Клуб "Преступление и наказание"

— Два безумца! — Файр с удовольствием присвистнул, выслушав мое предложение и расхохотался, — И ты это сделаешь?
Он откидывается в кресле, убирая руки за голову, демонстрируя своей позой, что в полной мере наслаждается сложившейся ситуацией.
— У меня что, выбор есть? — буркнул я хмуро, расстегивая манжеты рубашки и закатывая рукава. Терраса не спасает от жары.
— А ты еще потом кому-то доказываешь, что не романтик и душа не просит красивой панорамы для порки. Тебе чай или кофе?
— Да это вы с Найком голову ей заморочили своими игрищами, а я теперь расхлебываю! Кофе, если не сложно.
— Нашел кому жаловаться, — продолжает глумиться Файр. — Не хотел бы, не делал. А раз собрался, значит и самому интересно попробовать. Ну, что ты ломаешься, признайся.
Он перехватывает у своего нижнего поднос и расставляет чашки.
— Да ничего подобного! Я жил мирной жизнью тихого садиста, пока не сглупил, познакомив Кейли с вами, уроды вы такие! — злиться не получается. Слишком хороший кофе. Самое то, после напряженного рабочего дня.
Оба психа зашлись громким смехом.
— И вы еще на помощь после такого рассчитываете? — ухмыляется Найк.
Я вздыхаю. Лень вставать с кресла. Улыбаюсь парню самой вежливой улыбкой:
— Напомни мне этот разговор в клубе, перед рингом, как-нибудь.
Зря хорохорюсь. Найк просто никогда серьезно не занимался боксом. Меня еще выручает опыт, но парень как раз на пике форме, а я уже давно оставил серьезные тренировки, отдав предпочтение штанге и прочему железу. Времени на все не хватает. И гонять его по рингу каждый раз становится все сложнее.
Найк улыбается и кивает, понимая, что это больше шутка, нежели угроза.
Ну все. Мы соблюли все обычаи дружеского препирательства и теперь самое время приступить к серьезному обсуждению предстоящего мероприятия.

Огни ночного города рассыпаются искрами, плавя за пределами автомобиля суету мегаполиса и создавая в салоне атмосферу покоя и уюта. Саксофон хрипловато поет свое соло, прибрав звук до еле слышного минимума.
— Океан всегда добр. Он дает не только жизнь. До конца наших дней он заботится о своих детях, питая нас силой и надеждой. Разве ты не чувствуешь, что его вода словно заряжает нас энергией?
Голос Кейли, завораживающе-мурлыкающий, ласкает слух.
— Знаешь, я больше чувствую усталость после плаванья. Не ту, тяжелую, как после трудного рабочего дня. Умиротворяющую, расслабляющую, но усталость.
— Да, и так тоже. Но океан очищает! Он освобождает душу от гнета многих проблем и лечит печали! — продолжает она с улыбкой. — Правда?
— Да, тут согласен. Вода лечит переживания. У меня так.
Кейли наполнена радостью и безмятежностью. Она добавляет звук, позволив щемящему блюзу разбавить наш разговор.

Ночной океан шипит и бурлит у ее ног, обдавая холодными брызгами и неповторимым, соленым ароматом водорослей.
— Шторм будет? — спрашиваю я, обняв Кейли, одетую в простое тонкое платье. Ткань быстро намокла, и девушка уже начала стучать зубами.
— Нет, только ветер, — спокойно отвечает она, смахнув с лица очередные капли.
— Кейли, ну почему ты так любишь шторм, а?
— Потому что, это как заново родиться, — отвечает она, немигающим взглядом всматриваясь в пространство под пирсом. — Шторм, почти как роды. Когда кипит никому не подвластная стихия, сквозь которую непременно рождается что-то новое. Сквозь боль и страх, сквозь неизвестность и тьму. Но потом — обязательно свет, тишина и покой. И неизменно новое состояние…
Ее голос осекается, и она замолкает, уткнувшись горячим лицом мне в грудь.
— Шшшшш, я все помню, — глажу ее по голове.
Всей широтой ладоней накрываю лопатки, чтобы дать этому смелому и отчаянному телу хоть немного тепла.
— Все, голубки, мы это делаем? — Файр серьезен и спокоен. — Найк?
— Воды немного, тебе сейчас по колено будет, может чуть выше. Но волна сильная, ставь ноги пошире, когда пойдешь. Смотри, чтобы не снесло после пятых свай, — Найк перекрикивает ветер и шум волны.
— Я всегда знала, что ты к нам из-за серфа приехал, а не к Файру, — подмигнула ему Кейли.
Файр нас не слышит. Сбросив кроссовки, она зашел в воду, проверяя волну.
— Уверена?
Я внимательно ловлю каждое движение ее бровей и не жду ответа, потому что в этих темных глазах столько предвкушения и возбуждения, что мне уже самому не терпится сделать то, что она задумала.
— Удачи! — Найк кивает Кейли в сторону пирса и отходит к сумке.
— Пошли, — шепнул я ей в самое ухо, подтолкнув девушку к океану.

