Клуб "Преступление и наказание"

Последние штрихи.

В доме Мак Коулов, Майк быстро распаковал принесенную в рабочем чемоданчике небольшую рабочую станцию. Хелен с интересом смотрела как Майкл колдует над переплетением проводов.
- Давай телефон!
Когда Хелен протянула ему свой аппарат, Югослав быстро подсоединил к нему провода зарядного устройства, электронный порт и на загоревшемся кристаллическом табло ввел телефонный номер с только что вскрытой мобильной карты, которую затем вставил в корпус странно выглядящего телефона.
- Что ты делаешь?.
- Теперь Это твой телефон и твой номер. С него можно звонить на «базу», а она перекинет звонок на этот - все равно как будто ты просто сидишь, дома и никуда не выходишь.
- Я могу попробовать?
- Не здесь…, когда мы будем отсюда за пару кварталов, ты включишь телефон, и позвонишь родителям.
Девушка с интересом покрутила в руках карбопластовый корпус нового девайса:
- Какой странный!
- Это очень хорошая и надежная модель, для солдат и экстремалов. Он вполне функционален, ничего лишнего, но все есть. Не боится ни воды, ни ударов… Ну вот и все. Нам пора идти.
- Откуда это у тебя?
- Телефон? Купил по случаю…
- Я про это! - девушка кивнула на оплетенное проводами устройство:
- У отца взял…, ему сейчас без надобности.

«Запретный амбар»

