Клуб "Преступление и наказание"

Глава 16 Маленький ремонт и очень большие неприятности

Квартира приобрела новый вид. На кухню и прочую мебель приходили любоваться соседи и даже поганый мент, подаривший во время вищита Настеньке тюбик крема «спасатель»..
– Неужели это все своими руками? – Не верили они.
– Да, на этой вот самой кухне с помощью дочки Настеньки! – Говорил он, и принцессу распирало от удовольствия.
Мент, что приходил в гости из-за собаки даже заказал скамью себе в отделение на складных ножках из остатков фанеры.
– Будет, на чем сидеть преступникам, – он подмигнул Настеньке, – или лежать!
Отчим редко хвалил принцессу, а тут она почувствовала, что-то отдаленно напоминающее родительскую любовь, но ненадолго!
Кухонные скамейки стояли вокруг стола, тоже собранного папой, а старый стол дворовые дедушки приспособили для игры в домино.
Теперь трубы в туалете закрывал красивый шкафчик из той же фанеры.
– Такого шикарного туалета даже в Лувре не было! – отчим осмотрел свою работу.
– А почему не было шкафчика в Лувре? – поинтересовалась Настенька.
– В Лувре не было канализации! Народ писал в камин или на лесенки…
Королю пришлось строить Версаль и в него переехать!
– Неудобно! – Согласилась Настенька.
– А теперь надо еще кое-какую мебель собрать. Отчим принес из магазина кусок рыжей фановой трубы, две заглушки к ней и хомуты для ее фиксации к стене.
– Это зачем, папа? – Не поняла Настенька.
– Скоро поймешь! – Отчим одну заглушку приклеил супермоментом а из второй вынул уплотнительное кольцо.
– Пойдем, подержишь!
– Отчим открыл туалетный шкафчик и закрепил в нем обрезок трубы в вертикальном положении основанием на полу – а крышкой без резинки сверху.
– А это зачем, – не поняла Настенька.
– Скоро сама узнаешь! – Убирай рабочее место, бери щенка и пойдем гулять в парк!
«Папа пойдет со мной гулять в парк!» – сердце Настеньки вздрагивало от удовольствия. – Он и мороженого мне купит!
Мороженое действительно отчим купил, но прихватил из дома еще и секатор вместе с большим рогожным мешком.
Ты гуляй, а я пройдусь к этим кустам.
И тут мороженое застряло у принцессы в горле.
Садовники регулярно постригали кусты краснотала и теперь у них отрастали длинные и тонкие ветки темно-красного цвета. «Влипла! Бедная моя попка!» – Детали мозаики стали складываться у принцессы в голове: мешок, секатор, прогулка….
Она прекрасно понимала, как и для чего папе могут понадобиться эти прутья.
– Папа, – Насстенька подошла ближе, зачем?
– Да уж не для оригами, для тебя! – Отчим стал выбирать прутья и срезать их секатором. – Похоже, ремня тебе мало!
– Почему мало?
– Ремешок тебя уже не строжит! Ты снова стала плохо учиться!
– Но, я же помогала тете делать мебель!
– А я и не спорю! Помогла! И мороженое ты заслужила! – отчим срезал еще несколько прутьев и засобирался домой.
Домой принцесса шла на ватных ногах. Ей вспомнилась банька в деревне и монастырские прутья. Воспоминания приятными называть нельзя! Ей вспомнились отверстия в скамейках и по коже поползли мурашки.
Маленький мозг искал выхода из сложившейся ситуации и не находил его.
– Папа, не надо розог! Я буду самой хорошей, самой послушной принцессой!
– Будешь! Однозначно будешь! – Отчим сунул мешок под мышку. – Сегодня у нас праздник, связанный с окончанием ремонта! И амнистия!
Настеньке показалось, что за спиной выросли крылья! Однако дома отчим вынул прутья, опустил их в трубу, налил туда горячей воды, бросил соли и лимонной кислоты.
– Вот Настенька, они тут будут ждать! И одна принцесса должна вести себя так, чтобы я как можно реже открывал этот шкаф!

_________________
С наилучшими пожеланиями

Глава 17. Пятница – день тяжелый.

