Клуб "Преступление и наказание"

- было ужасно жалко, что отдано такому мерзкому, мстительному и злому персонажу.
- Это еще почему Бестиар мерзкий и отрицательный персонаж? У человека смысл жизни отняли, у него горе!))

- В этом есть какой-то диссонанс :( человек, такое чувствующий, не может не понимать другого человека, не может быть лишен эмпатии и сострадания. Мне так кажется.
- Да? А я так понял, что эмпатию и сострадание он утратил вместе с даром... Нет?

- Ну и, конечно же, нельзя не поныть, что опяяяять на самом интересном месте конец главы :)
- Это плохо? А как надо? Я понятия не имею каких размеров должна быть глава и уже не помню, по какому принципу разбивал. Наверное просто по наитию. А есть какие-то правила, регламенты и прочее?

23.

Лекс не спал всю ночь.
Мысленно он вернулся в ту весну, когда потерял родителей. Когда вышел, шатаясь, из дома и прислонился лбом к холодному, влажному стволу большого дерева, что росло во дворе. От коры пахло пылью и чем-то сладким. Настолько сладким, что першило в горле. В груди что-то хрипело и отчаянно рвалось наружу - хоть слезами, хоть криком. Но Лекс не позволил себе ни того ни другого. Он лишь чуть отстранился от дерева и смотрел как по впадинкам и бороздкам коры текли капли сока и росы. Лекс размазывал их по стволу, вытирая руку об штаны. Но капли все равно, текли и текли…

Все, кто во время той эпидемии прибегли к волшебству - выжили. Кто-то всю болезнь тянул одного волшебника. Кому-то пришлось пожертвовать собой, но дать здоровье детям. Были и те, кто, вовремя смекнув что происходит, скупили в лавке десятки кукол…
Позже, работая в заведении мадам Стю, Лекс коротал свои унылые вечера, пытаясь вспомнить, в какой именно момент стало поздно искать волшебство и что он делал, чем был занят перед этим событием; почему не почувствовал, что пора оставить травы с порошками и обратиться к магии? Ответ на последний вопрос он знал: не почувствовал, потому что не имел магического дара предвиденья. Будь у него хотя бы самый-самый слабый – он обязательно бы сориентировался. Терзаясь, юноша высчитывал, какого уровня мастерства бы достиг, начни заниматься магией хоть в те же тринадцать, когда поехал учиться в Шортенбирг. Достиг бы он успеха, занимаясь с тем же самым усердием, с каким метал кинжалы и тренировался с мечем? Выходило, что уровень был бы невысоким, но достаточным, чтобы придумать, как спасти семью.
В двадцать, парень смирился с мыслью, что ему никогда не выучиться магии. Он твердо решил не жениться до тех пор, пока не будет в состоянии позаботится о своей семье, купив лицензию на волшебство не ниже среднего уровня.
Лекс вздохнул и перевел взгляд с потолка на окно. Над черными крышами домов мерцали яркие звезды. Надо поспать хоть пару часов, ведь утром ему вести Стишку в городскую ратушу! Парень усмехнулся. Свадьбу и первую брачную ночь он представлял себе как угодно, но только не так.

Утро настойчиво стучалось в дверь, скреблось и даже поскуливало. Лекс перевернулся на бок и прислушался. Кто-то шумно дышал в порог.
— Гард?
Пес отозвался веселым лаем.
— Бродяга! Ты почему не ушел домой?
За дверью фыркнули.
Лекс поднялся и впустил пса. Тот, напрочь забыв, как деликатно вел себя у волшебной лавки, влетел в комнату и заскакал вокруг Лекса, сметая все на своем пути. Лекс рассмеялся:
— А ну тише!
Пес тут же уселся и громко застучал по полу тяжелым хвостом.
Лекс присел рядом и взъерошил на шее пса шерсть.
— Давай так: я поделюсь с тобой завтраком и на этом все. Ты идешь по своим делам, я по своим. Согласен?
Пес громко зевнул и из его разинутой пасти на пол потекла слюна. Свою порцию разогретой курицы и два куска хлеба Гард съел быстро и с удовольствием.

Выйдя из дома и дойдя ближайшего перекрестка, Лекс резко остановился и строго посмотрел на пса:
— Гард, ты обязан чтить наш договор! Отправляйся домой. Ну?
Пес уселся на мостовую и начал весело подметать хвостом улицу.
— Домой я сказал! — прикрикнул Лекс.
Гард затряс головой, а потом энергично почесал задней лапой ухо.
— Плохой пес!
Пес опустил уши и исподлобья посмотрел на Лекса.
— Это ваша собака? — раздался рядом чей-то голос. Лекс обернулся.
Прямо перед ним стоял бравый полицейский, с еще не обмятыми погончиками и ярко начищенной бляхой новенького ремня. Полицейский очень старался выглядеть сурово, но то, как он неумело хмурил брови выдавало в нем новобранца.
Лекс не торопился с ответом. Полицейский продолжил, стараясь говорить низким голосом:
— Я видел, что вы разговаривали с псом. Он ваш? Поймите правильно, собака крупная. Такая, например, может, испугать ребенка. Наденьте ошейник и поводок. Иначе мне придется вызвать ловцов.
Лекс задумался.
— Видите ли, офицер, я признаю ваши доводы разумными и справедливыми, но именно сейчас у меня нет с собой ошейника.
Полицейский улыбнулся.
— Тогда просто снимите ремень и накиньте псу на шею. А в следующий раз позаботьтесь о том, чтобы ваш пес гулял по форме. Бродячие животные нынче вне закона. А вам, скорее всего, будет жалко потерять такого друга.
— Вы правы, офицер, спасибо!
Гард с невозмутимым видом сам сунул голову в импровизированную удавку и шумно отряхнулся.
Полицейский, отдав честь поспешил удалиться.
— Пошли уже, — буркнул Лекс.
Они благополучно миновали лавку часовщика, банк, юридическую контору. И тут, откуда-то с противоположной улицы, им на перерез, выскочил черный, взлохмаченный котенок. Подлетев к Гарду, он громко зашипел, плюнул псу в морду, а потом, когда собака попыталась обнюхать маленького разбойника - рассек когтистой лапкой нос.
Гард взвыл, котенок тут же дар деру. Пес рванул за ним. Лекс, не ожидавший такой прыти, был вынужден бежать за собакой. Гард рычал и лаял на своего обидчика, изо всех сил стараясь догнать его. Ремень выскользнул из рук Лекса, и, пес, почувствовав свободу, во весь опор помчался за нахальным котенком.
Лекс бежал за собакой, собираясь для начала вернуть свой ремень, а потом уже сделать псу очень строгое внушение. Впереди послышался звон разбитого стекла и громкий лай.
Под ногами раздалось шипение.
Черный котенок рванул к крыльцу полицейского участка, и воющий Град поскакал за ним. Лекс нагнулся и уже почти поймал волочившийся по земле конец ремня, как кто-то преградил ему путь. Знакомый голос произнес с усмешкой:
— Веселая у тебя семейная жизнь, парень! Что ты тут делаешь?
Охранник выпрямился.
— Крис? Ты что, следишь за мной?
— Почти. Ты же не сказал Стю, куда отвел девчонку, а сегодня у тебя выходной, в честь свадьбы. Вот она и послала разузнать, сдержал ли ты слово и в покое ли провел эту ночь, — Хромой неприлично заржал.
— Не переживай, — сквозь зубы процедил Лекс, — Стишка в полном порядке и в надежном месте.
А на крыльце полицейского участка зажатый в угол черный котенок, с шипением и грудным урчанием, отчаянно готовился отбивать контратаку.
— Гард! Прекрати немедленно и оставь кошку в покое! Ну? Кому я сказал?!
Лекс только собрался добавить какое-то ругательство, как из ближайшего окна раздался крик:
— Леееееееекс!
— Стишка? — в один голос произнесли мужчины.
— Лекс, — визжала Синеглазая, — Помоги!
Крис с недоумением посмотрел на разбитое окно.
— Твоя суженная провела ночь в полицейском участке? Это и есть то надежное место, про которые ты говорил Стю?
Лекс отступил на пару шагов назад. Посмотрел на здание, потом по сторонам.
— Это не полицейский участок! Это волшебный шатер гадалки!
— Ты-то откуда знаешь? — недоверчиво хмыкнул Хромой.
Но Лекс не ответил. Запрыгнув на крыльцо, он попытался вышибить плечом дверь.
Стишка продолжала кричать и у ключника уже не было сомнений, кому принадлежит этот голос.
Хромой торопливо взобрался на крыльцо.
— Вместе, на счет! — буркнул он в усы.
Вдвоем они выбили дверь и ввалились в комнату.

