Клуб "Преступление и наказание"

В контексте земное/божественное.
Очень интересно ваше мнение, как автора.

Зал кафешечки почти не освещался.
Порхающие посеребренные эльфики светились словно светлячки, семь горящих на подсвечнике свечей отражались золотистыми огоньками на темном стекле витрины.
Витой медный подсвечник стоял на угловом столике. Его света как раз хватало, чтобы все сидящие отчетливо видели друг друга и их не беспокоило ничего, что могло бы происходить за чертой освещенного круга.
Мадам Стю с нежностью смотрела на краснеющую от смущения Стишку, медленно водившую пальцем по краю стола. Лекс задумчиво молчал, следя за движением свечного пламени.
- Сколько тебе лет, Лекс? - первой прервала молчание мадам Стю.
- Двадцать восемь, - он ответил машинально, не задумываясь и не отводя взгляда от свечи.
- Твои родители... живы?
- Нет! - пламя резко дрогнуло.
- Извини, - в голосе Стю не было заискивающих ноток, только спокойствие и сосредоточенность.
Лекс кивнул, но нахмурился.
- Я могу тебе доверить мою девочку? Всего год, от силы два!
Лекс не торопился с ответом. Несколько долгих минут он не мигая смотрел на свечи и пламя ровным светом отражалось в его глазах. Стишка отвернулась и смотрела в темноту, туда, где свет маленьких эльфиков потихоньку гас, один за другим. Волшебные существа готовились ко сну. Мадам Стю ждала, отмечая про себя, как расслаблялись плечи ее охранника, разглаживалась, придававшая хмурость, складка на переносице, теплел взгляд.
Наконец он согласился. Не столько кивнув, сколько медленно моргнув глазами.
- Я позабочусь о ней. Но работать тут она больше не будет. Конфликт интересов с рыжим хромоножкой только усложнит работу.
Стю ободряюще улыбнулась резко обернувшейся и насупившейся Стишке, потом ответила Лексу:
- С этим у тебя не будет сложностей, я поговорю с Крисом, и он не станет задевать Стишку.
Левый угол губ Лекса дернулся в верх.
- Надеть намордник на пса, поставленного охранять хозяйского добро? Не рационально. Крис справляется со всеми своими обязанностями. Лучшего эконома тебе не найти. А личное должно оставаться за стенами этого заведения. Я согласен на твое предложение, но при условии, что Стишка будет жить и работать в другом месте!
- Где это? Я не хочу никуда уходить! - Стишка сжала кулачки, и наморщила лоб.
Но Лекс даже не повернулся в ее сторону. Лишь поднял взгляд чуть выше, чтобы посмотреть хозяйке кафе в глаза.
- Стю, ты же понимаешь, что, если она останется тут - мы увязнем в скандалах. Я не хочу!
Стю кивнула. Лекс продолжил:
- Я знаю одно очень приличное и надежное место. Ей там будет хорошо. А потом..., - охранник снова перевел взгляд на подсвечник и задумался, - ... А потом видно будет.
Стю встала.
- Я никогда не забуду этого, Лекс!
- Я тоже, - улыбнулся тот поднимаясь.
- А я? Вы меня спросили? - возмутилась Стишка.
Наконец охранник повернулся в ее сторону и с вежливым поклоном задал вопрос:
- Сколько тебе нужно времени, чтобы собрать только самое необходимое? Остальные вещи я принесу тебе потом.
- Но я не хочу!
Лекс покачал головой:
- Боюсь, что выбора у тебя нет. А время уже очень позднее. Идти недалеко, но лучше бы поторопиться.

Вещи были собраны в четыре руки. Мадам Стю работала быстро и деловито. Стишка - быстро, но всем своим видом давая понять, что ужасно недовольна происходящим. Лекс ждал их в зале, все так же задумчиво наблюдая за тем, как по белому телу свечи скатывался подтаявший воск. "Как сок по древесному стволу... той весной..." - подумал он, но тут же отдернул себя и отвел глаза.
Стишка как раз вошла в зал. Ее дорожные башмаки на высокой подошве делали девушку выше и почему-то взрослее. Белокурые волосы были зачесаны наверх и заколоты шпильками. С прической Лекс видел девчонку первый раз и не сдержавшись, тихо присвистнул от удивления. Стишка смутилась и сразу же стала одного цвета с алым бархатом, который подбивал ее длинный, до самого пола, плащ из добротной черной ткани.
Она опустила глаза и кажется собиралась заплакать. Пальцы, крепко сжимавшие сумку с вещами, побелели. Лексу передалось ее волнение. Не зная, как лучше себя вести, он откашлялся и попытался пошутить:
- Белое подвенечное платье, розы и хор с органом я останусь тебе должным.
Стишка мгновенно побледнела. Пальцы разжались, и сумка шлепнулась на пол.
- З-зачем ор-орган? - пискнула она, борясь ос слезами.
- Лекс! - мадам Стю осуждающе покачала головой.
- Я тоже иначе представлял себе свадебную церемонию! - несмело огрызнулся охранник и вздохнул, - Стишка, ты понимаешь, что мы должны заключить хоть и фиктивный, но брак?
- С-сейчас? - всхлипнула девушка.
Лекс на секунду прикрыл глаза.
- Стишка, послушай. Я отведу тебя в очень приличное место, тебе там понравится, обещаю. Но... я могу оставить тебя там только в качестве моей..., - охранник перевел дух, - ... жены. Я не могу просить о таком за..., - он еще раз вздохнул и смущенно закончил, - ... друга.
- Это очень далеко? - подавленно спросила девушка.
- Нет, - Лекс улыбнулся, это очень рядом, но для начала нам нужно соблюсти формальность.
Охранник подошел к девушке, поднял ее сумку и осторожно коснулся плеча:
- Пойдем, Стишка, чем скорее покончим с этим, тем лучше.