«Настенька понимает, что жаловаться на мою родительскую строгость бесполезно! Ни мама ни мент наш участковый за нее не заступятся! - Настенькин отчим Федор Иванович тоскливо в окно на падчерицу, выгуливающую во дворе собачку. - Скучно как-то жить стало! Без водки, тяжко, но я подшит! И за Настей больших грехов не водится! Тоска зеленая!»
От скуки отчим сегодня изнывал, и вдобавок любимая команда с треском проиграла футбольный матч. Смотреть телевизор не хотелось.
«Мебель сделал, лоджию остеклил, даже скамью менту поганому соорудил! Чем бы еще заняться? Как назло, в голове – пустота. Ни одной мысли. Это от усталости на работе!»
Работа у Федора Ивановича – тяжелая: столяр-ремонтник на производстве. Вдобавок французская ампула не позволяла пить ничего крепче чая! Тут будешь злым! Но второй раз попасть в тюрьму дядя Федор не хотел, а первый раз он попал туда именно из-за любви к зеленому змию.
"И жена с ребенком в поликлинике! – Он полежал немного на диване, глядя в потолок. – Скучно!"
За окном оцветало лето. Где-то коротко взвизгнула автомобильная сигнализация. Стукнула входная дверь, и гавкнул песик.
«Настенька вернулась!» - Отчим с тоской подумал, что применить воспитательный талант вроде бы не к кому.
Из комнаты падчерицы, двенадцатилетней Настеньки, приглушенно доносились звуки какой-то очередной молодежной музыкальной группы.
"Выпороть её что ли? Вроде бы не провинилась! Но есть ремень, и есть Настина попа! Значит – можно совместить!"
Мысль Федору понравилась.
«Давненько принцессу не драл! С неделю уж! Как вернулась из деревни – отпустил все грехи оптом, а теперь и придраться не к чему! На как это не у чему! Найду! Главное – занятие приятное, поможет провести время, а заодно и расслабиться! И самому можно неплохо размяться, размахивая руками – гимнастика, какая-никакая!"
Принятое решение наполнило тело энергией. Мужчина встал, сладко потянулся и направился в комнату падчерицы. По дороге остановился у зеркала – состроил самое свирепое лицо, на которое был способен. Дверь в комнату принцессы распахнул резко и широко – толкнул ее ногой. Вошел решительно, глянул строго. Захлопнул за собой дверь.
«Нет ничего проще, чем разговорить падчерицу под угрозой порки. Тут главное что? Главное – делать вид, что все давно и доподлинно известно, а собственное признание нужно в чисто педагогических целях: как признак осознания и раскаяния! Да и лицо, похоже, удалось! Даже собачка, любимица Настеньки, забилась в угол! »
Принцесса была одета по-летнему: в шортиках, в футболке и по-домашнему босиком. Она оторвалась от экрана, по которому носились, и орали что-то на нерусском языке какие-то уродцы.
Девочка испуганно уставилась на отчима. Про певцов и певичек она тут же забыла.
- Закрой собаку на лоджии! - Отчим подошел к ноутбуку и сложил его.
Теперь они один на один, и ничего не могло помешать «серьезному» разговору.
В том, что разговор не обещает ничего хорошего, Настя уже не сомневалась.
Девочка испугалась, не чувствуя за собой вины и смотрела на отчима снизу вверх, как нашкодившая собачка на разгневанного хозяина. Жалобно так, испуганно и тревожно. И – в глазах вопрос: "что, я сегодня-то натворила, за что злишься?"
"Сейчас мы это и выясним! - Федор пока и сам не знал, за что будет принцессу драть, но знал, что это сделает. - Была бы принцесса – за что наказать – найдется! Не может не найтись. Так не бывает, что здоровая нормальная плутовка за целый день и не набедокурила. Остается только выяснить, в чем именно! А это уже – мелочи!»
– Ну, – требовательно проговорил Федор, строго глядя прямо в глаза Настеньки, перепуганной уже одной суровостью и столь эффектным появлением в комнате, усиленной удалением собаки на лоджию. – Признавайся, что натворила! Огромные, расширившиеся от страха, глаза Настеньки забегали, щеки и уши запунцовели.
«Это не признак вины – любая принцесса занервничает в такой ситуации!»
Настенька лихорадочно пыталась сообразить, в чем вина. Вспоминала, что такого она сделала, что могло бы стать известно отчиму и вызвать приступ справедливого гнева. И не могла вспомнить. Правильно – день-то самый обычный и никаких проблем! Но это пугало девочку еще больше.
Настенька в отчаянии: понимала только одно – единственное спасение в полной откровенности и признании вины. Только полностью отдав себя в руки правосудия, представленного в лице Федора Ивановича, она может хоть как-то попытаться смягчить свою участь. А то, что участь незавидна, она уже не сомневалась. Опыт, накопленный за время пока Федор жил у них в доме, говорил о том, что она будет высечена. Не так давно на кухне отчим сам собрал две скамеечки, из которых при необходимости собиралась лавка для порки.
"И мамы нет! Накажет!" – эта мысль звучала, как глас небесный, как набат, заглушая все – и разум, и осторожность, и хитрость…
И оттого, что она не знает, за что будут драть, и, следовательно, не может никак повлиять на будущее, от этого удушающего бессилия, она впадает в отчаяние! Душа проваливается в такие бездны, что страшно представить. Она то бледнела, то краснела, рот приоткрылся, глаза блестели, а первые слезы уже покатились по щекам.
– Н-не знаю… – наконец выдавила она из себя.
– Значит, та-а-ак, не знаешь! – зловеще тянул Федор. – А если подумать?
Теперь девочка была она уверена, что суровому отчиму известно нечто такое, что компрометирует несчастную Настеньку окончательно и бесповоротно, но сам он этого не замечает или просто не в курсе.
"Не знаю!" – Она все еще лихорадочно пыталась вспомнить, но безуспешно и уже была готова зарыдать.
– Ну что ж, значит, признаваться не хотим, – сделал отчим убийственный вывод.
Федор Иванович уже решил, что наказание будет суровым. Как всегда, будет много крика, слез, жалоб и умоляющих просьб о прощении.
Причина по сути проста: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать!»,"Она признаваться хочет, очень хочет, даже мечтает, но, увы, не может догадаться, как это сделать, когда, собственно, признаваться не в чем. - Федор Иванович резко выдвинул стул и поставил его на середину комнаты, прямо перед окончательно скуксившейся принцессой. - Она решительно не помнит ничего, что могло бы привести мужчину в такую ярость".
«Все! Она склонила голову. Со щек закапали слезы. - Сев на стул, Федор взял принцессы за подбородок и поднял её голову, заставляя смотреть прямо в глаза. - Плечи мелко подрагивают!»
Через щеки принцессы уже потянулись две струйки слез. Она смотрела на мужчину испуганно и вопросительно.
– Ну, что ж, придется провести расследование. Вспоминай с самого начала. С самого утра, – голос Федора вновь стал требовательным, – Во сколько встала?
Принцесса задумывалась. Не так-то просто вспомнить столь простую и обыденную вещь в разгаре подобной разборки. Но Федор ждал, принцесса нервничала и, в конце концов, ответила:
– Часов в десять…
Хорошо быть на каникулах! Принцесса любила поспать: в школу встает полвосьмого, но сейчас может оторваться. Это не наказуемо. Однако Федор сделал вид, что крайне огорчен и даже раздосадован столь поздним временем подъема:
– Ты бы еще до вечера проспала! Соня. Всю жизнь проспишь, – говорил он укоризненно.
- Меня собака разбудила! - Принцесса тоже огорчена тем, что собаке пришлось терпеть лишний час. Теперь ей казалось, что и впрямь она должна была встать пораньше и не мучить собаку. Ей стало мучительно стыдно, но для порки маловато. Она опустила взгляд на свои босые ножки и заливалась краской. Этого отчим и добивался.
"Надо чтобы, в конце концов, принцесса сама захотела быть наказанной! – Мужчина продолжил допрос.– Конечно, не потому, что это ей нравится, а из-за груза вины, избавиться от которого иным, менее неприятным, способом невозможно!"

