Клуб "Преступление и наказание"

_________________
Вы имеете право думать обо мне, как сочтете нужным.
Я имею право, не соответствовать вашим представлениям.

_________________
Вы имеете право думать обо мне, как сочтете нужным.
Я имею право, не соответствовать вашим представлениям.

Это происходило так часто, что я перепробовал все варианты. Вначале, я сопротивлялся всегда. Я помню, когда это произошло в первый раз - меня привели к ней они. Я вырывался тогда, как загнанный зверь, но так и не смог убить ни одного из ее солдат. Не смог забрать чужую жизнь, чтобы избежать собственной боли, поэтому оказался у этого треклятого столба очень быстро.

В следующий раз я уже знал, чтобы мне предстоит, потому, когда увидел их, я взял оружие сразу. Я был так разъярен, что убил несколько человек. Нарушил правила, о которых, естественно, позабыл, а потом орал от боли много часов подряд. В третий раз я убил ее людей сознательно, рассчитывая на то, что в ответ она лишит меня жизни. В ответ она снова приковала меня к столбу и секла своей плетью несколько дней. Это повторялось снова и снова - они волокли меня к ней в любом моем состоянии и в какой-то момент я понял, что проиграл. Сопротивляться было бесполезно, любое сопротивление лишь умножало страдание, которое в итоге оказывалось неизбежным. Тогда я подчинился ей сам. И это день я тоже помню отлично - я пошел с ними молча и когда они привели меня к ней, сам встал перед ней на колени. В тот раз все изменилось и она вошла во мое сознание, установив между нами связь. О каждом следующем наказании я узнавал сам, больше за мной никто не приходил — необходимость в этом отпала.

Боли не стало меньше, но теперь все происходило между нами наедине и она была единственным свидетелем моего унижения. Свидетелем и причиной. Все следующие сражения происходили уже между мной и моей гордостью. Она никогда не говорила мне этого прямо, но я знал с самого начала, что и в этом сопротивляюсь напрасно. Она заковывала мои руки в кандалы и я выл, стиснув зубы. Ее плеть выжигала на моем теле знаки и я терпел эту боль каждый раз с удивляющим меня самого упрямством. Несмотря на то, что я приходил к ней добровольно, я продолжал сопротивляться во время каждой порки, а значит - оказывался у этого столба чаще других. Гораздо чаще.

Потом она сломала меня окончательно. Это была очередная, уничтоженная Легионом деревня. Это был очередной раз, когда я сделал что-то по-своему, но я до сих пор не могу вспомнить, что именно — каждый раз, когда я возвращаюсь к тому дню в своей памяти, я вижу только горящие хижины рыбаков и туманную линию горизонта, а потом сразу проваливаюсь в пустоту. Но я помню, что пришел к ней, когда она позвала, и помню, что сопротивляться уже больше не мог. В тот вечер я валялся у нее в ногах и умолял ее проявить ко мне снисхождение. Во мне не было гнева и гордости, во мне жил только бесконечный, животный страх и первый раз в жизни я сломался по-настоящему. Я просил ее не делать этого больше со мной, просил все то время, что у меня было, и, наверное, удивил в тот день и себя и ее. Я рыдал от ужаса в сумраке ее шатра и мне было безразлично все, кроме одного — отчаянной необходимости избежать неотвратимого наказания. Я умолял ее простить меня, умолял первый раз в жизни, и почему-то верил, что это может что-то решить. Она слушала меня молча, а потом своим спокойным, холодным голосом приказала раздеться, и единственное, за что я еще могу себя уважать — за то, что в тот вечер мы обошлись без свидетелей. Меня не пришлось приковывать силой.

Сегодня я кричу сразу, не пытаясь защититься от Дит ничем — ни гордостью, ни упрямством, ни надеждой. Последней во мне уже не осталось. За один день этой изматывающей тишины, я дважды нарушил правила и один раз нарушил ее личный приказ. Эта ночь будет долгой, и в каком-то смысле, я помогаю себе все это перенести. Рыдаю под ее плетью с первых ударов, не думая ни о чем, и больше не пытаюсь сопротивляться.