Было совсем темно, когда два темных силуэта вышли из кафешечки мадам Стю.
- Лекс, куда мы идем? - спросила Стишка.
- К Ронике. Сейчас это единственное место, где можно заключить брак. А завтра, я подтвержу наш союз в ратуше. Ты хочешь свадьбу?
- К-кажется н-нет, - Стишка вздрогнула.
Лекс по-своему растолковал дрожь своей спутницы и осторожно обнял ее за плечи, прижимая к себе.
- Замерзла? Вроде не сыро.
Стишка не ответила, только тяжело вздохнула.

Пройдя несколько кварталов молодая пара вышла к центру города, туда, где в громадный, вымощенный отполированными булыжниками круг, сливались три главных площади: Прекрасная Шортенбиргская Арка, площадь Роники Чернобурой и площадь Волшебного Источника Силы. Арка действительно была потрясающей красоты - тонкая кузнечная работа, которой гордились не только выполнившие ее гномы, но и все жители города. Фонтан представлял собой небольшую композицию из труб, собранных в полукруг на подобии свирели. Над фонтаном возвышалась статуя Роники Чернобурой.
Лекс и Стишка остановились у постамента и замерли. Стишка смущенно оглядывалась вокруг, но прохожих почти не было. Лекс подняв голову, посмотрел Чернобурой в лицо.
Все знали, что Ронике на момент гибели было тридцать пять. Скульптор изобразил ее немного моложе, но ничуть не польстив. Зрелая женская красота сквозила в каждой мельчайшей детали: благородном повороте головы, распущенным, стелющимся по плечам волосам, ухоженным пальцам, сложенным в самом простом магическом знаке, с которого начинается азбука волшебства - "свобода".
Лекс поставил сумку Стишки на землю, прочистил горло и протянул девушке руку:
- Я, Лекс Рачетт, сын оружейника Крейга Рачетта, беру тебя, Синеглазая Стишка, в жены. Обещаю тебя любить, заботится о тебе и защищать.
Это была стандартная, самая короткая брачная клятва, положенная законом. Обычно, молодожены прибавляли к ней множество красивых слов и жарких обещаний, но Лекс явно не готовился к этому. Стишку трясло. Полными слез глазами она смотрела себе под ноги и кусала губы. Зубы стучали так, что Лексу казалось, будто это слышит не только он, но и самые отдаленные уголки площади.
- Я... постараюсь быть хорошим мужем, - тихо добавил он, - Теперь ты.
Синеглазая достала из кармана плаща платочек, вытерла глаза и попыталась улыбнуться. Вышло слабо. По сторонам она больше не смотрела. Видит ли их кто-то, слышит ли - сейчас уже не имело никакого значения. Стишка положила правую руку поверх мужской ладони. Она была твердой и горячей.
- Я, Стишка Синеглазая..., - она запнулась и с отчаяньем посмотрела на Лекса.
- Выросшая у мадам Стю, - быстро подсказал тот.
- Выросшая у мадам Стю, - благодарно повторила Стишка, - Беру тебя, Лекс Рачетт, в законные мужья. Обещаю...
Ее плечи вздрогнули, а потом мелко затряслись. Стишка прижала к губам левую руку и попыталась подавить рыдания.
Лекс чуть сжал пальцы Стишки и осторожно потянул девушку к себе. Она сделала маленький шажок ему навстречу.
- Стишка, это всего на один год. Я не обижу тебя, обещаю!
Синеглазая кивнула и сделала глубокий вздох.
- Я обещаю любить тебя, Лекс Рачетт, заботится о тебе и быть тебе верной женой, - выпалила она на одном дыхании.
- Роника Чернобурая и жители города Шортенбирга свидетели наших клятв, - быстро проговорил Лекс, заканчивая церемонию.
Он шагнул к Стишке и крепко обнял ее. Синеглаза рыдала на его груди под сенью магического знака свободы, дарованной всем и каждому Великой и Могучей Роникой Чернобурой.

Свидетелем свадебной церемонии и плача юной невесты, если не считать нескольких голубей, что засиживали плечи и руки Чернобурой, оказался большой серый пес, голодными глазами смотревший на сумку Стишки. Простояв несколько минут и убедившись, что молодоженам не до его пустого желудка, пес вежливо зевнул, во всю клыкастую пасть, и слегка подвыл, потянувшись большим влажным носом к вещам Синеглазой.
- Не так резво, приятель! - не размыкая объятий Лекс чуть повернулся вокруг своей оси, чтобы видеть маневр пса.
- Лекс, это же Гард! Он, наверное, есть хочет.
Стишка тут же отстранилась от Лекса и нырнула рукой в карман плаща.
- Гард, у меня... только эклер. Будешь?
Пес тут же сел и вывалил из темной пасти громадный язык. Глаза его округлились и пристально следили за руками Стишки. Та развернула салфетку и положила ее у лап собаки. Гард осторожно подхватил угощение и тут же проглотил. Хвост его замотался из стороны в сторону, из пасти покатилась слюна.
- На этом все, Гард, - рассмеялась Стишка, - Придется тебе ждать более пышной свадьбы.
Она присела перед псом и потрепала его по голове. Громадный, похожий на волка, только с белыми подпалинами на груди, лапах и кончике хвоста, зверь заворчал от удовольствия.
- Он чей и откуда ты его знаешь? - спросил Лекс, поднимая сумку.
- Его хозяин очень любит музыку и песни. Он часто приходит на Три Площади и подает уличным музыкантам и певцам.
- Хорошо, - кивнул Лекс, - Гард, можешь поздравить новобрачную, нам пора. И домой! Домой, Гард!
Поняв, что ничего больше не получит, пес встал и обойдя Лекса стороной, пристроился возле Стишки.
- Кажется он решил нас проводить, - рассмеялась она.
- Пусть провожает, - согласился Лекс, - не маленький, потом сам найдет дорогу обратно. Пошли скорее.