– Ладно, хорошо, ты, соня-засоня, встала, потом, наверное, позавтракала, и вывела собаку гулять, да?
– Да… – она тихо соглашалась.
"Ничего страшного не происходит, ни в чем страшном он пока не призналась, но то, что она вынуждена то и дело подтверждать мою правоту – это хорошо. Она убедилась, что я всегда прав, и привыкла к этой мысли. Так ей легче будет привыкнуть и к тому, что, наказание послужит для ее же пользы".
– Что потом? – Федор резок.
– Ну… Мы пошли гулять…
– Не помыв после себя посуду! Кто «мы»?
– Ну… Я, Ленка, Мишка… Санек Алексеев… Димка…
– Дальше! – торопил Федор, зная: перебивая речь Настеньки отрывистыми фразами, он сбивает и без того растерявшуюся принцессу с мысли, заставляя скакать с одного на другое, не давая сосредоточиться. Это лишило Настеньку шанса на ходу выдумать безопасную правдоподобную ложь – она вынуждена вспоминать вслух то, что происходило на самом деле.
– Ну, мы гуляли…
– Где?
– Во дворе…
– В каком?
– Ну, сначала в нашем, потом пошли в димкин…
– На речку ходили? – Утром было жарко, просто пекло, а Димка живет в доме на набережной, неподалеку от реки. Конец августа, вода холодная, купаться падчерице воспрещено категорически. Да и вообще ей запрещено входить в воду без пригляда взрослых. Отчим уже драл Настеньку нынешним летом за нарушение этого запрета. Поэтому не удивительно, что Принцесса испугалась, и начала горячо оправдываться:
– Мы только по берегу погуляли, мы не купались, честное слово! Мы просто там в тени посидели и все! Мы не купались, правда!
Федор недоверчиво молча и подозрительно смотрел на нее. Принцесса не выдержала взгляда, смутилась, отвела глаза.
Федор не сомневался, что она сказала правду, но его тяжелое молчание и собственное смущение создают впечатление, что она солгала. Она и сама понимает, что слова неубедительны, что все выглядит так, как будто она врет, а не говорит правду, но ничего сделать не может. Доказательств правоты у нее нет. Точнее, она не в силах их найти. Она, казалось, и сама уже сомневалась в том, залезала ли в воду сегодня или, все же, нет…
Федор внезапно изменил тему:
– А потом началась гроза.
Она снова вынуждена согласится. Она была уверена в том, что отчим не поверил насчет купанья, а значит, порки, скорее всего, уже не избежать. В принципе, она знала это и раньше, но сейчас появилась причина, хоть и несправедливая. И порка, ранее бывшая только не более чем угрозой, стала приобретать все более и более определенные очертания. Одна посуда чего стоит!
– Да…
– И ты, конечно, сразу пошла домой, чтобы тебя не замочило дождем? – предположил отчим язвительно. Так, словно говорил о чем-то априори безусловно неверном.
И, угадал. Принцесса еще больше смущалась, жалась, краснела и, наконец, тихо призналась:
– Нет…
– Что значит «нет»? – вскипел Федор, – Ты хочешь сказать, что вы еще играли под дождем? В грозу?
Принцесса убито кивнула, глядя в пол. Слезы одна за другой капали со щек. отчим продолжил негодовать:
– У тебя же ангина за ангиной! Мы с матерью только и делаем, что тебя лечим, по врачам с тобой бегаем! А ты? О чем ты думаешь? Мало того, что сама простудишься, так и маленького братика заразить хочешь? Ты должна была мчаться домой, как только тучу появилась на горизонте! А не бегать под дождем. Явилась, небось, насквозь промокшей?
Для убедительности отчим взял принцессу за плечики и легонько встряхнул. Она кивнула, отвечая на вопрос.
– А молния? – отчим был возмущен до глубины души. – Сколько раз тебе говорил, соседа вон, молнией убило! Забыла? Как горохом об стенку, да?
Федор сделал паузу и сказал вдруг спокойным тоном:
– А до грозы, когда вы все вместе гуляли, что вы делали?
Настеньке нужно время, чтобы переключится.
– Ну… это… просто ходили… на качелях качались… потом на бревне посидели…
– Курили? – как бы вскользь интересуюсь я. Насколько мужчина знал, падчерица не курит. Но половина её ровесниц во дворе уже смолили вовсю, а принцессы постарше так все поголовно. Федор с удовольствием предвидел еще множество «разборок» с падчерицей на эту тему.
– Нет! – она опять испугалась и таращится на отчима, стараясь убедить в своей невиновности.
– Врешь, – бесстрастно говорил Федор в ответ.
Она снова начала умолять мужчину, в голосе звучат слезы и обида:
– Не вру, не курила, честное слово! Это Андрей с Митяйкой… А я не курила! Даже в руки не брала! Честное слово!
Федор снова строго посмотрел на принцессу, держа паузу. И опять она не выдерживала, сломалась. Может быть, (даже – наверняка) она не курила, но этот грех уже внесен в черный список проступков.
– Пиво пили?
Тут падчерица вздрагивает и сразу уводит взгляд в сторону и куда-то в угол, даже не пытаясь спорить.
– Чуть-чуть… Два глотка… – еле слышно произносит он, жалобно и заискивающе переводя взгляд на меня.
"Попалась пташка! Оказалось, её и впрямь есть за что выдрать!"
– Так-так-так. Здорово. Не зря Федор был уверен в том, что какой-нибудь грешок да всплывет. Так оно и есть. Собственно, дальше можно уже не продолжать.
"Все ясно! Принцесса вполне готова к порке! Но надо продолжить, чтобы окончательно «дожать». Чтобы к тому моменту, когда Настенька разденется и ляжет на лавочку, она была окончательно морально уничтожена и унижена до предела. В этом случае, порка не нанесет урона гордости и человеческому достоинству – от них и следа не останется к тому времени. Тем легче будет восстановить их потом, когда все закончится!»
Мужчина не комментировал только что полученное признание, снова перескакивая на другую тему:
– Ну, и, конечно, придя домой, ты все рассказала маме? Как вы курили, пили пиво, ходили на речку и резвились под дождем? Ты же не стала врать ей, что просто случайно попала под дождик? Или соврала?