Чуть жмурясь от солнца, одетый в невесомую одежду мальчик неуверенно оглянулся на свою спутницу:
- Мне вот так и идти?
- Ну конечно! Разве что-то не так?
Ронни неуверенно переступил с ноги на ногу, переведя взгляд на свои босые ноги, а затем на босые ноги своей спутницы:
- Вот так? И босиком?
- Здесь все так ходят. Зачем тебе обувь? Это «внутренний» дом, нет… ну если хочешь, то можешь обуться, но у нас так принято… Если мы идем на работу, в поле или в лес — тогда обуваемся.
Мальчик пожал плечами вслед за Сашей, шагнул за порог комнаты. Отмытые до белизны теплые камни которыми был вымощен двор приятно грели босые ступни.
- Пойдем я тебя познакомлю со всеми нашими! Ну, чего ты стоишь?
- Подожди… Саша, а почему у тебя такое странное имя?
Девочка пожала плечами:
- Имя как имя.- а как зовут твоего отца?
- Ой! И правда… его так и зовут «Отец Николас»…
- Понятно… хорошо что хоть не «пресвятой»!
Ронни пошел за девочкой, которая вдруг остановилась и посмотрела на Ронни ставшими очень серьезными глазами:
- Ну… вообще то он «пресвятой», просто он не любит когда его так называют…
- Почему?
- Ну откуда я знаю? Не любит и все!
- А что он еще не любит?
Но Саша не успела ответить на этот вопрос:
- А еще он не любит когда ему врут, остальное его совсем не беспокоит, но в то, что ложь это от дьявола отец верит так же твердо как в нашего Спасителя.
Мальчишка резко обернулся на голос, а потом долго и с интересом рассматривал стоящего пред ним рослого подростка в строгом черном сюртуке и темной шляпе. Молодое лицо мормона совсем не вязалось с его не по детски мощной и крепкой фигурой. Под внимательным взглядом мальчика подросток поднял руку поправляя шляпу и Ронни показалось, что широкие рукава сюртука н вот-вот лопнут не сдержав напора огромных мышц.
Саша вышла из-за спины Ронни и встала перед ним, словно отгораживая своего гостя от подростка:
- Привет Виктор! Ты уже приехал из города?
- Да малыш… вот держи!
Подросток протянул девочке небольшой сверток:
- Здесь все, что ты просила…, а ты знакомишь нашего гостя с Домом?
- Он уже не гость, Виктор!
- Вот как… и кто это решил?
- Отец.
- Тогда хорошо. Сегодня в город приехали братья из Дома отца Эстаса, говорят, что они ищут какого то мальчика.
- Ты говорил с ними?
- Нет, они пытались, но пресвятой Эстас не вызывает у меня сочувствия и я сказал им, что пресвятому Эстасу не следовало лезть в небеса, а стоило просто ходить по земле…, чаще смотреть в святое писание, а не в безбожные изобретения ДРУГИХ и тогда... он до сих пор смотрел бы на мир двумя глазами!
Виктор вдруг широко улыбнулся:
- Я задам тебе несколько вопросов, можно?
Саша вдруг решительно схватила Ронни за руку и потянула в сторону:
- Оставь его в покое Виктор, он только-только пришел в себя! И я хочу показать ему дом…, познакомит с ребятами...
- Да, вчера он и правда выглядел не очень… но сегодня — на много лучше, а что касается Дома, давай сразу начнем с главного…, а ребят можно оставить на потом, тем более, что некоторые его уже видели.
Девочка вдруг остановилась и отпустив руку Ронни шагнула к Виктору:
- С главного? Ты и правда считаешь, что это главное?
- Для него — да. Это позволит ему избежать ошибок… ты же знаешь отца даже лучше меня.
Ронни внимательно вслушивавшийся в разговор брата и сестры не выдержал и дернул девочку за рукав платья:
- О чем это он?
Саша повернула к мальчику немного покрасневшее лицо, да и вообще выглядела девочка немного смущенной, что было более чем странно, если учитывать обстоятельства ее «знакомства» с Ронни.
- Ну… здесь… мы живем по правилам и правила эти… они… Виктор!
Девочка вдруг снова резко повернулась к своему брату:
- Виктор, ЭТО у тебя получится лучше, я ведь все равно не могу туда пойти!
Ронни снова нетерпеливо дернул девочку за руку:
- Пойти куда?!
- В запретный амбар: - Виктор уверенно положил руку на плечо мальчика и Ронни мог только удивиться тяжести его не широкой ладони.
Глядя снизу вверх, мальчик усмехнулся:
- Если он «запретный», то что мы там забыли?
- Он запретный для меня… - сегодня. Но его все так называют, ведь для кого то из нас он все равно остается запретным.
Саша улыбнулась и вдруг подмигнула Ронни, словно предлагая избавится от сомнений.
Ронни долго смотрел на стоящих перед ним брата и сестру, и совсем не к месту подумал, что несмотря на разницу в возрасте телосложении и росте девочка совсем не выглядела слабее своего брата. Это как-то сразу успокоило мальчика и он дал волю своему любопытству:
- И что там?
- Сам увидишь! - Виктор протянул мальчику раскрытую ладонь, но Ронни словно не заметив этого жеста независимо заложил руки за спину (когда сцепленные в замок руки коснулись избитого тела мальчишка едва сдержал гримасу) и пошел вперед. Саша обогнала его показывая дорогу, выйдя за пределы внутреннего двора дети некоторое время петляли между плотно поставленными строениями, наконец пересекли довольно большую окруженную домами площадь. За время их недолго путешествия к ним присоединилось еще около полудюжины детей разного возраста. Они весело здоровались с Виктором, осторожно смотрели на Ронни, а потом просто шли следом. На краю площади Саша остановилась:
- Дальше мне нельзя, идите сами.
Снедаемый любопытством Ронни пошел вслед за Виктором. Пройдя за ближайший дом они пересекли еще один довольно широкий двор, заставленный ящиками и крытыми повозками, наконец остановившись перед воротами приземистого и широкого амбара.
Повернувшись Виктор обвел глазами стоящую перед ним группу детей:
- Очень хорошо…, а я уже и не думал, что Ален придет сюда.
Названные им мальчик выглядел немного смущенным и наконец тихо произнес:
- Лион мой друг, мы не можем стоять в стороне… так мне отец сказал...
Виктор довольно улыбнулся, поднимая руку с зажатой в ней небольшой черной книжкой:
- Что говорят об этом наши святейшие?
Один из мальчиков чуть прикрыл глаза и каким -то механическим голосом продекламировал:
- То что угодно Богу не может быть противно человеческой натуре, а то, от чего мы не можем удержаться - достойно раскаяния. Раскаяние - это дар Божий и кто как не мы поможет обрести этот дар нашим заблудшим братьям?
- Молодец Ален, я вижу, что твой последний урок изученный здесь, не прошел для тебя даром.
С этими словами Виктор отворил двери амбара и посмотрел на Ронни.
- Хочешь зайти?
- Зачем ты спрашиваешь? Ты ведь сам привел меня сюда…, но что там?
Один из мальчиков (тот которого называли «Ален» открыл было рот, но Виктор предупреждающе поднял ладонь)
- Что бы узнать - нужно зайти, но… ничего что было бы неугодно создателю.
- Если так, то я захожу.
Ронни вплотную приблизился к Виктору и протиснулся мимо него в приоткрытые двери амбара.
К его удивлению в амбаре было довольно светло, мирный солнечный свет вливался в помещение через окна прямо в скате крыши с откинутыми массивными ставнями. Амбар был заполнен какими то мешками, инструментом, но цент его был пуст, если не считать массивной деревянной конструкции укрепленной на невысокой, чуть меньше метра бревенчатой платформе. Ронни приходилось видеть такие устройства в книгах или фильмах посвященных глухому средневековью. Посмотрев на конструкцию он понял, почему среди вошедших вслед за ним детей не было девочек. Прямо перед Ронни, спиной к дверям амбара сидел зажатый в деревянные колодки мальчик лет десяти. Ребенок был полностью обнажен и находился в очень неудобной позе. Деревянные колодки в которых были зажаты голова и руки мальчика были установлены так низко над полом, что колени мальчика находились по сторонам и выше плеч согнутого в три погибели мальчишки. Что бы ребенок не мог встать на колени и тем самым хоть как-то облегчить себе «очистительные» страдания от неудобной позы, за пятками наказанного находилась ребристая деревянная планка которая не давала сдвинуть их и на сантиметр назад. Когда Ронни подошел чуть ближе он увидел еще один кусок дерева располагавшийся между широко разведенных ног мальчишки и упиравшийся ребристым концом тому прямо в промежность, это не давало мальчишке опустится на него и хоть немного снять нагрузку с уставших ног. Ронни, проведший совсем не много времени связанным сначала в машине, а потом в самолете хотя и в не столь неудобной позе, мог оценить степень жестокости и изощренности примененного к ребенку наказания.
Ягодицы мальчика провисая между пяток были широко раздвинуты, что делало позу наказанного не только неудобной, но и жутко унизительной в своей откровенности. Ко всему этому на растянутых в стороны ягодицах мальчика было с десяток хорошо видимых, длинных и тонких воспаленных полос.
Возле опущенной почти к самому помосту головы наказанного мальчишки сидел другой мальчик, немного старше размеренно читавший наказанному какой-то религиозный текст.
Повернувшись к Виктору, явно ожидавшему его реакции на увиденное, Ронни спокойно, словно происходящее было для него совершенно привычным делом, спросил:
- Давно он так сидит?
-Часа три…
Виктор с интересом смотрел на спокойное лицо мальчишки.
- За что его наказали?
- За ложь и воровство… или если быть более точным — за воровство и ложь.
- Почему здесь нет взрослых?
- Потому что это не будет справедливостью…, у нас детей наказывают только дети.
Посмотрев на рослого Виктора, возвышавшегося над всеми как башня Ронни спросил:
- Что тогда ты здесь делаешь?
- Ну… Натан… наверное я кажусь тебе взрослым, но это не так. Поэтому я могу быть здесь, могу следить за тем что здесь происходит, могу удержать «помогающих» от излишнего рвения, могу и указать им на преступную мягкость… только мы решаем как будет наказан допустивший грех. Только мы и никакие взрослые… думаю это тебе следует запомнить.
- Значит это вы посадили его именно так?!
