Клуб "Преступление и наказание"

Особенно тяжело давались праздники. Уровень опасности взлетал до критических отметок, серые телефоны раскалялись до красна от звонков, перегруженная сообщениями рация захлебывалась треском и помехами. Работать приходилось сутками напролет, было за счастье урвать несколько часов на сон и перехватить набегу бутерброд с ветчиной, который заботливая Тэми неизменно находила возможность сунуть ему в карман пиджака каждый раз, как он появлялся в офисе - никакая запарка не избавляла от необходимости заполнять кипы бумаг о каждом происшествии.

Уставший, без возможности отдохнуть и хоть сколько-нибудь перевести дух, Юджин иногда всерьез опасался отключиться прямо за рулем своей старомодной импалы, несущейся к очередному подсвеченному на карте месту, где могла случиться беда, но такого права у него не было.

Он хорошо помнил свой первый рабочий день, выпавший на сочельник. Город заканчивал последние приготовления: засыпанные свежим, пушистым снегом улицы сверкали под желтыми фонарями, редкие прохожие спешили домой, таща перевязанные яркие коробки с подарками и огромные, выскальзывающие из рук индюшки. Из приоткрытых дверей старой церкви лились высокие, чистые детские голоса:

- Fall on your knees, o hear the angel’s voices…- было чертовски трудно не подчиниться этому приказу, но машина Уильямса мчала их прочь от рыночной площади и старых переулков в поблескивающую огнями темноту респектабельного пригорода.

Здесь, в тишине маленьких улочек, усаженных туями и остролистом, праздничный дух ощущался особенно: прямоугольные окошки одинаково красивых домов уютно светились всеми оттенками янтаря, крыши переливались белыми, красными и зелеными лампочками бесконечных гирлянд, увитые лентами рождественские венки висели на выкрашенных глянцевой краской дверях.

- Наша задача, чтобы они не стали надгробными, - мрачно заметил Уильямс.

Юджин удивленно посмотрел на него - он еще не привык к жестким манерам Куратора, а сегодня ночью его слова казались особенно грубыми и циничными.

- Вот, возьми, - Уильямс протянул ему складной нож, - Видишь тот черный спортивный мустанг?

Юджин кивнул.

- Иди, проткни обе передние шины, да по-хорошему - убедись, что выйдет достаточно воздуха.

- Что? - Юджин все еще не понимал, - Это какая-то шутка?

- Делай что тебе сказано, - в голосе Уильямса не было ни злости, ни раздражения, но он ясно дал понять, что спорить с ним не стоит.

- Нет! - Возмущение захлестнуло Юджина, - Я тут не за этим!

- Ты поймешь, - Уильямс неожиданно смягчился, - Давай, парень, у нас не так много времени.

Что-то в его интонациях заставило Юджина подчиниться.

- Твою же мать, - Юджин чувствовал себя глупо, стоя, на коленях перед машиной, прямо на снегу. Замерзшие руки плохо слушались, нож то и дело соскальзывал, оставляя тонкие саднящие порезы на пальцах. Он жалел, что ввязался во все это, жалел, что не отказался в самом начале, что пошел на поводу у своих наивных представлений и надежд, которые вот-вот превратятся в труху - было очевидно, что обещанное Уильямсом понимание не принесет ничего хорошего.

Шины спускались с тихим свистом.

- Пойдем, - Уильямс положил ему руку на плечо, - Нужно отойти отсюда.

Он провел Юджина всего несколько метров вперед, вдоль невысокого забора, до маленькой пушистой ели, растущей на углу дома номер 16.

- Стой тут, - Уильямс кинул взгляд на наручные часы и кивнул.

Через несколько секунд раздался грохот - большое, выходящее на задний двор, французское окно дома номер 16 взорвалось тысячью осколков, словно в него кинули что-то тяжелое, затем стали слышны голоса: женский надрывно плакал, низкий мужской что-то говорил, но слов не было слышно - его перекрывал молодой, выкрикивающий гневные проклятия, потом с грохотом ударилась о кирпичную стену деревянная дверь и на улицу вывалился мужчина лет 30. Он шумно дышал, распространяя запах тяжелого алкоголя. Еле стоя на ногах мужчина добрался до черного спортивного мустанга и сел за руль.

Юджин не зря 20 минут терзал злосчастным ножом прочную резину - машина не проехала и двух метров, беспомощно зашлепав превратившимися в тряпки шинами по выездной дорожке. Не заглушив мотора, мужчина выбрался наружу, он пьяно качался, пытаясь понять в чем дело. Он снова кричал - зло и душераздирающе отчаянно, почти выл, пиная бесполезные колеса, потом развернулся, ударил со всей силы кулаком в стену соседнего гаража, сел на снег, обнял голову руками и зарыдал. Из дома номер 16, кутаясь в теплый шерстяной платок, к нему бежала мать.

- Всё, едем, - коротко отдал приказ Уильямс.

- Серьезно?! Серьезно?! - Юджин орал едва ли не громче - ярость и негодование просто разрывали его.

Уильямс молча вел машину.

- На это я должен потратить свою жизнь? Вот на это?!

- Ты смиришься, - Уильямс остановился возле киоска с кофейными автоматами.

Кофе был отвратителен: обжигающий, слабо заваренный и имел вкус бумажного стаканчика. Юджина трясло - от холода, гнева и бесконечного разочарования, свалившегося на него, придавившего тяжелой, не дающей дышать, ледяной глыбой.

- Праздники, Юджин - самое опасное время. Время, когда с людей слетают маски и защитные покровы. Они становятся особенно уязвимым, практически бескожими. Дни, когда начинает болеть даже то, что, казалось, давным-давно зажило. Ты ведь и сам знаешь, да, парень?

- Эван Питерс разбил руку, соседям придется потрудиться, отмывая кровь со стены гаража. А мог бы размозжить голову на трассе себе и убить еще четверых - дороги сейчас скользкие, сам видишь.

Юджин молчал.

- Не впечатляет, да? Не тянет на настоящий подвиг? - усмехнулся Уильямс, - Еще большим дураком ты будешь чувствовать себя, когда придется объяснять пятнадцатилетнему прыщавому сопляку, что на Сьюзи Маршалл не сойдется клином белый свет, или…

- Нет! Я выхожу из этого! Я не психолог из телефонной линии доверия и не…

- Ты Герой, Юджин, - в голосе Уильямса звучало плохо скрываемое сочувствие, - Не существует на свете дел, слишком малых для тебя. И ты смиришься. Когда-нибудь. Вот увидишь…

Зашипела рация.

- Мэри Смит, 8 лет, - раздался сквозь помехи голос Тэми, - Заблудился ягненок.

- Роджер, - Юджин вставил в ключ в зажигание. Праздники давались ему особенно тяжело.

_________________
Вы имеете право думать обо мне, как сочтете нужным.
Я имею право, не соответствовать вашим представлениям.

_________________
Вы имеете право думать обо мне, как сочтете нужным.
Я имею право, не соответствовать вашим представлениям.

Превосходный тред.

При всей моей идеалогической нелюбви к управлению снизу, это уже просто за гранью, правда 13. Даже моё ангельское терпение имеет пределы, верите нет?

Вам хочется шоу?

30 ударов скакалкой, публичный фотоотчёт обязателен. Если следы покажутся мне неубедительными, будет 50. Скажите спасибо вселенной за то, что наша с вами личная встреча через пару недель, а не прямо сегодня. Иначе спали бы вы исключительно на животе.

Ваш отчёт здесь должен появится до конца этого дня.

Выполняйте.