Клуб "Преступление и наказание"

Она звонит мне ночью и просит о помощи.
Нарочито спокойно пытается изложить суть и я понимаю, что обдумывала свой план она довольно давно. Ее звонок не кажется мне спонтанным, но все равно она нервничает — я понимаю почему, ее просьба вызывает во мне раздражение.

- Нет — говорю я ей резко — Я этим не занимаюсь

- Сделай исключение — отвечает она — Это не займет много времени

- Солнце — пытаюсь я отказать ей уже мягче — Это даже звучит абсурдно, ты точно в сознании?

- Да — на этот раз отрезает она и я слышу обиду в ее голосе — Я не пьяна и я очень прошу тебя, неужели тебе сложно хотя бы попробовать?

Попробовать. Сквозь сон пытаюсь представить себе ее схему и снова испытываю раздражение. Не хочу даже думать об этом, не хочу участвовать в этом ни с какой стороны — ей ли не знать?

- Нет, извини, но я не могу — надеюсь что она поймет и мы закончим на этом, но я ошибаюсь. Она пускает в ход последнее средство своего убеждения и это говорит мне о том насколько все плохо

- Ты должна мне — говорит она злым голосом — Помнишь, да?

Матерюсь про себя.
Я помню, но не хочу вспоминать. Мы молчим обе и я смотрю на часы — половина второго ночи — странное время для звонка, странное время для обдуманной просьбы.

- Что происходит? - до меня доходит медленно, но все же доходит

- При встрече — говорит она так устало, что мне становится ее жаль

Понимаю что дальнейший наш разговор бессмыслен и соглашаюсь увидеться.

- Я приду с ним — предупреждает она и кладет трубку.

- Плохо — думаю я и понимаю что совсем не готова ко всему этому — Все это очень плохо, Баттерфляй.

***
Вспоминаю о том, как увидела Лу в первый раз — милая девочка, смешливая, озорная, гораздо привлекательнее меня. Мягкая, я сразу запала на ее кажущуюся мягкость и щенячий авантюризм, запала и ничего не предприняла чтобы обезопасить нас, когда мы познакомились с ней. Надо попробовать — сказала тогда Лу и ничто не предвещало опасности. Ничто не предвещало петли, в которую мы попадем и ничто не предвещало той ситуации, в которой я дала ей обещание и стала должна.

Я кружу по Декабристов, пытаясь найти место парковки. Главное — найти убедительный повод для отказа — вот мой сверхгениальный план. Я прихожу, выслушиваю ее, знакомлюсь с ним и нахожу аргументы почему это не сработает. Все просто.

- Доброе утро — я смотрю на нее и вижу в ее глазах улыбку и тень осуждения.

Всегда женственная, даже несмотря на историю с ней, Лу это не изменило, только меня — неизменное платье, изящные туфли, украшения и легкий макияж, скрывающий странную бледность. Даже не оценивая ее спутника, я понимаю что он сделает все что она ему скажет.

Очаровательная госпожа, чего уж там.

- Ты с работы? - спрашивает она и я понимаю почему она улыбалась — черные джинсы, черная водолазка, темно-серые тимберленды и мой любимый приятель — рюкзак адидас с классическими полосками — простыми как моя жизнь. Прямолинейность женщины в черном.

- С тренировки — отвечаю я и сажусь за стол.

Утром здесь мало посетителей, но меня все равно удивляет выбранное ею место встречи. Кофейня, серьезно? Для демонстрации его подчинения?

Словно читая мои мысли, она говорит еле слышно:

- Встань

Ее спутник подчиняется и я могу беспрепятственно его рассмотреть. Прямой взгляд — мне это нравится, бежевые слаксы, белая рубашка, пиджак с закатанными рукавами, я отмечаю про себя все детали его одежды и прихожу в легкое недоумение — тут что-то не сходится, его вид противоречит самой ситуации. Тату на левой руке, которое я вижу только частично, что там — дракон, птица? Не могу разобрать, часов нет, но руки выглядят аккуратно, начищенные ботинки, современная стрижка, легкий аромат туалетной воды.

Он не похож на раба, на кого угодно но только не на него.

- Что здесь происходит? - спрашиваю я ее агрессивнее чем следовало

Лу бледнеет, но быстро берет себя в руки — Это Марк, мой сабмиссив, он серьезно провинился передо мной и в качестве наказания передается тебе — она запинается и я вижу как он слегка хмурится — на воспитание

- Ха! - это все что приходит мне в голову

Я жду что она скажет еще что-то, но она молчит, уставившись в чашку с чаем. Ок, я начинаю злится.

- Марк? Серьезно? - спрашиваю я его

Вышеупомянутый сабмиссив Лу кивает.

На нас косится официантка. Марк стоит передо мной, убрав руки за спину и склонив голову. Происходящее становится похожим на театр. А я не очень люблю театр, особенно самодеятельность.

- Не интересно — говорю я и встаю, поднимая рюкзак с пола — Поговорим позже, Лу

Я хлопнула бы дверью этого заведения если бы не предусмотрительно поставленные доводчики.

- Подожди, пожалуйста — я быстрым шагом иду к машине, с трудом сдерживая нарастающее раздражение.

- Подожди, стой — мольба в ее голосе заглушает стук ее каблуков

Я разворачиваюсь на месте

- Что это за хрень, Лу? - спрашиваю ее я сквозь зубы — У тебя 5 минут моего времени — я делаю пару глубоких вздохов чтобы успокоиться

- Только то что я говорила — она выглядит несчастной, как брошенная собака — Он мой раб, солнце

Я молчу и она торопится договорить

- Это не интрижка, не то, что ты думаешь, он действительно в Теме

- Давно? - я не верю ни одному ее слову

- Со мной около полугода

- Формат?

- Ну — она колеблется и я сжимаю в руке ключи от машины — Вначале он был одним из нескольких, ну ты знаешь

Я не знаю, но могу предполагать

- Объясни мне в чем дело

- Как бы сказала она — я нарушила табу

При упоминании ее меня передергивает

- Ты спишь с ним? - это уже не вопрос, а утверждение

- Да — она кивает

- Совет да любовь — я разворачиваюсь чтобы уйти, но она успевает схватить меня за руку

- Он инфантилен, он полностью погружен в Тему, я не нужна ему такая как есть, ему нужна Госпожа, нужен хардкор, он не понимает, погружается все сильнее, ты понимаешь?! - она кричит и сбивает меня с толку окончательно

- Д/с предполагает такое, разве нет?

- Да, но в нем есть потенциал

Я перестаю ее понимать

- Какой потенциал? - я чувствую себя идиоткой

- Быть партнером, быть Верхним, быть сильнее — она теряется, но потом решительно добавляет — Он может быть сильнее меня

- И? Я здесь причем?!

- Ты сделаешь это — она держит меня мертвой хваткой — Я не смогу, но ты сможешь, я видела это раньше и ты это делала

- Сделаю что? Лу, ты бредишь — я качаю головой, мне снова становится ее жаль

- Ты должна мне — говорит она упрямо — Ты обещала

Мне становится нехорошо, мы стоим посередине улицы, мимо постоянным потоком идут люди и где-то внутри я снова чувствую западню — слишком абсурдная ситуация, слишком много упоминания о ней за один день.

Это полный бред, Лу — говорю я устало и мечтаю закрыться в своей машине чтобы прийти в себя

- У тебя около семи месяцев — говорит она наконец отпуская мою руку и наносит свой завершающий удар — Мне не выжить без него, так что попробуй

Уже уходя, она бросает — Потенциал у него есть, это то что я не успела озвучить — причина его наказания, но он объяснит сам.

Она уходит, оставляя меня в отчаянном недоумении.

- Твою мать — говорю я, пиная урну и быстрым шагом иду к машине.

- Семь месяцев значит — и находится объяснение Лу без сигарет и дежурного бокала вина

- Черт — говорю я и пока не передумала - отправляю ей смс сообщение.

«Мне нужны все его данные».

Она добилась желаемого.
Я говорю да.

Мои руки привязаны к лестнице, веревка впивается в запястья но это меньшая из проблем. Я не чувствую боли в руках потому что болевой контраст слишком сильный. Смотрю на деревянный пол прямо перед собой — куски неровно положенных досок расплываются в одно мутное пятно из-за слез. Я плохо соображаю ведь ее стараниями на мне не осталось живого места. Ее злость и ее любимая плеть.

