Клуб "Преступление и наказание"

Авторы - Эрго и Марлен.

А поезд тем временем начал сбавлять скорость, и дядюшка кивнул девочке: «Вот и Кьен!» Иза улыбнулась, вспомнив, как гордый и отважный Бернар обошелся с графом. Стало быть, именно здесь это все и происходило...

Проплывавший за окнами городок показался девочке смешным и донельзя провинциальным. Ну откуда они выкопали эти доисторические постройки, каменные стены, позеленевшую от времени медную кровлю собора на центральной площади, крепостной ров? Все это было таким чудным, словно иллюстрации из учебника по средневековой истории.
То ли дело Чалько с его небоскребами, сияющими огнем витринами, прохладными кафе и огромными магазинами! Эх, ну надо же, в какую глушь занесла ее судьба!
Но оказалось, что Кьен – еще не конец их путешествия. Скрипящая и вздыхающая на поворотах доисторическая Dela (неужели нельзя было снабдить таксопарк более приличными машинами?!) не спеша доставила путешественников в совсем уж крошечный городок Элерту.

Впрочем, Иза и вовсе не стала бы называть городом это убогое поселение: просто деревня какая–то, ни одного дома выше трех этажей, и те все старомодные, как из прабабушкиного сундука (хорошее сравнение, запомнить, пригодится девчонкам рассказывать о поездке!). А уж виллы–то – курам на смех – даже не виллы, просто доисторические избушки, окруженные не менее древними деревьями, которые, судя по всему, никто никогда и не подстригал. Неужели в таких домах можно жить? Он же в любую минуту на голову рухнет!

С каждой минутой Изабелла мрачнела все сильнее и сильнее. Ну спасибо, папочка с мамочкой! Сослали в какую–то несусветную дыру, сами, небось, сюда так и не ездили никогда. И что, вот здесь я теперь жить должна, пока не сдам эти идиотские экзамены в лицей? Ну уж дудки! Про себя девочка решила, что при первой же оказии позвонит отцу и уговорит его немедленно забрать ее отсюда. В конце концов, она же его принцесса, а принцесс не селят в курятниках и не заставляют жить среди свинопасов! Не может быть, чтобы папа позволил ей пропадать в этой глухомани!

Машина, громыхая по булыжнику, пересекла по каменному мосту узкую и быструю реку и скоро подъехала к дому средних размеров за невысокой каменной оградой (позади дома угадывался сад), стоявшему недалеко от центра... но что в этом городке может быть далеко от центра?

– Папа, папа! – из дома выбежали двое детей, девочка чуть постарше и мальчик, оба светленькие (что в Эджезе не такая редкость, как в Чалько) и... да, все же похожие на Марка!

– Папа, вот здорово! – завопил мальчишка, – а consobroela тоже с тобой?

– Тише, Манче! – наставительно сказала девчушка, одергивая нетерпеливого брата, – а то подумает, что некоторые тут совсем дикари! Папка, привет! Здравствуйте, consobroela! Как добрались?

Девчушка присела в книксене – несколько небрежном, но не шутейном, вовсе нет! Книксен, и еще одно старое словечко, "консобрёла", "кузинушка" – да откуда они всё это тут раскопали! Кажется, они хотели этим ее впечатлить.

Привет, Иза...белла! – мальчишка был явно бесцеремоннее сестры, но и он предпочел начать с полного имени.

Шофер тем временем достал из багажника сумки, вежливо притронулся к фуражке, несколько неодобрительно скосив глаз на скудные чаевые, и тоже не остался в стороне:

– С возвращением, лано Аймозо! Удачно вам погостить у вашего дяди, ланчи... эээ... Аймозо?

– Аймозо, мы все тут Аймозо, – усмехнулся дядюшка, – это наш дом.

И откуда они тут все про всех всё знают?

А на пороге дома уже показалась стройная дама средних лет. Она, как и положено добропорядочной хозяйке, не вышла сама навстречу гостье, но улыбалась ей.

– Знакомься, firoelene, – торжественно проговорил дядя, – заново знакомся, ты всех забыла. Леайна, Мануэль и, конечно же, аттэ Алина.