Принцесса убита, раздавлена, уничтожена. Она уже плачет, шмыгпя и всхлипывая.
– Совра-а-ала… – скулит она.
Я укоризненно качаю головой.
– Ты стала много врать, Настенька. Это нехорошо. Придется мне выбить из тебя эту дурную привычку.
Вот и произнесено ключевое слово. "Выбить" оно же приговор. Точки над «i» расставлены. Жуткая перспектива окончательно превратилась в неизбежную реальность. Теперь падчерице осталась ждать. И торопить счастливый миг, когда весь кошмар кончится. Но до него еще далеко. Очень далеко. И прежде, чем он наступит, принцессе будет очень стыдно, а потом долго и больно. Очень больно и долго…
Теперь Федор не спешил: "Птичка попалась! Вот теперь торопиться некуда, а я неплохо скоротаю время!"
– Ладно, ты пришла домой, вся мокрая, как курица. Мама тебя высушила, переодела и посадила обедать, так?
– Так… – потерянно откликалась он, словно эхо.
– Что потом? – упорствовал отчим.
– Потом смотрела телевизор… Ты же сам ме тюнер в компьютер подарил!
– Какую программу?
– По четырнадцатому каналу… Там сериал про…Сейлор Мун
Она называла героиню какого-то мульт сериала, которого Федор не знал, и знать не хотел.
– А потом?
– Переключила MTV.
– А ты знаешь, что это канал не для детей? – в голосе Федора Ивановича снова зазвенела сталь.
Принцесса вздохнула. Она не знала. Впрочем, отчим придумал этот запрет только что, но это неважно. Снявши голову, по волосам не плачут. Одним проступком больше, одним меньше… Но принцесса должна считать, что наказание назначено справедливо, а значит, нужно выяснить все подробности. Иначе решит, что отчим просто искал повод.
– Ладно, а потом?
– А потом вышло солнышко и мы с Андрейкой опять пошли гулять во двор и собаку надо было еще раз выгуливать.
Федор вспомнил, как, возвращаясь с работы, видел их обоих на качелях о чем-то оживленно болтающих.
– Вы качались на качелях?
– Да.
– Надеюсь, вы отнеслись к ним бережно, не так ли? Вы не залезали на них с ногами, не расшатывали их, не прыгали с них?
Федор Иванович не знал, что это не так, но принцесса поражена до глубины души. Она поняла, что отчим знает всё. В подробностях. "Понт" сработал. Она действительно раздавлена. В её глазах Федор всемогущ и всеведущ. Ей осталась только надеяться на милосердие.
Федор приступил к подведению итогов обычного дня.
– Итак, что мы имеем. За весь день ни одного полезного дела. Прогулка с собакой не в счет, это твоя обязанность, раз решила собаку завести! С утра – немытая посуда, сигареты и пиво, потом речка, потом прыганье под дождем в холод, потом порча домового имущества… А дерьмо за собакой собрала?
- Нет! – Выдавила из себя Настенька.
- Так, теперь маленькие дети, играя на площадке могут вляпаться в собачьи какашки! А указ Президента об уборке? Это уже нарушение закона! Не хватало того, чтобы наш поганый мент обратил на это внимание!
Как ты думаешь, кого заставят выплачивать стоимость качелей, когда вы их сломаете? И мне потом вместо оплаты кредита за квартиру надо буде платить штраф из-за неправильного выгула твое собаки? – отчим сделал короткую паузу, в течении которой слушал виноватое сопение, – Ты вела себя весь день безобразно. И ты это поняла и вроде бы осознала. Но когда тебя спрашивают, ты мямлишь что-то невразумительное. Это хуже всего – твое вранье. Ложь вообще непростительна!
Принцесса тихонько плакала, вытирая лицо кулаками. Для Настюши уже давно все ясно. Для мужчины – подавно. Осталось только вынести приговор.
– Я хочу, чтобы ты назначила наказание сама. В педагогических целях.
– Итак, что же теперь с тобой сделать? Погладить по головке? Денег дать на жвачку или на эскимо? Ну, отвечай!
Принцесса поняла, что ей ничего не остается, кроме как сотрудничать. Это единственный шанс не получить по максимуму. Она прекрасно знала, какой ответ ждет отчим.
– Меня надо наказать… – сквозь слезы гундосила она едва слышно.
– Как наказать? – не отстаю я.
– Выпороть… – еще тише говорит несчастный ребенок.
– Ну, вот видишь? Ты сам все прекрасно понимаешь. И это хорошо! Это значит, что ты не безнадежна, и есть шанс исправиться.
– Я исправлюсь, – обещала она, – Прости меня, пожалуйста, я больше так не буду!
– А больше и не надо! А сейчас, как это ни прискорбно, необходимо юную грешницу наказать. Сурово наказать. Наказание неизбежно должно следовать за проступком – это закон жизни, не нам с тобой этого менять. Так что, Настенька, придется тебя высечь. Но, учитывая чистосердечное признание, розог не будет! А будет ремень! Согласна?
– Да! Принцессе согласие далось не легко, её плач перешел в рыдание.
Отчим встал со стула. – Снимай футболку, шорты, трусы! А я пока принесу скамейки из кухни!
Перенести две скамейки в комнату и соединить их в одну длинную лавку с помощью крокодилов было недолгим и приятным делом.
Принцесса, с ужасом наблюдая за знакомыми приготовлениями, не шевелилась, только ревела еще горше.
– Скамья готова, а мне еще долго ждать? – осведомился Федор.
– Ну, пожалуйста, ну, не надо, – ныла принцесса жалобно, – я честно больше не буду… Ну, не надо, пожалуйста… Ну, пожалуйста, не надо…
Это Настенькина любимая «мантра». Она повторяла ее, как заведенная, от вынесения приговора до окончания экзекуции с незначительными вариациями. Впрочем, ей она не помогает, и малявке ни разу не удалось воспитателя разжалобить. С футболкой она справилась, но тут же прикрыла маленькие грудки руками. Стриптиз остановился на самом интересном месте, и шорты пришлось снимать с нее самому.
И вот шорты упали к щиколоткам. Оставшись в одних трусах, принцесса начала рыдать еще сильнее, скрестив руки на груди. Ох. Не просто снять в двенадцать лет трусики перед мужчиной. Она уже просто ревет белугой.
"Принцесса вытянулась за лето! Похорошела моя отроковица!".
