Клуб "Преступление и наказание"

Эта история произошла в шестом классе. В половине шестого, если говорить точно, потому что случившееся стало водоразделом. Между мной - и первым, почти взрослым насилием. Между мной - и элитной гуманитарной гимназией, из которой родителям пришлось забрать меня прямо в разгар второй четверти, незадолго до зимних каникул.

Как принято говорить в подобных историях - я ни о чем не жалею, разве что бить нужно было сильнее и целиться лучше. Сейчас уже знаю наверняка - снизу вверх резким апперкотом прямо по челюсти. Упала бы в тот раз Ирка, распались бы и остальные по принципу домино. Но откуда такие знания у ботана в одиннадцать? У меня их не было и в помине. Тогда, в далёких девяностых, меня учила плеяда других настоящих друзей - в толстых книжных перелётах с библиотечным штампом на предпоследней странице. И все они учили любви, приключениям, лёгкости жизни и бесконечному чувству юмора. Уроков смирения и уроков насилия в книгах, которые я читала, попросту не было.

Обычно их преподавала жизнь, но как настоящий нёрд, я предпочитала смотреть в противоположную сторону. К Алым Парусами, к загадочному Всаднику без головы, к приключениям Троих в лодке и одного Монморанси. А ещё я зачитывалась знаменитой тогда польской писательницей детективов и смеялась в голос ее удивительной наблюдательной ироничности, окончательно загнав свою репутацию куда-то в "чудилу в шляпе". Ну кто ещё будет давиться от смеха на больших переменах, уткнувшись в толстенную книгу в скучной красной обложке.

По сути своей, так оно все и было - чудила. И настоящая ирония была в том, что меня она абсолютно устраивала. Чудила так чудила, лишь бы никто не влезал на мои призрачные, мерцающие, неясные ещё мне самой границы. Я не знала, почему я была такой, но знала, что любой репутацией заплатила бы за право оставаться неприкасаемой.

Самая низшая каста в школьной системе координат. Для настоящего нонкомформиста - она была настоящим подарком. И этому уроку меня тоже научили в безопасном пространстве библиотеки - зачастую все зависит не от ситуации, а вовсе даже наоборот. Куда чаще, и куда эффективнее, реальность зависит от точки зрения. Моя тогда - была в идеальном неведении. Ведь пока другие страдали от одиночества, я искренне им наслаждалась. И все было бы хорошо, если бы в нашем классе не появился Алеша. По нелепой случайности - он упал передо мной словно рояль, зайдя в класс прямо посередине урока литературы.

Симпатичный, на голову выше остальных наших мальчишек. Умный, очень вежливый и удивительно скромный.

Учительница посадила его рядом со мной - моя парта, естественно, всегда пустовала. Кто же захочет сидеть рядом с ботаном, но почему-то он захотел. Вначале сесть рядом, а потом, кажется, большего. Когда он улыбнулся мне, вокруг поднялся шум, похожий на птичий рой. Или осиный улей, как станет ясно в последствии. Я помню, что нам дали читать стихотворение по ролям. Оно было о любви, а наша преподавательница любила устраивать импровизированные чтения - так нам тогда ставили речь, и надо отдать должное самому методу - он сработал в дальнейшем практически безупречно. Именно речь вытаскивала меня из сложнейших жизненных водоворотов, а навык идеальной коммуникации - один из основных в арсенале женщины в чёрном. Созданный и отточенный безупречным учителями.

Тогда, в шестом классе я не понимала смысла этого публичного издевательства и читала свою часть стихотворения уткнувшись в учебник (у нас с ним был тогда один на двоих) как настоящий ёж-дикобраз.

Он тоже смущался, но читал гораздо лучше меня и продолжал улыбаться, а я не осозновала, что в этот момент вся моя простая жизнь рушилась как фасад, чтобы обнаружить за собой нелицеприятную правду.

Неожиданно для себя, в первой четверти шестого класса мне пришлось узнать, каково это - ударить человека по лицу. Что такое упасть после ответного удара, затем подняться, снова упасть и снова подняться.

Элитная гуманитарная гимназия одного из лучших районов города Ленинграда - кто бы мог подумать, что в таком месте первые драки между детьми будут происходить именно из-за ревности. И скажи мне кто-нибудь, что главный скандал с насилием там будет связан лично со мной - я бы рассмеялась такому безумному предположению. Рассмеялась бы даже сейчас, до того странно все это звучит до сих пор.

Чтобы я, самое безобидное существо в школе, существо, вечно витающее в облаках, в октябре того года с лёгкостью ударила человека первой, потому что так было нужно. И после - ни о чем не жалела. Разве что о том, что бить нужно было точнее.

И не того.

умеете же вы в атмосферу. живо вспомнилиcь школьные годы "чудесные"...

а дальше?

PS кто-нибудь уже запретит тут выкладывать тексты по частям? ну невозможно же ждать

Забавно...как оно все близко. Вот только сегодня вспоминала свой опыт насилия - детского. И тоже с сюжетом "Чучела"- хоть я в отличие от условной Лены -Чучела не проходила через жертвенную любовь/предательство, но отстаивала право на свободу мышления, отличного от остальных,на свободу выглядеть и думать иначе,ни перед кем не отчитываясь - особенно альфа-стаей.

