Клуб "Преступление и наказание"

Ключ упирался изо всех сил, но открыть замок так и не мог.
- Чтоб тебя горгулья проглотила, - чертыхнулся господин Арани.
Это был высокий, очень худой брюнет с острыми чертами лица и бледной кожей. Он сильно торопился попасть в дом и потому нервничал, ругаясь сквозь плотно сжатые зубы.
Замок поднатужился, скрипнул, и, наконец, провернув в своей утробе ключ, позволил двери распахнуться.
Арани облегченно выдохнул и вошел в дом.
- Тепла и ужин, - громко произнес Магистр, щелкнув пальцами.
В камине тотчас загорелся огонь. А из дальних помещений, надо полагать кухонных, послышался звон посуды и шорох выдвижных ящиков.
Арани прошел в зал и бросил на пол плащ.
- Будь любезен, приведи себя в порядок, завтра ты мне понадобишься!
Плащ что-то звякнул пряжками ремня и пополз в сторону выхода из зала.
Водрузив коробку с куклой на стол Магистр задумался. Брови нахмурились, губы поджались. Арани аккуратно снял крышку и внимательно всмотрелся в черты лица своей новой куклы. В зале было почти темно. Свет давал только камин, и догорающие свечи, еле-еле освещающие стол с кукольной коробкой. Все остальные углы этой громадной комнаты были погружены в тень.
Но и этого слабого света хватало, чтобы заметить, как блестели волосы у куклы. Каким нарядным и дорогим было ее платье.
- Надо же, сколько заботы и внимания самому простому оберегу! - желчно процедил он, - Но посмотрим, посмотрим, стоишь ли ты хоть одной из тех монет, что я заплатил за тебя!
Арани сел в глубокое кожаное кресло, закинул ногу на ногу, щелкнул пальцами и приказал:
- Явись!
Сначала ничего не изменилось. Пламя все так же ровно лизало стенки очага, пара догорающих свечей уныло тлели на полке. Но в следующую секунду огонь в камине вдруг ярко вспыхнул, загудев, словно от мощного порыва ветра. Коробка слетала со стола и шлепнулась на пол. Кукла повисла в воздухе. А потом, перед Магистром Огненных Наук предстала девочка. С вьющимися волосами, цвета ореха и ярко-синими глазами.
Девочка удивленно оглянулась. Кажется, она рассчитывала материализоваться совсем в другом месте. Но кого этого волновало?
- Назовись! - грубо приказал Магистр.
- Эливэйн, мой господин, - прошептала кукла, покраснев.
- Ты Защитница-Оберег и у тебя врожденный дар магии, - не терпящим возражения тоном пророкотал Арани, - но меня интересует еще и опыт!
- У меня… нет опыта, господин. Я родилась и сразу попала в лавку господина Ойстраха. Вы мой первый хозяин.
- Я так и знал, - процедил Арани сквозь зубы недовольным голосом, - сплошной обман и надувательство! Какая мерзость, подсунуть мне неопытного волшебника!
Девочка низко опустила голову и ее ресницы задрожали.
Отвернувшись от своей покупки раздраженный Магистр гаркнул во всю глотку:
- Ужин!
В зал мгновенно влетело блюдо с жареной перепелкой, тарелка с овощной нарезкой, кувшин, кубок, хлебница, поднос со сладостями. Все это, сделав над столом мягкий вираж, аккуратно опустилось на белоснежную скатерть.
Следующие двадцать минут Арани утолял голод, совершенно не обращая внимания на девочку, стоящую в центре его зала. А между тем Эливэйн краснела, не знала куда деть руки и еле сдерживала слезы. Так ей было страшно и одиноко в доме незнакомого человека.
Наконец, насытившись, Магистр прищурившись взглянул на свое приобретение, медленно цедя вино.
