Клуб "Преступление и наказание"

(надо?)

Надо.

Осязание Боли

Чем еще прекрасна чужая боль, так это обалденным, очень долгим послевкусием. Проводив Кэндис, я около двух часов лежал в своей комнате, заложив руки за голову, закрыв глаза и потягивая то, что запомнил. Раз за разом, я прокручивал в голове нашу встречу, и, холодный, живительный нектар разливался по моим венам. Позже эффект будет не таким ярким и длительным. Но это потом, когда придет постоянная практика и теоретические знания по всем этим процессам. А тогда, я просто обалдевал от того, на сколько мне хорошо и прекрасно, даже спустя какое-то время после порки
В то же вечер, после встречи с Кэндис, ко мне приехала моя девушка, Линдси. Я смотрел на нее, обнимал, целовал, мы занимались сексом, и я одного не мог понять: кто это вообще, несколько часов назад с ремнем в руке стоял возле этой самой кровати и мечтал пустить кровь живому, доверившемуся тебе существу? При этом ни ужаса, ни омерзения, никакого чувства стыда у меня не было. Я искренне недоумевал, как я умудряюсь так расслаиваться сам в себе, желая быть добрым, благодарным, ласковым, нежным и заботливым с одной, и мечтая выдрать до кровавых просечек другую.
С Кэндис мы встретилисьеще раза четыре. Она отзывалась с радостью, так как я никогда не торговался и не просил ничего сверх порки. Но каждая очередная встреча заканчивалась для нее все сложнее и сложнее. Десяти ударов мне было мало. И сдерживать руку становилось все сложнее. Я уже не просто любовался полосами на нежно—кремовой коже. Мне нравилось смотреть, как мучимое мною тело извивается под ударами, как напрягается и дрожит, в ожидании боли. И я по-прежнему не воспринимал в такой момент девушку, как живую личность. Всего лишь сосуд для наслаждения. При чем пугало меня даже не это. А то, что мне казалось, что если этот сосуд «тряхануть» как можно сильнее, то боли будет больше и она окажется вкуснее.
У Кэндис первой хватило ума прекратить это безумие. Она попросила больше не беспокоить ее в плане порки и звонить только ради секса. Но зато познакомила с теми, кто уже по праву назывался тематиками. Всех благ тебе, Кэндис!

