Клуб "Преступление и наказание"

Все происходило как в замедленной съёмке - вот она ускользает от меня, но наши пальцы соприкасаются - белый проем распахнутых дверей ведущий из внутреннего дворика в дом. Бегу за ней, чтобы обнять за тонкую талию, поднять и закружить ее на месте, как она любит. От Китти немного кружится голова. Меня пьянит аромат ее волос, ее звонкий смех и дерзкий взгляд голубых глаз.

- Вы выглядите влюбленным, Анри! - счастливая, смеётся произнося мое имя по-французски

- Боюсь, что вы правы, Катрин - серьезно отвечаю, пытаясь поймать ее, прячущуюся за круглым деревянным столом

- Нет! - смеётся и убегает дальше по коридору

- За что вы так жестоки - притворно сокрушаюсь я и иду за ней быстрым шагом, чтобы потом побежать

Китти ворвалась в мою жизнь как вихрь, и я уже не так сильно сокрушался присутствию ее невыносимой тётушки Генриетт - гостившей в нашем поместье очередное лето подряд.

Жестокая и придирчивая, она постоянно доводила Китти до слез, выговаривая ей за малейший проступок - я хмурился каждый раз, оказываясь свидетелем подобной сцены, отчасти потому что сам совсем недавно получил свободу от ненавистного воспитания своего наставника, Жака. Несколько месяцев идеальных оценок, вышколенного поведения и идеальных манер просто не давали ему возможность вновь применить ко мне розги, и со скрытым внутренним ликованием я отмечал про себя эту победу, вспоминая последнее унизительное наказание

- Что вам следует сказать сейчас, Анри? - холодный голос моего ментора не скрывал его удовольствия от той жёсткой порки, которую я, как обычно, получил в его кабинете за низкий балл по французской словесности

- Благодарю. Вас. За. Наказание.

Я давился словами, ненавидя его за то, что порка в очередной раз вырвала из меня слезы - я научился терпеть боль, но сопутствующее этому унижение всякий раз срабатывало, несмотря на любые защиты.

Он порол меня всегда медленно и безжалостно, заставляя вначале вскрикивать, а потом обязательно плакать.

- Слезы символ раскаяния - говорил он назидательным тоном, когда я в очередной раз проигрывал своим намерениям остаться безучастным к происходящему

- Как вы полагаете, Анри - спросил он меня с иронией, когда я закончил одеваться - Когда вы попадете на дисциплинарное взыскание в следующий раз?

- Не попаду - я буравил пол перед собой, сжимая кулаки

- Что ж, посмотрим - сказал он с весёлым интересом и мне было разрешено выйти из его кабинета.

А потом наступило лето и в моей жизни появилась прекрасная Китти. Влюбленность в нее заслонила собой все переживания весны и изматывающих экзаменов и я наслаждался каждым летним днём, проведенным в ее объятиях. Прячась у озера, мы целовались под стрекот цикад, а потом лежали в мягкой траве, любуясь вечерними звёздами. На домашних занятиях я всегда получал отменные оценки, не давая наставнику ни одного повода к тому, чтобы проявить ко мне строгость. Отец был на службе, мать была довольна моими манерами, и даже тетушка Генриетт сквозь ледяное презрение ко всем и всему - пару раз одарила меня сдержанной похвалой.

С Жаком я практически не встречался и был так окрылён новыми обстоятельствами своей жизни, что твердо поверил в то, что порка в моей жизни никогда больше не повторится.

- Китти! - наконец я догнал ее и подхватил на руки - Вы - сон!

Счастливо рассмеявшись, она обняла меня за шею - Это вы сон, Анри...

В очередной раз потерявший голову, я забыл, что нам следует быть осторожными.

- Я люблю вас, Китти - прошептал я, покусывая ее нежное ушко, но она снова выскользнула из моих рук и толкнула дверь летней гостиной

Тяжелая дверь поддалась слишком легко, и Китти не удержалась на ногах.