Коридор старого дачного дома, холод который я должна чувствовать кожей, ведь обе двери открыты и ветер гуляет по полу. Но я не чувствую ничего, только опустошение и желание чтобы все кончилось. Любым путем.

Я просыпаюсь в половине шестого утра. Бешеное сердцебиение, я тяжело дышу и понимаю что все простыни стали влажными. Убегать во сне от кошмара — придумать более изматывающую задачу было бы сложно. Резко встаю и делаю глубокий вдох. Все это уже вне реальности, только воспоминания, эхо воспоминаний.

Открываю окно в спальне и опираюсь о деревянную раму. Снова дерево, мне хочется отдернуть руки но я останавливаю себя усилием воли. Самое безопасное место на свете находится здесь, прямо сейчас, ровно внутри. Осознанность — вот что важно для женщины в черном. Прежде чем отправится на пробежку, я открываю компьютер, чтобы проверить почту. Резюме, паспортные данные, несколько фотографий — Лу постаралась дать максимум информации на своего провинившегося сабмиссива. Легенда, в которую я не верю ни на минуту. Пересылаю письмо своему любимому клиенту и одеваюсь.

Время собрать себя заново — я спускаюсь на первый этаж и выхожу в вязкий холодный туман. Включаю музыку в плеере и неспешно перехожу на бег.

Да, наши руки покроются морщинами а волосы поседеют, но даже тогда, не думаю что я смогу простить тебя — поют свою молитву в до мажоре молодые французские ребята, и на долю секунды возвращаясь воспоминаниями к ней, я понимаю что не могу с ними не согласиться.

Но как там говорят про то что делает нас сильнее?
Я обещала Лу, а значит этим вечером контролируемая часть выученной мною жестокости коснется юноши по имени Марк.

И я точно могу сказать — это ему совсем не понравится.

- Привет, моя дорогая — говорит он своим развязным тоном, чуть более развязным чем следует, а значит его чувство голода уже близко - хорошо, очень хорошо для меня

- Доброе утро, Андрей Николаевич — отвечаю я нежным голосом хорошо вышколенного секретаря

Это такая игра — подчеркнутое уважение в не игровые моменты. Я знаю что ему нравится когда я обращаюсь на вы, тем сильнее контраст эмоций, который он испытывает когда стоит передо мной на коленях в ожидании сурового наказания.

- Пробили твоего мальчика, ничего серьезного. Какие-то проблемы? - бросает он с вежливым безразличием

- Нет — мой голос на вкус словно мед — Никаких проблем, просто мера предосторожности

- Ясно — прерывает он и я чувствую его нетерпение — Отправил тебе на почту

- Огромное вам спасибо, Андрей Николаевич — говорю я с мягкой иронией — Не буду больше вас отвлекать

Непонятно чего в этом выражении больше - моей благодарности или приказа. Он ухмыляется и я мысленно записываю на свой счет как минимум одно ответное одолжение. В следующую нашу встречу нужно будет особенно постараться. Андрей Николаевич старше меня всего на 5 лет и с точки зрения этики у меня нет ни одной причины обращаться к нему по имени отчеству. Если бы не одно обстоятельство. Если бы не его ресурс меня уничтожить. Не то чтобы ему когда-либо захочется это сделать, но я ведь не знаю наверняка. Для меня, само наличие подобной возможности - уже существенный риск. А женщина в черном не любит риски. Поэтому всегда осторожна и очень предупредительна.

Специально для него — абсолютная гарантия конфиденциальности, всегда хороший коньяк после сессии, легкий ужин из ресторана который он любит, всегда трость, всегда сценарий школьного наказания, всегда сон в моем лофте в идеально белоснежной постели — он бросает ключи в почтовый ящик когда уезжает утром домой. Никакой жесткой фиксации — следы на руках недопустимы, по этой же причине — никаких пощечин, никакого воздействия в области спины или ног. Никаких захлестов, впрочем с тростью этого легко избежать. И главное — никаких звонков с моей стороны, ведь Андрей Николаевич — это жена и двое детей, это высокопоставленный тесть и в конечном счете — это одна, но крупная звездочка на погонах.

Человек с ресурсом. В стране в которой все решают две очень простые вещи, сочетать в себе обе — значит быть очень опасным противником. Или очень хорошим клиентом. В следующую нашу встречу он будет очень сильно наказан, я очень постараюсь для того чтобы он остался доволен.

Полдень, город стоит в пробке. Я пытаюсь пересечь мост, который отказываюсь называть Благовещенским, чтобы попасть на замкнутый клочек суши, гордо именуемым островом. Нужно найти деньги для решения очередной важной задачи. В моем списке их так много, что хочется волшебным образом решить их все разом.

Я звоню Лу и не удивляюсь когда она сразу же отвечает на телефон

- С того момента как он пройдет инициацию, ему будет запрещено любое общение — говорю я — Не только встречи, любые разговоры, Лу

- Я знаю — отвечает она сухо — Когда?

- Сегодня вечером, я пришлю адрес

- Хорошо — она убита так словно провожает любимого на войну

- Ты уверена что хочешь этого, Лу? - спрашиваю я устало — Не факт что это сработает

Она молчит и только когда мне начинает казаться что нас уже разъединили, я слышу ее тихий голос

- Сделай это, Баттерфляй — говорит она и упрямо, как маленькая девочка, добавляет

- Это должно сработать.

Он должен будет приехать в одиннадцать. Самое время увидеть остатки заката. Пью кофе в машине и очередной раз просматриваю информацию по этому мальчику. Ищу причину интереса моей подруги, но не вижу пока ничего необычного. Родители в разводе, живет вдвоем с матерью, прописан там же. Двушка в Коломне. Неплохо, но я подозреваю разваленный старый фонд — проблемы с проводкой, проблемы с водоснабжением, отсутствие средств на простейший ремонт.
Маме сорок семь, еще совсем молодая и по тем данным что у меня есть, она работает в техникуме, учит экономике будущих железнодорожников. Тоже ничего интересного, хотя вот там и могут скрываться корни его тяги к Теме. Впрочем, они могут идти откуда угодно.
Нахожу странное обстоятельство, намекающее мне на ее принципиальность — малооплачиваемая работа, единственный сын, две тысячи пятнадцатый год — и ни одного кредита. В наше время — скорее особенность нежели правило.

Нужно будет увидеться с ней. При действительно деспотичной матери шансы Лу падают чуть ниже нуля.

Водительского удостоверения нет ни у нее ни у него. Правонарушений — никаких, ни административных ни чего-то сложнее. Нет долгов по кварплате, нет видимых врагов, влиятельных родственников — я не могу найти ничего. Отец — во втором браке, формально — уже на пенсии. По предыдущему трудовому стажу — опять ничего интересного — инженер в каком-то нии, потом мастер отк на производстве. По записям Лу — с отцом Марк не общался с момента развода родителей, а это средняя школа, одиннадцать лет, так говорят сухие формальные даты. Значит влияние со стороны отца можно практически исключить. Но что тогда?
В каждой семье есть своя тайна — вот моя религия — в каждом человеке прячется демон. Иногда его легко обнаружить, иногда нужно приложить сил.

Мысли о демоне приводят меня к мысли о ней — я с такой силой сжимаю картонный стакан с кофе, что черная крышка слетает и горячий напиток проливается на мои серые джинсы.
Сука.

Придется подниматься в лофт первой и принимать душ. Зачем Лу вся эта ерунда? История с ней должна была научить нас самому главному — игры с разумом не проходят бесследно ни для ведущего ни для ведомого.

Пятнадцать процентов мертвой зоны, которые невозможно предугадать. Не то что чужие, даже свои.

Я не хочу вспоминать но почему тогда вспоминаю?
Лестницу в старом доме, шрамы на запястьях и долго не заживающее следы повсюду на теле — следы ее неконтролируемой злости и плети.
Сука. Я злюсь на себя сейчас за то что не могла изменить в прошлом. Злюсь за то что позволила этому происходить, злюсь за то что не остановила ни Лу ни себя, и невероятно злюсь за то что тысячу раз, не меньше, я просила у нее прощения в обстоятельствах которые предпочла бы навсегда выкинуть из своей памяти.

