Клуб "Преступление и наказание"

Чехов писал то, что видел собственными глазами. А глаз у него был репортерский, острый и точный. Это к вопросу о знании и понимании современной ему жизни, кстати. Чехов не только не был далек от народа, но был к нему ближе многих, находясь в гуще московских событий с блокнотом и карандашом в руках. Да еще имея такого учителя, как Гиляровский.
Что до мяса и водки, то не вижу здесь ничего удивительного. Речь о местности между Иркутском и Читой, 90-й год. Путей сообщения нет, и пробирающийся на Сахалин Чехов только что это прочувствовал на себе. И он отлично понимает, каких трудов стоит доставлять сюда водку. А мясо и рыба - вот они, под боком, их и возить не надо, бери на месте - лови да разводи. Но - нет, вместо этого упорно тащат водку.

В таком случае невроз Чехова назывался нищетой. Ибо за перо он взялся исключительно от нужды, пытаясь заработать копеечку. Собственно, отсюда же и короткая форма, краткость стала считаться сестрой таланта с его легкой руки. А меж тем, более ста строк издатель у него просто не брал.

Не все нищие становились великими.
А значит было что-то ещё.

Одаренность, учителя, обстоятельства - все это важно. Но за подлинным величием всегда стоит личность. А это уже божественный промысел.

Пассионарность по Гумилеву.

Мне кажется, что пассионврность - это не про Чехова. Он всю жизнь избегал всяких крайностей, придерживаясь умеренности во всем. Вокруг него кипели страсти, от политических до бытовых, от студенческих кружков и манифестаций до загулов с запоями отца и братьев. А он все искал уголок, чтобы посреди всей этой кипучей жизни тихонько присесть и написать очередной шедевр. Что то он писал в бане, что то в трактире. Он искал покоя посреди бедлама, так что пассионарным его не назовешь. Он был скорее наблюдателем, зеркалом эпохи, если угодно.

Возможно мы по разному понимаем пассионарность. Люди, оставившие такой след в истории, волей неволей стали пассионариями. Говоря Чехов, подразумеваешь Россию. В ее русском, уникальном самосознании. В собственной, аутентичной истории.

Мой любимый Франкл, знаете, тоже не рвался в лидеры мнений, но изменил историю. Мы же с вами не знаем, почему люди наделены той или иной судьбой, тем или иным талантом. Во всем этом непостижимый божественный промысел.

Наш с вами анализ - как двухмерный мир муравьев.
Только не обижайтесь, пожалуйста.