- Ты уже умеешь делиться энергией или тебя прохвост Ойстрах вообще ничему не учил?
Девочка дернулась, словно от удара.
- Мой господин, у меня врожденный волшебный дар и…
- Я почувствовал, что у тебя это природное, - резко оборвал ее Арани, - не в наказание же ты получила эти способности.
Магистр посмотрел на девочку с презрением. И продолжил:
- А для обученной ты слишком мала. Сколько тебе лет?
- Почти тринадцать, - прошептала девочка.
Мужчина закатил к потолку глаза.
- Да, уж, для наказанной тоже очень рано. А сила из тебя так и хлещет. Никто бы не стал так заряжать.
Извлеченная из куклы маленькая волшебница рассматривала краешки своих сафьяновых сандалий и по ее щекам скатились две крупные слезинки.
- А ну не смей мне тут реветь, иначе я тебя высеку! Я - Магистр Огненных Наук, получивший волшебный дар в обучении. И не намерен терпеть капризы волшебнорожденных. Слышишь?
- Да, мой господин, - прошептала Эливэйн.
- Запомни! Я высеку тебя за любую, даже самую малейшую оплошность!
Арани помолчал. Поставил пустой кубок на стол. Поднялся.
- Твое место - в дальней угловой комнате второго этажа. Это комната моей дочери Кэтрин. Она…, - Магистр запнулся, но тут же справился с собой, - сейчас в интернате, но скоро приедет на каникулы. Поставишь свою коробку в гардеробной, только подальше, куда-нибудь, на нижнюю полку и будешь там жить.
Кукла Эливэйн кивнула.
- Но купил я тебя для Шамси.
Магистр стоял, опираясь бедром об стол, вполоборота к девочке. Голос его был разраженным и хриплым.
- Ты будешь питать его своей жизненной энергией. Оберегать от всяких болезней и делать все, чтобы он был счастлив и прожил, как можно дольше. Справишься, Берегиня? - усмешкой Магистра можно было отравить стадо слонов.
- Я… буду стараться, - выдавила из себя Эливэйн.
- Да уж, ты, пожалуйста, постарайся, потому что к приезду Кэтрин Шамси должен быть воплощением красоты и здоровья. Источать из себя счастье, быть бодрым, веселым и дарить радость, - последние слова Арани буквально выплюнул из себя, явно кого-то цитируя, - Старайся изо всех сил. Мне все равно на сколько тебя хватит.
Девочка вздрогнула и широко распахнула глаза.
Арани смотрел на нее как палач на отрубленную голову: устало и брезгливо.
- Бывший оберег продержался полтора месяца. Это был крепкий мужчина с врожденным медицинским даром, на пике своей волшебной формы. Учитывая состояние Шамси… тебя должно хватить на пару недель.
Эливэйн побледнела и зажала ладошкой рот.
- И только попробуй мне источиться быстрее, чем за неделю! Я вышвырну тебя вместе с коробкой в первую же сточную канаву, ты даже на прилавок к старьевщику не попадешь! - в голосе Магистра прозвучали визгливые нотки страха.
Он коснулся рукой лба, словно хотел закрыться от куклы. А может просто смахнул пот. В зале становилось жарко.
- И да! Ты будешь готовить Шамси еду. Сама. Руками.
- Но почему? - удивление Куклы было так велико, что она не сдержала возгласа.
- Потому что Шамси - это хомяк, - недовольно ответил Магистр, - животные, как ты знаешь, не едят пищу, приготовленную с помощью магии.
- Я должна… Вы… вы купили меня, чтобы я поддерживала жизнь хомячка?!
- Бери свою коробку и отправляйся в гардеробную. Клетка с Шамси стоит на шкафу. И постарайся жить в моем доме так, чтобы я тебя не замечал. Вон!
Эливэйн немедленно подхватила картонку и выбежала из зала.

