Клуб "Преступление и наказание"

ПРОБЛЕСКИ НАДЕЖДЫ
глава пятая
РАСПЛАТА(3)
Групповое наказание



Екатерина Альбертовна сразу после этого неудачного урока лично доложила обо всём Елене. Естественно, ответственная воспитательница пришла на отчёт уже довольно рассерженная.
Устроив воспитанницам довольно бурное разбирательство, Лена сердито вынесла вердикт:
- Вы сорвали Екатерине Альбертовне урок без всяких уважительных причин. Всё, чем вы тут пытались оправдаться – это «детский лепет»! Я возмущена. Екатерина Альбертовна тоже. Мария Александровна, вы что скажете?
- Так и есть, - вздохнула Маша. – У них нет никаких смягчающих обстоятельств. Только, Елена Сергеевна…
По моим наблюдениям, одна Левченко вела себя безупречно. Была очень внимательная и организованная, отвечала без единой неточности.
Лена взглянула на неё:
- Вы тоже это подтверждаете?
- Тоже? – удивилась Маша.
Лена неохотно призналась:
- Екатерина Альбертовна это отметила и попросила меня Левченко за этот инцидент не наказывать.
Лена посмотрела теперь уже на Соню и продолжала:
- Но это только просьба. Она не настаивала.
- Так и надо сделать, Елена Сергеевна, - убеждённо произнесла Маша. – Наказывать её совершенно не за что!
Соня слегка покраснела.
«Ничего мне не светит», - подумала она.
Девушка знала, что, если замечание сделано всей группе, то ответственный воспитатель сам решает, наказать ли всех без разбирательства, или всё же попытаться выяснить, а все ли одинаково виноваты, и нет ли возможности кого-нибудь от возмездия освободить.
Однако Лена легко согласилась:
- Хорошо.
«Совсем не понимаю её в последнее время, - мелькнуло у Сони. – Хотя…наверняка она мне что-нибудь покруче приготовила»
Лена тем временем тряхнула головой и твёрдо заявила:
- Что же, мои дорогие. За срыв урока каждая из вас, кроме Левченко, получит строгую порку.
Она на секунду задумалась.
- По 30 ремней, без обезболивания, в форме группового наказания. Кроме того, до конца недели я лишаю вас всех развлечений: книг, телевизора, музыки и так далее. Всё свободное время будете проводить в классе, и заниматься уроками и дополнительными заданиями. В спальню выходите только в десять часов, чтобы подготовиться ко сну.
Девушки обменивались расстроенными взглядами.
- А ты, Логинова, никаких выводов так и не сделала, - сурово отчитывала Лена Настю. – На той неделе ты получила три «напоминания» за невнимательность на лекции. Сегодня у тебя первый день без «напоминания», и ты сразу допускаешь подобное нарушение! Значит, будешь получать их и дальше, так же, перед учебными днями, только уже по 20 ремней. До тех пор, пока не исправишься. До моего особого распоряжения.
Настя, я с тобой уже неделю назад очень серьёзно беседовала. Повторять не собираюсь, я не попугай, в конце концов. Если хочешь поставить под угрозу своё освобождение – продолжай в том же духе!
Настя стояла перед воспитателем вся пунцовая от стыда и расстройства.
- Садись, - холодно велела ей Лена, затем раскрыла телефон и набрала номер Вероники Игоревны, сегодняшней ответственной дежурной по отделению. Ответственные дежурные обязательно присутствовали при всех групповых наказаниях и, при необходимости, принимали в них участие.
Соня про себя отметила, что держится Лена сейчас очень профессионально. Девочки совершили серьёзный групповой проступок – и воспитательница сразу ведёт себя совсем по-другому. У неё даже внешность изменилась: строгая необычная причёска, холодный взгляд, непреклонное выражение лица; и разговаривает Лена неумолимо и жёстко. Обычно она на отчётах совсем другая. Это, несомненно, произвело огромное впечатление на воспитанниц: они выглядели необычайно расстроенными и смущёнными.
- Вероника Игоревна, - дозвонилась Лена. – Я хочу запросить у вас время для группового наказания. Сегодня это возможно?
Вероника уже была в курсе событий, и нисколько не удивилась.
- Через десять минут устроит? – лаконично спросила она.
- Вполне. Ждём.
Лена убрала телефон и строго объявила девушкам:
- Сейчас придёт Вероника Игоревна, и начнём наказание.
Девочки сидели притихшие и испуганные. Группе уже приходилось переживать подобное, но давно, ещё при Вере Борисовне.
- А вы как думали? – повысила голос Лена. – Хотели за фактический срыв урока возмездие по-тихому получить, в кабинете воспитателей? Не получится!
Будете все голые стоять на середине, и по одной, по очереди, ложиться на кушетку.
Лена махнула рукой в сторону кушетки для наказаний.
- И с участием ответственного дежурного воспитателя терпеть строгую порку! Посмотрим, как вам это понравится! А за ужином все сегодня будете у стойки стоять. И не только за ужином, но и потом несколько дней! Никакого обезболивания не получите до тех пор, пока у Екатерины Альбертовны этот урок не отработаете. И пусть всё отделение на вас смотрит! Позор! Одна из лучших групп, и такое себе позволили!
У многих девушек в глазах уже стояли слёзы.
- Карпова!
Даша вскочила.
- «Станок» за нарушение бойкота я тебе переношу на среду. А сейчас будешь получать наказание вместе со всеми.
- Слушаюсь.
- Садись. Левченко!
- Да, Елена Сергеевна.
