Клуб "Преступление и наказание"

Ночной портье.

Эта история случилась со мной много лет назад, в годы бурной студенческой юности, когда на излете советского времени поступив на вечерний истфак, я очень удачно устроился подработать в один довольно известный в нашем городе интуристовский отель. График сутки через трое устраивал меня, а мой вполне сносный английский импонировал администрации. Так я стал коридорным, причем в ведении моем оказался целый этаж, где располагались люксы. Работа была не особенно хлопотной и довольно денежной, интурист не скупился на чаевые, а я вполне искренне старался им угодить. И уж конечно, как и в любом отеле, ночная жизнь у нас била ключом. Немцы и финны, японцы и американцы, все они были охочи до русских девушек и не раз, поставив в номер очередной чемодан, я слышал просьбу организовать им что-нибудь на вечер. Решалась эта проблема просто – от меня лишь требовалось позвонить по номеру, доставшемуся мне в наследство от предшественника, а потом не обращать внимания на присутствие в ночное время посторонних во вверенных моему попечению номерах. Разумеется, это было незаконно, но большого опасения эта ситуация у меня не вызывала. У администрации отеля все было схвачено, и я с первого дня понял, что став винтиком в их машине, я ничем особенно не рискую. Ни дежурный милиционер, ни мелькавшие время от времени оперативники из главка, пасшие залетных валютчиков, никогда не вмешивались в наши дела.
Девушек в нашем отеле опекала одна весьма колоритная дама лет сорока пяти. Звали ее Антониной Васильевной. Тогда она казалось мне едва ли не старухой. Слухи о ней ходили самые разные. Кто говорил, что она и сама из бывших бабочек, кто-то утверждал, что муж ее крупный криминальный авторитет, подарившей жене этот бизнес. Но все это были домыслы, толком никто и ничего о ней не знал, разве что администрации было что-то известно, но те по понятным причинам молчали. Выглядела она отлично. Быстрая, стройная, подтянутая, вечно улыбающаяся и расточающая всем вокруг комплименты – неудивительно, что со всеми она ладила и все хорошо относились к ней. В ее удивительно цепкой памяти сидели все важные даты в жизни своих даже не слишком близких знакомых, с которыми она не забывала их поздравлять. Помнила, как зовут детей всех администраторов, не забывала поинтересоваться здоровьем их родителей. И даже нам, официантам, коридорным и горничным нередко перепадали от нее небольшие сувениры или пара лишних долларов на чай. Девушек своих она держала в чистоте и в форме, с откровенными дурами старалась не связываться, многие из них даже могли неплохо объясниться по-английски. За ней те были как за каменной стеной. Знали, что никакие менты их не накроют и бандиты стороной обойдут. Шли к ней со своими проблемами, которые та всегда, если могла, решала. В общем, душевная была тетка и не злая нисколько. За то ее и уважали.
Со мной у нее сложились особые отношения, ведь я зачастую оказывался ее коммерческим агентом. В столе у меня хранился альбом с карточками всех девушек. Ничего неприличного, никакой порнографии. Милые лица, красивые фигуры. Антонина отлично знала, что показывать клиенту сразу все вовсе не нужно. Иногда постояльцы сами намекали мне, иногда я подсказывал им, что ночь можно провести и не самым скучным образом. И тогда в ход шел альбом. Забавно было смотреть, как по-разному люди выбирают себе девушек. Кто-то сразу искал какой-то определенный типаж, другие внимательно просматривали все фото, пытаясь уловить что-то особенное. А посмотреть было на что. И девушки у Антонины были на все лады, и фотограф с ней работал замечательный, умел раскрыть фактуру, что называется. Часто интурист колебался, нервно накручивая на пальце обручальное кольцо. И тогда был мой выход. Как-то интуитивно мне довольно легко удавалось понять, кто подойдет им больше. Ведь дело часто бывает не во внешности, а в манере общения, в образе, если хотите. Это только непосвященным все ночные феи кажутся одинаковыми, на самом же деле у каждой из них свой характер и темперамент, которому нужно просто дать раскрыться. Нет, я разумеется, не был в курсе их профессиональных умений. Просто наблюдая за ними после работы, когда усталые они пили чай или кофе у меня в дежурке, а иногда и что покрепче, я имел возможность составить о них неплохое представление. Два десятка девчонок, и все такие разные. Одни были совсем молоденькими и отлично играли роль дочек для развратных папенек, другие скорее вписывались в образ мамочек для великовозрастных