любого диктатора сделать общество стадом послушных, тубых и лоснящихся от жира овец. Такие бунтовать не будут. А для этого все средства хороши!
Антиутопия написана по всем законам жанра...

_________________
С наилучшими пожеланиями