Никаких игр с разумом — вот обещание которое дала себе женщина в черном когда все закончилось. Только сессии, только физическое удовольствие боли с легким налетом фантазии. Контролируемое безумие и постоянный контроль любых собственных чувств.
И тут появляется Лу.

Со злостью ставлю кофе на место и собираю в файл все бумаги. Пока я увидела два момента которые мне не понравились в ее мальчике по имени Марк.

Первый — ему всего двадцать один. Он моложе меня и Лу на одиннадцать лет и это не самое хорошее обстоятельство. Второе — армия, службы в которой он избежал. Вот это интересный момент — как можно уйти от армии не имя ресурсов при таком странном, на мой вкус, образовании? Чему можно научится на факультете мировой культуры в самом дурацком вузе нашего города? Кто-то помог ему, но кто и зачем.
Меня не покидает мысль что тут есть что-то еще, что-то есть в нем, представляющее невероятную ценность для Лу.

Я глушу двигатель и на минуту откидываюсь в кресле назад. Я закрываю глаза и позволяю себе подумать о моем любимом товарище. Однажды я закончу все это, залью полный бак бензина и пересеку больше двух тысяч километров нашей чудесной родины чтобы сделать то, что никогда не делает женщина в черном.
Чтобы закурить и пусть он тогда сделает со мной все то что мне обещал.
Когда-нибудь.

Как только закончу все здесь.
Когда-нибудь обязательно.

Что важно знать о подчинении?
Три простых закона «робототехники».
Первый — ответственность мечтают передать все. В каждом живет инфантильная часть личности которая ищет родителя, лидера, гуру, авторитета — нужное подчеркнуть. Тематика, разумеется, подчинить проще — в него встроены специальные, удобные опции и очень большое желание поиграть.

Закон номер два — любое подчинение временно, это всегда иллюзия. Даже сабмиссивы у абсолютного харизматика желают внутри себя одного — сместить своего хозяина с пьедестала. Однако именно это желание удерживает их внизу, именно оно создает магнитное поле взаимной зависимости и неизвестно кого при таком раскладе жаль больше — условно верхнего или условно нижнего. Круг есть круг, в конечном счете равны все стороны, и пострадают, если заиграются, тоже все и это всегда только вопрос времени.

Третий закон? Пятнадцать процентов мертвой зоны.
Или, иными словами — никогда не доводи до предела. Безопасность превыше всего.

Он звонит в дверь ровно в одиннадцать. Действительно, к чему лишний повод для боли, которой и так будет достаточно.

- Добрый вечер — опять прямой взгляд и мальчишеская улыбка

Неплохо — думаю я и улыбаюсь в ответ.
Смысл жестокости - в обаянии, закон номер один.
Сегодня мы с ним выглядим одинаково — я смотрю на его потертые голубые джинсы, светло-серый свитер и бежевые ботинки. В отличии от женщины в черном, Марк предпочитает позитивные цвета и оттенки. Неплохая пара для Лу.
Мне пришлось переодеться и сменить любимые темные дизель на такие же потертые джинсы американского дровосека. Наша цветовая гамма практически совпадает, но что-то подсказывает мне что это единственное совпадение на сегодняшний вечер.

В лофте нет холла и любой кто входит внутрь сразу же видит мой любимый девайс, расположенный у окна. Две толстые деревянные балки, перекрещенные в форме римской десятки. Помню что хотела заказать их в виде католического креста, но романтика уступила место практичности. Фиксация все таки очень важна, и что уж там говорить — в некоторых случаях просто необходима, и разумеется, всех конечностей.

Он молча смотрит мимо меня и я не могу прочитать его эмоции — страх? Вожделение? Удивление? Если бы мне нужно было подбирать определение, то наверное я выбрала бы - внимательность. Внимательность, которая не коррелирует с ситуацией и мне становится интересно.

- У тебя есть часы? - спрашиваю я его

- Да — кивает он и зачем-то показывает на свою руку

- Хорошо, засеки время, у тебя ровно семь минут

- На что? - говорит он немного нервно

- На то чтобы принять душ — я показываю ему на единственную дверь в этой квартире — Через семь минут я жду тебя здесь, никакой одежды — я делаю паузу, чтобы получить удовольствие от моментального смущения на его лице — Кроме брюк, их пока можешь оставить

- Он растерянно молчит и я добавляю — Время пошло

Я могла бы сказать об ожидающем его наказании за каждую минуту на которую он задержится, но нужды в этом нет никакой.
Закон номер три. Безопасность психики превыше всего. Любая адаптация — процесс постепенный, особенно адаптация к новому подчинению.

Когда он выходит из душа с мокрыми волосами, я смотрю на часы лишь для формальности. Город уходит в ночь и порт освещается огнями. Ищу взглядом маяк и понимаю что отчаянно хочу кофе. Еще несколько дел, еще несколько источников финансирования, еще несколько выполненных обязательств и я уеду из этого города навсегда.

- Видишь этот круг? - спрашиваю я его, развернувшись

Удивительно как беззащитны люди без своей привычной брони.

- Нет - он растерянно улыбается и оглядывается по сторонам

- На полу — иронично говорю я и показываю взглядом куда ему нужно смотреть

Между кухонной панелью и широким кожаным диваном есть едва заметный круг на полу. Рисунок на палубной доске, которой выложена вся комната. Рифленый пол, как на террасе загородных домов — удобно убирать и очень больно стоять на коленях.

- Вставай — говорю я ему уже без улыбки и он медленно опускается на колени

- Убери руки за голову — приказываю я, обещая себе чашку кофе уже через минуту — Смотри прямо перед собой

Он подчиняется молча, без слов, и я подхожу к кофе машине, чтобы нажать кнопку пуск. Он вздрагивает от шума, но выполняет приказ и не оборачивается.

- Ну что ж — произношу я спустя пару минут, когда сажусь перед ним с чашкой горячего кофе в руках

- Начнем пожалуй, Марк.

Фундамент управления — это вопросы. Вопросы, а вовсе не монолог демонстрируют силу и власть. Показывают на чьей стороне контроль. Помогают установить контроль. Но только правильные вопросы, потому что неправильный вопрос способен нанести большой урон чем молчание, и в этом кроется суть золотой истины. Для человека в отчаянном положении — молчание — единственный драгоценный ресурс.

У меня много вопросов к Марку, но я начинаю с самого главного — неторопливо выпив свой обжигающий кофе, я произношу свою любимую фразу

- Когда тебя пороли в последний раз?

Его реакция следует незамедлительно и лимбическая система берет свое — он краснеет, зрачки слегка расширяются, в крови начинается постепенный танец ответственных нейромедиаторов — скоро Марк потеряет свой самоконтроль.

Я жду ответа, смотря ему прямо в глаза. Учитывая заявленную Лу историю, он ее неофит, новичок в Теме, играющий в боль и подчинение со своей прекрасной госпожой и не думающий о последствиях. И тут — новый этап погружения, она передает его женщине в черном. Что удержит его в этом лофте сегодня — вот ответ который мне необходимо найти. Тяга, самонадеянность, любопытство, влюбленность в свою госпожу? Я даю ему время собраться с мыслями и молча пью кофе. Наверно это займет больше времени и нужно будет сделать еще.

- Две недели назад — отвечает мне наконец Марк — он по-прежнему стоит передо мной на коленях, убрав руки за голову.

- Ремнем? - снова задаю я вопрос, используя известнейший архетип всех Тематиков

Ремень и розги — вы можете любить какие угодно девайсы, но гарантировано, при произнесении этих двух слов, почувствуете то что необходимо: стыд, если вы играете снизу и возбуждение — если предпочитаете верхнюю лигу.

Учитывая старый секрет Полишинеля про то что все тематики свитчи, скорее всего это будет целый коктейль эмоций, ведь чего уж там — архетипы работают лучше всего.

Он снова краснеет, но находит в себе силы ответить — Нет, не ремнем — голос становится хриплым и я кожей чувствую его возбуждение

- Чем же? - я улыбаюсь

- Ну — он мнется — Это был стек

Лу это всегда стиль, даже в боли, особенно в боли.

- Тебя наказывали? - я испытываю откровенное удовольствие, видя его смущение и упрямство одновременно - Или просто воспитывали?