Соне вставать было не нужно, после утреннего «напоминания» она и так опять везде стояла.
- А ты – переодевайся в халат и отправляйся в класс делать уроки. Когда закончим групповое наказание – получишь причитающуюся тебе «безлимитку» у меня в кабинете. Предупреждаю – после этого ты вряд ли сможешь ещё заниматься, так что иди сейчас, не теряй времени.
- Слушаюсь.
Соня немедленно направилась к своему шкафчику, внутренне холодея. «Переодеться в халат? Безлимитку» - в кабинете? Почему не при всех, как обычно? Неужели… Боже, конечно! Опять хочет всыпать мне розгами! Нет, только не это! Как бы с ней поговорить, объяснить, что я ничего плохого не хотела?»
- Стройтесь на середине! – приказала Лена остальным воспитанницам.
Девушки поспешно встали из-за стола и выстроились.
- Стойте «смирно», ожидайте дежурного ответственного воспитателя и думайте над своим поведением.
Лена с Машей устроились за рабочим столом дежурного воспитателя и занялись своими делами.
Вскоре в спальню вошла Вероника Игоревна. Кивнув поднявшимся с мест воспитателям, она подошла к воспитанницам, замершим «смирно» посередине спальни.
- Что же вы? – спросила Вероника строго, но с оттенком сочувствия. – Призовая группа! В воскресенье в Большой Оперный едете! У меня по биологии лучше всех успеваете! Я нахвалиться на вас не могла всё это время. И что выкинули? Сорвали урок! Подвели себя под групповое наказание.
Девчонки, вы же за первое место боретесь! А лидеры тем от остальных воспитанниц и отличаются, что не позволяют себе «нелидерских» поступков. У них никаких случайностей не бывает!
Вероника Игоревна немного помолчала, оглядывая расстроенных девушек, и добавила:
- Давайте с вами так договоримся. Сейчас вас от наказания никто спасти не сможет, но пусть это будет для вас уроком. Сделайте выводы, и больше никогда в такой ситуации ни со мной, ни с другими дежурными ответственными воспитателями не встречайтесь. Несмотря на то, что произошло, я в вас верю.
А теперь приступим. Раздевайтесь, складывайте одежду на свои кровати и выстраивайтесь снова. Быстро.
Пока девушки выполняли распоряжение, Вероника подошла к воспитателям, и они вместе обсудили, как будут проводить наказание.
Приговорённые воспитанницы тем временем разделись и, очень смущённые и испуганные, опять стояли на середине спальни. Приказа стоять «смирно» им сейчас не отдавали, да и это было бы для девушек очень трудно. От страха перед неизбежной явно обещающей быть жестокой поркой некоторых из них сотрясала крупная дрожь, у других подгибались колени, почти у всех в глазах блестели слёзы. Да и стоять полностью раздетыми перед строго оглядывающими их воспитателями очень стыдно. Зоя и Настя уже всхлипывали от напряжения и страха, безуспешно пытаясь успокоиться. Лена обычно не приветствовала рыдания и другие проявления слабости перед наказанием, но сейчас решила не вмешиваться – пусть эти слёзы и всхлипывания подчёркивают остроту момента и делают ещё более невыносимым для остальных ожидание своей очереди.
- Начнём со старосты, - заявила Лена. – Леонова – на кушетку.
- Слушаюсь.
Наташа беспрекословно подчинилась. Она в эту трудную минуту держалась гораздо спокойнее и мужественнее одноклассниц. Девушка решила перенести порку как можно достойнее и хоть немного вдохновить остальных своим примером.
Однако когда Лена и Вероника подложили Наташе под живот валик и крепко зафиксировали её на кушетке, староста заподозрила, что следовать этому решению будет не так-то просто - и оказалась права. Воспитатели достали из чехлов свои резиновые ремни, встали по обе стороны от кушетки и начали пороть девушку по ягодицам, поочерёдно взмахивая каждая своим «воспитательным инструментом» и с силой опуская его на голое тело. На Наташу посыпался град почти беспрерывных мучительных ударов. Очень скоро попа девушки покраснела и припухла, а ремни хлестали вновь и вновь, жёстко, беспощадно, без всяких перерывов, оставляя на теле багровые следы. Несчастная сначала ещё пыталась стойко терпеть боль, но вскоре силы оказались на исходе. Уже к пятнадцатому удару Наташа громко стонала и извивалась под ударами, а ведь оставалось вытерпеть ещё столько же!
Остальные воспитанницы смотрели на всё происходящее с ужасом. Никогда в группе воспитатели не наказывали их вдвоём одновременно, по крайней мере, при Елене Сергеевне. А Наташа раньше терпела все наказания очень мужественно, никаких стонов и криков себе не позволяла. Наблюдая, как сейчас их староста изнемогает и мечется, тщетно пытаясь увернуться от неумолимо опускающихся на тело ремней, девушки дрожали от страха. Если даже Наташка не может терпеть, то, что же будет с ними?
Тем временем экзекуция продолжалась. Воспитатели, когда обсуждали детали предстоящего мероприятия, решили не пороть провинившихся по бёдрам. С одной стороны такое решение было гуманным, но с другой – оставшиеся Наташе 15 ударов пришлись на уже основательно избитые, покрасневшие, и так уже покрытые рубцами ягодицы. А, учитывая, что выбор воспитателей пал на довольно строгую методику наказания – «шестой-третий» разряд, который в 204-ой группе вообще практически не применялся, стойко справиться с этим испытанием Наташа не смогла.
