Клуб "Преступление и наказание"

Благодарности
хотелось бы поблагодарить:

– всех авторов конкурса «Новая фантастика – 2018» за их участие, давшее пищу для моего воспаленного ума и выродившееся в этот роман;
– клуб начинающих писателей «Бумажный слон»;
– чудесную художницу Лев Елену (Лев Елена) за любезно предоставленную обложку;
– Владислава Погадаева, Игоря Евгеньевича и Кристиана Бэдза за попытку сделать обложку. Ваши варианты не пошли, но идеи с них были взяты;
– талантливую художницу-скульптора Дарью Гараеву (https://vk.com/dariagaraeva, https://vk.com/ink_bird_art), изготовившую статуэтку, ставшую центральным элементом обложки;

Участников романа:

– Игоря Евгеньевича (Игорь Евгеньевич) – за неоценимую помощь, кучу советов и диалогов и участие в романе в роли Игоря Евгеньевича;
– Гошу Хомского (goshahomka) – за неоценимую помощь, кучу советов и диалогов и участие в романе в роли Гоши Хомского;
– LeoNick – за идею (рассказ «Кошки-мышки»), неоценимую помощь, составление альтернативного содержания, кучу советов и многое другое;
– Эмиля Тургунбаева (Эмиру Сан) – за неоценимую помощь, отзыв и участие в романе в роли Эмиру Сана;
– Александра Добсона (Александр Добсон) – за идею (рассказ «Надеждин умирает последним») и участие в романе в роли сержанта Александра Добсона;
– Михаила Рощина (HEADfield, https://vk.com/headfield) – за идею (рассказ «Собирая жизни») и участие в романе в роли сержанта Михаила Рощина;
– Ренату Каман (Renata) – за двух любезно предоставленных персонажей (рассказ «Сказ о последнем драконе») и участие в романе в роли комиссара Ренаты Каманни;
– Людмилу (Людвигу) – за участие в романе в роли Людвиги;
– Ярослава Хотеева (Хотеев Ярослав) – за проведение конкурса «Новая фантастика 2018» и участие в романе в роли Ярослава;
– Алексея (Алексей) – за участие в романе в роли Алексея;
– Екатерину Верхову (Екатерина Верхова) – за проведение конкурса «Новая фантастика 2018» и участие в романе в роли Кати Верховой;
– Александра (Александр) – (рассказ «То, кем я был») за участие в романе в роли Александра;
– Ангела Солнца (Ангел Солнца) – за участие в романе в роли бабушки;
– Дарью Сорокину – за участие в романе в роли Даши;
– Асю Оболенскую – за участие в романе в роли Аси Оболенской.

А также ныне покойных:

– печника Фирса – за участие в романе в роли печника Фирса;
– Боба-Американца – за участие в романе в роли Боба-Американца;
– Василия Пепу – за участие в романе в роли Васи Пепы.

Все персонажи и события вымышленные. Любые совпадения являются случайными и не могут служить основанием заподозрить автора в чем бы то ни было.


1 серия – Ни дня без драконов, ходящих в гости по утрам


– Скажите, Фай, вас ничего не насторожило?
– Знаете, – заткнув одно ухо берушами и поигрывая шприцом с надписью «Адреналин», ответил миловидный молодой человек, – насторожило.
– Что? – поощрительно спросила девушка в кольчужной стальной маске.
– Оловянная кружка, прикованная к зеленому жестяному бачку, который стоит у вас при входе возле большого напольного зеркала.
– Вообще-то это был не бачок, а наш робот-бармен.
– Робот? Однако, – Фай задумчиво почесал щеку жалом шприца и сделал пару танцевальных па, будто слышал недоступную прочим музыку. – Почему же кружка прикована?
– Воруют, – усмехнулся сидящий рядом с женщиной мужчина с синим бейджем «Криспиан».
– Хорошо, вы нам подходите, – женщина зазвенела маской и заволновалась грудью, обтянутой футболкой с надписью «Лучшая воительница королевства». – Меня зовут Фабиолла, это Криспиан, – а вот он, – указала веером на стоящего возле подоконника худощавого мужчину в майке с черным ящером, – Мартин.
– Чернокнижник, – хмыкнул Криспиан.
– Почему чернокнижник? – спросил Фай.
– Он книги в черных обложках по квартирам разносит.
– Библии?
– Нет, труды Мартина Лютера Кинга, – ехидненько рассмеялся Криспиан.
– А как зовут робота? – Фай спрятал шприц во внутренний карман.
– По-разному, по техпаспорту 2765, но мы называем его Железным дровосеком и Война за ресурсы.
– Почему? – Фай достал из уха и начал задумчиво жевать беруши.
– Потому, что эта жестяная дурилка повадилась жрать туалетную бумагу!
– Ничего себе! – удивился Фай. – Я думал бумагу воруют, а оно воно как…
– А почему Фай? – уточнила девушка. – Да еще и Метов?
– Родители были фанатами Кая Метова.
– Кто это такой? – спросил Криспиан.
– Певец такой был, но это не важно.
– Лучше бы они Егора Летова слушали, – подмигнул Чернокнижник.
– Да ты не дрейфь, Файка, – Криспиан покровительственно похлопал новичка по плечу, – пошли лучше покурим.
– А в офисе нельзя?
– Нет, а то сигнализация так запищит, будто костяной дом рушится. Пошли лучше во дворик, там уютно, по-деревенски.
Они вышли из приёмной и в заднюю дверь прошли в маленький заплеванный дворик, где почему-то пахло кислым вином и конским навозом.
– Куришь? – Криспиан прикурил вонючую сигару от зажигалки с черным пламенем.
– Да нет, не курю.
– Напрасно, – он понизил голос, – попробуй. От этих сигар начинаешь в зеркале королевства видеть.
– В любом?
– Нет, только в нашем, но все равно прикольно, – совал Фаю портсигар. – Курни, может, повезет и принцессу увидишь. Курни, – уговаривал он, – потом будет стоять как огромный сильный огнедышащий ящер…
– Кстати, как тут у вас с принцессами? – Фай выплюнул беруши и взял предложенную сигарку.
– На Фабиоллу не советую западать, – доверительно выдохнул дым Криспиан, – феминистка и бывшая футболистка. Но если станет совсем невтерпеж, – подмигнул, – можешь подержать меня за гениталии.
– Чего?!! – драконом вызверился Фай.
– Прикуривай, говорю.
– А-а, – прикурил, – а то мне показалось…
– Бывает… Это у меня аллегории такие, привыкай, – Крисп откинул голову, заложил левую руку за обшлаг пиджака и продекламировал:
Что дерево сухое, протягивая руки,
Стою я на краю у пропасти своей.
Живя один, с тобой в разлуке,
Как камень, брошенный среди людей.
– Сам сочинил?
– Нет, – он снова выдохнул дым, – кореш мой один. Хлебал отвар мухоморный, да стишки клепал. Пропал…
– Соболезную.
Они стояли и молча курили.
– Если что, то у нас еще одна есть, – Криспиан выбросил окурок через стену и потянулся.
– Нормальная?
– Не принцесса, конечно, но женщина видная. Клавдия, наша клиринговая компания.
– Кто???
– Уборщица, воду в ведрах таскает и на пол выливает. По-современному это называется не поломойка, а клиринг.
– Небось, старая?
– Да нет, молодая, только…
– Что?
– Считает себя Розой из сериала и еще… весит пудов десять. Но зато сильная, дракона унести может.
– Хм…
Они пошли обратно и в дверях столкнулись с высоким мужчиной. Уверенная походка и черные волосы ниже пояса, прикрывающие наготу как юбка, выдавали в нем человека непростого. Хищные черты лица и неестественно яркие синие глаза приковали взгляд Фая.
– Чего уставился? – грубо спросил мужчина.
– Ничего, Ричард, он ничего, – примирительно поднял руку Криспиан.
– Я не тебя спрашиваю, нарик. Чего вылупился, чмо прямостоячее?
– Да я… – попятился Фай, и на всякий случай сунул руку в карман, нащупывая шприц.
– Мы еще встретимся, – Ричард погрозил пальцем и длинно сморкнулся на бетонную стену.
Криспиан потянул растерявшегося Фая.
– Чего это он?
– Не обращай внимания, это Ричард Красивый, бывший стриптизер. Корчит из себя мачо, а так безобидный, как любое зашуганное чмо.
– Точно? – Фай опасливо оглянулся.
– Ну… в бане со спины лучше не подпускай, – Криспиан поежился каким-то воспоминаниям.
– А чего он голый?
– Мнит, что на нем экзоскелет.
– Правда?
– Истинная, он еще расписание работ по ладони смотрит. Будто там сколковский онанодисплей вшит.
– Офигеть!
– И не говори.
– А чем вы тут занимаетесь?
– О, наконец-то первый дельный вопрос. Мы работаем, чтобы сказку сделать былью.
– Это как?
– Скоро узнаешь.