- Наказывали — отвечает он с вызовом

Я думаю о словах Лу, думаю о его потенциале. Возможно она и не ошибается, но пока это только предположение. Я встаю и иду к стеклянной витрине — у меня нет домработницы и я совсем не люблю пыль. Беру черный стек с кожаным наконечником, приобретенный мной в магазине соответствующей амуниции и снова подхожу к стоящему на коленях Марку.

Он смотри на меня словно завороженный. Я знаю о чем он думает, он предполагает что я буду его пороть. Но простые решения не самые эффективные, поэтому я всего лишь возвращаюсь к вопросам.

- В чем ты провинился? - спрашиваю я небрежно

На этот раз я не сажусь на диван, а останавливаюсь в полуметре от него так, чтобы он был вынужден смотреть на меня сверху вниз.

- Не был достаточно вежлив — отвечает мне Марк с внутренней злостью

Любопытно и не похоже на Лу — я задаю новый вопрос чуть жестче чем раньше

- В какой позе тебя пороли?

На секунду его дыхание сбивается. Он подчиняется мне, но на самом деле сопротивляется. Обычное поведение от которого не остается и следа после первой и сильной боли.
Но не сейчас, еще не время для этого.

- Стоя — говорит он с обидой

- Подробнее — приказываю я ему и складываю за спиной руки со стеком

- Возле кухонного стола — он торопится ответить чтобы минимизировать чувство стыда — Я должен был стоять — он запинается — Наклонившись и — снова пауза, он смотрит не на меня, а в пол — Считать

Замечательно. В его голосе столько обиды, что задача начинает казаться мне все легче и легче.

- Сколько было ударов?

- Я не помню — цедит он сквозь зубы

- Вспоминай — отрезаю я жестко, хотя внутри себя улыбаюсь, вот моя вечная сложность — не умею скрывать эмоции удовольствия

Я беру стек в правую руку и медленно похлопываю им по раскрытой левой ладони. Он следит за моими движениями словно завороженный.

- Сколько ударов? — теперь в моем голосе звучит металл недовольства

Он стоит на коленях уже около часа, а значит, даже со скидкой на действие адреналина, ему уже должно быть довольно больно. Даже в джинсах — статичная поза и палубная доска. Без шансов на сострадание.

Ну же, давай, довольно сопротивления — тороплю я его про себя. Мне еще нужно проехать больше шестидесяти километров, чтобы заснуть в единственном месте где я чувствую себя в безопасности. Распорядок и самоконтроль — вот заповеди женщины в черном и эти заповеди она все таки предпочитает не нарушать.

- Восемьдесят — сдается он и наконец-то я слышу в его голосе страх

- Восемьдесят — повторяю я и беру стек двумя руками

Он нервничает так сильно что уже не может это скрывать.

- Да — обреченно повторяет он и опускает голову.

Хороший мальчик.
Я бросаю стек на диван и иду к выходу, забирая по дороге рюкзак и ключи от машины.

- Я пришлю тебе адрес — говорю я ему у двери — Завтра ты будешь там в девять утра и не забудь спортивную форму

Марк смотри на меня с удивлением.

- В кладовой найдешь все для уборки — я улыбаюсь — После твоего ухода квартира должна быть идеальной

Он механически кивает головой, все еще не понимая что происходит.

- Встанешь с пола когда я уйду, дверь просто захлопнешь

Я не задаюсь вопросом о том как он ночью доберется до дома.
Второй закон «робототехники» предполагает наличие у сабмиссива минимальной самостоятельности.
Я включаю джаз и выезжаю на кад, нарушая правило поворота.

Я так тороплюсь что не смотрю по сторонам, и только когда подъезжаю к терминалу оплаты западного скоростного диаметра, наконец замечаю мигающее сообщение на телефоне.

Два слова от мальчика по имени Марк ставят мне шах и мат в сегодняшней партии

- Благодарю Вас — написано им примерно пятнадцать минут назад

Все будет сложней чем я думала.

Подобное лечат подобным — вот мнение современных алхимиков.
Яд в основе противоядия.
Боль в качестве анестезии.

Думаю об этом, снимая с себе одежду в холоде апрельского утра. Мои часы показывают начало восьмого, датчик температуры склоняется к десяти градусам тепла а это значит что вода, в которую я планирую погрузиться — все еще очень и очень холодная. Достаточно холодная для моего желания почувствовать боль, достаточно холодная для нового преодоления.
Решаюсь сделать это из-за очередного ночного кошмара. Злюсь на себя — три года самоконтроля и одна просьба Лу возвращает меня в прошлое за доли секунды. Возвращает в кошмар пережитого с ней, возвращает в долгие месяцы рабства, возвращает память о потери собственной идентичности, о бесконечной боли и кошмарной трагедии к которой все привело. К которой привело нас ее безумие и неконтролируемая жажда власти.
Ее жестокость.
Сука.

На мгновение ощущаю желание ее разыскать и тем или иным образом уничтожить. Плохие мысли для женщины в черном, особенно с учетом вложенного труда. Рывком снимаю с себя толстый свитер и содрогаюсь от холода.
Допустимое чувство холода — младший брат боли, которая у меня под запретом. Делаю глубокий вдох и разворачиваю гидрокостюм.
Тридцати минут будет достаточно — ставлю на часах таймер и обещаю себе вознаграждение — термос с горячим кофе ждет меня в теплом салоне автомобиля.
Пару минут спустя я уже захожу в обжигающе ледяную воду и закрываю глаза. Над озером стоит туман и я вдыхаю холодный сырой воздух с упрямым внутренним удовольствием.
Ты меня не получишь - мысленно говорю я ей.
Не в этот раз.
Никогда больше.


***
Он приезжает к девяти — снова без опозданий, но ни это вызывает у меня удивление. Если абстрагироваться от его вчерашней, безупречной — тут мне нечего ему предъявить - попытки перехватить управление, то остается что-то еще, то что выходит за рамки ожидаемого мной поведения. То что снова меня настораживает.
Его доброжелательно спокойствие.

- Доброе утро — вежливо говорит он, приветствуя меня у стойки ресепшен спортивного клуба — Форму привез — показывает он на рюкзак

- Доброе — спокойно произношу я, мысленно представляя себе как этот самоуверенный мальчик кричит от боли, перебивая свои крики мольбами о прощении

Я могу высечь его прямо сейчас — в отдельной раздевалке, в спа зоне, в комнатах где расположен солярий. Где угодно и уж точно сегодня он не увидит моего сострадания.
Но во-первых - я не хочу торопиться, а во-вторых - я не действую на эмоциях. Эмоции всегда на стороне проигравшего, а это не история женщины в черном.

- Медкабинет — я вручаю ему клипкарту — Там тебя будет ждать тренер, потом встретимся в зале

Пусть вначале пройдет обследование, мне не нужны лишние риски.

- Слушаюсь и повинуюсь — рапортует он мне с улыбкой и удаляется в указанном направлении.

Поправляю часы на руке и внимательно смотрю ему вслед.
Эта история только что вышла за рамки одного одолжения.

Стало быть поиграем.

Просматриваю оба ящика параллельно — работа номер один, работа номер два.
В первом случае — ничего интересного — рассылка новостей, несколько запросов в друзья, виртуальные фантазии мечтающих мазохистов и одно сообщение от жены моего постоянного московского клиента. На первый взгляд это кажется удивительным, но когда занимаешься этим бизнесом несколько лет, все меньше удивляешься гибкости человеческой психики.

«Добрый вечер, мы хотели бы пригласить вас в гости в начале мая»- пишет она как всегда исключительно вежливо - «Наши свободные даты — с 1 по 4 — любая ночь на ваш выбор, ответьте пожалуйста в ближайшее время». Никнейм, подпись.

Семейная пара, в которой один из партнеров тематик, а другой нет, это всегда уравнение с двумя неизвестными. Всегда нужен особый подход, всегда нужно осторожное смещение понятия «норма» в удобное для них двоих направление. Либо измена, либо участие. Можно найти партнера на стороне, можно просить собственного партнера, но и в том и в другом случае слишком много проблем.

В первом - чувства на стороне. От них никуда не уйти, ведь это новое сексуальное поле и даже когда секс табу, а он табу практически всегда - тематическая измена это тоже измена. Даже более чем измена со своей особенной, тематической чувственностью.