Звон разбитой вазы оглушил нас двоих, показавшись громом среди ясного неба.

- Катрин? - ледяной змееподобный голос прозвучал откуда-то из середины гостиной и я понял, что мы ворвались в комнату, где Генриетта пила чай вместе с моей матушкой.

- Что вы себе позволяете, Катрин? - я замер и видел как глаза моей возлюбленной наполняются тяжёлым страхом и слезами

Ещё не желая признаваться в этом себе, я уже понимал, что наше безоблачное счастье оказалось прервано новыми обстоятельствами.

Это завязка или читатель должен домыслить дальнейшее ?

Видеть Китти в слезах было невыносимо. Я слышал как стучит мое сердце, когда переводил взгляд с ее растерянного лица на каменный взор тётушки и недоуменное лицо моей матери.

- Анри? - раздался отстраненный голос последней, и я сделал шаг вперёд, чтобы заслонить собой плачущую Китти.

Я понимал, что не могу обнять ее на глазах у всех и проклинал наш возраст за эту вынужденную несвободу.

- Матушка, я... - я искал подходящие слова и смотрел как Генриетта медленно ставит чашку на кофейный столик. Сердце сковывало ледяным предчувствием беды - больше всего я боялся, что она увидит во мне угрозу, и одно это вынудит ее покинуть поместье и увезти мою Китти как можно дальше от соблазна греха.

- Я виноват - быстро проговорил я, делая ещё шаг по направлению к тётушке - Я толкнул Катрин, и она упала, задев дверь

Я сделал паузу, справляясь с дыханием - И ваза разбилась

- Вы представляете себе ее ценность, молодой человек? - змеиный голос Генриетты оставлял возможности толкования, но я был убежден, что она говорит о племяннице.

Как убедить ее в том, что между нами нет даже влечения, если я люблю Китти всем сердцем?

Я смотрел в пол, понимая что перехожу черту, но выбора не оставалось

- Прошу простить меня, тетушка, но Китти ведёт себя как ребенок, иногда это меня раздражает, впрочем возможно, что дело здесь в ее воспитании.

За спиной раздался вздох изумления, а я всей душой молился о том, чтобы Китти молчала.

- Мое, как вы знаете - безупречно, спасибо матушке и отцу

Генриетта побледнела от нанесенного оскорбления и тут я услышал холодный голос своей матери

- Анри, немедленно извинись!

Все так же не поднимая глаз, я безучастно сказал - Прошу прощения, если вы сочли мои слова оскорблением.

Тон расходился со словами, а сама риторика, допускающая, что такой юнец как я мог нанести оскорбление почтенной даме, моментально привела тётушку в ярость.

Я молчал, считая минуты и надеялся, что ее гнев полностью перейдет на меня, защитив Китти от наказания, а нас двоих от непременной разлуки.

Собравшись с духом, я придал своему голосу язвительность, и посмотрел тётушке прямо в глаза

- Но я уверен, что в своем воспитании вы очень старались.

- Анри!

Матушка резко поднялась с кресла и дала мне пощечину. Я промолчал и опустил горящую голову вниз.

Хуже уже не будет.

- Изабель - матушка несколько раз позвонила в колокольчик, прежде чем прибежала служанка - Немедленно пригласи Жака

Матушка села в кресло, а я явственно ощущал, как Генриетта жадно осматривает меня, словно змея, позабыв о несчастной племяннице.

Меня никогда не наказывали публично, и я надеялся, что в этот раз Жак проявит несвойственное ему милосердие. Как и Генриетта, он предпочитал наслаждаться страданием жертвы один на один.

- Идите к себе, Катрин - равнодушно приказала тетушка и про себя я облегчённо вздохнул

Она не увезет ее, и Китти не будет свидетелем моего унижения.

