Клуб "Преступление и наказание"

-Ну, родименький, скидавай порточки и лягай на лавку. Нюрка, вяжи его да покрепче, а то вскочит да убягёт.
Баба, что звали Нюркой, стала торопливо разматывать верёвку.
- Чё стоишь столбом, портки спускай.
Мужичок спустил штаны и прикрыл срам.
- Не видали што ли, ишь какой стеснительный, живо на лавку.
Кряхтя, он улёгся на занозистую лавку, испугано озираясь на баб.
А тем временем Нюрка справилась с верёвкой, концы которой волочились по полу мрачного предбанника.
- Что ты возишься? Давай я сама, кулёма.
Вдвоём они за ноги, за руки прикрутили родимого к лавке.
- Крепче ноги вяжи, дрыгать ими будет.
Они отошли в сторону, проверяя прочность уз, и любуясь на голый зад Егорки.
- Кто начнёт?
- Я. я, я. Я первая. Закричала нетерпеливо Нюрка.
- Только ляжечки не секи, мне оставь.
Нюрка подошла к бадье, из которой как иглы дикобраза торчали во все стороны прутья, вытащила прут, подошла к Егорке. Взмахнула розгой, чтобы стряхнуть капли воды. Розга пискнула, рассекая воздух душного предбанника.

Егорка открыл рот, чтобы закричать, но прут, описав дугу, прошёл мимо его жопки
- Хороша. Лицо Нюрки просияло счастливой улыбкой.
- Ох, хороша…
Она отвела руку назад, и со всей бабьей силой стеганула Егоркину беленькую жопку. Вспыхнула алая полоса. Взвыл Егорка.
- И-и-и-и-и-и-и.
И-и-и-и-и-и-и заполнило тесный предбанник, вырвалось через маленькое оконце, напугало стаю воробьёв на навозной куче. Пролетело через лужок, отразилось от ближнего леса, и вернулось назад эхом.

Шла по дороге бабка Егоровна, услышала.
- Кого-то секуть. Поглядеть нешто?
Второе протяжное И-и-и-и-и-и-и определило точное направление.
- У Кузминишны.
Она свернула с дороги и поспешила к бане.
Сияла морда Нюрки как блин на сковородке. Счастье-то привалило – посечь Егорку. Вон как пяточками крутит. Пробрало. Своего бы так, да, поди, сам готов вожжами отходить. Вот тебе ещё пряничек, касатик.

Кузминишна наблюдала с суровым лицом, подперев бока.
- Кто так секёть? Учу тебя учу – всё бестолку. Не бери выше, ниже бери, где жопицы раздвояются. Да не части, дай продыху.

Торопилась Егоровна – как пропустить. Не заметила она в густой траве сгнившую колоду, споткнулась и упала мордой в крапиву.
- Ой, ноженька, моя ноженька. Как я теперь?
Постояла Егоровна, и захромала назад к дороге.
- Ты чего ему задницу царапаешь, не видишь, прут сломался. На, вот.
И она передала свежую розгу.
Играли пяточки касатика, кудрявая головка закидывалась вверх и крутилась во все стороны, когда Нюрка выписывала ему алый очередной рубец.

- И-и-и-и-и-и-и, стервы.
У Карасёвых муж и жена собирали яблоки. Она стояла на лестнице, он снизу заглядывал ей под юбку, и у него было жуткое желание ущипнуть её за голую попочку.

- Кого это так?
- У Кузминишны, здорова баба драться, да двоюродная золовка с ней. Егора обхаживают.
- За что она его, он мужик тихий.
- Да, не за что, так за здорово живёшь. Весь ивняк у пруда ободрала, зачем ей столько, говорит, корзины плету. Вон она корзина, орёт благим матом.
- Тебя бы так. Пьяньчушка проклятый
- Чего, чего? Поговори у меня.
И откуда столько непреодолимого желания у бабы сечь мужика. Не было живого места на жопке Егорушки, а она всё усердно порола его, меняя розги.

Нюрка бросила сломанную розгу, потянулась за новой.
- Хватит. Теперь моя очередь.
Она стянула через голову сарафан, тугие груди вырвались наружу.
- А ты чегой-то без порток.
- Жарко.
Баба вытащила розгу из бадьи, прошлась кончиками пальцев по ней от начала до конца, улыбнулась.
Егорка с ужасом глядел на свою бабу, повернув голову в её сторону.
- Ну, что, касатик?
Она размахнулась, и прут, описав большую дугу, щёлкнул по ляжкам Егорушки, обвив концом край бедра и оставив яркий след.
Зверем зарычал мужик, задёргался, аж лавка подпрыгнула.
- А-а-а-а-а. И не было в этом рёве ничего человеческого.
Выдержав паузу и полюбовавшись на рубец кровавого цвета, она щёлкнула его второй раз, и улыбнулась, когда он заорал и затряс лавкой. Как бальзам на душу был его крик и матершина в её адрес. Это возбуждало её.