сынишек, кто-то был шумным и жизнерадостным, кто-то – тихим и незаметным. Были и нарочитые скромницы, талантливо исполнявшие роль несчастной жертвы трудных жизненных обстоятельств, другие и вправду тяготились своим положением и мечтали вырваться в другую жизнь. В общем, у каждой был свой образ, и работать ей было куда проще, если он соответствовал ожиданиям клиента. И тем, кто мог помочь подобрать это соответствие, часто оказывался именно я. Мне было как-то сразу понятно, что вот этому немолодому шведу, похожему на университетского профессора, вовсе не нужна буффонада и корсаж с павлиньими перьями, а тому громкому и с утра пьяному финну вряд ли понравится женщина-вамп. Как правило, я не ошибался. И если говорил Антонине, что в двадцать девятый номер можно прислать кого угодно, только не Таньку Покрасову, а в двадцать второй нужна именно Виолетта, то меня обычно слушали. Понятно, что и в денежном плане меня не забывали поблагодарить, так что эта моя способность сильно помогала мне скрасить студенческую бедность.
Спать мне в рабочее время, само собой, не полагалось. Беготни за двумя десятками номеров было немало, но обычно часам к трем-четырем все успокаивалось и до семи, когда первые бабочки начинали выпархивать из номеров спешащих на встречи и симпозиумы клиентов, я был предоставлен самому себе. Интернета в ту пору еще не было, так что время я скрашивал в основном за чтением. Я успевал прочесть все, что требовали от меня мои доценты и профессоры, и даже много более того, благо за небольшую мзду университетские библиотекари позволяли мне выносить из читального зала все, что угодно. Так за книгами я и проводил смену за сменой, и часто забегавшая проведать своих девочек и получить с них выручку, Антонина раз за разом заставала меня погруженным в очередной толстый том. Это занятие казалось ей необыкновенно скучным для человека моих лет, и нет ничего удивительного и в том, что видя перед собой молодого и неженатого парня, она не раз намекала мне, что любая из ее девушек с удовольствием и совершенно бескорыстно доставит мне массу удовольствия, пусть и не самого интеллектуального. Но раз за разом я вежливо благодарил ее и отказывался, отговариваясь несуществующими обязательствами перед выдуманной подругой, которой у меня тогда и близко не было. Женщина она была опытная и наблюдательная, так что мое вранье было для нее очевидным. По всей видимости, загадка эта не давала ей покоя. Во всяком случае попыток добиться от меня правды она не оставляла. У меня же не было ни малейшего желания объяснять, что мои интимные предпочтения имеют весьма необычное свойство, и в своих фантазиях я вижу ее девушек не в постели в прозрачном пеньюаре, а на лавке под розгами. Такое объяснение вряд ли могло прийти ей в голову, но что-то необычное она с ее опытом, конечно, ощущала. В какой-то момент мне показалось, что Антонина считает меня геем, но по счастью мне удалось быстро убедить ее не копать в этом направлении и не предлагать мне смазливых парнишек, которые у нее тоже имелись. Так, мило перешучиваясь с ней при встрече, обмениваясь каверзными вопросами и ответами, мы провели почти год. В итоге, все решила случайность.
С тематической литературой в те годы было неважно и выход очередного номера газеты "Мистер Икс" был для меня довольно таки долгожданным событием. Продавала эту газету в вестибюле метро бабка лет семидесяти, причем торговала она исключительно по ночам. Как-то, купив в очередной раз это издание, я не успел прочесть его тут же и отложил себе в сумку до другого раза. В общежитие я старался такие вещи не читать, так что газета следующим утром благополучно прибыла со мной на работу. Весь день я ждал, пока наконец наступит вечер и я смогу спокойно заняться чтением у себя в дежурке. Наконец, все угомонились и я добрался до нее. Номер был скучный, кроме пары фрагментов из старых флагелляционных романов, толком и читать было нечего. То ли в тот день я устал больше обычного, то ли скучные псевдонаучные бредни какого-то Ермакова утомили меня, но через некоторое время я уснул прямо над газетой. Проснувшись от ощущения присутствия в комнате постороннего, я резко встрепенулся, но было уже поздно: рядом со мной стояла Антонина и с большим интересом разглядывала выпавшую из моих рук газету. Мое неожиданное пробуждение застало ее врасплох. Я и до сего дня совершенно уверен, что не проснись я тогда в самый неподходящий момент, она бы ни словом не обмолвилась об увиденном, и исчезла также тихо, как и появилась. Но получилось иначе, и ей нужно было как-то выходить из неудобного положения. Как, собственно, и мне, после случайного раскрытия моей тайны.