[quote="Arthur"]
- Это еще почему Бестиар мерзкий и отрицательный персонаж? У человека смысл жизни отняли, у него горе!)) [/quote]

конечно мерзкий! Никакой смысл жизни не стоит самой жизни, даже двух, которые он собирается отнять, тем более что так получилось не из-за чужого злого умысла.


[quote="Arthur"]
- Да? А я так понял, что эмпатию и сострадание он утратил вместе с даром... Нет? [/quote]

По сюжету же получается, что утрата дара привела к изменению личности в худшую сторону. И его слова, речь, намерения органично соответствуют именно этой личности, жестокой и бездушной. А тот монолог - кусок от другой личности, тонкой, эмпатичной и понимающей, но которой уже нет. Вот тут диссонанс для меня был


[quote="Arthur"]
.. не помню, по какому принципу разбивал. Наверное просто по наитию. А есть какие-то правила, регламенты и прочее?[/quote]

канееешна по наитию по изощренно садистскому какому-то наитию, чтоб читатель помучился. А правила да, есть - все и сразу, и побольше ....

(ужас как рада Вас видеть )

- конечно мерзкий! Никакой смысл жизни не стоит самой жизни, даже двух, которые он собирается отнять, тем более что так получилось не из-за чужого злого умысла.
- все-все, молчу! Мерзкий, значит мерзкий)) Я к своему неизбежному счастью ужасно разбираюсь в литературе, и не всегда правильно определяю кто отрицательный, а кто положительный. Пока буду симпатизировать этому герою. Если что, в конце признаю свою ошибку и покаюсь что так легко обманулся.

- По сюжету же получается, что утрата дара привела к изменению личности в худшую сторону. И его слова, речь, намерения органично соответствуют именно этой личности, жестокой и бездушной. А тот монолог - кусок от другой личности, тонкой, эмпатичной и понимающей, но которой уже нет. Вот тут диссонанс для меня был
- Хм... (озадаченно) Я не умею так тонко. Надо подумать. Спасибо за этот момент!

- канееешна по наитию по изощренно садистскому какому-то наитию, чтоб читатель помучился. А правила да, есть - все и сразу, и побольше ....
- Хорошо, я вас понял, Низа. Постараюсь вычитывать по несколько глав и выкладывать скопом. Я порой, хоть убей, не могу вспомнить какие-то синонимы и потом долго рою словари, чтобы подобрать слово. На запятые уже забил, да простят меня все читающие. Это выше моих сил. Мне стыдно, но прыгать выше головы - ломать шею. Я реально не выгребаю русский выше, чем сейчас.

- ужас как рада Вас видеть
- Взаимно))

24.

Бестиар мгновенно оценил ситуацию. Он толкнул грузную Аниту в сторону мужчин (Крис едва успел ее подхватить) и в два прыжка очутился возле Стишки. Девушка яростно сопротивлялась, но тут же замерла, увидев полные гнева глаза Лекса и почувствовав холодное лезвие ножа у своего горла.
— Выпускаете меня, получаете девчонку! — спокойным мелодичным голосом предложил Бестиар.
Из груди Хромого вырвался рев:
— Саймон! Ублюдок Саймон!
— А ты подрос, мамчик, — ухмыльнулся тот. — Решайте! Старуха все равно не жилец.
Лекс осторожно сделал полушаг вперед. Бестиар тут же отшатнулся, крепче прижав к себе девушку, и плавно пошел полукругом в сторону двери.
— Не шути так, парень. Я все равно уйду. Но вскрою девчонке горло или нет — зависит от вашего благоразумия. Итак?
Не спуская глаз с ножа, Лекс хмыкнул:
— Твой дружок, Хромой?
Хромой, продолжавший удерживать Аниту, зло сощурил глаза и прищелкнул языком, что, видимо, должно было означать «нет».
Стишка закусила губу. Из глаз ее текли слезы:
— Это Бестиар!
Лекс лихорадочно оценивал ситуацию как сократить дистанцию между собой и Бестиаром, но тот предугадывал каждое движение.
— Я отдам тебе девчонку, — спокойно, почти умиротворяюще ворковал Бестиар, — целую и невредимую. Только дай мне выйти. И отзови своего дружка.
— Ни черта! — взвыл Хромой. — Как только я до тебя доберусь — глотку вырву!
— Какой обидчивый и злопамятный малыш, — Бестиар усмехнулся, — Мало тебе секли в приюте, совсем не привили вежливость к страшим, — он продолжал смотреть на Лекса. — Убери его, парень, и я отдам тебе девчонку!
Голос Бестиара звучал вкрадчиво. Он говорил с Лексом так, словно Хромого не было в комнате.
— К черту девчонку, ты не выйдешь отсюда живым! — завопил Крис.
Анита на его руках захрипела.
— Время уходит! — голос Бестиара стал жестким и властным.
— Спасите Аниту, — вдруг закричала Стишка, — Лекс, пожалуйста, спаси ее!
Лекс на секунду отвлекся и бросил взгляд на Хромого, который прикидывал расстояние до кресла. Видимо, собираясь усадить в него Аниту, чтобы освободить себе руки.
Бестиар воспользовался заминкой и сделав быстрый шаг в сторону пнул ногой стол. Кувшин завалился, расплескивая масло. Следом упала свеча. Огонь вспыхнул мгновенно. Стишка завизжала. Бестиар толкнул девушку к парню, через горящую лужу, и бросился к двери.
Хромой завыл.
— Вытаскивай женщину! — приказал Лекс.
— Он уйдет! — выл Крис.
— Вытаскивай я тебе сказал!
— Пожалуйста! — плакала Стишка, — Пожалуйста, не бросайте ее. Не оставляйте! Это же Анита.
Лекс скинул куртку, и, сбивая вокруг себя пламя, поволок Стишку к выходу.
— Да она конченная! — проорал Крис и почти уже бросился вдогонку за Бестиаром.
Но Лексу наконец удалось прорваться на вторую половину комнаты, и он с удовольствием заехал Крису по уху.
— Вместе. Взяли. Ну?
Стишка уже выскочила на улицу. Чертыхаясь, как пьяный матрос в увольнении, откашливаясь и прикрываясь от огня Хромой помог вынести тело Аниты из горящего дома.

Посмотреть на пожар публика никогда не откажется. Тем более, что горел полицейский участок. Несколько толковых горожан бросились к мужчинам, вытаскивающим из огня грузную женщину и тут же предложили помочь пострадавшей. Недолго думая, Лекс попросил их отнести Аниту в лавку Ойстраха. Туда же он отправил и Стишку. А сам побежал догонять Хромого.
Впрочем, бежать особо не пришлось. На ближайшем перекрестке собралась еще одна толпа, со смехом наблюдающая потешную картину, как высокий господин, громко ругаясь, пытался скинуть с себя черного котенка. Котенок крутился на голове господина как угорь. То царапал лицо, то кусал мужчине шею. Может тому и удалось бы отбиться, но в драку вмешался громадный серый пес, мертвой хваткой вцепившийся в руку, сжимавшую нож.