- Говори, Агне — приказывает она мне, спустя какое-то время, и я произношу заготовленные слова севшим от крика голосом

- Я поднял оружие против солдата Легиона — мой ответ тонет в шуме дождя

Она снова поднимает руку для удара и я снова начинаю кричать от боли. Ее плеть выжигает на моем обнаженном теле символы, которые останутся со мной навсегда. Я хотел бы думать, что это обычная порка, но давно решил для себя, что происходящее в этом шатре не просто меняет мое тело, оставляя горящие символы Легиона на моей коже, но меняет и мою душу — все больше погружая в сумрак безысходности. Снова и снова. С каждым наказанием, с каждым новым ударом.

И это я принимаю с абсолютным смирением.
С безусловным отчаянием.

Я так понимаю -- все ударились писать продолжение конкурсных рассказов?
Ну, нормально, в принципе, -- но читая этот текст, я понял, что так оно, в принципе и происходит: так женщина ломает мужчину; и неважно, является ли автор в действительности "садисткой", скажем так, или всего лишь "позиционирует" себя таковой -- неважно. Женщина ломает мужчину -- и она своего добьётся, рано или поздно, причём уровень твоей "крутизны" не имеет значения: она тебя сожрёт, перемелет, перекорёжит...
Зачем она это делает? Исходя из каких причин?
Понять это невозможно, потому что это существо с принципиально иной логикой: разве можно понять, почему Моби Дик таранит и топит суда, уничтожая моряков? Нет; понять огромного белого кашалота невозможно -- невозможно понять непознаваемое, живущее в сердце океанов и капитан Ахав, в глубине души, знает об этом. Они никогда не поймут друг друга -- капитан Ахав и Моби Дик, -- человек и кашалот, -- потому что это принципиально разные существа. Бесполезно швырять гарпуны: со всеми этими линями и гарпунами, Моби Дик лишь ударит хвостом -- и корабль пойдёт ко дну; вот и всё.
...Невозможно понять, почему женщина ломает и -- далее -- убивает мужчину, как невозможно проникнуть в логику огромного белого кашалота, который плавает, где хочет, находится в любом месте и совершенно неуязвим -- но он убивает. Может, логика есть хотя бы в этом? Нет: он убивает иногда за дело, а иногда и просто так; надо быть сумасшедшим, чтобы преследовать его по всем морям; но Ахав знает, что он безумен, -- как знает и то, что Моби Дик, в конце концов, убьёт его

timmie, согласен с Вами, но ведь в этом рассказе Дит - всего лишь проводник воли Легиона, а не женщина сама по себе.
То есть, предположительно (!) (в тексте это ещё не раскрыто), ведьма - не зомби; у неё есть собственное сладострастие, и обязанности её перед Легионом состоят не в том, чтобы непременно сломать Агне. Это - скорее, даже, её награда, это остаётся на её усмотрение, а обязанности могут быть - например, не допустить, чтобы кто-либо вырвался с острова. "Как именно - это твоё дело".

_________________
Следите за фигурой, где Игрок я;
Лай, плеть, перешибая лицепальмы!
А.Е.М.

Вот я говорил, что тут замах изначально был на крупную форму. По языку, по темпу повествования - чувствуется.
Для рассказа это минус.

_________________
Следите за фигурой, где Игрок я;
Лай, плеть, перешибая лицепальмы!
А.Е.М.

Пока ждём Контракт... Больная фантазия разыгралась...

ДИТ

Твои глаза приказывают молча,
Обманчиво мягкий взгляд.
Давай же быстрее закончим,
Я знаю, то будет ад.

Я знаю, что плеть обещает,
Сливаясь с рукою твоей,
Последней надежды лишает,
Питается болью моей.

Болью, отчаянием, криком
И медленно сводит с ума,
А в небе высоком и тихом
Восходит больная луна.

И в лунном холодном свете
Темная кровь блестит,
Всю ярость свистящей плети,
Мне вынести предстоит.

Сердце колотится гулко,
Смотрю я на стены шатра,
Становится тихо и жутко,
И мне не уйти до утра.

Не выразить муку словами,
Никогда не прощает вины
Ведьма с зелёными глазами
И волосами цвета луны.

Сберечь бы хоть долю свободы,
И может, когда-нибудь,
Увидеть далёкие воды.
Нет, Агне, об этом забудь.