Во втором же случае — это всегда отсутствие нужных переживаний. Увы, тематичность невозможно сыграть и несчастный партнер, из любви или страха пытающийся сымитировать верхнюю либо нижнюю сторону всегда обречен на неудачу. Оба обречены на неудачу. Поэтому я за третий вариант — за управление ситуацией. За привлечение профессионала.
Они обращаются ко мне уже в пятый раз. Ванильная жена, муж мазохист и Баттерфляй, которая умеет хранить секреты.

Пишу ей ответ и вижу долгожданное письмо в ящике номер два. Мои официальные имя и отчество и предварительное согласие на переговоры. Источник финансирования который может стать постоянным даже в условиях кризиса. Мое настроение стремительно улучшается и я с трудом подавляю желание набрать самый важный для меня номер телефона чтобы обрадовать их этой новостью. Деньги, на которое мы с ними сможем сделать очень и очень многое. Но я останавливаю себя, напоминая себе об осторожности. Пока не оформлены документы, всегда остается риск срыва самого мероприятия. Позже — обещаю я себе сегодня уже во второй раз — Обрадую их позже

Начинаю читать новости и в этот момент вижу своего тренера

- Привет красавица — говорит он мне с профессиональной улыбкой

- Привет Ванечка — возвращаю я ему улыбку профессионала обратно — люди работающие с теми или иными клиентами всегда прекрасно понимают друг друга

- Что скажешь? - спрашиваю я его о юноше по имени Марк

- Нормальный парень — Ваня пожимает плечами — Поднакачать и все

- Сердце тянет?

- Мы проблем не увидели

- Спасибо — я откровенно любуюсь его мускулами

- Да не ма за шо — на украинский манер отвечает мне уроженец Тверской области и делает попытку подкатить — Ну а сама ты? Чем занимаешься в свободной время?

Если бы он знал — Работаю — я сворачиваю разговор — У нас такой аврал в офисе, ты просто не представляешь

- Понял, ну я им займусь — говорит он про Марка — Главное чтобы не пропускал тренировки

- Не будет — отвечаю я ему — Скажешь что я жду в машине?

- Нивапрос — Ваня уходит в сторону раздевалки, и любуясь его отличной формой, я почему-то вспоминаю про катастрофу трехлетней давности.

Твою ж мать.
Надо наведаться к врачу, пора продлевать рецепт на колеса.

Полчаса спустя я останавливаюсь возле зеленой вывески.

- Лаборатория? - спрашивает меня Марк удивленно

- Угу — вырываю листок из блокнота и пишу ему нужный мне перечень — Результаты пусть отправят на почту, адрес внизу — говорю я ему и снимаю блокировку дверей — Вперед

- Тренировки, теперь обследование — ерничает он — Готовите меня в космонавты?

- Приблизительно — в моем голосе нет не тени улыбки — Свободен

Он нехотя выбирается из машины, а я делаю музыку громче.
Я потратила на него чуть больше лимита времени.
И на сегодня уже точно достаточно.

- Поймите нас правильно — говорит он мне с формальным сочувствием — Мы заинтересованы в подобной работе, но финансировать такие неоднозначные проекты просто не можем

Катерина быстро переводит мне его слова, примешивая к русскому тексту свою озадаченную растерянность

- Возможно у вас есть что-то еще? - говорит о мне, и с тщательно спрятанной брезгливостью отодвигает на середину стола фотографии

- Что-то еще? - спрашиваю я его сама уже без своего переводчика — отработанный самоконтроль помогает мне скрыть свои истинные эмоции? но изобразить дежурную улыбку я все равно не способна

Да — вежливо говорит он — Что-то еще

Я смотрю на Катерину и наши понимающие взгляды встречаются — только что нам очень корректно отказали в финансировании на четыреста тысяч долларов, а это была самая крупная сумма, которую нам в принципе удавалось найти.

Я думаю о том что необходимо ему ответить. Не хочу упускать эту возможность, не хочу возвращаться к ним с пустыми руками и не хочу начинать все заново — разовые частные инвестиции, малоэффективные благотворительные акции, сборы по крохам.
От гранта не отказываются просто так, но похоже что европейский менталитет я все же переоцениваю — то что не сработает на репутацию не будет профинансировано, скорее даже наоборот — на моих глазах они отстраиваются от этой истории со скоростью света.

Что-то еще — думаю я про себя и складываю проспекты и фотографии в аккуратную стопку. Неоднозначная тема — социальный приют для жертв семейного насилия. Чересчур жестокие фотографии, слишком близко к политике — отдельного закона здесь по прежнему нет, не самая лучшая правовая практика и как следствие — они не хотят себя с этим связывать.

Я поворачиваюсь к Катерине — придется пообщаться с теми кому мы доверяем. С другими фондами. Придется отдать деньги им.

- Благодарим вас за уделенное время, мистер Нордстрём — мы свяжемся со своими партнерами и подготовим для вас новый запрос в течении этой недели

- Хорошо — произносит он с облегчением и встает со своего места — Всего доброго — он выходит из зала переговоров и в этот момент Катерина бросает свою ручку на стол

- Старый козел — не сдерживает она себя — Неоднозначная тема!

- Тогда уж козлы - я убираю в портфель подготовленные документы

- Не переживай, Катюша — подмигиваю я, снова скрывая эмоции — Мы еще повоюем

- Чушь — говорит она по английски и на языке оригинала это звучит достаточно грубо для ситуации

Я ее понимаю, даже если мы эти деньги не упустим - для нас они уже ничего не решат. Четыреста тысяч долларов будут отданы одному из наших знакомых фондов — очень много кому нужны деньги в нашей стране — но вот только подопечным приюта это не поможет никак от слова совсем.

Придется все начинать заново.


***

Лу звонит мне на третий день после моих неудавшихся переговоров. Несколько пропущенных звонков, несколько смс, на которые я не ответила — ее сабмиссив Марк утомляет меня своим непониманием и разумеется это волнует Лу

- Приедешь ко мне? — начинает она с места в карьер едва я успеваю с ней поздороваться

- Хм — говорю я и смотрю на часы — Довольно поздно для приглашения

- Ерунда — парирует Лу — Иногда можно нарушить эту твою дурацкую систему буддистов

Называя это системой она недалека от истины в целом, хотя смысл конечно не в формальном следовании ритуалам да и к буддизму "эта система" имеет такое же отношение, как Лу к историям про дисциплину.

- Хм — снова говорю я, испытывая соблазн поддаться соблазну

- Приедешь? - неуверенно спрашивает она

- Только никаких твоих подопечных, на это у меня пожалуй нет сил — в ответ Лу смеется и произносит мою любимую фразу

- За кого нас принимают в этой гостинице?!

Я еду в свою деревню по дороге вызывая на дом такси. Раз уже сегодня я нарушаю все правила, нарушу вместе с ними еще и табу на близость.
Когда уже нарушать — то с кем если не с Лу?

Если мое оружие — это ирония и пресловутая дисциплина, то оружие Лу — это мягкость и шарм. Любовница, подруга, сестра — в ней живет энергия утешения, ее персональный наркотик, собственный яд соблазнения. Это всегда объясняло мне количество ее сабмиссивов с их безусловной влюбленностью. Той самой влюбленностью, которой я совершенно не вижу в юноше по имени Марк.

Решаюсь затронуть эту тему после выпитой бутылки вина. Придумываю себе наказание за подобный поступок и лежа у Лу на коленях — она гладит меня по голове как в старые добрые времена — я задаю вопрос который так сильно меня беспокоит

- Какие у тебя чувства к нему?