Двое мужчин, отбивающие третьего от собаки и котенка, зрелище, конечно, забавное, но к месту трагедии как раз прибыла пожарная машина и люди бросились смотреть, как будут тушить полицейский участок. Толпа ахнула от восторга, когда внутри участка что-то громко выстрелило, в небо вырвались разноцветные искры, и на месте участка возник прекрасный дворец. Правда подул ветер, небо заволокло черным дымом и через несколько мгновений дворец растворился в воздухе, а толпа увидела ветхий полинялый шатер, который почти сразу же рухнул, обдав всех, кто стоял слишком близко, жаром, искрами и горькой копотью.
Воспользовавшись суматохой, Крис налетел на Бестиара, повалил его на землю и крепко придавил коленом горло. Бестиар захрипел и попытался скинуть Криса с себя. Черный котенок воинственно рыча и выгибая спину скакал рядом, ища возможности вцепиться Бестиару в лицо. Гард крутился неподалеку, сосредоточенно стаскивая с себя чудом уцелевший ремень.
Подбежавший Лекс, не раздумывая, схватил Криса за шиворот и оттолкнул в сторону.
— На плаху захотел?
— Да ему самому там самое место, это же он ударил старуху ножом, а та вряд ли выживет!
— Не наше дело, понял? Давай без самосуда.
Лекс присел перед Бестиаром и отвесил ему пару тяжелых пощечин. Безрезультатно.
— Подох? — озабоченно спросил Крис.
Охранник прижал палец к шее.
— Нет, жилка бьется, просто без сознания. Поднимай его.
— Зачем?
— Поднимай, я сказал, сдадим в участок, расскажем, что знаем.
Крис не пошевелился.
— Оглох?
— Не ори на меня! — тихо ответил Хромой. — Лекс, окажи мне услугу, а?
Гард подошел к Лексу и положил перед ним на землю ремень.
— Хороший пес! — похвалил охранник и принялся связывать руки Бестиара.
— Лекс, ты мне должен!
— Когда это я успел?
— Я ведь могу и не молчать на счет твоей девчонки, правильно?
Если можно сквернословить взглядом, то Лекс, посмотрев на Криса, исчерпал весь такой лексикон за одно мгновение.
— Поздно. Мы женаты.
Крис усмехнулся.
— Брак фиктивный. Ты ночевал дома, она у гадалки. Так ведь?
— Допустим. Чего ты хочешь, Крис?
— Отдай мне Красавчика. У меня к нему очень важный разговор.
— Не дури! Убьешь его — расстанешься с головой.
— А я не убью, — Хромой так плотоядно улыбнулся, что Лекс сплюнул на землю от омерзения.
— Ну, поговорите, дальше что?
— Потом можешь забрать и сдать в участок. Показания я дам.
— А он, конечно, промолчит о вашем разговоре?
— Даже если и не промолчит, в чем мы виноваты? Задержали преступника и малость перестарались. Ты за жену переволновался, я за пожилую леди.
Лекс молчал.
— Соглашайся. Я могила, гарантирую. Чтобы у вас там со Стишкой не получилось — от меня ни слова не выйдет.
— Ты это Стю уже обещал!
— Ну, не тебе же.
— Откуда ты знаком с Бестиаром?
— А он Бестиар? Не знал. В детстве его звали Красавчик Саймон. Мы росли в одном приюте.
Лицо Криса дернулось и исказилось в отвратительной гримасе. Он с ненавистью посмотрел на лежащее у его ног тело и кажется с трудом сдерживался, чтобы не пнуть Бестиара в бок. Губы Криса нервно дергались, ноздри раздувались и даже усы яростно топорщились, как шерсть на загривке озверевшего котенка.
Лекс вздохнул.
— Не убьешь и не покалечишь. Так? Просто сведешь какие-то свои старые счеты.
— Клянусь!
— И к Стишке ты…
— Да хоть в кафе ее верни. Больше мы к этому разговору не вернемся, обещаю! Если не доверяешь, можешь вызвать в ратушу, как свидетеля, я подтвержу законность вашего брака.
Лекс кивнул. Набросил куртку на связанные руки Бестиара. Поймал взгляд Гарда.
— Жди тут! Понял?
Гард тихо взвизгнул, но покорно лег в тени ближайшего дома.
— Твой что ли? Когда это ты успел обзавестись псом? — удивился Крис.
Лекс, проигнорировав вопрос, кивнул на Бестиара.
— Поднимай его. Куда тащим?
— К извозчику.
Через пару десятков шагов Крис громко свистнул и подмигнул ближайшему извозчику:
— Эй, милейший! Наш друг немного не в себе. Подвезете?
Извозчик окинул недоверчивым взглядом странную, перепачканную в саже троицу, где один, тот что посередине, почти не стоял на ногах, но поймав налету большую тяжелую монету тут же расплылся в подобострастной улыбке:
— Конечно, уважаемые, как не помочь добрым людям! Куда едем?
— Особняк Леди Исты на Сиреневой.
Тонкий бич щелкнул в воздухе, и коляска быстро покатилась мимо сгоревшего дотла жилища старой гадалки.

25.

Маленькая Эливэйн крепко закусила нижнюю губу, присела возле лавки и постаралась не расплакаться еще больше. Ойстрах попытался разжать ее руку, но девочка вцепилась в Аниту словно клещ.
— Эливэйн, отпусти. Ты не сможешь! — тихо попросил Ойстрах.
Эливэйн упрямо мотнула головой и крепко зажмурилась.
Арани приблизился к ним и навис над девочкой черной громыхающей тучей:
— Немедленно прекратите! Вы источаете силу моей куклы на какую-то нищенку!
Владелец лавки сжал кулаки и резко повернулся к Магистру. Но сказать ничего не успел. Холодная ладошка Эливэйн схватила его за руку. Это касание было совсем слабым, легким, едва ощутимым, но мгновенно погасило вспыхнувшую ярость Ойстраха.
— Тсссс, — попросила Эливэйн не размыкая век. — Она умирает. Но если я остановлю кровь...
— Ты не должна, Эливэйн, нет!
Ойстрах двумя руками сжал слабые детские пальцы, пытаясь согреть их.
Стоявшая рядом Стишка рухнула на колени.
— Пожалуйста! — из глаз певуньи текли слезы. — Пожалуйста! Помогите ей. Вы же волшебники, вы можете. Она видела моих родителей. Я сделаю все что угодно, только вылечите ее.
Стишка подняла заплаканное лицо и с мольбой протянула руки к хозяину лавки:
— Господин Ойстрах, это же Нита! Та самая Нита, что работала у вас и освободила Бестиара! Это он ее… я была там, я все видела! Спасите ее! Ну, сделайте же, хоть что-нибудь!
— Нита? — неуверенно произнес Ойстрах.
Стишка кивнула.
К ним осторожно приблизилась Кэтрин. Она держала в руках хомячка, который пригрелся и задремал в ее нежных объятьях. Колени Кэтрин почти коснулись спины Эливэйн и кажется, Кэтрин даже наступила на полол ее нарядного платья.
— Кто это? — без любопытства поинтересовалась дочь Магистра.
Ойстрах потянулся к Кэтрин и поправил выбившуюся у нее прядь волос.
— Это Анита. Точнее Нита. Моя бывшая служанка. Много лет назад тут произошла одна история.
Арани удивленно приподнял бровь и громко уточнил:
— Это не та ли девушка, что смогла отвязать волшебнорожденного от куклы? Тот скандал произошел в вашей лавке?
— Да, — коротко ответил Ойстрах.
— Отвратительно! В ваших делах сплошной беспорядок! Немедленно отдайте нашу куклу, я не хочу находиться в этих стенах ни одной лишней минуты!
В лице Ойстраха что-то поменялось. Губы дрогнули, он уже почти выругался, но тут в руках Кэтрин громко пискнул хомячок.
— Ой! — растерялась девочка.
Ее глаза широко распахнулись и в них набухли слезы.
— Папа! Он умирает?
Грозный Магистр Огненных Наук вздрогнул и совсем по-детски шмыгнул носом.
— Дай, я посмотрю.
Девочка раскрыла ладони, но Шамси не шевелился. Его тело расслаблено вытянулось, а маленькие розовые лапки свисали с ладони Кэтрин.
— Паааапочка! — в голос зарыдала девочка и бросилась к отцу.
Арани крепко прижал ее к себе и затараторил:
— Не плачь, Кэтрин, не плачь. Сейчас я все сделаю! Только не плачь. Он не умрет, обещаю тебе, он не умрет.
Магистр развел руки, щелкнул пальцами и с них водопадом потек белый густой дым.
Он быстро достиг пола и двумя толстыми змеями обвил прижимающуюся к отцу Кэтрин.
— Дай мне Шамси, милая, — сквозь зубы просипел Магистр.
Сейчас он был особенно бледен и от его висков по впалым щекам катились капли пота.
У лавки зашевелилась Эливэйн.
— Нет, так нельзя, — слабым голосом прошептала она. — Вы убьете малыша. Дайте… (она задыхалась) дайте его мне.
Рука отпустила Ойстраха и протянулась к Кэтрин.
— Дай его мне. Я помогу.
Кэтрин с ужасом смотрела то на отца, то на Эливэйн. Их лица были чем-то похожи. Оба бледные, с плотно сжатыми губами и такой мукой на лице, словно каждому из них сейчас загоняли под ногти острые иглы.
Ойстрах схватил Эливэйн за протянутую к Кэтрин руку и попытался поднять девочку с пола.
— Прекрати, это убьет тебя!
Но Эливэйн уже сама поднялась и осторожно освободившись от мягких попыток Ойстраха обнять ее, сделала шаг навстречу Кэтрин и Арани.
— Вы убьете хомячка, господин Магистр. Огненная магия слишком мощная и тяжелая для уже умершего тела. Дайте его мне, я все сделаю, как надо.
Арани посмотрел на Эливэйн с гневом. Несколько мгновений девочка и Магистр просто стояли и молча смотрели друг на друга. Наконец Магистр опустил руки и дым у его ног начал рассеиваться.
В ту же секунду ощерилась Кэтрин.
— Как ты сказала? Мертвого? Ты назвала Шамси мертвым? Да как ты смеешь?
Эливэйн облизнула пересохшие губы.
— Кэтрин, если ты хочешь, чтобы Шамси жил, то дай его мне. Я остановила кровь, но минут на пятнадцать. Это время я могу побыть с Шамси и дать ему суток двое.
Кэтрин задохнулась от возмущения. Ойстрах подошел к Эливэйн и сжал ее плечи.
— Не смей. Я запрещаю тебе!
— Они купили меня для Шамси.
— Я верну им деньги!
— Но вы не сможете отменить договор.
— Ты убьешь себя этим!
— А разве вы не убиваете себя? Если я не выполню договор, то вы, то они вас…
Эливэйн задрожала. Ойстрах скрипнул зубами.
— Это неважно. Я не отдам тебя.
— Я сама, господин Ойстрах. Так правильно…
Кэтрин с недоверием смотрела на эту сцену.
— Так ты поможешь Шамси?
Эливэйн улыбнулась:
— Конечно, Кэтрин. Дай его мне.
Тельце несчастного Шамси перекочевало из смуглых, крепких рук Кэтрин в дрожащие от усталости ладони маленькой Эливэйн. Она укрыла хомячка своим волшебство и через минуту он задышал.
Кэтрин радостно ахнула. Шамси пошевелил усиками, поджал по себя лапки и свернулся клубочком, явно намереваясь поспать. Искристые волны волшебства были теплыми, мягкими и почти не кололись. Шамси зевнул.