Казалось, что дождь лил прямо с луны. Дмитрию Эразмовичу Никонову, или Дэну, как называли его когда-то сослуживцы, не спалось. Отставной военный, отдавший долгие годы жизни службе по контракту, после сердюковской оптимизации с трудом нашел место смотрителя маяка при городском парке аттракционов и коротал долгие вечера за стаканом самогона и теорией личностных акцентуаций К. Леонгарда. Самогон он гнал плохой, но это было дешевле, чем магазинная водка и безопаснее, чем популярный в простом народе «Боярышник».
В дверь постучали. Александр, единственная любовь Дэна, поднял уши и заворчал.
– Лежи, я сам открою, – Дэн с тоской покосился на стакан с мутной жидкостью, встал, оправил старый китель, взял из-под лавки заржавевший от крови топор и подошел к двери.
– Кто там?
– Откройте!
– Кто там?
– Откройте!
– Замкнутый цикл, – сказал Дэн. – Алгоритм не прописан.
Александр согласно застучал хвостом по полу.
– Надо открыть, а то консервы уже надоели, – Дэн распахнул дверь.
За дверью обнаружился субъект в длиннополом плаще.
– Добрый вечер.
– Кому как, – Дэн попытался прикинуть комплекцию незнакомца, но зыбкий свет умытой дождем Луны и плащ мешали.
– Я войду?
– Общественный туалет дальше.
– Пустите погреться, ночь свежа.
– Входите, – Дэн пропустил незнакомца.
Войдя, тот сразу скинул со спины тяжелый солдатский ранец, плюхнулся на лавку, схватил стакан и опрокинул в себя, держа хозяина в поле зрения. Дэн с тоской посмотрел на перстень со снотворным. Мужчина перехватил взгляд.
– Вы не пид…р? – сквозь зубы спросил он.
– Нет, – Дэн простодушно не считал педерастией любовь к Александру. – А что?
– А ничего, – незнакомец вытянул из-под плаща голые ноги, – просто я их не люблю.
Александр глухо заворчал.
– Это почему же? – Дэн закрыл дверь и вернулся к столу, прикидывая, как набрызгать меньше крови.
– Не люблю и все!!! Просто не люблю! Была бы моя воля, – незнакомец треснул кулаком по столу, – я бы им в жопу вставил гранаты и бах! Куски мяса и кишок! Шок!
– Вы в армии-то служили? – презрительно спросил Дэн, вспомнив, как годами скрывал от грубых и неотесанных сослуживцев свою инаковость.
– Служил, не служил, какая разница? У меня яйца стальные! – незнакомец задрал плащ, демонстрируя обнаженное тело, но Дэна больше заинтересовали две гранаты РГД-5, болтающиеся возле гениталий. – Я киборг четвертого уровня! А ты кто?
– А я прапорщик бывший.
– Тогда давай накатим, – киборг по-хозяйски подгреб бутылку. – Ты топор-то положи, не обижу.
Дэн хмыкнул, положил топор и присел к столу. Александр незаметно напрягся, ожидая сигнала.
– Второй рюмки нет?
– Нет, зачем мне две? Я один живу.
– И то верно, – солдат налил в стакан, протянул хозяину, – за знакомство, – чокнулся бутылкой, присосался к горлышку. – Меня Михаил зовут, Иванович.
– А я Дмитрий Эразмович.
– Отчество мне зачем? – удивился киборг.
– Вы же отчеством представились.
– Вот чудак человек. Это фамилия у меня такая, – заржал киборг. – Болгарин я.
– Вроде Киркорова?
– Сам ты Киркоров! Была бы моя воля!
– Знаю, уже знаю. Так что привело под мой кров в столь поздний час?
– Кто ходит в гости по утрам, – усмехнулся Михаил. – Солдат я… дембельнулся… домой ехал… да в поезде в карты проигрался, – снова хрястнул по столу. – Ненавижу! Шулера! Все они пид…ры поганые!
В дверь постучали.
– Ждешь кого? – Иванович нервно бросил левую руку к гениталиям. – Время позднее, – посмотрел на старые «командирские» часы на правом запястье.
– Нет, не жду.
– Сходи, открой. Да положи ты топор, косячина рукожопая! Без топора отобьемся, я отвечаю!
Дэн открыл дверь. За дверью стояла юная девушка в красной накидке и с корзинкой в руке.
– Здравствуйте, можно войти?
– Ну… – Дэн оглянулся.
– Там баба? – прошептал Иванович.
– Да, – одними губами ответил Дэн.
– Впускай! – Михаил приветственно махнул рукой и до поры запахнул плащ.
– Входите, – Дэн исполнил роль швейцара.
– Здравствуйте, – поздоровалась с солдатом девушка. – Меня Сарф зовут.
– Как?
– Сарф, но можете звать просто Малютка Грэн.
– Я Михаил, это Дэн, проходите, присаживайтесь.
Девушка поставила корзинку на стол и откинула капюшон, выпустив под свет лампы две светлых косички.
– Тут пирожки, мы на пикник собирались, да дождь пошел.
– Так здесь и проведем, – потер руки Михаил. – Бухло есть, пирожки…
– А где ваши друзья? – поинтересовался осторожный Дэн. – Много их?
– Коля, Дима, Наташа и Ира, четверо. Они где-то потерялись, – небрежно ответила девушка. – Можно, я сходу попудрю носик?
– Конечно, туда, – хозяин показал рукой.
Мужчины остались одни.
– Баба! – в восхищении прошептал Иванович. – Разрази меня, баба!
– Ты совсем того, она же явная малолетка!
– Я два года без бабы! Два года! А тут такая краля!
Дэн поморщился.
– А ты чего сморщился? Аль ты из этих? – Михаил сунул руку под плащ и звонко щелкнул по гранате.
Александр зарычал.
– Как, кстати, Бобика зовут?
– Александр.
– Защитник людей? Ничего себе. И как, защищает тебя? – солдат похабно улыбнулся.
В комнату вернулась Сарф.
– Скажите, а сколько вам лет? – в лоб спросил Дэн.
– Четырнадцать, пятнадцать, какая разница? Около восемнадцати, а что?
– Ничего, все отлично, – перехватил инициативу Михаил. – За знакомство? – щелкнул по горлышку бутылки.
– А вы меня не обидите?
– В обществе такой сладкой и хорошенькой девушки даже кровожадное чудовище будет вести себя примерно, – рукой он потянулся к ленточке в ее косе.
– У меня и стаканчики есть одноразовые, – девчонка начала разгружать корзинку. – Пирожки с мясом и луком и с яйцами есть.
– У меня яйца стальные, – воспользовался Михаил, – я киборг четвертого уровня!
– Как интересно, – прощебетала Сарф.
Теперь она казалась постарше. Может из-за освещения, а может из-за остатков кокаина на носике.
– В Британии делали, на японских микросхемах, – хвалился Михаил. – Ну, за знакомство, – разлил по стаканчикам.
Выпили.
– Ты сам, где служил? – спросил у хозяина Михаил. – При штабе, писарем?
– Нет, кинолог я. При штабе…
– А меня на войну загребли! Помню, двое солдат упали рядом со мной, у одного череп был порван в клочья, осколками поцарапав меня, второму пуля угодила в печень, и оттуда хлынул фонтан крови.
– А с кем вы воевали? – Грэн сделала заинтересованными глаза.
– С пид…рами! Они инопланетяне, которые прилетели высосать наши мозги и сожрать наших кошек! Мы их разбили и теперь они маскируются под бухгалтеров и налоговых агентов!
– Тяжело вам там без женщин было?
– Знаешь, справлялись, – солдат снова налил, – хотя я этих, которые того, не того, не люблю, но приходилось… для здоровья…
Александр снова зарычал.
– И будь моя воля, я бы им в жопу вставлял…
– Вы сторонник анального секса? – заинтересованно перебила девушка.
Михаил поперхнулся, Дэн посмотрел на топор, Александр на Дэна, девушка поправила спрятанный под накидкой нож. В дверь постучали.
– Твои друзья? – спросил Михаил.
– Я откуда знаю? – она облизала губы розовым язычком.
Иванович невольно снова сунул руку под плащ. Дэн открыл дверь. За ней обнаружился зеленый жестяной бак с прикованной оловянной кружкой.
– Я 2075-й. Бесконечность не встречали? – спросил бак.
– Нет, – кратко ответил Дэн. – Водка это яд, – сам себе сказал он.
– А Первого нет? – продолжал дребезжать бак.
– Нет!
– Ну, так я пойду?
– Ступайте, – Дэн закрыл дверь и вернулся к столу.
За это время обстановка изменилась. Михаил, одев налобный фонарь, самозабвенно вещал о войне: «Пуля прожгла одному живот, он прижимал вываливающиеся кишки, пока второй бежал вперёд. Недолго он бежал…»
Девчонки нигде не было видно, Александр сидел с ошалевшими глазами и возбужденным естеством. Дэн проследил за взглядом любовника, пригнулся и заглянул под стол. Девушка самозабвенно делала минет, играясь с гранатами. Почувствовав приступ желания, Дэн пристроился к Александру.
– Пид…ры!!! – истошно заорал киборг. Вырвав гранату, швырнул в разновидовую смычку.
Опрокинул стол, закрываясь от взрыва.
– Как я их, а? – истошно проорал он, вскочив и любуясь месивом. – Даже кончил! Гляди, вон кишки, вон шмат мяса!
– Молодец, милый, – девушка вытерла испачканные губы и, не вставая с колен, всадила нож в пах солдата.
– А-а-а! – закричал он, хватаясь за рану и сгибаясь, словно складной нож.
Ударился лбом о столешницу и затих.
– А пугали как. Баба-Яга, баба-Яга, – девушка сняла часы с руки трупа, вырвала уцелевшую гранату, отрезала кибернетические яйца, встала. – Нет тут никакой бабы-Яги.
В дверь постучали. Подошла, приоткрыла. За дверью стояло нечто бесполое.
– Я Элеутер, – сказало бесполое. – Первый еще не приходил?
– Иди на …! – девушка закрыла дверь.
Обернулась. Перед ней стоял Михаил Иванович в налобном фонарике и с топором в руке.
– Консервы надоедают, – сказал он, – свежатинки хочется.
– Миша, я все объясню. – Сарф попятилась и уперлась спиной в дверь. – Миша не надо!!!
Топор будто сам собой проломил череп, забрызгав кровью, мозгом и костяным крошевом светлые косички.
Михаил Иванович оглянулся и увидел Михаила Ивановича с топором в руке.
– Ты кто? – закричал он.
Гранаты начали мелко позванивать.
– Я Первый! Отит у меня! – топор в руке Михаила Ивановича проломил череп другому Михаилу Ивановичу.
За спиной убийцы вставал следующий Михаил Иванович…

Влад, а вы понимаете, где находитесь?
Так то, это ресурс определенной сексуальной девиации. И она не про череп, проломленный топором.