Она смотрит на меня из под прикрытых ресниц сверху вниз

- Я его люблю, а что? - она проводит рукой по моей щеке

- Я не вижу в нем погружения — я встаю чтобы сесть напротив нее — от резкого движения мир вокруг меня расплывается в теплых красках иллюзии шестидесятых — бархатный зеленый диван, старый проигрыватель, много, очень много пластинок, неоновая вывеска, стоящая на полу

- Тебе кажется — мягко говорит она и тянется за своей чашкой кофе

- Какой-то неверный расклад — я пьянею, ты точно наоборот — Лу еле заметно ежится от моих слов

- Он мазохист — зачем-то говорит она мне то ли с убеждением то ли с сомнением

- И ты хочешь сделать из него доминанта? - лениво спрашиваю ее я, откидываясь на мягкие подушки зеленого бархата

- Хочу чтобы он сделал мне предложение — шепчет моя милая Лу и выглядит в это время такой несчастной, что у мальчика по имени Марк не остается ни единого шанса на мое сострадание

- Все это очень странно — говорю я то ли ей то ли себе, проваливаясь в кроличью нору ее волшебной квартиры

- Почему? - слышу я ее голос сквозь первую пелену сна

- Да потому, Лу — отвечаю я ей с закрытыми глазами, ощущая невероятную, тянущую к земле усталость — Что он воспринимает меня словно циркового медведя призванного его развлекать

- Какого еще медведя? — доносится до меня ее изумленный голос

Усталость побеждает и ответ на этот вопрос я проговариваю ей уже про себя.

Плохое предчувствие облекается в мысленные слова, поражающие меня своей ясностью — мне становится не по себе и с этой единственной мыслью я наконец засыпаю.

Теперь я уверена наверняка.

Он видит в нас развлечение.

Кто?
Разрешил?
Тебе?
Вмешиваться?

Она с такой силой бьет меня по лицу, что шуму в ушах удается заглушить силу ее разъяренного голоса.

- Прости, я не знаю — я рыдаю, стоя перед ней на коленях — внутренняя боль сгибает меня пополам

- Может они ошиблись? - спрашиваю я разбитыми губами — Оля? Он бы никогда

- Вставай — я не успеваю продолжить — Поедешь со мной

- Куда? - я не хочу никуда ехать, и если все это правда то я хочу лишь одного — умереть прямо здесь и сейчас

Она молчит пару секунд которые кажутся вечностью

- В морг — ее рот кривится в ухмылке — Хочу чтобы ты увидела что натворила

- Нет! — я просыпаюсь от крика и резко сажусь в постели.
Сука — опять. Меня трясет от холода и я отбрасываю простынь. Нужно найти таблетки — на ощупь я выхожу из спальни и пытаюсь спуститься с лестницы, осторожно держась за перила. Света нет — видимо опять полетел генератор - в этом старом доме, который я арендую у одного очень хорошего человека, все дышит на ладан — по уму тут нужно переделывать все - менять проводку, ставить новые окна, что-то решать с сантехникой, но как обычно я откладываю все на потом - строить что-то стабильное у меня нет ни сил ни желания.

Руки трясутся и я не могу открыть шкаф с фонариком. Смотрю на часы — половина второго. В этот раз гораздо раньше обычного — кризис уже близко, необходимо срочно продлить рецепт на колеса.

- Вы поймите — слышу я голос своего лечащего врача — У вас посттравматическое расстройство, такие вещи самостоятельно не проходят

Надо съездить к нему — думаю я, вытирая пот с лица и откидывая назад мокрые волосы, но вначале я найду таблетки и запущу чертов генератор. Только бы успокоиться. Дрожащими руками опрокидываю старую табуретку и дотягиваюсь до дверцы шкафа - фонарик падает на пол. Хорошо, еще немного и все будет сделано — сосредотачиваюсь на этой простой задаче — включить фонарь, запустить генератор, найти упаковку с таблетками.

- Ты сделала это — я вижу ее перед собой так словно это было вчера. Она берет меня за волосы и тащит к железной каталке, накрытой куском белой ткани - Смотри внимательно — слова словно яд впрыскиваются в мою кровь и я теряю волю к сопротивлению

Дурацкий фонарь зажигается, я надеваю резиновые сапоги и старый армейский бушлат и, толкнув дверь, оказываюсь в холоде апрельской ночи. Дом возвышается за мной словно огромное осуждающее божество.

- Нет — качаю я головой, разговаривая со старым строением — Нет, это не правда

Запинаюсь в темноте о корягу и неожиданно меня оглушают рыдания.
Опускаюсь на землю, прислонившись спиной к дереву.
Я вынуждена это признать - я снова съезжаю.
Она опять побеждает.

Восемь утра — часовая пробежка, протеиновый завтрак и два стакана кофе — один дома, другой с собой в термосе - я преодолеваю слабость сегодняшней ночи и хотя бы частично, но все же умудряюсь собрать себя заново.

Жду Марка в машине на автовокзале в Гатчине и пытаюсь успокоить куратора нашего фонда

- Вы уверены что сможете что-то сделать? - она обеспокоена и я ощущаю свою ответственность за ее беспокойство

Нет — думаю я но говорю ей обратное

— Какая нужна сумма?

- Сейчас, минутку — она шелестит страницами своей отчетной тетради — Вот смотрите, по счетам у нас задолженность сто тридцать тысяч — ну это вода, свет, отопление, нет конечно я их еще потяну, но придется подписать график погашения, у них там какие-то новые правила, сегодня я поеду, узнаю

Я открываю блокнот и записываю названные ей цифры — Сколько еще?

- Вы же знаете, в начале месяца нам платить за аренду, это еще пятьдесят две, считая налоги, потом питание — сорок тысяч, заработная плата - тридцать четыре

Я отмечаю что она снова не включает себя в список расходов — ни себя ни девочек волонтеров — только повара и водителя с расходами на поездки.

- Ну лекарства нам не нужны сейчас — он вздыхает и я вижу как она вычеркивает не озвученные, но необходимые суммы — Мы стараемся экономить, вот скоро будем делать у нас огород

- Огород? - я невольно смеюсь — Алла Дмитриевна, ну куда вам еще огород?

- Ну а что — бодро отвечает она — С этими новыми ценами на овощи, вы видели сколько стоит морковь? Нет, ну вы видели?

Я не видела но предполагаю

- Правда — грустно добавляет она — Все равно потребуется материал для теплицы, рассада

- Решим — проблема с теплицами в контексте всего перечисленного - единственная вещь которую я в силах действительно решить за несколько дней

- Сейчас у нас всего десять девочек, правда после публикаций в контакте стали стало звонить много беременных - продолжает она

- Дети? - спрашиваю я

- И несовершеннолетние тоже

- Ясно — я молчу, расчерчивая блокнотный лист пополам — Позвоните мне как подпишите план по задолженности? Хотите мы можем съездить вдвоем?

- Нет, спасибо — отрезает она — Я справлюсь прекрасно, не хочу тебя загружать

Спорить тут бесполезно и я согласно киваю.

- Все решим, вы только не переживайте — как же я злюсь на себя из-за упущенного шведского гранта

- Договорились, спасибо — я чувствую как мягко она улыбается и снова переходит на вы — Берегите себя

Открываю окно в машине, кладу руки на руль и упираюсь лбом в прохладный пластик. Думаю о том где можно срочно достать двести пятьдесят тысяч рублей и в этот момент слышу стук в лобовое стекло.
Юноша по имени Марк смотрит на меня с интересом и своей неизменной мальчишеской улыбкой

- Доброе утро, Баттерфляй — говорит он, невольно переключая меня на работу номер один

Отодвигаю на пару часов взятые на себя обязательства и возвращаюсь к женщине в черном.

- Ну что? - спрашивает он когда мы трогаемся с места — Какие у нас планы на сегодня? - он пристегивается ремнем безопасности

- Убери руки за спину и не произноси больше ни слова - приказываю я без улыбки и выезжаю из города в сторону области

- Сегодня я буду тебя пороть — я включаю джазовую радиостанцию — И это будет долго и больно

Пора наглядно продемонстрировать юноше по имени Марк чем верхний партнер отличается от циркового медведя. И несмотря на их опыты с Лу, я почему-то думаю что об этой разнице он не имеет пока малейшего представления.

Временно не имеет.

- Выходи — я паркую машину в тени деревьев и поворачиваюсь к молчавшему всю дорогу Марку

Он разминает затекшие руки и смотрит на меня с вопросом в глазах

- Мы приехали — я улыбаюсь и открываю водительскую дверь — Вперед

Он переступает через свой рюкзак, оставляя его на полу в салоне, и выходит на улицу

- Классное место — он оглядывается по сторонам — Это там что, озеро?

- Залив — я открываю багажник и достаю черную спортивную сумку — Сейчас я расскажу тебе как все будет, готов выслушать?

- Всегда готов — он снова ерничает

- Вот молодец — делаю вид что не замечаю его очередной провокации — Мы приехали сюда потому что ты заслужил наказание, помнишь за что?