Из носа Эливэйн потекла кровь. Темно-вишневая капля сорвалась с подбородка и скользнула по нарядному платью.

26.

Стишка кинулась вверх по лестнице. Вбежав свою комнату, она влетела в ванную и схватив большой медный таз начала набирать в него воду, оглядываясь вокруг. Проворно собрав несколько полотенец, девушка подхватила тяжелый таз с водой и рискуя подвернуть себе ногу, перепрыгивая через ступеньки, побежала вниз, в торговый зал.
С грохотом опустив таз возле лавки, Стишка быстро намочила и крепко отжала первое полотенце, ловко сунув его в руки Кэтрин.
— На, держи, помоги ей!
И тут же отвернувшись от нее смело посмотрела на мужчин:
— Нам нужно больше воздуха и света!
Ойстрах что-то шепнул и у ближайшего окна, громко хлопнув, открылась форточка. Арани же просто окинул презрительным взглядом зал и каждая свеча, каждый настенный фонарь тут же вспыхнули ярким пламенем. Стишка намочила второе полотенце и начала оттирать с Аниты кровь.
Кэтрин замерла перед Эливэйн и беспомощно мяла в руках потемневшую от воды белоснежную ткань.
Эливэйн не шевелилась и казалось, что даже не дышит. Волшебство ее рук было почти прозрачным, с тонкими светящимися нитями и редкими искрами. Шамси словно купался в белой дымке и счастливо посапывал. Голова Эливэйн опускалась все ниже на грудь, заливая платье каплями крови. Стишка ахнула:
— Ты что стоишь, бестолочь? Помоги ей! Ее же не хватит надолго!
— Как помочь, кому помочь? — ошеломленно прошептала Кэтрин.
— Вытри ей кровь, глупышка! И поддержи руки, если она уронит твоего хомяка, виновата будешь только ты! Живее!
Так с Кэтрин еще никто не разговаривал. Кровь бросилась ей в лицо.
— Да как ты смеешь! — прошипела она, замахнувшись на Стишку полотенцем.
Но та даже бровью не повела.
— Я тебе не кукла. И хомяк твой…
Анита застонала и Стишка тут же забыла про Кэтрин. А та, неуклюжими, резкими движениями начала вытирать с лица Эливэйн кровь.