- Немедленно - отрезала Генриетта в ответ на замешательство, и я услышал шорох платья и стук маленьких каблучков, когда Китти бросилась вон из комнаты.

Мы остались втроём ненадолго, вскоре я услышал знакомые тяжёлые шаги, и на пороге появился мой наставник.

- Мадам - он почтительно кивнул и меня затрясло от его заинтересованного голоса - Что-то случилось?

- Вы очевидно плохо воспитываете моего сына, раз он позволяет себе дерзить! - воскликнула матушка в гневе и у меня упало сердце.

- Вот как? - медленно спросил Жак, а я вспомнил каким беспощадным он может быть в ярости.

- Анри провинился - холодно сказала матушка - Я хочу узнать, что вы полагаете с этим делать?

Я молчал, пытаясь отстраниться от предстоящего. Никогда ещё честь Жака не была задета моим поведением. Я понимал, что меня ожидает кошмар.

- Вы дадите мне несколько минут, мадам? - вежливо спросил Жак и матушка кивнула.

- Но мы хотим знать подробности! - вмешалась тетушка, и я покраснел от злости и стыда

- Разумеется, мадам, мы сейчас вернёмся

Наставник развернулся и бросил мне издевательское приглашение

- Прошу вас, Анри - я молча последовал за ним, понимая, что в этот раз мы точно не обойдёмся без моих слез.

Я надеялся только, что он один будет их свидетелем и причиной. Почему-то я был убежден, что публичное унижение просто не перенесу.

Надо найти Айзика Бромберга. Вот кто будет в полном восторге от такого рассказа...

Прастите, дапишу в другой раз.
Пойду посплю с Розенталем.

Мы поднялись по второй лестнице и прошли вдаль по западному крылу поместья в полной тишине. Впрочем, мое сердце стучало так сильно, что разорвись рядом пара снарядов, я не отреагировал бы на шум. Руки дрожали, я старался дышать ровно и настроить себя на боль. Где-то рядом витали мысли о Китти, но сейчас они казались иллюзией - настолько подавляющей казалась фигура Жака, заслоняющая от меня свет и любовь.

Мы вошли в дверь его кабинета, где весь учебный год меня безжалостно секли за малейшие ошибки в учебе и от предстоящего сегодня хотелось плакать заранее. Если бы наставника это остановило, я бы просил его о прощении прямо сейчас, но Жак ненавидел слабость и за любую просьбу мне досталось бы вдвое больше.

- Я жду - он опёрся о стол и сложил руки на груди

Я снял куртку, оставшись в рубашке и брюках и встал перед ним, убрав руки за спину

- Я прошу прощения месье, я виноват - слова не шли, и я буквально давился ими как в прошлую экзекуцию

- Это я уже понял - сказал он нарочито спокойно, и я понимал каких трудов сейчас стоит этот контроль.

Мне доставалось гораздо за меньшее, и в ситуации, когда бы матушка отчитывала Жака за мое поведение, я не мог оказаться даже в своем страшном сне.

- Пожалуйста - смотрел я на него с мольбой - Разрешите мне перенести это наедине

- Пока что, Анри, вы тратите мое время напрасно - спокойный голос не мог скрыть его гнев

Я опустил голову, хотя это было запрещено. Предательские слезы обиды на всю эту ситуацию стояли в горле и я душил их усилием воли.

- Я буду сечь вас долго, Анри, до вашего крика, воя и слез - он сделал паузу - Но вы и сами понимаете это, верно?

Я не смог заставить себя ответить и просто кивнул.

- Пока вы не прочувствуете до конца всю недопустимость дерзости, и конечно, моей ошибки, когда я счёл возможным дать вам свободу действий.

- Да, месье

- Я жду объяснений, Анри

Сделав несколько глубоких вдохов, я поднял на него взгляд и коротко рассказал о произошедшем - когда речь зашла об оскорблении Генриетты, Жак побледнел

- Это было недопустимо - я старался выдержать его разъяренный взгляд сколько смогу - Но я очень устал от ее постоянных придирок, и - сорвался

- Вот как? - медленно повторил он второй раз за вечер и я снова опустил голову.