Круто написано! Завлекуха сохраняется. Фантазии на то, чтобы загадывать, что будет дальше, мне уже не хватает. Буду ждать продолжения.
Arthur, желаю тебе богатых мыслей.

несомненно, есть что-то привлекательное в такой неспешной подаче истории, и даже в этих микроскопических дозировках. Смакование .... пусть и принудительное. Но автор предоставил такие шикарные декорации, столько приманок накидал для развития сюжета, что ведь нетерпеливый читатель начнет населять их своими персонажами. Это ж все равно что дать книжку-раскраску и коробку карандашей



Эливэйн - прелесть что за персонаж, такой живой образ, что очень хочется знать детали и подробности, особенно кто же так о ней заботился до "коробки".

одно только царапнуло - "тарелка с овощной нарезкой".... Это же скааазка! Вот, например, "павлиньи ошметки" - вааще хз чо такое, но почему бы и нет, в предлагаемых обстоятельствах веришь, что на них даже и гадать можно, стилистически и интонационно не выбивается сей артефакт из канвы. А "тарелка..." из сказки выдергивает, это что-то из мира общепита, куда приходишь с компанией посидеть-поржать-подурачиться, ну и под бутылочку - тарелки с нарезками.

Ну и еще, чтоб уж довершить образ неблагодарного читателя (но это не точно )
"источиться" - это так задумано было или опечатка?

Ница, что ещё за павлиньи ошмётки?)
Какие эклерчики!

Арти у нас двухметровый медведь) пусть ест, все что захочет в любых количествах, в любых своих рассказах - только бы не бросал творчество и не менял его как обычно на гонки и бокс.

А вы плохая девочка, вас нужно наказать. Строго)

_________________
"Но автор уже изнасиловали все правила..."

(C) Кассандра

Лавка в сыром и душном подвале противно скрипела от каждого толчка, как несмазанные колеса старой рассохшейся телеги, той самой, что тридцать лет назад волок за собой чахлый, с опухшими бабками Яхонт.

Тогда, в последний солнечный день янтарно-медовой осени, семилетний Кристофер уже и не плакал, а если по его веснушчатым щекам и текли слезы, так это от ветра. Ненавистные шортенбиргские стены, заграждавшие отныне дорогу домой, давили своей высотой и неприступностью. За пару миль до поворота к городу Кристофер рискнул спрыгнуть с телеги и шмыгнуть в густой хвойный лес, но его догнали. Вернули, вытянули несколько раз поясным ремнем, чтоб отбить охоту сбегать, а потом им же стянули руки, бросив мальчишку на грязное дно подгнившей телеги.
- Эй, эй, мил человек! - простуженным голосом окликнул возница у рынка какого-то горожанина, - Где у вас тут приют?
Сквозь плотно сомкнутые веки Кристофер почувствовал, что кто-то заслонил солнце. И тут же заинтересованно прозвучал вопрос:
- Волшебнорожденный?
Возница шумно высморкался, вытерев пятерню об замызганные штаны:
- Нет, так, сын шлюхи и какого-то проходимца...
Договорить он не успел, потому что мальчишка вскочил на колени и что есть силы ударил возницу связанными руками в спину. Отчаянный детский вопль, как стрижиный крик пролетел по всей площади, докатился даже до дальних рядов, где торговали гусями и прочей мелкой птицей:
- Моя мать не шлюха, ты, огрызок старой гузки!
Кто-то ахнул, кто-то гортанно зашелся громким, низким гоготом. А возница развернулся и коротким хлестким ударом отвесил мальчишке тяжелую пощечину. Кристофер не удержался и упал обратно на дно телеги.
- Ничего, - понимающе вздохнул горожанин, - В приюте и не таких воспитывают. Вам бы рынок лучше объехать вон по той улице, а у салуна повернуть направо. Спуститесь вниз, к лавке кожевника, там вам подскажут.
- Благодарю! - раскланялся возница и причмокнул, разворачивая Яхонта.
Телега заскрипела.

Тело, растянутое на лавке, снова вздрогнуло. В этот раз розга резанула особенно болезненно. И прежде чем погас сиплый стон - хлестнула заново. Мужчина дернулся, прижался щекой к скамье, резко вдохнул. От лавки пахло чем-то кислым и тошнотворным...