Стишка быстро метнулась к вешалке, схватила свой плащ и свернув его, подсунула под голову гадалки.
— Анита, Антиа — зашептала девушка, — Ты слышишь меня? Тебе лучше, правда?
— Пить…
— Да, я сейчас!
Стишка вскочила, чтобы броситься на кухню, но Ойстрах остановил ее, махнув рукой.
Одно легкое движение пальцев и рядом со Стишкой появился большой кувшин и кружка. Ойстрах тряхнул головой и обратился к Арани:
— Отпустите эту девочку. Я заплачу вам сколько пожелаете!
Арани шумно прошел к рабочему столу Ойстраха и тяжело опустился на стул с дорогой мягкой обивкой и высокой спинкой.
— Нет. Ее магия нужна моей семье.
— Вы убьете ее, — понизил голос Ойстрах.
— Только если она сама того пожелает, — отмахнулся Арани.
— Это низость!
— Да как вы смеете!
— Папа!
Кэтрин смотрела на спорящих мужчин, крепко обнимая Эливэйн. Та уже закатила глаза и слегка покачивалась. Ноги, того и гляди подогнутся, и девочка упадет на пол. Кровь еще капала из ее носа, но Кэтрин уже почти умело вытирала потеки.
— Папа, ей нужно сесть, у нее слабеют руки!
— Да, милая, конечно!
Арани тут же подскочил и схватив тяжелый стул поднес его к Эливэйн, а потом очень осторожно и заботливо усадил на него Куклу.
— Папа, я не хочу, чтобы она источилась, как Ива! Она нужна Шамси!
— Все хорошо, доченька, все хорошо, — неуверенно проговорил Арани.
Ресницы Эливэйн дрогнули.
— Возьмите, — еле слышно произнесла она. — Ему этого хватит на сутки точно. Больше я пока не могу.
Кэтрин тут же схватила Шамси, заботливо уложила на соломку в коробочку, потом спросила:
— А через сутки ты будешь готова это все повторить?
Эливэйн слабо улыбнулась:
— Я постараюсь.
Ойстрах хмыкнул и тут же забыл про приличия:
— Твоя дочь вся в тебя, Арани!
— Заткнись! — не остался в долгу Магистр.
Стишка бросила в таз полотенце.
— Она очнулась. И кровь больше не идет.
Эливэйн вздрогнула и в ее глазах появился страх.
— Это ненадолго. Рана смертельная. И у меня не получается ее затянуть. Я боюсь…
У девочки не осталось сил чтобы заплакать.
— Я боюсь, что не смогу ее спасти. Даже если источиться, моих сил не хватит, чтобы дать жизнь этой женщине!
— Как это источиться? — тут же возмутилась Кэтрин, — Ты нужна Шамси!
— Да успокойся ты со своим хомяком! — взвилась Стишка. — Ты видишь, человек умирает!
— Но Кукла все равно не сможет спасти старуху, она же сказала! А Шамси сможет!
В два прыжка Стишка подскочила к Кэтрин. Певунья была старше дочери Магистра на добрых пару лет и выше на целую голову. Но Кэтрин не струсила и тут же сжала кулачки. Девочки явно умели драться и собирались заняться этим посреди Волшебной Лавки.
— Немедленно прекратите! Стишка! — окрикнул их Ойстрах. — Арани!
— Кэтрин, как ты себя ведешь? Видела бы тебя сейчас твоя мама! — ядовито процедил Магистр.
— Мама? — воскликнула Кэтрин, сузив глаза.
Арани почему-то вжал голову в плечи.
А Стишка вдруг уронила руки и завыла в голос.
— А я вообще не знаю, кто моя мама! Анита видела ее в волшебном шаре, но не успела мне рассказать! И теперь, если она умрет, я никогда не узнаю, кто мои родители.
Ойстрах и Арани обменялись тяжелыми взглядами.
— У тебя не лавка, а цыганский базар, Ойстрах!
— А из тебя волшебник, как из сапожника повар, — буркнул Таль.
— Бестиар, Саймон! — вдруг громко произнесла Анита. — Я вспомнила. Я знаю, как…
Старуха поперхнулась и протяжно застонала.
— Невероятно! — тут же отреагировал Арани. — Это же сенсация!
— Бедная женщина! — выдохнул Ойстрах.
— У нее снова пошла кровь, — бросилась к тазу с водой Стишка.
— Я помогу, я сейчас, — рванулась к ним со стула Эливэйн и упала.
Ойстрах с Арани бросились ее поднимать.
Кэтрин обеспокоенно суетилась рядом:
— Папа, если она поможет этой женщине, то как же Шамси?
Арани отвел глаза, но твердо ответил:
— Мы не позволим, милая. Это наша Кукла. Пусть старуха пока жива расскажет, что знает и дело с концом!
— А как же моя мама? — всхлипнула Стишка.
Арани скривился.
— Ойстрах! У тебя полная лавка волшебников, сделай же что-нибудь.
— Это невозможно, — прошелестела Эливэйн. С такой раной не выжить. Я могу дать Аните час, чтобы выговориться, но она все равно умрет.
— Это ты умрешь, Эливэйн! Час жизни взрослого человека источит тебя!
— Пожалуйста, только не так! — плакала Стишка.
— Но она нужна Шамси! — топнула ногой Кэтрин.
Ойстрах усадил Эливэйн обратно на стул и призвав коротким пассом кувшин с водой, напоил девочку. Собрав всю свою выдержку, он обратился к Арани:
— Магистр! Можете вызывать полицмейстера, но я не отдам вам Эливэйн. Она живой человек и не потратит свою жизнь на хомяка.
Арани надменно посмотрел на Ойстраха и нервно ответил:
— Вас забьют кнутом, господин Ойстрах, а девочка подчинится магической формуле, которой владею я! Мне нужна эта Кукла, но, признаюсь, что информация старухи тоже очень важна.
Кэтрин немигающим взглядом смотрела на Эливэйн.
— Я хочу, чтобы ты спасла только Шамси!
Ресницы Куклы качнулись.
— Так и будет. Меня купили для Шамси, и я выполню свой долг, только разреши помочь Аните. Ей это важно.
— Старухе? Она все равно умрет! Не трать зря силы.
— Это не зря. Анита хочет помочь Бестиару, я чувствую это.
— Своему убийце? Чушь! Никто не захочет помогать такому. Пусть лучше расскажет той белобрысой дылде, кто ее родители.
Эливэйн устало прикрыла глаза, на ее верхней губе заблестели капельки пота.
Арани настороженно прислушался к дыханию Куклы.
— Боюсь, что ее хватит только на что-то одно. Или Шамси, или разговор старухи.
— Бестиар, Саймон, Бестиар, Саймон, — повторяла в бреду Анита.
Стишка снова выжала полотенце и приложила к морщинистому лбу Гадалки.
— Анита, Анита, — звала она ее.
— Бестиар, Саймон, я вспомнила, я спасу…. — повторяла та, а потом вдруг произнесла: — Прости меня, Саймон!
Стишка вздохнула. Она колебалась несколько минут, прислушиваясь к бреду Гадалки, но наконец смогла произнести:
— Если так, то пусть поможет Бестиару. Столько лет не знала, кто моя мама и видимо не судьба.
Кэтрин уставилась на Стишку во все глаза.
— Ты правда готова отказаться от такого? Да кому нужен этот Бестиар? Его все равно поймают и казнят.
Стишка покачала головой.
— Глупая ты. И мне не нужен этот Бестиар. Но Анита этого хочет. Разреши Эливэйн ей помочь. Заодно помоги своему Шамси.
— Как это? — Кэтрин побледнела.
— Милая, — начал было Магистр.
Кэтрин тут же повернулась к нему.
— Какую правду ты должен был сказать и почему Кукла назвала Шамси мертвым?
— Милая, — закашлялся Магистр.
— Вот что, вмешался Ойстрах, — давайте в мой кабинет. Не при умирающей же вам объясняться.
Кэтрин шла, оглядываясь на стол, где стояла коробочка с драгоценным Шамси. Арани следовал за Ойстрахом, как хромая ворона, подбитая из рогатки злыми мальчишками.
Эливэйн сидела на стуле и каждый вздох ей давался с большим трудом.

И только маленький Шамси тихо посапывал на ароматной соломе, в коробочке с толстыми картонными стенами.

27.

Бестиар очнулся как раз в тот момент, когда его стаскивали с коляски. Если возница и заподозрил что-нибудь неладное, то и ухом не повел. Может только чуть нетерпеливее дернул вожжами, понукая свою лошадку убраться с Сиреневой улицы, как можно скорее.

С каждой новой ступенькой вниз Лекс становился все мрачнее. Бестиар упирался с особым отчаяньем. А Хромой испытывал удовлетворение и просто убийственное спокойствие.
Втащив свою жертву в подвал он без заминки всадил кулак в живот Саймона и улыбнулся, услышав протяжный стон.
Лекс настороженно оглянулся. Подвал был глухой, каменный. Немного затхлый и душный. Десятки свечей горели в разных местах, словно их зажгли несколько минут назад.
В дальнем углу стояла широкая деревянная лавка. На ней лежал аккуратно свернутый тугой моток веревки. Рядом притулилась широкая бадья с толстыми розгами. По стенам были развешаны цепи, кнуты и плети.
Хмыкнув, Лекс повернулся к Хромому. Тот, насвистывая веселый мотивчик, закручивал на запястьях Бестиара кандалы. Толстая цепь которых уходила куда-то вверх, к темному потолку.
— Это что, пыточная? — охранник не скрывал раздражения.
Хромой осклабился.
— Она, родимая. Не беспокойся, тут нас никто не потревожит и не услышит. Стены глухи и немы, они под заклятьем. Свечи горят бесперебойно и никогда не гаснут.
Лекс серьезно посмотрел на Хромого, но промолчал. Сел на лавку, безотрадно наблюдая за тем, как Крис сдирает с Бестиара рубашку. Бросил хмурый исподлобья взгляд, когда рыжий снял со стены тяжелый кнут.
— Ну, вот и свиделись, Саймон!
Бестиар улыбнулся и окатил Криса сверху вниз насмешливым взглядом.
— Что, мамчик, тебе было совсем плохо без меня, а?
В груди Криса что-то заклокотало и кнут нервно распустил свой хвост по полу.
— Не смей меня так называть!
Саймон расхохотался.
— Ну да. И в самом-то деле! Ты же у нас малыш Кристофер, верно?
Бестиар поднял голову и внимательно осмотрел кандалы. Потом вздохнул и вернулся к Крису.
— И ты меня сюда приволок для того, чтобы выместить детские обиды?
Хромой скрипел зубами и шумно дышал. Кнут в его руках то и дело вздрагивал.
— Нет Саймон. Просто хочу посмотреть, что ты из себя представляешь без своей своры.
Бестиар усмехнулся и повел глазами в сторону Лекса.
— А дружка своего прихватил для смелости, да?
Кнут сорвался с места, обвил ребра Саймона и тот громко вскрикнул. Потом зашипел. Зазвенела цепь, а вместе с ней хохот Хромого. Бестиар отдышался.
— И что? Забьешь до смерти и замуруешь в этом подвале?
— Нет, конечно. Но ты изуродовал мне жизнь. Я сделаю тоже самое с твоей шкурой.
Кнут повторно взвился в воздух и теперь уже Бестиар, запрокинув голову, кричал насколько позволяли легкие. Насмешливый тон сменили звуки гнева и боли.
— Как ты был мамчиком, малыш Крис, так им и остался!
Хромой сорвался.
Кнут методично полосовал тело, оставляя на нем багровые рубцы. Бестиар выл, сцепив зубы, и пытался сорваться с цепи. В каждый удар Крис вкладывал всю свою ненависть и злобу.
— Это ты во всем виноват! Ты! Что меня невзлюбили в приюте. Что я не мог спокойно жить. Что все пошло кувырком. И эта каторга…
Хромой опустил руку и перевел дух.
— Балбес! — выдохнул Бестиар, — тебя призирали в приюте за слабость. И каторга — это уже без меня, малыш.
Крис стоял широко расставив ноги, но его все равно шатало. Саймон кривил рот и кусал от боли губы.
— Что, на каторге тоже сильно обижали?
— Убью!
Подвал вновь наполнился мычанием, а потом воем Бестиара.