В моем случае не было оплеух. Была витая чугунная решетка. И я кого-то била об нее головой - иначе,когда на тебя нападают семеро, нельзя.

Снег. Кровь на снегу. Колко,больно...обидно- семеро на одну?! И ярость,застилаюшая глаза впервые в жизни.

Мама не забрала меня из той гимназии. Директор спустила все на тормозах.
И меня наконец просто оставили в покое - на полгода,потом я перешла в гимназию получше.

Мы переглядывались с ним пару недель. Первая четверть летела к финалу, все ждали осенних каникул, а я стала ловить себя на мысли, что витаю в облаках, сплошь состоящих из розовой ваты. Такой воздушной, сияющей, нежной розовой ваты. Он улыбался мне постоянно, все так же смущённо, очень вежливо и когда мы приходили на уроки литературы - садился рядом всегда. Новые прочтения стихотворений давались нам все легче, и от этого внутри разливалось непонятное тепло. Книги занимали все меньше времени и пространства, уступая место мечтам и грёзам и однажды, резко, как бывает при неожиданном торможении я поняла, что вот это она - влюблённость. Первая, непонятная, но влюблённость в по-настоящему хорошего парня. В отличии от остальных мальчишек нашего класса, его скромность подкупала меня как личный сорт моих любимых конфет. Шоколад, внутри помадка молочно-кремового цвета и внутри сердцевина лесного ореха. Таким мне казался тогда его характер - вежливый, скромный, улыбчивый парень, который никогда и ничего не прогуливал.

Толком мы не общались, мне было достаточно наших улыбок и взглядов, его намерения сидеть со мной рядом на всех наших общих уроках и того, как он произносил моё имя - тихо, очень тихо:

- Алёна

Громом среди ясного неба стала моя беспечность. Витая в облаках, я не заметила растущей враждебности нашей главной классной звезды - Ирины. Бойкая девчушка с ангельским личиком и характером инквизитора. Странно было поверить в то, какой злостью загорались ее глаза, стоило учителю покинуть класс после занятия, а Ире и компании выбрать новую жертву. Обычно их было две - неблагополучная Руфия из многодетной семьи, поступившая в нашу школу по льготе. И Соня - полная девочка зубрила в очках в толстой оправе. Та стеснялась брекетов на зубах, поэтому всегда ходила насупившись и слегка стиснув губы. Похожая на грустную черепаху. Мне было жаль Соню, когда Ирка с компанией выбрасывали ее пенал в мусорную корзину, рисовали мелом на спине нелепые рожи, подкладывали кнопки на стул и всячески издевались, как того позволяла фантазия и мораль одинадцатилеток.

В моем же книжном мире не было места состраданию, и хотя я всегда росла со своим проклятием эмпатии, помочь Соне я не хотела или не могла. Насколько я помню, эта мысль вообще не приходила мне в голову. Мы всегда всерьёз задумываемся о происходящем вокруг, когда события летят нам в лобовое или бьют рикошетом. Мои - ударили в лобовое и стали такой же неожиданностью для меня, каким бы стал снег в сентябре. Невозможным, невероятным, необъяснимым опытом боли.

Алексей тогда заболел и не посещал школу несколько дней. Я одиноко читала Мцыри на уроке литературы, а потом шла на четвёртый этаж, чтобы провести там большую перемену. Коридор четвёртого этажа заканчивался тупиком, в котором учителя биологии и истории соорудили что-то вроде зимнего сада. Там - среди растений в пластиковых горшках я пряталась от мира на блаженные сорок минут и читала. Каждую пятницу, перед уроком труда, но в тот день все события сменили свой ракурс и вслед за мной, на четвёртый этаж пришла Ирка со своей верной компанией.

До сих пор не могу вспомнить их число, хотя это кажется очень важным даже сегодня. Так, словно оно может что-нибудь оправдать, может быть объяснить, но к сожалению, память не кинохроника. События того дня сливаются в пятна, которыми была покрыта маска ещё одного аутсайдера. История Роршаха из Хранителей всегда отзывалась во мне сильнее других, а уж в чем, в чем - но его персонаж знал толк в насилии поболее Комедианта, Совы и самого Озимандиса.

Вот так всегда происходит - хочешь вспомнить что-то серьёзное, а память и любимые психзащиты строят барьер из просмотренных кинокомиксов о супергероях. Возможно, это и к лучшему - разве каждой истории нужно быть озвученной вслух?

Этой, возможно бы стоило.

А что, если нет?

Артур, я не обижаюсь.
Но ты, когда захочешь со мной старшего брата включить, ты его выключи, honey. Иначе это уже инцест получается.

ya sabes, ¿verdad?

Butterfly, аутсайдер имеет несколько значений.
Вы какое имели ввиду?

Я предпочту standing out from the crowd - being unusual in a good way