Клуб "Преступление и наказание"

Слабонервным не читать!

Часть первая.

Знай, девочка, живу звериным днем.
В полночный час веки мои сонны, как лес и небо.
Мало слов моей любви известно:
Так хорошо тебе лежать в гробу.
(Готфрид Бенн 1912 "Морг")


Глава первая Ночное развлечение


Дмитрий Станиславович, бывший санитар городского морга, а ныне хозяин АОЗТ «Дорога в рай» домой, оставив на даче жену и детей. Настроение повышалось с каждым километром приближения к дому. Еще бы: теперь можно спокойно отдохнуть.
Дворники смывали капли дождя, салон наполнял приятный голос Патрисии Каас. В бардачке автомобиля лежала книжка Андрея Воронина про похождения отечественного супермена по кличке «Слепой». На книжку он дулся. – Писатель чертов! – Книжка в дешевом мягком переплете, которую он купил «убить время», оставила след в его душе, навеяла кучу эмоций и воспоминаний. Настроение немного улучшилось, когда он выгодно подвез до города захмелевшую кампанию, и теперь у него в кармане хрустело несколько крупных купюр, о которых он решил не рассказывать жене. «Эх, давно я никого не драл!» – подумал он. Эх, мене бы какую-нибудь молодку… Ведь холостяк до понедельника!
В такую погоду очень хотелось курить, но после операции врачи категорически запретили это делать, а Дмитрий был идеальным пациентом. Кому как не ему, бывшему санитару больничного морга не знать, чем заканчиваются нарушения послеоперационного режима! Размышления прервал дикий приступ головной боли. После операции на головном мозге приступы мешали Дмитрию жить. Этот, на перемену погоды был таким сильным, что потемнело в глазах. Дождь немного усилился, в небе черные облака виседи так низко, что казалось, ох можно достать рукой, время от времени они извергали кривые молнии.
– Господи, – мужчина проглотил несколько зеленых таблеток, вышел из машины под дождь, – ну зачем ты сделал меня таким чудовищем? Почему я не могу просто жить и любить как нормальный человек? Ну, убей меня, или я не знаю, чем это все кончится! Не могу я так больше жить! Больно!
Небо ответило ему струями холодной воды. Вымокнув до нитки, Дмитрий Станиславович сел в салон.
«Надо подождать еще немного, – подумал он, – иначе похоронят меня мои же коллеги, а в некрологе напишут: трагически погиб в автомобильной катастрофе».
После давней операции на головном мозге мужчина научился радоваться каждому новому дню, и не забывал ни на минуту о том, что там, в аду, уже ждут его с распростертыми объятиями. Жуя мятную резинку, он постепенно оправлялся от приступа. Боль прошла, уступив место воспоминаниям.
Да, Дмитрий прожил весьма яркую жизнь, поднявшись из грязи в князи. Он вспоминал часы, полные дикой радости, а иногда память уносила его в детство, высвечивая мельчайшие детали. В последнее время, после учащения приступов боли, прошлое напоминало о себе, не желало отпускать ни на минуту.
На улице, в метро, на совещании – в самый неподходящий момент кожа покрывалась мурашками, дыхание учащалось, а в ушах – вспыхивал женский или детский крик. Это начинало беспокоить его: он знал, что для снятия наваждения требуется одно – молоденькая беззащитная девушка, или ребенок над которой он мог ощутить всю полноту власти.
– А хорошо было бы развлечься! – Мужчина повернул замок в ключе зажигания, и мысли сами собой понеслись на дачу, где он, перед поездкой сурово наказал своих дочек, а жена отказала в близости, ссылаясь на месячные недомогания. "И в рот не взяла!" – обиженно подумал он.
Девочки с каждым годом все больше стеснялись раздеваться перед отцом. Зная это, Дмитрий обязательно раздевал их до гола, а перед наказанием не забывал погладить по попкам: от прикосновения папиной рука тельца обреченных жертвы мелко вздрагивали, доставляя воспитателю особой удовольствие. Его жена, Фаина, очень хорошо знала наклонности мужа и не препятствовала наказаниям дочек. Ведь после этого ждала чудесная ночь!
«Драл, и было за что! – подумал Дмитрий, – мало им не показалось! А как они мучались, как переживали! Раньше я им голову между ног совал, по примеру моего покойного папочки. Тоже, надо сказать, неплохой способ!»
Шоссе привело уже к городским окраинам. Опыт подсказывал, что тут вполне можно найти подходящее тело. Он не ошибся: придорожного кафе голосовали потасканные девушки, по виду дорожные проститутки.
– Нет, вы мне не годитесь! – Д Дмитрий даже не стал притормаживать. – Хочу девушку-подростка, лет семнадцати – не больше!
И тут он увидел как раз то, что нужно: молоденькая девочка голосовала на обочине дороги. Китайский зонтик от дождя не спас девушку и под косыми струями дождя они промокла до нитки.
– Вот и развлечемся! – Дмитрий притормозил. – Сколько?
Профессия девочки не вызывала никаких сомнений.
– Пятьдесят – в машине, – в этот момент юной жрице платной любви хотелось только одного: скорее попасть в теплый салон, – а домой – триста.
Кроме того, очень был нужен клиент. Она уже год сидела на героине. Денег, как всегда, не было, а в компании, где она тусовалась, ей уже объяснили, как их можно заработать, имея хорошенькое личико, пухлые губы и круглую попку, правда в городке и цены на интим-услуги куда ниже столичных.
– Тебя хоть как зовут? – Дмитрий, сам мокрый, ехал с включенной печкой.
– Катя! – Представилась проститутка и подумала, что большой возни с сорокалетним мужчиной не будет.
«Хорошо в машине, – мысль о том, что клиент может оказаться маньяком, не приходила молодой проститутке в голову, – тепло и сухо!»
– Ну, Катя так Катя! – Он притормозил у светофора. – Люблю молоденьких девушек!
– А я люблю зрелых мужчин – Улыбнулась девушка.
– Любовь это хорошо! – Дмитрий пропустил лихача, вывернувшего из переулка. – Видишь, дорожный дурак, мой потенциальный клиент! Дмитрий улыбнулся, но курить девушке в салоне запретил.
– А почему ваш клиент? – Не поняла попутчица.
– Приедем – увидишь!
Погребальная контора была под такой надежной «крышей», что заводить охранника на ночь Дмитрий просто не считал нужным. Ни один отморозок в городе не рискнул бы напасть на контору, контролируемую всесильным Папой.
«Дорога в рай!» – успела прочитать девушка вывеску. Звучит обнадеживающе!
Глядя на клиента, какое-то не хорошее предчувствие появилось у нее в душе, но были очень нужны деньги.
Дмитрий, подумав, завез Катеньку со двора и провел в офис в офис через черный ход, и закрыл дверь на засов.
– Вот уютное гнездышко! – Дмитрий показал на широкий стол, кожаный диван и несколько стульев. – Как говорил доктор Стеклов, офисная мебель самая удобная для занятий любовью, но он просто не был у меня на складе готовой продукции! Но это потом, а для начала, пошли-ка в душ! – Мужчина развязал галстук и швырнул его на казенный диван. – Ты промокла, да и я тоже!
– Одежду кинь на масляный радиатор. Как раз умеет высохнуть!
«Хороший клиент попался, понимающий! – Подумала Катя пожала плечами, сбросила на кресло куртку и расстегнула платье. – Может и выпить даст?»
Дмитрий сладко поежился, и включил магнитофон. Комната наполнилась нежной мелодией.
– Да, то таланта Деми Мур тебе далеко! – Сказал он без улыбки – если в остальном будешь так стараться – премии не получишь!
Точно прочитав мысли гостьи он вынул маленькую бутылку и налил глоток в пластиковый стаканчик.
– Прими сто грамм от простуды! – Между прочим это настоящий коньяк, а не паленка из ларька!
– Ну, я буду стараться! – Девушка почувствовала как по телу стало расползаться приятное тепло. – Можно продолжать?
– Давно пора!
Девушка сбросила туфли, повернулась к нему спиной и сняла трусики. Лифчика не было.
«Пока не боится, издержки профессии! Мои дочки чуть младше, а раздеваясь, краснеют, как маков цвет! Не то... Подумал Дмитрий, глядя на худенькую попку, – а у моих они куда Больше! Регулярная порка любой замухрышки превратит в шикарную задастую женщину. Ну, ничего, сейчас она напугается!»
«Как мало надо для счастья, – Катя нежилась под струями горячей воды, – немного тепла после дождя. Ласковый клиент и деньги!»
– Вот, возьми полотенце и проходи в офис. – Дмитрий вышел из душа первым. – Для сушки волос у меня есть фен.
– А вот и я! – Девушка повязала полотенце на манер египетской туники.
Дмитрий переоделся в чистые полотняные брюки. Катя заметила, что правый карман оттягивает что-то очень тяжелое, но не придала этому внимания.
«Люблю сорокалетних, – подумала Катя, – они нежные, ласковые а возни с немного! Шприцы одноразовые и только!»
И тут для ночной бабочки начался самый ужасная рабочая смена. Девушка увидела, как клиент вынимает из брюк толстый кожаный ремень.
– Постой, – глаза у девушки округлились, – мы так не договаривались! –
– А мы с тобой вообще никак не договаривались. Выключи сушилку! – Дмитрий вынул из кармана маленький браунинг. – Ты будешь сейчас делать то, что я захочу! А если не будешь слушаться – я тебя накажу! Контора у нас погребальная и неопознанные трупы без мозгов мы хороним за счет городской казны! Соврал на ходу он, и приказал встать на колени.
«Вот, наконец-то испугалась, – ноздри Дмитрия Станиславовича почувствовали запах страха. – Теперь поиграем в кошки-мышки!»
Иногда в больном мозгу Дмитрия рождалась мысль, что ремень, папино наследство жил собственной жизнью, посылая по телу сына волны крупной дрожи. И был только один способ избавиться от дрожи – дать ремню свободу и позволить ей устремиться к своей цели. И тогда наступало облегчение. Девушка, не зная, что творится в голове у клиента, стояла, потупив взгляд, но не подчинилась.
– Я не люблю повторять дважды! – Он схватил за плечи и заставил встать на колени.
Катя зажмурила глаза, но из-под век потекли слезы. Ей стало по-настоящему страшно именно этого, и добивался клиент.
Действительно, Любу не разу не наказывали. Дальше угроз достать из шкафа отцовский ремень, мама не заходила, но, что такое порка, девушка прекрасно себе представляла.
В пятом классе она видела, как пороли подружку. Отец вызвал из компании с улицы домой и позвал таким строгим голосом, что подруги догадались: девчонку ждет наказание. Потом они все сгрудились у окна, а жилье было в полуподвальном помещении – и комната была как на ладони. Отец, не смущаясь, что за ними подглядывают, строго оглядел дочь и что-то приказал.
Провинившаяся, глядя в пол, развязала поясок, скинула одежду к ногам, и поспешила на кровать. Папа что-то говорил, но двойные стекла не пропускали звука. Но крик несчастной девочки, которую отец так стегал по голому заду, они удержать не смогли. Начавшиеся было среди подружек смешки сразу умолкли. Девочки уходили от окна, потрясенные увиденным, а сейчас этот кошмар вновь встал перед глазами.
– Придется тебя проучить! – Сжав голову между ног, он собрался приступить к воспитательному процессу. Душа Димы ликовала: можно не стесняться. Это в отношениях с женой и родными дочками он соблюдал ограничения, а со шлюхой, хоть и малолетней можно особо не церемониться. Все заплачено! Ремень мелькнул в воздухе, и Катя зашипела от боли... Первые удары были не очень сильными.
– Не надо! – Получив удар прямо в щель между круглыми половинками, девушка попыталась вырваться, но не тут то было. Сказался многолетний опыт Дмитрия.
Для Кати, было не впервой снимать языком и губами напряжение с водителей мужчин, но она понимала, что существует возможность изнасилования. Она всячески себя подготавливала себя к этому, когда-то прочитав статью известного психолога, дававшего советы женщинам, а особенно девушкам, как избежать этого мерзкого акта, или, во всяком случае, наиболее себя обезопасить. Она много раз представляла себе, как «обломает» возбужденного насильника, добровольно и с охотой отдавая свое тело для интима. Но теперь было все не так. Ни кто не хотел просто так изнасиловать. Цель у маньяка была иная.– Ну, как тебе, нравится ремешок! Это только начало! – сказал он, увеличивая силу ударов.
Приговаривая так, Дмитрий не спеша бил Катю, задерживая ремень на теле после каждого удара. Следы быстро краснели и напухали.
– А сейчас совсем сладко будет! – Он ударил в щель между ягодиц так, что петля попала между бедер.
Девушке было так больно, что казалось, свет в помещении померк. Инстинкт самосохранения говорил: беги из этого страшного места, но мешали сжатые колени мужчины.
– Мама! – Катя попыталась прикрытья руками, но следующий удар ремня пришелся по пальцам с такой силой, что она отдернула их. – Мамочка! Ай! Не надо! Ой! Больно! Больно! Я буду слушаться! Я все сделаю!
Не обращая внимания на эти крики, Дмитрий продолжал не спеша хлестать Катю. Та отчаянно вертела попой, стараясь уклониться от безжалостных ударов и даже пыталась брыкаться.
По щекам девушки потекли слезы, казалось, что порка продолжается бесконечно. Каждый удар добавлял жжения и боли в исстрадавшимся ягодицам. Боль усиливалась, когда ремень ложился на уже иссеченную кожу. Она устала даже кричать...
– Раньше надо было думать, а теперь раз выбрала себе профессию по душе, так и получай то, что всем шлюхам причитается!
– Отпусти! – Голос жертвы сорвался на отчаянный визг. – Отпустите меня! Отпустите, я вас прошу!
Дмитрий раздвинул коленки, и Катенька почти без чувств упала на пол.
– Поднимайся, сейчас начнется самое интересное! – Довольный произведенным впечатлением, он начал водить Катеньке членом по лицу.
– Ну, милая поехали! Старайся, как следует! Представь себе, что лижешь конфетку. Как в рекламе «Чупы чупс»: мы научили мир сосать!
У Кати от пережитого унижения потекли по щекам горячие слезы, привычная работа была унизительной, а он схватил девушку за уши. Чтобы контролировать ритм.
– Это тебе не по автомобилям отсасывать! – Дима потянул девушку за уши вверх пока член не вышел полностью, опять поводил им по щекам и снова вставил глубоко в рот.
– Глубже, Катька! Еще глубже милая! Не торопись! – срывающимся шепотом давал он пленнице указания, подталкивая рукой Катину голову.
«Скорей бы он кончил!» – Молилась несчастная, чувствуя в ухе дуло пистолета.
Дмитрий убрал волосы у Кати с лица и развернул голову, так что бы смотреть жертве в глаза. Вид слез на щеках, доставлял ему особое удовольствие. Так продолжалось довольно долго, девушки успела сильно устать. Видимо ему тоже начал надоедать минет.
– Пойдем-ка в мертвецкую! – Так и не кончив, Дмитрий потащил жертву в соседнюю комнату. – Я тебе покажу очень интересное зрелище. А потом – посмотрим!
В мертвецкой стояли гробы и пахло смертью, виниловой пластмассой и еще чем-то ужасным. «Жаль, розог не приготовил!» – Думал Дмитрий, предвкушая веселое развлечение.
– Ложись верхом вот сюда! – Дмитрий Станиславович вытащил маленький браунинг, и показал стволом на простой деревянный гроб, стоящий на двух табуретках.
«Вот влипла! – подумала Катя, и, не сводя глаз с ужасного пистолета, покорно легла на крышку. – Неужели на маньяка нарвалась? Только бы не убил!»
Минуту спустя нежные белые запястья рук и лодыжек грубой веревкой были привязаны к ручкам похоронного ящика и больно впивались в кожу.
– Нет, не надо, – привязанная к гробу девушка молила мучителя о пощаде, – пожалуйста, не надо!
Глупышка не знала, что для чудовища в человеческом обличье, в машину к которому она рискнула сесть, мольбы и унизительные просьбы самая лучшая на свете музыка.
– Если не будешь слушаться – окажешься не на крышке, а внутри! – Пригрозил мучитель.
Боясь даже думать о заключительном акте, Катенька вздрагивала всем телом. Она слегка вспотела от волнения, замешанного на стыдливости позиции и страха ожидаемого. Мочки ушей жертвы слегка порозовели.
«Вот он, аромат страха! – Дмитрий прижался щекой к обнаженной попке, вдыхая тот замечательный, ни с чем неповторимый аромат, как может пахнуть только молоденькая девочка в предчувствии чего-то ужасного. – Какие горячие красные полоски! Ремешок славно сегодня потрудился!»
«Неужели он меня убьет?» – Мысли о скором конце крутились в головке несчастной малолетки.
Она не так уж далека была от истины. Шанс провести короткий остаток жизни в таком состоянии у нее был.
– Я лучше знаю, что тебе надо! – Дмитрий Станиславович, охотник за молоденькими девушками водил по вздрагивающему обнаженному телу вспотевшей ладонью. – А теперь продолжим воспитательную работу!
– Ма-ма-а-а!..– От каждого прикосновения пленницу выгибало дугой. – Не надо меня бить!
– Это, моя хорошая, только начало! – Мучитель не торопился: он прекрасно знал, что чем дольше продержится девушка, тем больше он получит удовольствия. Конечно, впереди красотку ждет много боли и мучений, но это впереди. Главное – сломить волю, заставить сознание сжаться в клубок и выпустить на наружу ужас, много ужаса. Чем добиться такого эффекта Дмитрий Станиславович прекрасно знал. Для девушек, что помладше и не имеют большого сексуального опыта, страшно раздеваться перед посторонними, еще страшнее остаться полностью голыми, страшно подпустить к себе мужчину, страшны прикосновения к интимным органам, но самое и унизительнее – Это Боль… Боль ломает волю даже профессиональных проституток, которым раздеться перед мужиком – рутинная работа.
«Хорошо дрожит!» – Он улыбался, накручивая ремень на руку.
Для него совсем не важны были все эти действия по отдельности. Ими он пользовался исключительно как инструментами, которые позволяют управлять чувствами жертвы. Без словесных приказов он мог вызвать любое движение тела и мысли. Большая практика дала ему возможность чувствовать состояние жертвы, и, соответственно, распоряжаться им.
– Не надо! – Девушка плакала и мотала головой, наивно полагая, что слезы могут разжалобить чудовище.
Дмитрий Станиславович с детства мечтал отыграться на ком-нибудь, а с возрастом полюбил унижать и мучить тех, кто слабее. Старинная отцовская немецкая бритва с клеймами Круппа и ремень для правки перешедшая к нему, являли собой неплохое подспорье. Хотя, кроме величества Боли он знал не один десяток способов унизить жертву и растоптать человеческое достоинство.
– Как говорил поэт Павел Мельник, – формирует в девках розга… извилины спинного мозга!