— Довольно, Крис! — Лекс подошел сзади и сжал плечо Хромого. — Вы в расчете.
Но тот оттолкнул охранника и в очередной раз замахнулся.
— Хватит, я сказал!
Лексу пришлось выкрутить Крису руку и вырвать кнут.
Бестиар силился рассмеяться, но губы дрожали.
— Ты хоть женат, малыш Кристофер? — неожиданно спросил он.
— Нет, — растерянно ответил Хромой. — А что?
Даже у Лека от удивления вытянулось лицо. Бестиар осторожно слизнул кровь с прокушенной губы.
— Надо же. Я думал, что тебе ногу девчонки на танцах оттоптали. Но тебе и с этим делом не повезло, да?
Крис захрипел, когда Лекс оттаскивал его от извивающегося на цепи тела.
— Убью, убью гада!
— Так в твоем целибате тоже я виноват? — продолжал глумиться Саймон.
— Да заткнись ты уже! — не выдержал Лекс и ударил Криса в челюсть.
Тот обмяк, и охранник небрежно опустил его на лавку, прислонив к стене.
Бестиар звякнул кандалами.
— Отпусти меня. Я заплачу.
Лекс отрицательно качну головой.
— Ты угрожал моей жене!
— Та девчонка? Черт, вот влип!
— Но и это не все, Бестиар.
Саймон посмотрел на Лекса с глубокой неприязнью.
— Откуда ты знаешь?
— Неважно!
Лекс отшвырнул ногой, валявшийся на полу кнут.
— Ответишь на пару вопросов?
— А если нет? Будешь обижаться как твой дружок?
— Нет, сдам в полицию, как есть.
— Как тебя там, Лекс? У меня есть деньги, парень. Много денег.
Лекс снова покачал головой.
— Бестиар, а ты помнишь ту ночь, когда Нита отвязала тебя от куклы?
Лицо Саймона дрогнуло, взгляд стал тяжелым. Насмешка, которая, казалось бы, никогда не покидала его лицо превратилась в гримасу крайнего отвращения.
— Чтоб она сдохла! — с чувством выругался он.
— Даже так? Она дала тебе свободу!
— Что ты знаешь о свободе, жалкий человечишка! — Саймон дернулся, как от удара. — Это я родился свободным! А ваш идиотский мир пытается превратить меня в животное!
— Свободным? Ты же волшебнорожденный. Вас младенцами сдают…
— Заткнись! Слышишь? Лучше заткнись, парень!
Бестиар злился. Лекс задумчиво потер себе шею.
— Слушай, я просто хочу прояснить один вопрос!
— Как разрушить формулу и отвязать волшебника от куклы? Я не знаю! Понятия не имею, что старая безмозглая курица сделала со мной в ту ночь. Знал бы, не висел сейчас тут, сам понимаешь. Да и она, насколько мне известно, не помнит ничего.
— Хорошо, допустим. Тогда следующий вопрос: зачем ты разыскал Аниту?
— Чтобы убить.
У Лекса дрогнула щека.
— Убить ее? За что?
— Она сломала мне жизнь. — Бестиар усмехнулся. — Не только рыжие мечтают поквитаться за растоптанное детство.

Крис закряхтел на лавке и пришел в себя.

28.