- Да, все дети общины собрались здесь и решили, что «очищение» он будет проходить «именно так».
Ронни медленно обвел глазами всех стоящих перед ним. За то время, что он провел в разглядывании наказанного мальчика и разговоре с Виктором детей в амбаре стало намного больше.
- Мой дед воевал в Индокитае и в Северном Вьетнаме попал в плен, но даже комми до такого не додумались.
- Саша говорила что ты не помнишь своего имени…
- Не помню, но я помню, что говорил мне мой дед: - мальчик замолчал сосредоточенно глядя под ноги: - Если это все, что ты хотел мне показать, Виктор, то… я пойду.
Ронни снова посмотрел на худую, напрягшуюся спину зажатого в колодках мальчишки, его исполосованные ягодицы:
- Его ведь уже наказывали и он ваш друг, как же можно так?
Неожиданно стоящий перед ним подросток улыбнулся и шагнув вперед положил Ронни на плечи свои тяжелые ладони:
- Я рад, что не ошибся в тебе и мне очень жаль, что ты думаешь, что ошибся в нас. Думаешь, что мы злы и жестоки, что мы не любим Лиона… Но это не так…
Виктор отпустил Ронни и подойдя к наказанному осторожно провел ладонью по вздрогнувшим плечам мальчика и тоном человека проповедующего в храме произнес:
- Лион согрешил, и то, что ты видишь — это выражение не нашего гнева, это гнев Божий, мы лишь исполнители воли его… Можешь сам спросить Лиона, считает ли он справедливым то наказание которое сейчас переносит. Спроси…
Ронни некоторое время стоял молча, а потом медленно покачал головой:
- Нет, когда тебя мучают, скажешь все, что угодно.
С этими словами мальчик направился к выходу из амбара, но стоящие перед ним дети, словно покоманде взялись за руки образуя живую, непреодолимую цепь. Ронни остановился и с непониманием посмотрел на Виктора.
Как не странно, стоящий возле колодок подросток почему то выглядел немного смущенным:
- Понимаешь Натан, если ты уж зашел сюда, то выйти можно только вместе со семи и только после того, как сделаешь то, что должен. Таковы правила… извини…
- И что я должен делать?
Вместо ответа один из младших мальчиков вышел из «цепи» и подойдя к высокой дубовой бочке стоящей возле импровизированного эшафота, опустил туда руку и достал длинный истекающий каплями влаги прут. Стряхнул с него воду и пройдя мимо посторонившегося Виктора остановился рядом со свисающими за край платформы ягодицами Лиона.
Ронни догадался о том, что сейчас должно произойти и где-то внутри у него стало совсем пусто и холодно. Наверное именно так чувствовал бы себя человек впервые столкнувшийся с марсианами. Самое страшное, что та уверенная бескомпромиссность с какой действовал малыш ясно говорила о том, что он считает происходящее в амбаре нормальным и правильным.
Малыш взмахнул рукой и проведя прутом по большой дуге ударил распяленного в неудобной позе мальчишку по натянутой коже худых половинок зада. Но от того, что поза истязуемого была крайне неудобной для секущего ( что бы попасть по направленным к низу ягодицам бить приходилось почти снизу-верх) удар получился не очень сильным, больше похожим на мокрый шлепок. Под тихий смех своих товарищей смущенный малыш еще дважды стегнул провинившегося, явно стараясь сделать это посильнее. После трех ударов с другой стороны деревянных ограничителей раздалось тихое «спасибо, добрый брат», а секущий передал розгу другому мальчику занявшему место позади наказанного. Взявший розгу был постарше, примерно как и сам зажатый в колодках Лион. Мальчишка, примеряясь легко постучал прутом слегка ерзающей мишени, чуть улыбаясь резко, от плеча, кутнул рукой и по амбару раздался звук хлесткого и звонкого удара. По крайней мере два из нанесенные старшим мальчиком ударов были не в пример сильнее и ощутимо «злее» предыдущих, но тоже не оставили на коже наказанного серьезных повреждений, хотя секущий явно старался и даже «протягивал» розгу по раскрытым словно книга ягодицам. Лион выдержал удары без звука, негромко поблагодарив и этого мальчика, а тот, с видимым сожалением, передал розгу следующему. Глядя на улыбающиеся, спокойные лица ребят, Ронни понял, что дети (как не странно) особой жалости к зажатому в позе «кузнечика», страдающему от боли мальчишке, явно не испытывают.
Откровенная , ничего не скрывающая поза наказанного, вид его дергающегося под ударами тела, жалобные вскрики и сама ирреальность происходящего, держали Ронни растерянности и даже некотором смятении. С одной стороны все внутри протестовала против того, что происходит у него на глазах (всего чуть больше суток назад Ронни и сам испытал насколько это больно), а с другой - зрелище порки его сверстника такими же мальчишками как и он сам, вызывало у него непонятное, но от того еще более острое чувство возбуждения.