Это сейчас я зажравшийся и обнаглевший до предела Верх, потерявший всякую совесть при составлении своего райдера для нижних. А тогда... жалкое было зрелище. Как котенка закинули в клетку к тиграм.
Не дав мне толком собраться с мыслями, сориентироваться, и вообще, осмотреться в тематическом сообществе, меня подцепила Кэрол. Все же знают, что такое доминирование снизу? Вот меня тогда и угораздило попасть в лапы к такой мазохистке!
Для начала она устроила меня самый настоящий допрос. И я покорно отвечал на ее вопросы со всеми подробностями. По итогам анкетирования мне была поставлена достаточно высокая оценка, и я получил свое первое нескромное предложение. Сейчас да, смешно вспоминать.
Я реально чувствовал себя неуютно, когда садился к ней в машину.
— Ты не переживай. Не срастется — я просто отвезу тебя обратно!
Всю дорогу на душе было мутно. Я жалел, что не отказался сразу и презирал себя. Но голод не тетка. А меня томило. От всех этих переживаний я на столько растрепал себе душу, что в дом к своей первой настоящей мазе зашел чуть ли не силком. Сел на предложенный диван и как паинька сложил лапки на коленках. Покорно ждал, пока она переоденется. На сердце — тоска.
Кэрол вышла в коротенькой спортивной юбочке с гольфиками и микроскопическом топике. Сheerleading в теме меня не интересовал. Более того, возможно именно из—за того раза у меня такая не любовь к ролевым играм. Видели бы вы ее разочарование, когда она поняла, что не вдохновила меня своим костюмом! Я тупо смотрел на дебелую девицу, которая старательно выеживала из себя девочку и не понимал, кого тут пороть, зачем и для чего.
— Надо же, а Кэндис трепалась, что ты прям Conan the Barbarian!
Я лишь пожал плечами. До этого момента мне казалось, что я способен выпороть абсолютно любую, согласную девушку. Лишь бы нас не связывали романтические отношения. Сам от себя был в шоке, что приехал и не смог поймать волну.
— Может тебе налить чего—нибудь, а, sunshine? - насмешливо-пренебрежительный тон и попытка панибратски потрепать меня по голове.
Хрясь! А вот так со мной разговаривать не стоило. Я ненавижу любую мало—мальскую движуху вдоль своих границ. Услышать обиду и справедливый упрек — это одно. А вот этот снисходительный тон и фамильярность... Зря она так, короче.
Я встал, шагнул к ней на встречу, еще не понимая, что буду делать и уловил легкий запах... виски! Это выбесило мгновенно! Она не только переоделась, но еще и накатила для храбрости, что не совсем правильно для первой встречи. И явно рассчитывала, что за руль в тот вечер больше не сядет! Ненавижу, когда решают за меня.
Далее, как ускоренная съемка.
— Раздевайся! — и без того низкий голос просел от гнева на пол октавы.
Недоуменно—испуганный взгляд.
— Раз! — я терял голову и меня это почти не волновало.
Она быстро стягивает юбку вместе с шортиками, нервно оглядывается по сторонам, словно это она у меня в гостях и не знает куда себя деть. А я впервые вижу внутри себя совсем другую визуализацию. Вот та сущность, которая сумасшедшая и постоянно ржала, суля мне кончину на электрическом стуле, выглянула из клетки моих ребер и рыкнула потянувшись. Сука, ну не помню, я как снял ремень. И как (со слов Кэрол) пинком подогнал стул сиденьем к стене, заставив ее нагнуться через спинку тоже не помню. Вот как через глотку, опираясь на мои ребра, как по лесенке, вылезла эта тварь — помню; как лапами раздвигал ей ноги, а потом просто шлепнув несколько раз по внутренней стороне бедра, заставил раскорячиться как можно шире; и как бил без разогрева, сатанея от каждого удара тоже помню. Сначала девушка пробовала оглядываться. Но ее перекошенное от боли и страха лицо показалось мне таким не красивым, что я, встав с боку, уперся рукой в ее согнутый позвоночник, лишив возможности вертеться. Помню, что моя рука иногда скользила по ее спине, да и выкручивалась она все-таки сильно, но все равно, шансов вывернуться у нее не было. Что она кричала я не слышал. В ушах — ровное гудение и шум, как прибой, только более ровный, монотонный.
Не считал. Просто бил со всей дури, в полную силу, бесконтрольно, жадно, вдохновенно и ждал. Ждал и не понимал, почему я не вижу этот серебристый блеск, почему нет этого роскошного аромата и где мой чудотворный нектар?! Я мял ее, как пластиковую бутылку, выжимая и выбивая из нее нужную мне дозу, но... вот ни хрена!
Полоумная сущность оказалась куда разумнее моей центральной личности, она хоть первая пришла в себя.
— Прекрати!
Я по сей день не уверен, кто это кричал, Кэрол или та тварь, что выбралась из моей клетки.
От всей души я послал это серьезное предупреждение на ***
— Сука, завязывай, ты хоть посмотри, что творишь!
И я посмотрел.
С порками Кэндис это рядом не стояло! Это сколько ж я ее хлестал, если зад был одного сплошного цвета и каждая новая полоса практически сразу исчезала, тонула в общем фоне. Захлесты шли от бедра до колена, а мой кулак утюжил ее позвоночник, добавляя ощущений.
Кэрол уже не пыталась докричаться до меня. Она намертво вцепилась пальцами в сиденье стула и сквозь плачь выдавала только одну фразу: «no please no!» Она постоянно переступала с ноги на ногу, иногда вставала на носки, иногда пыталась присесть и провиснуть на спинке стула, изредка ударяясь головой об стену. Плотно сжатые ягодицы практически не расслаблялись. Почему—то меня это взбесило еще больше, словно было куда большее...
Тварь добилась того, что я отшвырнул ремень. Со все дури я впечатал ладонью по выпоротой заднице Кэрол. Обалденные ощущения! Просто благодать какая—то, когда твоя ладонь соприкасается с упругой, растерзанной плотью. Кэрол пришлось еще несколько минут помучиться, прежде чем я начал ощущать покалывания в ладони. И только после какого—то особенно удачного удара, выбившего из нее очередной визг, на меня хлынул ливень незабываемых ощущений.
Он был горячий, пах жженым кофе и растекался по венам цветом расплавленного металла. Я пришел в себя мокрый, как после душа, тяжело дыша и двумя руками опираясь об стену. А подо мной тихо плакала Кэрол.
Эту боль я не выпил. Я в ней искупался и впитал всей кожей.
Странно, но несмотря на то, что голод (или жажду, если хотите) я утолил — этот опыт мне не показался таким упоительным, как предыдущие. Чужая боль на ощупь не такая приятная, как на вкус и аромат.