- Я действительно сделал ошибку - сказал он спокойно - Но и это тоже больше не повторится

Я молчал, и напряжение между нами было похоже на электрические разряды.

- Я разрешал вам опускать взгляд? - жёстко спросил он и я сразу же поднял голову - Наказание нужно переносить с достоинством, молодой человек

Я покраснел от стыда и с трудом проговорил обязательное

- Да, месье

Душа была скована холодом, тело - предательским страхом.

Нужно просто перетерпеть - уговаривал я себя, стараясь не отводить взгляда от своего ментора и не смотреть на свежезаготовленные розги - служанки меняли их раз в несколько дней.

- Догола - буднично сказал Жак - стоя вперегиб, руки на лодыжках - плакать разрешено, просить и двигаться - нет.

Я задохнулся от унижения, когда наставник озвучил условия - всегда раньше мне разрешалось лежать на скамье. Жак никогда меня не привязывал, потому что я должен был терпеть все без какой-либо помощи, но до этого дня мне хотя бы дозволялось лежать.

Стоя, да ещё в такой позе - я был уверен, что не смогу вынести подобное наказание до конца.

- Хотите мне возразить, Анри? - его голос сегодня звучал без обычной иронии

- Нет, месье - я понимал, что заливаюсь краской стыда и обиды, и не могу скрыть от Жака эти бессильные эмоции проигравшего

- Хорошо - спокойно закончил он - Сейчас мы вернёмся в гостиную, и ты расскажешь там, какая порка тебя ожидает. Когда мы закончим, Анри, ты спустишься снова и уже попросишь прощения. Тебе ясно?

Я отвернулся к окну, стараясь дышать глубоко, чтобы не радовать Генриетту видом своих слез. О том, кто плачет до наказания - уверен, она высказалась бы более чем ядовито.

- Благодарю вас, месье - глухо проговорил я, стараясь отрешенно думать о грядущей боли и унижении.

Мне показалось, что я чувствую на себе пристальный взгляд хищника, когда Жак холодно улыбнулся в ответ

- Вы поблагодарите позже, Анри, и поверьте мне на слово - вы запомните эту порку надолго.

Внутри себя я падал в черную бездну отчаяния, но волевым усилием заставил себя замолчать.

Вначале мне предстояло предстать перед ненавистной мне Генриетт с должным и правдивым смирением.

Вы очень тематически убедительный и крутой автор мне "по жизни" вот такие варианты, в тематическом смысле, не интересны вообще. Но вы тааак нагнетаете эмоции, что с нетерпением ждешь продолжения

Да, это очень тематически горячо, очень! Вы как немногие умеете из слов создавать эту невидимую атмосферу эмоций в многогранности их сцеплений и оттенков. Просто завораживает.

Niza - спасибо, приятно)

Irra - рада вас видеть, от вас ценно, ценно.

Мне тоже нравится. Особенно место, когда в преддверии экзекуции влюбленность героя в Китти начинает казаться ему призрачной, несущественной, и все затмевает фигура мучителя.

Учитель-мучитель, ага.
Спасибо, Фейерверк)

Матушки уже не было, когда мы вернулись в гостиную, и мысль о том, что я огорчил ее, удручала не меньше, чем предстоящее наказание. Моя любовь к родителям была безусловна, и сейчас я в полной мере ощущал вину, что разочаровал матушку, и возможно отца, если ему сообщат о случившемся инциденте. На сердце было тяжело, но вспоминая страх в голубых глазах Китти, я понимал, что поступил бы так снова. И заплатил бы любую цену за ее спасение. В том числе озвученную моим ментором.