- Так вот, в чем дело, - с очень милой улыбкой и без тени упрека мягко произнесла она, - ты, оказывается не вполне обычный парень.
Лгать мне не хотелось, чтобы не выглядеть перед ней идиотом.
- Так случается, - спокойно сказал я, взял из ее рук газету и убрал ее в стол. В эту минуту я испытывал очень сложную гамму чувств, и трудно сказать, чего в ней было больше: то ли стыда за свои увлечения, то ли бешенства за бесцеремонное вторжение в мою приватность.
В ее же взгляде не было ни испуга, ни осуждения. Скорее – удовлетворение от того, что не дававшая ей покоя загадка наконец-то раскрылась. И еще – неловкость от того, что своим любопытством она сильно задела меня за живое.
- Не волнуйся, - примирительно произнесла она, - ты же знаешь, что я умею хранить секреты. И потом, не такой уж ты и необычный. Думаешь, у нас мало таких клиентов? Да полно, эка невидаль. Тут уж ничего не попишешь, кому как повезло родиться.
- Спасибо за поддержку, - ледяным тоном ответил я и поднялся со стула, намереваясь выйти куда-нибудь как можно скорее. Антонине явно не хотелось отпускать меня в таком состоянии.
- Да подожди ты, ну что надулся? Ну да, дура я, что полезла подглядывать. Ну что поделаешь, бабское любопытство верх взяло. Ну что нам теперь, сделать вид, что мы друг друга не знаем, что ли?
- Ничего не нужно делать, - сказал я, стараясь не давать волю раздражению, - мне просто нужно выйти ненадолго.
Она взяла меня за локоть.
- Ну, перестань, я и так себя виноватой чувствую. Как мне сделать так, чтобы ты не злился?
Ответ чуть было не сорвался с моих губ. Можно сказать, я поймал себя за кончик языка в последнюю секунду. Но Антонина, с ее развитой интуицией, поняла меня и без слов. Рассмеявшись, она покачала головой.
- Ну уж нет, меня пороть ты не будешь, я для этого слишком взрослая. И потом, я знаю, чем такие игры заканчиваются, а нам с тобой это точно ни к чему. Но ход твоей мысли я уловила и попробую сделать так, чтобы ты на меня зла не держал. Есть у меня кое-кто для этой цели на примете.
С этими словами она упорхнула, оставив в комнате стойкий шлейф своих духов, а я остался в состоянии уже куда более приличном, чем за минуту до того. Наш короткий диалог словно переключил меня на другую волну. Я вдруг ощутил неожиданный прилив возбуждения от ее слов, от того, как неожиданно сексуально она произнесла это почти запретное для меня слово – порка. Да и саму ее я, наверное, впервые в жизни увидел совсем под другим углом. Пусть ей и за сорок, но у нее отличная фигура, молодое лицо и голос, который мне теперь ни за что не забыть. Конечно, я уловил ее идею и не сомневался, что она точно что-нибудь придумает для меня, но почему-то мне в тот момент не хотелось никого другого. Мне была нужна в этом качестве она, и прошло немало времени, прежде чем мне удалось справиться с навязчивыми фантазиями по этому поводу. Антонина это чувствовала, и при встрече загадочно улыбалась, ни словом, ни намеком, не возвращаясь к событиям той ночи, а я не смел ни о чем ее спрашивать и просто ждал. В конце концов, я все же вернулся к реальности и как-то сумел сосредоточиться на более вероятном развитии событий.
Почему-то я с самого начала был уверен, что речь идет об одной из ее девушек. Можете вообразить себе, с какой навязчивостью, если не сказать – одержимостью, я теперь пытался разгадать эту головоломку – так которая же? Ведь я всех их неплохо знал и, что греха таить, в фантазиях своих не пропустил ни одну, примеряя на них свои необычные желания. Но теперь, когда любая из них могла оказаться той самой, мне отчего-то стало очень трудно представить себе их в подобных обстоятельствах. Вернее, мне было трудно вообразить себя с ними в такой ситуации. Я придумывал кучу разных сценариев, сообразуясь с каждой из них, и все мне казалось странным, нелепым и несбыточным. Это неукротимое буйство фантазии засасывало меня все глубже. Я даже бросил читать, потому что ни на чем толком не мог сосредоточиться и все время мысленно погружался в глубины своего распаленного воображения, выныривая из них лишь по мере необходимости. Продлись это еще пару недель, и я, наверное, сошел бы с ума, но, к счастью, Антонина не стала мучить меня так долго.
Как-то раз, накануне моего дня рождения, она заглянула ко мне в дежурку с необычным и заговорщическим видом. Положив на стол свернутую вчетверо записку, она наклонилась к моему уху и тихонько шепнула.