После двадцатого удара девушка уже кричала в голос и металась на кушетке ещё сильнее. С губ наказываемой едва не срывались мольбы о пощаде. Сдерживало одно: староста твёрдо знала, что это бесполезно.
«Только бы вытерпеть!» - лицо Наташи покраснело, из глаз потоком лились слёзы, лоб покрыла испарина.
- Тридцать! – заявила, наконец, Вероника и опустила ремень. Лена тщательно обработала всхлипывающей воспитаннице раны спреем «Классик», без обезболивания. Затем воспитатели протёрли свои ремни антисептическими салфетками, что заняло около двух минут. Ещё минута ушла на обработку «воспитательных инструментов» другими салфетками со специальным составом на основе масла, улучшающим свойства резины и способствующим усилению болевых ощущений при наказании.
Мария Александровна к этому времени уже освободила Наташу от привязей.
Полностью подготовив свой ремень к дальнейшему использованию, Вероника приказала Наташе, которая вертелась и плакала, безуспешно пытаясь справиться с болью:
- Полежала – и хватит! Вставай. Освобождай нам рабочее место.
- Слушаюсь, - девушка попыталась встать, но тут же, громко застонав, покачала головой.
- Не могу! – в голосе звенело отчаяние. – Больно!
- Можно подумать, ты «безлимитку» перенесла, - проворчала Вероника, впрочем, совсем не сердито.
- Руку!
- Слушаюсь!
Наказанная послушно протянула Веронике Игоревне руку, и та довольно легко для своей комплекции стащила девушку с кушетки. Наташе при этом было очень больно, к тому же, когда девушка выпрямилась, у неё сильно закружилась голова. Однако пришлось вытерпеть и это!
- Встань в строй на своё место! – Вероника указала Наташе на шеренгу замерших от страха воспитанниц. – Стоишь «вольно»!
- Слушаюсь.
Девушка, еле передвигая ноги и всё ещё всхлипывая, побрела к своему месту, держась за ягодицы и на ходу смахивая ладонью слёзы.
Это решение воспитателей возвращать воспитанниц после наказания в строй и разрешить им стоять «вольно» тоже являлось гуманным. Обычно при групповых наказаниях девушек, уже получивших порку, ставили на колени «смирно», с обещанием добавить ещё десять ударов за каждое лишнее движение. Вот это было по-настоящему ужасно! Ни потереть наказанное место, что очень хочется сделать, ни вытереть слёзы в положении «смирно» воспитанницы не могли, да и стоять неподвижно на коленях после жестокого наказания очень трудно.
Если бы ответственной дежурной сегодня оказалась не Вероника, а, например, Елизавета или Рената Львовна, то и Ленины воспитанницы не избежали бы этой участи. При разработке стратегии группового наказания окончательное слово было всё же за ответственным дежурным.
Мария Александровна нажала на кнопку автоматической обработки кушетки. Тут же из под неё, огибая задний торец, на поверхность выехал специальный катридж, включающий в себя мягкие поролоновые валики, небольшие бачки с анисептиком, пульверизаторы и электропривод. Во время бездействия это приспособление скрыто под поверхностью кушетки в районе ног, а при нажатии на кнопку оно проезжает по поверхности к головной части и обратно, распыляя раствор и обрабатывая кушетку валиками. При этом катридж, как на рельсы, опирается на полозья под боковыми краями кушетки, а, выполнив свою функцию, прячется обратно на своё место. Так произошло и сейчас. Через минуту кушетка была готова принять новую жертву.
- Арбелина! Ложись! – Лена решила, что Зою лучше пропустить в первых рядах, учитывая особенности её нервной системы. Длительное ожидание в данном случае могло спровоцировать у этой воспитанницы нервный срыв.
- Слушаюсь, - в голосе Зои звенели истерические нотки.
Остальные девушки облегчённо вздохнули. Конечно, ожидание – это очень мучительно. Но, когда вот так вызывают…уж пусть лучше кого-нибудь другого.
Зоя, укладываясь для порки, уже плакала и подвывала от страха.
- Ты помнишь, как я поступаю при плохом поведении во время наказания? – сурово спросила Лена.
- Да, - голос девушки дрогнул. Она помнить-то помнила, но не представляла себе, как сможет сейчас вытерпеть то, что ей предстоит. Да ещё вытерпеть так, как требует Елена Сергеевна.
Лена с Машей закончили фиксацию и встали по обе стороны от кушетки с ремнями наизготовку. Вероника присела за стол дежурного воспитателя, её ремень лежал на столе.
Маша, кивнув Лене на распластанную и изнывающую от страха воспитанницу, демонстративно возвела глаза к потолку. Лена в ответ только пожала плечами. Воспитатели друг друга поняли. Зоя находилась в «Центре» недавно, и никогда ещё не получала порку строже четвёртого разряда. На самом деле не было никакой необходимости применять к ней слишком строгие наказания: у девушки порог болевой чувствительности был очень низкий, и до сих пор присутствовал дикий страх перед физическими воздействиями. Поэтому даже «скромная» обычная порка, применённая к Зое, обычно производила отличный воспитательный эффект.
Но при групповом наказании приговор был обязателен к исполнению для всех без исключения провинившихся. «Шестой» так «шестой»! Без снисхождений и поправок на особые обстоятельства.