Лекс снова обнял Стишку за плечи и теперь ей это нравилось. Не то чтобы подступающая ночь была прохладной, но теплый бок спутника успокаивал. А уж бежавший за ними Гард и вовсе поднимал настроение.
- А теперь куда мы идем, Лекс?
- К Ойстраху, в волшебную лавку. Я попрошу его принять тебя в магазин помощницей. Справишься?
Стишка резко остановилась.
- Лекс, ты не шутишь?
- Нет, а в чем дело?
- Ты настолько хорошо знаешь господина Ойстраха, что можешь его попросить о таком месте для меня?
- Думаю, что он мне не откажет, - кивнул Лекс, - Пойдем скорее. Ойстрах ложится поздно, но все же мы и так будет незваными гостями.
Они прибавили шаг.
- Лекс, а как вы познакомились?
Парень хмыкнул, собираясь с мыслями.
- Да, в самом деле, надо же тебя хоть примерно рассказать о себе.
- Расскажи, Лекс. Я даже не знаю, как ты попал к нам!
- Меня Ойстрах привел к мадам Стю, - Лекс улыбнулся, - тебе тогда года четыре было. Ойстрах дарил тебе игрушки. Разве ты не помнишь?
- Нет. Удивительно! Всегда мечтала зайти к нему в лавку и посмотреть.
- Так зашла бы! Рядом же.
- Ага, - вздохнула Стишка, - страшно же!
- Он совсем нестрашный. Ойстрах очень добрый человек.
- Угу, продающий волшебников, - буркнула Стишка.
- Осуждаешь? - ухмыльнулся Лекс.
- Да мне-то что, - фыркнула девушка, - Просто считаю это... странным.
- Почему? - удивился Лекс.
- А зачем оно нужно, волшебство? Что такого в нем есть, без чего невозможно прожить?
Теперь уже Лекс остановился и с удивлением посмотрел на Стишку.
- Ты серьезно?
- Ну, конечно! Вот ты двадцать восемь лет жил без волшебства. Сильно тебе плохо от этого?
Даже при тусклом свете уличных фонарей было видно, как закаменело лицо Лекса, в глазах мелькнуло что-то такое, страшное, что Стишке стало не по себе. Рука, до этого нежно обнимавшая Стишку, вдруг стала жесткой и сильно сжала локоть.
- Лекс! Мне больно!
Следовавший за ними Гард ощерился и зарычал.
Лекс тут же отпустил Стишку.
- Прости, пожалуйста, я не нарочно. Пойдем, нам нужно спешить.
- Я никуда так не пойду! В чем дело, Лекс? Почему так напрягся?
- Пойдем, Стишка, - вздохнул парень, - Я расскажу тебе по дороге, что зря время терять.
Они снова обнялись, и, тихо переговариваясь шли по ночному городу, в сопровождении большого серого пса.

Лекс, обычно скрытный и немногословный, рассказывал свою историю обстоятельно и очень спокойно. Стишке даже не верилось, что можно оставаться настолько сдержанным, вновь переживая такие события из своего прошлого. Она попыталась остановиться и заглянуть Лексу в глаза, но было слишком темно, чтобы разглядеть в них хоть какие-то эмоции. А голос Лекса не выдавал никаких переживаний. Его речь текла свободно и как-то даже успокаивающе, словно он говорил не о своих, а о чьих-то давно пережитых волнениях.
Тем резче и грубее в ночной тишине раздался скрип открываемого на противоположной стороне улицы окна.
Лекс мгновенно прижал Стишку к стене дома и загородил собой. Откуда-то сверху хриплый и немного визгливый голос что-то прокричал и в свете тусклых фонарей Лекс увидел, как прямо к нему в руки летит большой сверток. Не задумываясь ни секунды Лекс шагнул вперед и поймал его. Окно громко стукнуло закрывшись.
- Мамочки! Лекс, что это? - прошептала Стишка, выглядывая из-за плеча охранника.
- Не знаю. Какая-то коробка. Не очень тяжелая.
- Давай откроем, Лекс?
Не дожидаясь пока ее спутник отреагирует Стишка ловко вынырнула у него из-под руки и тут же приподняла крышку.
- Ой, Лекс, смотри, какая прелесть! Это кукла, Лекс. Да кто же выкидывает такое добро вот так - на улицу, ночью?
Лекс не торопился разделить восторги своей нареченной.
- Стишка, это не просто кукла, она волшебная.
- Да брось, Лекс! Кто бы выкинул такую дорогую, да еще волшебную куклу из окна посреди ночи? Может у кого-то из состоятельных жителей города раскапризничалась дочь, и они наказали ее лишив дорогой игрушки?
- Нет, Стишка. Это волшебная кукла. Ума не приложу почему ее выкинули. Отнесем ее к Ойстраху. Думаю, что он сможет объяснить, что это за чудеса такие.
Лекс крепко зажал коробку с куклой подмышкой, взял в туже руку сумку Стишки, а другой обнял ее за талию.
До лавки Ойстраха они дошли в полной тишине.