Ох как хотелось Изе развернуться, громко хлопнув дверцей, забраться в такси и оставить с носом всю это разномастную провинциальную компанию! Но машина уже удалялась, гремя и угрожающе поскрипывая на неровностях булыжника. Делать было нечего...

Иза вспомнила все, чему учила ее мама, соорудила на губах самую приветливую из своих улыбок и первым делом подошла к тетушке.

– Здравствуйте, аттэ (тетушка), очень рада вас видеть, – обратилась она к Алине тем самым тоном, каким дома мама приветствовала гостей на раутах. – Как жаль, что вы никогда не приезжали к нам в Чалько!

С этими словами она протянула руку и светским жестом коснулась кончиками пальцев тетушкиной руки.

Вопреки ожиданиям, тетка не пожала руку племянницы, а заключила девочку в объятия и громко расцеловала в обе щеки.

– Какая же ты взрослая стала, Белка, настоящая барышня! – воскликнула она, оглядывая модную изину стрижку, нарядные, хотя и изрядно помявшиеся в дороге брючки и всю стройную и изящную девочкину фигурку. – Вот так, не успеешь оглянуться, как из малышки вырастает совсем взрослая девушка.

От теткиных слов Иза зарделась и почувствовала себя немного спокойнее. Но все равно, сдаваться она не собиралась.

– Здравствуй, Леайна, – на сей раз никто не помешал ей крепко пожать руку двоюродной сестры.

– Привет, Мануэль, – еще одно рукопожатие, на сей раз не такое крепкое и решительное.

– Добрались мы отлично (выразительный взгляд в сторону Марка – правда же, все было замечательно?), эти вагоны первого класса такие удобные! Я даже не заметила, как прошло время.

В разговоре повисла пауза. Иза никак не могла сообразить, о чем можно заговорить с новообретенными родичами. Девочка, похоже, ее ровесница, но какая же она простушка, это же ужас один! Рассказать девчонкам в классе – не поверят. Как она может ходить в этом ужасном хлопковом платье, вышедшем из моды лет двадцать назад, да еще плести косы и приседать в книксене? Неужели она не понимает, что все это совершенно несовременно!

Мальчика она, честно говоря, толком и не разглядела. Что с него взять – малявка, да еще, похоже, шустрый не в меру, будет во все лезть и мешаться под ногами, знаем мы таких!
Иза снова оглянулась на Марка в поисках поддержки. Что сейчас полагается делать? У себя дома она пригласила бы гостей в сад, потребовала от прислуги подать лимонад, конфеты и пирожные, завела бы разговор о самых модных дисках и рок–группах, да и ее саму в домах подруг принимали бы точно так же. А вот как вести себя в этом почти деревенском доме, словно застывшем на веки вечные еще во времена прапрадедушки, было совершенно непонятно.

– Ну что же, пойдемте в дом, я вам столичных гостинцев привез, как обычно, а ты, Алина, покажи нашей гостье ее комнату – распорядился дядюшка, хватаясь за сумки, и суете была придана некая упорядоченность.

– Пойдем–пойдем, – заторопилась тетушка.

– Ой, мама, можно я кузине покажу комнату? Можно? – тут же пожелал включиться в события Мануэль.

– Да нет уж, лучше я сама, – ответила тетя, и взяла Изу за руку.

Растворилась старая дубовая дверь, из дома пахнуло свежей выпечкой и сухой травой (над притолокой и в самом деле примостилась пара букетиков), и они шагнули в обширную гостинную.

– Тут мы обедаем, тут еще внизу есть кухня, кладовки, мастерская и кабинет дяди, а вот спальни у нас на втором этаже.

Тетя показала на старинную и широкую деревянную лестницу, которая вела наверх, в зал поменьше, где тоже, впрочем, могли разместиться с комфортом несколько человек. Из зала уходил коридор с дверями по обеим сторонам.

– Вот наша комната, вот Леайны, там Манче, а тебе я приготовила эту, у нас ведь две гостевых спальни! Там туалет, тут еще один, на всякий случай, а там у нас ванная. Ну, и там дальше лестница на чердак. Смотри!

И тетушка распахнула дверь в комнату, где Изе, кажется, предстояло провести некую часть ее жизни.