Предупреждения хватило Зое только на то время, пока Лена с Машей тщательно закрепляли её ремнями и подкладывали валик.
Как только девушку обожгли первые удары, она сразу громко завопила и начала отчаянно извиваться. Вскоре от невыносимой боли Зоя совсем перестала себя контролировать: кричала и визжала так, что у воспитателей закладывало уши. Дикие вопли девушки перемежались с отчаянными восклицаниями:
- Не на-а-до! По-жа-а-луйста! Еле-е-на Сергеевна! А-а-а-а! Умоляя-я-ю! Прости-и-те! О-о-о-о-й! Не могу больше-е терпеть! Бо-о-льно!
После десяти ударов Лена опустила ремень, сделала Маше знак тоже остановиться и сердито сказала Зое:
- Прекрати визги и истерику! Хочешь, чтобы я тебе рот заклеила? Так это запросто! Только вот дополнительные 10 ударов тебе явно не понравятся.
- Не на-адо! Простите! – рыдала Зоя, всё же предприняв попытку немного успокоиться.
Лена кивнула Маше, и та снова с силой опустила ремень на ягодицы воспитуемой. На теле тут же вспухла очередная багровая полоса, и Зоя моментально забыла о всех своих благих намерениях. Предупреждение в этот раз не сработало. Наказываемая продолжала визжать, умолять о пощаде и вертелась так, что ей удалось даже немного ослабить ремни. Очевидно, непереносимая боль и ужас придали несчастной силы.
Лена опять махнула Маше рукой. Порка прекратилась. Лена быстро приложила круглый ключ-таблетку к соответствующему элементу, расположенному сбоку кушетки. Тут же выдвинулся небольшой ящик, откуда воспитательница достала широкую ленту лейкопластыря, предназначенного для применения на лице: телесного цвета, в дырочку, со специальной пропиткой.
Ещё мгновение – и полоса пластыря крепко залепила рот Зои. На все действия, включая водворение ленты на место, у Лены ушло не более 30 секунд.
Маша тем временем подтянула ремни крепежа и дополнительно зафиксировала воспитанницу за талию.
После этого воспитатели хладнокровно отсчитали Зое оставшиеся удары. Воспитанница теперь могла только мычать и проливать слёзы, но боль испытывала по-прежнему невыносимую.
- Тридцать! – Лена перевела дух. – Ну вот, Арбелина, если бы вела себя прилично, то на этом бы всё и закончилось. А теперь будешь терпеть ещё десять, за безобразное поведение во время наказания.
После этих слов воспитателя с Зоей случилась настоящая истерика: девушка отчаянно мычала, крутила головой, изо всех сил пыталась вырваться из объятий фиксирующих ремней – но всё тщетно! Лена и Маша спокойно ожидали конца этого бунта. Наконец, когда воспитанница, задыхаясь, обессилено уронила голову обратно на кушетку, воспитатели снова пустили ремни в ход. Штрафные десять ударов они отсыпали Зое тоже без всяких поблажек. Всё новые и новые багрово-синие рубцы разукрашивали ягодицы, пересекаясь со старыми.
- А теперь – молчи! – Лена осторожно сняла с губ воспитанницы пластырь. – Если не хочешь ещё схлопотать!
Ремни воспитатели обрабатывали в полной тишине. «Схлопотать» ещё Зоя явно не хотела.