Дети, аккуратно передавая розгу друг другу продолжая сечь зажатого в колодки мальчишку. Почти все наносили удары очень «старательно» и когда счет пошел на вторую дюжину Лион до этого, по мнению Ронни проявлявший просто чудеса терпения, начал уже довольно громко вскрикивать после каждого удара. Наконец один из мальчиков или случайно, или нарочно ударил истязуемого так, что рассекающий воздух кончик прута ударил несчастного прямо между широко раздвинутых ягодиц, угодив в промежность, Лион забился в колодках с такой силой, что массивная деревянная конструкция задрожала, а от крика мальчика заложило уши.
От глаз Ронни не укрылось то, что Алан рванулся в направлении секущего, но стоявшие рядом дети, словно ожидая этого, вцепились в его руки и одежду не давая сдвинуться с места.
То что это была совсем не случайность Ронни понял, когда поровший Лиона мальчик, торопливо постарался повторить этот жестокий удар, но в этот раз кончик прута бессильно щелкнул по упиравшейся в воспаленную промежность деревянной планке. То, что вначале казалось жестоким дополнением к наказанию провинившегося ребенка на деле неплохо защищало самые уязвимые места его тела. Не будь этого куска дерева несколько таких ударов, нанесенных из жестокой забавы или по неосторожности, могли в прямом смысле кастрировать мальчишку.
Поднявший руку для третьего удара мальчик быстро взглянул в сторону Алана, на своих вдруг переставших улыбаться товарищей и торопливо еще раз хлестнув Лиона по заду, в этот раз уже совсем не прицельно и быстро передал розгу другому мальчику.
Взявший розгу занял место позади провинившегося, но в этот момент Алан, освободившись от цепких пальцев своих приятелей встал между наказанным и его новоявленным экзекутором и и стоял так довольно долго не отводя взгляд от избитого тела. За это время извивающийся в колодках мальчик наконец смог перебороть последствия болезненного удара. Мальчик за спиной Алана, стоял смущенно покачивая розгой, видимо не сильно представляя, что ему делать в этой ситуации и не решаясь обойти или отодвинуть эту неожиданную преграду, а Алан просто стоял и не отрываясь смотрел на истерзанный зад своего друга. Наконец медленно повернул голову и посмотрел прямо в глаза Виктора.
Затем Алан повернулся и протянув руку взял розгу из руки стоящего перед ним мальчишки. Тот без сопротивления отдал прут и сделал пару шагов назад.
Ронни видел, как побелели костяшки пальцев Алана, сжимавшие розгу. Но по всему было видно, что продолжать экзекуцию мальчик не собирается, по всей видимости ожидая от Виктора какого-то поступка.
Наконец Виктор глубоко вздохнул и подойдя к уже исполнивших свой «долг» детям, взял за плечо мальчика, так жестоко обошедшегося с Лионом и подтолкнул его в направлении Алана, а затем обратился к стоящим перед ним детям:
- Что бы вы себе не напридумали, думая, что это удобная возможность сводить свои детские счеты или даже мстить..., но мы все пришли сюда не мучить, не калечить и не пытать Лиона. Пришли сюда не издеваться над ним - но помочь ему. Боль и стыд которые он сейчас испытывает не требуют от вас проявлений излишней жестокости. Это не порадует нашего небесного отца и это урок не только для него, но и для вас. Радость от страданий ближнего — это от дьявола, это тьма. Мы можем порадоваться лишь глубине его раскаяния… Ну так что, Крисс? Как ты считаешь, твой поступок достоин наказания?
Выведенный из строя мальчик опустил голову и медленно протянул вперед руку наносившую коварные удары. Виктор отошел к стене амбара и вернулся неся в руках короткий и широкий кожаный ремень. Алан, переложив розгу в левую руку потянулся к ремню, но Виктор отрицательно покачал головой. Этим ремнем он без предупреждения, с силой ударил мальчика по выставленной ладони. Мальчишка жалобно вскрикнул, сгибаясь и прижимая руку к животу, но затем, отдышавшись, вновь покорно вытянул вперед дрожащую ладошку. Виктор ударил мальчика еще трижды, прежде чем позволил ему вернуться в строй. Последний удар был таким жестоким, что отбросил ладонь почти к самому полу, а мальчишка отчаянно крича упал на колени, а потом на бок, подтянув колени к подбородку, чуть подергивая от боли ногами.
Ронни, со странным удовлетворением подумал, что розгу или что-то еще, этой рукой, жестокий мальчик возьмет очень и очень не скоро.
Наконец наказанный поднялся и спрятав распухшую ладонь за спину, роняя слезы, скрылся позади своих молчаливых товарищей.
Виктор снова повернулся к Алену и коротко произнес то-ли вопрос, то-ли утверждение:
- Все?
Алан кивнул головой и под внимательными взглядами стоящих вокруг, белея лицом, словно робот нанес три довольно сильных удала по уже полностью покрытому рубцами заду своего друга и не глядя передал розгу стоящему за ним мальчику отойдя в сторону и присоединился к уже «отработавшим» розгой детям наблюдавшим, хотя уже и без улыбок, на продолжившуюся в обычном «ритме» порку.
Судя по всему жестокий удар сломал последние укрепления терпения и остатков гордости мальчика. Теперь он отчаянно и громко кричал уже после каждого удара.