- Здесь адрес, тебя будут ждать завтра после восьми. Это будет подарок. Отпусти себя и сделай все, как хочешь. Обещаю, не пожалеешь.
Едва дождавшись пока она уйдет, я схватил со стола листок бумаги. Это было недалеко, но до завтра оставались еще целые сутки, и их нужно было как-то скоротать. Сначала я просто ждал, но потом вдруг до меня неожиданно дошло, что не худо бы как-то подготовиться к предстоящему. Нужно было решить, как вести себя, выбрать какой-то сценарий, в конце концов – подобрать какой-то инвентарь. Это ведь только в фантазиях в моих руках в нужный момент оказывалось все необходимое, от казачьей нагайки до армейского ремня, в реальности же ничего из этих предметов у меня не было, и я понятия не имел, как их можно раздобыть, тем более в столь незначительный срок. Выходило, что кроме собственного брючного ремня, полагаться мне было больше и не на что. В какой-то момент я уже примирился с этой мыслью, но вдруг какое-то томительное чувство все же овладело мною. Я вспомнил, какой особой, невыносимой прелестью обладали для меня прочтения сцен, где использовались розги, как часто этот простой и бесхитростный предмет являлся мне в моих фантазиях, и сомнения стали заедать меня изнутри. В конце концов, это мог быть первый и последний шанс в моей жизни, и свести его к банальному брючному ремню было как-то скучно и нелепо. Аппетит приходит во время еды, и я не был исключением из этого правила. Еще недавно мне казалось, что сам факт того, как девчонка заголит передо мной зад и просто немного потерпит, пока я слегка постегаю ее, надолго удовлетворит мои желания. Но теперь, когда все вдруг стало возможным, мне хотелось куда большего и опасение глупо упустить свой шанс оторваться по полной овладевало мною все больше. С другой стороны, я боялся перебрать и остаться ни с чем. Бог знает, о чем там Антонина договорилась с этой девицей и как та представляет себе наше свидание. Если она мыслит категориями западного видео, где мужики в кожаных трусах хлещут вениками тащащихся от этого действия девиц, то я рискую попасть в сильный резонанс с ее ожиданиями и остаться с носом. Но такой сценарий в стиле немецкой порнушки был сущим кошмаром для меня, и я искренне надеялся, что ничего подобного не случится. В общем, в итоге я решил, что лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, что упустил.
Где в городе взять розги? По соседству был парк, в который я отправился по дороге на свидание. Было поздно и безлюдно, и все же для порчи зеленых насаждений я выбрал угол подальше и потемнее. Классики русской литературы, а вслед за ними и всякие сочинители местного розлива, в качестве наиболее подходящих для данной цели объектов флоры называют обычно березу и иву. Ивы в парке я не нашел, а сучковатые ветки березы показались мне как-то не очень пригодными для моей цели. В итоге мой взгляд упал на какой-то неизвестный кустарник, побеги которого были ровными и гладкими едва ли не на всем протяжении. Срезав с десяток прутьев, я обернул их газетой и поспешил выбраться из парка. Всю дорогу мне казалось, что встречные прохожие только и делают, что пялятся на мой сверток, и криво улыбаются потому, что догадываются о его содержимом и главное – о назначении этого самого содержимого. Я попробовал было придумать какое-нибудь иное объяснение нужности мне десятка прутьев, но поскольку сезон огородничества давно закончился, а об икебанах я тогда не знал, ничего путного мне в голову так и не пришло. К счастью, я довольно быстро добрался до места и вскоре уже звонил в дверь квартиры на третьем этаже в старой хрущевке.
Дверь мне открыла Ритка. Вот уж из всех девиц Антонины на нее я подумал бы меньше всего. Будучи довольно взрослой девицей лет под тридцать, с хорошо развитыми формами, она обычно нравилась мужчинам постарше. Ко всему, она умела неплохо держаться на публике, со вкусом одевалась и вообще составляла что-то вроде элитной части в подразделении Антонины, которая шла в ход для тех клиентов, кто не просто желал провести нескучную ночь, но хотел появиться на людях в обществе красивой девушки или просто сполна насладиться женским вниманием. Ритка это умела. С ней можно было сходить в магазин, где она вполне профессионально могла подобрать своему спутнику новый галстук, она по цвету лица могла определить, какое блюдо из меню не стоит заказывать ее кавалеру, помнила репертуар во всех театрах и была в курсе всех интересных выставок. Короче, с ней было нескучно и надежно, а мужчины с опытом умеют это ценить. Недаром те, кто познакомился с ней единожды, приезжая