Точно таким же образом, не торопясь, последовательно сменяя друг друга, воспитатели выпороли и остальных. Девушкам, несмотря на сильную боль после строгой порки, приходилось сразу покидать кушетку и вставать обратно в строй. Всё это было ужасно!
Наконец, наказание закончилось. Вероника Игоревна внимательно оглядела расстроенных, заплаканных, всхлипывающих воспитанниц.
- Не падайте духом и не расстраивайтесь. Сделайте выводы и боритесь дальше.
- Как это «не расстраивайтесь»? – возмутилась Лена. – Нет, пусть расстраиваются! И ещё долго об этом вспоминают!
- Елена Сергеевна! – с нарочитой строгостью произнесла Вероника. – Я попрошу вас не спорить с ответственным дежурным воспитателем отделения.
- Хорошо, Вероника Игоревна, - улыбнулась Лена.
- Девчонки, выполняйте моё распоряжение, - сделав акцент на слове «моё», почти по-дружески сказала Вероника. – Всё, Елена Сергеевна, я вас покидаю.
Она быстро своей лёгкой изящной походкой вышла из спальни.
Лена смотрела на воспитанниц уже без всякой улыбки.
- Сейчас приводите себя в порядок и одеваетесь, - приказала она. – После этого у вас ещё останется время всё случившееся между собой обсудить и выработать тактику дальнейшего поведения. Все свободны.

