Клуб "Преступление и наказание"

_________________
в клубе с 2000 г. Кто украл мой ник "Серый"?

_________________
Делюсь позитивной энергией разновсяко.

_________________
С наилучшими пожеланиями

The Sidewalks of Bangkok (Les trottoirs de Bangkok, 1984)

http://www.gotterdammerung.org/film/jea ... ngkok.html
На сайте выставлены кадры из фильма

_________________
С наилучшими пожеланиями

Мой любимый кинофильм со сценой на "Тему" - это, наверное, "Леди Джейн" (1986), где дебютировала тогда еще совсем молоденькая Хелен Бонам-Картер.

Вот сцена наказания розгами из этого фильма: http://www.youtube.com/watch?v=f8aujLtNwnA

Что касается литературы: во всех романах Джеймса Клавелла из его "саги о Востоке" есть сцены телесных наказаний. В романе "Тай-Пан" (о Гонконге 1840-х годов) это очень детально описанная сцена порки любимой (действительно очень любимой) женщины бамбуковым хлыстом. В романе "Буря" ("Wirlwind" - об Иранской революции 1978-79 гг.) это тоже довольно детальная сцена, где мужчина "лечит" истерический припадок своей любимой, положив ее себе на колени и крепко отшлепав ее по попке.

Из повести «Соловей» (1927) Змитрока Бядули, известного белорусского писателя первой половины ХХ в. О жизни белорусского крестьянства в период крепостничества, о крепостном театре.
Перевод с белорусского.
http://knihi.com/biadula/salaviej.html

8
Искусство чистое, как небо

Наступила осень.
<…>
Сымон работал в студии. Его окрестили новым именем: «Соловей».
Из студии не выпускали никуда. Держали, как в остроге.
Надо было спешить, чтобы до Рождества подготовить представление. Образование велось под розгами.
<…>
Пан присматривал за французскими педагогами и иезуитом-драматургом. У тех были свои собственные взгляды на искусство и его выразителей...
Воспитание Сымона пока что было легким. В большие актеры он тем временем не назначался. Пока что его роль заключалась в том, чтобы на панских балах петь соловьем.
<…>
Чтобы воспитание шло успешно и правильно, панская розга хлестала по спинам актеров во время репетиций по нескольку раз в день.
Пан переменчиво считал выше других форм искусства то музыку, то драму, а то балет, и в связи с этим той части его студии от него больше доставалось розог.
Главном образом студийцы терпели за плохое произношение польских слов; тут уже сам ксёндз Марцевич – драматург – подбивал пана.
– Это быдло совсем не рождено для того, чтоб наш красивый, деликатный язык со сцены изображать.
Его светло-серые глаза бросали молнии «справедливого гнева». Он хитро посматривал в лицо пана Вашемирского: какое это на него производит впечатление.
<…>
Пан Вашемирский улыбнулся.
– Язык им нелегко дается. Я понимаю их, хамулов. Сам дед мой, святой памяти, хоть и был паном, однако говорил только по-белорусински. … Раньше все местные паны говорили по-белорусински, ибо белорусины мы, а не поляки. Мы белорусины польской культуры. Возьмите «Литовский статут», он же написан по-белорусински. А составили его наши государственники – ксендзы и магнаты.
– Как себе хотите, ясновельможный пан, однако же вы за польщизну! Она уже в вашей крови.
– Согласен, отче, согласен, – засмеялся пан Вашемирский. – Сам ненавижу хамский, белорусинский язык. Я за то, чтобы хорошо выучить актеров по-польски!
При этом пан Вашемирский ах стукнул кулаком по столу.
Начиналось наказание за плохое произношение польских слов.
Это делалось по указанию иезуита, который взялся образовывать студийцев в музыкальном произношении польских слов.
Попадалось более других самым красивым девушкам.
Экзекуция над ними происходила в специальной комнате в его, ксендза, присутствии.
По его рецепту секли их березовыми розгами по голому телу.
Перед поркой ксёндз делал набожные глаза, говорил целые проповеди о мучениях господа Иисуса и вообще о мучениях тела, которые дают наслаждения душе. Читал отрывки из Евангелия.
С каждым стоном жертвы, с каждым криком отчаяния, с каждым вздрагиванием голого женского тела под свистом березовой розги глаза ксендза наливались все более диким блеском. Лицо его бледнело, соловели глаза, он начинал хрипло и быстро сопеть. На губах выступала пена…
Били жертву до тех пор, пока ксёндз не доходил до полного «божественного экстаза», пока не говорил хриплым голосом: «довольно».
Как сумасшедшие ходили студийцы из угла в угол по комнате в специальном помещении студии и шептали польские слова:
– Нех бендзе, нех бендзе, нех бендзе, нех бендзе.
– Я естэм, я естэм, я естэм, я естэм.
– Пан Буг, Пан Буг, Пан Буг, Пан Буг.
– Круль, круль, круль, круль.
– Ржэч посполита, Ржэч посполита, Ржэч посполита.
<…>
Не меньше доставалось и балеринам.
<…>

Наверное, автор хотел особо подчеркнуть внутреннюю развращенность внешне набожного ксендза, а также пана Вашемирского, которые в финале становятся жертвами крестьянского бунта, противопоставляя внутреннему благородству Сымона-Соловья, главного героя. Поэтому в этой сцене скорее не чисто реалистическое описание, а литературное преувеличение для создания контрастных образов.

Навскидку по памяти:

Как это ни странно, папа с мамой заключали перемирие, когда возникал насущный вопрос о мерах воздействия на меня: отец с большим воодушевлением восхвалял достоинства своего ремня, мама нежным голосом ворковала о великом воспитательном значении классической розги, а бонна, не теряя времени даром, упражнялась в выкручивании моих ушей.

В.С. Пикуль "Честь имею"

По теме много чего интересного, например Американское Преступление, еще тут гляньте.