Посмотрев на еще десяток детей заполнивших амбар и с явным нетерпением ждущих своей «очереди», Ронни повернулся к Виктору - тот словно ожидая этого, стальными пальцами схватил Ронни за руку и отведя чуть в сторону, быстро зашептал прямо в ухо мальчику:
- Ничего с ним уже не будет, смотри и стой спокойно.
Ронни отвернулся от Виктора и снова начал смотреть.
Теперь дети действовали более аккуратно и несколько более скованно. Сила большинства ударов ощутимо упала, но попадая по уже нахлестанному телу, они все равно вызывали жалобные крики и стоны.
Получающий удары мальчик, хотя и кричал, не забывал говорить «спасибо» секущим его и совсем не просил прекратить наказание.
Наконец последний из мальчиков впечатал третий и самый хлесткий удар по своей вздрагивающей цели и подойдя к Ронни, протянул тому розгу.
Сделавшие свое «святое дело» дети притихли. Ронни посмотрел на розгу зажатую в детском кулаке, потом перевел взгляд на полностью красные, распухшие ягодицы и наконец на Виктора.
- Смелее… Натан, ему: - Виктор быстро кивнул в сторону зажатого в колодках мальчика: - ему будет перенести это немного труднее чем тебе. Но постарайся не оскорблять его жалостью, а нас равнодушием, пойми, что ты помогаешь ему очистится, иначе ты все только затянешь…
Ронни почувствовал себя так, словно стоял на краю крыши небоскреба и неожиданно посмотрел вниз в пугающую и манящую глубину.
Виктор глядя на неподвижно стоящего мальчика продолжил:
- Делай что должен.
Задрав голову и глядя в глаза Виктора Ронни решительно замотал головой, пряча руки за спину:
- Я не стану его бить.
Виктор грустно усмехнулся:
- Никто и не требует, что бы ты его бил. Ты должен его наказать, сделать тоже самое, что и все мы, что сделал даже Ален, а ведь он лучший друг Лиона.
- Лион не сделал мне нич6го плохого, я его не знаю так, как знаете вы, а в чем он виноват, я не знаю и знать не хочу! Выпусти меня из этого чертового амбара!
- Плохие слова, грязный язык… жаль, что Лиону так не повезло. Правда жаль... Но, конечно, ты можешь идти… Иди!
Ронни пошел к выходу из амбара и дети молча расступились перед ним. Только Алан стоящий у дверей не пошевелился пристально глядя в лицо Ронни. Мальчика это удивило и он остановился вновь поворачиваясь к Виктору:
- Что… что вы будете делать с ним?
- Ничего, но очищение не законченно, раз уж ты уходишь, и пока это так он останется здесь - я даже на знаю, сколько он выдержит сидя на пятках..., ну а тебе...тебе придется ответить, прежде всего самому себе, почему ты отказался протянуть ему руку помощи…
- Это невозможно! Ты…
- Ты хотел сказать, что я вру? Мы никогда не врем, лож - это грех. Если ты уйдешь, так и будет.
- Вы не можете убить его.
- Да никто никого не собирается убивать, как это вообще могло прийти тебе в голову! Но он будет находится здесь пока сознание не покинет его и вот только тогда он и будет освобожден… но поверь - это может случиться очень не скоро, и ЭТО будет намного страшнее, чем даже еще одна такая же порка.
Видя как Ронни идет назад и берет протянутую ему розгу, Виктор довольно усмехнулся:
- Бей… по настоящему! Как все.
Ронни повернулся и чуть прищурив глаза едко произнес:
- Бить по НАСТОЯЩЕМУ, да? И где у него это НАСТОЯЩЕЕ? Вы все били его просто по жопе…
Со стороны детей послышались негромкие смешки, улыбнулся даже Алекс, а только Виктор вновь тяжело вздохнул:
- Грязные слова…, смущение в умах...
Вместе со смехом ушло и царящее в воздухе напряжение, происходящее как-то сразу, приобрело налет если и не игры, то фарса и зажатый в колодках голый, униженный, выпоротый всеми мальчишка почти мгновенно из жертвы по детски жестокой справедливости словно перешел в категорию декораций к какому-то сюрреалистическому спектаклю.
Встав позади мальчика, Ронни стер с лица улыбку, немного присел и осторожно повел розгой по вздрагивающим ягодицам стараясь выбрать наименее поврежденный участок, но зад мальчишки был уже так исполосован его предшественниками, что это оказалось совершенно невыполнимой задачей. Собравшись, Ронни глубоко вздохнул и резко взмахнул рукой...
Розга трижды хлестко впечаталась в многострадальный мальчишеский зад.
Лион взвизгнул, на секунду задохнулся криком и вдруг…. тихо заплакал, но теперь уже скорее от облегчения, быстро и невнятно произнеся привычные слова благодарности, а Виктор довольно улыбнулся глядя на Ронни:
- Вот видишь? Иногда это совсем не тяжело поступать правильно…
- Вы сейчас его выпустите?
- Нет… ему осталось всего пару часов, но наверное никто не будет против если Алекс останется здесь с ним и поможет своему другу.
Ронни показалось, что стоящие вокруг дети очень даже против этого, но сказать об этом Виктору никто из них не решился.
Глядя на потянувшихся к выходу из амбара детей, Ронни подумал, что в этом тихом доме все совсем не так просто как ему показалось вначале.