Строй тут же распался. Большинство девушек отправились в санблок, некоторые – к своим шкафчикам.
- Присмотри за ними, - шепнула Лена Маше. – Я в душ. А потом тебя отпущу.
- Хорошо.

Через пятнадцать минут Лена уже после душа и в свежей форме опять вышла в спальню. Воспитанницы явно ждали её, собравшись кучкой у одной из кроватей.
Увидев воспитательницу, они так же группой робко подошли к ней.
- Елена Сергеевна, - начала Наташа Леонова. – Можно мы к вам обратимся?
- Конечно. Я вас слушаю.
- Елена Сергеевна. Мы все вас просим: пожалуйста, не сердитесь на нас. Этого больше никогда не повторится, мы вам обещаем. Простите нас.
- Вы так быстро успели всё обсудить и сделать выводы? – удивилась Лена.
- Да. Пожалуйста, не сердитесь, - вразнобой заговорили девушки.
- Да я уже не сержусь! – эмоционально воскликнула Лена. – Наказание вы получили, этого достаточно. Но мне за вас очень обидно, понимаете? Обидно, что вы это сделали! Обидно, что пришлось подвергать вас такому позору! Как будто мне это было очень приятно! Понимаете?
- Елена Сергеевна, мы понимаем, - ответила за всех Лиза.
- Понимаете? – переспросила Лена. – Девчонки, вы, наверное, думаете: «От нас хотят невозможного! Требуют, чтобы мы, находясь в таких условиях, были идеальными, не совершали даже мелких промахов! Как будто мы роботы!»
Признайтесь, проскакивают такие мысли?
- Да, бывает, - осторожно согласилась Наташа.
Остальные молчали.
- А почему от вас этого добиваются, вы не задумывались? – продолжала Лена. – Вы не захотели жить по законам нашей страны. Не захотели или не смогли. Вы совершили то, чего в нашем обществе категорически делать нельзя. Причём, совершая эти поступки, вы прекрасно знали, что попадёте сюда. И всё равно не смогли удержаться! У вас не получилось соблюдать законы автоматически, как это получается у большинства ваших сверстников.
Значит, теперь наша задача – дать вам чёткие понятия о том, что такое «нельзя». Поэтому здесь такие строгости! И я вам это уже не раз объясняла. Этим мы пытаемся вас спасти от повторных нарушений законов.
У нас маленькая, но благополучная страна. Очень благополучная! Вы знаете, сколько желающих жить в Новопоке осаждают наше посольство? Тех, кто готов принять наши законы, нашу мораль, хотят жить без проблем и растить здоровых детей! Общество вообще могло бы не возиться с такими, как вы! Не хотите – не надо! До 21-го года – в поселение, а дальше – скатертью дорога!
Но вам дают шанс, понимаете? И никто не хочет, чтобы все ваши мучения оказались напрасными. Учитесь здесь! Если нельзя спать или думать о своём на уроках – значит, нельзя! Вы либо это принимаете, либо получаете строгое наказание. Здесь будет только так! Это установка общества, установка «Системы перевоспитания», и мы, воспитатели, ничего не можем с этим поделать. Как бы нам не хотелось что-то для вас смягчить, мы не имеем на это права, хотя в душе вам и сочувствуем.
Поэтому я и говорю, что мне за вас обидно! Только вы сами можете себе помочь сделать свою жизнь здесь более-менее приемлемой. А мне обидно, что я вам этого желаю, а вы сами стараться не хотите!
- Елена Сергеевна, мы хотим! – проговорили сразу несколько девушек.
- Надеюсь на это, - вздохнула Лена. – Хорошо. В конце концов, я-то как раз за вас. И Мария Александровна с Инной Владимировной тоже. Давайте будем жить дальше. Сейчас займитесь наведением порядка в шкафах и уходом за собой, а потом будете плотно заниматься до самого отбоя. Выполняйте.

( продолжение следует)

Спасибо Вам, helena, за новые главы.
Все развивается вполне логично. У воспитателя сносит крышу - группа катится вниз. Дальше - цепная реакция. Хорошо, что Вы, как автор, можете исцелить Марину! В жизни, предполагаю, все было бы мрачнее.