(продолжение следует)

_________________
С наилучшими пожеланиями

Глава 2 Трудное детство

По жизни, Дмитрию Станиславовичу, так люто издевавшемуся над Катенькой, не повезло еще до рождения. Отец был алкоголиком, мать поздно забеременела, вдобавок, роды были тяжелыми, а когда он с трудом все-таки появился на свет, врачи поставили диагноз: родовая травма. В результате мальчик уже из роддома был выписан больным и доставал родителей беспричинными криками и воплями. Еще больше нервы его расшатывались от ругани вечно пьяного отца и регулярных побоев.
– Правильно, – поддержала мама отца. – Давно пора! Розга для непослушных мальчиков лучший подарок!
Папа ненадолго вышел и вернулся с длинными и тонкими прутьями. Мальчик, снимая штанишки, тихо плакал.
С того дня папа, скупясь на родительскую ласку, никогда не скупился на крапиву и розги, благо росли они прямо за домом. Теперь, став взрослым Дмитрию перенял папину воспитательную методику.
– На, вот и все, то есть почти все! – Дима налил в руку дешевого одеколона и щедрой рукой обработал лобок, не забыв при этом и половые губы.
– Вместо благодарности он услышал душераздирающий крик. Девушка, только-только начала оправляться с начала от бритья, но тут Катеньке показалось, что между ног оказался горящий факел.
– А-ааа… – Из глаз девушки вновь потекли слезы, которые, как казалось, уже давно кончились. Ноздри мучителя раздувались, вдыхая блаженный запах страха, исходивший из юного тела.
«А все-таки гроб – великая сила! – подумал он, теребя пальцами розовые лепестки. – Стоило привести красоточку в мою мертвецкую, да показать покойников и слегка пригрозить, что для нее уже приготовлен ящичек, так тело этой юной особы стало источать удивительный аромат, которого не так легко добиться. Как восхитительно дрожали коленки, распространяя благоухание ужаса!»
Зад запрыгал и завертелся как бешеный. Нанести прицельный удар было просто не возможно. Дмитрий пожалел, что не привязал негодяйку к гробу еще за талию. Прибавив на магнитофоне громкость, и отойдя от скамьи уже на метр, Дмитрий начал пороть ближние полушария, не обращая внимания на скачки. Дикое скачка на гробу и взвизгивание девицы... Четыре, пять, шесть... десять!
Иногда он тешил себя поркой без привязывания, угрожая увеличением силы и количества ударов, что действовало безотказно.
Зад Катеньки, весь уже в розово-вишневых полосах, толстых и припухших, подпрыгивал скачками. Но сжимался не так сильно как раньше. Он не удержался, и отошел в угол комнаты, чтобы полюбоваться великолепной картиной. Сейчас одежда лежала в углу, а хозяйка была за руки и ноги привязана к ручкам шикарного «полутороспального» гроба, стоявшего на демонстрационном пьедестале. В такой позе все прелести юного тела были к услугам мучителя, а жертва могла только вздрагивать настолько, насколько позволяла привязь и желание господина «Повелителя».
— О-о-о-о-й! Ай-ай-ай-ай-а-а! — Девушка сучила ногами, и конвульсивные броски бедер стали не столь резкими, как в начале порки. Движения полушарий становились все бол эротичными, как это показывают в некоторых фильмах при сценах лесбийских игр.
«Пожалуй, пока хватит!» – Дмитрий остановился, решив полюбоваться движениями Иссеченного Катенькиного зада. Самая Большая припухлость с багровым оттенком образовалась вдоль ложбинки на краю левого полушария. Любимый поляроид помог запечатлеть картину во всех деталях. Вечерами Дмитрий любил просматривать свою коллекцию.