... От жидких щей и так тянуло гнилой капустой и дохлым индюком, хотя, чего только не впихнешь в себя с голодухи, но не в этот раз.
Кристофер краснел, отводил глаза, но старался не смотреть в плоскую миску, настойчиво предлагаемую Саймоном, которого все, даже учителя, наставники и сам директор иногда любовно называли Красавчиком. Или старостой.
Красавчик Саймон держал в непоколебимом страхе весь шортенбиргский приют. Его пыток и издевательств, до колик в животе, боялся каждый воспитанник. И любой из них готов был отдать свой именинный ужин, только бы лишний раз не попадаться Красавчику на глаза. Он был жесток даже со сворой своих же прихлебателей, хотя все же поступал с ними не так изощренно, нежели с непокорными. Но Саймон никого не выпускал из поля зрения и давал воспитанникам передышку только с прибытием новичков. Тогда Красавчик полностью переключался на дрессировку новоприбывших. Особенное удовольствие он получал, когда мучил "мамчиков", так он называл детей, попавших на казенные щи из дома, из семьи, а не с улицы, как большая часть воспитанников.
Сейчас вся столовая наблюдала за тем, как громко втянув в себя содержимое носоглотки, Красавчик Саймон смачно сплюнул в тарелку мальчишки из начальной ступени.
- Ешь, Кристофер, у тебя сегодня очень сложные уроки и нужно набраться сил, - глумливо хохотнул мучитель и его свора тут же одобрительно заржала.
Кристофер отворачивался и сильнее стискивал зубы, чувствуя, как от желудка к горлу предательски подкатывает колючий, жгучий комок.
- Гля, не хочет! - удивленно протянул кто. - Какой он непослушный у мамки вырос.
На эту шутку отозвалось уже больше голосов. Воспитанники других ступеней постепенно вовлекались в происходящее. Кто-то старался вжать голову в плечи и спрятав глаза хлебать свои щи. А сидящие рядом, наоборот, скалились и сверкая глазами, хохотом выказывали осторожное одобрение.
- Ешь, Кристофер! Иначе ты опоздаешь на уроки. Никто тебя не выпустит из столовой, пока ты не съешь свой завтрак! - в голосе Красавчика звучали фальшивая забота и искренняя насмешка.
- Отойдите! - звонко выкрикнул мальчишка и попытался прорвать окружение.
Но свора, радостно вскрикнув, под свист, гиканье и улюлюканья силой запихнула Кристофера обратно за грубый высокий стол. Кто-то встал за спиной и положив тяжелые руки на плечи крепко прижала мальчика к скамейке.
- Помогите ему! - теряя терпение приказал Красавчик.
Рука тут же соскользнула с плеча на горло. Пальцы грубо сдавили челюсть, силясь открыть рот.
Саймон, брезгливо помешав щи оловянной ложкой, зачерпнул и поднес содержимое к бледному лицу вырывающегося Кристофера.
И откуда столько сил в маленьком тощем теле! Мальчишка вырвался из захвата, рычал, царапался и пытался кусаться. Получал то тычок, то подзатыльник, но все равно не сдавался и с бешенством рвался из-за стола.
- Да открой же ты ему рот! - прошипел Саймон.
Свора кинулась помогать. Секунда - и Кристоферу заломили руки, больно уперлись коленом в спину и запрокинули голову, зажав нос.
- Так-то лучше, - пробурчал Красавчик.
Ложка с мерзким вонючим содержимым приблизилась ко рту.
- Староста! Что происходит?!
Кристофера тут же отпусили и пять десятков мальчишек шумно вскочили со своих мест, вытягиваясь перед младшим воспитателем.
Саймон мигом поставил миску на стол, бросил в нее ложку и повернулся ко входу:
- Господин воспитатель, пытаюсь накормить малыша. Капризный. Привык у мамки лакомства выпрашивать, теперь вот, не ест у нас. А что делать? Не выбрасывать же. Будет потом голодный ходить, уроки мимио ушей...
Воспитатель подошел к Кристоферу и резким жестом прервал старосту.
- Ешь, - обратился воспитатель к едва сдерживающему слезы новичку. - Нужно соблюдать порядок. Сейчас время завтрака и все должны есть.
- Я не хочу, - выдавил из себя Кристофер.
- Я не спрашиваю тебя о твоих желаниях, мальчик!
Кристофер умоляюще посмотрел на воспитателя и тихо попросил:
- Пожалуйста, не заставляйте меня, я не голоден!
Кругом посыпались смешки, и воспитатель решил, что это относится к его неумению добиваться подчинения. Он служил всего второй месяц и еще боялся потерять место.
Густо покраснев от нестерпимой мысли, что над ним насмехаются даже безродные сироты наставник схватил Кристофера за ухо и грубо усадил за стол.
- У тебя три минуты! - Младший воспитатель многозначительно посмотрел в угол столовой, где на обшарпанной тумбочке поблескивали тусклым стеклом песочные часы.
Услышав про время, они тут же перевернулись и начали отсчет.
Кристофер вытер все же появившиеся слезы, выдохнул из своих легких поганый запах прокисшей еды и схватив миску резко выплеснул ее содержимое прямо в наглое лицо ухмыляющегося старосты.