Господина Ойстраха молодожены застали на пороге лавки, он как раз собирался закрывать свое заведение и отходить ко сну.
- Добрый вечер, господин Ойстрах, простите за поздний визит, но у меня весьма деликатное дело. Не могли бы вы уделить нам немного времени?
Лекс вежливо коснулся края своей шляпы.
Ойстрах улыбнулся так, словно увидел старого друга, который не заходил несколько месяцев. Хотя кафешечка мадам Стю и волшебная лавка находились по соседству.
- Я всегда рад тебе, Лекс! И.... твоим друзьям тоже, входите. Пес не будет выть и царапать дверь, если его оставить на улице?
Гард демонстративно зевнул и лег на землю.
- Очень хорошо! - одобрительно кивнул Ойстрах, - Окажите любезность, молодые люди, чувствуйте себя, как дома.
И широким жестом он пригласил их внутрь, строго погрозив медному колокольчику, чтобы тот не звенел языком.
Лекс пропустил Стишку вперед и плотно закрыл за собой дверь.
В лавке, он задвинул коробку с куклой под стойку для зонтов и помог Стишке снять плащ.
- Свет, кресла и горячий шоколад! - Ойстрах щелкнул пальцами и улыбнулся в сумрак своих помещений, - Пожалуйста!
По потолку тут же побежали золотистые искры. Они складывались в мягкие спиральные узоры, которые в какое-то мгновение, словно повинуясь незримому жесту, серпантином падали вниз и медленно таяли, не достигая пола.
Стишка восторженно ахнула, чем вызвала довольную улыбку владельца лавки. Светящиеся спирали начали переплетаться и складываться в сложный цветочный узор. Свет нарастал. Через несколько секунд зал освещала многоярусная люстра, сотканная из множества кружевных нитей.
- Какая красота! - прошептала Стишка, - Ой! Что это?!
Топая косолапыми лапками и переваливаясь с боку на бок к Стишке приблизилось что-то небольшое, мягкое и лохматое. Оно плюхнулось возле девушки на пол и замерло.
- Это ваше кресло, юная прелестница. Прошу вас, присаживайтесь!
Стишка рассмеялась и осторожно опустилась на сиденье.
- Какая прелесть! Оно... живое? Ай, Лекс, смотри! - девушка взвизгнула, когда из темного угла лавки, деловито цокая копытцами, прибежали еще два таких же кресла, только покрупнее и не такие пушистые. Мужчины сели.
- Это только кресла, но, если желаете, можете прокатиться по залу, - Ойстрах щелкнул пальцами и кресло со Стишкой неспешно, вразвалочку, засеменило по залу вдоль стеллажей. Стишка зашлась счастливым смехом.
Ойстрах с удовольствием наблюдал за реакцией девушки.
- Вы первый раз в моем магазине, юная леди? - крикнул он ей в след.
- Да, - весело отозвалась Стишка, - всегда мечтала зайти, но..., - кресло поднатужилось и сделав крутой вираж сменило направление, чем вызвало у Стишки восторженный визг.
- Я рад, что Лекс наконец-то осуществил вашу мечту! - сделав какой-то пасс руками, Ойстрах послал в след креслу Стишки заклинание.
Кресло задумалось, а потом поскакало чуть резвее, делая петли и восьмерки, но все в той же, дальней стороне зала.
Между тем, лавируя между стеллажами, скачущей Стишкой и другими предметами мебели, по залу плыл поднос с чашками, от которых шел пар и просто умопомрачительный аромат шоколада. Поднос приноровился к рыси кресла и плавно следовал за девушкой.
- Это шоколад и полагаю, что лучший в Шортенбирге, угощайтесь, пожалуйста! - прокомментировал Ойстрах.
- Лучший шоколад в Шортенбирге подают у мадам Стю! - задорно ответила раскрасневшаяся Стишка. Она отпила из чашки и глаза ее округлились, - Ооо! Это восхитительно!
- Я рад что вам нравится мое заведение. Лекс, шоколад?
Парень отрицательно качнул головой. Поднос продолжал следовать за креслом, демонстрирующим Стишке торговые залы Ойстраха.