2 серия – Желтый снеговик и зубы дракона

Этот снеговик беспокоил Мэлиссу. Казалось бы, толстенький, в очках, с красным шарфом в синюю полоску, и даже с бородой, немыслимо похожий на отца, он должен вселять уверенность, ан нет. Мэлиссу он беспокоил, и немудрено. За окном был июль. В чашке плескался двойной латте с медом и орехами. Снеговик стоял на лестничной площадке и пялился на ее дверь. В разбитое лестничное окно влетел сокол и врезался в голову снеговика. Снеговик начал желтеть, а после плавиться.
– Бред какой-то, – сказала Мэлисса и, выплеснув остатки кофе на бетон, вернулась в квартиру, играть на висящей на стене гитаре песню «Голубая мечта!» о приятелях Виджее и Стиве.
Из-за снеговика выглянул десятилетний мальчик с небольшими нашлепками на плечах, обернутым вокруг шеи хвостом саблезубой кошки и не спеша застегнул ширинку.
– Отечество в опасности! – произнес он. – А они тут на фей охотятся, придурки! – закурил и насвистывая «How Much is The Fish» SCOOTER-а, пошел по лестнице вниз.
Из обитой кожзамом двери напротив выглянул покрытый холодным потом доктор ван Э,Бонцен. Брезгливо ковырнул мохнатым лиловым тапочком кучу желтого снега, оставшуюся от снеговика, выковырнул сокола.
– Х-м… птичка… интересно, рыбы там нет?
Дальнейшие раскопки привели только к мокрым тапкам и находке надкусанной морковки и шарфа.
– Бред какой-то, – доктор брезгливо понюхал шарф и посмотрел в окно, на более низкие, чем их небоскреб, стеклянные строения. За окном был июль. – Пора завязывать с миксом кокаина и высушенной темной материи, я не Шерлок Хаос и даже не доктор Хаус, – сказал он и скрылся за дверью.
Накинул шарф, завис в прихожей перед зеркалом, изучая свое отражение. Если долго всматриваться, кажется, что меняются черты лица, что-то движется... Брр, лучше бросить все это. После кошмара, спросонья, лезет в голову всякая чушь... Надо нюхнуть…
Шаги за спиной, будто матерый перепоночник шлепает по лужам. Доктор резко обернулся – никого.
– Решительно, мне пора с этим завязывать, – вслух решил он и звучно почесал живот, ища пупок, которого у него с рождения не было.
В дверь позвонили. Доктор, воровато сдернув шарф и бросив его в комнату, приоткрыл дверь, не забыв накинуть на нее цепочку. За дверью стояла сморщенная женщина в космическом скафандре с открытым забралом.
– Я Ангел Солнца, одна из корифеев космической программы. Не желаете прослушать презентацию?
– Чего???
– В течение многих лет звезды манили землян. К сожалению, это перестает быть правдой.
– Что вам от меня надо?!
– Есть неплохая мысль. Запустим пять парней и пять девушек в нашу колонию на Луне. Пусть они там поживут. Устроим конкурсы. Например, кто первым поимеет девушку в скафандре.
– Какая колония на Луне??? У нас нет колоний на Луне!!!
– Тогда запустим их в Южное Бутово или на мусорный полигон в Подмосковье, так еще прикольнее.
– Идите к Хаосу! – Э,Бонцен захлопнул дверь. – Откуда берутся эти психи? И почему консьерж их пропускает?
В дверь позвонили. Доктор рывком распахнул ее. Перед ним стоял молодой мужчина с бородкой.
– Здравствуйте, я Фай Метов. А Фабиолла дома?
– Вы ошиблись.
– Извините, – Фай пошел к лифту, доктор закрыл дверь.
Не успел отойти, как вновь раздался звонок. Доктор неохотно открыл. На площадке стояли мальчик с чубом, смешно торчащим на темно-русой макушке, и одетый в белый хитон мужчина с пышной рыжей бородой. В руках они держали по тому «Капитала» Карла Маркса.
– Чего надо? – неприязненно спросил Э,Бонцен.
– Скажите, доктор, а вы верите в социализм? – задушевным голосом спросил мужчина.
– Чего?!
– Пошутил я, – мужчина швырнул книгу в лестничный пролет. – Я твой пра-прадедушка. Будь хорошим мальчиком и зачни этого смышленого мальчика, – показал на мальчишку.
– Гребаный Хаос, – пробормотал доктор, – все никак не отпустит.
– Что ты бормочешь? Беги к соседке напротив и действуй! Действуй!
– У нее же есть парень, – покраснел доктор, который давненько, давая волю правой руке, представлял соседку.
– Кто? Джеф-барриста? Так он гей.
– Правда? – встрепенулся с надеждой.
– Конечно, сам посуди, – мужчина достал из-под хитона пачку «Беломора» и закурил, – разве мужчина станет барристой?
– Ну…
– Гну! Смотри, какой мальчишечка, прелесть просто. Сам бы зачал, если бы мог.
– Дед, оставь «пятку» добить, – попросил паренек и тоже выбросил «Капитал». – Библии интереснее разносить.
– Вырастешь, разноси что хочешь. Хоть Библии, хоть Ирак.
Паренек хмыкнул и, достав непонятно откуда маркер, начал рисовать на стене разные символы.
– Чего это он?
– Будущий Лейбниц, – улыбаясь, объяснил бородач.
Блеснул медный зуб.
– Дед, ты опять все перепутал, – мальчик, сосредоточенно высунув язык, схематически рисовал мужской половой орган с насадкой из гайки, – не я Лейбниц, а дом старухи Лейбниц. Там я встречу Аду и задам ей аду, – хрипло захохотал. – А помогут мне Ян, Саша и Рита, ха-ха-ха.
– Знаете, – заторопился Э,Бонцен, – я еще не готов… я подумаю… мне пора… – захлопнул дверь и неумело перекрестился.
– Не прокатило, – сказал мужчина в хитоне и протянул мальчику «пятку».
– Я тебе говорю, надо с Библиями ходить, – басом ответил мальчик, – так больше шансов. Библия нынче больше доверия внушает чем «Капитал», хотя, казалось бы, и там и там автор бородатый…
– Пошли выше, – решил бородач и они ушли наверх.
Э,Бонцен пошел в ванну, плеснул в лицо холодной водичкой из ведра. С тех пор как принудительно поставили счетчики на воду, он набирал ее по каплям – ставил на ночь ведро под кран. Чтобы успокоиться, решил немного поонанировать. Но стоило ему представить соседку в платье, насквозь промоченном морским ураганом, как в дверь опять позвонили. Чертыхаясь, пошел открывать. Нависая яично-желтым рожком, над ним возвышался огромный банан!
– Купон! На посещение нашего кафе! Все за счет заведения, дружище! – прокурено просипел банан.
– Оставьте меня в покое!!! – заорал бедный доктор и попытался захлопнуть дверь, но банан помешал.
– Извини, брат, я слышал, ты имеешь виды на Мэлиссу? – прошептал он. – Вот тебе сувенир, – протянул пачку презервативов. – Банановые.
– Подите к черту!!!
– Чего орешь?
– Чего ты с ним цацкаешься, Джеф? – произнес вдруг противно шамкающий голос. – Он же сторонник ГМО, сеет зубы драконов на наших благодатных наделах. Мочи козла, а то вдует Мэл.
– Ах ты падла!!! – закричал банан и начал полосовать доктора перчаткой со стальными когтями. – Фредди Крюгер теперь банановый! Вот тебе, мракобес!!! Только овощи на чистом навозе!!! Только честный чистый навоз!!!
Мужчину в хитоне и басовитого мальчика догнал мужичок в поношенном пиджаке.
– Граждане, это вы выбросили? – помахал «Капиталом».
– Дядя, тебе чего? – развязно спросил хитононосец, воинственно топорща бороду.
– Я мусорный детектив! – мужичок продемонстрировал удостоверение цвета детской неожиданности. – Это ваш мусор?
– Нет.
– А чей?
– Я откуда знаю? Вам вообще какое до этого дело?
– Согласно постановления муниципалитета за № 216, весь мусор подлежит сортировке и раздельной утилизации и транспортировке на специальные мусорные полигоны, – начал детектив, – у меня есть подозрение… – мальчик прервал его, точно пнув ногой в пах. – Достали эти фискалы, – добавил ногой в лицо согнувшемуся, – уже даже в говне копаются!
– И не говори. Чую, тут нам не выгорит. Пошли лучше в «Игдрассиль», покурим с Криспианом.
– Пошли, заодно у Чернокнижника книжек перехватим. Сейчас рэперы их хорошо берут.
– До чего мы дошли! От Пиндара к рэпу, о темпора, о морес.
– А чего ты ожидал от общества, жрущего ГМО-овощи и заваривающего чайные пакетики по три раза?
– Действительно… – они уехали в лифте.
Исполосованный Э,Бонцен пришел в себя в заплеванном баре, где кипела драка. Громила и заморыш с подносом мочили двоих жлобов-хирургов в байкерском прикиде цвета радуги.
– Господа, – разбрызгивая кровь, пролепетал доктор, – где я? Это Ад?
– Нет, – хлопнул в потолок револьвер в руке старика, – это Ковыляй-сарай, а ты, след, тут на правах «духа». Всосал?
– Позвольте, но…
Бывшего доктора ударом подноса вразумил заморыш.
– Сказано «дух», значит «дух»! Чеши сортир скоблить, пока тут новый след не появится, тогда тебя повысим.
– Так ему, Нолик, – рассмеялся старик, – врежь последышу! Тявкать он тут вздумал. Тут не Болотная, падла! Сказано сортир драить – драй и нахваливай дедушку.
Э,Бонцен уныло потащился в сортир. Когда вернулся, увидел Нолика, складывающего кривую птицу из бумажного полотенца.
– Ари-гами, – подняв на бывшего доктора глаза, важно пояснил он. – Меня Эмиру Сан научил.
– Дурь, – фыркнула летающая над стойкой девчонка. – Тебя как звать, «душара»?
– Ван Э,Бонцен.
– Будем звать тебя Бим-бом, – сказал верзила, который дрался. – Я Крестик, это Нолик, это Такса, а тот мощный старикан, похожий на высушенного Маяковского, избитого сержантом Добсоном, – Сморчок.
– А как я тут оказался?
– Сие тайна великая есть…. – понизил голос верзила, – но чует мое сердце, что при жизни ты поклонялся Онану.
Троица довольно заржала, а доктор почувствовал исходящее от Крестика тепло. Пол заходил ходуном, с потолка посыпалась крошка, лампочки лопались одна за другой.
– Что это?! – закричал Э,Бонцен.
– Вива ля революсьон, вашу мать, – ответил дед из-за стойки. – Добро пожаловать в Матрицу!
– Какую Матрицу???
– Я пошутил, это озены, народ населяющий побережье моря Теныз, произошедшие от Великой богини, покровительницы морских существ, Балык Копчен, приехали выразить почтение нашему мэру, Убайсу-II Сколковскому.
В бар вломилась ватага людей с жабрами и чешуей, на ходу вынимающих из раскрытых, словно книги, тел связки переливающихся, как мокрые гальки, внутренних органов.
– Сморчок, почем требуху возьмешь? – крикнул один из них.
– По таксе, как скажет Такса, – заржал Сморчок.
Пришельцы сложили органы в холщовый мешок, который достала Такса. Мешок тут же покрылся красными пятнами.
– Хиленькие какие-то, – процедила Такса, – по фунту возьмем.
Все посмотрели на Сморчка.
– Я услышал, хай, – он поднял руку подобно индейскому вождю на совете племени, – да будет так.
Э,Бонцен понял, что с него хватит и потерял сознание.