«Наследство досталось мне от родителей то еще досталось! Старая квартира, да страсть к воспитанию малолетних!» – Дима подошел к Катеньке спереди и потребовал открыть рот. От такой возбуждающей картины член давно стоял колом и требовалась немедленная разрядка.
– Открой рот и соси! – Дима приставил браунинг к виску несчастной. – Понимаешь, что тебя ждет, если мне не понравится?
– Хорошо! – От прикосновений ловкого язычка Дима расслабился, и вновь вспомнил далекое детство.
С первой же порки маленький Димка понял, что сопротивление ведет за собой только усиление наказания, но долгое время добровольно под розги не ложился: маме постоянно приходилось помогать папочке в нелегком деле воспитания ребенка. Отдушины, что дает таким детям улица и друзья, у него не было. Ребята не любили Диму, дразнили «недоноском» и не хотели вместе с ним играть.
«На Маринку совсем не похожа! – Подумал он, зажигая первую свечу. – Проглотила, как положено!» Капли воска упали наспину девушки. Отчаянный визг жертвы, не тронул сердца мучителя. Много лет назад он понял, как сладко слушать такие вопли в гостях у Маринки – одноклассницы в школе. С ней он сравнивал всех своих женщин. А началось с того, что в школе его, троечника по жизни посадили для буксира к Марине за одну парту. Целых полгода они терпеть друг друга не могли, пока один раз, после особенно жестокой порки, Дима с трудом сел на стул.
– Наказали? – тихо спросила девочка.
Димка только кивнул головой. Девочка протянула ему жевательную резинку.
– Меня тоже дома... наказывают! – и тяжело вздохнула. – Папа ремнем!
– А мой папа говорит, что ремень только для самых маленьких годится! От розог боль сильнее и помнится дольше! – честно сказал Дима. – Иногда про три дня зудит, и садиться больно!
– Розгами? – голос у девочки дрогнул. – Ужас!
С этого момента стена непонимания и вражды между ними рухнула, и они часто предавались обсуждению способов порки, как себя вести, что бы облегчить страдания, а самое главное – способов, позволяющих как можно быстрее избавиться от неприятных ощущений после экзекуции.
Как-то раз Димка неделю просидел дома с высокой температурой, и пошел к Марине переписать домашнее задание. Его встретил на пороге квартиры Маринкин папа, одетый по-домашнему: в тренировочных штанах, майке и тапочках на босу ногу. Отвислый живот особенно гармонировал с полуспортивным видом папаши.
– А, к нам Дима в гости пожаловал! – Папа сжимал в руках брючный ремень, сложенный вдвое. – Проходи, гостем будешь! "Неужели бить меня будет? За что?" – Душа у Димки упала в пятки, но он все же пошел в комнату. То, что он увидел, повергло паренька в шок. Маринка, отличница, лежала на диване со спущенными до щиколоток трусиками и колготками, а платье было завернуто до подмышек. Худенькая детская шейка лежала на диванном валике, а под живот была положена подушка. Обнаженное тело мелко вздрагивало. Белые ягодицы были уже украшены несколькими красными полосами.
"Ее явно драли! – понял он. – На диване! А меня чаще на кровати, если мама помогает держать, а если папа один, так просто зажмет голову между ног!" Но не только вид обнаженной попки так поразил его, но и запах, запах наполнивший всю комнату. Он тогда еще не понял, что именно так пахнет ужас, Боль и страх, который вместе с частицами пота сочился из тела наказываемой подружки.
– Папа, не надо! Пусть он уйдет! – девочка, увидев Диму, попыталась прикрыть ягодицы руками.
– Лежать! – приказал папа. – Иначе начну с самого начала!
В его словах чувствовалась глубокая сила и настоящее величие. Провинившаяся девочка сразу стихла и повернулась лицом к стенке.
– Двоечница! – Папа взмахнул ремнем. Раздался хлопок, а вслед за ним отчаянный визг.
Девочка вздрогнула, подпрыгнула, и согнула ноги в коленях.
Папа прижал рукой детскую шейку к валику. Такое приспособление помогало не слишком сильно наклоняться к несчастной дочке и напрягать толстый живот. Он подождал, пока вопли стихнут, распрямил девочке ноги и снова поднял ремень.
– Будешь вертеться – еще добавлю! – папа полюбовался работой ремня и подождал, пока у дочери выровняется дыхание. – Ты думаешь, что стояние в очереди за колбасой освободит тебя от уроков?
(Кто забыл, в те времена колбаса была большим дефицитом и когда привозили в город – выстраивались огромные очереди. – Прим. Авт.) Вопрос был подкреплен очередным ударом ремня.
– Папа, пожалуйста, не надо, – провинившаяся подпрыгнула на диванной подушке, я Больше не буду-у-у-у...
– Не будешь в очереди стоять? – Папа слегка запыхался и ненадолго прекратил порку. – Или не будешь получать двойки?
– Двойки-и-а-а... – Визг перешел в плач. – Умоляю-у-у-у...
– Никогда не говори никогда! – Папа вновь поднял ремень. От прикосновения полоски из толстой кожи девочка вздрагивала всем телом. "А если чуть-чуть сдавить эту шейку сильнее? – подумал мальчик, глядя на то, как извивается девочка. – Визг перейдет в хрип а потом..." По его телу прошла сладкая судорога. Годы спустя эта мысль не раз возвращалась к нему, особенно в тот момент, когда он чувствовал полную безнаказанность.
– Папа! Не надо! Хватит! – успевала сказать девочка между ударами.
Видимо, отец порол Больно: каждый удар заканчивался отчаянным воплем.
– За двойку – тридцать ударов, – папа обернулся к Диме, – по русскому или математике – сорок! – Папочка не торопился: ремень методично опускался на вздрагивающие от боли половинки. – Так что терпи!
В воздухе стоял тихий гул: папочка, виртуозно владея ремешком, заставлял ременную кожу петь, но не так, как свистит розга, а тихим, низким тембром.
И тут в голове паренька что-то коротнуло. В эту минуту он понял, что ничто в мире не может быть приятнее ликующей песни ремня. И ремень, раскручиваясь, впивался в нежную плоть одноклассницы. Неудержимо и методично, с песней на лету, разбрызгивая Боль.
Мальчик стоял, заворожено глядя на песню ремня, впитывал в себя тот самый запах ужаса. Он ловил открытым ртом брызги Боли и, покатав их на языке, глотал, прикрывая от удовольствия глаза. Удары ремня задавали ритм, и с каждым глотком Боли его тело становилось легче. Оно начинало наполняться неудержимым восторгом, ничем не замутнённым наслаждением. Воспаряя над криком и Болью.
Когда папа начал угощать Маринку ремнем, Дима покраснел и почувствовал, как начали гореть огнем кончики ушей. Каждый сочный удар, каждый Маринкин визг, каждый новый рубец на попке действовали на него как сладострастный поцелуй или нежное поглаживание в самом интимном месте. Вдруг его маленькому члену стало тесно в трусиках. Ему очень захотелось поправить его, но не лезть же в штаны!
Тем временем попка Марины покрывалась все новыми полосками, а запах становился все сильнее.
– Ай! – После одного из самых жестоких ударов папа на мгновение ослабил захват шеи, и девочка умудрилась повернуться на бок, показывая мальчику то, что девочки стараются не показывать ни при каких обстоятельствах. Но тут было не до стыда: тело хотело спастись от ремня любой ценой, а папа раскручивал ремень в воздухе и кратко приказал:
– Назад!
Девочка покорно легла в прежнюю позицию и приняла серию жестоких ударов.
– Ну, вот и все! – сказал папа, опуская ремень. – Вставай!
Папино лицо было красным, но довольным от качественно проведенной работы. Марина отвернулась к стенке, чтобы не видеть разгоряченного Димкиного лица, натянула колготки вместе с трусиками и одернула платье.
– У-у-у! – никаких слов Больше она сказать не могла.
«Ремень хуже розог! – Почему-то Дима пожалел, что все закончилось так быстро. – Но разве можно девчонок так бить?»
– Вставай! Разлеглась тут! – скомандовал папа. – А ты что стоишь? Пришел задание списывать? Правильно! Маринка, иди, умойся и дай ему дневник!
Девочка встала, и, размазывая слезы по лицу, пошла в ванну. Вернувшись, протянула Димке дневник. Там среди пятерок и четверок выделялась крупная двойка по русскому языку.
Мальчик ушел, потрясенный до глубины души. Ночью ему снова снилась порка, крики Маринки и запах, запах, который он запомнил на всю жизнь. "Привязывать надо! – Решил он во сне. – И обязательно раздевать полностью! Ему снилась одноклассницы, отпускающие в его адрес разные шутки, растянутые на диване, а себя, конечно, в роли воспитателя. – Всех девчонок надо пороть!"
Оказывается, понял он годы спустя, гроб и мертвецкая – удобное место для развлечений. Только вид помещения приводит женщин в ужас, а к ручкам удобно привязывать руки и ноги! Теперь гробовая пляска стала любимой игрой извращенца. «Гроб и юное тело – что еще нужно для возбуждения!» – думал он, глядя на то, как морщится, мотает головой голая девушка, от каждого прикосновения. Постепенно знакомая теснота в штанах снова, как тогда в детстве, дала о себе знать. А много лет назад после пикантного зрелища устроенного папой Маринки, утром на простыне он с удивлением обнаружил пятно спермы. Первая в жизни поллюция совпала, как на грех с увиденной поркой и в голове у ребенка что-то замкнулось раз и навсегда.
Много лет спустя, получив в распоряжение проститутку ему захотелось немного развлечься.
В штанах снова вздыбился огромный член. Не торопясь, он расстегнул брюки, выпустил его на свободу.
– Мне надо говорить, что тебе сейчас делать или сама догадаешься?
Девушка посмотрела на Дмитрия, зажмурила глаза и открыла рот.
– Вот и славненько, только глазоньки-то открой! – Дмитрий Станиславович несколько раз ударил по лицу. – И старайся, если не хочешь с крышки гроба перебраться внутрь. Еще один способ унизить женщину, считал Дмитрий Станиславович – заставить делать то, что она не хочет: оральный или анальный секс – для кого удовольствие, а для кого и наказание похлеще порки.
Тогда, после яркого впечатления от наказания подружки он не стал рассказывать об увиденном: во-первых, друзей у него, чтобы поделиться впечатлениями не было, да и сам он в первый же школьный день схлопотал все-таки двойку и нарвался на розги, взвешенные справедливой отцовской рукой. Первый прут просвистел, плюхнулся, прочертив пурпурную полосу поперек попы.
– Па-а-а-па-а-а! – кричал парень потрясенно.
Парнишка подергался между папиных ног. Папа, ловко зажав голову сына между колен продолжал пороть.
– Па-а-па-а! Пожалуйста! Прости! – Дима плакал, и где-то в глубине его души появилось желание рано или поздно отмстить родителю.
– Поздно просить прощения – проговорил папа. – Надо уроки учить как следует!
Прут полосовал полушария вдоль и поперек, в там, где полосы перекрещивались, появились капельки крови. Казалось попка – пылала.
Пытка продолжалась почти полчаса. Когда порка прекратилась, мальчик упал на пол и не сразу смог подняться.
Дима горько плакал.
«неужели я вырасту и папа перестанет меня бить? Скорей бы!»
– Встал и пошел прочь! – Папа собрал разбросанные прутья. – Не будешь учиться – крепче влетит!
Дима, убрался в свою комнату потирая попу.
«Главное – подобрать к женщине ключ! – понимал мучитель. – Первым ключом, что он подобрал в школе, было молчание! Истинно: молчание – золото!»
– Спасибо, что не разболтал! – Марина сама поцеловала мальчика в щеку два дня спустя после порки. Это был его первый поцелуй.
– Мне и самому от отца досталось! – вздохнул Димка. – Скорей бы стать взрослым! «А вот теперь я взрослый! – Дмитрий отогнал детские воспоминания, почувствовав, что член начинает мелко вздрагивать. – Но как я мог, как я мог упустить тогда возможность с моей Маринкой?»
На некоторое время воспоминания прекратились. В последний мгновения Дмитрий схватил девушку за затылок и загнал член глубоко в горло.
Девушка поперхнулась, замотала головой и выплюнула подарок, при этом слегка укусив его зубами.
– Ах, ты так! – Дмитрий Станиславович не ограничился пощечинами. – Матку вырву!
Он засунул Большой палец в прямую кишку, а три во влагалище. – Простите! Я не хотела! Пощадите! – Девушка орала и пыталась сжать мышцы тазового дна, чтобы не пустить в себя всю огромную страшную руку.
Вдруг оргазм невероятной силы, не сравнимый с тем, что она получала, лаская себя од одеялом, заставил тело вздрагивать. Боль куда-то ушла. Вслед за Болью сознание покинуло тело.
«Знаем мы эти обмороки! – Дмитрий вынул руку и посмотрел на девушку. – Ничего, скоро очнется!»
Дмитрий вслушался в неожиданную тишину и наклонился, разглядывая исполосованное женское тело. От шеи до маленьких ступней оно было сплошным переплетением полос. Кое-где блестели темные капельки. В нем шевельнулось неясное беспокойство. Но девушка дернулась, кашляя, застонала пошевелилась на гробу, и беспокойство исчезло. Можно было продолжать.
– Был, пожалуй, прав маркиз де Сад, говоря, что люди — тоже звери!
Дмитрий процитировал любимого поэта и вспомнил, как четыре года спустя жестокой порки в его присутствии, Маринка превратилась в хорошенькую девушку, а он – в нескладного прыщавого парня. Именно с ней у него была первая неудачная попытка стать мужчиной. Им было всего по четырнадцать лет. Однажды, когда родители Димки уехали на дачу, они вместе играли в детский бильярд у него дома.
– Помнишь, как отец меня порол? – неожиданно спросила Марина. Я тогда была маленькой и почти голой!
– Помню, очень хорошо! – Дима загнал шарик в лунку с пометкой 500 очков и вышел вперед. – Ты так извивалась под ремнем на диване! Мне было тебя очень жалко!
– Да мне и сейчас время от времени попадает! – Вздохнула девочка, и шарик вылетел за борт и укатился под кровать.
Димка полез его доставать, выставив попу вверх.
– Ты видел тогда мою попу, а слабо тебе показать свою?
– Нет, не слабо! Мне тоже достается! – Димка положил шарик на стол, снял штаны, забыв строгий материнский запрет показывать девочкам то, что находится у него в штанах.
– Какие полосы! – Марина погладила следы от прута. – От ремня совсем другие синяки! Повернись ко мне лицом!
Дима увидел, что щеки девушки стали румяными как два наливных яблочка. – Надо же, какая штучка! Ну, его, этот бильярд! Сейчас я покажу тебе новую, очень интересную игру! – Марина потеряла к детской игрушке всякий интерес. – В нее играют взрослые дяди и тети! Папа обожал играть в нее с мамой, особенно после того, как всыплет мне ремня! Каждый раз после порки они ложатся спать на час раньше.
Неожиданно Марина сняла с себя платье, толкнула Димочку на диван, стала гладить мальчика по разным местам.
– Помнишь, у меня там совсем не было волосиков! – Маринка, помедлив секунду, сняла лифчик, а потом и трусы. – А теперь?
Перепуганный Дима не сразу справился с ситуацией.
– Мариночка, от этого бывают дети! – закричал он.
Он пытался вырваться, но девочка удерживала его силой.
– Ты чего, струсил? – она села на паренька верхом и стала прыгать на нем, издавая странные звуки. Правда, член в себя вставлять не стала.
То ли от избытка чувств, толи от нехватки воздуха, но Марина упала в обморок. "Умерла!" с ужасом думал он, глядя на бесчувственное тело.
– Ну, ты козел! – Девочка быстро очнулась, оделась и ушла, хлопнув дверью.
С тех пор Марина предпочитала с Димкой не разговаривать, а сам он потом еще долго боялся подходить к девочкам ближе, чем на десять метров. Этот неудачный опыт перевернул всю дальнейшую жизнь подростка.
Теперь, в мервецкой прошло три, пять минут, а девушка в сознание не приходила.
«Умерла! – решил мучитель и от этой мысли член вновь застыл по стойке смирно. – Сердечко слабое оказалось! Надо пользоваться моментом!»

– Даже не думай рыпаться птичка, – больше предупреждений не будет! – Я все равно возьму тебя, как хочу и где хочу! Расслабься и не вздумай орать, сама будешь виновата, – с этими словами он наклонил Катеньку, раздвинул руками половинки моего зада и налил на него гель.
В попе оказался сначала один палец, а потом два пальца.
– Не распробованная попалась! – Дима почувствовал, как пальцы начали ходить свободней.
– Узкая! – Дмитрий загнал член лишь с третьей попытки.
Правда, когда проходила в огромная головка, Кате казалось, что он порвал. Было по настоящему Больно, всю выгнуло дугой и потемнело в глазах.
Когда пришла в себя, то поняла что в анусе уже во всю ходит член. Боль была уже ни такой резкой, не надо было сдерживать себя, что бы не закричать, она только тихо подвывала при каждом новом толчке.
– так-то лучше! – Он с улыбкой поднялся, явно любуясь проделанной работой, надел брюки и тихо вышел из ванны. В дверях он обернулся и шепотом сказал, – Умница детка.