Выдвижение.

- Может нам все таки стоит подождать Стива?
Хелен попыталась остановить энергично шагающего впереди нее Майкла. Пальцы девушки вцепились в рукав куртки подростка, но ее поволокло следом за парнем как если бы она пыталась остановит грузовик.
Югослав поправил сумку висящую на плече, по борцовски крутанул предплечьем срывая захват и быстро перехватил соскользнувшие пальцы девушки своей ладонью. Хелен в который раз удивилась тому, сколько силы таилось в этом вялом на первый взгляд теле.
Но сейчас Майкл совсем не выглядел вялым, напротив, подросток был очень энергичен и на ходу повернув лицо к девушке, в прямом смысле таща ее за собой, начал говорить быстро, не пытаясь скрыть свой странный, режущий ухо славянский акцент.
- Хелен, я конечно безумно рад, что Стив наконец перестал вести себя как подлец, но нам совсем не осталось времени…
- Не хватает времени… - автоматически поправила Хелен.
- Не хватает времени его ждать…
Быстро перебирая ногами девушка наконец задала вопрос который мучил ее с самого начала возвращения Майкла к ее дому:
- Майкл… но почему ты оделся в точности как Стив? Да еще и эти черные очки…
Югослав немного замедлил шаг и четко, уже почти без акцента произнес:
- Все привыкли, что ты с ним ходишь, пусть и дальше думают так же… ну наконец-то!
Возле парня и девушки затормозило частное такси, мощный как танк старый каддилак весьма непрезентабельного вида, за рулем которого сидел подозрительный, грузный тип с окладистой, пиратского вида бородой.
Майкл, не говоря ни слова бросил сумку в машину, повернулся к Хелене:
- Садись!
Взревев форсированным мотором машина рванула с места в сторону выезда из города.
- Разве мы едем не в аэропорт?
- Нет, мы едем на частный аэродром, там можно нанять легкомоторный самолет…, но я попросил отца и нас отвезет его… его… товарищ, он хороший пилот и не задает вопросов.
- А что ты сказал отцу?
- Я сказал отцу, что мне нужно найти брата моей невесты и так как дело получается вроде как семейное отказать он мне не мог и…
- Невесты?!!! Семейное?!!!
Хелена даже подпрыгнула на месте:
- Да как тебе такое вообще могло придти в голову и…
Сидящий рядом с ней югослав вдруг быстрым движением скинул с лица очки и пристально глядя Хелен в глаза, вдруг прихватив девушку за затылок притянув к своему лицу жадно впился длинным поцелуем в ее растерянно приоткрытые губы.
Пока растерявшаяся девушка впав в ступор от неожиданности и замерла, упершись руками в тело подростка лихорадочно пыталась собраться с мыслями, левая рука девушки скользнула по животу парня, вниз и Хелена совершенно отстранено (словно все это происходило не с ней), отметила про себя - насколько он возбужден…. Но Майкл уже отпустил ее но отодвинулся всего-навсего на расстояние чуть больше спичечного коробка, все так же пристально глядя ей в лицо.
Хелена глубоко вздохнула, тоже отодвинулась от своего дерзкого спутника, подняла перед собой обе ладони, почти касаясь груди Майкла:
- Майкл… давай по порядку…
- Я люблю тебя Хелен и всегда любил. С первого дня как тебя увидел.
Хелен снова глубоко вздохнула и медленно опустила глаза, она все еще не могла придти в себя и от поцелуя и от этого странного признания в любви - сделанного в несущемся на огромной скорости автомобиле. Чуть прикусив губу, не поднимая глаз девушка произнесла:
- Помоги мне вернуть брата — это все чего я хочу… и тогда… тогда я сделаю все… все - чего хочешь ты… Клянусь.
Югослав осторожно прижал ладони к щекам Хелен, заставляя девушку поднять голову:
- Я хочу что бы ты всегда была со мной…
Неожиданно девушка начала смеяться, но это был не счастливый смех радующегося жизни подростка, а скорее нервная реакция на страх и напряжение.
- Ты смеешься?
- Извини Майки…, но что скажет твой отец, когда увидит меня? Вот такую… как я есть.
- Он тебя видел и не раз, вообще… о том, что ты моя невеста я ему сказал уже давно.
- Это когда?
- Когда тебя первый раз увидел.
Девушка смешно наморщила лоб:
- Я даже не могу вспомнить, когда и как это было…
- Главное, что я этого никогда не забуду.