Как ни старалась Иза настраивать себя против всего, что она увидит в этой "шкатулке древностей", аромат старого дома обволок ее, из памяти вдруг всплыла бабушка, папина мама, от ее платьев всегда именно так и пахло – травами и немного корицей.

Иза вспомнила мягкие бабушкины руки, смешной пучок, заколотый старинными роговыми шпильками, очки в тонкой стальной оправе. Как она любила играть с бабушкой, когда та приезжала ненадолго погостить к ним после Рождества! А по вечерам они забирались вместе под мохнатый плед и бабушка рассказывала старинные легенды про маленьких шаловливых девочек, про страшного Крокодила, проглотившего луну, и про таинственную Желтую Лягушку.

Неожиданно дом показался ей вовсе не таким противным, как она ожидала. Пожалуй наоборот, в нем было что–то такое, неуловимое, от чего на душе становилось мирно и тихо, и совсем не хотелось больше капризничать и изображать светскую даму.

Ага, значит, это теперь будет ее комната! Иза с любопытством огляделась. Дааа, это, конечно, не обстановка из модного каталога, но что–то в этом есть! О, вспомнила, это называется "рустикальный стиль"! Вот еще слово, которое надо запомнить. Одно дело рассказывать, какое там все старое и немодное, и совсем другое – небрежно уронить в разговоре "Знаешь, у них там все так славно обставлено в рустикальном стиле"...


Значит, так. Кровать, конечно, античная, пожалуй что дубовая. Во всяком случае, будем считать это дерево дубом. Покрывало на ней тоже явно античное, с тончайшей ручной вышивкой, а внизу белой пеной струятся ажурные зубчатые подзоры. Таким же кружевом обшиты и пухлые уютные подушки. М–м–м, а пахнет от них все теми же чуть–чуть пряными горными травами.

Что тут у нас еще есть? Ага, платяной шкаф, чуть–чуть поскрипывающий дверцами, тоже, пожалуй, ровесник кровати. Еще – книжные полки, массивные, резные, похоже сработанные местным столяром даже не в прошлом столетии, а гораздо раньше.

Гравюры на стенах – мило, очень мило. Дамы в старинных нарядах, кавалеры с пышными усами, пухлые младенцы – надо будет это рассмотреть повнимательнее.
Распятие над кроватью – ну это понятно... Иза чуть–чуть поморщилась, в их доме подобные пережитки считались старомодными, ну да что поделаешь? Не просить же дядю снять, еще, чего доброго, обидится...

Ну конечно, письменный стол – куда же без него? Только чудной он какой–то, словно даже не стол, а старинная парта с покатой крышкой. Вот это да, такое она раньше только на картинках видала! И светильник на нем тоже чудной, бронзовый, с необычным вычурным абажуром. Пожалуй, это вообще переделанная старинная керосиновая лампа. Ну и антиквариат, обалдеть можно!

Иза с удивлением огляделась вокруг. Вот это да! А что, у нее ни телевизора своего не будет, ни телефона? Ну дают родичи! Ладно, с эти вопросом мы попозже разберемся. А вообще, комната очень славная, светлая такая, а занавески на окнах – просто чудо! Интересно, кто такую красоту вышивал? Пожалуй, от таких штор Иза и в Чалько бы не отказалась...

Девочка быстренько сунула в шкаф свои сумки (ладно, одежки можно развесить потом, а на учебники глаза бы мои не глядели!), зажмурилась и с наслаждением вдохнула так неожиданно ставший родным запах своего нового дома. Ну что ж, пожалуй, тут все совсем не так ужасно!

Неожиданно для самой себя девочка скинула туфли и встала босиком на прогретый весенним солнцем светлый квадрат возле кровати. Ух, как приятно! Вот этого ей, пожалуй, не хватало дома – мама категорически не разрешала ходить босиком и ужасно ворчала, когда заставала дочку за этим запрещенным занятием.
Интересно, а здесь это разрешается? Надо будет спросить у тетки. Иза для себя решила, что по делам домашним надо, пожалуй, ориентироваться на тетино мнение, а вот с учебой (тяжелый вздох!) придется слушаться дядю.

Ну а пока, на всякий случай, лучше обуться и выйти в гостинную. Это ей показалось, или тетя звала всех к столу?