Дмитрий лег на безжизненное тело, принялся удовлетворять звериную похоть, и это оказалось лучшим лекарством: жертва открыла глаза. Катенька старалась не вскрикивать от боли и хоть как-то расслабиться, но после жестокой экзекуции это было не так просто.
Получив желанную разрядку Дмитрий обошел вокруг гроба, пропустил руку под живот «жертвы», и стал нежно ласкать клитор пальцами. Вся киска была влажной...
– Что вы делаете? – Стонала девушка.
Дима понял, что при таком многообразии движений и от прилива крови к ягодицам, она, если добавить хоть немного, может испытать легкий оргазм, а после него новая порция мучений будет еще слаще.
Именно поэтому, а не только от усталости, движения тела на крышке гроба и стоны стали так эротичны. Почувствовав пальцы, Катенька ускорила движения, как бы желая поскорее вытеснить Боль экстазом наслаждения. «Все! С этой Больше выжать нельзя! Хотя, одну шутку я с ней еще сыграю!»
Девушка с трудом слезла с гроба и, морщась от боли, потянулась за одеждой. Было видно, что каждое движение дается ей с трудом...
– Возьми тряпку, ведро, и прямо так, как есть голая, вымой мертвецкую! – приказал он, усаживаясь на кресло. – Останется грязь – высеку еще раз!
Катя покорно встала на четвереньки и поползла наводить идеальную чистоту.
Знаешь, привезли одного юношу ко мне в заведение. Юноша худенький-худенький. Hа ремне повесился. Привезли его, положили на стол. Мои работинчки сели ужинать
неподалеку. И тут у мальчика... слюна побежала изо рта... Работники сжалились, водки налили в рот. Порозовел удавленник, руки, вроде, потеплее стали. А все лежит... Приручили его моргоробы, стал он
любимцем нашего заведения. А что? Лежит, есть не просит, слюна только бежит... Hо
вот однажды морг переехал в другой район. А юношу оставили. Забыли. И вот
ночью сидят сотрудники, ужинают, вдруг слышат – вроде, скребется кто в
окошко. Глядят – а это ж Васька-мертвяк! Сам, через десять километров, через
весь город добрался! Вон, в том гробике лежит… Кстати, хочешь колбаски?
– Нет! – Девушка, подавляя тошноту, продолжала работать тряпкой.
«Вот так-то лучше!» – Дмитрий, поигрывая пистолетом, не без удовольствия смотрел на работу пленницы и вспоминал боевую армейскую молодость.
Призывная комиссия выполняла план, и тщедушного паренька взяли в стройбат, а Марина, явившись к нему на призывной пункт, поцеловала в щеку, украдкой смахнула слезу обещала писать письма.
"Дембель неизбежен, как крах капитализма!" – не раз думал Димка, вытирая слезы половой тряпкой. Спустя месяц после присяги он получил телеграмму: отец умер от отравления суррогатом алкоголя.
«Меня должны отправить в отпуск, – подумал Дима, – по семейным обстоятельствам!» На похороны из части не отпустили: командир только разрешил позвонить домой из своего кабинета. Так рухнула надежда попрощаться с отцом и встретить Марину, свою школьную любовь.

(продолжение следует)

_________________
С наилучшими пожеланиями

Глава 3 Наследница Джозефа Смита*

(англичанин Джозеф Смит был казнен в 1914 году за убийства трех жен, которых топил в ванне – прим. автора)

На Марину в школе ребята не обращали внимания. Дима, сосед по парте был исключением. Мелкая! Всего метр с кепкой. Худенькая, она больше напоминала мальчика, чем девушку. До восьмого класса очень обидно дразнили. Зато уже в девятом – мало кто отваживался на грубые словечки: Марина пошла в секцию кю-ю-синхай, и связываться с ней стало себе дороже.
– Вообще-то я девушек в секцию не беру, – Роман Жменя, сенсей специально остался после занятий для серьезного разговора с новой ученицей. – Они нежные создания. А настоящий боец должен уметь держать удар и испытывать значительную боль, сохраняя при этом твердость духа и ясность мысли. Иначе – бой проигран! Девушкам лучше заниматься ушу – китайской гимнастикой. Для здоровья полезно!
– Вы думаете, что я не могу переносить боль? – Девушка без страха заглянула тренеру в глаза. – Хотите проверить?
– Ну что ж, – он снял с кимоно пояс, ловко скрутил его и сложил вдвое. – У нас в группе все добровольно!
Тренер показал Марине на гимнастическую скамейку. Девушка все поняла без дальнейших объяснений: не раз и не два ей доставалось от отца ремня, причем без всякой скидки на молодость и пол, а один раз даже в присутствии Димы, соседа по парте.
– А вот трусы снимать не надо! – остановил тренер. – У нас тут школа боевых искусств, а не стрип-бар!
– Я готова! – Девушка вытянулась на скамейке и без страха посмотрела на тренера.
Секунду спустя на тело опустился крепкий мужской удар скрученным поясом. «Больно!» – Тело Марины вздрогнуло, захотелось встать у убежать как можно дальше из спортзала, но девушка пересилив себя только крепче обхватила руками гимнастическую скамью.
«Надо же, даже не вскрикнула!» – подумал тренер и ударил еще раз по тому же месту.
С громким хлопком пояс снова опустился на ягодицы, и Марина вздрогнула от боли.
И едва боль немного перегорела, как последовал новый удар.
Марина вздрогнула, засучила ногами, но не произнесла ни звука.
– Ну, поехали, что ли? – Тренер взмахнул поясом, положив удар чуть ниже ягодиц.
Марина, до крови прикусив губы дернулась, но осталась лежать.
– Еще не поздно встать и уйти! – улыбнулся тренер.
– Нет! – Девушка успела слегка отдышаться и решила вытерпеть до конца. «Отец лупцевал и сильнее!» – успела подумать она.
Бил он сильно, с оттяжкой, размеренно, не спеша, давая прочувствовать, что церемониться тут не привыкли. Было больно, но Марина сдерживал крики, и лишь непроизвольно вздрагивая.
«Гляди-ка, – подумал Олег, отсчитывая удары – девчонка-то терпит, не орет!»
К концу порки она с трудом встала и посмотрела на тренера полными слез глазами.
– Я выдержала испытание?
– Можешь с завтрашнего дня приходить на занятие, если … сможешь! – Улыбнулся тренер. «Не каждый пацан так мужественно переносил порку!» – Подумал он.
– Но имей в виду, плакать от боли нельзя! Слезы искажают вид врага! Так что придется долго тренироваться!
На следующий день Марина пришла на занятие. Тренер видел, что программа разминки дается Марине с большим трудом: синяки от вчерашнего воспитания давали о себе знать, но поблажке юной воспитаннице опять не сделал.
– Ну, как тебе понравилось воспитание? – Улыбнулся тренер, помогая девушке встать.
– Очень больно … было. – Марина вытерла рукой слезы.
– Для того и бьют, чтобы было больно! Тут до тебя парни были, так перестали приходить на тренировки, испугавшись боли. Так что знай, что тебя ожидает, неласковый прием. Карате – спорт мужской! В спарринге удары куда более жесткие. Ну и пороть, конечно, часто придется, пороть жестко, чтоб научилась боль без слез терпеть.
– Следующая тренировка завтра, не опаздывай! – сказал он на прощание и подумал, что больше не увидит девчонку никогда.
«Неужели не передумала? – Тренер не поверил своим глазам, увидев Марину вновь на татами. – Посмотрим, может из этой девочки и выйдет толк!»
Боль после первых занятий, растяжек и силовых упражнений была такая, что Марина не раз и не два подумывала бросить занятия, но у девушки была цель, ради которой она решила пройти все мучения и не собиралась сдаваться.
«Придет день, – думала она, – и я отомщу отцу за все! Он будет валяться у меня в ногах, а я отрабатывать на нем самые жестокие удары!»
Тренер, почувствовал, что из девочки выйдет толк, уделял ей много внимания.
«Со временем она может стать лучшей, – решил он, – если любовь-морковь не ломает как тростинку». Наблюдательный тренер обратил внимание на то, что Юра, часто работающий в спарринге с Мариной, не ровно к ней дышит. Впрочем, тренер сам неплохо подавлял свои рефлексы. Помня старинную китайскую заповедь, где живут, там не гадят, он ездил на охоту за женщинами в другие города.
*
– По-моему я очень красивая! – Марина, любовалась своим отражением в большом зеркале.
Из мира зазеркалья на нее смотрела хорошенькая стриженая блондинка, с изящной головкой и тонкими чертами лица. «Пусть я ростом маленькая, и груди у меня небольшие, зато и не болтаются! Сегодня это должно было случиться!» – подумала она, собираясь в гости к Юре, партнеру по занятиям карате. «С Димкой тогда не получилось, но это не беда!» – подумала она. В конце концов, я ничего ему и не обещала!»
– Жаль, парни в школе только дразнят меня коротышкой, ну да как гласит восточная мудрость, терпение приведет к счастью! – Девушка поправила прическу. – А вдруг и мое счастье близко? Мысль о том, что Вадим, отец был не только строг с ней, но и успел лишить невинности, согнала улыбку с девичьего лица.
– Моя любимая, – Юра нетерпеливо полез девушке под лифчик, добираясь до самого сладкого. – Родители на даче! Я так долго ждал этого момента!
– И я тоже! – Марина деловито расстегивала пуговицы на рубашке Юры.
Где-то там, в глубине души зрело нехорошее предчувствие: «как он отреагирует на то, что будет не первым? Ну, ничего, какой никакой опыт у меня есть, и удовольствие всяко получим... Оба!»
«Неужели я добился своего? – думал юноша. – Эта гордая, неприступная девушка и дут, на моей кровати?
Юра повалил Марину простыню и прижался к ней всем телом.
– Я люблю тебя! – Волшебное слово, ключ к сердцу любой женщины, отбросило последние Маринины сомнения.
– Ну что же ты? – тихо спросила она, смахивая слезу. – Ты ведь меня хочешь?
Одежда кучей валялась на полу.
Юра, получив долгожданный доступ к телу, стал медленно двигать телом взад и вперед.
– Не торопись, – выдохнула она, – еще быстрее, еще... Ох! Как хорошо! Погладь мои соски. Мой, милый...
В такие минуты забывают все на свете. Наслаждение росло как ком снега. По всему телу разлилась сладостная дрожь, похожая на зуд. «Дорожка то проторенная!» – Юра тяжело дышал. Стук сердца сбивал дыхание. Наконец, острое нестерпимое удовольствие охватило его, а вместе с ним пришло и разочарование. «Я не первый, а ломалась, зараза, как целка!»
–¬ Шлюха ты, – парень испытал состояние типичной посткоитальной депрессии, когда наслаждение слилось с разочарованием. – Правду про тебя говорят, что ты со всеми парнями спишь!
Марина не помнила, как оделась и пришла домой. «Это отец мне всю жизни поломал! – думала она. – Любвеобильный садист!» Ей хотелось только одного, скорее в горячую ванну, и смыть малейшее воспоминание о Юриных ласках. «Предатель!» – в голове крутилась только одно это слово, а слезы сами собой текли из глаз. Дома ждала новая неприятность. Вадим Павлович, решил взяться за воспитание дочери, пользуясь тем, что мама уехала в командировку.
– На помывку тебя всего двадцать минут и ни секундой больше! – Вадим, помахивал любимым ремнем. – Я покажу тебе, как с парнями тискаться!
«Ванна – это всего лишь несколько минут отсрочки, – Марина разделать вспенила шампунь и вытерла набежавшую слезинку, – а куда делась щеколда на двери?»
Первый раз отец изнасиловал в четырнадцать лет, и не упускал возможности попользоваться телом дочери, выбирая моменты, когда мамы нет дома.
Девушка встала под воду и намылила мочалку. Дверь внезапно открылась. На пороге стоял отец и молча смотрел на нее.
– Ой! – Марина села в ванну и прикрылась руками. – Дверь закрой!
– Ты что, уснула? – Дверь в ванную комнату открылась. – Сколько можно тебя ждать?
С ужасом Марина поняла, куда делась щеколда.
– Встань, повернись спиной и упрись руками в стенку, непослушная мокрая девчонка! – Приказал Вадим, дыша на девушку перегаром.
Марина знала, что, как говорили классики советской литературы, торг здесь не уместен.
– Значит, с парнями гуляем? – Вадим что-то еще спрашивал у нее про школу, и еще про что-то, а сам в это время гладил нежную попку. «Интересно, – подумала Марина, что бы сказала мама, если увидела нас сейчас? Тоже скажет, мои выдумки!»
Спустя секунду на мокрые ягодицы обрушились страшные удары. «Как больно по мокрой!» – успела подумать она и тут боль заставила присесть, но рука, тренированная годами, без труда находила цель.
«Не кричать, не плакать, держать удар!» – вспомнила она завет тренера и поняла, что судьба предоставляет ей шанс отмстить. – Боль терпеть и врага не бояться!»
– Стой, как я говорил! Это только половина! – Вадим, отложив ремень, грубо просунул руку между Марининых ног.
– Не надо, пожалуйста! – Девушка, не пыталась сопротивляться, а наоборот подыграла насильнику.
Она знала, что малейшее неповиновение удвоит и без того жестокое наказание, а в голове уже созрел план действий.
– Потекла, сучка! – Улыбнулся он, любуясь полосками ремня на вздрагивающей от боли и грубой ласки попке.
В этот момент Марина почувствовала, что в попку упирается что-то твердое. Она поняла, что отец стоит голый и прижимается к ней всем телом.
– Ты знаешь, моя дорогая, что тебя ждет после купания. – Вадим сдавил ладонями Маринины груди. – Но, отец сделал многозначительную паузу, ты знаешь, как можно облегчить свою печальную участь.
– Да, я знаю! – Марина, продолжала стоять, не отрывая рук от стенки ванны.
– Приступай! – Отец влез в ванну, вверив себя заботам девушки.
Марина вздохнула, повернулась к Вадиму лицом, и встала на колени в теплую воду.
– Ой, какой он огромный! – от страза и слез глаза у нее заблестели. – И вены надулись! Марина обхватила пальцами и стала поглаживать. При этом она, зная пристрастия отца, наклонилась пониже и стала лизать коричневый мешочек.
– Старайся, старайся, – улыбался мужчина, забираясь в ванну, – если не хочешь ремешка попробовать! Может, я тебя и реабилитирую!
«Неужели ты думаешь, что мне терпеть тебя и твой ремень всю оставшуюся жизнь? – Подумала девушка, продолжая работать языком и губами. – Получай последнее в жизни удовольствие!»
«Повезло мне, как никому другому, – подумал Вадим, – жена растолстела, подурнела и не хочет выполнять супружеский долг, а молоденькие девушки самое лучшее лекарство от простатита, чтобы ни говорила теле реклама! Пусть старается за мамочку!»
– Вот, так, старайся! – Вадим млел от удовольствия. – Еще немного и я тебя прощу! И глотай, – это самое верное средство от прыщиков у молодых девушек!
«Получай, гад, последнее в жизни удовольствие!» – Трудное решение, созревавшее столько лет в Марининой голове, было, наконец, принято. Минуту спустя негодяй захрипел от удовольствия, а девушка, схватила его за лодыжки и с силой дернула, чуть не подавившись при этом семенем.
Потеряв опору, отец упал, стукнувшись головой о край ванны, и Марина, довершая начатое придавила всего всем телом.
– Сволочь! – Девушка смотрела, как на поверхность мыльной воды всплывают пузыри.
Несколько раз дернувшись под водой отец затих.
– Ну, вот и все! – Марина вылезла из ванны и тут же наклонилась над унитазом, благо санузел был совмещенный.
Желудок выворачивался наизнанку: решиться на убийство тяжело, и тело бурно выражало свой протест.
– Теперь я свободна и никто никогда не будет меня бить! – Марина привела себя в порядок, высушила феном волосы, протерла пол в коридоре от мокрых следов и только тогда вызвала «Скорую помощь». Санитары, ничуть не удивившись тому, что пьяный мужчина захлебнулся в ванне, унесли труп. Допив коньяк, оставшийся от отца, Марина легла спать. Так завершилось превращение из девушки в женщину. «Ну, вот и все! – Подумала она, разглядывая посиневшие полосы от ремня. – Последний подарок папочки! Убить, это оказывается так просто и так приятно. Теперь я свободна, вот только за Юрой остался должок. Ну, ничего, сам придет прощения просить, чтобы моим телом полакомиться, а я… Я искупаю его в ванне!»
Искупать Юру Марине не удалось: он ушел из секции, а месяц спустя его призвали в армию.