Конечно, можно заставить саму раздеться полностью, но сейчас, в минуте от заветной цели Федору уже не терпелось!
– Плюс пять ударов за то, что не разделась сама! – отчим зацепил пальцами резинку трусов и потянул вниз, до самого пола.
Оставшись совершенно голой, плачущая принцесса чуть-чуть согнулась вперед попу, и прикрыла руками грудки и низ живота.
Отчим мягко взял Настеньку за локоть и заставил выступить из лежащих на полу шортиков и трусов, подвинул вплотную к скамейке.
Она не сопротивлялась: слишком занята своим горем. Только когда отчим уже укладываю падчерицу на скамью, она вдруг начала упираться и ерзать. Пришлось немного применить силу. Один звонкий шлепок и строгий окрик сделали свое дело – Принцесса подчинялась, словно кролик перед удавом.
"Ну вот, наконец, падчерица уложена на скамью и пристегнута ремешком за поясницу!
«Осталось пристегнуть ремешками запястья принцессы, и натюрморт готов!
Девочка растянута, обнаженные ягодицы торчат вверх двумя аппетитными округлостями, словно сросшиеся сливы, ноги свободно движутся, но это не мешает, а наоборот, даже помогает сделать наказание более пикантным, так как во время брыканий и дрыганий открываются все самые скрытые уголки. – Думал Федор Иванович, любуясь работой. - А вырваться или соскочить она все равно не сможет, если ремешок и прижали ее за поясницу и держат руки. А за дрыгание ногами можно и ударов прибавить! Очень удобно!"
Некоторое время отчим изучал поле своей будущей деятельности и смазывал его вазелином. Если приглядеться, на ягодицах можно различить выцветшие следы предыдущей порки. Но это не портит вид и даже придает некоторую пикантность их, в целом, гладкой и ровной поверхности, а вазелин он и боль усилит и ускорит реабилитацию.
Попа подрагивает, насколько позволяет привязь – Принцесса отчаянно пыталась расположиться так, чтобы ущерб от наказания был минимален. Конечно, попытки наивны и бесполезны – в таком положении дергайся – не дергайся, все равно все открыто и абсолютно доступно рукам и вазелину.
"Пора начинать!" – Федор Иванович размахнулся и с треском впечатал в кожу ягодиц первый звонкий шлепок. На заднице появился ярко-алый отпечаток, который, впрочем, быстро начал бледнеть. Отчим нанес второй удар, потом третий, сильно, так, чтобы проказница с самого начала почувствовала всю пагубность своих проступков.
Она орет сквозь слезы. Но свою мантру голосить не перестает.
– Айййоууу! Ну, пожалуйста, не надо, ну, не надо, пожалуйста…
Слезы текут потоком, она ревет, скулит, ноет, сразу после удара переходя на визг. Принцесса дергает ногами, пытаясь выскользнуть но ремешки притянули ее крепко. Все это – не забывая рыдать и твердить:
– Айййа-а-а! Ну, пожалуйста, не надо, ну, не надо, пожалуйста, ну, пожалуйста, не надо, ну, не надо, пожалуйста-а-айй-я-яййоу! Ну, пожалуйста, не надо, ну, не надо, пожалуйста…
Однако, задница слишком мала, и все равно следы от ударов перекрываются, накладываясь друг на друга. Поэтому интенсивность алого пятна, вспыхнувшего на ягодицах, значительно возрастает к центру.
- Ойю-у-оа-а-а! Ну, пожалуйста, не надо, ну, не надо, пожалуйста, ну, пожалуйста, не надо, ну, не на… У-у-уо-о-о-ой! Больно! Ну, пожалуйста, не надо, ну, не надо, пожалуйста! Хватит! А-а-ай-ю-у-у-а-а-й!
При этом, ремень покрывает всю ее поверхность, включая и те ее части, что спрятаны в самой глубине складочки. Бедная принцесса уже устала сопротивляться и теперь лежит смирненько, только плечи трясутся от непрекращающихся рыданий, грудь вздымалась от крика, да ноги брыкаются, когда боль от очередного удара вспыхивает в заду.
– Ну, а теперь все зависит от тебя! Штраф за отказ снять русы и дрыгание ногами можно и простить! Ты поняла?
– Да!
Отчим прекратил и некоторое время массировал ставшие очень горячими от притока крови ягодицы и бедра, а потом освободил запястья. Принцесса продолжала самозабвенно реветь, растирая попу уже самостоятельно.
«Отменно высеченная попа выглядит восхитительно: ни одного белого пятнышка!» - Федор Иванович принес льдинку из морозильника, настойчиво убрал руки принцессы от надранной задницы. Обтер льдинкой ягодицы, нежно и предельно аккуратно массируя.
"Это ей бонус, который предстоит отработать! Льдинка успокаивает пульсирующую боль, жжение немного унялось, ослабело, пришло, наконец, ощущение того, что порка действительно закончилась и готова окончательно отойти в область воспоминаний. Конечно, до окончательного облегчения еще далеко, но и той остроты и безысходности уже нет!"
Настенька всхлипывала, но постепенно успокаивалась.
"К приходу жены попа должна быть в относительном порядке! – После порки она как никогда нуждается в ласке!» - Он пересел поближе к голове падчерицы.
Настенька, казалось, только этого и ждала. Отчим нежно гладил по растрепавшимся волосам, вытирал платком зареванное личико, поглаживал голые плечи и спину.
«Славно я ее проучил!» - Федор глядел на юное тело падчерицы, на упругие мячики ягодиц, вздрагивающие, но оттого еще более аппетитные.
– Что надо сказать? – Отчим отвязал принцессу.
– Спасибо! – Тельце принцессы снова подрагивало – она села на скамью и снова разрыдалась, но теперь прикрывая груди и низ живота руками.
– Ну, ничего-ничего, – уговаривал отчим принцессу, расте. – Ну, успокойся. Все кончилось! В субботу розог не будет, если ты будешь хорошей!
<...>
- Ты провинилась, но теперь все позади, все забыто, ты прощена. Ты ведь не будешь больше плохо себя вести, да? Ну, вот видишь. Все позади. Успокойся, принцесса моя, ты же будущая женщина, ты должна быть сильной…
«Пройдет еще пара лет, и её мама мне будет уже не нужна» - Федор произносил успокоительные банальности, продолжая гладить вздрагивающие детские лопатки, водить руками по спутанной шевелюре…