В столовой и в самом деле собралась вся семья, и на столе дымилась кастрюля с супом и сковорода с чем–то мясным и вкусным – но за стол пока никто не садился. Дядя переоделся с дороги в клетчатую рубашку, а дети... дети, как оказалось, дома ходили именно что босиком. Иза тут же скинула туфли, не слишком обременяя себя расстегиванием ремешков, и присоединилась к босоногой компании. До чего же хорошо–то, ничего мама не понимает в этом удовольствии! На полу столовой лежал вытертый пестрый ковер, почти во всю ширину дощатого пола, и ногам было явно не холодно, хотя на улице стояла прохладная (по сравнению с Чалько, конечно) северная весна.

– Ну что ж, – сказала тетушка Алина, – отведаем в честь твоего приезда настоящего эджезского меню: у нас сегодня фирменный кьенский "суп семи овощей" и рагу, представь себе, из оленины!

– Я уверен, – подхватил дядюшка, – что Бернар–Кузнец, получив от графа освобождение от налогов, отметил событие именно таким обедом!

В руках он держал две фаянсовые кружки с чем–то пенным.


– Темный эль, – ответил дядюшка, перехватив взгляд девочки, – но это только взрослым. Хотя тебе... – он на секунду задумался – тебе можно дать чуточку попробовать, на дне стакана.

– Папа, сегодня же не воскресенье! – удивился мальчик.

– Манче, ты что, она... то есть кузина наш гость, гостям можно не только по воскресеньям! – поспешила объяснить Леайна.

– Даже детям? – по–прежнему не сдавался Мануэль.

– Даже детям, – кивнул дядя, – но совсем чуть–чуть. Ну что, налить тебе?

– "Обед Бернара" – вот здорово! – радостно завопила Иза, окончательно забыв о своей роли светской дамы.

Дядюшкино предложение застигло Изу малость врасплох. Вообще–то мама всегда говорила, что эль – напиток простолюдинов, а дамы из общества должны пить только французские вина, но упустить такую возможность почувствовать свою исключительность девочка не могла.

- Конечно, налей, – небрежным тоном произнесла она, всем своим видом показывая, что не понимает, как вообще можно садиться за стол, на котором нет алкогольных напитков.

– Не забудь убрать после обеда обувь,– – наставительно сказал дядя, наливая на дно высокого стакана немного эля, темного и пенистого,– – у нас не разбрасывают обувь и одежду! Уличную обувь вообще оставляют у входа.

Комментарии насчет обуви Иза благополучно пропустила мимо ушей– – уж больно ароматно пах этот легендарный «Бернаров суп», как про себя окрестила его девочка.

– Ух, как я есть хочу, – она вспомнила, что с самого утра во рту у нее маковой росинки не было, и одним махом оказалась за столом. – Ну давайте уже, что ли, а то я сейчас от голода совсем умру!

Стакан, к зависти Леайны и Мануэля, был поставлен перед гостьей, после чего дядя, широким жестом пригласив всех к столу, кратко, но выразительно прочитал слова молитвы.

– Я знаю, у вас это не принято, в Чалько, – кивнул он племяннице, – но у нас уж по старинке, ты учти.

А тетушка стала разливать густой и ароматный суп. С трудом дождавшись последних слов молитвы, Иза ухватила ложку и набросилась на невероятно вкусное кушанье.

– Кузина... то есть Белла! – не утерпела Леайна, – а ты нам расскажешь про Чалько? Мы там были давным–давно, Манче был еще совсем малышом...

– Сама ты была малышом! – буркнул мальчишка.

– На два года постарше, – рассудительно ответила ему Леайна, отправляя в рот первую ложку супа, – и поэтому мы плохо помним ваш город. У вас там много автомобилей, магазинов... А какие у вас школы? А что вы там носите? А киноактеров вы часто встречаете? А какой твой любимый фильм?


– Да дай ты гостье поесть! – рассмеялась тетушка Алина, – наболтаетесь еще, успеете!

– Угу, расскафу, – кивнула она с полным ртом, – У нас ф Фалько знаеф как фдорофо! Во!

С этими словами она выставила вперед кулак с оттопыренным вверх большим пальцем, едва не смахнув при этом стакан с элем.