Интересно, кто эти, многочисленные желающие переехать в Новопок? Пропаганда? А если нет, то знают ли они о кушетках с антисептической кареткой? Вот, что не понятно - успешному человеку и в западном мире неплохо. Люмпены по таким правилам жить не смогут. Кто же остается?

2helena

Я сейчас в таком напряжении живу и работаю (и это продлится еще долго), что я не помню, что именно Вы мне обещали.

Что в книге не будет "мокрых" разборок? Если бы случилась хоть одна такая разборка, добрый шмат шарма сразу бы растворился в дольчетовско-шрековском мусоре.

Мне что интересно. Неужели ЕС и другие недоросли от Системы настолько в себе уверены, что могут позволять такие выходки?

Тут зацепка есть. Если Соня молча выдержала несколько ударов спецремнем по промежности, и при этом считается обычным человеком с болевым порогом немного выше среднего, то почему остальные сразу начинали визжать после двух десятков по ягодицам?
Получается, что Система в основном борется с теми, кто заведомо не представляет опасности. По типу Инквизиции, что предпочитала сжигать невинных женщин, нежели бороться с реальными опасностями для веры.

Этим несчастным "срока огромные в этапы длинные" не нужны. Месяц на режиме, порка каждый день, и можно выпускать. Если впредь чихнет без разрешения, напомнить про Центр. Сразу насморк пройдет...

А Соня, это дело другое. Она с претензиями на эквивалентность самой ЕС. Между ними разница в паре баллов. Мог же проверяющий зевнуть "недостаточное милосердие"?
Ероме того, насчет этого милосердия. Типичный пример - обучение вождению в автошколе.
Учеников учат не водить машину, а сдавать экзамен по вождению. А это две большие разницы. И кто это понял, тот сперва успешно сдает тест на милосердие, а потом сует это самое милосердие в долгий ящик.
А Соня сделала глупость, возомнив Систему идеальной. Ее развели на поездке во Францию, вот она и сорвалась.

Единственный выход для Сони был сперва стать в чем-то лучше ЕС. А она полезла мстить, будучи внизу по всем параметрам. А если что-то делать долго, то по закону больших чисел хоть один сбой да неизбежен. Система (с маленькой буквы) разрегулируется быстро, если все пустить на самотек.
Марина счиаталась до инцедента здоровой, поэтому Соне и позволяли делать, что вздумается. А при аварии виновным всегда оказывается младший по званию.

Кстати, прозрачный намек на проблемы со здоровьем (от недоедания) одной из воспитанниц не остался незамеченным. Кому-то это ружье еще выстрелит пониже спины. Вопрос в том, выстрелит ли оно по виновному или по младшему по званию? Скажем, поручат Соне над той девушкой "спецшефство" в качестве контрольного испытания, а она и загнется. ЕС наверняка от смеха лопнет...