_________________
С наилучшими пожеланиями

Глава 4. Телохранительница

Тренер, гладя на успехи, который делает ученица, посоветовал поупражняться в тире. У девушки оказалась верная рука и острый глаз. А дальше заработал телеграф: хозяин тира кому-то сказал, что к нему приходит девушка, а кто-то это услышал…
Через неделю к ней на улице подошли широкоплечие стриженые ребята и предложили работу с живыми мишенями.
– Шли бы вы ребята с флагом в руках возглавлять колонну идущих на х..! – Марина добавила без падежей несколько слов о том, что она о работодателях думает.
Получив категорический отказ, стриженые хотели спрятать концы в воду, так как информация попала в чужие руки.
– Будем мочить! – решили они, но ни один из них не успел достать ствол. Марина оставила после себя три груды мяса в бессознательном состоянии.
На следующий день к ней в гости пришел более культурный человек.
– Я приношу извинения за тупых быков! – Он протянул девушке букет белых роз. – Я предлагаю вам стать телохранителем-профессионалом. Плату за обучение в школе телохранителей обещался внести заказчик!
– Я согласна! – Марина решила, что судьба посылает шанс. От которого не надо отказываться. – А какое будет жалованье? – Не обидят! – Посредник улыбнулся. – Папа умеет и платить и карать! Добавил он, не уточняя, кто же скрывается под словом «папа».
В школе для начала она прослушала основных правил из уст бывшего комитетчика по кличке Урод. Со времен Иосифа Виссарионовича в этих структурах мало что изменилось, разве что системы огнестрельного оружия.
Главное, что нужно было запомнить: входить в помещение впереди своего патрона и внимательно осмотреть публику. У кого пушка (внимание номер один); кто не адекватен, (алкоголь, наркота) и может наделать неприятностей чисто с пьяных глаз (внимание №2); вообще подозрительные личности (общее внимание).
Особое внимание на новеньких вышибал, официантов, охранников и общую обслугу. Рядом будут еще пара-тройка бугаев, если что – они прикроют. Далеко от объекта не отходить, разыгрывать роль любовницы, причем правдоподобно.
Покидать помещение после патрона. Когда другие проверят, все ли в порядке.
В маленькой красивой девушке было трудно угадать сильного бойца и достойного противника, знатока обороны, как с оружием, так и без него. Она отлично сдала экзамены и получила лицензию.
Так недавняя школьница, получив аттестат зрелости, стала телохранителем. привезли в дом к «папе» – известному в городе коммерсанту, а по совместительству руководителю крупной преступной группировки. Он указал ей «объект» – своего сына.
– Работа у нас серьезная, оплата высокая, но и наказания суровые, решать тебе!
Марина согласилась стать няней типичного «плейбоя», которым оказался сынок коммерсанта. С первых же дней Марине пришлось объяснять безбашенному сосунку, что охранник и любовница, совсем разные должности.
Объяснение «дошло» только после физической демонстрации боевых навыков на любвеобильном сыночке, изрядно избалованном женским вниманием.
– В другой раз не пожалею! – Марина для профилактики несколько раз крепко шлепнула «плейбоя» пониже спины. – Можешь идти к папе жаловаться! Добавила она.
В то же время Марина чувствовала что-то сильно напоминавшее ревность, когда ей приходилось дежурить у входа в спальню, где раздавались сладострастные охи-вздохи.
В ночном суперэлитном кабаке, где обосновался на ночь крутой сыночек, завсегдатаи отметили его новую подружку. «Видать ориентацию меняет, кабы не юбка, так деваху за пацаненка принять можно» – посмеивались над Мариной жрицы платной любви.
– Ба! Какие люди в Голливуде!.. И без охраны!.. – подкатили к патрону Марини двое незнакомых парней в дорогих прикидах.
– Ну что, папочка деньжат подкинул. Гуляем?! –спросил один из подошедших.
– Девчонка-то у тебя совершеннолетняя? – обозначился второй.
Марина, глядя на незнакомцев, приняла испуганный вид.
– Конечно, папа крутой, ментов на коротком поводке держит. Придется нам самим проводить антикриминальную революцию! ¬– предложил второй.
– Начнем с принца. А потом доберемся до короля! – с этими словами первый собирался достать пистолет, но Марина сработала молниеносно: через полминуты двух лежащих на полу «революционеров» вязали ребята группы поддержки.
Через полгода Марина увидела и «стриженых» и «революционеров» в особняке у Папы. Оказалось, что это дважды проверяли на вшивость.
Четыре месяца прошли сравнительно спокойно, если не считать нескольких писем от Юры с извинениями и просьбой выйти за него замуж, а потом грустный церемониал проводов «груза 200» на городское кладбище.
Только вот Илья, чувствовал, что интерес к этой девушке, из похотливых желаний постепенно превращался в любовь. Ему вдруг стало очень стыдно заводить к себе в спальню девиц, зная, что она стережет вход в его альков.
Чувство незаметно росло. Оно наполняло его пустую жизнь новым смыслом, но сынок не решался заговорить с ней об этом. Он уважал и не хотел обидеть, но находиться в обществе прекрасной амазонки для него стало насущной потребностью.
Жарким летним днем Марина везла Илью в соседний город на серьезные переговоры.
– Марин, давай остановимся на шашлычок, – предложил Илья, – а то так кушать хочется, я уже ехать не могу.
– Знаешь, мне здесь не очень нравится. – Марине кафе не нравилось – Место какое-то тоскливое…
Да брось ты, место как место, и кормят вкусно.
– Как хочешь. Конечно, я работу свою знаю, но все же не хочется нарываться лишний раз.
Они пошли к домику дорожной забегаловки. Вслед за ним последовал боец из сопровождения. Марина с Ильей сидели за столиком, и жевали сочное мясо. Посетителей было мало, а шашлык оказался превосходным.
Сопровождающий вынес остальным ребятам шашлыки на большом подносе. Но отобедать им не пришлось. Из подъехавшего «Джипа Чероки» вылезли бойцы в с гранатометами и за долю секунды автомобиль сопровождения запылал ярким пламенем.
Услышав взрыв посетители повалились под столы и прикрыли головы руками.
–– Лежать! – заорал вошедший бандит, оглядел зал и направился к хозяину в кабинет.
Открыв дверь, он получил пулю в лицо. «Это не за нами! – подумала Марина, – мы попали в чужую игру, но это даже хуже. Надо убираться!»
Так, быстро в подсобку! – скомандовала она.
Они успели добежать до того, как группа отморозков ворвалась в кабак, и устроила пальбу. Тут же на выстрелы появилось несколько человек из кухни, и ответили огнем по нападавшим. Зазвенели стекла, засвистели пули.
Воюющим стало не до Марины с Ильей.
– За мной! – Они выпрыгнули из окна подсобки во двор, завернули за угол, и столкнулись с бойцом, готовшим к стрельбе автомат. Увидев оружие, Марина оттолкнула Илью в сторону и выстрелила из своего проверенного ТТ, угодив врагу четко в глаз.
– Держи! – Бросив пистолет Илье, Девушка отстреливаясь из трофейного автомата, положила еще трех бойцов, стоящих снаружи кабака.
Проход к машине свободен!
Несколько пуль прошили ветровое стекло, но машина завелась сразу.
– держись! – Марина увидела, как в машину целятся из гранатомета.
Резко вывернув рульт вправо она чудем увернулась от летящей гранаты.
На следующий день они узнали, что после их бегства симпатичный ресторанчик был расстрелян бандитами из гранатометов.
Через десяток километров им пришлось сделать вынужденный привал. Марине пришлось самой копаться в моторе, чтобы они могли тронуться дальше.
– Слушай, Марин, есть ли что-нибудь такое, с чем ты не сможешь справиться? – поинтересовался Илья
Она ничего не ответила, только подарила патрону Джокондовскую улыбку.
Когда машина завелась, они свернули в проселок и доехали до озера с прозрачной голубой водой.
– Все! – Они побежали к освежающему водоему, по дороге сбрасывая с себя одежду. Осмотревшись еще раз, Марина вслед за патроном скользнула в чистую прохладу. Только после этого она опомнилась. Вся одежда и оружие осталась на берегу.
Они смотрели друг на друга и не могли отвести глаз. Легкий румянец покрыл их влажные лица. Илья несмело стал приближаться к Марине. Он помнил уроки первых дней.
– Не поймаешь! – Марина ушла под воду и неожиданно вынырнула перед лицом Ильи, прижалась к нему. Обхватив ногами его бедра, а руками голову и впилась в него сладострастным поцелуем, который обрамлялся струйками воды, стекающими с Марининых волос. Илья вынес на песок.
Теперь, когда близкая, но недоступная девушка оказалась у него в объятиях, он немного растерялся. Он раздвоился: одна его часть напряженно пыталась думать о том, что происходит, а другая полностью отдалась чувству инстинкта. Он желал ее, хотел войти в этот кипящий страстью кратер вулкана наслаждения и открыть там гейзер.
Его руки медленно скользили от шеи вниз. И чем ниже, тем горячее был их путь. Когда он коснулся заветного места, все тело замерло: желание того, что она хотела, выдавало лишь дыхание. И тогда он спустился в самое укромное местечко на теле. Такого блаженства она еще не испытывала!
Марине, на самом дне блаженства пришла мысль: «Вот сейчас нас можно брать голыми руками!» А он все жад¬нее и сильнее сливался с нею. Это было то самое чувство, которое не переда¬ется на словах.
– Может хватит, шептала она, – врем не ждет!
Но тело желало как раз продолжения ласк и объятий.
– Нет! – Ответ Ильи был очень котортким.
«так не годится, – Марина и в этот момент не могла не думать о безопасности. – В позиции сверху я хоть что-то смогу сделать!»
– А ты не находишь, что здесь не очень удобное место?
Но он не отпускал ее. Его руки крепко сжали ягодицы. Она была полностью в его власти.
Ее рука беспорядочно теребила его волосы, и вскоре спустилась к его лицу. Он взял туда, в же пещерку. – Душа моя! –¬ шептала она.
– Ангел мой! Любовь моя! – отвечал он, страстно и неудержимо целуя глаза, лицо, губы.
Она уже была на нем, обняв коленями его грудь, склонялась к губам, целовала их и опрокидывалась назад. Хищно улыбнувшись, уперев руки в его грудь, Марина начала раскачиваться. маленькие груди двигались в такт с телом. Его руки не хотела отпускать напрягшиеся Маринины соски. Они знали, что это только на¬чало и их ждет целая сказочная бездна ощущений и переживаний! Изо рта рвалось горячее дыхание – этот жар, сливаясь с жаром, клокотавшим в глубинах, сделал горячей мокрую шелковистую кожу...
Еще раз посмотрев вокруг, Марина позволила себе закрыть глаза. Возбуждению не было предела. Илья перевернул на спину взял под собой, проникнув так глубоко, как только мог.
Приятное уединение нарушили пятеро деревенских половозрелых придурков, о чем им пришлось сильно пожалеть. На всю жизнь у них остались воспоминания, как больно может бить голая женщина, если как следует разозлить.
Главарю шайки досталась больше всего. Марина зажала его голову между своих ног и как следует обработала задницу парня ремнем. Чтоб «в другой раз неповадно было!».
Одежду главаря набили камнями и утопили в воде.
– Прогуляйся домой! – Марина вдруг поняла, что бить мужчину бывает очень приятно! Пусть на тебя земляки посмотрят!
Домой они ехали молча, каждый погруженный в свои ощущения.
После приключения на шоссе папины бойцы сделали так, что ни один из отморозков, уничтоживших придорожную забегаловку не остался в живых. Криминальные структуры города дали ему карт-бланш на отстрел. Пощады им не было, так как пострадали посторонние люди. А это называется беспредел.
Еще не раз и не два Марина спасала своему патрону жизнь, и их чувства становились все крепче. Дима, наивный прыщавый мальчик все еще писавший из армии письма казался теперь всего лишь далеким детским воспоминанием. В скором времени Марина отправила Диме в армию письмо о том, что ждать его больше не будет.
Деды по всякому издевались над слабым солобоном, но однажды ему удалось испытать сладостное чувство мести. Сержант не хотел отдавать Диме письмо от Марины, а потом сам его прочитал вслух всей роте.
– Дорогой мой Димочка! Я полюбила другого! – гнусавил он под дружный смех приятелей-дедов.
Навеселившись вдоволь, он отлупил смятым конвертом Диму по носу.
– Спасибо дедушке! Как дома побывал, аж в отпуск не охота! – поблагодарил солобон деда, глотая слезы. «Этого тебе никогда не прощу!» – решил он кровью смыть обиду.