Убедившись, что Стишка занята, мужчины внимательно посмотрели друг на друга.
- Кто эта прекрасная девочка, Лекс?
- Стишка Рачетт, моя жена.
- И давно ты женился?
- Меньше часа назад, господин Ойстрах.
Лексу показалось, что их окутала какая-то плотная, сонная тишина, а смех Стишки и топот ее кресла доносились словно с улицы, а не из соседнего помещения.
- Я поздравляю тебя, Лекс, желаю долгой и счастливой семейной жизни.
- Благодарю вас, господин Ойстрах, - Лекс покраснел, - я могу попросить вас об одолжении?
- Расскажи мне все, что тебя беспокоит и я постараюсь тебе помочь.
Коротко и скупо Лекс поведал Ойстраху о событиях последних нескольких часов. Тот слушал молча, не задавая вопросов.
- И я осмелился попросить вас принять Стишку помощницей. Она многое умеет, аккуратна и....
Ойстрах отрицательно качнул головой.
- Лекс, прости, но ты не понимаешь, о чем просишь!
Парень кивнул.
- Извините нас за поздний визит.
- Лекс! Я бы очень хотел вам помочь, но, боюсь, что это невозможно! Девушка очень молода, она почти ребенок! Работа с волшебством требует осторожности...
- Но у Стишки нет волшебного дара! Она могла бы просто помогать вам в магазине.
Ойстрах сокрушенно покачал головой.
- Лекс, магия может быть опасна и для тех, кто ею не пользуется, а просто живет рядом. Вижу, Бри тебе не рассказывала, что тут произошло много лет назад?
Лекс побледнел, судорожно сглотнул и отвел глаза, ничего не ответив.
- Все не можешь себе простить? Лекс, ты ни в чем не виноват!
Охранник встал с кресла и вежливо поклонился:
- Я отнял слишком много вашего времени, господин Ойстрах, прошу меня извинить.
Он повернулся в сторону зала и громко позвал:
- Стишка! Гони свое кресло сюда, мы уходим!
Ойстрах встал.
- У тебя характер Крейга, - он вздохнул. - Бри бы понравилось. Задержитесь все же. Я бы хотел рассказать вам одну историю, чтобы ты понял, почему я отказываю.
- Вы не обязаны объясняться, господин Ойстрах, я понимаю, что моя просьба - сущая дерзость.
Ойстрах в очередной раз отрицательно покачал головой.
- Ты напрасно думаешь, Лекс, что я не хочу себя обременять заботами о твоей жене. Напротив, я был бы рад видеть ее в своем доме. Но если с ней случится беда - я никогда себе не прощу!
- Беда? В вашем доме?!
Кресло со Стишкой, перебирая коротенькими лапками подбежало к Лексу. Поднос вежливо застыл от нее по правую руку.
- Это самое чудесное место, которое я когда-либо видела! - радостно сообщила Стишка, вскакивая с кресла.
Лекс вымученно улыбнулся и прижал жену к груди.
- Милейший! - Ойстрах обратился к подносу, - Принеси мне, пожалуйста, журнал с записями, что хранится на нижней полке сейфа. Сегодня ключом служит молодая жаба, она в третьем зале, сидит в отдельном аквариуме. Заставь ее квакнуть четыре раза. Кажется, я не меня тональность замка.
Поднос тут же уплыл.
Через несколько минут он вернулся с толстой, потрепанной книгой, которую Ойстрах взял в руки с тяжелым вздохом и подошел к окну.
- Мне жаль, что приходится рассказывать вам на ночь глядя такую страшную историю, но я бы хотел, чтобы вы все же поняли, почему я вынужден вам отказать, молодые люди. Тьма!
И повинуясь его голосу, люстра из волшебных золотых спиралей тут же погасла, погрузив зал в полную темноту.

На самом интересном месте!