Я, собственно, вот чего не пойму...
Автор говорит, что Новопок - маленькая страна. Насколько маленькая?
Потому что вот простые подсчеты. В одном описанном в романе Центре содержится, по минимальным прикидкам, около 300 человек. А ведь таких Центров для девушек никак не меньше десятка в стране, да плюс еще столько же для юношей. Ergo, получаем "тюремную" популяцию среди несовершеннолетних примерно в 6-10 тыс. человек _минимум_.
Далее - попробуем оценить общее число несовершеннолетних (т.е. до 21 года) в Новопоке. В нынешней России доля лиц младше 21 года составляет примерно 25% от населения (данные 2002 года). Но в Новопоке благосостояние выше, так что эта доля должна быть, соответственно, ниже (с ростом благосостояния число детей в семьях снижается, это известный факт), т.е. она должна быть на уровне Японии или ЕС - около 20%.
Примем население Новопока равным населению небольшой европейской страны, размера, скажем, Чехии, - около 10-15 млн. человек (притом что Чехию нельзя назвать "очень маленькой страной", это не Люксембург какой-нибудь). Тогда число несовершеннолетних в стране будет составлять 2-3 млн. человек. В этом случае доля заключенных в расчете на 100 тыс. несовершеннолетних будет составлять около 300 человек.
По меркам нынешней России, где аналогичное число колеблется в пределах 1500-2000, это на первый взгляд совсем немного. Но здесь нужно учитывать, что:
а) в российских местах отбывания наказаний содержатся несовершеннолетние, совершившие действительно тяжкие преступления (убийства, изнасилования, грабежи и т.д.), тогда как в Центрах Новопока мы таких не видим. Где содержатся реальные несовершеннолетние преступники Новопока - неизвестно. В Центрах содержатся нормальные адекватные люди, из-за самодурства властей вынужденные проходить через концлагерь за выкуренную сигарету.
б) мы не знаем, каково реальное население Новопока и, соответственно, каково число несовершеннолетних. Если население там уровня не Чехии, а, скажем, Сингапура (около 5 млн. человек), то доля заключенных среди несовершеннолетних приблизится к современному российскому уровню, и это без учета тяжких преступлений. Тогда возникает вопрос: зачем было огород городить, если в Новопоке через тюрьму проходит не меньше подростков, чем в современной России?
в) мы не знаем, каково реальное число Центров и содержащихся в них несовершеннолетних. Если учитывать, что, по статистике, правонарушители-девушки составляют обычно около 10% от числа всех несовершеннолетних правонарушителей, то число юношей-заключенных в Новопоке может оказаться просто непредставимым.
Надеюсь, автор ответит на эти вопросы.
А если учесть еще взрослых, находящихся в поселениях, то может оказаться, что через "зону" в Новопоке проходит чуть ли не каждый десятый... Даже на фоне современной России с ее тюремной субкультурой - жуткое зрелище.
И в итоге возникает вопрос - нахрена нужна страна, где такое количество людей сидело, сидит или будет сидеть? И не меньшее количество людей задействовано в их поимке, охране и т.д. Одна такая страна у нас уже есть...
[Тюремная терминология тут вполне уместна. Как бы неприглядный смысл ни маскировался под словами "Центр" и "воспитанник", но по сути Центры - те же самые зоны, только усовершенствованные, а их воспитанницы - зэчки]
Еще мне очень интересно, присоединился ли Новопок ко всяким международным конвенциям о запрете пыток и т.д.?
В общем, глядя на эту страну, просто молишься, чтобы поскорее кто-нибудь объявил ей войну и покончил со всей этой мерзостью.

Сразу уточню, что все это - чисто читательское впечатление и никак не умаляет моего восхищения helen'ой. Она действительно потрясающий автор, и роман вызывает сильнейшие эмоции.
Я уже писала, но повторюсь - роман helena я лично ввела бы в школьную программу по русской литературе наряду с "Мы" Замятина. Чтобы любой, кто его прочтет, знал, к чему приводит борьба за "нравственность".
В общем, люди, будьте бдительны ))

Скорее всего, настоящие преступника копают динтатрон в глубоких шахтах. Долго преступника не заживаются, поэтому в Новопоке не проблем с наказаниме за реальные преступления. Судя по всему на шахтах даже нехватка рабочих рук... Вот сорвется Соня отлупит Лену и после неделька карцера пойдет копать Динатрон для родного Новопока. Тут уж никакие родители не спасут!
Впрочем, это всего лишь мои предположения.

_________________
С наилучшими пожеланиями

Это все из разряда предположений. Это не главная мысль романа, но можно было бы
думаю, логично было бы рассаживать девушек перед телевизлром так, как сажают солдат в армии на программу "время" и чтобы там диктор рассказал о подобных преступлениях и наказаниях.
Этот ход помог бы читателю ярче представить картину жизни славного Новопока.
Вот когда мы роман дочитаем, но не ранее того, можно будет с разрешения автора поиграть в Новопок на площадке. Ух, и развернемся...

_________________
С наилучшими пожеланиями

А игра по типу грузинско-осетинского (точнее, американо-российского) конфликта.

Основной принцип: в "нижние" берут всех желающих и забесплатно. В "верхние" - вход по пропускам.
По типу самого Новопока. Не удивлюсь, если выяснится, что кланы ЕС и Сони давновраждуют друг с другом, всячески игнорируя полиграфы.
Скажем, клан ЕС занимается исполнением наказаний, а клан Сони - полиграфами. Пока счет в пользу клана ЕС, но Фортуна еще не докрутила свое колесо...