_________________
С наилучшими пожеланиями

Глава 5 Вкус крови и смерти
Дима смотрел как хнычет Катенька и вспоминал армейскую молодость.
Подкараулив сержанта на последнем этаже строящейся казармы, Димка поднял лом.
– Кусок (Сержант – армейский сленг. – Прим. Авт.) – упор лежа принять!
– Да я тебя урою! – кусок не понял, что Дима не шутит, и бросился учить солобона уму-разуму и тут же схлопотал ломом по ключице.
От боли у куска перехватило дыхание, он упал на пол, правая рука тут же беспомощно повисла.
– Молись! – Дима поднял лом над головой. – Тебе до приказа осталось тридцать два дня, кажется? Так я сокращу тебе этот срок до завтра! Только поверх парадки (парадной формы одежды. Сленг Прим. Авт.) на тебя оденут цинковый ящик!
В этот момент он почувствовал почти забытый запах. Нет, пахла не девочка-одноклассница, получающая порку, пах мужчина и на этот раз гораздо сильнее, даже грубее. У Марины была вкусная будоражащая смесь ароматов, а этот солдафон источал дремучий примитивную вонь, которую и запахом-то можно было назвать с большой натяжкой, но член отреагировал как и по молодости лет.
– Я больше не буду! Пощади! – Голос дембеля дрожал, до смешного напоминая неуверенный детский лепет. – Не убивай меня, пожалуйста! Я больше не буду!
Дима стоял и упивался чувством мести, слившимся с подрагиванием перевозбужденного полового члена в штанах. «А не трахнуть ли его пред казнью?» – Мелькнула мысль, но времени для расправы оставалось слишком мало.
– А Больше и не надо! – Димка опустил лом на шейные позвонки. Еще несколько минут он сидел, наслаждаясь проделанной работой. В штанах растекалось пятно спермы. «Вот и все! – подумал Дима. – Был куском авторитета, а стал куском мяса!» Дотянуть тело до перил, и швырнуть в лестничный пролет было несложно.
Конечно, военная прокуратура проводила дознание, дважды его пытались взять на понт, а деды подняли ночью и больно избили ремнями в каптерке, требуя сознаться в преступлении.
– Ты сволочь, куска замочил! – Солдатские пряжки градом сыпались на него со всех сторон. – Колись, сука!
С детства натренированная отцом попа, с честью выдержала нелегкое испытание… Армейские воспоминания не давали Диме спокойно спать, и постоянно лезли в голову. Вот и сейчас, он смотрел Катеньку, ползающую по полу с тряпкой в руках и критически оценивал свою работу.
– Жаль, куда-то солдатский ремень мои дочки подевали, ну ничего, крупповский тоже хорош для воспитания дмолодежи. – Дима погладил девушку по попе. – Сама понимаешь, всех девок надо воспитывать! Я всего лишь даю тебе то, чего тебе явно не хватало в детстве! И не забывай отжимать тряпку! Поняла?
Катя молчала и только всхлипывала.
– Поняла? – Дима подошел ближе и на попу девушки обрушился еще один страшный удар.
– Да! – Заорала она, выпустив тряпку.
– Так то лучше! Продолжай! – Он любовался проделанной работой, вдруг ему снова вспомнилась армия, с засосами, заплывами и ПХД, что в переводе на человеческий язык означает влажную уборку казармы, и тот первый покойник, так поломавший ему жизнь.
Чтобы окончательно сломать волю подозреваемого, отца командиры приняли решение: заставить Диму обряжать покойного. «В нем совесть заговорить и он расколется!» – Думал военный прокурор, но просчитался.
«А смерть тебе к лицу! – думал Дима, обряжая куска в последний путь. – Лежит тихо, не шевелится!»
– Вот тебе и сто дней до приказа! – Дима мыл тело из резинового шланга. – Министерство обороны наградило тебя парадкой, правда, старенькой, бельишком, ношеным, да двумя гробиками!
«Смерть в результате несчастного случая» – был вывод армейских дознавателей.
Траурная церемония доставила Диме почти столько же удовольствия, сколько и сама кровавая месть. Напрасно армейский прокурор надеялся, что вид убитого куска развяжет Диме язык и тот во всем сознается.
«Вот сейчас Катька плавает с тряпкой в руках как я когда то в казарме! – Подумал Дмитрий, – шуршит как солобон после присяги!»
Тогда, в армии насладиться положением деда самому Диме не удалось: на втором году службы у него начались судороги. В госпитале врачи обнаружили опухоль мозга и, к несчастью для окружающих, удалось удалить. Комиссовавшись из армии, он поступил работать санитаром в городской морг.
Теперь в его руках была целая похоронная фирма с крутой непотопляемой «крышей», а любимым развлечением стало унижение и мучение женщин, причем выбирал он всегда молоденьких и красивых.
– Ну что ж, чистоту ты навела, — улыбнулся Дмитрий, – джин с тоником заслужила!
– Тебе какой? – Он, открыл холодильник синий или рыжий?
– Мне вот эту, рыжую! – Катя облизнула пересохшие губы.
– Пожалуйста! – он протянул ей банку. Руки у Кати дрожали.
– Ну, а теперь ступай моя сладкая в душ!
Вздрагивая от боли и унижения, девушка направилась в душевую. Зашумела вода. Подумав, Дмитрий решил, что получил еще слишком мало за свои деньги, и решил продолжить воспитательный процесс. Сунув в карман презерватив, он подошел к двери, и резко распахнул ее.
Катя стояла под душем и тихо плакала вспоминая пережитый кошмар. Слезы вытекали из глаз, смешиваясь с водой, а плечики судорожно вздрагивали. Такого ужаса Катеньке не приходилось переживать ни разу в жизни!
Боль от только что полученной порки слегка уменьшилась.
– Пожалуй, мой ремень пел сегодня недостаточно! – Дмитрий подтянул брюки, сложил ремень вдвое и резко отодвинул полиэтиленовую шторку.
Катя глазами, полными смертельного ужаса смотрела на мужчину, стоящего перед ней с ремнем в руках, и чувствовала, как тело покрывается мелкими пупырышками, хотя вода была довольно горячей.
– А теперь, сказал он, повернись, наклонись ко мне задницей, и упрись руками в стену. И раздвинь ноги! Шире! Вот так!
Катя покорно выполняла приказания.
«Неужели снова будет бить?» – Озноб сотрясал тело.
А Дмитрий отошел от края ванны и посмотрел на девушку.
– Похоже, моей картине не хватает эстетики! – Он намылил ее, полюбовался как капает пена, потом смыл струей воды. – Вот так-то лучше! Можно продолжать роспись!
Полюбовался полосками на юном теле, и взмахнул ремнем.
– Мама! – Девушка закричала.
Он нетерпеливо рвал зубами её Боль, торопливо и жадно заглатывая куски. Стремясь утолить сжигающий Его голод. И снова взмахивал ремнем, спеша вырвать из юного тела ещё одну вспышку Боли. И ещё один крик. И снова. И снова.
Дмитрий ликовал, сколько раз он собирался выпороть своих дочек под душем, сколько раз он возбуждался, глядя на обнаженные тела, а только сейчас с помощью дешевой шлюхи мог претворить в жизнь сексуальные фантазии, усиленные дешевым детективом. Глядя, как мокрая Катя вертится под ремнем, Дмитрий почувствовал новый прилив мужских сил.
Дмитрию вдруг показалось, что у него за спиной выросли крылья. «Теперь я могу летать!» Его подхватывал и увлекал за собой мощный поток Боли и ужаса. Он, хрипло хохоча, взлетал на волне прозрачного блаженства, купаясь в Боли, скользя и кувыркаясь в этом потоке. И, задыхаясь от наслаждения, стремился всё выше, выше, к манящему ослепительно чёрному пламени.
Дмитрий разделся, залез к ней в ванну, заставил нагнуться и сильнее включил воду...
Порка окончательно сломала волю Катюши. Она как заторможенная выполняла все приказы Дмитрия, удовлетворяя извращенную фантазию.
Когда все кончилось, девушка с трудом вылезла из ванны и, морщась от боли, принялась вытираться полотенцем. Дмитрий вырвал у нее полотенце и начал вытирать ее, не обращая внимания на иссеченную попу и спину. Затем он позволил натянуть трусы и джинсы. Было видно, что каждое движение дается ей с трудом...
– Возьми! – Он протянул ей пятьсот рублей, – ты их честно заслужила!
Девушка спрятала деньги. Ей случайно повезло: не каждой залетной девчонке удавалось покинуть мертвецкую живой.
После этого случая в записной книжке бывшего санитара появилось очередная пометка: Катя, малолетка и проститутка.

Катьку драл ремнем я рьяно.
Плач её надрывист, зол и чист
Попу заставлял плясать на гробе
Моего ремня ужасный свист

И последний раз отдёрнув лихо,
Можно наконец гнев унять,
Пол заставить вымыть тряпкой,
А после в ванне отодрать!

Крестика рядом с именем не было, зато стояли стихи. О зловещем обозначении около имени догадаются только следователи прокуратуры много лет спустя.

_________________
С наилучшими пожеланиями

Часть вторая

Рот девушки, что долго пролежала в камышах,
выглядел таким изгрызенным.
Когда ей вскрыли грудную полость,
пищевод был таким дырявым.
И, наконец, в полости под диафрагмой
нашли гнездо молодых крыс.
Самая младшая из сестричек сдохла.
Другие жили, питаясь печенью и почкой,
пили холодную кровь и прекрасно
проводили здесь юность.
Прекрасная и быстрая, пришла смерть и к ним:
всех бросили в воду.
Ах, как пищали крохотные мордочки!

Готфрид Бенн 1912 "Морг"