- Ну — он засовывает руки в карманы джинсов — Это была спорная ситуация

"Спорная ситуация" - любопытное мнение для влюбленного сабмиссива. Что же в тебе не так - думаю я но говорю совершенно другое

- Ну вот и разберем сейчас ее спорные стороны — он смотрит на меня нахмурившись - Сейчас я буду тебя пороть — говорю я - Так долго и так сильно как сочту нужным

- Ясно — говорит он неловко после небольшой паузы

- Никаких стоп-слов, никакой фиксации — тебе придется терпеть, и если ты проявишь любое неподчинение — на этом все кончится. Я сообщаю Лу что ты не справился и дальше будет решать она. В любом случае наши встречи после этого полностью исключаются.

Я убираю волосы в хвост и достаю из черной спортивной сумки небольшой складной нож — Последствия будешь расхлебывать сам

Марк в ответ взъерошивает свои волосы - интересно осознанная ли это подстройка - и делает глубокий вдох - Так

- Вопросы есть? - спрашиваю я уже без эмоций

- Нет — он принял для себя какое-то решение и я даю ему нож

- Тогда вперед

На нож он смотрит с явным недоумением неофита — И что мне с ним делать?

- Срезать прутья — я захлопываю багажник и беру с собой бутылку воды — Слышал про розги?

- Слышал, но я не

- Неважно— перебиваю его я и показываю на ивовые кустарники — Выбирай те что потолще и подлиннее, вначале срезаешь, потом очищаешь от листьев, штук сто я думаю будет достаточно

- Сколько?! - он идет за мной к воде, спускаясь по пологому склону — Сто?

- Угу — я ставлю на своих часах таймер — У тебя тридцать минут, советую поторопиться

Залив окутывает нежное янтарное свечение солнца — лучи просвечивают сквозь облака и ложатся на воду сияющими, широкими полосами.
Такими же полосами скоро будет покрыто его тело. Розги — это всегда романтика. Полосы всегда очень красивые.

Словно дороги — думаю я — Словно дороги в небо.

- Готово - он сваливает передо мной ворох прутьев, вытирая со лба пот - Сразу скажу, я там сбился со счета, так что за цифру сто не ручаюсь

Смотрю на этого улыбающегося мальчика и вспоминаю себя несколько лет назад - такое же доверие, такая же слепота, точно такой же флирт и очень похожие провокации. Несколько лет назад, всего за одну подобную фразу на моем теле не было бы живого места.
Не то что с ним, не то что сейчас.

- Круто, че - говорю я ему ровным голосом - Раздевайся

Он смотрит на меня, чуть наклонив голову на бок - Вот прямо здесь?

Еще одна провокация, которую я игнорирую. Глупая, ненужная фраза, которая лишает его шансов на мое сострадание.

Я молчу, и пока он снимает одежду, думаю о том, почему нельзя вернуть прошлое - один шанс, пятнадцать процентов моего сегодняшнего понимания и мы бы ушли от трагедии. Он остался бы жив, она не перешла бы черту, и даже я избежала бы принудительного знакомства с психиатрической лечебницей номер четыре. Наверное всем было бы хорошо, вот только кого я обманываю.

- Что теперь? - спрашивает он, неумело скрывая бравадой краску смущения

Я смотрю на его обнаженное тело и чувствую внутри знакомый вкус голода. Вот так, все всегда начинается одинаково - любопытство, легкое контролируемое желание, боль и абсолютная катастрофа следом. Поэтому я так не хочу делать этого, во всякому случае думаю что не хочу.

Рассматриваю татуировку на его руке и мысленно настраиваю себя на звучание голодного хищника. Какая-то тревога внутри настойчиво просит внимания, но я отбрасываю ее, чтобы не ощущать сомнения. Внутренний голос говорит что здесь что-то неправильно, желание предлагает подумать об этом позже, поэтому я просто перехожу к любимому закону "робототехники".

Причинить боль несложно, куда сложнее сделать так, чтобы боль выключила психические защиты и границы человека открылись настежь. Вспоминаю что делала со мной она, и окончательно раскачиваю необходимые мне эмоции.

- Пойдем - я встаю с земли и иду к высокому дереву - Никакой фиксации, ты помнишь?

Он молча кивает

- Хорошо, вставай - он неуверенно кладет руки на дерево, а я возвращаюсь за прутьями

- Пожалуй мы начнем с самого легкого - я встаю за его спиной слева и заношу руку для удара номер один

Его плечи напрягаются, а я наконец улыбаюсь

- С твоего смс сообщения

Первые пятьдесят ударов нужны только затем чтобы снять его ожидания. Я наношу их вполсилы и все равно удивляюсь тому как он пытается справится с болью. Несмотря на мой запрет на любые движения - он двигается постоянно - отходит от дерева, чтобы вернуться обратно, утыкается лбом в растрескавшуюся кору, чтобы со следующим ударом развернуться ко мне в вполоборота. Когда очередной прут отсчитывает на нем пятидесятый удар, я прерываю свое молчание.

- За что я тебя наказываю? - спрашиваю я мягко, пытаясь вывести его из состояния напряженной защиты

- За что? - переспрашивает он и в этот момент розги снова опускаются на его тело - Простите - говорит он прерывисто и повторяю свой вопрос максимально сочувствующим тоном

- Да, за что?

Он смотрит на меня исподлобья и я вижу в нем нервную, растерянную злость

Странные у тебя чувства, Марк - думаю я, снова отгоняя от себя мысль что здесь что-то неправильно.

- За смс сообщение - говорит он, обращаясь ко мне как к надоедливому зануде преподавателю

- Замечательно - парирую я мягко - Следующие пятьдесят

Со следующими ударами он справляется с еще меньшим терпением. Я вижу как он пытается себя контролировать и не могу понять, что вызывает у него большую злость - то ли вынужденное подчинение то ли свидетельство собственной слабости.

- И? - я делаю глоток воды из бутылки и небрежно уточняю - А что с ним было не так?

Давай же - мысленно прошу я его - покажи мне свои истинные эмоции.

Он тяжело дышит, в очередной раз уперевшись лбом в дерево

- Я не имел права его вам отправлять

Я кладу бутылку воды на землю и вижу что он еле заметно вздрагивает. Он ждет очередного удара, и значит пусть медленно, но мы все таки движемся к задуманной цели.

- Это правильно - соглашаюсь я - Еще пятьдесят и ты расскажешь мне почему

Он стонет сквозь зубы и порка опять продолжается.

Чтобы эта встреча не окончилась ничьей, мне нужна его полная капитуляция. В насилии нельзя ограничиться только насилием, любой напор рано или поздно наткнется на сильнейшее сопротивление и мы попадем в его мертвую зону. Мне нужно чтобы он смирился с неизбежностью своего подчинения, нужно чтобы он перестал держать свою защиту и я смогла пройти внутрь его границ. А для этого нужно убрать его контроль как можно быстрее.

- Больно? - сочувственно спрашиваю я после очередной серии жестких ударов

Преодолевая себя, он кивает и я вижу как его злость трансформируется в более уязвимое состояние. В обиду.

- Какой из этого мы сделаем вывод? - забота в моем голосе очевидно противоречит самой ситуации и я делаю все возможное чтобы раскачать его унижение

- Это больше не повторится - говорит он со злостью и смотрит на землю перед собой - Простите меня

Его «простите» можно перевести самым простым способом и мы оба знаем что именно транслирует это послание - Сука.

Я улыбаюсь снова и мы переходим от моей нарочитой мягкости к абсолютной жестокости.

- Значит так - говорю я спокойным голосом без тени прошлого сочувствия и понимания - Я порядком устала от этого представления

Он поворачивается и смотрит на меня с растерянным удивлением

- Я делаю все что ты говоришь - транслирует мне его рассерженный взгляд и в этот момент я беру его за волосы

- Послушай, меня мой хороший - я держу его так, чтобы ему стало больно при любой попытке отклонить голову, и ледяным тоном шепчу ему на ухо знакомые правила

- Если я сказала тебе стоять и не двигаться - это значит что ты должен стоять и не двигаться, если я сказала тебе смотреть прямо перед собой, значит ты должен смотреть прямо перед собой и уж совершенно точно не на меня, и - я делаю паузу, откидывая назад его голову - Если твои руки должны находится во время порки над головой, значит именно там им и место - это ясно? - я разговариваю жестоко, намеренно делая это максимально унизительным для него способом.