Ангел Солнца вышла из подъезда. На покосившейся лавочке сидела девочка-подросток и нагло ела котлеты. Можно сказать, пожирала. Причем так вызывающе, что одинокие прохожие спешили перейти на другую сторону улицы.
– Юля, откуда у тебя котлеты? – строго спросила женщина.
– Пока кто-то из себя Венеру Венерианскую изображает, дети сами о пропитании заботятся!
– Котлеты откуда, я спрашиваю?!
– В «Макдональдсе» выкинули, а я забрала.
– Ты же отравишься!!!
– Нормальные котлеты, не кипишуй, бабушка.
– Сучка ты малолетняя! Так и ждешь, чтобы я подохла!
– Вот еще! – обиженно отвернулась девочка. – Больно надо, потом полгода жди, пока мамаша в наследство вступит.
– Вот значит как? – Ангел Солнца отшвырнула шлем, пришибив щенка бигля, которого выгуливала какая-то полоумная фитоняшка.
– Э-э, женщина, вы чего? – пискнула фитоняшка.
– Пошла на х…! – повернувшись, в один голос ответили бабушка и внучка.
Подхватив тельце четвероногого друга, фитоняшка кинулась бежать.
– Расскажу я тебе сказочку, внучечка, – закуривая сигарету с ментолом, начала женщина. – Жила-была девочка и звали ее… Как ее только не звали!
– Иди сюда! – прокричала из кухни мама.
– Чево?
– Кашу надо бабушке отнести.
– Чево?
– Ты затычки из ушей вытащи! – мама зашла в комнату и выдернула наушники. – Тогда и переспрашивать не будешь. Кашу надо бабушке отнести.
– Какую еще кашу? – из прядей волос цвета спелой пшеницы посмотрела на маму невинными глазами цвета васильков.
– Пшенную.
– Нафиг ей каша? Она со своей пенсией может каждый день пиццу заказывать, а ты ей кашу суешь.
Бабушка много лет работала на руководящей должности в Счетной палате, а перед выходом на пенсию перевелась в Пенсионный фонд, так что теперь не бедствовала.
– Ты же жрать не хочешь, вот и неси бабушке, – мама свекровь не любила, чего от дочери не скрывала. – Хотя ей березовой каши хорошо бы…
– Некогда мне, – отвернулась девочка.
– Селедочка (так мама ласково называла девочку), не спорь. Ты пойми, чтобы старая перечница под тебя дом подписала, надо постараться, попрыгать перед ней.
– Отпишет, никуда не денется.
– Всякое может случиться, старуха упрямая. Она еще крепкая, не перетрудилась, бумажки перекладывая. Лет десять протянет, как пить дать. Найдет себе молодого альфонса, да и подпишет на него.
– Мам, это же не ток-шоу, кто на нашу бабку позарится?!
– На такой дом желающие найдутся.
Домик бабушки был двухэтажным коттеджем на краю элитного поселка среди чудесного соснового леса.
– Денег на маршрутку дай, – неохотно встала с дивана девочка.
– А ножками? Пешком за полчаса дойти можно, и потом минут двадцать по лесу.
– Что я дура, пешком топать? Денег дай.
– На, горе мое, – мать протянула два стольника, – хлеба и молока купи на обратном пути.
– Ладно, – пройдя в прихожую, девочка стала напяливать кеды.
– И беретку надень.
– Какую?
– Красную, что тебе бабушка связала.
– Этот отстой?! в ней жарко.
– Ничего, потерпишь. В пакете спрячешь, а в лесу оденешь. Пять минут позора, а бабушке приятно. Может денежку даст…
– Ладно, уговорила, – девочка сняла с полочки беретку, засунула в пакет. – Еще что?
– Мусор вынеси.

Маршрутка быстро домчала девочку до окраины города. Купила в ларьке пачку сигарет с метолом, бодро зашагала по асфальту к лесу. Добравшись до опушки, соскочила с дороги и, отойдя с видного места, присела на большой валун. Закурила, задумчиво глядя на дым.
– Не сиди на камне, – послышалось за спиной.
Девочка вздрогнула и обернулась. Прислонившись спиной к стволу, на задних лапах стоял потасканного вида волк, с венком из полевых цветов на голове.
– Почему?
– Придатки себе простудишь, цистит будет. Дай закурить.
– В лесу нельзя курить, пожар может быть.
– Оставь хоть добить, – попросил волк.
– Свои надо иметь, – оценив волка как неопасного, девочка хотела отвернуться, но в голове, сквозь розовый туман попсовых ритмов, вдруг молнией мелькнули слова матери: «Она еще крепкая». Решительно достала пачку, протянула волку. – Угощайся.
– А можно две?
– Бери.
Волк спрятал одну сигарету за ухо,
– Не стой над душой как сурикат, присаживайся, побазарить надо.
Волк уселся рядом на поваленный ствол. Девочка, поморщившись от запаха псины, чиркнула зажигалкой, прикуривая ему, прикурила себе, выгадывая время, чтобы обдумать разговор.
– Слышь, серый, ты этот лес хорошо знаешь?
– Отлично знаю, могу все лесные тайны рассказать, могу по красивым местам поводить, грибы там, ягоды… Могу сказки про лес рассказывать, легенды всякие…
– Легенды мне даром не нужны. Знаешь поселок коттеджный? У меня там бабка с краю живет.
– Под красной крышей?
– Нет, на другом конце. Под желтой металлочерепицей.
– Знаю. Она баранину часто жарит на заднем дворе, а я кости таскаю.
– Баранину? – сплюнула девочка. – Кашку ей… Ей эта каша как кашалоту нужна. Скажи, а тебе приходилось убивать? – спросила осторожно, будто невзначай.
– Нет, ты что? – испуганно замотал головой волк. – Я же хиппи, я против насилия.
«Придурок, бабку жрать не станет», – подумала девочка. – «Надо подходить с другой стороны»
– Скажи, а ты мог бы мне помочь разыграть бабушку?
– Мог бы. А как?
– Возьми шапку, – протянула берет. Посмотрела время на подаренном бабушкой айфоне. – Она скоро обедать сядет. Выскочи к ней с шапкой в пасти. Она подумает, что ты меня съел… «Может у старухи мотор не выдержит».
– Странный розыгрыш.
– Тут выскочу я и все вместе посмеемся.
– Ладно. А что я буду с этого иметь?
– Пива, полторашку. Устроит?
– Мало как-то…
– Хорошо, куплю два литра и пачку сигарет сверху. Больше у меня денег нет.
– Может это?.. – смутился волк.
– Чего «это»?
– Интим…
– Ты совсем того? – удивилась девочка. – Я не девушка с низкой социальной ответственностью, на межвидовой секс не подписывалась. Пива достаточно. А то найду другого.
– Ладно, – взял шапочку. – Я пошел.
– А я за пивом пока метнусь.
Посмотрела вслед волку, набрала номер.
– Алло, Антон, привет. Мне нужна твоя помощь. Надо с одним козлом разобраться. Бери Илью и подъезжайте. Знаешь, где моя бабка живет? На Крышовке. Короче, я вас на дороге возле леса жду. Да, поляну накрою, – нажала отбой. – Придурок. Минут двадцать у меня есть, – быстро пошла обратно к городской окраине.

Через полчаса к ждущей на опушке девочке подкатила старая «ява».
– Ань, привет. С кем надо разобраться? – ломающимся баском спросил безусый акселерат. – Где этот козел?
– Там не совсем козел…
– Мы за тебя любому рога обломаем, – сидящий сзади тщедушный подросток потряс туристическим топориком. – Так что за дела?
– Шапку у меня украли…
– Шапку? Всего делов?
– Любимая шапка. И кошелек тоже. С баблом. А я хотела вас угостить…
– Такого нельзя спускать, – решил Антон. – Надо разобраться.
– Мотоцикл спрячьте, чтобы без палева. Пойдем по лесу.
Аня уверенно пошла к дому бабушки. «Мстители» шагали следом разболтанной походкой, напоминая парочку пританцовывающих павианов.
Илья налетел на корень.
– Нельзя заткнуться? – девочка поморщилась от сдавленного мата за спиной.
– По дороге никак нельзя? – пропыхтел Илья.
– Никак, – отрезала девочка. – Представь, что вы охотники. Они по дорогам не ходят.
Домик бабушки встретил открытой дверью.
– Бабушка, ты дома? – входя, громко спросила девочка.
– Я не хотел! – сквозь слезы простонал волк, склонившийся над телом. – Она сама…
– Волк?! – удивился Антон.
– Мочи козла!!! – истошно заорала девочка. – Он бабку завалил!!!
– Она сама, – попятился волк. – Я просто выскочил, а она…
– И шапка твоя у него, – уличил Илья, спрятав топор за спиной и осторожно подбираясь к жертве, – крысятничает….
– Мочи его!!!
– Ильюха, вали козла! – Антон рубанул мотоциклетной цепью несчастного зверя.
Волк схватился лапами за морду и согнулся.
– На! – топор, смяв венок, раскроил череп волка.
– Круто, – оценил Антон. – Это мы типа герои? Волка-людоеда завалили?
– Мои герои, – отвернувшись, девочка брезгливо поморщилась. – Надо бы обмыть это дело…
– А есть? – вскинулся Илья.
– Да, случайно вот захватила, – выставила на стол, где громоздилась коробка с пиццей, бутылку. – Сейчас стаканы принесу. Пиццу можете брать, свежая. Кашу ей, – пробурчала, идя на кухню, – не уперлась ей твоя каша, мамочка. Она «Четыре сыра» жрет, а не пшенку просроченную, что по акции купили, – глаза вспыхнули, будто прокурорская форма на солнце.
Вернулась со стаканами.
– А чего два? – не понял Илья.
– Мне нельзя, мне же еще ментов вызывать.
– Ладно, – разлил Антон, – нам больше будет. Ну, за нашу победу! – чокнувшись, выпили.