в другой раз требовали именно Марго и очень расстраивались, если она была занята с другим. Ритка же, с ее слов, обычно сильно и не перетруждалась с таким контингентом. Часто от нее требовалось просто уложить своего клиента баиньки и поправить ему подушку перед сном, ибо пожилым дядечкам внимание подчас куда важнее секса. Но клиентам своим она не симпатизировала нисколько. Все ее чувства были ловко наигранными, благо артистизма ей занимать не приходилось. Проводив очередного папика и сидя у меня в дежурке, Марго часто, не стесняясь в выражениях, давала ему такие характеристики, что слушать было неудобно. При этом она могла тут же хвастаться подарком, который ей сделал поносимый ею же человек. За привлекательным фасадом светской львицы в ней скрывалась обычная провинциальная простота заурядной лимитчицы, сильно развращенной большим городом, деньгами и богемной жизнью. Помимо жадности, которая, скорее всего, и толкнула ее стать проституткой, в ней отчетливо ощущалось какое-то высокомерие, граничащее с откровенным пренебрежением к людям. Вот и сейчас она смотрела на меня свысока в приоткрытую дверь.
- Ну, чего стоишь? Не узнал что ли?
- Я просто не думал, что это будешь ты.
- Ну да, а то тебе Антонина ничего не сказала.
- Нет, это был сюрприз.
- Ну, и как сюрприз? Нравится?
- Очень, - ответил я, входя в квартиру, хотя предпочел бы встретить здесь кого-нибудь другого. Кроме того, не слишком теплое начало нашего свидания не лучшим образом отразилось на моем настроении.
- Давай сюда, - сказала Ритка, беря у меня из рук сверток.
- А ты знаешь, что там?
- Да уж не цветы, как я догадываюсь. Думаешь ты сильно оригинальный, что ли? Пойду в воду брошу.
С этими словами она ушла в ванную, а я, оставив на вешалке пальто, отправился в комнату. Марго возвратилась через пару минут.
- Ты потолще-то не нашел? – с раздражением сказала она, - у меня задница чай не казенная. И что только Вам, садюгам, эти палки так милы? Нет чтобы плетку какую купить фирменную или стек, как в кино показывают.
- Да где же это купишь-то у нас?
- Все там же, у мажоров. Видяхи то ты где-то покупаешь, наверное?
Я покачал головой.
- Не знаю я таких мажоров, а и знал бы, так вряд ли бы решился такие штуки брать.
- Ну да, ты же у нас застенчивый, милый такой, добрый мальчик. Так пусть лучше девушка своей задницей за твою скромность расплачивается.
- Я постараюсь не сильно, - как-то непроизвольно вырвалось у меня. Сказать по правде, желания пороть ее у меня становилось все меньше и меньше.
- А сильно тебе никто и не даст. Ты из реальности-то не выпадай, чай не в крепостное время живем. Выпить хочешь?
Она кивнула в сторону бара, уставленного кучей импортных бутылок. Я отказался.
- Налей мне лучше чаю, а то и без выпивки голова кругом идет.
- Ну, как хочешь. А я выпью, пожалуй, а то у меня на трезвую голову такие игрища плохо идут.
Чай у нее был неважный, но из вежливости я решил допить чашку до конца. Ритка потягивала виски, сидя в кресле напротив, и исподлобья разглядывала меня. По мере воздействия паров алкоголя, взгляд у нее смягчался, а ершастое настроение проходило.
- Кто бы мог подумать, - с наигранным удивлением произнесла она, закидывая ногу на ногу, - с виду такой тихоня, и такие черти внутри живут. Сань, ну зачем тебе это? Может просто трахнешь меня? Посмотри, как я ладная.
С этими словами она как кошка потянулась в кресле, закинув руки за голову и выгнув спину. И без того короткая трикотажная юбка поехала наверх, открывая резинки чулков. Кверху поднялся и облегающий свитер, в просвет между ним и поясом юбки выглянул шелковистый идеально плоский животик. Вид был соблазнительный, но отказаться от задуманного я уже был не в силах.
- Нет, солнце мое, просто не выйдет.
- Что не выйдет? В смысле, ты без этого не можешь, что ли? Не стоит?
- Могу, но это не так интересно.
- Вот чокнутый, - с кривой улыбкой произнесла она, - и угораздит же с такой байдой уродиться. Ладно, извращайся уже тогда. Имеешь право, ты же у нас именинник вроде? А я тебе от Антонины подарок, правда?
С этими словами она поднялась, обошла сзади мой стул и вдруг жарко обвила меня руками.
- А хочешь, - жарко зашептала она мне ухо, касаясь его влажными губами, - я тебе по своему подарок сделаю? Будет классно!
От нее просто перло сексуальностью. Запах разгоряченного женского тела буквально обволакивал меня со всех сторон, жар от ее дыхания сводил с ума, но все же я устоял.
- Нет, Марго, давай уже по-моему, - с усилием выдавил я из себя, поднимаясь со стула и снимая с плеч ее руки.