Это просто нужно перетерпеть - я остановился на расстоянии в пару шагов от Генриетт, все так же расположившейся в низком кресле возле окна. Чашка со свежим чаем и фруктами стояла рядом на столике и я понял, что служанка успела сменить сервировку, пока я разговаривал с Жаком. Сейчас предстояло озвучить тётушке грядущее наказание, и я понимал, что за любое неверное слово - буду наказан отдельно. Меньше всего я хотел, чтобы Генриетта видела мое унижение, потому что интуитивно чувствовал, что это доставит ей огромное удовольствие. И если уж порки не избежать, пусть моим страданием наслаждается лишь один человек, имеющий на это полное право. Но только не она, только не она.

- Мадам - произнес Жак вежливо - Благодарю вас, что дали возможность побеседовать с Анри наедине

- Вы накажете его? - быстро спросила Генриетт, не скрывая в голосе торжествующего интереса

- Безусловно, мадам

- И как же? - ее цепкий взгляд скользил по мне со странной жаждой

- Анри - холодно приказал ментор и я отчужденно взглянул тётушке в глаза

Нездоровый блеск в ее глазах вызвал у меня тошноту, но я заставил себя продолжить

- Меня высекут розгами, мадам - я говорил эти слова, не опуская взгляд и убрав руки за спину

Ее ответная улыбка сделала ее похожей на опасную змею.

- Что же, я рада, полагаете порка пойдет вам на пользу? - громко спросила она, и я поблагодарил Бога за то, что свидетелем происходящему не были ни матушка ни Катрин

- Да - я заставил себя ответить, чувствуя как краска заливает лицо

Я ненавидел их двоих в этот момент, ненавидел обстоятельства, в которых оказался, и злое торжество Генриетты и холодное удовлетворение Жака.

- И как же вас высекут? - она и не собиралась меня отпускать

Я дернулся словно от пощёчины, ощущая за спиной тяжёлый взгляд своего ментора

- Анри - зарождающийся гнев в его голосе я услышал спустя пару минут своего молчания

Но я просто не мог произнести это вслух.

- Я задала вам вопрос - зло улыбаясь, спросила Генриетт и меня снова стало мутить

- Возможно Анри забыл условия своего наказания - медленно произнес Жак и по моей коже прошел холод - И хочет перенести его публично, впрочем, это несложно устроить

- Согласна - резко ответила Генриетт - Уверена, Катрин будет полезно увидеть, чем заканчивается подобная недопустимая дерзость

И я сломался.

Находясь между Жаком и Генриетт я словно оказался между пламенем и обжигающим льдом. В капкане, как зверь, которого загнали два хищника.

Я понимал, что готов сейчас валяться в ногах у наставника и умолять его наказать меня наедине - так, как он пообещал, если я выполню все условия сделки. Но мольбы в случае с Жаком никогда не работали, и лишь раздражали его, а значит мне придется озвучить Генриетт обстоятельства предстоящей мне порки, для чего нужно попрощаться с остатками гордости, которую я хотел сохранить.

- Я прошу прощения, месье - сказал я глухо, не оборачиваясь к Жаку, и встал перед Генриетт на колени

Я не смотрел ей в глаза, это было выше моих сил, поэтому просто проговорил настолько отчётливо, насколько мог

- Меня высекут розгами, тетушка - с полным обнажением, в позе стоя, наклонившись вперёд. Количество ударов не ограничено. Порка до полного раскаяния, криков и слез. Мне разрешено попросить у вас прощения, когда все закончится.

Тишину в гостиной можно было бы резать ножом - настолько плотной она была и мне казалось, что я кожей ощущаю невидимые электрические разряды. Оба хищника питались моими эмоциями унижения и тоски, и я явственно видел, какое громадное удовольствие это им доставляет.

В глазах стояли слезы, я смотрел в пол и ждал приказа наставника.