Ойстрах положил журнал на подоконник и щелкнул пальцами. Зал наполнился приятным шелестом страниц, и исходящим от них мягким светом, падающим на окно. Еще несколько секунд и на стекле проявилось изображение девочки. Она улыбалась, что-то напевала и энергично протирала полки магазина, бережно приподнимая коробки с куклами. Ее черные волосы немного выбились из-под накрахмаленного чепца и кудряшки озорно болтались в такт песни.
- Это Нита, - тихо сказал Ойстрах. Тридцать лет назад она пришла работать в мой магазин. Милая, очень добрая девочка! Ей было четырнадцать тогда.
Нита словно услышала своего работодателя - положила салфетку для полера на полку и робко оглянулась. Стишке показалось, что Нита ее увидела! Синеглазка поежилась и крепче прижалась к Лексу, успокаиваясь от тепла его тела.
Но Нита явно никого не заметила, потому что в следующую минуту она открыла одну из коробок и достала куклу. Девочка села на стул и, используя в качестве стола прилавок, начала играть с куклой.
- Нита выросла в простой и скромной семье. У девочки было не так много игрушек. Я понимаю, почему для нее оказалось таким соблазном иногда поиграть с моими куклами, - вздохнул Ойстрах. Я должен был предусмотреть это!
Лекс непонимающе качнул головой. И в самом-то деле, что дурного с куклой может сделать почти выросшая девочка?
А Нита усадила куклу на прилавок, что-то ей рассказывала, отвечала за куклу, иногда гладила ее по голове, словно жалела маленького ребенка.
- Я не знал, что она так к нему привяжется! Нита очень скучала по своей семье. Ей нужно было с кем-то общаться, а я тогда только унаследовал лавку отца и был очень занят, налаживая свои дела.
Нита взяла куклу на руки и начала качать, словно младенца.
- Кто это? - тихо, будто боясь разбудить ребенка спросила Стишка.
- Бестиар, - ответил Ойстрах. - Редкий, весьма востребованный дар.
Нита качала куклу и кругами ходила по залу. Игрушка на ее руках казалась живой. Большие по-лошадиному грустные глаза смотрели тревожно: брови чуть сдвинуты к переносице и приподняты вверх. На мальчике был белый балахон, из-под которого чуть выглядывали босые ноги и край белых штанов.
- Он похож на журавля, такой милый! - Стишка смотрела в окно не отрывая глаз.
- Бестиар может говорить со всеми животными и способен вызвать к себе симпатию почти у любого существа. Правда с животными это ему дается намного проще, а с людьми сложнее всего. Его харизма действует не на всех. Скорее он найдет общий язык с теми людьми, кому более свойственны животные повадки и инстинкты. И дети. Бестиар может подчинять себе детей.
- Дорогая игрушка, надо полагать, - пробормотал Лекс.
Между тем, Нита застыла, прижимая куклу к груди и распахнув глаза смотрела на грузного, грязного человека с короткой ременной плеткой в руке. Он что-то говорил, широко открывая полупустой рот, размахивал руками и тыкал грязным пальцем, с кривым, обломанным ногтем, в Ниту.
- Бестиара купил Баро. Его цирк давал представление в нашем городе и ему нужен был волшебник с даром управления животными. При цирке был и зверинец. Волшебник в таком деле незаменим! Он лечит животных, дрессирует, укрощает.
- Но разве это истинное предназначение Бестиара? Мучить животных на потеху толпе? - возмутился Лекс.
- Он волшебнорожденный, - скромно ответил Ойстрах. - Его природная сущность подчиняется людям. А они желают развлекаться.
Страницы журнала продолжали шуршать. Свет мигал и дрожал, словно по комнате гулял никем не ощущаемый ветер.
Нита сидела на полу. Одной рукой она вытирала слезы, а другой гладила Бестиара, лежащего в своей коробке, как покойник, в белом саване.
- Баро оставил мне задаток и сказал, что придет за волшебником после обеда, на следующий день. Сделка, по сути, считалась завершенной.
- Но Баро не получил свою куклу, - понимающе кивнул Лекс.
Ойстрах поморщился, словно от сильной зубной боли:
- Никто не знает, что произошло той ночью! Следствие призывало самых сильных магов, Ниту допросили с пристрастием, но она действительно не помнила, как освободила Бестиара.
- Освободила?! - Стишка аж подпрыгнула на месте. Но разве это возможно? Волшебнорожденные связаны магической формулой до конца жизни! И.... разве Нита имела волшебный дар? Или вы ей купили его для работы?
Ойстрах отрицательно покачал головой.
- Нита не имела магического дара. Она была самой обыкновенной девочкой, которая помогала мне вести дела и любила играть в куклы. Она привязалась к Бестиару и не хотела его отдавать. Этого Нита не скрывала от суда. Но как она смогла отвязать мага от куклы - не вспомнила даже под пытками. Бестиар пропал, магическая формула была разрушена, а кукла оказалась просто игрушкой.
- Странная история! - удивился Лекс. - И что сделали с этой бедной девочкой?
- Она помнила, что Бестиар материализовался как мальчик, лет пятнадцати. Был растерян, испуган, кричал. А потом убежал. Баро требовал куклу, а мне нечего было ему дать! Я вернул деньги, оплатил неустойку, умолял пощадить девочку, но, сами понимаете, случай беспрецедентный - волшебнорожденный получил свободу! Ниту публично высекли и приговорили к магическому дару предсказания, обязав работать в цирке Баро. Тот был страшно недоволен, так как предсказаниям девчонки люди верили бы неохотно, а это потеря доходов. Ночь накануне пропажи Бестиара для Ниты была праздничной, ей исполнялось пятнадцать. Решением магического суда на нее наложили заклятье - с того дня за год она стала проживать два.
- Это слишком жестоко! - ахнула Стишка.
- Закон суров к нарушителям. Я ничем не смог ей помочь. Маги подтвердили, что она действительно не помнит, как совершила чудо, иначе ее бы пытали, пока она не призналась, как разрушила магическую формулу Бестиара.
- Жуть, - покачал головой Лекс, - Я понимаю почему вы избегаете брать слуг. Правда Стишка не имеет ни тяги, ни интереса к волшебству. Она считает, что оно не нужно и можно отлично прожить без волшебного дара. Да и выросла из того возраста, когда девочки играют в куклы!
Сказав это Лекс задумался, а потом покраснел. Нита и Стишка были почти ровесницами.
- Но все же, мне понятен ваш отказ. Мы пойдем, господин Ойстрах, уже слишком поздно.

Лекс помог Стишке надеть плащ, оделся сам и потянулся за коробкой.
- Что это? - тут же спросил Ойстрах. Он даже не пытался скрыть волнение.
- Кто-то выкинул куклу, она упала прямо мне в руки, - смущенно ответил Лекс, - Совсем забыл, что мы принесли ее, чтобы показать вам.
Ойстрах медленно и осторожно приподнял крышку, словно в коробке могла прятаться экзотическая бабочка и он боялся, что она улетит.
- Эливэйн!
Так радуются добрым вестям, дорогим подаркам и ребенку, вернувшемуся после долгого отсутствия.
- Так это ваша кукла? - спросила Стишка.
Но Ойстрах не услышал.
Он бережно взял из рук Лекса коробку и, кажется, совсем позабыв о своих гостях, ушел за стеллажи, в глубину зала.
- Что это с ним? - спросила Стишка шепотом у Лекса.
Но тот лишь пожал плечами.
Ойстрах вернулся минут через пять. Он был взволнован и кажется даже растроган.
- Знаете, друзья, уже действительно очень поздно. И.... я решил, что Стишка все же может остаться. Завтра мы обговорим условия и, если вас все устроит я приму ее на работу.
- Меня устроит, - улыбнулась девушка.
- Спасибо, - ответил Лекс. - Неожиданно, конечно.
- Эливэйн! - многозначительно ответил Ойстрах. Это… очень дорогая кукла. Вы оказали мне громадную услугу, и я искренне считаю себя вашим должником. Надеюсь, что вам понравится в моем доме, юная леди!
И Ойстрах деликатно отошел в сторону, оставив молодых прощаться.
- Я пойду? - спросил Лекс у Стишки.
- Иди. Но... ты же придешь завтра? - она смутилась.
- Конечно! Не беспокойся и отдохни, как следует, - улыбнулся Лекс.
Уже у порога он обернулся и спросил у хозяина лавки:
- Господин Ойстрах, а вы не пытались потом найти эту девочку, Ниту? Ведь ее можно было выкупить у Баро.
- Пытался, Лекс, но безуспешно. Гадалок много, а Ните, когда давали дар - сменили имя.
- Я знаю, что при смене статуса дают новое прозвище. Но что бы не усложнять процедуру, как правило, меняют одну-две буквы. Она могла стать Ниной или Натой.
Ойстрах ничего не ответил, тем более, что Стишка задала следующий вопрос:
- А Нита знала, как зову Бестиара, у него было имя?
- Саймон. Она называла этого красавчика Саймоном. Так он у меня в записях и значился.
- Хорошее имя, - кивнул Лекс, - Еще раз благодарю вас за доброту, господин Ойстрах, доброй ночи!
И Лекс покинул волшебную лавку.

