Клуб "Преступление и наказание"

3.

Упырьев включил свет, нашел в ящике прикроватной тумбы нитроглицерин, брызнул под язык, и стал ждать, когда зашедшееся сердце восстановит ритм.

Вентиляция в доме была сделана отвратительно. Он бы может и хотел не знать, что у Петровых на ужин жареная картошка, а у Сидоровых тянущий пятидневной свежестью суп с клецками, но выбора ему никто не давал.

“Лида вернулась с вечерней смены и готовит на утро оладьи”, - успокоил он себя.

Лида жила этажом ниже. В свои 40 с небольшим выглядела хорошо, посещала тренажерный зал, чтобы не расползтись, работала в магазине, в одиночку воспитывала двух детей: серьезного крутолобого пятиклассника Сашу и застенчивую второклассницу Аполлинарию - Полюшку. Лида была проста, приветлива, несколько раз звала его на пироги, но он твердо отказывался. Он не выносил чужой домашней еды - на завтрак всегда готовил себе 2 яйца, на обед в заводской столовой брал суп и второе, а на ужин обходился кефиром с булкой. Никаких мужчин, ходящих к Лиде он не видел, и понимал, что она рассматривает его как удачный вариант, чтобы позаботиться о ней и ее потомстве.

Упырьев усмехнулся. Каждая его женщина строила на него матримониальные планы, даже те, кто уверяли, что хотят от него только боли - таким он не верил особенно. Позиция в этом вопросе у него была жесткая, границы расставлял сразу и твердо, любые попытки считал за предательство и от охотниц за его свободой избавлялся безжалостно, даже если хороши были под плеткой или кнутом, тем более, что свежего мяса всегда было в избытке.

Лида отказы принимала легко, не обижалась, говорила что-нибудь шутливое, и после продолжала приветливо здороваться. Хорошая женщина. Смутная тревога мягко коснулась Упырьева. Сформулировать он ее не мог - просто неприятное чувство, когда вроде знаешь, что не оставил включенным утюг, просто потому что у тебя его нет, но все равно не уверен.

Он снова лег. Подушка лежала косо, но поправлять не стал. Натянул одеяло до подбородка и начал прислушиваться к себе. Что он знал о Лиде? Практически ничего, кроме места работы - ни интересов, ни чем занималась в свободное время (детей часто забирала бывшая свекровь). Упырьев представил ее сидящей за компьютером, в цветастом синтетическом халате, который она всегда носила дома. Серьезная, сосредоточенная, без своей обычной мягкой улыбки, Лида набирала сообщение, состоящиее из колких, язвительных фраз, которые ему потом придется перенести в тетрадь, взвесить, оценить и вынести приговор.

Он похолодел, вцепился руками в край пододеяльника и мелко затрясся. Милая, тихая Лида, пекущая в ночи пироги с капустой и блинчики все это время не только знала его постыдные секреты, но и изощренно измывалась над ним. От ужаса он заскулил, но быстро спохватился - слышимость в доме была такой же, как вентиляция, запихал себе в рот угол одеяла и продолжил трястись.

“Нет-нет-нет”, - повторял он раз за разом про себя, и заклинание сработало.

Паника улеглась, голова прояснилась: до встречи оставалось 12 часов, шансы, что под его розги придет Лида, были минимальны - как инженер, он понимал это. Всхлипнув еще пару раз, Упырьев заснул.

Он видел Лиду.

- Ванечка, - своим мелодичным голосом говорила она, - У Полюшки совсем колготочки порвались, надо бы новые купить.

- Заштопай! - сурово отзывался Упырьев, - Или мне тебя опять плеткой поучить? Мы еще за твой диван Экторп не расплатились.

- Не убоишься ужаса ночи, стрелы, летящей днем, бедствия, постигающего ночью, болезни и полуденного беса, - Полюшка рядом писала диктант, который ей зачитывал крутолобый Саша.

Упырьев кричал так, что ворона, пролетавшая мимо его восьмого этажа, рухнула камнем вниз. Вернуться на крыло ей удалось только возле второго.

немного подпою: https://www.youtube.com/watch?v=eKM4ktLXI0o

Thou Wilt, класс! Я уже очень хочу дальше!

Спасибо, что не убили совсем ворону, я птиц очень люблю). Вообще, что это такое с нашим дорогим вампиром, то гастрит у него, то нитроглицерин (((. Иногда ведь кажется, что сердце болит, а на самом деле болит желудок, а иногда наоборот, тут нужна дифференциальная диагностика. Берегите нашего ГГ, Thou Wilt, лучше убейте Лиду, если уж никак нельзя без того, чтобы кого-нибудь убивать.

Нет, не поэтому. Думать я предпочитаю сама, складывая и сопоставляя факты, желательно, конечно, чтобы их было больше двух, а не как гастритом с нитроглицерином). Глупо вмешиваться в чужой сюжет, извините, больше не буду).

Честно говоря, дочитывая вторую главу, я была абсолютно уверена, что это конец, и не представляла, как оттуда можно продолжить. Но ошиблась). Вообще здесь, на форуме, как на виртуальном минном поле), постоянно кто-то взрывается, страшно ошибиться). Но читать вас очень интересно, и не верится, что вы повторятесь, как говорит Butterfly. По крайне мере, все, что было здесь опубликовано под вашим ником - очень разные вещи. Можно почувствовать в тексте что-то вроде внутреннего голоса с характерными интонациями. Такое может чувствоваться у любого автора. Но это даже не стиль, стиль может меняться. И это вообще не имеет отношения к литературе, просто слышнее всего это в письменной речи, в литературе, как в средстве. Этот внутренний голос, его изменить очень сложно. Не знаю как объяснить, это характер автора, что ли... Точнее характер и интенции. Это интересно читать: некоторые читают, видят только то, что рассказывается про персонажей, героев. Но иногда не менее интересно читать этот самый внутренний голос автора. Наверное, так авторы становятся любимыми, и так они становятся друзьями, ну или так я понимаю школьную поговорку о том, что книга - лучший друг). А стиль и сюжеты у вас не повторяются). Пишите еще). Поверьте, что очень приятно беседовать с вами мысленно, никому тем не досаждая).