- Что же, хорошо - наконец проговорила тетушка - Я жду вас с искренними извинениями, Анри, и надеюсь, что вы как следует расплатитесь за то, что позволили себе совершить

Я молчал, стараясь унять дрожь в пальцах и бешеное биение сердце. Никогда прежде я не был в подобном отчаянии.

Наконец Жак произнес

- Разумеется, мадам

После дежурного обмена любезностями, в которых они соглашались о необходимости регулярной порки для воспитания молодых людей - мне наконец разрешено было встать.

Время стремительно сокращалось и я внезапно понял, что они оба правы - меня и правда ждало жестокое наказание, которое возможно вообще изменит меня навсегда.

Я подавленно проследовал за Жаком в его кабинет, усилием воли заставляя себя не плакать заранее.

Я стоял в центре его кабинета и смотрел на то, как Жак выбирает прутья. Взгляд отводить было нельзя, и этот неторопливый процесс подготовки изматывал едва ли больше, чем само наказание.

- Ну что, молодой человек - саркастично сказал наставник, делая резкий замах и прислушиваясь к тому, как прут свистит в воздухе - Готовы рассчитаться за собственные ошибки?

Понимая, что трачу силы напрасно, я тем не менее постарался, чтобы мой голос звучал отстраненно и безразлично

- Да, месье

- Похвально - Жак холодно улыбнулся и я сжал руки в кулаки.

Его способность пробивать любые мои защиты приводила меня в отчаяние.

- Раздевайтесь, Анри - приказал он и указал прутом на место рядом с собой - И становитесь сюда

- Да, месье - я снова давился словами, расстегивая одежду, словно перед прыжком в холодную воду

- Живо! Или хотите дополнительных санкций?

- Нет, месье - меня душил стыд, когда я раздевался, но это и отдаленно не было похоже на чувство, которое нахлынуло следом. Когда с одеждой было покончено, и я остался полностью обнаженным - я замер на месте. Сделать несколько шагов по направлению к ментору, чтобы принять унизительную позу для наказания я просто не смог. Тело сковало льдом, я задыхался от унижения.

- Прошу вас - сказал я, понимая, что доставляю ему лишь новое удовольствие - Пожалуйста, разрешите мне лечь..

Жак смотрел на меня с холодной улыбкой, вопросительно поднял бровь

- Это неподчинение, Анри?

Я молчал, оглушенный бешеным биением сердца.

- Нет месье - наконец смог произнести я, все ещё оставаясь на месте

- За эту просьбу отстоите на коленях - бросил мой наставник, и с лёгким раздражением добавил - Живо в позу, умейте расплачиваться за ошибки достойно

Испытывать его терпение не было сил. С горящими щеками я встал на указанное место и наклонился вперёд

- Руки! - прут снова разрезал воздух и я закусил губы - Ровно стоять!

- Слушаюсь, месье - я обхватил руками лодыжки и невидящим глазами уставился в пол

- Ну что ж, начнем - Жак встал слева и я до боли сжал пальцы, ожидая удара

- Ааааа! - резкий свист и прут сразу опускается на бедра - от сильной и неожиданной боли я снова закусываю губы, но сквозь них все равно вырывается стон

- Молча! - приказывает Жак и начинает наносить первые безжалостные удары, намеренно сечя по бёдрам, с сильными одинаковыми захлестами по левой стороне.

- Мммм - мычу еле слышно, не в силах выносить жгущую боль молча - каждый раз, когда конец прута попадает на прежнее место захлеста, перед глазами проносятся яркие вспышки

Он наказывает так как и намеревался - порка в едином ритме, не дающая возможности передохнуть и собраться - жёсткие удары с оттяжкой, рассекающие кожу на бедрах под ягодицами - я сжимаю руки, стараясь сохранить равновесие и тихо вою от непрекращающейся боли

- Я сказал - молча! - резкий окрик - и новая серия ударов - по тем же рассеченным местам - мне кажется, что кончик прута сорвал кожу на левом бедре, настолько непереносима жгущая боль в месте захлеста

- Прошу прощения! - выкрикиваю я, мысленно умоляя его сменить сторону

- Терпите что заслужили! - отрезает он и продолжает сечь меня, не меняя позиции

- Ааа, простите, месье! - я не выдерживаю и делаю движение вперед

- На место! - грозный окрик и я встаю в прежнюю позу, ощущая дрожь напряжения во всем теле - Я запретил вам просить!