- Да - он закусывает губы от обиды и я продолжаю

- Теперь дальше, когда в следующий раз я скажу принести тебе сто срезанных прутьев, скажи же мне - сколько ты принесешь?

Я вижу что ему больно, но не могу отпустить его волосы, пока не услышу ответ

- Сто - говорит он глухо и я убираю руку

- Хороший мальчик - хвалю я его, и мы переходим ко второй части этого наказания

- Предлагаю теперь обсудить ту твою «спорную ситуацию» - я снимаю свою спортивную кофту и завязываю ее вокруг талии - Сейчас ты досчитаешь до двадцати и расскажешь мне, в чем именно ты перед провинился перед своей верхней, договорились? - мой голос снова звучит мягко, но эта мягкость больше не вводит его в заблуждение.

- Один, два, три, четыре - он громко проговаривает необходимые цифры, пока я секу его со всей силы, откровенно наслаждаясь его болью и криками.

Мне хочется себя обмануть и поверить в то, что я делаю все это только из одолжения Лу. Но чего будет стоить с таким трудом добытое самоуважение, если я в очередной раз спрячусь от неудобной для себя правды. Мне все это нравится.

Мне нравится видеть как боль раскрывает перед ним осознание самого себя, отодвигая защиты психики как декорации во время театрального представления. Минус намерение справиться и не показать своей слабости. Минус желание "просто поиграть в виноватого". Минус контроль, минус чувство собственной гордости, минус разумное ожидание безопасности.

- Я ударил одного урода - говорит он, находясь в одном шаге от долгожданных мной слез

- Я вся внимание - отвечаю я и он рассказывает мне о причинах этого проишествия

- Он подошел к ней, нахамил, я ему врезал - он тяжело дышит и быстро вытирает слезы - Я не должен был, но поверь мне, он реальный урод - Марк говорит все это с каким-то странным отчаянием, не замечая что только что взял в союзники собственного палача

- Там была тематическая вечеринка, все пьяные были - он смотрит в землю прямо перед собой, не пытаясь больше нарушить ни одного правила

- Ты тоже? - спрашиваю я, думая о том, что как минимум одна цель этой встречи достигнута

- Нет конечно - быстро говорит он - Это запрещено

Я и верю ему и не верю одновременно, но сейчас не в силах раскладывать его слова на слагаемые уравнения.

- Сколько? - спрашиваю я, рассматривая яркие полосы на его теле - моими стараниями на его бедрах и ягодицах не осталось места нетронутого розгами

- Сколько что? - спрашивает он с отчаянием непонимания

- Посмотри на меня - приказываю я и снова открываю бутылку воды

Он поворачивает голову и смотрит на меня с мольбой и растерянностью.

- Сколько ударов ты заслужил за этот проступок, скажи мне пожалуйста - ласково говорю я, окончательно уничтожая его внутреннюю защиту

- Я не знаю - быстро начинает он, но замечая мой взгляд, осекается

Финальная часть сделки - его искреннее подчинение. Я жду молча, зная что условия этой игры ему теперь более чем понятны.

- Ты поставил под сомнение авторитет своей верхней, продемонстрировал ее абсолютную несостоятельность - я вижу что мои слова причиняют ему не меньшую боль чем предшествующие удары - Так какое наказание будет соразмерно твоей вине, как тебе кажется?

Я знаю что ему сейчас очень больно, знаю что он пытается справиться с этим и на самом деле демонстрирует мне свою покорность и подчинение правилам. В любой другой ситуации мы остановились бы только на этом. Вот только сейчас этого, увы, недостаточно.

- Давай же, мой хороший - говорю я ему мысленно - Впусти меня

Он думает о чем-то своем и, спустя мгновение, произносит число, с которым я могу согласиться без малейших раздумий

- Пятьсот

Солнце рассекает тучи своими безжалостными, бордово красными линиями и окрашивает гладь залива во все мыслимые оттенки страдания. Я иду за веревкой к своей машине и улыбаюсь ее улыбкой довольного хищника.

Теперь я знаю, что я внутри.
Теперь я уверена, что услышу рыдания.

Я включаю знак аварийки и останавливаюсь возле метро Московский проспект

- Держи - протягиваю ему тысячную купюру, убирая громкость звучащего радио

Всю обратную дорогу до города в машине играла отстраненно-нежная музыка джаза, проникая в нашу вселенную словно прямое явление мира недоступных нам сегодня эмоций - покоя, доверия, близости, радости и гармонии. Думаю о том, как хорошо было бы верить в реальное существование подобной действительности, но вернувшаяся тишина говорит мне о том, что иллюзорная передышка закончена.

Я вздыхаю и понимаю, что ему снова пора встретится с болью, на этот раз, правда душевной, а не физической.

- Посмотри на меня - приказываю я юноше, отвернувшемуся от меня к окну, и вспоминаю как развязывала его руки примерно сорок минут назад, останавливая наказание на двухсотом ударе.

Преодолевая стыд, он поворачивается ко мне, попутно морщась от боли в рассеченных до крови бедрах и ягодицах

- Вызвала тебе такси, ждет у выхода на Алтайской - я киваю в сторону улицы - Давай, солнце, живее, тут нельзя парковаться

Он автоматически берет деньги и отворачивается от меня, чтобы спрятать горечь стыда и подавленности.

Опять нарушает приказ - отводит свой взгляд, и я вспоминаю ее уроки покорности. Тогда это тоже было для меня самым сложным преодолением - смотреть ей в глаза после пережитого подчинения, после свидетельства своих криков, слез и отчаяния. Непростой урок смирения собственной гордости.

Мне почему-то становится больно и на короткое мгновение я испытываю желание вывести его из подобного состояния. Я прекрасно знаю, как сложить слова таким исцеляющим способом, чтобы если не восполнить горечь его унижения, то хотя бы придать пережитому оправдательную надежду на последующее уважение.

- Состраданию учатся только через страдания - звучит ее издевательский голос в моей голове и я вспоминаю занесенную над ним плеть - Давай детка, поехали

Ежусь от внезапного озноба и говорю ему последнюю, заготовленную для сегодняшнего насилия, фразу

- Об оставшихся трехсот ударах напомнишь мне сам через несколько дней - он вздрагивает от моего жестокого голоса и в этот момент я прощаю ему невозможность посмотреть мне в глаза

- Не забывай, что у тебя теперь тренировки - я снимаю блокировку с дверей, и с отвращением к самой себе, добавляю

- Свободен.

Когда за ним закрывается дверь я снова прибавляю звук магнитолы и переключаю радиостанцию: "Даже когда наши руки покроются морщинами, а волосы поседеют - даже тогда, не думаю, что я смогу простить тебя. Эй, когда моря накроют землю и человечество прекратит свое существование, не думай что ты сможешь простить себя" - знакомая молитва в до мажоре, звучащая сегодня из каждого утюга, без спроса врывается в безопасность салона моей дорогой немецкой машины

- Сука - я снова убираю громкость и набираю номер Лу трясущимися руками

- Только за деньги, только через согласие! - ору я ей, когда слышу взволнованный голос - Ты же знаешь мою позицию, Лу, тебе же все это прекрасно известно!

Она молчит пару секунд и потом пытается мне что-то сказать - Послушай - ее голос дрожит, и из-за этой дрожи меня снова накрывает ненавистным чувством вины и ответственности

- Можешь позвонить ему вечером - я отчеканиваю каждое слово, не оставляя ей возможности нашего диалога - Только не обесценивай то, что он пережил, иначе мальчику было больно напрасно

- С ним все хорошо? - звенит ее напряженный, как струна, голос, и я узнаю в нем знакомые верхние интонации

- Лучше не бывает! - рявкаю я и нажимаю кнопку отбоя.

Еще только два часа дня, а я уже чувствую себя абсолютно раздавленной.

"Да, когда будет лишь тишина и жизни придет конец, не думай что ты простишь себя".

Убираю аварийку и включаю знак левого поворота.
В конце концов пора уже сделать хоть что-то полезное, и на мое счастье, я понимаю где могу найти необходимые для приюта двести тысяч рублей.

И что радует во всей моей ситуации - понимаю где найти их немедленно.