– Реально придурки, – девочка посмотрела на лежащих на полу посиневших бывших друзей. – Жили дураками и подохли по-дурацки. Хорошо, что успела «Боярышник» купить и он подействовал. Легенды он мне расскажет, коврик блохастый, – пнула волка. – Ты у меня сам легендой леса станешь. Надо бы бабку покоцать, – посмотрела на топорик, – типа жрал, но да ладно, и так прокатит. Итак, – подошла к большому зеркалу, репетируя. – Мама попросила меня отнести бабушке кашу. Я пришла и застала эту картину, – обвела рукой вокруг себя. Нет, я не знаю, что тут произошло. Да, согласна, что-то странное. Где каша? – подошла к столу. – Вот. Даже эти придурки есть не стали что-то я проголодалась, а пиццу всю смололи, – открыла термос, зачерпнула ложкой, поморщилась, съела. – С голодухи даже ничего. – Уселась на стул и начала есть. – Итого, что мы имеем? Бабушку убил волк, волка балбесы. Мою связь с ними никто подтвердить не сможет. Через полгода вступаем в наследство. Домик наш, а про лес будут рассказывать историю, как девочка несла бабушке горшочек с кашей, а волк обогнал ее и съел бабушку. Оделся в красную шапочку и ждал дурочку. Охотники, хотя, – хмыкнула, – какие охотники летом? Охотники зарубили волка. Откуда у охотников топор? Лесорубы? Лесорубов тоже летом не бывает… Туристы? Что это? – захрипела, схватилась за горло, упала со стула и, катаясь по полу, умерла.
Откуда девочке было знать, что маме надоело ждать, пока бабушка мирно умрет. Она решила взять дело в свои руки, напихав яда в кашу и надеясь убить двух зайцев одним камнем: получить наследство и отправить надоевшую дочурку на нары, – женщина закончила рассказ и со значением посмотрела на внучку.
– Какая пошлость, еще и не смешная, – покачала головой Юля. – Канцеляризмы, опять же…
– Будешь такую пургу нести, ночью придет кот-критик. Всосала мораль?
– Всосала, – Юля медленно взяла у бабушки сигарету. – Надо с мамаши и отчима начинать...
– Я тебе этого не говорила…

