Клуб "Преступление и наказание"

Колхоз «Вперед»

7 мая + 21

...Они – шестнадцать женщин – ночевали в старом строительном вагончике – внутри не было ничего – только голый пол и зарешеченное окно и запираемая на ключ дверь.

Чтобы никто их них не надумал драпануть их приковывали на ночь к протянутой по периметру вагончика цепи.

Места на всех не хватало – но измученные за день, испепеленные работой женщины просто падали и отключались от усталости.

Не всем так везло – провинившихся приковывали к столбу что всякий раз вкапывали заново если требовалось переехать на новое место работы – никакого трактора не было – женщины сами впрягались и толкали свою тюрьму на спущенных колесах.

Все они раньше работали на ферме – после отравления животных их всех огульно заклеймили виновными и отправили в мобильный строительный отряд.

Сейчас они ремонтировали участок дороги, что особенно размывало в период распутицы и дождей длиной с километр как раз неподалеку от навозохранилища что по разговорам должны были делать после этой дороги...

Не все пережили эти две недели что прошло с момента их перевода с фермы в стройотряд – уже две несчастные женщины умерли не в силах выдержать побои и нечеловеческие нагрузки... Их очень быстро заменили новыми.

Больше всех страдали несчастные что были обречены толкать телеги – их всего было пятеро. Трое постоянно менялись – Лида и Люда работали на телеге постоянно...

... Лида давно потеряла счет времени. Она стала забывать прошлое, она стала забывать как её зовут - у неё не оставалось ничего кроме ежедневной выворачивающей на изнанку работы. А Людку терзала дикая боль в грудях – их совсем недавно мучили проткнув крючками на которых висели колокольчики, а потом крючки один из «опричников» Измены заменил на зажимы что в отдельные дни крепил на её соски а к зажимам привязывал веревку и когда Людка ели шла то всегда можно было потянуть как за уздечку...

Женщин когда запрягали в разные телеги, когда в одну огромную – просто чудовищную телегу. Грубая упряжь натирала кровавые мозоли – что у Лиды, что у Люды под мышками кровавые раны не заживали от постоянно трущейся там грубой веревки что было окрашена в черно-бордовый цвет крови тех несчастных что сменяя друг друга таскали здесь телеги...

С ними не разговаривали – их просто били как скотину: иди удар кнута или плетки или просто пинок сапогом, стой – то же самое.

Их избивали не ища повода – повод был всегда. За замечание им полагалось пятьдесят ударов кнутом – за провинность – сто. Никого не волновало что и могли избивать несколько дней подряд...

Вчера Лидка по ходу дня набрала наверное никак не меньше пятидесяти ударов кнута, а вечером её высекли за невыполнение нормы выработки – её спина превратилась в одну сплошную рану истекающую кровью – после истязания её облили соляным раствором как делали всегда – медицинская помощь! – а соль только усилила страдания несчастной.

Она пролежала ночь прямо на земле не шелохнувшись за ногу прикованная к телеге.

...На утро избитую накануне Лидку запрягли в телегу – Людку куда-то угнали не свет ни заря – в первый раз за последние недели. Но никто не сомневался что просто так будут освобождать от мук... только ради еще больших страданий.

Телега казалась огромной, да и была таковой - её таскали вдвоем, если не втроем, а тут она была одна – Алтухова рыдала, зная что ей опять не избежать жестокого наказания после - она одна не справиться с этим чудовищем - ей дай бог бы просто сдвинуть её с места... не говоря уже о работе.

На неё одели хомут и велели отправляться на погрузку – в одну сторону было чуть больше километра а потом все это предстояло пройти уже с грузом в другую... Она задыхалась, из горла вырывался сиплый хрип особенно когда дорога шла на небольшой подъемчик или приходилось преодолевать на пути лужи и грязь – Лидка обходла их по самому краю но... с одной стороны была непролазная грязь а с другой посевы – их избивали за малейшее повреждение хоть одного стебелька – так что и в мыслях не было проехать по полю – оставалось хрипя и падая идти по самой кромке а где и это было нереально приходилось штурмовать напрямую какой бы огромной не была лужу...

Лидка с пустой телегой доковыляла за полчаса до погрузки – огромной кучи битого кирпича и прочего строительного мусора что сейчас другие рабыни под подстегивающими окриками и ударами кнутов грузили в её телегу – Лидка опустившись на колени тут же выключилась – она порой пользовалась недосмотром и засыпала в любой позе.

- Трогай! – её с болью вырвали из забытья... она не сразу поняла где находиться но реальность тяжкой ношей навалилась на неё, раздавила, разорвала и тут же вернула назад – было время страдать...