_________________
С наилучшими пожеланиями

Кстати, последняя глава - зашибись, какая крутая

_________________
Следите за фигурой, где Игрок я;
Лай, плеть, перешибая лицепальмы!
А.Е.М.

Я, как автор даю свое согласие модератору удалить сомнительную строку или весь текст, а я его потом выставлю отредактированным.
С уважением А. Новиков

_________________
С наилучшими пожеланиями

Рецидивист с куполами на волосатой груди ребёнку уже кремом методично попу разминает, а модератор всё смущается.
Меня, как женщину с сильным материнским инстинктом, такое задевает.

Глава 18. Семейный суд.

Не долго длились каникулы. Скова начался учебный год. Отчим купил Настеньке новую школьную форму и замочил в трубе прутья.
До субботы Настенька успела провиниться. Нерешенная задачка стоила двойки по математике. Настенька шла домой, понимая, что ее ждет. «Сбежать? Но опыт побега у меня есть! Печальный! – Поймают и отдадут родителям! Или мент сам выпорет, или в монастырь, под прутика матушки настоятельницы! Господи, прости меня грешную!»
Ноги сами принесли ее домой. Семейный суд был недолгим.
– И так, слово взял прокурор отчим, за три недели учебного года успеваемость Настеньки ухудшилась.
– Но у вас продолжается ремонт! – Возразила мама. – Только с обоями три дня возились!
– Да, ремонт легко начать, но сложно закончить! За помощь во время ремонта она безусловно заслуживает снисхождения, но двойка по математике получена уже после оклейки обоев. Поэтому за такое отношение к учебе должно быть адекватное наказание!
«Слов каких понабрался! – Подумала Настенька. – Час суда по НТВ смотрит!»
– Я предлагаю пятьдесят розог! – Заключил отчим. – С учетом двойки и поведения.
– Это слишком много! Сам говорил, что за помощь она заслуживает снисхождения. Двадцати будет достаточно! – Маме было жаль дочку, но не наказать было нельзя.
Сошлись на тридцати.
Настенька тихо плакала, слушая этот разговор. Понятно, что никакого реального снисхождения ожидать не приходится.
– Настя, встань! – Приказал отчим. – Тебе понятно, что тебя ждет!
– Да папа!
– Возражения есть?
– После тридцати розог я не смогу погулять со своим щенком.
– Логично! Впрочем, отчим улыбнулся, есть способ наказание сократить.
Настенька смахнула слезы кулачком.
– Как?
– Ты поможешь мне все приготовить, а потом все убрать, при этом сделаешь все быстро и без напоминаний, торга и уговоров! А для начала запри собаку на лоджии!
– Я согласна! – Настенька была готова на все, чтобы наказание хотя бы сократить, если не отменить.
– Тогда пошли за скамейками из кухни! – Отчим встал со стула. – Поможешь!
Перенести две скамейки в комнату и соединили их в одну длинную с помощью «крокодилов».
Отчим вставил в прорези два ремешка и приказал: «раздевайся»!
«Если я начну скандалить, получу не скидку, а прибавку!» – Настенька, пунцовая от стыда, разделась и сложила все на стул.
– Ложись! – Приказала мама.
«Это все же лучше, чем в дверях перед зеркалом! При маме он не решается меня еще раз так выпороть!» – Принцесса, прикрывая ладошками низ живота, покорно легла на скамейку.
Ремешки притянули ее за поясницу и за лодыжки.
«Сократить мне эстетическое удовольствие Настеньке вряд ли получится!» - Руки отчим привязывать не стал, зная наивную привычку Настеньки прикрывать попу руками, и решил ею воспользоваться.
– Прикроешься руками – скидку в пять розог отменю! – Сказал он и пошел в туалет, а мама смазала попу девочки вазелином.
Для принцессы потянулись секунды ожидания. «В бане меня с мылом секи! Что же сейчас будет?»
– Раз! – Посчитала мама.
Настя вцепилась в ножки скамьи руками, с трудом удержавшись от того, чтобы не прикрыть ими попу и взвизгнула.
«Ты у меня не вылежишь!» - Отчим не торопился. Боль успела перейти в зуд, а мама все еще продолжала читать принцессе нотацию о том, как надо учиться в школе.
– Два! – Настенька дернулась, насколько позволяли ремни и… прикрыла попу руками.
– Так дело не пойдет! – Отчим взял еще один брезентовый ремешок и привязал принцессу за запястья. – Сама понимаешь, скидка отменяется.
И снова боль, переходящая в зуд. Теперь Настенька могла только вертеть головой, благо это не возбранялось. От набежавших слез все казалось расплывчатым…
Три… Четыре… пять… – мама продолжала читать.
Настенька мотала головой, проливала слезы и молила и прощении.
Отчим не торопился, ждал, наблюдая, как девочка боролась с чудовищной болью, страдала, мучилась, пыталась успокоиться – и все это только для того, чтобы кошмар повторился.