- Виноват, месье! - резко отвечаю я, и задыхаюсь под новым градом ударов

- Больно? - спрашивает он, когда я скулю под очередным ударом с оттяжкой

- Да, месье - давлюсь слезами, изо всех сил стараясь оставаться на месте

- Хорошо - он наконец меняет сторону и я выдыхаю - мгновение на то, чтобы подготовится к продолжению - тупая жгущая боль на внешней поверхности бедра отдается сильной пульсацией в висках

- Ааааа... - новая серия ударов, которые я даже не пытаюсь считать про себя - кажется, что они бесконечны

- Ммм - мычу от боли, заливаясь слезами, когда прут опускается ниже

- О чём вы думали, когда позволили себе дерзость по отношению к старшим?

Металл в его голосе сливается со льющейся на меня болью от безжалостных ударов прута

- Заигрались в свободу?

Я падаю на одно колено, упираясь руками в паркет.

- Встать - гневный окрик и я снова встаю в позу для наказания, сжимая пальцы

- Прошу прощения, месье! - бросаю я отрывисто, стараясь дышать глубоко - Я виноват!

- Ну безусловно - издевательский голос и Жак бросает измочаленный прут

Меня трясет и пока наставник выбирает новые розги, я вытираю слезы рукой

- За нарушение приказа и выход из позы - получите отдельно нагайкой - говорит Жак, делая взмахи новым вымоченным прутом

Я закусываю губы, снова давясь слезами.

- Не слышу - жёсткий вопрос и я быстро проговариваю

- Благодарю, месье!

- То то же - похлопывает прутом по ягодицам, примеряясь к новым ударам - Ниже нагнуться!

Задыхаюсь от унижения и выполняю приказ.

- И каково это, Анри? - с злой заинтересованностью спрашивает ментор - Переносить такое наказание за свой развязный язык?

Вою под новыми ударами, и отвечаю сквозь слезы

- Больно, месье!

- Полагаю, что и стыдно, не так ли? - Жак не устал и кажется, что сечет меня ещё сильнее чем прежде

- Аааа - кричу от боли, стараясь удержать положение тела - Да, месье!

- Что да?

- Стыдно, месье!

Я ненавижу его всей душой - его и проклятую Генриетт.

- Терпеть! - приказывает Жак и я вою от боли сквозь сжатые губы

Розги рассекают кожу, снова оставляя рубцы по бокам, на каждом ударе с оттяжкой я кричу от боли, заливаясь слезами - я уверен, что не выдержу до конца эту порку, и предстоящая нагайка кажется уже приговором.

- В угол! Поплачьте как следует - в череде бесконечных вспышек наступает долгожданный перерыв и я падаю на колени там где стоял, упираясь руками в холодный паркет

- Благодарю, месье! - выговариваю с ненавистью и с трудом иду в угол

- Спина ровно, лбом уткнуться в стену - командует Жак, и я слышу как гремит крышка графина

Льется вода, и я запрокидываю голову вверх, чтобы остановить слезы - бедра и ягодицы горят огнем иссеченных ударов.

Убираю руки за спину и утыкаюсь лбом в стену. Знаю, что у меня немного времени, чтобы подготовится к продолжению, которое будет ещё более жестким.

Закрываю глаза, во рту привкус соли - в момент порки я прокусил губы до крови. Когда это увидит Жак, мне достанется дополнительно.

Слезы текут по щекам, пока я пытаюсь вспомнить образ Китти. Но он ускользает от меня, словно видение.