Лидка навалилась всем телом, не сдвинув ни на шаг, ни на шажочек... - телега была забита под завязку кирпичами

- Но! Пошла! - она сжалась, когда услышала свист рассекающего воздух, а затем и её тело кнута, - Пошла! Пошла, сука ленивая! Пошла тварь! Пошла!

Надсмотрщик сидел на коне рядом с ней и клал удары один за другим на незажившую со вчера спину женщины, вознамерившись "проводить её до дома".

По спине потекла кровь… Лидка хрипела, перебирая на месте ногами, пока её едва не подтолкнули - несмазанные колеса заскрипели и девушка медленно двинулась вперед.

Это был ад… перед её глазами стояли черные круги, босые ноги месили скользкую грязь - пока не было луж, он, стоило ей чуть замедлить, подгонял её ударом кнута - они прошли меньше пятисот метров, а он ударил её уже раз двадцать. Тело начало гореть - но это была бестолковая порка - она не могла быстрей… хомут давил ей на грудь, мешая дышать, а веревки, что были пропущены подмышками растерли кожу и вскоре проступили первые капли крови.

Впереди была первая лужа - несколько метров в длину, зато за ней начинался целый океан, который рассекали две колеи.

- Галопом! - свистнул он и резко всадил короткий, с оттяжкой удар на её спину… она дернулась вперед, закричала от боли… кнут выворачивал её на изнанку.

Она не помнила себя как добралась… измучившись под сыплющимися ударами, вкладыяваясь в каждый шаг… падая и вставая они дошли за час, казавшийся ей вечностью.

Дальше – до конца дня - Лидка ходила сама. Где-то после обеда в очередной раз дя с грузом она застряла... намертво.

...Её нога в очередной раз погрузилась в раскисшую грязь, с отвратительным чваканьем войдя в осклизлую жижу скрыв щиколотку, вторую ногу она, тяжело дыша только что вытащила из мутного месива, навалившись всем телом ее, следовало погрузить в десятке сантиметров от той, на которую сейчас приходился её вес, а для этого нужно было сделать шаг вперед.

...Лидка вытащила перемазанную в грязи ногу - вторая все глубже и глубже проваливалась в грязь а нога все еще висела над раскисшей чачей, когда женина собрав силы изо всех сил потянула вперед понимая что чем дольше она стоит тем мучительней ей будет потом и тем глубже застревает скрипучая, наваленная под завязку кирпичами телега.

Она переместила весь вес вперед, стиснув зубы до боли, чувствуя как рвется наружу из груди сердце, а из осипшего горла протяжный, сжатый зубами и превратившийся в вой крик.

Лида до жуткой боли, в плечах тянула, пытаясь сдвинуть с месте эту проклятую телегу. Но босые ноги бестолково скользили в густой грязи, и она беспомощно топталась на месте, все сильней и сильней погружаясь в топь, заходясь истерикой крика. Ей не суждено выбраться отсюда, а это значит… тот страшный подвал, из которого она слышала вопли, а потом видела их, несчастных… там была обустроенная камера пыток - хобби, так сказать, господ, их оружие пропаганды.

Ей оставалось сделать до конца этой лужу три шага. Закусив до крови губу, так что тонкая струйка крови полилась вниз, изнемогая от режущей растертые плечи веревки она бросалась каждый раз вперед, не видя и не слыша боли.

А спустя пять минут она окончательно завязла – дороги впереди не было – только одно сплошное месиво, посреди которого уйдя почти на три четверти колеса в грязь, повалившись на правый бок, замер, истрепанный Газик что встретился ей по дороге на погрузку...

Задыхающаяся, выбившаяся из сил Лида не дошла до места назначения три сотни метров из тех километра с небольшим, что отделяли ферму от склада.

Изнемогая от непосильной ноши, женщина выла в голос от боли, порой перед глазами вставали черно-оранжевые круги, когда не чувствующие жалости веревки терли её пульсирующую плоть.

Лида рвалась как пришпиленная иголкой бабочка, но только всякий раз падала на колени в раскисшую ледяную жижу, а когда в третий раз, перемазанная в грязи, захлебываясь от душащих её слез, поднялась на ноги, рядом с дорогой, на коне был он…

В его руках был кнут. Лидка знала, что сейчас будет...

Повернув лошадь, он размахнулся.

Длинный, крепко свитый из нескольких полосок, и невероятно острый на конце - для большего эффекта последний метр с двух сторон был обвит проволокой – кнут со свистом рассек туманную пелену дня и долю секунды спустя с жирным щелчком, полоснул несчастную по животу, оставив на том тонкую полоску, секундой спустя определившуюся рубцом и давшую наружу путь тонкой струйке крови.