– У нас там такие дискотеки есть – с ума сойти можно! – затараторила девочка, едва утолив первый голод, – Представляешь, музыка так грохочет, что ты вообще не слышишь, кто что тебе говорит. В зале темнота полная и только прожекторы разноцветные под потолком вжик–вжик, и по стенам полосы такие яркие. Сооl!

– Ты что, не знаешь, что такое cool? – ответила она на непонимающий взгляд кузины. – Это слово такое американское, ну, когда тебе прикольно и все по кайфу – это cool, поняла?

– Ну ладно, я тебе потом еще объясню, – отмахнулась она, отправив в рот еще ложку супа и не заметив выразительных взглядов, которыми обменялись дядя с теткой.

– А ефе у наф такие магафины клаффные ешть, бутики называются, – продолжила она с полным ртом, – там все одефки по самой–самой последней моде, я там с мамой офень люблю гулять!

– Белка, а ну–ка тихо, – прикрикнул дядя, хотя он и давал себе слово ради первого дня не делать племяннице замечаний, – ты что, забыла, что с набитым ртом не говорят? Закончите обед, тогда и наболтаетесь вволю, а сейчас чтоб тихо было. Все поняли?

Он обвел взглядом присмиревших детей и остаток обеда прошел чинно и без приключений.

Честно сказать, эль Изе не шибко понравился, но признаваться в этом она не собиралась, вот еще! От сытости и обилия новых впечатлений голова тихонько шла кругом, поэтому больше всего ей хотелось прикорнуть где–нибудь на солнышке, где бы ее никто не трогал, но после коротенькой благодарственной молитвы нетерпеливые кузены тут же завладели ее вниманием.

– Белла, пойдем, я покажу тебе дом, а то ты толком не успела еще осмотреться, – позвала Леайна или попросту Айна.

– Манче, не мешай, – приструнила она братишку, – дай пройти кузинушке, ну что ты вечно под ноги лезешь, честное слово?

Девочки поднялись на второй этаж и Изу снова охватил тот с детства любимый запах трав, словно бы ставший за время обеда еще сильнее. Она огляделась повнимательнее. Ах вот оно что! Дверь на чердак была распахнута, оттуда потоком струилось тепло от нагретой солнцем крыши, и от этого–то и пахли сильнее небольшие пучки сухих трав, развешанные высоко на стенах.

Ясно, вот теперь она запомнила, что справа первая спальня принадлежит дяде с тетей, следом идет комната Айны, дальше – спальня Манче,потом небольшой туалет с умывальником, а с левой стороны – две гостевые спальни, в первой из которых предстоит теперь жить ей, еще один туалет и ванная комната.

Ох, до чего хотелось забраться на чердак! Наверняка в таких старых домах можно найти множество самых настоящих сокровищ...

Иза сделала несколько шагов по коридору и вдруг затормозила, привлеченная необычным украшением на стене как раз между спальнями Айны и Манче. Сначала ей показалось, что это тоже букет травы, только значительно более крупный по сравнению с остальными. Но, подойдя поближе, она увидела, что никакая это не трава, а довольно длинные и некогда гибкие, но сейчас засохшие прутья.

– Ой, а это еще что такое? – полюбопытствовала она, – Вы что, увлекаетесь икэбанами?

– Какими еще ибананами? – довольно–таки невежливо встрял Манче, – Ты что, действительно не знаешь, что это такое?

– По–моему, это связка сухих веток для японской инсталляции, называется икэбана. Очень сейчас у нас в Чалько популярно, кстати. Только там надо столько всяких правил знать... – вздохнула Иза, – там же каждый цветок, каждая длина веточки имеют особое значение.

Тут уже не только Манче, но и Айна не выдержала, и брат с сестрой дружно фыркнули.

– Белка, ну ты даешь! Ты правда–правда не знаешь, что это такое? – Айна устравилась на сестру округлившимися от удивления глазами. – Ну ничего себе!

От изумления она даже хлопнула себя руками по бедрам точь в точь как это делала ее мать, когда сильно удивлялась чему–то.

– Ну хватит смеяться–то, – возмутилась Иза, – знаете, так рассказывайте давайте, нечего меня за дурочку держать.