Лекс обернулся к Хромому.
— Живой?
Хромой помассировал челюсть и сплюнул кровь на пол.
— Да.
— И договор наш в силе?
— Да! — рявкнул Крис.
Саймон зажмурился, переступил на месте.
— Если мы закончили с ностальгией по приюту, может вы меня отвяжете?
— А больше ничего не хочешь? — чертыхнулся Хромой.
— Пить, — мрачно ответил Бестиар.
Лекс еле заметно улыбнулся.
— А ты кремень. Я сниму тебя с цепи, но свяжу. Если тут есть вода — напоим. Но потом сдадим в полицию.
— Кто она тебе? — Бестиар открыл глаза. Они были блеклыми, взгляд тяжелым и пристальным.
— Ты о чем? — не понял Лекс.
— Нита. Гадалка.
Лекс пожал плечами.
— Никто.
— Тогда в чем наш конфликт? Рыжий с детства мечтал набить мне морду, будем считать, что мы разочлись. Я напугал ту девч… твою жену. Но не тронул! Готов хорошо заплатить вам двоим и навсегда исчезнуть из этого города. Ну как?
Лекс нахмурился. Голос Бестиара стал мягким и певучим:
— Да, я родился волшебнорожденным, но, когда меня лишили дара, я стал таким же как вы. Я человек, только с одной особенностью: не могу пользоваться волшебством даже за деньги. Пробовал покупать лицензии, но для меня теперь любая формула остается мертвой.
— Ты волшебнорожденный? — не поверил своим ушам Хромой. — Да как это возможно?
— А ты отвяжи меня. Дай воды. Смой кровь. И попроси хорошенько, тогда расскажу, — с издевкой выдохнул пленник.
Хромой взревел.
Лекс предупреждающе вскинул руку:
— Крис, остынь!
— Да он издевается над нами!
— Просто успокойся. Он правда волшебнорожденный, его отвязала от формулы та гадалка. Много лет назад.
— Срань драконья, — выругался Крис.
Лекс повернулся к Бестиару.
— Саймон…
— Меня зовут Свен, — перебил тот.
Крис громко расхохотался.
— Чего? Откуда у таких как ты имя? Как продавец на коробке напишет, так и назовут.
Лекс спокойно наблюдал за тем, как по скулам Бестиара заходили желваки. Тот с большим трудом пытался справиться с собой.
— Я родился свободным! И в куклу меня запихнули за пару лет до знакомства с тобой, мамчик! — прошипел Саймон-Свен.
— Это исключено! — тут же отреагировал Хромой.
— Чем дальше, тем невероятнее, — хмыкнул Лекс. — Скрыть волшебнорожденного ребенка невозможно. Он же сам себя выдаст в раннем возрасте. Да и владельцы кукол не станут молчать, когда у пары волшебников родится малыш со способностями.
— Много ты знаешь! — набычился Бестиар.
— Немного, — согласился Лекс. — Еще пару дней назад я бы ни за что не поверил, что существует способ разрушить формулу Чернобурой.
Саймон устало опустил голову.
— Или вы меня отвязываете, я вам все рассказываю, отдаю деньги, и вы меня отпускаете. Или зовите полицию и прощаемся.
— Нет, — ответил Лекс. — Мы снимаем тебя с подвеса, но оставляем кандалы. Сдаем в полицию. Там и исповедаешься.
— Договорились!
— Жаловаться будешь? — как бы между прочим спросил Лекс, потянувшись к цепи.
— На рыжего что ли? — рассмеялся Бестиар. — Что меня исполосовал мальчик, которому я в детстве пару затрещин отвесил? Никому это неинтересно. Не беспокойся. Историю этого подвала я сохраню от лишних ушей. Просто дай напиться и хоть немного прийти в себя.
Лекс кивнул.
— А мое мнение вас интересует? — тут же вспыхнул Крис.
— Как видишь нет, — нарочито ласково ответил Саймон. — У тебя с этим парнем свой договор, у меня свой.
Лекс повозился с замком на цепи и через пару минут Бестиар рухнул на пол, ноги его не держали.
— Крис, тут есть вода? — спросил охранник.
— Есть, — буркнул тот.
Он отошел к дальней стене, а потом принес большой кувшин.
— Держи. Она всегда свежая и никогда не кончается. Правда волшебство работает только в пределах этого подвала.
— А я смотрю ты неплохо тут ориентируешься, малыш! — подмигнул Бестиар и тут же приложился к кувшину.
Лекс внимательно осмотрел раны.
— Их надо промыть.
— Так сойдет, — вызверился Хромой. — Если гадалка помрет, ему все равно плаха будет.
— Если! — ответил Лекс.
— А ведь ты не местный, да, парень? — Бестиар вернул Лексу кувшин.
Лекс не ответил. Смочив в воде носовой платок, он начал осторожно промакивать рубцы на иссеченной спине.
— Не местный! — сделал вывод Саймон. — Местные за деньги на все согласны. А мечта у тебя есть, парень?
— Помолчи! — отрезал Лекс.
— Может я так боль заговариваю, — пошутил Бестиар. — Да и удивлен. Первый раз вижу человека без денег и без мечты. Вон, даже у рыженького столько лет была мечта — встретить старого приютского друга и потолковать.
— Гнилозубый вурдалак тебе друг, — огрызнулся Крис.
Мелодичный смех Бестиара был громким, бархатным и очень приятным на слух. Он действовал умиротворяюще-оптимистично. Руки Лекса проворнее заскользили по спине, уверенно заканчивая обработку.
— Все, от заразы точно не помрешь, про топор палача ничего обещать не буду, — буркнул охранник.
— Благодарствую и тебе того же самого! — не остался в долгу Бестиар. — Кандалы-то снимешь?
Лекс скептически осмотрел Саймона.
— Не доверяешь, — понимающе улыбнулся тот. — Я бы тоже не снял. Если бы не доверял.
Бестиар испытывающее посмотрел на Лекса.
— Может все-таки поговорим за деньги, а? Ты молод, у тебя красивая жена. Я свое состояние скопил честно, но не имею ни любимой, ни детей. Все эти годы жил одной мечтой — вернуть свой дар. Но это невозможно. Я уеду из Шортенбирга и никогда не вернусь сюда. Отпусти меня, парень. Этих денег тебе хватит на долгие годы безбедной жизни, если не шиковать, конечно.
— Ты пытался убить человека! Считаешь, что чью-то жизнь можно измерить в состояниях?! — возмутился Лекс.
— Да, парень, считаю! Иногда жизнь зависит от того, есть ли у тебя необходимая сумма денег или нет. Мне жаль, что я перегнул. Занервничал, когда твоя жена разбила окно и закричала. Но, во-первых, Нита и так проживает жизнь быстрее всех нас. Днем раньше, днем позже… А во-вторых, кто знает, что с каждым из нас случится через час? Может она жива и не при смерти.
Лекс слушал молча, глядя себе под ноги.
— У самого-то почему ни жены, ни детей? — спросил Хромой.
— Я не могу любить, — без обычного ерничанья, искренно и грустно ответил Саймон.
— Не мужик что ли? — не удержался Крис.
Бестиар криво усмехнулся.
— Ты хотя бы один раз в жизни творил волшебство, рыжик? Знаешь, что это такое? Что чувствует тело, когда через него проходит магия? Тосковал по этим ощущениям, когда заканчивалась лицензия и не было денег ее продлить?
Крис промолчал.
— Скот! — абсолютно беззлобно резюмировал Саймон. — Я не знаю, как вам объяснить, что происходит, когда лишаешься волшебства. Уходит вкус к жизни, ее цвет. Все становится тусклым и безрадостным. Утративший волшебство неспособен любить.
Лекс недоверчиво посмотрел на Бестиара. Тот горько улыбнулся.
— Да, парень, такие дела. Что, не знал?
— Нет! — честно ответил Лекс.
Саймон осторожно повел плечами. Зашипел.
— Послушай меня, Лекс. Если хочешь, я расскажу тебе свою историю. Дам адрес дома и скажу где лежат деньги. Заберешь. Если захочешь, поделишься с рыженьким. По сути, в чем моя вина? Что я хотел вернуть себе то, что мне принадлежит по праву рождения? Ну, виноват. Ты безгрешен что ли? Я таким родился. И не просил никого вмешиваться в мою судьбу. За что меня судить? За то, что родился волшебником и люди лишили меня этого? Или за то, что, зная вкус волшебства не могу от него отказаться? Отпусти меня, Лекс! Ты же понимаешь, что, если я попаду в суд — мне живым не уйти. Я для них не волшебник и не человек. Ты пробовал магию, парень?
— Нет.
— А хотел бы?
— Да.
— Хороший ответ. Волшебство делает жизнь легкой и приятной. К нему быстро привыкаешь и потом уже ни за что от него не откажешься. Я вообще не понимаю, почему вы считаете людьми именно себя, а не нас. Вы же не умеете колдовать, не умеете жить полноценной жизнью, вы как животные, честное слово!
Лекс ощетинился. Свен опустил глаза.
— Прости, увлекся. Не злись. Был бы магом, ты бы меня понял. Но ты же хочешь стать магом, верно?
Охранник молчал. Бестиар продолжил:
— Хочешь, но не все знаешь. Возьми деньги, Лекс. Там хватит и на жизнь, и на лицензию.
— Допустим. А когда деньги кончатся?
— Ты станешь таким же как я. Хотя нет. Если потом найдешь золотые, то сможешь вернуть и магию. Мне это недоступно.
— Таким, как ты, это каким?
Крис смачно сплюнул на пол.
— Таким же ублюдком, без стыда и совести!
— Можно подумать, ты на каторгу угодил с честью и совестью, малыш Крис.
Но Хромой его не слушал. Он наклонился к Лексу и тихо сказал:
— Если Красавчик не врет, то в чем проблема? Давай заберем деньги и отпустим его. Скажем, что не догнали.
Лекс колебался.
— Да ладно тебе! — продолжал Хромой. — Ты только что женился. Тебе деньги не нужны? Так даже лучше. Ни суда, ни следствия. Забираем куш, я подтверждаю в ратуше твой брак и расходимся. Ты же хотел прикупить волшебства? Вот и попробуешь.
Лекс не ответил. Протянув Бестиару руку, он помог тому встать. Потом кивнул в сторону лавки.
— Садись. Я ничего тебе не обещаю. Но хочу знать все, что с тобой произошло. Почему ты подростком попал к Ойстраху. Как оказался в приюте. Что теряет человек, когда имел волшебство, а потом утратил. Рассказываешь честно!
— Хорошо, — покладисто ответил Саймон.

Исчезло время, забылись все тревоги. Голос, рассказывающий удивительную историю, был мягким, тихим, бархатным. Пахло озерной водой, в ушах стоял шум деревьев, усталость сменялась сном...

так обрадовалась, когда увидела сразу несколько глав, но не было возможности спокойно, не спеша прочитать. День не было, два .... всякая суета и проблемы отвлекали, отвлекали .... а на бегу не хотелось. Так это все достало, что в Сказку хотелось уже до дрожи нервическо-истерической. Когда наконец получилось остаться одной, спокойно прочитать .... было хорошо Спасибо!
Но перечитаю еще раз, не поняла психологическую линию развития характера Криса-Хромого

- было хорошо Спасибо!
- Пожалуйста))

- Но перечитаю еще раз, не поняла психологическую линию развития характера Криса-Хромого
- Я аж три раза прочел вслух "психологическую линию развития характера". Низа, это сказка)) Просто сказка.

Рад, что вам в целом нравится. Чуть позже выложу следующую главу.

29.

Рудольф Баум был охотником и жил в маленькой избушке, что стояла на просторной солнечной полянке, в самой чаще дремучего леса. Он очень любил и как мог баловал свою милую женушку, розовощекую Юту. Детей они не имели. Вставали рано, до восхода. Он шел ставить силки и проверять капканы. Она собирала травы, готовила притирания, сушила мох. Потом, раз в месяц, Юта продавала свои снадобья на шортенбиргском рынке. Однажды, вернувшись из города, вместе с крупами, кувшинами и черепаховым гребнем, среди множества крупных и мелких покупок, Юта привезла двух кукол. Его звали Киф, а ее Белл. Его знания были почти бесполезны в лесу. Киф обладал строительной магией. Умел плавить камни, разделывать на доски и брус могучие дубы и сосны. Рудольфу это не нравилось. А вот Белл оказалась очень полезной. Она умела направлять ручьи к корням ив, знала, как обратить болото в лесное озерцо. Белл помогала лани разродиться двойней и спасала кусты шиповника от вредных гусениц. Когда Белл пела - утреннее солнце ярче играло на дрожащих от росы паутинных нитях. И день всегда получался удачным.