3 серия – Королевский сон и КупАла


Взрыв. Из дыры в стене на аэробордах вылетело трое хайповых тинейджеров.
– Повернём на углу Ионных Воротников и встретимся в канализации, люк напротив межМиромаркета, – прокричал один из них, с модным «ирокезом» кислотных тонов.
– А потом к Криспиану за травкой, Офирий? – спросил второй, похожий на Максима Палкина, с низко болтающейся мотней дизайнерски рваных джинсов. Его звали Валлис Палкин-Заможайский.
– Ага!
Они кинулись врассыпную. За ними гналась орава президентов и топ-менеджеров госкорпораций, за которыми бежала толпа папарацци и один, заблудившийся, отощавший Фантоцци.
Через полчаса малолетние ублюдки стояли в маленьком заплеванном дворике, где почему-то пахло кислым вином, аскорбинкой и конским навозом.
– Много подняли? – спросил мужчина с синим бейджем «Криспиан».
– Алмазный лист, 16 коннекторов к мозгу, 8 заряженных фруктов и около 50 абонементов на продукты, – ответил Офирий.
– Надо поскорее всё сбыть, – сказал Валлис Палкин-Заможайский, с чувством почесав в мотне. – Крисп, у тебя есть чо?
– Через плечо, – недовольно посмотрел на пенопластовые «фрукты» мужчина, – это что за чушня?
– Фрукты нового поколения, в отличие от старых времён, представляют собой энергетические минералы. Они необходимы для создания новых технологий, – объяснил Офирий. – Поддержка отечественного производителя и импортозамещение в одном флаконе.
– В жопу, – махнул рукой Криспиан.
– В смысле? – не понял третий, безымянный.
– В прямом. В жопу их себе засуньте. И коннекторы добавьте, потому как мыслите вы не мозгами, а жопами! А так хоть коннект установите и выйдите на уровень компьютера «Поиск –2»
Подонки понурились.
– А может можно как-то решить? – спросил безымянный, внезапно оказавшийся девчонкой по имени Митрид. – Если без жопы?
– Тогда в рот, – подумав, решил Криспиан, закуривая «беломорину».
– Вы пока прогуляйтесь, – решила Митрид, – а я Криспа посторожу.
«Ирокез» и «мотня» вышли, столкнувшись с зеленым жестяным бачком с ломом.
– Гля, банкомат пошел, – показал Офирий. – Может стрясем мелочи на пиво?
– Ну его, это же Битва за ресурсы, пошли отсюда.
Они ушли искать катакомбы, и мы об этом нисколько не жалеем.
– А я могу и в жопу, – сказала Лора, как только Митрид стала на колени перед расстегнутой ширинкой Криспиана.
– Ты откуда тут?! – закричал Криспиан.
– А вот так вот, – Лора пожала плечами, – такая я незаметная. Все время стояла.
– Не волнуйся, братан, – за спиной Лоры возник Михаил Иванович в распахнутом плаще на голое тело и надобном фонарике. – Два года без бабы! Проклятые пид…ры! – он обрушил топор на затылок Лоры. На бетонную стену брызнула кровь. – Надоели консервы! – подхватив под мышку истекающее кровью тело, солдат-киборг исчез.
– Ничего себе приход, – Криспиан почесал затылок. – Ты там не халявь, это тебе не пенопластовые фрукты шейхам впаривать. Тут надо трудиться как пчелка на сборе меда, как депутаты на заседании госдумы. Вот так, молодец, – положил ладони на голову девушки и заговорил о вечном. – Сам я из провинциального городка Велли. Погода там чаще дождливая, но жители любят его, потому что он питает своими теплыми мелкими капельками весь урожай, людей и просто повышает настроение.
– Кого? – освободив рот, заинтересовалась Митрид.
– Его, – указал рукой Криспиан, – не отвлекайся. В шестнадцать лет я был особым подростком. Мне не нравилось совершенно ничего. Еще у меня была младшая сестра Мила, я поменял ее на часы, – закурил еще папиросу, – а потом оказалось, что они поломаны. Все время показывают 20:59. Я всегда одет неприглядно хорошо. А ты ничего так, старательная. Понравилось?
– Да, могу повторить, – Митрид вытерла губы.
– Заглотнула?
– Конечно, заглотнула и уже переварила, как черная воронка Ардалиона Ардалионовича.
– Ненасытная, – уважительно сказал мужчина, – прямо утроба. Курни, – выделил из портсигара.
– Ух ты, – выпустила дым, – круто! – вытащила из кармана маленький фонарик, включила, уткнула слабый лучик в стену. – Ко мне!
– Что ты делаешь?
– Это говорю тебе я: ко мне! – пропела она. – Это гравилуч, он притягивает стену!
– Хм… видать я много курю, что даже сперма у меня стала забористой.
– Ты ведь знаешь историю про пиковую даму?
– Нет, а что там?
– Да я сама не в курсе, думала, ты расскажешь… Когда она находит мальчика, её живот открывается и она сжирает тебя рёбрами. Кусочек за кусочкам. Ой, а у меня платье-майка сползла чуть вверх.
– Деточка, сползают вниз, вверх задираются.
– Как ноги?
– Можно и как ноги, – Криспиан задрал её майку и сдернул лифчик, обнажив небольшую упругую грудь. Опустил руку в её джинсы.
Длинные ноги ловко нырнули в тапочки и засеменили вокруг мужчины вместе с хозяйкой. Шаги владелицы ног раздавались не долго. Выхватив шокер, девушка с силой вдавила его в шею мужчине. Потеряв сознание, он рухнул.
– Обсос, – ловко обшмонала карманы, вытащив лопатник и портсигар, сняла с руки «Ролекс», с шеи бейджик. – Падла! – пнула лежащего и пошла со двора.
Шагнула в холл, темный после светлого дворика. Еще шаг и острая боль в спине, потом в груди. С удивлением опустила глаза. Меж небольших упругих грудей покачивался острый конец лома. Оглянулась. Сзади стоял жестяной бачок и радостно подставлял кружку под побежавшую с острия лома кровь.
– Первый пошел, – продребезжал 2075. – В конце останется только один…
– Необычная антреприза, – сказал высокий мужчина в юбке из черного волоса. – Жестянка, кто за тобой убирать будет?
– Роза придет и уберет, – глядя на упавшее тело, сказал бачок.
– У нас закон такой, насрал – убери за собой.
– Я не сру, – с достоинством ответил 2075 и, вытащив из трупа лом, покатил в офис. – Кто желает Кровавую Митрид? – попискивал он, размахивая кружкой на цепи.
Выключатель света щелкнул. Холл погрузился во мрак, серые тени предметов от огоньков телевизора и холодильника начали плавать по нему.
– Ого, телевизор с холодильником поставили, – обрадовался вошедший Фай. – Как у них тут все течет, все меняется… Пойти что ли Криспиана во дворе поискать? Что это? – споткнулся. – Труп?! А-а-а!
В голове раздался голос, вроде мужской: «Не бойся, я хочу с тобой поговорить». Фай покрутил головой, разминая затекшую шею, смежил веки пальцами и собрался умыться, но понял, что умывальника тут нет.
– Надо искать уборную или ванную, – вслух решил он.
«Да, это я хочу сказать тебе», – раздалось в голове.
– Иди к черту, – Фай пнул дверь и решительно вышел под солнечный свет.
– Кто здесь? – слабо простонал привалившийся к стене Криспиан.
– Это я, Фай. Что случилось?
– Произошел инцидент на планетной базе «Зета-7».
– Чего???
– Одна паршивая клофелинщица оставила меня без наличности, «котлов» и травки.
– Это не она на полу в холле остывает?
– Скорее всего.
– Она, – раздался голос из угла. Ричард Красивый стоял распявшись, как на кресте, в лучах Солнца. – Чего уставились?
– А что он делает? – тихо спросил Фай.
– Солнечные ванные принимаю, не видишь что ли? – услышал экс-стриптизер. – Скажи спасибо, что не солнечную уборную.
– Спасибо.
Вошли трое в тёмно-синей форме с шевронами охраны. У всех троих на общем поясе висела одна на всех рация и один энергетический пистолет в кобуре.
– Вот тогда я и получил ранение, – рассказывал один из охранников, жилистый мужчина лет сорока, с фамилией Бронски на нагрудной нашивке. – Сначала меня отправили в госпиталь, а потом комиссовали. Сказали: всё, отвоевался. Положили мне пенсию в восемь триста шестьдесят на период за сержанта, и катись на все четыре стороны…
– Это уж так, – подтвердил второй, стриженный «ёжиком» охранник лет пятидесяти, по фамилии Лебовски. Его подтянутая фигура говорила о том, что он очень давно занимается спортом, а некоторые повадки выдавали в нём бывшего проктолога.
– А ты где служил?
– Сорок вторая Отдельная спецбригада анального принуждения.
– Ого, спецназ! – уважительно заметил Бронски.
– На кой хрен оружейный шкаф переставили к проходу на поверхность, когда он должен по инструкции стоять у заднего прохода?
– Не знаю, – кратко ответил третий, коротко подстриженный парень лет двадцати. – А чей там труп валяется, мужчинки?
– Что-то они не похожи на шахтёров, – с сомнением сказал Лебовски.
Фай испуганно посмотрел на Криспиана.
– Труп не мой, а содержимое карманов мое, – хладнокровно ответил Криспиан.
– Ишь ты, – удивился Лебовски, – нарывается паренек. Я майор спецназа!!! – заорал он.
– Не ори, не в конюшне, солдафон, – презрительно сказал Ричард.
– А ты падла! – майор выхватил пистолет и выстрелил в обнаженный живот последователя Тарзана.
– Ты меня убил? – удивился Красивый, падая на бетон.
– Пид…ры!!! – за спинами охраны возникли трое Михаилов Ивановичей с топорами, гранатами на гениталиях и налобными фонариками, причем у среднего налобный фонарик был на лобке. – Я вас узнал!!! – три топора в едином порыве негодования и гомофобии опустились на три затылка. – Прилетели высосать наши мозги!!!
Три тела в форме рухнули на бетон. Киборги, сорвав по правой гранате, сноровисто вставляли их в анусы убиенных. Три взрыва слилось в один.
– Мясо! Кишки! – завопили Ивановичи.
– Штатского я тоже возьму, – рядом с трупом стриптизера возник четвертый Иванович, – нечего ему тут валяться. Вам спасибо, хорошо на вас сегодня клюет, – киборги исчезли с трупами.
– Что это было? – слабым голосом спросил Фай.
– Произошел инцидент на планетной базе «Зета-7», о чем я говорил еще десять минут назад.
Фай промолчал, опасаясь новых инцидентов.
– Немного отбил, – Крисп показал энергетический пистолет, отлетевший с массового пояса при взрыве. – В хозяйстве пригодится. Пошли, надо поминки по Ричарду мутить, кисель хлебать.
– Во мне вызывают содрогание куски плоти, которые стелются под ногами. Мое сознание слишком помутнело и воссоздало параллельный мир, который существует вопреки всем законам физики. Его главная задача заключается в том, чтобы воплощать в реальность мои абсурдные фантазии. Снова парадокс: реальность в нереальном.
– Эк тебя зацепило, болезный. Пыхни, полегчает.
– Я будто бы испугался собственного себя, понимаешь?
– Тебе только Гамлета играть: «Быть или не быть, вот чем вопрос?»
– В чем?
– В том, кто первый доберется до трупа шлюшки и заберет мои вещи. Пошли, говорю.
– А кровь, кишки, мясо?
– Роза все приберет. Натаскает ведрами холодной воды из родника и все вымоет.
Они вышли в холл и слегка помародерствовали.
– Что это? – Фай подошел к стеклянным дверям.
Черная воронка засасывала все больше и больше людей, рассыпаясь тонкой струйкой очереди. Над головами, будто в насмешку, светилась вывеска: «Добро пожаловать в ЦСР».
– Это 2061/1602, шоу и рэп-батлл. Посиди, посмотри, – кивнул на истончившееся до нервов кресло. – По-первости это прикольно, особенно когда «звезд» эстрады моют самым мощным обезжиривающим средством.
Фай смотрел на площадь: пассажиры с задумчивыми лицами переглядывались друг с другом, пассажиры с веселыми лицами что-то делали на уровне пояса. Было непонятно, почему нет иностранцев с высоким уровнем жизни. Зато было много людей пожилого и очень пожилого возраста. Причем все эти бабушки и дедушки довольно быстро перемешались по залу, как на своих двоих ногах, так и на взятых на прокат.
– Это что вообще такое? – не выдержал Фай, обернувшись.
Крисп как ни в чем не бывало мочился на труп Мидрид.
– А, это? – он застегнул ширинку. – Постановка про киборгов, которых заставляют работать на стройке, а они хотят быть художниками. Погоди, сейчас всем раздадут бесплатную вареную кукурузу от Ашота и народ рассосется.
– И мне дадут кукурузы? – поежившись, Метов вспомнил, как в пять лет пьяный отец пытался засунуть ему початок в задницу.
– Ежели выйдешь туда, то дадут.
– Я лучше тут посижу.
– Нечего рассиживаться, пошли работать! У нас еще только первая группа завершилась! Подъем! Художником любой быть желает, а вот горбатиться желающих нет! Эх, щас бы щей горяченьких, да в койку, – Крисп прогнулся в пояснице назад, – но некогда, дело не ждет!
– Так что мы тут все-таки делаем? – Фай встал с кресла и странной походкой, будто в заднице у него был кукурузный початок, поклыпал за коллегой.
– Узнаешь, не спеши, у нас еще впереди долгая и упорная работа по рафинации бреда.
– Слушай, а там же где-то аэроскейт этой паршивки валяется, – хлопнул себя по лбу Криспиан. – Не в службу, а в дружбу, сходи, забери. Нужная же вещица, припутим.
Фай, которому не хотелось лишний раз ходить мимо трупа, замялся, но так как ощущение початка прошло, то решил пройтись. Во дворе его ожидал сюрприз. Кровь и мясо, как и труп с ломом из холла, исчезли, а среди блестящих на солнце луж холодной воды стояла девушка в грязной мужской рубашке, судя по всему, на голое тело.
– Ты кто? – воскликнул мужчина. – Неужели принцесса Роза???
– Я Ариетта.
– Охренеть просто, – негромко сказал Фай в сторону, а громче спросил другое:
– Что же ты тут делаешь?
– Я наблюдала за завершением боя. За тем, как мощная волна света растворила демона, так и не завершившего атакующее заклинание.
– Понятно, – сплюнул в лужу, – значит, из тутошнего зверинца.
– А потом, – девушка, не слушая, самозабвенно как тетерев на току токовала, – его противница перевела дыхание, огляделась по сторонам и, не увидев ничего, достойного внимания, исчезла ослепительно белой вспышкой.
– Слышь, Ари, ты тут аэро, тьфу, не выговоришь, летающей штуки не видела?
– А светлая сторона не обладает способностью видеть всё это!
– Подруга, – Фай громко хлопнул в ладоши, – ку-ку.
Девушка вздрогнула, край рубахи волнительно вздрогнул вместе с ней.
– Спрашиваю, доски летающей тут не было? – Фай за три дня работы на новом месте внутренне изменился, и уже не клевал на уголок белых трусиков, мелькнувший под рубашкой. Первым делом, первым делом, самолеты, точнее летающий скейт, а насчет девушки оно как-нибудь потом решится…
– Сперва нужно закрыть трещины и уничтожить остаточную магию.
– Понятно, – Фай плюнул еще раз, стараясь попасть в круглую коленку. Попал, – я позже зайду.
– Как же я ненавижу обращенных! – неслось ему в спину. – Так и тянет подставить клинок к горлу и надавить, медленно, по капле впуская в них истинное знание!
– Не много ли ты пьёшь в последнее время? – задумчиво спросил себя Фай и хотел захлопнуть дверь, но на пороге что-то дернуло его оглянуться.
Вовремя. Ариетта выпустила волну света, а сверху ей в голову врезалась тяжелая доска-пятидесятка.
– Доска летающая, да не та, – Фай вытер с лица брызги крови и закрыл дверь.
В холле его поджидал еще один сюрприз: Лиза села на кол к вампиру, по которому ползали фиолетовые глазки.
– Чего уставился? – грубо спросила девушка. – Глазки мои, не видишь что ли?
– Простите, я подумал, что это картошка… – на всякий случай, Фай нащупал в кармане шприц.
– Дебил! – вампир, будто суетливый старьевщик, убирал вещь за вещью в прозрачный рюкзачок.
– Не обращай на него внимания.
– Достали просто эти теплокровные расисты! – уверенно надел счастливую чёрную кепку с белой надписью и накинул сделанную из кенгуру тёмно-красную куртку с рюкзаком на животе. – Глянь, как он на меня зыркает! Так бы и вбил в меня кол! Так бы залил раскаленного серебра мне в глотку!
– Да ну вас, кровососы-лузеры, – Фай плюнул и пошел в офис.
– Ты что плюешься, козлина теплокровная? – неслось вслед. – Мы тебя еще высосем, шовинист!!!
– Очнулся, гипс, – донеслось из офиса.
– Что за гипс? – не понял Фай. – Почему он очнулся?
– Осень была, – продолжал рассказ Чернокнижник, – Это был вторник, как сейчас помню: дождь, грязь, крики прохожих, грузовик с мукой грубого помола, вот гипс и очнулся.
– Н-да, – протянул Криспиан, – бывает же такое?
– И главное, прикинь, музыка, – Чернокнижник изобразил руками, будто дирижирует оркестром. – А дальше свет упал на ее лицо, Бог ты мой, ну и «красавица»!!! Женщина лет сорока, сидела под деревом возле тротуара, одета не пойми во что, двух передних зубов нет, под глазом вырисовывался синяк, видимо упавшего отсвета, волосы в беспорядке, а изо рта шел убийственный запах перегара.
– Ты еще и понюхать ее успел? – заинтересовалась катающаяся на напольном вентиляторе Фабиолла. Она была в белом шелковом халате, под которым ничего не было. Пояс, окутывавший халат, был развязан – створки расходились в стороны, волнительно трепеща под потоками прохладного воздуха.
– Не успел, пришлось от гипса убегать.
– А-а-а, – она потеряла интерес к дальнейшему разговору и стала плеваться в висящий на стене календарь с председателем Счетной палаты в купальнике из аудиторской отчетности.
– А дальше что было? – спросил Фай.
– Дальше я поехал в Гальяново, но это уже другая история.
– У меня тоже есть история, – начал Криспиан, – внимайте! В местами больших лужах отражалась оранжевая луна…
В комнату заглянул парень в деревянных сабо.
– Пацаны, Ричарда не встречали?
– Нет, – Крисп со значением посмотрел на Фая, – не было его сегодня. А что?
– Сергей меня звать, может, слышали? Не подскажешь где тут ломбард? — стал поигрывать стопкой «серебряных» талеров.
– Тебе не в ломбард, а в скупку цветного лома надо, – сказал Мартин.
– Ремонт делал на крыше и нашел. Вот ... посмотри! — не унимался тот. – Я вообще лозоходец в третьем поколении…
– Ищи себе других лохов, лохоходец, – отрезал Чернокнижник.
– Не верите? Сейчас покажу свою лозу из китового уса…
– Я тебе сейчас покажу лозу из хрена моржового! Вали отсюда! – Мартин ловко швырнул в Сергея томик Лютера Кинга.
Тот, схлопотав в лоб, цокнул сабо, как Боливар копытами и упал в коридор, талеры брызнули в офис. Дверь закрылась.
– Умеешь ты с клиентами работать, – ядовито сказала Фабиолла.
– Да, я такой, вернул его в бессознание, которое он ненадолго потерял, – Мартин бережно собрал «талеры». – Монисто бабке сделаю. На Ивана Купалу подарю, порадую старую греховодницу.
Вытащил из кучи мелочи блестящую золотом карточку размером чуть больше визитки с надписью «Корган Купалыч».
– Что это? – спросил Фай.
– Это и есть тот самый БТТ! Билет в Театр Теней!
Зазвонил дореволюционного вида телефонный аппарат. Фай поднял трубку. Послышался женский крик. Звуки по трапу сходили с трубки и скапливались горкой на полу.
– Тебе не звонил брат? – кричала женщина. – Сейчас по телевизору передали, что его вызвали в сборную.
– В сборную? Какую еще сборную? – удивился Фай.
– Да уж, – скривила трубка недовольную рожицу. – Ты еще не проснулся, малыш. В сборную по футболу.
– Сборную России?
– Нет, блин с икрой, Канады!!! При таких атлетических габаритах, ему там самое место.
– Извините, у меня нет брата, – Фай положил трубку на место, ногой растер кучку звуков и попятился назад. Сделал пару шагов по чавкающему зеленоватому мху и остановился.
Перед ним возник размахивающий прижимными присосками космонавт.
– Где край вашей планеты? – глухо прокричал он из гермошлема с флуоресцентной надписью «Старярдер».
– Эт чо за апогей? – удивился Криспиан.
– Видать, коммивояжер, – Фабиолла лениво слезла с вентилятора, запахнула створки, потом халат, почесала жабры, сорвала горстку мха, с аппетитом счавкала ее. – Напольные покрытия из искусственного мха продает.
– Креативненько, – Крисп с сомнением посмотрел на «космонавта» и на всякий случай достал энергетический пистолет – память об убиенном Лебовски.
Космонавт словно выплюнул сам себя из шлема.
– Это вы на Серегу Тапочка наехали? – спросил он.
– Ты чо за кондом бронированный? – Крисп почесал себя за левым ухом стволом пистолета. – Предъявлять нам пришел?
– Я Семен Если Чвак-гланг. Слыхали?
Коллеги Фая переглянулись.
– Мартин, мочи козла, – вынесла вердикт Фабиолла.
Чернокнижник метнул очередной том непознаваемой мудрости М.Л. Кинга, но Чвак-гланг оказался не так прост. Он, уклоняясь, перекатился в сторону, рывком рванув фаермёт из кобуры, но тот зацепился за какой-то шнурок и глупо упал в зеленый мох. Семен выбросил левую руку в сторону Мартина, другой рукой вдавил сразу две кнопки на запястье выставленной на продажу руки. Чернокнижник отбил летящую конечность книжкой.
Семен посмотрел на неудачно выроненный фаермёт, прикидывая, как можно быстрее до него добраться. А затем, оба не сговариваясь, прыгнули: Семен к двери, фаермёт в сторону Фая. Тот отбил нелепую, с точки зрения физики, вещь ударом ноги. Ветер принес голос женщины:
– Сеня, да-а-а-а-мой!
Семен снял с головы коробку, которая совсем недавно была шлемом, подхватил хитро обмотанную изолентой палку, изображающую фаермёт, и был таков.
– Что это было? – спросил Фай.
– Без понятия, – пожала плечами Фабиолла и, вытащив из шкафа утюг, начала гладить свою футболку. – Значит, какое-то пси – излучение.
– Как-то в детстве, выкапывая с Отцом и Мамашей картошку на нашем маленьком огороде около дома, я тащил одновременно два мешка по земле, так же было тяжко, – сказал Мартин и подобрал труд М.Л. Кинга, шлем от скафандра и непонятную физическую штуковину. – Подарю всю эту требуху деду на Новый год.
– Жалость портит людей и собак, – сказал Крисп и зевнул. – Ну и скукотища.
– Клиповое мышление, – тоном знатока сказала Фабиолла, – воспитанное комиксами, постами в ЖЖ и Голливудом. Везде оно разъедает стеклянный ареал, вбитый кусками в землю ограничений. Оно может лежать, отказываясь от малейших движений, и смотреть в проплывающую мимо пустоту с нескрываемым вожделением.
– Для чего оно существует? – спросил Фай, надеясь, что ему наконец-то хоть что-то объяснят.
– Я уже сказала, оно пожирает пустоту.
– Бред, по-другому не скажешь.