Её губы шептали.
- Пороть, пороть. И рука выполняла это желание.
Отстегав его пять раз с одной стороны, полюбовавшись кровавыми полосами на его ляжках, она зашла с другой стороны. Вскоре от розги стала отставать кора, которая висела лохмотьями, она сломалась.

- Подай.
Уже не кричал касатик, он стонал, свесив голову.
- Дверь открой, жарко.
- А кто войдёт? Ты телешом.
- Никто сюда не придёт.
Голая баба сменила розгу. Она уже не могла остановиться. Не было уже на ляжках почти до колен живого места. Розга секла по иссечённым местам.

- У- у.
Тихо отвечал Егорушка на каждый удар розги.
Баба потянулась за свежей розгой, но кадушка была пуста.
Обе они подошли к Егорушке. Его жопка была как кусок сырого мяса, покрытая узором сплошных красных полос.
Его отвязали, сняли с лавки, отнесли в дом и бросили в койку.
- Самогоночки, нешто?
- А то.
- Сходи, подбери прутья, да в печку. И приходи.
В горнице Кузминишна собрала нехитрый стол. Поставила картошку в мундире, достала тарелку с селёдкой, подумала и достала сало. Сбегала в огород и принесла пучок зелёного луку.

- За что пить будем?
Спросила она, разливая мутную сивуху по стаканам.
- А давай за хорошую погоду, жара надоела.
Передёрнуло баб, когда они выпили косорыловку. Зажевали солёненьким огурчиком, облупили холодную картошку и закусили селёдочкой.
- А теперь за что?
- За нас.
- За нас. Давай.

2015-12-06 в 18:00

Из закромов, как в неурожайный год, подкормить нас решили)?

Очень хороший деревенский язык, просторечия и ничего лишнего в "голосе за кадром", который ничуть не утяжеляет прямую речь. Здорово)!

Мне жаль лишь, что невполне могу оценить УКСТ, и что иные читатели, мб, не врубятся в отсутствие мотивации "здыдней". Тут штука такая, как в песне:

Ты моя женщина, я твой мужчина.
Если нужно причину, то это - причина.

В тематической практике мне это более чем понятно, не знаю, как кому. Но в литературной - отсутствие повода - запросто может быть проблемой. То есть обидно иногда, что классный текст убедительным будет только для посвященных, а для остальных требует слишком длинных отсутплений, пояснений.

Не знаю, мб, я не права... Так, сугубо личное мнение: мне кажется, что идеальным тематическим текстом является такой, который одинаково понятен и тематику, и не тематику. Типа, как по аналогии с тем, что "для детей надо писать как для взрослых, только лучше".

Вы это называете деревенским языком? Это диалект, сударыня. Возьмите любую область в России, заехайте в глубинку и там вы услышите такое разнообразие диалектов русского языка, которое складывалось столетиями.
Возможно, что их речь режет слух, но так же им режет слух наша речь. Так что не будем называть это деревенским языком, это нормальный диалект.
Вы пишете – что я не дал объяснение в рассказе за что порют Егорку. А зачем, зачем загромождать рассказ лишними объяснениями.
Ответ на это даёт один из случайных героев рассказа.
« - За что она его, он мужик тихий.
- Да, не за что, так за здорово живёшь. Весь ивняк у пруда ободрала, зачем ей столько, говорит, корзины плету. Вон она корзина, орёт благим матом»
Я не беспокоюсь, что некоторые читатели могут не понять мой рассказ, универсальные рассказы я не пишу, которые могут понравиться и нашим и вашим.

Отличный исторический экскурс про смену эпох, как грозное предупреждение о грядущей эпохе слабости и упадке моральной силы. Вот в средние века чем бы занимался Егор Рыжебородый? Наводил бы страх и ужас на прибрежные территории, с двуручным топором грабя побережья, а современный Егор приносит себя в жертву деревенской гласности и плюрализму, выпивая чашу положенных страданий до дна.

Браво, браво, поляк. Главное, чтобы вам было ясно, какую чушь вы сочинили.

Дорогой Schwarz, давайте будем стараться избегать необоснованных негативно окрашенных слов. Мы же тут культурные люди все, а не гопники какие-то, которые без аргументации позиции готовы огульно все объявить чушью и все тут

Шварц, я пытался выразить весь спектр своих эмоций, возможно не очень удачно. Просто ваш рассказ - это моя тема. Приятно читать, вот в голову всякие ассоциации и полезли.

Удачи вам в следующий раз со спектром эмоций.

Всех комментаторов распугали сегодня, Шварц. Хоть табличку вешай: "не влезай, убьет". Кабы были вы добрее, то бы не было зимы.

"Попочка", как и "жопка" - совершенно не мой лексикон, в целом же рассказ динамичный, живой, жутковатый в своей задушевности...

Что касается молодой женщины сидящей на дереве и собирающей яблоки, и её мужа внизу, заглядывающего снизу под юбку. Я бы никак не мог назвать её попочку жопой, объект вожделения небритого мужика - это было бы слишком грубо.