Файр шел первым. Медленно переставляя ноги, преодолевая сопротивление волны. Кейли шла за ним, повторяя каждое движение. Может только чуть шире раскидав руки и больше балансируя. Я шел третьим, следя за каждым шагом своей девушки, чтобы успеть подхватить, если ее собьет волна.
Пока дошли до пятого ряда свай — вымокли напрочь.
Кейли обхватила руками столб и Файр быстро стянул ее запястья веревкой. Петли были затянуты вполсилы, мы это оговорили заранее. Но в то же время, чтобы их скинуть, придется приложить усилия, если потребуется, конечно. Я рванул платье и в несколько резких движений обнажил свою нижнюю. Файр обнял столб со стороны океана и придерживая Кейли за локти, как мог прикрывал ее от ветра и брызг.
Моя футболка плотно прилипла к телу. Я выпустил ее из-под ремня джинсов, достав из-за пазухи стек. Бесполезно сейчас спрашивать, готова она или нет. Ветер и грохот волны сносит любые звуки. Я просто провел рукой по мокрой спине Кейли, зная, что она и так меня поймет.

Двадцать ударов стеком. Среди ревущего океана, под вой ветра. Когда холодная, соленая вода омывает каждую новую полосу. Когда не слышно криков, почти не видно следов. И глаза слезятся от попавших в них океанских брызг. Я не знаю, от воды и ветра или мучительной боли качается ее тело. От холода или в ожидании жесткого удара напрягаются ее плечи. Я только понимаю, что для нее сейчас каждое новое касание стека — полная неожиданность, так, как и сам не в состоянии поймать какой-то один ритм, стараясь устоять на ногах, улавливая порывы ветра. И я знаю, о чем она сейчас думает, и что чувствует, кроме боли.
Я ощутил тепло в груди после восьмого удара. В ушах уже шумел не только океанский прибой, но и собственный пульс. Стройное белое тело на фоне темного столба кажется мне особенно хрупким. Очень хочется остановиться и еще раз провести рукой по спине, нащупав рубцы, почувствовать, как она поведет мышцами, ощутив мое касание. Но она очень просила не останавливаться. Стек, одновременно с качнувшейся волной, хлестнул по ягодицам. Мне кажется, что Кейли встала на носочки, потянувшись к верху. Но где тут присматриваться… Да, со счета бы не сбиться! Я слизнул соленую воду с губ на пятнадцатом и вытянул Кейли чуть ниже лопаток. Еще удар чуть ниже, два по плечам и последний по ложбинке под ягодицами.
Убрав стек за пояс, я отступил назад на полшага и скрестил руки, показав Файру, что мы закончили.

Кейли отхлынула от столба, и я подхватил ее на руки. Обратно идти было сложнее.
Найк ждал нас на берегу с громадной махровой простынею. Я дорвал на девушке платье и завернул Кейли в сухую ткань.
Вообще-то, изначально, планировалось вытереться и переодеться возле пирса. Кому мы там нужны в сырой темноте и при таком нервном шквале. Но сейчас, чувствуя сквозь мокрую футболку теплое тело Кейли, я не хотел выпускать ее из своих рук.
— К машинам, — махнул рукой Файр, надев кроссовки; стянув, и на ходу отжимая свой лонгслив.
Пока я усаживал Кейли, Найк забросил наши вещи на заднее сиденье моей машины. Мы быстро обменялись рукопожатиями, и парни отправились домой.
— Давай, выпей, иначе заболеешь.
Я наливаю из термоса горячий кофе и невольно сглатываю, когда простынь скатывается с ее плеч, обнажая полные, с темными сосками груди. Кейли послушно пьет, пока я достаю из пакетов два полотенца.