Глава 1 НАСТОЯЩИЙ МУЖЧИНА
«Хорошо я сегодня развлекся, вкусно! – Дмитрий сидел и потягивал джин с тоником. Ненадолго к нему вернулось благодушное настроение. – Одно плохо, что мамочка моя любимая умерла слишком быстро. За столько лет мучений и издевательств какие-то полчасика!»
Дмитрий вспомнил, свое неудачное возвращение из армии. Зима выдалась на редкость пакостной – крепкие морозы, ударившие было еще в ноябре, быстро уступили место оттепели с нулями и грязью. «Вот тебе и дембель!» – Дима стоял на автобусной остановке в потертой военной форме. К тому же чертовски болела голова, на которой еще не успели отрасти волосы.
Как всегда, начальство отрапортовало: «Город готов к зиме!»
На самом все улицы были покрыты жидкой химической кашей. Спуски в подземных переходах стали полигонами на прочность, всякий раз проверяющими везенье спускающегося: не упал – повезло, упал – повезли.
«Перелом ноги лучше, чем трепанация черепа!» – Дима потер макушку, на которой еще не отросли волосы после операции. Размышляя над превратностями судьбы, в хлюпающих ботинках мелкими шажками пересекал проезжую часть широкой площади.
«Папа сдох, мама лежит в больнице – Передом бедра, значит, у нее! Вышла за хлебом и ку-ку! Вот и вернулся к родному очагу!»
Наконец-то подошел автобус, гостеприимно открыв двери. «Чем дальше заниматься?» – Мысли мешали друг другу, толпились и совершенно не хотели упорядочиваться. Всякий раз приходилось хвататься за ту, которой наиболее четко удавалось сформулироваться. Первой это удалось сделать мысли про ботинки, но не надолго. Автобус качнуло и занесло, побросав всех пассажиров как кегли.
Когда утерянное равновесие было обретено вновь, слух страдальца уловил знакомое дребезжание, и для мыслей времени не осталось. «Больно!» – у Димы вдруг потемнело в глазах. Мысли свалились в кучу, перемешались, словно спагетти в тарелке, и в голове опять организовалась неупорядоченность.
– Примите мои соболезнования, – в обязонности Олега Борисовича, ответственного дежурного хирурга входила информирование родственников. – Передача твоей маме не понадобится!
Дима почувствовал. Как земля уходит у него из-под ног.
Жуткий приступ головной боли едва не лишил парня сознания. «Теперь я круглый сирота!»
– ну вот, оклемался! – Дежурная медсестра держала у его носа ватку с нашатырным спиртом.
– Завтра с 10 до 12 принеси ее вещи и документы в морг. Там висит список! Это через двор под арку налево!
На ватных ногах Дима шел к одноэтажному зданию из красного кирпича. Как оказалось в последствии, на встречу новой судьбе.
В морге он нарвался на весьма холодный прием.
– Вот, я принес вещи! – Дима показал сверток санитарам. – Тут моя мама…
– Ты что читать не умеешь? – дежурный санитар показал на огромный прайс-лист с услугами. – А деньги принес?
– Нет у меня денег! – Дима набрался храбрости. – Но маму хоронить надо!
– Вот тогда и сам обряжать будешь!
Санитар дыхнул на посетителя перегаром, надеясь, что сейчас он выдоит последнее, ради цивильного прощания с любимой мамочкой.
– И обряжу! – Думаешь не сумею? Дай пройти!
– Ну-ну! – санитар открыл дверь в мертвецкую. – Видали мы таких! Пойдем!
На металлическом столе лежало тело матери.
«Ну вот и все, отмучилась!» – Дима смотрел на труп и ничего человеческого не шевельнулось в его душе. – Пьянки, розги, издевательства – и теперь все в прошлом. А чем хорошим тебя помянуть? Решительно нечем!»
Дима посмотрел на грубо зашитый разрез – след судебного вскрытия и взялся за работу.
– Во, смотри, – санитар похвал приятелей и они, радуясь необычному развлечению, стали смотреть, как паренек управляется с телом родной мамочки. Время от времени они помогали ему советами.
– А ничего, молодец, хорошо управился! – Старший санитар критически осмотрел работу. – Но на грим все равно нужны деньги!
– И без грима сойдет! – Дима по армейской привычке перекинул тело через плечо и понес к гробу, терпеливо дожидавшемуся квартирантку.
– И где это ты так намастрячился? – Санитары с одобрением смотрели на Диму. – Да в армии одного куска обряжал!
Дима сел на стульчик, по старой привычке потянулся за сигаретой, но отдернул руку.
– Слушай, дембель, – а приходи к нам работать! У нас тут один коллега ласты подровнял, так что вакансия свободна!
– Пожалуй, это хорошая мысль! – Дима встал и еще раз посмотрел на покойную. – Вот с ней разберусь и приду!
Утром, когда за телом приехал казенный автобус, мама лежала загримироваанной.
Уже через три дня Дмитрий сидел в кабинете начальника патологоанатомического отделения.
– Прочти, в слух, выучи наизусть и делай так, как написано здесь!– Заведующий патологоанатомическим отделением протянул несколько листков бумага. – И запомни, здесь хоть и морг, но чистота должна быть как в операционной! Считай, дембель комиссованный, что это твой рабочий устав!
ДОЛЖНОСТНАЯ ИНСТРУКЦИЯ САНИТАРА МОРГА
– На должность санитара назначается лицо, прошедшее двухмесячную стажировку в патологоанатомическом отделении. – Дима читал общую часть инструкции. – Назначается и увольняется главным врачом больницы в соответствии с действующим законодательством.
– Пройдешь специализацию на рабочем месте! Подчиняешься ты мне, заведующему отделением и врачу-
патологоанатому!
– В своей работе руководствуется Положением о патологоанатомическом отделении, приказами и распоряжениями вышестоящих должностных лиц, настоящей инструкцией. – продолжал Дима. – Должностные обязанности…
– Принимает доставленные в патологоанатомическое отделение маркированные трупы умерших из отделений больницы.
– без сопроводительной клеенки с именем, номером истории болезни и диагнозом никого из отделения не забираешь! – заведующий строго посмотрела на Диму. – А то ленивые медсестры забывают! У нас принято трупы забирать самим, как только семтры все приготовят! Не забывай заворчивать их в простыни! Читай дальше!
– Обеспечивает сохранность трупа (в том числе зубных протезов из дорогостоящих материалов) в течение его пребывания в патологоанатомическом отделении!
– Не дай Бог с покойного хоть одна золотинка пропадет! – Голос заведующего сделался строгим. – Дело подсудное! Был у нас такой любитель! До сих пор сидит! Дальше!
– Производит измерение роста и веса умерших! – Дима поднял глаза от листка.
– Весов у нас на отделении нет, но записывать хотя бы на глазок надо! Как говорится, сделал запиши. Не сделал – запиши 2 раза»!
– Осуществляет необходимую транспортировку трупов внутри патологоанатомического отделения!
А куда тут их транспортировать? Не понял Дима.
– У нас тут есть холодильник, секционная и траурный зал. Для транспортировки – каталка!
– Подготавливает условия (одежду, инструментарий, посуду и др.) для производства вскрытий и забора материала для дальнейших исследований. Доставляет материал, взятый во время вскрытия в лабораторию по указанию врача-патологоанатома.
– Старший санитар покажет, где у нас точильный инструмент.
– Помогает врачу во время вскрытия. Под наблюдением врача-патологоанатома в процессе вскрытия производит распил черепа, при необходимости – позвоночного канала и других костей, а также взвешивает органы. – Дима внимательно посмотрел на листок. – Он и не представлял, что работа санитара настолько сложная. – После вскрытия осуществляет туалет трупа и помещает его в трупохранилище, одевает покойника, укладывает тело в гроб и выдает родственникам.
– А теперь читай о документации! – Заведующий строго смотрел на новенького. – Запомнит сразу: пишешь красивым почерком. А то внебюджетки лишу!
– Производит регистрацию приема и выдачи трупов в специальной книге. А также Ежедневно после окончания вскрытий производит уборку секционной (с мытьем полов, стен и т. п.), предсекционной, траурного зала, трупохранилища, фиксационных; после вскрытия трупа больного, умершего от инфекционного заболевания, производит дезинфекцию помещения, мелкого инвентаря и оборудования.
Систематически следит за исправностью инструментария и оборудования секционной, осуществляет точку инструментов.
– А теперь о наших дополнительных обязанностях:
По распоряжению заведующего отделением оформляет и производит передачу непохороненных умерших в трест "Медучпособие" или медицинские учебные заведения.
– Ну. Медицинские учреждения у нас редко трупы берут, а мыловаренный завод наш постоянный клиент. – Мы туда бесхозы сплавляем.
– Это как? – Не понял Дима.
– А там из них хозяйственное мыло варят. Вместе с кошками и собаками: в котле и как студень: пока жир не всплывет! Да ладно, не заморачивайся. Твое дело, как приедут с накладной, погрузить по счету и не перепутать! На мыло только бесхозы!
– И это мыло тоже от туда? – Дима посмотрел на кусочек мыла на раковине.
– А как же? Читай дальше!
– По распоряжению заведующего отделением или старшего лаборанта производит вспомогательные работы (мытье сильно загрязненной посуды, смыв микропрепаратов, выполняет роль курьера, заготавливает колодки для блоков, дежурит в патологоанатомическом отделении по установленному графику; во время дежурства выдает под расписку свидетельство о смерти.
– График дежурств у старшего санитара! А теперь о твоих правах:
– Повышать профессиональную квалификацию. – Это будешь изучать на рабочем месте!
– Вносить предложения руководству отделения по улучшению организации и условий своего труда. Получать информацию, необходимую для выполнения своих обязанностей.
– Ну вот, теперь читай об ответственности и подписывай, если еще не передумал!
– Несет ответственность за нечеткое или несвоевременное выполнение обязанностей, предусмотренных настоящей инструкцией и правилами внутреннего трудового распорядка больницы; материальную ответственность, в соответствии с действующим законодательством и заключаемым с ним договором, за сохранность зубных протезов из дорогостоящих материалов.

Кроме устава, определяющего жизнь патологоанатомического отделения были, разумеется, и неуставные взаимоотношения. Начались они с того, что Дима проставился, как положено, накрыл «поляну» и как следует, угостил коллег. За бутылочкой водки завязался весьма специфический разговор.
– У нас, как известно, берут все и за все, но главное – не нарываться! – Рассказывал Валерий, старший санитар.
– До тебя тут работал один хороший человек, Игорьком звали. Мало было ему денег от благодарных родственников, так он еще и продавал наркотики прямо на рабочем месте.
– И что же?
– Ну, нарвался на ментов, прямо с герычем на кармане. А такой парень был, бывший воин-интернационалист, служивший в Афганистане, еще там солдатиков научился обряжать. Служил в Афганистане год, к наркоте там же пристрастился.
– Да следили за ним! – вмешался в разговор лаборант. – Вот и нарвался на контрольный закуп, вмешался лаборант Федька. – Вот и подсунули ему деньги меченые, да три дозы героина.
– Где он теперь? – Дима налил всем еще по одной.
– Теперь ты на его месте, а Афганец, даром что вину свою отрицал и утверждал, что героин купил для себя, на зоне от гепатита и помер.
– А теперь поговорим о наших трудовых буднях! – Валерий не морщась выпил полстакана водки и захрустел огурчиком. Обычно родственники платят по таксе и чуть-чуть сверх того. – Но, как говорится, последний путь – он трудный самый?.. Вот недавно, умер отец семейства. Скорую кончину его предвидели и врачи, и родственники: от рака желудка в той стадии, в которой он был у больного, мало кто вылечивается. К смерти готовились – в основном, морально. Но деньги на необходимые похоронные расходы приготовили: купить место на кладбище, гроб, одежду, оплатить приезд иногородних родственников, устроить поминки – общая сумма, по подсчетам, не должна была превысить десяти тысяч рублей.
Обреченный на уход из жизни больной уже больше года самостоятельно не выходил из комнаты. Но чувствовал себя пока более или менее нормально. Даже из больницы его недавно в очередной раз выписали, порекомендовав заботу близких и покой.
Однако вскоре хлопотать близким пришлось не о живом, а о мертвом. В морг – узнавать, что да как нужно делать – поехал взрослый сыночек.
– Ну а что? – не понял Дима.
– А то, что санитар, ссылаясь на необходимость вскрытия покойника, а также его обмывания и одевания, назвал тройную сумму. Ну дурак, зарвался! Родственники заплатили, а потом заяву в суд написали. Конечно, чеков у них на руках не было и ничего им не обломилось, но нервишки потрепали нам всем! Так что учти, дают – бери! Взял – работай на совесть, но не зарывайся и не забывай делиться! Здесь каждый имеет процент!
Запас водки, что принес Дима, подходил к концу, и в дело пошел медицинский спирт. Разговор за столом принимал все более фривольный характер.
– Самое главное, если увидишь, как за душами наших клиентов приходят ребята, – не пугайся! Кстати, к этому скоро привыкнешь.
– А что, часто приходят? – не поверил Дима.
– Сюда редко! – Улыбнулся Валерий. – Чаще всего забирают души на отделении, но случается, заглядывают и сюда. – Так что не пей слишком много! Ну, а я тебе так и быть, кое-что расскажу. Лежала тут у нас на столе красивая Девушка, Мартой звали! Я хорошо знал, соседка моя по дому! Так вот, решила девчонка сходить с подругами в ночной клуб. Мало родители драли! Вырядилась в кожаную юбку, черный туфли, кожаную безрукавку и черный бадлон. У самой волосы черные, как смола! Такая вот бабочка ночная! Потом мы в этом костюмчике и похоронили, по просьбе родителей.
Вечером я с ней столкнулся на лесенке, она вежливо так поздоровалась и спросила, почему моя падчерица на дискотеку не собирается.
– Она наказана! – Я накануне высек падчерицу за двойки, так что ей было не до дискотек!
Как оказалось, эта порка спасла ей жизнь! Потом, уже на вскрытии доктор сказал, что Марта таблеточек съела наглоталась, чтобы дрыгаться веселее было, ну и запила из какой-то гадостью вроде джина с тоником! Такой же компот и моя дурочка бы за компанию могла съесть!
– Ну а дальше? – Дима вымыл руки.
– Веселились они практически всю ночь, поэтому не было ничего удивительного в том, что к 4 часам утра, ни одну из них ноги уже не держали. Марта как-то дошла до подъезда, да там и осталась...
Санитар налил себе водки и продолжил рассказ.
Рано утром собака попросилась на улицу, ну я вывожу, и тут смотрю, сидит, прислонившись к перилам, уже мертвая. Собака моя завыла в голос и описалась!
Смотрю пульс, зрачки – готова для нашего заведения.
Бросившись наверх, в свою квартиру, я набрал номер милиции и сообщил о своей "находке". А потом началось самое интересное. Мы-то из больничных отделений сами вывозим, а здесь я впервые увидел, как городские судебники тело забирают.
...Когда бумажные вопросы были утрясены, и все необходимые протоколы заполнены и подписаны, настал черед санитаров, приехавших по вызову вместе с милицией. Работать толком не умеют. Один из них подхватил под руки, причем его ладони легли ей на грудь, другой – взял за ноги, при этом юбка задралась и мы увидели белые трусики. Я смотрю, а у санитаров от возбуждения только слюна изо рота не закапала. В конечном итоге, привело к тому, что ведущий санитар, пятясь задом, чуть не споткнулся и не выронил ношу. Что было дальше в машине, можно только догадываться, но наш врач, проводивший вскрытие обнаружил, что девушка была многократно изнасилована уже после смерти! И после смерти она стала женщиной!
Вот такие у нас коллеги есть. И ведь не побрезговали!
Пирушка была прервана вызовом из отделения...
...Уложив тело на стол, они решили не спешить с подготовкой к вскрытию, так как время было раннее, а дежурство длилось до утра следующего дня. Вытянув ей руки по швам, они накрыли тело простыней, и отправились допивать...
Впрочем, на этом злоключения моей соседки не закончились.
Я сижу, менты мз меня жилы тянут. Колись. Зачем соседку замочил. Хотели в КПЗ посадить. Все-таки – прошлое. Сколько лет на зоне сидел! Вот и подумали бестолковые, что я девчонку замочил. Хорошо, доктор разобрался и сказал, что от передозировки окочурилась.
Ее мама, работала медсестрой в этой же больнице. Материальное положение очень тяжелое: оклад полторы тысячи, воспитывает двух дочек, одна из которых нашла страшную смерть от передозировки «крокодила». И поэтому, чтобы хоть немного уменьшить расходы на похороны, по просьбе заведующая позвонила в морг с просьбой не брать денег с медсестры за услуги. Там пообещали выдать тело без оплаты. Но при этом решили не предупреждать, что в таком случае одевать покойную должны сами родственники. Когда родственники приехали за телом, ребята вывезли голую и мокрую и сказали:
Хотели получить бесплатно, берите и одевайте!
Родственники, не ожидавшие этого, молодые мужчины, были в шоке от такого заявления. И предложили Диме 400 рублей за эту услугу.
– Одевайте-ка девушку сами! – Наученный старшими санитар отказался и от работы, и от денег, ссылаясь на то, что судмедэксперт распорядился денег не брать.
Тогда мама в состоянии нервного потрясения впервые в жизни сама одела покойную, поражаясь черствости и негуманности!
Честно, меня не было на работе, нельзя так! Не по людски!