Добрый вечер Электра.
Давайте продолжим разговор.
То, что вы называете «говор» это уже и есть диалект. В некоторых глубинных районов России русский язык настолько изменился, что приехавшим из города бывает довольно трудно понять, о чём говорят местные жители, особенно это касается жителей северных районов.
Проходят столетья, и диалект становится новым языком. Мы с трудом понимаем украинский язык, польский язык для нас недоступен, хотя есть слова, которые нам понятны, «житче» даже не надо переводить, а вот слово «урода» имеет противоположное значение нашему языку, оно обозначает «красота».

Далее. Мне хотелось бы вас спросить, что вы хотели сказать фразой «Как-то не верится в столь толерантное отношение соседей», и, причём в данном предложении слово «толерантность».
Я прекрасно знаю, кто такой Толерантен, и почему к месту и не к месту стараются вставить это определение.
И вот ещё. Да существуют такие жёны, которые побивают своих мужей, если у них стервозный характер, а он мягкотелый безвольный человек.
Как-то очень давно я читал роман Шишкова «Емельян Пугачёв», так вот там есть эпизод, где жена охаживала своего мужа вожжами. Кажется, её звали Стешка – точно не помню её имя.
Да есть женщины садистки, меня шокирует вот это djeki.ru. с трудом вериться, что такое существует.
И на этом пожалуй всё.

Добрый). Летом я совсем неразговорчивая, Schwarz, даже пишется коряво, сама себе не рада, но ничего поделать с этим не могу, простите, если что. Ну как-то так получилось: сначала простодушный "деревенский язык" вам не понравился, теперь почти канцелярит "толерантность"...

Хотя деревенский язык как-то ближе по смыслу к понятию "сельский диалект", есть такое в лингвистике. И если следовать строгим нормам этой дисциплины, то "говор" - это шире диалекта, имеет как правило региональный контекст, часто объединяют целый ряд диалектов. Но в общем, в последнее время лингвисты договорились до того, что существует чуть ли не индивидуальный диалект, у каждого свой, и мне, честно говоря, углубляться в чужие профессиональные дебри не особо хочется, не думаю, что это важно, лишь бы смысл обсуждаемого был понятен.

Давайте лучше к союжету. Я все-таки поясню: не верится мне в то, что люди в российской глубинке, даже просто в провинции (ок, не толерантны), терпимо, с сочувствием или юмором, снисходительно отнеслись бы к тому, что какой угодно мужчина, сколько угодно мягкотелый, добровольно, без сопротивления ложится под розги, уготовленные ему женой. Вовсе не по причине того, что люди не признают, что женщина может быть стервозной, воинственной и физически сильнее. Они признают, что поколачивать-то жена мужа может. Но для традиционной, в том числе сельской и деревенской морали неприемлема добровольная смена половой роли мужской на женскую. Разве что вынужденная. Думаю, вы это прекрасно понимаете. Там кто-то один может промолчать, но большинство сплетнями ли за глаза, издевками ли в глаза замучают такого мужчину. Ну, вы понимаете, будут подозревать его в нетрадиционной ориентации, ну и всех участников. В замкнутой местности такие подозрения делают людей изгоями. Можно там, понимаете, подурить по-всякому, но так, чтоб на тебя подумали про нетрадиционную ориентацию - для деревни это однозначно красная черта, почти как на зоне, жить там станет очень тяжело.


И в деревне вот так - подключать кого-то третьего, не бояться открытой двери, позволять орать на всю округу... - вот в такое не верится. Такие, скорее б, в лес ходили, как в предыдущем вашем рассказе или, по крайне мере, кляп использовали...

То есть стихийные тематики, разумеется, могут быть где угодно, что в городе, что в деревне, хоть на зимовке в Антарктике (осуждать их - ну точно не мне, сама такая)). Меня в данном случае интересует правдоподобность рассказа, поскольку он в жанре реализма написан, и куча литературных достоинств у него, во всем он жизненный, но вот только не в такой едва ли не нарочитой открытости по отношению к порке... Конечно, простой чел может быть на словах вульгарен и нахален, грязные сплетни распускать - сколько угодно, ущипнуть за зад, в рамках хохмы кто-то кого-то может, и прочее в таком духе, но у этого всего один мотив - дискредитация, осквернение, а вовсе не интим. Даже провинциальные подростки в протестном возрасте ничего интимного на людях делать не станут, а для взрослых одно исключение - можно формально целоваться, пока "горько" кричат, после уже ничего такого они себе не позволят прилюдно.

И Джеки с мужем, насколько я понимаю, специально перебрались за город, в частный дом, чтоб не как в квартире, где не всегда звукоизоляция позволяет. Кроме того, они же шифруются, Джеки - это ник всего лишь. Даже если из местных кто случайно заскочит на ее сайт, вряд ли их опознает. Таксист, с которым ее гости общались, если б кто ему что сказал - очевидно, не местный. Да и сама Джеки давно сайт забросила, не исключено, что среди прочего потому, что не хочет светиться сверх меры.