Первые нежные лучи восходящего солнца золотят ее окно и путаются во влажных после душа волосах. Кейли стоит у подоконника, прислушиваясь к мерному дыханию океана.
— Ну вот, шторма так и не было. А ты переживал!
Я не даю ей развернуться, заставив нагнуться ниже, разведя коленом стройные ноги. От бедер к пояснице — одним движением закинув подол туники на спину.
— Можно порву? — спрашиваю я с усмешкой, подцепив указательными пальцами танга, заранее зная ответ.
— Нет! С ума сошел? — она вскидывается, но я прижимаю ее локтем к подоконнику.
— Тихо! Я пошутил. Раздевайся.
Пока она стягивает с себя трусики, я сдергиваю с велотренажера скакалку и наматываю несколько петель на кулак.
— Готова?
— Даа…
И теперь мне отлично видно каждую полоску на ее теле. Слышен каждый вскрик и стон. Ее пальцы скребут подоконник, а потом плотно сжимаются в кулаки. Я точно знаю, когда она заплачет. И хорошо, что не скоро. Потом, после пятого десятка. А пока, она только резко выдыхает и вздрагивает всем телом, прогибаясь в пояснице, стараясь устоять в позе.
Тяжелым, качественным удовольствием разворачивается в груди экстаз, когда, изнемогая от стонов и боли девушка пытается увильнуть от жгучих ударов, а потом возвращается на место. И вот уже широко раскинутые локти лежат на подоконнике, а лоб крепко прижат к намертво сцепленным пальцам. Кейли выгнула спину и шипит, как лесная кошка. Я растираю ладонью выпоротые полушария, любуясь, как темнеет и набухает от прилива крови ее кожа.
Не считая, в быстром темпе, я продолжаю пороть, дожимая ее состояние до той самой эйфории, когда плач становится не просто реакцией на боль, а ответом на многие вопросы, сосредоточившиеся где-то глубоко в груди и изливающиеся из воющей глотки на свободу, как горький блюз.

— Открыть окно?
— Да!
Утро вваливается к нам в комнату вместе со звуками проснувшегося города и почти не слышным гулом утихающих волн.
— Мне пора…
— Кофе?
— Я не успеваю уже.
— Ок, езжай тогда.
Она задумчиво смотрит, как я собираю ключи, телефон, распихиваю все по карманам.
— А ты чувствовал когда-нибудь… что океан тебя любит?
Я замираю. Потом жму плечами.
— Прости, я не романтик и с трудом понимаю такие аналогии.
— Океан тебя любит, я давно заметила.
— Почему?
— Потому что ты — шторм.
Нагибаюсь, делая вид, что поправляю кроссовки, на самом деле, чтобы скрыть недовольную гримасу.
— Потому что разрушения и жертвы? — все же не выдерживаю и спрашиваю, почти жалея, что не промолчал.
— Нет, конечно, что ты! — она произносит это с мягким южным акцентом, от которого меня всегда накрывает теплом и покоем. — Потому что … с тобой — это как заново родиться.
И улыбается.
— Спасибо, — я выдыхаю с облегчением; гашу улыбку, прикусывая губу.
— Eres un buen tormenta, Osito! — уже на выходе, в спину, как благословение.
— Si, gracias, lo se, — мысленно-благодарно, по дороге к машине, не оглядываясь на окна.
______________________________
Eres un buen tormenta, Osito! (исп.) — Из тебя отличный шторм, Мишка!
Si, gracias, lo se (исп.) — Да, спасибо, я в курсе.

Какая прелесть! Идея (с такой поркой) нереально красивая.

Образы, о которых говорит Кейли (про рождение нового, шторм), мне хорошо понятны. Я хотя и романтик, но мне кажется, здесь не только в романтике дело. Это мышление такое образное, когда символы всплывают из памяти сами собой.

клёво!

все хорошо, кроме полотенцев в пакетах

Tormenta, tormento... интересный язык - испанский)

Рассказ понравился, язык живой и образный, сюжет необычный.

Arthur, прочел. Впечатлило. А на слова Кейли "как заново родиться" моя гадко заточенная память выдала, что вторым днем рождения называют день, когда Господь спас от неминуемой смерти.