В тот злополучный вторник Рудольф Баум вымок до нитки, а потом еще и поскользнулся на узкой тропинке, вывихнув лодыжку. В силки попалась перепелка и он с большим трудом донес ее до дома, собираясь съесть на ужин. В казане томился и пах ароматными травами картофель с овощами. Рудольф Баум распечатал бутылку травяного ликера и еще до ужина набрался до чертиков. А потом он подавился костью и умер.

Недалеко от избушки, под громадной разлапистой елью, Киф вырыл глубокую могилу. Там, овдовевшая Юта и похоронила своего любимого мужа. Каждое утро она брала свежие цветы и несла их на дорогую могилу. Юта рыдала, чахла, ничего не ела и того гляди, умерла бы от горя. Белл утешала ее как могла. Из трав, что хранились в маленькой сушильне, за баней, Белл сварила настойку для успокоения своей хозяйки и поила ее трижды в день. Через месяц Юта утешилась и смогла вернуться к обычным делам. Только спать больше без настойки не могла. И немного тронулась умом. Но никто об этом не узнал. А на рынок с травами и за покупками начал ездить Киф.

Свен родился в жарко натопленной бане, ранним солнечным утром и от его крика переполошились все сороки в лесу. Заячье семейство, что проживало в роскошной сухой норе у холма, выскочило наружу и устроило пляски с кувырканием - так потешно звучал детский крик, когда Киф опрокинул на своего сына первый ковш, заботливо собранной и подогретой дождевой воды. О рождении младенца разнюхали лисы. Старый лось протрубил на всю округу, что в избушке на поляне появился малыш. Волчья стая лишь скупо фыркнула и решила обходить поляну дальней тропой. Канюки и филины потом полночи обсуждали эту весть. Их перебивали лягушки с ближайшего болота, а стрекозы все кружили и кружили, подслушивая эти новости. Выкатившаяся из-за холма луна укрыла избушку молочным туманом и поставила звезды сторожить сон маленького Свена.

Свена в лесу знали все. Вот только никто не поторопился донести эту чудесную новость до шортенбиргской ратуши, чтобы сообщить бургомистру и господину полицмейстеру, что у пары волшебников, что служат в лесу благородной вдове Баум, родился сын. Там, посреди лесной чащи, это казалось мелочным, лишним и совершенно ненужным. Юта радовалось ребенку как родному. Баловала его и обшивала нарядами, которым позавидовали бы лучшие шортенбиргские модистки. Мальчик рос здоровым, тихим и любознательным. Его дар проявился очень рано. Когда в лесную бурю рухнула подгнившая старая липа, Свен проснулся и громко заплакал. Никто не мог его утешить, пока она сам не дополз до ящика с игрушками и не достал из него маленькую деревянную лошадку. Он кричал беззубым ртом на взрослых, протягивающих ему бутылку с молоком, закупоренную тряпочкой, и стучал лошадкой об гладкие половые доски. Как ни странно, но Киф понял первым. Он выскочил из избушки и бросился в самую чащу леса, туда, где за глубоким озером пасся табун диких лошадей. Старая липа придавила молодую кобылу, но не повредила никаких важных жизненных органов. Киф убрал дерево, а хромающую лошадь привел в дом за гриву. Он думал, что она шла понимая, какую помощь ей оказали и еще окажут в избушке. Но кобыла шла к Свену. Шла на тихий, нежный, словно материнское ржание зов. Так кобыле слышался детский плач. От Свена пахло травой и теплым хлебом. Когда его, агукающего, поднесли к лошадиной морде он рассмеялся, а кобыла осторожно обнюхала малыша и тряхнула гривой. Через несколько недель кобыла разродилась жеребенком. Свен вырос на ее молоке.

И следующие тринадцать лет были самыми счастливыми в жизни Свена. Он помогал отцу содержать избушку и все хозяйство в полном порядке. Трудился на разбитом матерью огороде, отпугивая кротов и запрещая хищным птицам кружить над цыплятником. Пчелы сами приносили им дикий мед. А волки загоняли зимой подранную неумелыми охотниками дичь. Он даже ездил пару раз в Шортенбирг, помочь родителям с покупками, и сразу же возненавидел суету и вонь столичного города. Свен был счастлив и все у него было хорошо, пока сын владельца парфюмерной лавки не утопил в болоте свою суку.

Мальчишки были пьяны и стреляли куда попало. Но один все же попал в старого селезня и приказал собаке принести птицу. Сука провалилась в трясину и не выбралась бы, не услышь Свен ее судорожный, полный смертельного ужаса вой. Молодежь хоть и шаталась на ногах, но у них хватило ума не лезть в болото. Свен вынырнул из-за густых веток и тут же бросился к собаке. В этом болте он знал каждый валун, каждую кочку. Он бы успел, он бы вытащил ее! Тем более, что она, почувствовав приближающуюся помощь, перестала хаотично метаться в воде и прислонившись плечом к склизкому камню, старалась не двигаться. Сын парфюмера сделал четыре выстрела, прежде чем попал суке в голову.

Свен замер посреди болота. Волчий вой, вырвавшийся из его глотки до смерти перепугал мальчишек, и они кинулись наутек. Утром из Шортенбирга нагрянули солдаты. Юта, много лет не видевшая людей, приказала никого не впускать. Киф вышел из избы с топором, против двух десятков вооруженных до зубов солдат. Его убили на глазах всей семьи, а избушку на солнечной полянке взяли штурмом, словно это была укрепленная крепость неприятеля.

В городской ратуше остро пахло гуталином и потом. Свен не понимал, что происходит. Мать плакала и объясняла, какие травы входят в состав настойки, что пила Юта. Юта хмурилась и все время пыталась загородить Свена от горожан. За сокрытие волшебнорожденного ребенка полагалась смерть. За волшебство против человека тоже. Но в те дни как раз шли празднества, в честь Роники Чернобурой, а она призывала всех к милосердию. Было решено оштрафовать Юту Блум на крупную сумму и сослать на каторгу. А молодую красивую травницу бить плетьми и продать. Деньги от продажи внести в городскую казну. Мальчишку же пощадить по малолетству и провести с ним все положенные для волшебнорожденного ребенка процедуры.

Юта Блум умерла в тюрьме, на грязном, холодном полу вонючей камеры. Она долго кашляла, стонала в жару и бредила, призывая к себе покойного мужа. А утром, ее тело вынесли за тюремный двор и бросили в общую могилу, так как никто из горожан не пожелал взять на себя хлопоты о ее похоронах.
Белл умерла под плетьми шортенбиргских солдат. Позже они признавались друг другу, что не собирались забивать такую красивую девушку, но были пьяны и вошли в раж. А она отказывалась кричать.
Озверевшего Свена, словно дикого волчонка, на цепи и в ошейнике приволокли в волшебную лавку «Ойстрах и сын». Мальчик сорвал себе ногти, пытаясь снять ошейник и его горькому вою вторили все псы ближайших кварталов. Господин Ойстрах не позволил сыну вмешаться, когда надсмотрщик смирял мальчишку хлыстом, пытаясь добиться от него послушания.
Свен сопротивлялся крикам и боли до тех пор, пока силы не оставили его. Свет померк, звуки остыли. Свен погрузился во тьму. Она пахла свежестью утреннего луга, была прохладной, как озерная вода и баюкала тремоло цикад.

Это идеальный, безупречный, объемный, и самый сильный текст из всех, написанных вами, Артур Эдуардович. По степени эмоционального воздействия, это практически:

https://youtu.be/a1i0NXulDg0

Благодарю, польщен. Вы, как всегда, чрезмерно щедры и благосклонны к моим скромным трудам))

[quote="Arthur"]
- Я аж три раза прочел вслух "психологическую линию развития характера". Низа, это сказка)) Просто сказка.

Рад, что вам в целом нравится. Чуть позже выложу следующую главу.[/quote]

ну и что, что сказка, Сказка - это же не набор каких-то действий и телодвижений персонажей, их личность, характер же главное.
Не хочу занудой показаться и с критикой навязываться (хотя хочу, конечно .... ), но есть у некоторых Ваших героев, ну или это я туповатый читатель, что до меня не доходит, некая неувязочка - вначале они у Вас "обещают" одно, а потом вдруг выныривают по сюжету с совершенно иным психотипом, и непонятно, чем и какими событиями в их жизни эти метаморфозы вызваны.

А последняя глава да, очень понравилась. Она и без остального текста хороша, сама по себе.