Она разочарованно надула губы и вздохнула.
- Какие Вы упертые все, садюги проклятые. Ладно, как знаешь.
С этими словами она отправилась за розгами, я оглянулся в поисках места поудобнее. Никакой лавки здесь, разумеется, и в помине не было. Решив, что нагну ее через стол, я уже развернул было кресло и стал двигать его, как вдруг манипуляции мои были прерваны вернувшейся жертвой.
-Ты что это? – нахмурилась она. – Я раком не встану, даже не мечтай. Вперегиб – это вдвое больнее и задницу толком не расслабить. Нет уж, я вон туда лягу.
Взглядом она показала на диван.
- Там неудобно и размахнуться негде, - неуверенно возразил я.
- Вот и нечего тебе размахиваться, - сказала она, подавая мне прутья, - да еще такими лозинами толстенными. Скромнее надо быть и добрее к людям. Так мне ложиться или нет?
- Черт с тобой, ложись уже куда-нибудь, - раздраженно пробурчал я, успев подумать, что вся эта ситуация начинает напоминать какой-то дурдом.
Плюхнувшись коленями на диван, Ритка поддернула юбку, под которой белья не оказалось вовсе. Задница у нее была что надо. Крепкая, выпуклая, этакое сердечко из двух половинок. Умастившись на ложе, девица скорчила страдальческое лицо, потом отвернулась к стенке и замерла.
Вид был замечательный. Красивая девушка с голым задом лежала передо мной и покорно ждала, когда я начну ее сечь. По всему выходило, что мне следовало наслаждаться каждой минутой созерцания этой сцены, но отчего-то никакой радости я не чувствовал. Нет, какое-то возбуждение присутствовало, но оно было таким вялым и невнятным, что я вдруг отчего-то ощутил себя обманутым.
- Ну чего ты там? – не поворачиваясь, глухо произнесла она.
Я выбрал прут потоньше и поровнее, примерился и несильно стегнул ее.
- Ай! – раздалось снизу. – Ты полегче там!
Я ударил еще раз, стараясь не попасть по тому же месту. Удар был совсем слабым, не оставившим на коже почти никакого следа.
- Ай! – еще громче взвизгнула она и крутанула задницей, - говорю же, полегче!
Это выглядело форменным издевательством. Вряд ли ей вообще было хоть сколько-нибудь больно от вялых прикосновений розог в моих руках, она просто валяла дурака. Вдруг вся эта сцена предстала передо мной в каком-то ином виде. Я словно увидел себя со стороны, как будто сам я парю где-то под потолком, а прямо передо мной какой-то неприятный взъерошенный и вспотевший тип с горящими глазами злобно пожирает взглядом раскинувшуюся перед ним в полуобнаженном виде симпатичную девицу. Мне стало так стыдно за себя, за всю нелепость происходящего, за эти прутья в моих руках и за отказ трахнуть Ритку как все нормальные люди, что справиться со своим желанием бросить все и убежать у меня уже не хватило сил. Опрометью выскочив из квартиры, я понесся вниз по лестнице, на ходу надевая пальто. Очнулся я, только отбежав от этого дома на порядочное расстояние. Часа три я просто бесцельно слонялся по улицам. Наконец, дав себе слово никогда больше не думать ни о чем подобном, я отправился в общагу и завалился спать.
Прошло дня три. Ритку я видел пару раз, но она вела себя так, как будто вообще ничего не случилось и в какой-то момент мне стало казаться, что та сцена вообще мне почудилась. Когда появилась Антонина, мое очередное дежурство подходило к концу. Заглянув ко мне в дежурку, она плотно закрыла дверь, и заговорщически подсев ко мне, тихо спросила:
- Ну как ты? Все получилось как надо?
- О, да, - ответил я, стараясь ничем не выдать свои истинные чувства, - подарок был отличный, спасибо Вам.
- Надо думать,- хитро подмигнула мне Антонина, - девушку-то ты отходил на славу.
Я чуть не поперхнулся. Возмущение мое было так велико, что дар речи на некоторое время покинул меня.
- Да ладно, - неверно истолковала мой ошарашенный вид Антонина, - девушка не в претензии, за все уплачено.
Я продолжал смотреть на нее в полном обалдении. Наконец, сделав на собой усилие, я смог довольно внятно произнести, что весьма рад такому исходу, премного благодарен за заботу и попробовал было уйти, как вдруг Антонина вернула меня чуть ли не от самой двери.
- Погоди-ка, - взяла она меня за плечо, - тут что-то не так. Ну-ка скажи мне, что там у вас случилось?
Я пожал плечами.
- Ничего такого, о чем Вы бы уже не знали.
- Она лжет, правда? Ну скажи мне, я ведь чувствую, что здесь дело нечисто.
- О чем Вы?
- Так, ну-ка пойдем со мной, - решительно сказала она и буквально поволокла меня в вестибюль.
Мы вылетели из гостиницы, плюхнулись в ее красную семерку и куда-то понеслись. Вскоре я понял, что едем мы к Ритке.