- А это, – ехидно сказал Манче, скорчив противную рожу, – чтобы некоторые не считали себя слишком взрослыми девицами и помнили, что бывает за плохое поведение!

– Ах ты бессовестный мальчишка! – возмутилась девочка, – да тебя дерут в сто раз чаще!

– Ничего не чаще! – уверенно ответил брат, – вспомни ту субботу!

– А ты, а ты, а ты... а тебя зато перед этим целых два раза! – завопила Айна.

– Зато один раз из них вместе с тобой!

– Ладно вам хвастаться перед Беллой, – подала снизу голос тетушка, – и вообще, помогите–ка мне с посудой, а то сейчас враз обнулю вам счет.

– Вы что, с ума сошли? – От перепалки кузенов Иза так оторопела, что поначалу вообще растеряла все слова.

– Как это "дерут"? Вы что?

Ей пришло в голову, что ребята решили подшутить над ней – до того неправдоподобно звучали их слова.

– А–а–а, понимаю, разыгрываете меня, да? Сказки бабушкины вспомнили о том, как в старину всех подряд драли. Думаете, я поверю в такую чушь? – засмеялась девочка.

– А вот и не разыгрываем, – запальчиво возразил брат, – Дерут самым натуральным образом и дома, и в школе. А у вас что, в Чалько такого нет?

– Ну вот еще, – возмущенно фыркнула Иза, – Чалько – город цивилизованный, у нас давным–давно всех этих дикостей нет, лет сто уже, наверное. Еще не хватало – современного ребенка драть как какого–нибудь бродяжку с Вшивого рынка.

– И вы что, позволяете себя этим э–э–э... бить? – она брезгливо ткнула пальчиком в сторону висящих на стене прутьев. – А где же ваше чувство собственного достоинства? Вы же современные люди, а не дикари какие–то!

Айна и Манче растерянно переглянулись, не зная, что отвечать на гневную тираду столичной сестрицы. Им как–то и в голову не приходило, что детей можно не пороть.

– Ага, ты это учителям в школе скажи, посмотрим, сколько дней потом будешь за парту осторожно садиться, – пробурчал Манче, в то время как его сестра изумленно спросила:

– А как же вас наказывают тогда? Или...

– Ну, наказывают, – ответила пылающая от возмущения Иза, – Но не так же варварски. В кино могут не пустить, денег карманных не дать, ну отругают, а что еще–то? В самом худшем случае на парти к друзьям не пустят, это за что–то совсем выдающееся. Но драть?! Да ни один нормальный человек на такое не согласится, даже дурачок Жожо из первого класса, вы что!

– Эй, крикуны, я долго вас ждать буду? – раздался тетушкин голос, в котором на сей раз послышались стальные нотки. – Или вы о домашних делах забыли напрочь? Могу и напомнить, мне не трудно.

Услышав мамины слова, Айна с Манче горохом скатились вниз по лестнице и кинулись помогать с посудой, получить напоминание никто из них отнюдь не жаждал.

Иза осталась стоять на верхней площадке лестницы, задумчиво кусая палец. Нет, такое оставлять без внимания нельзя было ни в коем случае! Она бегом бросилась вниз, и, как была, босиком выскочила на веранду, где после обеда отдыхал дядя, покуривавший неизменную трубку.

– Аллэ, это что, правда?! – темные глаза–вишни горели гневом, щеки пылали, а сама Иза в этот момент была точь в точь похожа на богиню гнева, какой ее рисовали в учебниках по мифологии.

– У вас тут что, действительно детей... наказывают? Ну, ты понял, да?

– Бегать босиком по веранде еще рановато, ведь только конец марта, а тут нет отопления – неторопливо ответил дядя, невпопад, выпуская колечко дыма – вот будет теплый май, так хоть вообще не обувайся.

Он снова затянулся, выпустил еще одно колечко и переспросил:

– А ты о чем? Да, непослушных детей тут наказывают, в дождливый день берут с собой зонтики, а к Рождеству наряжают елку. Еще у нас мокрая вода, холодный снег и зеленая трава. Что, непохоже на Чалько?

Дядя выпустил еще одно колечко дыма и усмехнулся. Ну всё у них не как у людей!

– Ты лучше скажи, как тебе понравились булочки с корицей и марципаном, которые тетя испекла к твоему приезду. Уж этого точно там у вас нет!