Стишка постояла у потемневшего окна, посмотрела, как Лекс, не оглядываясь, пошел в сторону кафешечки. Большой темной тенью за ним последовал так и не ушедший никуда Гард. Стишке стало грустно. На стекле от ее дыхания образовалось маленькое запотевшее пятнышко. Повинуясь детскому порыву Стишка нарисовала, по привычке, пальчиком сердечко. А потом, устыдившись, быстро стерла.
- Пойдемте со мной, юная леди, - тихо позвал ее Ойстрах, - я покажу вам комнату. В моем доме вы в безопасности и вам не придется ни о чем беспокоиться.
- Спасибо, господин Ойстрах, - поклонилась Стишка.

Они прошли через все торговые залы. При их появлении в каждом помещении на полу загорались яркие огоньки, образуя светлую дорожку. Огоньки не стоял на месте, а скакали и перепрыгивали друг через друга, двигаясь рядом со Стишкой так, что она отлично видела, куда идти.
Потом они поднялись по широкой удобной лестнице, и Ойстрах подвел Стишку к двери.
- Это ваша комната. Там есть все необходимое. Но если вдруг что-то не найдете, то спросите Пуша.
- Пуша?
- Да, Пуша, он же из вашей комнаты, - лукаво улыбнулся Ойстрах и заглянул девушке за спину.
Стишка резко развернулась и чуть не упала, наткнувшись на пушистое кресло.
- Это и есть Пуш?
Ойстрах кивнул.
- Отдыхайте, Стишка. Обсудим все вопросы за завтраком.
- Спокойной ночи и большое вам спасибо, господин Ойстрах!

Войдя в свою новую комнату Стишка почувствовала, как на нее навалилась страшная усталость. Она осмотрелась, но в полумраке мало что можно было разглядеть.
- А где бы я могла умыться? - шепотом спросила она у Пуша.
Кресло резво протопало до двери в ванную комнату.
Приготовившись ко сну Стишка задула свечу и укуталась в одеяло. Мысли и воспоминания загорались, путались и гасли в ее голове, как спирали волшебной люстры. Через минуту Стишка уже спала.
Ей снились руки Лекса, которые крепко обнимали ее за талию и кружили, кружили, кружили...

Сказки на ночь, говорите? это ж не уснуть всю ночь ....

Вот с утра, в понедельник - самое то! Прям трясет от предвкушения и нетерпения, пока кофе наливаешь

Декабрь и сказка - что может быть лучше:

Сильные жилистые руки легко подхватили ее с земли и пара закружились по широкому каменному двору так, что тонкая легкая фата вилась вокруг них белой метелью. Новобрачная смеялась ярким, заливистым смехом, запрокинув голову к небу и зажмурив глаза. Ее руки крепко обнимали жениха за шею. А он смотрел на нее счастливыми глазами и шептал всего одно слово, которое слышно было только ей. Правда это не имело никакого значения, потому что «люблю» читалось по его губам всем и каждому, кто заглянул на ту свадьбу, когда Дункан Кейн отдавал свою единственную дочь за старшего сына Огдена Рачетта.

Оба семейства дружили много лет и ни для кого не было секретом, что Крейга Рачетта обручили с Брианной Кейн буквально у ее колыбели, едва жениху минуло три года.
Он научил Бри падать с лошади, когда ей исполнилось пять лет. А через два года она расцарапала ему лицо, чуть не лишив зрения - Крейг попробовал вступиться за нее когда она усердно колотила соседского мальчишку, обозвавшего ее «драной кошкой». В десять лет Бри остепенилась и даже научилась заплетать куколкам косички и варить суп из трав и листиков. А еще - дрессировать кузнечиков, пойманных для нее Крейгом. Счастливое было лето! Той же осенью они расстались на три года: Огден, научивший сына всему, что знал сам, отправил своего наследника в Шортенбирг - повышать мастерство. В шестнадцать, вернувшись домой, Крейг Рачетт окончательно потерял голову, влюбившись в свою невесту.
А вот Брианна, напротив, как с цепи сорвалась, объявив Крейгу, что еще не выжила из ума, чтобы вступать в брак, только потому что так решили звезды, злые духи и два лучших друга в день ее рождения. Сначала Крейг растерялся, не сразу сообразив, что Бри имела в виду Дункана с Огденом. Потом разозлился, не очень понимая на что, но убеждая себя, что «эта девчонка слишком много о себе воображает». В итоге он чуть не свернул себе шею, когда ночью попытался залезть к ней на балкон - «просто, чтобы поговорить».
И следующие десять лет они так же ничем не отличались от своих ровесников.