Тогда Кристофера секли первый раз в жизни. Дежурному воспитателю пришлось дать ему не назначенные двадцать розог, а тридцать пять и приказать держать двум парням старшей ступени. Мальчишка вырывался, лягался, выл и рычал, как безумный, но в конце концов был высечен и занесен в особый список нерадивых. Таких строго секли за малейшую провинность и чаще привлекали к дисциплинарным работам. Мальчишке хватило пары недель, чтобы он притих, перестал огрызаться и научился быть незаметным.
О! Только не для Красавчика и его компании. Саймон никогда ничего не забывал и не прощал. И если у него были хоть какие-то представления об аде, он наглядно делился ими с маленьким Кристофером.

Розги продолжали терзать тело, с каждым ударом вырывая стон и мычание. По каменным стенам подвала метались тени, свечи беспокойно вздрагивали рыжими огоньками и капали на пол застывшим воском. Мужчина дернулся, подтянулся вперед, и вцепился зубами в веревочный узел, стягивающий руки. Лавка снова скрипнула. Очередной обломок прута отлетел в сторону и палач вышел из подвала, обдав нагое, вытянутое тело холодным потоком воздуха.
В открывшийся проем скользнула тонкая тень. Дверь захлопнулась, с эхом лязгнул замок.
Стройная, красивая женщина поспешила к скамье и дрожащей рукой ласково провела по волосам мужчины. Тот не откликнулся. Она присела рядом со скамьей и нежно коснулась губам виска.
- Иисс-таа, - прохрипел выпоротый.
- Тшшшш, не трать силы. Ты так и не узнал? - ее голос успокаивал и погружал в негу.
- Не смог.
- Ничего, за это ты уже наказан и у тебя еще есть время. Постарайся ничем себя не выдать.
Женщина встала, взяла одну из свечей и поднесла к скамье, внимательно разглядывая распластанное на ней тело.
- Сурово-то как! - ее голос дрогнул.
Она подняла свечу выше, чтобы увидеть каждую просечку. Потом опустила руку вниз, наклонила свечу и медленно залила иссеченную спину и ягодицы воском.
- Ййяяяяааа, - завыл мужчина.
- Я хочу знать, что скрывает Стю, слышишь?
- Даааааыыы...
- Хорошо.
Леди Иста вернула свечу на подсвечник и громко крикнула:
- Палач, продолжай!
Она снова погладила мужчину по рыжей голове и тихо прошептала:
- Не подведи меня, Крис!

_________________
"Но автор уже изнасиловали все правила..."

(C) Кассандра