– Ты мне зубы не заговаривай, – отмахнулась Иза, – при чем тут булочки? Я тебя совсем о другом спрашиваю!

– У вас тут что, действительно б ь ю т д е т е й?

– Ты со мной так не разговаривай, пожалуйста, – дядюшка построжел, – грубить старшим тут не принято. И детей тут не бьют, разве что самые горькие пьяницы, пока не попадутся полиции.

Он снова выпустил колечко дыма, потом, помолчав, еще одно, и добавил:

– Детей тут порют. А что, тебя это сильно удивляет?

- Порют? На самом деле?! – Иза задохнулась от возмущения. – А какая разница – порют или бьют, это все равно...

– Разница большая,– – ответил дядя,– – и я уверен, что ты ее поймешь, но, наверное, не сразу.

– Дядя, но так же нельзя, это недостойно современного цивилизованного человека, – она невольно скопировала тон и слова отца, – Вы что, по другому не можете им объяснить, как себя вести нужно?

– Меня мама с папой в жизни пальцем не тронули! – гордо воскликнула она и невольно поджала одну ножку – на веранде и впрямь было нежарко и пальцы мгновенно озябли.

– Если хочешь, мы поговорим об этом – но только не здесь, а когда я докурю трубку. А то простудишься! Ступай пока к ребятам, я подойду попозже.

И дядюшка погрузился в размышления. Солнце уже село, на улице зажгли фонари, над Элертой накрапывал мелкий дождик, да где–то вдалеке играла негромкая музыка...

«Вот вечно у этих взрослых все так "потом да попозже"», – мысленно возмущалась Иза, возвращаясь в дом. – «Нет, ну что у них тут за средневековые дикости какие–то! Девчонкам рассказать – не поверят!»

Она попыталась представить кого–нибудь из подружек – Франтишку, Анелю, Марианку, Люсию в момент такого наказания и даже головой затрясла – до того дикой и бредовой показалась ей подобная фантазия.

А в гостиной тем временем уже зажглась мягкая лампа над столом, на сей раз покрытым старинной кружевной скатертью. Тетушка Алина и Айна сидели в уютных креслах, между ними струилось белоснежное льняное полотно, на котором обе, и мать, и дочь, что–то вышивали тонкими яркими нитками. Коробочка с мотками шелка стояла на низком столике между их креслами, иголки поблескивали в отсветах лампы, на лицах рукодельниц лежали прозрачные тени и Иза вдруг почувствовала, как в груди что–то больно кольнуло.
Ну почему у них с мамой никогда не было такого? Иза попыталась вспомнить, когда они последний раз просто так сидели с мамой вдвоем, не отвлекаясь ни на каких гостей, но так и не смогла. Да и вообще, как часто мама бывала дома по вечерам? Раз – два в месяц, не больше...

Девочка забралась с ногами на диван. Ой, как кстати оказался уютный пушистый плед! Она поплотнее завернулась в него, положила голову на сцепленные пальцы рук и еще раз обежала взглядом гостиную. Айна что–то негромко сказала маме и они обе весело рассмеялись... За столом, пристроив альбом в круг света, Манче увлеченно рисовал что–то воинственное, подпирая щеку языком. Из старенького, но показавшегося сейчас таким симпатичным радиоприемника, похоже, так всю жизнь и прожившего на столике в углу комнаты, лилась незатейливая, но славная мелодия, по стеклам тихонько шелестел дождь, скрипнула половица – это дядя, докурив трубку, возвращался с веранды.
Иза вдруг почувствовала, что ей хорошо. Вот просто хорошо и уютно здесь, в этом старом семейном доме, где не нужно никуда вечером торопиться, одеваться в затейливые платья, поддерживать светские разговоры, "держать марку", как называли это родители. И даже без телевизора вечером, оказывается, совсем не так уж скучно...
Может, и насчет всего остального тоже... м–м–м... все не так страшно? Наверняка они что–то другое имели в виду, а она–дурочка распереживалась, навоображала всяких ужасов. Да, права Лаура из балетной школы – все–таки она еще маленькая наивная девчонка, да еще и трусиха впридачу.