Бри Кейн никогда не считалась красавицей. Но к двадцати годам она отбоя не знала от женихов. Может злые языки и рады были бы растрепать по всем окрестностям, что девчонка вскружила головы парням не благонравием и хорошим приданным, а умением носиться верхом без седла, виртуозным обращением с арбалетом и самой бойкой джигой, какую только отплясывала на помосте под игру местных скрипачей молодежь, но, увы, Кейн умела вышивать так, что любые сплетницы давились собственным ядом, вынужденно, признавая ее удивительное мастерство.
А полюбоваться было чем! Тонкая вязь, с переплетенными узлами, сложенная то волком, то медведем, то в трилистник, то в крест, по словам тех, кто заказывал работу дочери Дункана, словно придавал сил при тяжелой работе и хранил от неудач в дальнем пути.
Однако любили Бри не за искусство точно, быстро и аккуратно вышить на ткани узор любой сложности.
Кейн обладала редким, уникальным даром сказительницы. Вечерами, когда молодежь собиралась у своего костра, после всех песен и плясок, кто-то обязательно просил: «Ну, Бри, давай, же, все ждут!».
Она не заставляла себя уговаривать, лишь молчала минутку-другую смотря на огонь, собираясь с мыслями. Истории, никогда не повторяющиеся, если ее об этом не просили, заставляли шевелиться волосы на голове от страха, вызывали слезы сокрушения, пробуждали надежды и мечты в молодых сердцах. Слушая Бри - в ветвях деревьев замирал ветер и даже луна останавливалась и спускалась пониже, к костру, чтобы не упустить ни одного словечка из волшебных сказок Бри.
Ее голос журчал, как ручей, переполненный водами после дождя, а иногда шелестел, высохшей в разгар июльского пекла травой. Сильные, меткие слова гремели и лязгали оружием, описывая кровопролитные битвы, а потом, были медово-сладкими, повествуя о счастье влюбленных.
Сколько раз приходилось старшему сыну Рачетта отлеживаться после уличных драк с ухажерами Бри, а потом выискивать каждого по одному, чтобы вернуть долг чести - история умалчивает, но получил ее первый, самый сладкий поцелуй именно он. И не за то, что готов был сломать челюсть любому, кто откровенно пялился на его невесту.
Весной, в половодье, от берега отделилась льдина, по которой металась кошка с большими, тяжелыми боками. Поняв, что ей некуда бежать, она легла на середину и затравленно озиралась, нервно вздрагивая хвостом. Небольшая группа людей, катаясь верхом, как раз выехали к реке, чтобы полюбоваться ледоходом.
Увидев кошку, Бри не задумываясь пришпорила лошадь, правя к воде. Конь ржал, злился, крутился на месте, но входить в поток отказывался. А потом и вовсе, дав задом, понес прочь от реки. Бри с громадным трудом удалось успокоить и развернуть свою лошадь. Момент, когда Крейг нырнул в ледяную воду и поплыл вслед за льдиной, уносящей на середину реки кошку, она пропустила.
Привязав лошадь к дереву, подальше от берега, Бри бежала к реке и плакала. Несколько раз она спотыкалась и даже падала, испачкала платье и ее волосы совсем растрепались, но все равно - бежала к воде и ей казалось, что она слышит, как перепуганное насмерть животное зовет и умоляет о спасении.
Кошка исцарапала Крейгу все лицо, шею и руки, пока он спасал ее от смерти. Выйдя из реки, он не отшвырнул ее от себя только потому что ее беременность была настолько явной, что любое резкое движение могло повредить плоду. Опустившись на колени, Рачетт разжал руки и мокрая, шипящая кошка рванула от него, как от чумного.
Подняться он не смог. Не потому что мокрая одежда липла к телу и сковывала движения. Брианна Кейн выросла перед ним, словно из-под земли. Опустилась рядом, повисла на шее, коснулась губами разодранной щеки…
Где-то там, далеко, совсем в другой реальности, галдели ребятишки, ржали кони, кричали и смеялись люди, шумела река и лопался лед, скрипя и вздымаясь огромными глыбами. А вокруг Бри и Крейга - пели птицы, пахло вереском и печеным хлебом, воздух упруго звенел и дрожал, наливаясь солнечным теплом, а небо кружилось так, что захватывало дух.

всегда восхищалась и по-хорошему завидовала дару создавать из ничего, с нуля, целые миры. Столько персонажей, хитросплетений судеб и сюжетов, им же даже имена придумать - целая история.

Но ... но вот гномы, мне кажется, это лишнее. После них и орков можно ждать. Гномы-кузнецы привносят какой-то неуловимый привкус фанфика, пусть и в гомеопатической дозе. В определенных жанрах сложились современные архетипы и это уже не переиграть, наверное. А мир Шортенбирга уникален и самодостаточен, посторонние примеси его упрощают.
Вот витринные эльфика из кафешечки совсем другое дело, они органичны, самобытны и никаких шлейфов за ними нет.

Я, конечно, извиняюсь за столь бесцеремонное вмешательство в авторский замысел, но эти гномы как занозы, не смогла промолчать ....