4 серия – Пиццо власти и сплошное несчастье

В дверь вошла сутулая и угловатая, с копной непослушных рыжих волос, норовящих вырваться на свободу из туго заплетенной косы, в одежке с чужого плеча и стоптанных туфлях, девочка.
– Здравствуйте, я Наденька, – она сделала неуклюжий книксен и поправила бордовый ранец с двумя лиловыми ромашками на боку.
– У нас сегодня просто день открытых дверей какой-то, – Криспиан плюхнулся в кожаное кресло. – Даже «Вокруг смеха» на ю-тюбе посмотреть некогда. Чего тебе надобно, чадушко? Филиппка ищешь? Так он в школу побежал, петушок пропел давно.
Темные тени под густыми ресницами девочки заволновались и уставились на него.
– Как ушел? Куда?
– В ш-ко-лу, – по слогам повторил мужчина.
– Химия – наука размытая, а не точная, – выдала девочка.
– Безусловно, – согласился Мартин.
– Я амулеты продаю, – Надя достала из джинсовых шорт прямоугольную коробку-пенал, – недорого, стопроцентная предоплата, самовынос. Интересует? – Надя улыбнулась и с забытым ощущением чуда приоткрыла крышку деревянного пенала, позволяя заглянуть внутрь. В коробке лежали четыре кружочка с квадратной дырочкой в центре. Китайские монетки с неопределенным рисунком, рядом – голубая шелковая лента. Надя хмыкнула и закрыла крышку.
– Не мой цвет, – Криспиан снова зевнул. – Иди и впаривай свои поделки Филиппам.
– А что ты ждал? Маленького ручного дракона? – девочка размахнулась, чтобы бросить коробку.
– Мусорить не надо, да? – Фабиолла щелкнула шнуром утюг, будто кнутом. – Живо собрала поделки в стиле фэн-шуй и быренько пошла в школу.
– Черт с вами! – Наденька скрылась за дверью, крикнув напоследок: – Володя Ульянов жив!
– Кстати, ты за кого голосовал? – спросил Фая Мартин.
– Я на выборы не хожу.
– Напрасно. Как можно выбирать что-то, не выбрав кого-то?
Неожиданно погода резко испортилась: небо налилось свинцовой тяжестью. Завибрировал мобильный на столе.
– Алло, – сказал Фай в трубку пневматической почты.
– Узнал? – замогильно проскрежетало из трубки.
– Нет, а вам кого?
– Известно кого… того, кто продал фамильные драгоценности…
– Нет его, – Фай заткнул трубку осиновой затычкой. – Ошиблись, – объяснил коллегами.
Раздался стук, массивная деревянная дверь распахнулась с неожиданной легкостью, вошел мужчина. Трудно было с точностью определить, сколько ему лет. На вид около шестидесяти, но сложения крепкого и здоровья, видимо, неплохого. В руке болтался тяжелый с виду подсвечник, накрытый стеклянным колпаком.
– Прошу прощения за внезапный визит, – сказал он, – но у меня в дороге начал заканчиваться бензин, а единственная заправка на дороге оказалась закрытой.
– Не, ну что ты будешь делать, – Криспиан распахнул руки, будто собираясь обнять вошедшего, но внезапно громко хлопнул в ладоши. – Откуда они сегодня лезут таким потоком?
– Клиповое мышление… – Фабиолла зевнула.
– Нечистью интересуетесь? – пришелец понизил голос.
– Нет, – Мартин снова нащупал черный томик. – Еще что есть?
– Овощи, домашний сыр, яйца, масло… лия и Иваси…
– Спасибо, у нас полно кошерной пищи, – покачал головой Криспиан. – Будете выходить, закройте дверь поплотнее, а то сквозняк как между мирами.
– Хозяин меня сожрет, – мужчина надрывно вздохнул и покинул офис.
– А у меня тоже история есть, – задумчиво сказала Фабби.
– Расскажи, – попросил Метов.
– Переехал к нам жить актер театра. Натура творческая, ранимая, сами понимаете. Водку только холодную и только с семгой. Очень обижается, что в подъезде его никто не узнает. Ходит по квартирам, раздает программки театральные и диски со своими записями. Он, оказывается, мало того что актер, так еще и певец.
– Кто-бы подумал, – хмыкнул Мартин.
– Дублер его попал под патронаж продюсера Вискаса и поехал по необъятным городам и весям России. Это у «творческой интеллигенции» называется «чёсом».
– Чесом? – не понял Фай, у которого кроме фамилии ничего общего с артистами не было.
– Чесом, – кивнула девушка. – Но не надо думать, что под кожу им внедрился чесоточный клещ. Вовсе нет. Красивое русское слово «чёс», помимо того, что позволяет использовать незаслуженно обделенную вниманием, но не Васи Васина, букву «ё», обозначает неуемный зуд по извлечению денег из карманов фанатов и уездных бюджетов. У некоторых зуд переходит в скрежет зубовный и даже экзему и геморрой. Говорят, бывали и случаи финансовой проказы….во всяком случае, с налогами проказничать они те еще мастера! Соседа в «чёс-вояж» не пригласили. То ли песни бездарные, то ли и среди артистов мюзиклов встречаются натуралы, не пригласили и все. Приходится ему как-то выкручиваться, помня что «весь мир театр, а люди в нем актеры». Так и бродит по подъезду в костюме банана, крича всем: «Хосе Гендосио погиб! Хосе Гендосио погиб!». На незнакомых людей производит сильное впечатление. Даже «Свидетели Иеговы» обходят подъезд стороной.
– Сумасшедший, но безобидный, – заключил Криспиан.