– Аллэ, посиди со мной, – окликнула она возникшего на пороге гостинной Марка, – ну пожалуйста!

Дядюшка улыбнулся, сел рядышком на диван, прижал к себе девчонку.

– Ну что, поговорим все–таки про булочки с корицей? Или... или про другое? Или просто пока помолчим? А хочешь, ты нам чего–нибудь из своей жизни расскажи.

– А то вот телевизор у нас сломался, мы все никак новый не выберемся купить – дорогие они... – пожаловалась тетушка.

Иза чуть было не выпалила "про другое", но так хорошо было сидеть у дяди под крылышком, такими глупыми казались ее недавние переживания... Да ну, какое там "другое", может, раз в год кто–то кого–то шлепнул, ну не всерьез же это, в конце–то концов. Девочка уже так надежно убедила себя, что это все "понарошку", что, откровенно говоря, вобще больше не хотела об этом говорить, чтобы больше не чувствовать себя маленькой глупышкой, которую так легко провести за нос.

– Давай про булочки! – засмеялась она. – Или про лето! Вы куда в отпуск поедете? В Европу или на океан? Мы в прошлом году на Филиппины летали – вот где здорово–то!
И она пустилась в рассказы о заморских краях, теплом море–океане и забавных приветливых туземцах.

Айна и Манче слушали кузину, затаив дыхание. До сих пор в их жизни самым серьезным приключением было давнее путешествие в Чалько, а сестричка, ну надо же, столько всего уже повидала! Эх, хорошо бы все–таки у них было хоть немножко больше денег... Чаронта, горы, – все это, конечно, прекрасно и любимо, но так хочется увидеть и замки Европы, и африканские джунгли, и пагоды, и американские водопады, и еще много–много всего...

– Однако, время–то уже позднее, – воскликнула Алина, когда Иза наконец устала и замолкла. – Посмотрите–ка на часы, спать давно пора! Ну–ка, все бегом в ванную, а я вам пока молока согрею.

Полчаса спустя, разрумянившиеся, с влажными волосами дети спустились в кухню, получили по стакану молока с еще теплыми булочками (что–что, а сохранять булочки теплыми и мягкими Алина научилась еще от своей бабки, самой непревзойденной хозяйки вовсем кьентском крае), пожелали взрослым спокойной ночи и разошлись по своим спальням.

– А что, пожалуй, неплохое приключение получается, – только и успела подумать Иза, вытягиваясь между прохладными крахмальными простынями. – Завтра...
Но что именно "завтра" – продолжить она не успела. Веки отяжелели, откуда–то вдруг пришла бабуля, присела на край кровати, положила девочке на лоб свою мягкую, пахнущую корицей, ладошку, и комната заполнилась мягкими звуками древней хишартской колыбельной...

Продолжение следует

Авторы молодцы!
Я очень люблю, когда рассказ пишется не ради порки, а порка - поворт сюжета. позволяющий раскрыть те или иные грани характера героев.
Удачи авторам!

Блины Хишардские:
Блинчики – традиционное блюдо Хишардской кухни Бретань. Они могут подаваться к любым блюдам, а также необходимы как хлеб. Блинчики с гречневой мукой называют галетами. Их часто запивают сидром или крюшоном – слабоалкогольным напитком.

300 г. просеянной пшеничной муки, 3 ст. л. гречневой муки, 3 ст. л. растительного масла (или 50 г сливочного масла, 1,2 стакан молока, 1 стакан воды, 0,5 ч.л корицы, 1 ст. ложка коньяка или 2 столовые ложки вина "Изабелла").

Праздничный шоколадный крем: 1 плитка (125г) шоколада, 20 штук грецких орехов, 20 шт. миндаля, 20 шт фундука, 0,5 ст. сметаны.

Просеянную муку всыпьте в миску горкой, сделайте в центре углубление. В него влейте взбитое яйцо, и, постепенно, добавьте молоко и воду (последнию лдо получения теста блинной консистенции). Вымешайте тесто и, когда оно станет однородным, добавить корицу, коньяк, затем выпекайте.

Вместо крема в обчные дни подают с вареньем или сметаною.

Взролым следить, чтобы дети не съели и не выпили ингредиенты во время приготовления!

_________________
С наилучшими пожеланиями