– Вот смотри! – Виктор встал и шатаясь, с похмелья повел Диму осматривать рабочее место. Комната, в которой производятся вскрытия умерших, – секционный зал. Кафель у нас как в операционной, окна светлые, а воняет хоть и вентиляция исправна Вот свет: общий здесь, а хирургическая лампа здесь. А вот и водопровод. Бывает даже вода горячая в кране. Тут мыть пол просто: швабра, да шланг. По мраморным плиткам все в канилизационный сток и стекает. Не забывай его чистить! Вообще, тут все устроено по правилам, как в оперблоке: хирургических операционных: все находящееся в нем должно содержатся в чистоте и быть обеззаражено.
Стены секционной были облицованы светлой кафельной плиткой до потолка. Потолок покрыт белой масляной краской. К потолку крепится бестеневая лампа и лампы дневного света (обязательно также с в секционной наличие бактерицидной лампы). Пол должен быть гладким, водонепроницаемым, (идеальный вариант на наш взгляд это шлифованный пол из бетона и мраморной крошки, он вечен в отличие от кафельной плитки которая какая бы прочная не была, все равно колес каталок не выдерживает) обязательно покат к центру где находится канализационный трап (сток для воды). На углах стен крепить алюминиевые уголки.
– А вот теперь самое главное. – Виктор показал на секционный стол. – Это главный атрибут вскрытия! Ели так можно выразится рабочий станок и к нему предъявляются особые требования. Устроен просто, как корыто, даром что из нержавеющей стали. Это очень простая и удобная конструкция отвечающая стандартам. С уверенностью можно сказать вещь эта вечная. Тут мойка для мытья инструментов и органов которая расположена у ножного конца стола, имеются краны подвода горячей и холодной воды. В комплектацию входят препаровочный столик, подголовник крышка-сетка стока воды изготовленные также из нержавеющей стали. Стол в секционном зале следует устанавливать головным концом к окнам.

_________________
С наилучшими пожеланиями

Глава 2 Смерть Ивана Яковлевича.
Иван Яковлевич, как и всякий порядочный русский мастеровой, был пьяница страшный. Тезка известного Гоголевского героя был не только по имени, но и по образу жизни, был в дурном настроении. Очень хотелось выпить, но денег за три дня до получки почти не осталось. Никакой халтуры на работе тоже не предвиделось, и взять было неоткуда. Друзья презирали его за привычку пить в одиночку и давно перестали давать в долг, не говоря уже о соседке, с которой на почве невозвращенных долгов были одни скандалы. Солнышко припекало, а желание выпить все росло и росло. Тут ему на глаза попался ларек, в витрине которого были выставлены знакомые чекушечки с зеленой этикеткой и лихими желтыми бескозырками, а цена оказалась самая подходящая.
– Бери, папаша, не сомневайся. Вещь качественная! – обратился к нему веселый продавец. В голову Ивана Яковлевича закралось было подозрение о качестве товара – он давно не видел водки в мелкой таре, но желание было сильнее.
– Давай! И он протянул в окошко последние деньги. Ждать до дома не было сил. Он привычным движением зубами открыл бутылку, сплюнув пробку на грязный асфальт, а содержимое одним духом вылил себе в глотку. Только отойдя от ларька на значительное расстояние, он понял, что наглотался не совсем того, чего хотел: желанного опьянения не наступило, а в голове поселилась какая-то дурь. Уже на ватных ногах он доплелся до своей квартиры. Голова кружилась, тошнило. Он дошел до туалета, где желудок вывернулся наружу, но облегчения не наступило. Иван Яковлевич хлебнул воды из крана на кухне и завалился спать. Пробуждение его было ужасным. Голова раскалывалась от боли, несколько минут он тер глаза, пытаясь сообразить, что с ним произошло, пока не понял, что ослеп.
– Анисимовна! – закричал он. Никто не отзвался.
– Анисимовна! – закричал он снова.
– Проснулся, старый хрыч? Кто вчера обделал весь унитаз и после себя не вытер? И когда тебя Бог приберет, алкаш несчастный!
– Кончай ругаться. Ослеп я, совсем ослеп! Анисимована, пожалей! Вызови “Скорую”!
– Ослеп? Так тебе и надо! – Но тут Анисимовна поняла, что он не шутит. – Лежи спокойно. Вызову!
Пока она звонила, у Ивана Яковлевича начались подергивания рук и ног, которые перешли в судороги. Анисимовна успела засунуть ему ложку между зубов и не дала задохнуться во время припадка.
Когда приехала “Скорая”, приступ судорог уже прошел. Его, особо не церемонясь, вытащили из квартиры на улицу.
– В партер его! Еще носилки заблюет! – сказал женский голос. Несколько рук швырнули его на пахнущий резиной пол. Ехали долго. В приемном покое женский голос спрашивал, кто он и где живет, а так же есть ли у него родственники или друзья. То, что началось потом, Иван Яковлевич посчитал адом на Земле.
Его раздели, привязали к кровати, стали пихать в рот толстую резиновую трубку. Когда он попытался сопротивляться – получил увесистую оплеуху.
– Лежи и делай то, что тебе говорят и не дергайся, если жить хочешь! –говорил строгий мужской голос, принадлежавший дежурному врачу. Отмыть тебя надо изнутри, вывести ту гадость, которую ты выпил. В ответ Иван Яковлевич грязно выругался.
– Что же вы с... делаете?! – закричал он, когда почувствовал, как сильные руки придавили его к кровати и повернули его голову на бок. Да еще и чем-то накрыли.
– Терпи! – повторил голос. Иван Яковлевич почувствовал как в шею входит толстая игла.
– А теперь ущипну! – сказал голос и Иван Яковлевич почувствовал, как чем-то подняли кусок кожи на его шее и прокололи насквозь. Он еще раз выругался.
– Зачем вы подшиваете катетер? Спросил женский голос. Как догадался Иван Яковлевич, принадлежащий студентке-практикантке.
– Теперь если он вырвет катетер из подключичной вены, то только вместе с мясом! А во вторых, у нас очень мало лейкопластыря, а нитки пока есть – сказал голос мучителя.
– А сейчас, сказал женский голос, – мы его слегка полечим мочевым катетером!
Женская рука плотно обхватила его мужское хозяйство и завернула крайнюю плоть. Секунду спустя Ивану Яковлевичу показалось, что в его половой член вводят раскаленный железный прут.
– Что вы делаете?! – закричал Иван Яковлевич, дернувшись всем телом, на сколько позволяли фиксирующие бинты.
– Лечим! Ответили голоса. А мочевой катетер тебе просто необходим! Молись Богу, чтобы выдержали твои почки и пропитая печень.
– А будешь дергаться – я пришью тебе катетер к мошонке! –добавил женский голос.
– Ну и зверский коктейль ты выпил! – продолжал доктор. –Почти чистый метиловый спирт. Хотя нельзя исключить, что в этом растворе были и другие ядовитые соединения. Просто наша лаборатория их не определяет – нет реактивов. Это очень затрудняет нашу работу, но всегда при отравлениях необходимо пострадавшего во все дырки промыть, тогда останется жив, если повезет. Промывные процедуры приятными не назовешь, но другого способа нет.
– А отравление метиловым спиртом очень опасно? – спросил женский голос.
– Видно вы прогуливаете лекции в своем институте, – мужской голос стал строгим,– смертельной дозой для человека является всего 100 миллилитров чистого метилового спирта. Наш пациент остался жив только потому, что выпил смесь из метилового и этилового спиртов. Обычный спирт при таких отравлениях является противоядием. Но многие выжившие остаются слепыми на всю жизнь!
– А нельзя мне хлебнуть этого противоядия? – Спросил Иван Яковлевич.
– Выпить можно, но только но в больнице спирта, пригодного для таких целей нет. Вот если тебе принесут друзья...
– Нет у меня друзей! Одни собутыльники.
– А жена, дети?
– Жена умерла. А дочь где-то есть.
– Нам нужен телефон. В больнице мало лекарств, необходимо их купить.
– Не знаю, где она. Я выгнал из дому, когда она вздумала гулять со своим парнем. Видимо Бог наказывает меня за это. Из невидящих глаз Ивана Яковлевича потекли слезы.
– Последние лекарства приходится тратить на алкашей, а порядочным людям ничего не достается! –женский голос явно не одобрял Ивана Яковлевича.
– Я всю жизнь налоги платил и страховой полис имею! – ответил пациент, – неужели не заработал на эти чертовы лекарства, что вы меня так мучаете?
– На вои налоги нам оплачивают всего семь рублей на человека в день! – сказали ему в ответ и добавили: лежи и не дергайся!
Но на этом его мучения не кончились. Ему предстояло пережить большую клизму, уколы в глаза и только после этого его оставили в покое, но от кровати не отвязали.
На следующий день зрение ненадолго возвратилось. Иван Яковлевич увидел, что лежит в огромной палате. Справа и слева от него много коек и почти все он заполнены товарищами по несчастью. Но улучшение было недолгим. Печень и почки отказались служить Ивану Яковлевичу. Началось самоотравление организма. Сознание Ивана Яковлевича рисовало ему различные галлюцинации. Ему казалось, что по его телу поползли змеи и побежали крысы. Он пытался стряхнуть их, но бинты держали его крепко.
Увидев попытки освободиться. медсестры за подмышки простыней подтянули его к кроватной спинке. Потом сознание все больше и больше погружалось в черную бездну. Ближе к ночи он уже не мог сам дышать. С выведением токсинов можно было попытаться помочь с помощью гемодиализа (искусственной почки), но в больнице не было одноразовых диализаторов, а без них гуманитарный аппарат “Искусственная почка” – просто груда железа. Еще сутки врачи боролись за жизнь Ивана Яковлевича, пытаясь скудными средмтвами восстановить функцию печени и почек. Сутки он провел на искусственной вентиляции легких. Но чуда не произошло. На третьи сутки все было кончено. Санитары вывезли тело в холодильник, а Иван Яковлевич был первым, но далеко не последним клиентом молодого санитара.
Завернутое в простыню тело он перекинул на носился и повез к больничному грузовому лифт. койку продезинфецировали и перестелили для новых пациентов. Долго эти койки не простаивают.
– Господи, прости его грешного! – Старенькая лифтерша перекрестилась.
– Ну вот, Дима, – дежурный патологоанатом взял толстые резиновые перчатки и острый нож с короткой рукояткой. – будем учиться извлекать оргоанокомплекс. – Этим ножом делаем разрез до шеи до лобка. А этим инструментом разрезаем вдоль грудину!
– Дима с интересом смотрел на манипуляции доктора, стараясь не пропустить ничего!
– Теперь берем большой секционный нож, и вырезаем язык вместе с гортанью!
Настала очередь диафрагмы, отделяющей грудную полость от брюшной. Теперь самое интересное: выделяем и отделяем прямую кишку!
Дима посмотрел, как Иван Яковлевич обкакался уже после смерти.
Теперь извлекаем органокомплекс и кладем его вот на этот столик!
Не забудь промыть все водой из шланга и теперь будешь помогать мне измерять и взвешивать органы.
После вскрытия с тебя уборка трупа! Экая у него печень! Сразу видно, пил по черному!
После смерти ему повезло. Ивана Яковлевича не сдали в утилизацию как бесхозный труп. Его дочь, узнав от Анисимовны, что отец попал в больницу и умер, приехала с мужем из соседнего города слишком поздно, чтобы помочь живому, но похоронила его по человечески, на городском кладбище.
– Все понял? – патологоанатом просмотрел первый написанный Диминой рукой протокол.
– Замечательно!
Завтра будешь удалять органокомплекс сам!

_________________
С наилучшими пожеланиями

Спасибо за внимание к моему творчеству.
Вскрытие в России происходит по Шору. При этом из трупа извлекается весь органокомплекс от языка до прямой кишки.
Это стандартная медицинская практика.
Честно, вам хочется на ЭТО смотреть? Форум посвящен несколько другой проблеме. Ну, если очень хочется, наберите в Яндексе "Вскрытие трупа" и поставьте фильтр фото или видео.
После вскрытия начинается "уборка трупа" - органы кладут внутрь, набивают тряпками и зашивают.

_________________
С наилучшими пожеланиями

Injener12, вас самого не утомляет в комментариях к литературным произведениям писать столь многословные посты с цитатами из популярных книжек для школьников? Вы беретесь судить обо всем - от качества огнестрельного оружия до психологии и следственных действий. Ну смешно ведь!