- Не стоит, Антонина Васильевна, - попробовал было возразить я. Но никто и не думал меня слушать.
Поднявшись на этаж, разъяренная женщина вдавила кнопку звонка и держала его до тех пор, пока дверь квартиры не распахнулась. На пороге стояла заспанная Ритка в ночнушке и с испугом глядела на нас. Антонина, ни слова не говоря, втолкнула ее в квартиру, и тут же, без всяких церемоний задрала ей подол. Марго взвизгнула и отскочила в сторону, но то, что ей было нужно, Антонина уже увидела.
- Говоришь, места живого не оставил? – прошипела она.
- Простите меня, - тихо и жалобно вдруг сказала Ритка, и глаза ее наполнились слезами. Отпираться было бесполезно.
- А синяки на заднице, которые мне показывала, чем рисовала? – продолжала прессовать ее Антонина.
- Я все отдам, - в ужасе заламывая руки, ныла Марго.
- Зачем отдавать - отработаешь! Прямо сейчас!
На свою беду, Ритка была неряхой, и брошенные мною третьего дня прутья так и валялись под столом. Разумеется, они успели высохнуть. Обведя комнату яростным взглядом, Антонина тут же углядела их и моментально подхватила с пола.
- А ну, ложись, дрянь!
- Антониночка Васильевна, не надо пожалуйста! Я отдам деньги!
Вместо ответа та вытянула ее прутом по ногам так, что Ритка аж завизжала и присела на корточки. Рубашка на ней была короткая, не прикрывавшая и колен, так что на бедрах сразу загорелся красный рубец.
- Ай! Вы что, я же юбку не смогу одеть неделю!
Второй удар пришелся по спине.
- Ай! Не надо так, прошу Вас!
- Задницей кверху ложись! – услышал я ледяной голос Антонины.
Ритка, вся зареванная, поплелась к дивану. От ее самоуверенной наглости не осталось и следа, передо мной была обычная перепуганная девчонка, трясшаяся от ужаса перед предстоящим наказанием. Смотреть на нее было нехорошо и неприятно. Упав ничком на одеяло, она замерла, подсунув руки к лицу. Антонина рывком завернула ей на спину сорочку и тут же размашисто влепила первую лозину. Следом посыпались и остальные. Прутья были сухие и ломкие, так что на Риткино счастье хватило их ненадолго. Когда в руках у разгневанной женщины остался последний обломок, уши у меня уже болели от Риткиных воплей, а на заднице у нее и правда не осталось живого места.
- И чтоб все сто баксов завтра же были у меня! – пытаясь отдышаться, хрипло произнесла Антонина. Отшвырнув остатки прута, она резко развернулась и вышла, громко хлопнув дверью напоследок. Я же остался стоять столбом, глупо пялясь на Риткин голый зад, плотно иссеченный кровоточащими ссадинами.
- Ну что, получил свое удовольствие? – все еще хлюпая носом, спросила она, поднимаясь с дивана,- Или смотреть не так интересно, как пороть самому?
- Совсем неинтересно, - сказал я, чувствуя себя в этот момент едва ли виноватым в случившемся, - но я не знал, что она так тебя отходит, и вообще не думал, что она может такое устроить. И я не жаловался на тебя, она сама догадалась. Чем тебе помочь?
- Странный ты, - с каким-то недоверчивым удивлением посмотрела на меня Ритка, - вроде и садист, а добрый. Я же с тобой совсем по-свински обошлась, а тебе меня жалко?
- Ну да, - ответил я совершенно искренне, - тебе же больно.
- А когда сам порешь, ты случайно не плачешь над жертвой?
- Не знаю, я еще не пробовал. И, наверное, уже не хочу и начинать.
- Ладно, сделай кофе пока, я пойду умоюсь.
Пока я возился на кухне, Ритка долго плескалась под душем. Вышла она посвежевшей и с такой довольной физиономией, как будто полчаса назад вообще ничего не случилось.
- Оп-ля, - весело произнесла она, одним движением сбрасывая полотенце. Распущенные рыжие волосы, еще не успевшие до конца просохнуть, были разбросаны по ее загорелым плечам и высокой полной груди, бронзовая кожа словно светилась изнутри, а от длиннющих тонких ног мне было просто не оторвать глаз.
- Марго, не надо, я уже давно не сержусь на тебя и незачем это все устраивать, - с трудом отвернувшись, произнес я с усилием.
Она обняла меня и жарко прижалась всем телом.
- Дурачок, это мне надо теперь, после такой-то порки. Ты посмотри, что со мной творится.
Там она была такой мокрой, что никаким душем объяснить это было невозможно. От моего прикосновения девушка выгнулась и застонала.
- Теперь понял, какая я?
- Понял, - сказал я, отстранившись, и пошел в прихожую.
- Ты куда? – удивленно выпалила она мне в след.
- За розгами, - невозмутимо ответил я, надевая пальто.
В Риткиных глазах плеснул ужас.
- С ума сошел? Я больше не могу сейчас!
- Это тебе только так кажется.
Захлопывая дверь, я уже нисколько не сомневался в том, что она не только может, но и хочет этого.

