Клуб "Преступление и наказание"

Предупреждение: здесь и далее содержатся каламбурные и просто безответственные рассуждения о религии. Прошу снисхождения и учтения, что тогда мне было 23 года. Никого из присутствующих здесь верующих я, разумеется, задеть не хотел.

Среда.

Сегодня стукнуло в голову, что не худо бы сходить в университет. А то за последнюю неделю успел забыть, что я там учусь.
Нежданному гостю я оставил записку. Не знаю, стоило ли это делать, но судя по его нахальству и манере держаться, он грамотный.
Встретил Вита. Тот, оказывается, с самой субботы был под арестом. Спьяну ночью на улице принял патруль за войско дьявола и стал орать во всю глотку "сгинь, нечистый!"
- Самое, понимаешь, обидное, - пожаловался Вит, - что я, когда проспался, не соображал ничего, хоть убей, и сутки гадал, за что я здесь сижу. Они мне "бунтовщик!" И по шее, по шее. А я, ты сам знаешь, никогда ничего такого...
Я спрашиваю :
- А ты откуда шел?
- От Гебы.
- Ну, - говорю, - тогда понятно.
Возвращаюсь домой, а на сердце, признаться, неспокойно. Будто лежит там, на моей кровати, не бедолага в моей же собственной чистой рубашке, а небольшая такая каменная бомба, какие используют для штурма крепостей. Они, упав на землю, разрываются не сразу, а минуту-другую спустя.
Он как меня увидел, вздохнул и говорит:
- Ясно.
И тут я начал орать:
- Ничего не ясно! И вообще, не твое собачье дело! Ты откуда знаешь, что я думаю? Ты, может, мысли читать умеешь? Кто тебе дал право меня оскобблять? Думаешь, раз ты у меня дома, я тебе это так спущу?
Когда я остановился, чтобы вдохнуть, он посоветовал:
- Ты потише ори - услышат.
Я говорю:
- Ничего, у меня хозяин глухой.
- А-а, - он отвечает, - ну, тогда другое дело.

Четверг.

После заутрени всему курсу велели идти на богословский диспут, проводимый отцом ректором. Это не тот, что напивается, а другой. Формально считается ниже, а фактически всем управляет. Хотя, с другой стороны, если бы управлял тот. первый, то был бы вообще полный бардак, потому что как же может управлять пьяный? В общем, диспут, проводимый отцом ректором. Исключительно по доброй воле. Понятно. тут уж как хочешь, а не отвертеться. За всю трехвековую историю университета еще никто не отказывался участвовать в тех диспутах, которые по доброй воле. Или нет, был, кажется, один. Потому его и запомнили.
Хорошо, что у меня был в кармане рыбный ножик, я его ношу с собой на всякий случай. В драке иногда незаменимая вещь, особенно когда тесно. Так этим ножиком я все три часа вырезал на спинке впереди стоящей скамьи любовную элегию.У меня вообще под диспуты хорошо идут элегии. Особенно когда что-нибудь из демонологии. А когда, наоборот, о воинстве божием, тогда куплеты непристойного содержания. Не знаю почему, но так это у меня между собой связано. Под нечистого - элегии, а под бога - куплеты. Ни разу еще осечки не было.
Кстати, мои сочинения пользуются немалым успехом. Своим, с риторического, больше нравятся элегии. А богословы, те от куплетов просто с ума сходят. Справивают даже - как это у тебя получается? А я и сам не знаю. Получается и все.
Я потом богословов спрашивал - о чем хоть диспут-то был? Никто толком сказать не может. Наконец нашелся один, он сидел в первом ряду и поневоле все слышал. Он говорит:
- О продавших душу дьяволу.
- Это леворукие, что ли? - спрашивает один философ. Заинтересовался, должно быть.
Богослов объясняет:
- Да нет, леворуких мы еще в прошлом месяце осуждали. Ты где был? Вечно вы, философы, к шапочному разбору поспеваете. От леворуких уже один дым остался. Теперь взялись за белокнижников.
Тот очень обиделся и закричал:
- Ты философов не трожь, нос твой между ушей!
И начал рвать на груди рясу. Чувствую, будет дело. Я и ушел. И все наши - тоже. На риторическом богословов не любят. Скользкие они какие-то, что ли. Впрочем, философов у нас тоже не любят.
Прихожу домой. Смотрю, лежит мой протеже, ногти грызет. И лицо такое нехорошее. Перед дракой бывает такое лицо. Уж я-то насмотрелся, знаю.
- Ну и что, - спрашивает, - студиозус, у вас там нового?
Я и рассказал. А он почему-то не смеется. Поморщился даже.
- А вам, - говорит, - никогда не рассказывали о продавших душу богу?
Я сперва думал, ослышался. Говорю:
- Чего?
Он отвечает:
- А что тут такого? Их, между прочим, гораздо больше.
- Странные, - говорю, - ты разговоры ведешь, вот что.
Помолчали. Потом он говорит:
- Я вот все жду, когда ты спрашивать начнешь. Кто я такой и всякое прочее.
- А чего, - говорю, - спрашивать. Я и так вижу, кто ты такой. Человек. Не понравился кому-то, ну так ведь на всех не угодишь. Ты не девка, чтоб всем нравиться.
А он не отстает:
- А сам, - говорит, - не задумывался?
- Ну, - отвечаю, - скорее всего, белокнижник.
Он даже малость удивился:
- С чего ты взял?
- Потому что леворуких, насколько мне известно, осуждали еще в прошлом месяце. От леворуких, говорят, уже один дым остался. Теперь взялись за белокнижников. Стало быть, ты белокнижник. Вот и все.
Еще помолчали. Вижу, он чего-то ждет. Наконец не выдержал:
- А тебе, выходит, всё равно?
- Мне, - отвечаю, - не до высоких материй. У меня деньги кончились. Надо теперь думать, у кого занять. Кто еще со мной разговаривать об этом захочет. И вообще, меньше знаешь - крепче спишь.
- Да, - он говорит, - вот и старайся ради такого.
- Не понял, - говорю.
- А тебе, - отвечает, - всё это неинтересно. Зачем зря воздух сотрясать.
И весь вечер молчал, как рыба. Обиделся, должно быть.

-------------------

продолжение следует.

_________________
Ром, мужеложство, порка и другие полезные лекарства...

_________________
Инквизитор