Приоткрыв дверь соседнего офиса Просто Мария, одетая в помятое свадебное платье не первой свежести, увидела, как мачеха Анфиса тянет дочь Евгению в женский туалет. «Опять что-то затевают» – подумала царевна. Она не заметила, что за женой следит и ее отец – царь Александр. Как только заговорщицы скрылись за дверью с надписью «Гоголь жив!», он подошел к ней и, приоткрыв, стал слушать. Анфиса, держа что-то на ладони, шептала: «Доченька, мне удалось забрать из ларца с драгоценностями это волшебное кольцо. Я подслушала разговор Александра с Феей Изольдой. Оказывается, Фея отдала свою силу этому украшению. Тот, кто будет носить его, обязательно выйдет замуж за царевича. Кольцо Александр приготовил для своей дочери,… а я пробралась в покои Марии,… и подменила его нашим, которое твой папенька носил в носу. Вот оно! Теперь счастье тебе обеспечено».
– Что это? – Фай, собравшийся выйти из офиса, чтобы встретить разносчика пиццы, застыл на пороге.
– Где? – Фабиолла приникла к щели, приятно придавив Фая грудной тяжестью. – А-а, это. Ахинея по мотивам русских народных сказок и бразильского сериала, не обращай внимания. Дальше начнут вырывать из-под ног друг друга ковровую дорожку и жонглировать кольцами, – она отошла и плюхнулась в свое кресло, оставив вмятины в теле и память Метова.
«Садись, я расскажу тебе о викингах...» – послышалось ему. Стряхнув вызванное грудями наваждение, мужчина решительно зашагал навстречу пицценосцу. Подрабатывающий на ресепшене слушатель академии крупье Гена плохо спал на ободранном до нервов кресле в холле. Ветер бил молотком в стекло, рвал листья с кленов и тополей во дворе.
На белой кепке укутанного в старое одеяло из овчины длинноволосого повелителя пиццы было написано «Драконы Арнхейма». Фай также увидел лямки, показывающие, что за спиной у человека довольно объемный рюкзак. Борода у него росла плохо, была редкой, с длинными волнистыми волосками цвета звёзд, неопрятной и козлиной.
– Сколько с меня? – Фай посмотрел на четыре коробки и пакет с пивными банками.
– Бро, теперь каждый готов отдать последнее своим соседям, поделиться элем и жареной рыбой, что еще час назад плескалась в солёных морских водах.
– Мы не заказывали пиццу с морепродуктами.
– Да? – «Дракон Арнхейма» проверил бумажку на планшете. – Слушай, бро, тут ошибочка вышла. Возьми пиццу с рыбой, я сделаю скидку.
– Мы заказывали две пиццы с ветчиной, одну с салями и одну «4 сыра», зачем нам пицца с рыбой?
– Слышь, бро, я Кристиан, сын Одда, кореш Эмиля, сына Ларса. Не слыхал?
– Нет.
– Чо, реально не слыхал? – набычился парень. – «Драконы Арнхейма» самая крутая банда! Мы по 60 лет можем одними костями питаться!
– Достали, психи, – перехватив пиццы и пиво, Фай ударил недоумка лбом в переносицу.
Обеспицценный рухнул на пыльные ступени крыльца и принял фривольную позу.
– Люди, которые шли по степи, изредка отходили от каравана, если они шли, – простонал он.
– Отдыхай, курощуп, – Фай врезал контрольный левой ногой в голову и вернулся в офис.
– Бабок хватило? – лениво поинтересовался Крисп.
– Ровно все, – кивнул Фай, сгружая коробки с пиццами на верх МФУ-шки, – еще и сдача была.
– Пиццы дело такое, – сказал Мартин, схватив верхнюю коробку и выбрасывая ее в открытое окно, – идти за ними из любого города было далеко, а караваны приходят не так уж часто.
– Ты чего?
– Это были человекоподобные машины, умеющие ходить на двух ногах, имеющие искусственный интеллект.
– Куда имеющие? – не понял Фай.
– Известно куда, – сладко потянулся Криспиан. – Поэтому он пользовался лошадьми – животные сильные, выносливые, породистые. В случае внезапной атаки в тыл всегда могут лягаться.
Вторая коробка полетела за окно.
– В итого ИИ пришел к единственной верной, можно сказать, паломнической мысли человечества в минуты отчаяния – жизнь – мероприятие отстойное, – закончил Криспиан.
– Так у вас есть ИИ тут? – ошалел Фай.
– Да, и его зовут Татьяна Петушкова. Пописывает нелепые рассказы и с сотен аккаунтов размещает на сетевых конкурсах.
– Татьяна Петушкова – ИИ??? Та самая Петушкова???
– Нет, ну как адекватная девушка может встречаться с недо-мальчиком-недо-парнем-не-доиграло-позёром?
– Шутите? – обиделся Фай.
– Просто пытаемся пробудить в тебе мыслительную активность, – улыбнулась Фабиолла.
– Некоторые еще клизЪмы делают с огуречным соском для активизации мыслительных процессов, но мы же с Вами не из них? – сказал Мартин, открыв коробку. – Во, у меня пицца-глазунья. Будет кто?
– Мне дай кусман, – протянула руку Фабиолла.
– Лови, Фабби, – Чернокнижник ловко швырнул девушке кусок. – Знаешь, я стал пользоваться парфюмом только для того, чтобы однажды ты сказала: «От тебя приятно пахнет». А еще у меня нет соседки, которая через меня заказывала у тебя косметику по каталогу. Просто у тебя никто не покупал, ты переживала, и я храню целый склад баночек, тюбиков и флаконов у себя в комнате.
– Ы-ы-ы! – с чувством проныла девушка.
– Может ты просто из этих? – за спиной Чернокнижника замерцал силуэт Михаила Ивановича с топором в руке и налобным фонариком на причинном месте. – А? Про соски огуречные вспомнил…
– Изыди, прилипашка, – Фабби выплюнула глаз точно в глаз киборгу, – натурал он, я проверяла.
– Покедова, некомбатанты, – железный яйценос пропал.
– Вот же пристал, – пожаловался Крисп, – прямо так и шныряет вокруг.
– Надо Хозяину маяка сказать, – решил Мартин, – пущай прикует его к маяку.
– Цэ дiло, – согласилась Фабиолла, пожирая пиццу со смачным удовлетворением.
Кошка серо-полосатого цвета в количестве одной единицы проскользнула в открытое окно и прыгнула на плечо Фабиоллы.
– Привет, Лейла Воробьиди, – поприветствовала кошку девушка.
Кошка задрала хвост, распушила его, от чего на задней стороне хвоста получился четкий пробор, замурчала, стала тереться, прыгая по плечам и шее.
– Я сидела на поваленном у автобусной остановки дереве и познакомилась с этой блошивой скотиной, – Фабби насмешливо отвесила ей холодную оплеуху и сбросила ее на мокрый пол. – А может быть, это не я сделала вовсе?
Кошка с греческой фамилией Воробьиди и огромными глазами ярче самого озера, как чумная, носилась под ногами и в ультимативной форме требовала еды, и не просто еды, но колбасы и сыра. Дождалась только хрена. Вода на полу вновь отвесила ей хладную пощечину, но уже по своей инициативе.
– Жуй, иммигрантка, – Крисп достал из ящика стола сморщенный сушеный корешок хрена и кинул кошке. – Тут глютена нет. Тебе должно хватить этого беспрецедентно вместительного корневища.
Кошка вдруг зашипела, выгнула спину и убежала в сторону Ползучего города.
– Вот же скотина, – расстроился Мартин, наполняя свою кружку пивом ровно на 85%.
– А почему ты наливаешь не полную? – спросил Фай.
– Этого достаточно, чтобы я напился и позволяет мне не пролить мимо утробы ни капли. Так меня научила молодая мама одного мальчика, из которого телевизор сделал робота. Надо сказать, уставной хвостик шел ей больше, чем прочим девчонкам на курсах идеальных мам.
Гена натянул трико и, споткнувшись об заложенную красными и зелеными кредитами книгу аренды недвижимости для проживания в лунной колонии, поплелся в туалет. Но взявшись за ручку двери, вдруг осекся и даже запнулся – взгляд прилип к надписи.
– Что делать? – запаниковал Гена. – Мне же полный фулл-хаус в зеро вставят за этот вандализм, – он растерянно оглянулся по сторонам.
Не дождавшись ответа, Гена так и стоял, держа дверь, топтался на месте, боясь присесть, как будто у него геморрой в запущенной стадии. Этакая смесь дьявола и ангела выдавала в нём совершенно незаурядную личность. Оно и понятно, заурядная личность на курсы крупье при ВШЭ, для солидности названные академией, вряд ли подалась бы. Поэтому Гена и стоял, по привычке выдерживать многочасовое ожидание одновременно с нетерпением. Хотя, мочевой пузырь все настойчивее звонил в колокол.
– По ком звонит колокол? – спросила дверь.
– Чего? – растерялся горе речепшеист.
– Чего застыл, спрашиваю? – из двери проступил, оставаясь при этом вровень с поверхностью, плешивый облик доктора ван Э,Бонцена. – Проходи, делай свои дела и не забудь смыть за собой, а то я уже задолбался зубной щеткой «очко» драить.
– Очко? – Гена выхватил знакомый из курса обучения термин. – В очко мне самому щетку вставят, – понурился он.
– Чего так?
– Да видишь, какая-то сволочь написала про Гоголя.
– Почему сразу сволочь? – обиделся призрак-«дух». – Николай Васильевич реально жив, я с ним разговаривал.
– А ты кто?
– Я невинно убиенный доктор ван Э,Бонцен.
– А за что тебя убили?
– Ну… – Э,Бонцен смутился, – это не важно.
– А что случилось, когда ты умер?
– Ночь сияла, пронизывая своей глубиной каждый уголок земли… а потом я стал «духом».
– Приведением? С формулой?
– «Духом», у них, призраков, в элитных трущобах Ползучего города форменная дедовщина, – вздохнул доктор. – Ладно, иди, а то твой пузырик уже задолбался дергать твой колокол за «язык», раздражая окружающим все шесть чувств, а я, так уж и быть, сотру надпись…
– Спасибо.
– Иди, человек интеллектуального труда и береги себя, нам, интеллигентам, после смерти среди быдла тяжко.
– Наши мертвые нас не оставят в биде, наши павшие как часовые, – облегчая пузырь, счастливо напевал Гена, – отражается небо лесу как в воде, и деревья стоят голубые…
В зеркале он уловил мерцающее отражение силуэта за спиной, испуганно оглянулся.
– У меня покруче, – мужчина в налобном фонарике распахнул плащ и продемонстрировал, – левое вообще из Британии, так что спрячь. Что ты тут про пид…в пел?
– Кто? – рецепшиончик поспешно застегнулся, едва не уполовинив молнией и так невзрачный стручок. – Я про деревья пел!
– Тут точно нет никакого сговора? – Михаил с металлическим звоном запахнул плащ. – Никакой подпольной организации? – он сдвинул фонарик и почесал лоб обухом ржавого топора.
– Ну, говорю же вам, вы ошибаетесь! Да нет тут у нас никакого сговора! И нет никакой подпольной организации!
– А ежели тебе топор в анус засунуть, небось по другому запоешь?
– Нет, господин инспектор, боюсь, он туда не влезет, говорю же, я не по этой части.
– Ладно, живи пока, жилетная душонка! И я не инспектор, хотя, х-м… – Иванович приосанился, – почему нет? Инспектор чрезвычайной антипидер…ческой комиссии! ЧАпдК! Звучит! – он исчез.