Вот это здорово! Без всяких там политических и мистических вывертов.
Отдельное спасибо за эпоху издания "Мистер Х".
Очень живой рассказ, уязвимость нашего брата садиста достоверна и убедительна.
Герой рассказа явно заслуживает приключений не на ниве секс-бизнеса, но приятно думать, что всё у него впереди.

Читал и вспоминал свой первый верхний опыт.
Спасибо)))

По просьбе незарегистрированной здесь читательницы передаю её отзыв:

[QUOTE=come-about;304753]Очень понравился 8-ой рассказ.
Сюжет, наверное придуман Но это неважно. Он свежий, живой, убедительный и очаровательный :p
Язык простой, человеческий... совсем не литературный (в хорошем смысле), что в том повествовании важно и большой плюс.
Задание выполнено изящно, без натуги
Об авторе не гадаю...
Советую почитать... Ах... мне б такой рассказ на Первый ОЛИМП...

И кто на Пине зарегистрирован, передайте при случае, ПОЖАЛУЙСТА, что у этого рассказ здесь есть поклонница
[/QUOTE]

Рассказ просто отличный

А мне не понравилось.Во-первых слишком уж сюжет фантастичен. Чтобы "мама" дежурному по этажу такие подарки делала,да не в жисть не проверю.Ну там бутылку коньяка или просто денег - это может и прокатило бы.Способность ее все дни рождения помнить тоже явно не оттуда.Какая-то придуманная мадам получается.
Ну и еще не верится в такую быструю трансформацию,сначала удрал с перепугу,а потом посмотрел как девку выдрали и сразу заматерел.
А больше всего не верится как мадам ее порола.Недостоверно как-то психологически.Тем более она знала что девушка маза.
Нет,у меня вот как-то не склеивается.

Щи кислые с курятиной. Некоторым нравится.

_________________
Бисер есть? А если найду?

Как-то все слишком притянуто за уши.
Не люблю щи с курятиной.

_________________
Memento doloris

Опять хороший язык (надо сказать, уровень конкурса оказался почти неожиданно высоким в этом отношении).

Интересные образы, не знаю уж, насколько достоверные - нет у меня опыта общения с такой публикой .

Молодой человек, может быть, немножко странно наивный и неиспорченный, учитывая его род занятий, но ничего, втягивается.

В некоторые сцены - вполне верится, например, описание поведения вяло отрабатывающей свои деньги профессиональной нижней и неопытного робкого верхнего - на мой взгляд очень убедительно и литературно.

А F/F наказательная сцена (ну, тут уж мои вкусы) убедительна не только литературно, но и тематически - или по крайней мере была бы, будь я чуть менее задёрган и устал.

Совершенно не верится в концовку, где девица оказывается тематической; никак её поведение до того в это не укладывается. И второй раз за вечер розгами - для меня многовато, но это вопрос тематических предпочтений

Хороший рассказ, надеюсь, не пострадает от того, что кое-кто приписывает его мне .
Да, есть недостаточно убедительные, на мой взгляд, вещи, в первую очередь, это концовка (уж слишком хамелеоншей Ритка выведена, не верится, как и в стремительное преображение в верхнего) и такая забота бандерши о студентике-коридорном. Но это "по гамбургскому счету", читать же было легко и приятно . Напомнило мой же рассказ "Любопытной Варваре", который поругивали примерно в том же духе.