— Кэрол, я ...
— Отойди от меня! — он тонко взвизгнула, словно я угрожал ее жизни.
Почувствовав свободу Кэрол стекла на пол и прижавшись к стулу зарыдала.
Я вытер со лба пот, обтер руки об джинсы. Подобрал ремень, вогнал его на место.
— Кэрол, послушай!
Она не реагировала.
Я сел на пол возле нее, отлепил от стула и крепко обнял. Она дергалась и вырывалась, а я сжимал ее еще крепче, не понимая зачем, но с железобетонной уверенностью, что нужно именно так. И Кэрол затихла. Я перетащил ее к себе на колени и прижался подбородком к ее макушке. Мои пальцы перебирали ее волосы, я вытирал с ее щеки каждую слезу и все время повторял ее имя. Мы так просидели примерно полчаса.
Она последний раз всхлипнула. Бесхитростно вытерла остатки слез о мое плечо и попросила:
— Отнеси меня, пожалуйста, в ванную комнату!
Я набрал для нее горячей воды. А потом сидел на бортике и выслушивал первую в своей жизни исповедь. Зачем же еще верхние нужны, правда? Ее глаза просто светились счастьем, покоем и негой. Она нашла то, что искала — сильную боль, а потом большую заботу.
Я же, в свою очередь, нашел то, чего так боялся — как открывается моя клетка.
Тварь вернулась туда добровольно. Свернувшись в клубочек, она сыто урчала у меня в животе.
А потом, полночи слизывала со спины Кэрол запах кофе...

(...)

Вот последнее мне не близко . Никогда не понимал всех этих внутренних зверей. Точнее, не чувствовал. Поэтому сложнее оценить и литературную часть .

Я рассуждаю сейчас чисто теоретически, мне кажется, "звери" от сильного подавления в себе этого всего, полярности усиливаются. С одной стороны море тепла и желание защищать вплоть до жертвенности, а с другой - "зверь". Прямо буквально зверь - лев, хищник, который проснулся, когда подвергли сомнению его главенство. Жизненная сила слишком велика, чтобы втискивать ее в рамки нашей современности. Во все века герои защищали (даже ценой своей жизни) матерей и жён, но другая полярность этой же силы вела покорять чужие города. Аполлон и Дионис.
А вообще, смело - писать об этом так откровенно. У меня "фетиш" на хладнокровие. Т.е. понятно, что никто спокойным не бывает во время сессии, но в моем понимании чуть ли не единственное что "должен" верхний - это сохранять самоконтроль.
Но понятно, что это почти первый опыт, поэтому так драматично все. Спасибо, за откровенность.

Не верите в зверей и всякие ассоциации на уровне чувств)? Это условности, конечно. Но, имхо, правильные. Когда человек пользуется компасом или картой, то, что на них - тоже условности, а не то, что перед глазами). Собственно поэтому мне данный рассказ хочется назвать "Азбукой боли". Когда даешь чему-либо условное название, имя, легче ориентироваться, даже в себе самом. А в литературном плане это еще и диктует композицию. С композицией и содержанием у Артура и так все пучком, но тут явно чувствуется желание автора совершенствоваться в плане образного мышления, символизма. Это эксперимент. И вполне удачное начало новых поисков. Поздравляю, Arthur!


Еще одну вещь хотелось добавить по предыдущей главе, относительно замечания о том, что Секс и Тема существуют типа того что порознь. А вы верите, Arthur, в то, что женщине, не тематичной вовсе, может нравиться минет? Это я к тому, что орального оргазма вроде бы не существует.

А про вкус, цвет, запах тоже попробую
Я бы так сказала:

У боли горький и пьянящий запах полыни - дикой травы, растущей в степях под южным солнцем; запах земли, горячего ветра и свободы;
Вкус - ледяной воды, снежных вершин, нестерпимого сверкания солнца на тающем льду.
А на ощупь она - пламя, огонь согревающий и сжигающий.

Я не очень сильна в психоанализе и не знаю, что такое нарциссическая ярость. Когда кто-то идёт в бой - эта та же энергия, что ведёт льва терзать жертву. Это изначально так, из природы, ещё до всякой морали. Эту энергию можно перенаправить, но подавить ее нельзя.
Здесь ГГ пытается оградить от своего хищника тех, кого он любит, поэтому тема и секс раздельны, имхо. Если бы он так не подавлял и так не боялся бы этого хищника, то он (хищник) не был бы таким опасным.

Но мои собственные тараканы ровно противоположные. Я, наоборот, не могу разделить секс и тему. То есть тема без секса может быть, а полноценный секс совсем без темы - нет.

Да, судя по тому, какая дискуссия завязалась, это действительно было очень смело.

Вот, Arthur, понимаете, реализм реализмом, а писать его, между прочим, гораздо удобнее от лица какого-нибудь ГГ. Хоть бы даже излюбленный ГГ и кочевал притом из одного рассказа в другой, и даже если повествование ведется от первого лица, но читатель тем временем хотя бы формально обсуждать будет не вас лично. Защищайтесь, сударь !

Артур, читаю рассказ с большим интересом! Комментарии оставлю, пожалуй, после завершения.

Butterfly, не могли бы объяснить, что такое нарциссическая ярость? Мне хочется немного в этом разобраться (безотносительно данного рассказа).

Как один из возможных в данном случае вариантов - человек хочет превзойти отца, который для него авторитет.