На пятом ударе отчим решил сделать небольшой перерыв, обошел вокруг скамьи и полюбовался на работу. Полоски от ударов пересекались под разными углами, и в месте перекрестов вздулись капельки крови.
– Я же говорила, мама картинка не понравилась, – параллельно надо было полоски рисовать! Тут никакой вазелин не поможет!
– Ничего, смажем йодом! И все пройдет!
– Мама… Прости! Не надо! – Настенька посмотрела на маму и тут получала новый удар.
– Шесть.. семь... восемь!
Вот видишь, Настенька, отчим прекратил порку и дал принцессе отдышаться. Наказание могло быть уже закончено, но руки ты не захотела держать, как надо! Получи еще порцию!
Комната огласилась визгом и плачем.
Наконец, принцессе отчим сказал, что все закончилось. Несмотря на рыдания и боль, она поняла и даже сказала «спасибо».
«Слезы и полосы на попе ей очень и дут!» - подумал Федор Иванович.
– Погоди, не отвязывай ее! – мама взяла аптечку и достала йодный карандаш.
Такого ужаса Настенька и представить себе не могла: исполосованную попку припекло, как следует.
– Вот пусть полежит и подумает!
"Неужели после прогулки с собакой мне придется лечь еще раз? – Настенька уже не кричала, а тихо плакала.
– Вставай! – отчим расстегнул ремешки, – если щенок описает ковер – розог прибавлю!
"И вот снова нарвалась!" Воспитатель! Обида поднималась все выше и выше к горлу, опять показались высохшие было слезы.
Порка получилась довольно сильная, на перемене Настеньке пришлось пойти в медпункт и попросить обезболивающей мази. Медсестра усмехнулась,
увидев синяки у на попе, но ничего спрашивать не стала, намазала "спасателем".

_________________
С наилучшими пожеланиями

Глава 19 Поводок

Настенька сидела, прижав ладони к пылающим щекам. Боже, ну как такое могло случиться! Допрыгалась! Мало того, что всю неделю нарывалась по мелочам, так еще вчера была застукана с сигаретой! Он же не простит…значит, опять будет наказывать?! Она сидела в ванной и плакала. Горели от шлепков ягодицы, горели от слез щеки.
Настенька далеко не сразу заметила то, что вместо ремня отчим достал из шкафа длинный и узкий собачий поводок, наследство покойного Мартына, бедового щеночка Настеньки. Своего щенка она водила на поводке-рулетке.
"Сегодня они мне ох как пригодится! Стоит достать шкафа! Трудно сказать, значительно ли больнее ремня он бьет, или дело просто в необычности и устрашающем виде, но эффект от нее значительно сильнее, чем от обычных средств для порки.
– Значит так! - Федор стукнул кулаком по столу. В голосе слышалась такой «металл», что у Настеньки похолодело всё внутри. – Наказание будет строгим. Но шанс облегчить его у тебя есть!
Настенька видела, что дядя Федор ждет. И что в руках – тот самый поводок, который успел превратиться в самый большой страх её жизни.
– Я буду слушаться. – тихим голосом произнесла. – Я все сделаю! Пожалей меня!
– Тогда раздевайся и ложись на скамейку! - Федор ждал, похлопывая поводком о свою ладонь. Наказание можно сократить! А вот отменить нельзя! Скамья ждет! – Отчим однако, неумолим.
Опыт принцессе подсказывал, что сопротивление только ухудшит участь. Она покорно легла на живот, а отчим подложил под живот подушку.
"Неужели я когда-нибудь вырасту? и Никто меня не будет бить?" – Настенька вытянула вперёд руки, позволяя себя привязать.
– Хорошая попа! – Федор похлопал падчерицу ладонью по ягодицам:
Взял поводок в руки, дядя Федор шлёпнул Настеньку в полсилы. Та ойкнула и дёрнулась.
– Мама! – Со второго удара Настенька взвизгнула.
Федор ударил сильнее: поводок просвистел в воздухе, и со щелкающим звуком врезался в ягодицы.
– Дядь Федор, пожалуйста, хватит! я прошу, не надо, мне больно! – Настенька ойкала и дёргалась, после пятого удара, не выдержала, заорала и начал просить пощады:
Задница заметно покраснела, дёргалась, а отчим не торопился. Вот, наконец, она замерла в прежней позе, ожидая нового удара. Поводок свистнул, хищно извиваясь, и снова впился в израненную юную плоть. Новая боль скрутила принцессу, снова заставила безысходно выть, орать, корчится, рыдать.
Дядя Федор ударил чуть ниже ягодиц.
ШЛЕП!!! Принцесса подергалась на своем месте.
– Ааай.. оой...дядя Федор, я прошу тебя! – Настенька залилась слезами. Но снова, едва унявшись, она вынуждена подставлять зад для нового удара поводком. Принцесса снова обрела дар речи и затянула старую «мантру», не отводя взгляда с поводка:
– Я больше не буду! Прости меня, пожалуйста! - умоляла она.
Принцесса вопила во всю силу легких. Еще шесть полновесных, хлестких стежков пришлось вытерпеть бедолаге, прежде чем отчим, сообщил:
– Половина пройдена! – Отчим прекратил избиение и сел с поводком в руках так, чтобы Настенька могла его видеть.