Подчищенный вариант

Вкуснятинаааа! НЯМ! Замечательная община. Мне очень нравится!!! Очень хочется почитать авторскую версию. Может в личку? Если это не противоречит. У меня даже есть пара идей по модернизации процесса. Могу поделиться.

Пожалуй, тот факт, что дети сами выносят приговор, меня слегка смущает. Даже в самом сознательном и мозгопромытом детском коллективе не обойдётся без злоупотреблений. А уж ставить во главе его просто тупо самого сильного - это точно кончится чем-нибудь богопротивным. По мне, лучше было бы, чтобы взрослые выносили приговор за проступок и давали детям возможность либо с ним согласиться, либо его оспорить, причём как в сторону смягчения, так и в сторону ужесточения. И их предложения взрослые стараются не оспаривать, чтобы научить их... чем-нибудь... сплочённость... ответственность... всё такое.

Например, изначально взрослые приговорили Лиона (коротко стриженного, близорукого французского ашкенази, который каждое утро протирает тряпочкой свой любимый фикус и выставляет его на солнышко ) лишь к порке ремнём. Однако после обсуждения в своём кругу дети решили, что наказание слишком мягкое, и попросили дополнить его "отсидкой" на этом "станке", а ремень заменить розгами.

Вот уж если я кого-то по-настоящему не выношу, так это Макаренко. Его единственная заслуга - изобретение системы коллективной ответственности, которую активно использовали в немецких концалагерах и в ГУЛаге. А чуть позже - в детдомах и исправительных школах. И правда ведь удобно - наказать всех за проступок одного и умыть руки, глядя, как "коллектив" расправляется с провинившимся. Для меня все (по большей части, сильно преувеличенные пропагандой) заслуги Макаренко перечёркиваются этим его "изобретением".

В общем Рони (Натана) обвели. Типа, можешь уйти, но тогда Лион будет мучиться до потери сознания. По твоей вине!
- Не по моей, а по вашей! Это не я, а вы установили такие правила! Это не Господь Бог, а вы так решили от его имени! И за это вы ответите перед Всевышним! Когда Ему будет угодно спрос учинить! И за то, что меня не предупредили, зачем меня ведете в этот запретный амбар тоже ответите перед Богом! Я бы ни за что не пошел с вами, если бы знал, что меня заставят пороть мальчишку, который мне ничего плохого не сделал и которого я даже первый раз вижу. Страдающего, исхлестанного вами. Я нормальный пацан, а не садист! Возьми око за око, зуб за зуб! А я за что его бить должен!? И за что вы продолжите его мучения до потери сознания, если я его бить не стану?!

_________________
Бисер есть? А если найду?

Детдомовцы вызывают уважение. Не могли бы дать ссылку.

Меня вот никто никогда ни в какие амбары не заводил и розгу в руку не давал. Везёт же некоторым!