Удар пришелся снизу, но от него Лидка, закричав как безумная дернулась вперед, упав на колени, буквально выворачивая руки и тем самым подставляя под дар спину.

- Резче, дергай, сука ленивая! Резче! - гаркнул Иван, отдергивая руку, замахиваясь для следующего удара

Она уже ничего не соображала, кода следующий удар, рассекая спину, через плечо пришелся ей точно в левый сосок, буквально разрубив тот пополам, вырвав из него фонтан крови... рассек кожу на груди и из рассечения потекла по кровь...

Лидка всей силой навалилась вперед, зная что это её уже не спасет, но как тонущий ухватывается за последнюю соломинку, так и она, но следующий разящий удар вдоль позвоночника выбил из неё дух и женщина рухнула как подкошенная без сознания…

...Её отцепили от телеги, надавали пощечин и, удостоверившись что в сознание не приведут, взяли за ноги и потащили по дороге к оборудованной на основной ферме летней камере пыток...

За небольшой загородкой, были натыканы столбы с висевшими кандалами, ворота - два столба и прибитая сверху балка, так же с наручниками, стоял стол, похожая на козла конструкция, через которую рабынь нагибали, колодки, а так же низко закрепленные кандалы для истязания пяток.

Все это разумеется было оборудовано средствами фиксации и разбросано часть на бетонированной площадке, часть посреди жидкого зелено-черного месива, над которым все лето стоял рой зеленых мух - сюда из свинарников выливали навоз и мочу и летом после порки, палачи всегда оставляли жертву на часок, другой, посмотреть на её страдания на летнем жарком солнышке, когда рой мух только и жаждал что выпить крови.

А дальше, к оврагу, куда сливали и ссыпали навоз, посреди огромной во все времена лужи буро-красно-черно-зеленого цвета стояли колодки и видная на половину бочка, с отверстиями по бокам (для рук), в крышке (для головы). Дырки для ног все время скрывали нечистоты - сюда, в раскалившуюся на солнце бочку, сажали после порки особенно буйных - и пытка кнутом продолжалась жаром солнца, тучей насекомыми и содержащейся в моче солью… глубина там была почти до колена.

В эту бочку и усадили Лидку.

Напомнило публикации у Десадова.

Говно какое-то...

Говно так говно - все мы разные и сюжеты у нас разные. Я тут у вас человек новый, поэтому и выложил разные рассказы так сказать понять и почувствовать чем дышат.

_________________
Бисер есть? А если найду?

_________________
"Но автор уже изнасиловали все правила..."

(C) Кассандра

_________________
- Слушай, Стекляшкин, ты понимаешь, какая история вышла: от солнца оторвался кусок и ударил меня по голове. 

_________________
- Слушай, Стекляшкин, ты понимаешь, какая история вышла: от солнца оторвался кусок и ударил меня по голове. 

А когда-то, в советские времена, в журнале "Ровесник" напечатали отрывок рассказа о трудовом лагере Красных кхмеров. Вот, то жесть на самом деле была![/quote]

Вот тот бы отрывок почитать - не сохранился? А про год - моя вина не убрал ссылку на год т.к. это эпизод большого повествования.

А то бывает рассказ. Наподобие.
Великовозрастная школьница, обязательно какая-нибудь Наташка или Олька, чуть не специально двойку получила. И домой спешит, сама прямо "отчиму" задницу подставляет. А отчим - мужчина суровый! У него есть "тяжёлый с пряжкой ремень. И Наташка уже вся разрумянилась. Ой! Ой! Потом долго она в комнате у себя рассматривает "следочки". И обязательно надо, чтоб на следующий день на "физре" подружки бы следы увидели на "попке". А ещё лучше, чтоб ребята. А ей было бы так стыдно, так стыдно!
Как вариант эпилога - с тех пор прошло много лет. Наташка замужем. Муж наташкин порку не любит. Вспоминает она часто "тяжёлый ремень отчима с пряжкой". И от воспоминаний становится тепло в низу живота...

Ну, ведь да?

Я понимаю, людям нравится. Даже, возможно, у кого-то жизнь так и сложилась. Но нельзя же всё время об одном и том же?

_________________
- Слушай, Стекляшкин, ты понимаешь, какая история вышла: от солнца оторвался кусок и ударил меня по голове. 

_________________
"Но автор уже изнасиловали все правила..."

(C) Кассандра

Такому руководителю, как Иван, Лида и Люда могут смело препоручить заботу о собственной жизни и судьбе. Ответственность, чувство долга, доброта - его второе имя. А его бережное и чуткое отношение настигнет и восторжествует над кем угодно - где только потребуется