4.

Утро принесло облегчение. Упырьев проспал, наспех побрился, позавтракал и без четверти десять был уже на работе. В синем свете зимнего дня ночные события потускнели, вылиняли до невнятных газетных картинок, над которыми можно было иронично посмеяться. Трезвый взгляд на вещи, сарказм и 4 тонкие восковые свечки в потайном кармане кожаного портфеля вернули ему обычную уверенность в себе и ощущение контроля над взбесившейся действительностью. Церковные свечи подарила Лида, сразу после новоселья, сказала, что от сглаза и чтобы жилось светло, но пройтись с ними по углам все было недосуг.

Встреча случилась, как и договаривались, у метро. Зажмуривать глаза Упырьеву не пришлось. Аня (так она представилась, протянув ему руку) оказалась невысокой миловидной девушкой с русыми волосами, убранными в хвост и серого цвета глазами за стеклами скромных очков. Ее голос и манера себя держать были резковаты, чуть заметное оканье отдавало волжскими просторами, но в целом впечатление складывалось приятное и настолько не бьющееся с ожиданиями, что Упырьеву пришлось уточнить, точно ли она ждет именно его.

Всю дорогу за разговорами о погоде и предстоящих праздниках он не мог отделаться от ощущения, что реальность ускользает от него - вроде бы все на своих местах, вот он, Упырьев, спокойный и сосредоточенный на предстоящих планах, вот она, слегка нервничающая и от того слишком громкая, вокруг знакомые дворы и окна светятся желтым, но что-то неуловимо было не так, словно в какой-то момент он вышел не в ту дверь.

- Давайте сразу, без всего этого, - предложила Аня, когда он наливал воду в чайник.

- Торопишься куда-то? - Ему захотелось осадить ее, может даже высмеять за такую инициативность и нетерпеливость, но вдруг понял, что он и сам не расположен распивать чаи и беседовать о высоком.

- Белье в шкафу, - коротко сказал он ей, - Застели диван.

Аня кивнула, но не сразу, ей как будто понадобилось время, чтобы понять смысл его просьбы.

В ванной он собрал прутья в один пучок, захватил на кухне нож и прошел в комнату.

- Почитай-ка, - он достал из портфеля тетрадь, и пока девушка озадаченно листала ее, стал обрезать краснотал в длинные, ровные розги.

- Это же все несерьезно, просто слова, - Голос Ани сел, и оканье стало еще отчетливее, - Но хорошо, я вас поняла.

Она стянула свитер сразу вместе с майкой, затем расстегнула джинсы и сняла их одним спешным движением. Белья на ней не было.

Упырьев кивнул на диван.

- Только без стоп-слова, пожалуйста, - Аня уткнулась в подушку и немного приподняла плечи.

- Как-нибудь разберусь, - усмехнулся Упырьев, беря прут.

Он сжимал его в руке крепко, будто пытался удержать не розгу, а свою действительность, которая уже не ускользала, а просто утекала водой сквозь пальцы. Упырьев отчетливо услышал, как не та дверь, в которую он вышел несколько часов назад, захлопнулась за его спиной.

Аня плакала, вертелась, крутилась и кричала. Краснотал оставлял широкие, вспухшие полосы на ее коже. Она визжала, когда кончик розги захлестывал внутри бедер и подвывала, когда удары шли по нарастающей сериями.

Упырьев отсчитывал по десять, но прут менял только когда видел, что предыдущий истрепался. Ничего из тетради он не зачитывал.

Он наблюдал себя со стороны: немолодой, усталого вида мужчина сечет спортивного вида девушку. Ее широковатые плечи дрожат от несдерживаемых рыданий, узкие бедра извиваются, безнадежно пытаясь избежать ударов, плоские ягодицы округляются, выгибаясь, и чуть увеличиваются в размерах от налитой рельефности следов, становясь еще более соблазнительными для хлесткого прута.

Упырьев хорошо понимал, что он и есть этот самый мужчина, но внутрь него словно засунули комки пыльного картона - размоченные его собственной кровью, они разбухали, глуша все чувства, эмоции и ощущения.

Он закончил в странном изнеможении, не в силах поднять прут хотя бы еще раз и отправил зареванную Аню в ванную, привести себя в порядок.

Одевшись, она сделала им чай. Сидела на стуле немного боком, улыбалась, рассказывала о впечатлениях и благодарила.

После ее ухода Упырьев собрал прутья, подмел труху и разлетевшиеся обломки, стащил с дивана белье, сложил все в черный мусорный пакет, туда же бросил тетрадь, завязал мешок узлом и выставил на балкон. Достал из портфеля 4 свечи, зажигал их по очереди, проходил каждый угол по несколько раз, пока не остались короткие скрюченные огарки. Потом присел у стола, закрыл лицо ладонями, и то ли зарыдал, то ли захохотал, то ли завыл в голос.

Разумеется, неожиданно. И не ожидалось, что будет «ожиданно»… поражает не это, а какой путь из тысяч возможных выбирает автор.
Мистика и магия почти целиком вытеснены обыденностью, а обыденность пустотой - комками пыльного картона, размоченными кровью героя.
Не та дверь… очень емкий образ, введенный в текст несколькими словами, почти незаметно…

Но это же не все, не конец? Тут что-то еще. ЕЩЕ.