Когда принцесса слегка успокоилась,
– Хватит или нет?
Настенька рыдала, уронив голову на свои руки.
Отчим встал, помахивая поводком. Её глаза, красные и зареванные настолько, что, каялась, уже не в состоянии породить еще хоть слезинку, расширились от ужаса.
– Дядя Федор, прости меня, пожалуйста! Я больше не буду! - рыдал Настенька. – Я все сделаю! Не надо меня больше бить!

– Ну, пожалуйста, не надо, ну, не надо, пожалуйста… Ну, пожалуйста, не надо, ну, не надо, пожалуйста…

– Ну, всё, успокойся, я тебя прощаю! –
Глаза отчима стали теплыми и ласковыми, в голосе прослушивалась легкая хрипотца.
"Пусть поплачет, попривыкнет к лениво утихающей боли, поуспокоится! А заодно подумает, как вести себя дальше!"

Эпилог

Сейчас Настеньке 13 лет. Она прячет дневники и тетради, обманывает учителей и родителей, потому что знает: за плохие оценки отчим будет лупить ремнем. И эта история продолжалась с первого класса, когда отчим и мать не начали заниматься с ней, помогать делать уроки. Вместо этого они стали наказывать за каждую двойку. А отчиму, стороннику «традиционных» методов воспитания, предстоит отстаивать свои убеждения в суде. Против него возбуждено уголовное дело по статье 156 УК РФ «Неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего». За использование ремня как средства обучения падчерицы он может на три года сесть в тюрьму.— Статьей 156 УК РФ предусмотрена ответственность в виде штрафа до 100 тыс. рублей либо в размере доходов осужденного за один год. Или же исправительные работы на срок до двух лет. Максимальное наказание по этой статье — лишение свободы на срок до трех лет. Причем к ответственности могут быть привлечены как родители, так и иные лица, занимающиеся воспитанием несовершеннолетнего, например педагоги

_________________
С наилучшими пожеланиями

Я рада, что повесть оказалась историей с хэпиэндом.
Строгое наказание в судебном порядке всех сообщников, издевавшихся над ребёнком, послужит наглядным уроком.

Ничего подобного. Девочку отдадут в монастырь, где будет кому за ней присмотреть и не дать распоясаться. Там она будет работать, не покладая рук, и нести ответственность за каждую провинность. В монастыре есть непоколебимые устои, и правилам следуют неукоснительно. Настеньке в семье не хватало последовательного воспитания, вместо которого она подвергалась растлению уголовником с нездоровыми задними мыслями грязной сексуальной направленности. И перестаньте льстиво прогибаться перед автором. Обычный писатель. В начале повести нёс пургу, мы поправили - стал стараться, чтобы окончательно не ударить лицом в грязь, но по сути ничего не поменялось - то же отсутствие свежих идей, то же следование протоптанными тропинками.

Спасибо всем за внимание к моему творчеству. Повесть продолжать я не буду! Итак она слишком длинная получилась. Что будет потом - додумывайте сами.
Олеся и так сама о многом догадалась. Настенька чувствовала специфический запах отчима, но она было слишком маленькой, чтобы распознать опасность.
В оригинале, без самоцензуры, отчим одной поркой не ограничивался, особенно, когда мамы рядом не было, но писать о подробностях я не хочу и не буду! Тем более, что рассказ основан на резальных событиях, которые правда, случились с несколькими разными девочками в разное время. Если честно: ни убивать ни сажать в тюрьму я никого не хочу!

_________________
С наилучшими пожеланиями

Нет, лучше когда отчим девочку систематически в размятое кремом "спасатель" очко натаскивает. Я не любительница монастырей, да и мне туда с моими извращениями дорога закрыта. Меня ещё в школе "пиздализкой" прозвали. Не потому что я лесбиянка, я не лесбиянка, а просто нравится мне это, и с подругами было - лизала, и завязывать не собираюсь. Поэтому мне монастырь - не авторитет. Но, если прагматически, монастырь для Настеньки лучше, чем кошмар в семье. Ну, вот так вышло, так этой девочке не повезло, что монастырь для неё был бы спасением. Давайте исходить из конкретной ситуации. При описанных в повести обстоятельствах монастырь - неплохое решение. А то, что нагуглить можно - про всё можно нагуглить, отдельные случаи всегда есть, но мы же на лучшее надеемся, не всё так мрачно, как может показаться, если специально мрачно гуглить.