Клуб "Преступление и наказание"

“Волки спят, летучие мыши парят”, — Лу́на мурлыкала под нос колыбельную. Атласный бант на макушке покачивался в такт. Кукла была слишком большой, чтобы баюкать ее на руках, и девочка примостилась рядом. Она сидела прямо на застеленном ковром полу, вытянув ноги в коричневых чулках и развязанных ботинках. Платье задралось выше колен, заляпанный чем-то передник сбился на бок, но Луна не обращала на это никакого внимания.

“Не оставь свою Полли дрожать на ветру”, — переделывала она слова на свой лад — настоящие, которым ее научила сама Полли, казались ей страшноватыми.

— Ну хватит, — появившаяся на пороге комнаты Роуз нетерпеливо притопывала, — Сегодня такой вечер, а ты возишься тут. Идем!

— Что мы будем делать? Я устала, — Луна капризно изогнула губы, — И не хочу бросать Полли. Она такая красивая и беззащитная — вдруг за ней придет ведьмак?

— Дурочка. Ведьмаки бывают только в сказках. Оставь ему монетку и пойдем. Сегодня у нас потехе час!

Роуз была права. Такие вечера выдавались не часто, в этом году так еще ни одного.

— Веселье, девочки, надо заслужить, — говорила им мисс Мортон, и ее некрасивое лицо становилось еще более гадким.

Она была похожа на богомола: вытянутое долговязое тело с узкими покатыми плечиками, такая же вытянутая голова с прилизанными мышиного цвета волосами, глаза на выкате и вечно сложенные на груди ручки. Луна вообще расплакалась, когда увидела мисс Мортон в первый раз, словно предвосхитив их с Роуз будущее.

Разумеется, они старались заслужить. С семи утра до семи вечера, когда умытые, расчесанные, переодетые в длинные ночные рубашки вставали перед мисс Мортон на колени и кроткими голосками возносили хвалу Господу, не забыв в благодарностях упомянуть и ее имя.

Каждый их день гувернантка расчеркивала на жесткие, как ее корсет, рамки бесконечных занятий: когда девочки изнемогали от прописей, их ждала зубрежка вслух, если после часа повторений голос садился, выдавались иголки и нитки для шитья.

“Хочу умелым быть, — любила декламировать мисс Мортон поучительное стихотворение про трудолюбивую пчелку, — “Прилежным, как она”.

“Не то для праздных рук найдет занятье Сатана!”, — должны были хором заканчивать строчки Роуз и Луна.

В их случае гувернантка не оставляла дьяволу ни одного шанса.

Первый свободный вечер своей неожиданностью был похож на Рождество в июле, и хоть мисс Мортон измучила всех долгой нотацией о незаслуженности: Луна так и не продвинулась в чистописании, Роуз все еще хромала в арифметике, обе оставались неряхами и лгуньями, сестры чудесно провели время.

Целых два часа без бдительного надзора и нравоучений! Растерявшись от свалившейся на них свободы, девочки не знали, чем себя занять. Луна ходила из угла в угол детской, хватая то одну игрушку, то другую, но потом они разыгрались. И в театр теней, и в моду, и даже в школу — Роуз изображала гувернантку так похоже, что хохотали они в голос.

Всю следующую неделю сестры были паиньками, но в субботу Луна стащила из кухни печенье. Мисс Мортон поймала ее с поличным: вместо того, чтобы готовиться ко сну, девочка принимала гостей прямо в спальне. Кукла Полли, заяц Питер и медведь Тео чинно сидели за круглым, застеленным белой салфеткой столом. Чай разливался из миниатюрного чайника в крошечные фарфоровые чашки, к нему подавали печенье и воображаемый торт.

— Что это такое? — разгневанная мисс Мортон нависла фурией.

— Кто вам позволил, испорченное вы дитя?! — взвизгнула она, схватив куклу и потрясая ей в воздухе.

Кружевная шляпка свалилась, завитые в крутые локоны волосы болтались из стороны в сторону, из глубины тряпочного тельца раздавалось сдавленное “ма-ма”.

Луна заревела.

— Нет, юная леди, - гувернантка смерила ее взглядом, - Плакать вы будете позже. А пока…

Она грохнула Полли об пол с такой силой, что фарфоровая головка разлетелась на осколки. Два круглых стеклянных глаза со стуком покатились по паркетным доскам — вышедшая из ванной комнаты Роуз в жизни не слышала такого жуткого звука.

Мисс Мортон высекла их обеих.

— Вы всегда за одно. Будете лучше смотреть друг за другом. Никаких прогулок, никаких свободных вечеров, и уж точно никакого сладкого! Месяц! Только занятия, молитвы и розги, если я не увижу беспрекословного послушания!

Месяц превратился в два, потом в три — мисс Мортон никогда не бывала довольной. Больше всего страдала сладкоежка Луна. Почти каждую ночь она видела во сне чаепития, пирожные и конфеты.

— Ты разве не скучаешь по своей Полли? — упрекала ее Роуз.

— Скучаю, — Луна опускала глаза, — Но по какао и малиновому джему тоже очень сильно.

Какао мисс Мортен варила им сама. Ставила на огонь толстый медный ковшик с короткой ручкой, насыпала в стакан несколько ложек шоколадного порошка из жестяной банки, добавляла в него немного молока, долго перемешивала и выливала в ковшик, где уже закипало остальное. Девочки, как зачарованные мышки, следили за каждым ее движением.

Больше всего Луна радовалась, когда гувернантка доставала из буфета хрустальную конфетницу — под туго притертой крышкой из рифленого стекла хранились зефирки. Мисс Мортон клала их по счету: две Роуз, две Луне. Над своей кружкой она всегда раздумывала, выбирала четыре, но потом добавляла еще две.

Сейчас же все изменилось.

Мисс Мортон и раньше была строга и требовательна, но теперь стала втрое суровее и наказывала столь же часто. Неровный от дрогнувшей руки завитушечный хвостик у буквы С, соринка на светлом переднике, выбившаяся прядка — гувернантка сводила к переносице брови, коротко улыбалась одними уголками рта, брала Луну за руку и вела в дальнюю спальню. Ни одна мольба, никакие слезы и обещания не могли изменить приговора.

— Я послушаю вас под розгами, — холодно говорила она.

Потом всегда наступала очередь ни в чем не повинной Роуз — мисс Мортон очень гордилась своей педагогической методой, когда за любую провинность отвечают обе девочки. Но Луне все равно доставалось больше — после порки ее запирали в чулане. В его страшной непроглядной темноте она кричала от ужаса едва ли не громче, чем во время порки.

Пока однажды не вернулась Полли.

Она вышла из-за старого разломанного шкафа, окруженная бледно-голубым свечением — Луне даже пришлось зажмуриться. Маленькими шажочками кукла приблизилась, и девочка смогла ее рассмотреть. Полли была почти цела. Кто-то склеил все осколки, правда не очень ровно и спутав местами, отчего лицо оказалось перекошенным: рот уехал влево, нос к правому виску, а вместо глаз зияли две дыры. Платье порвалось, светлые локоны свалялись в паклю.

— Моя Полли! Моя дорогая! Моя любимая куколка! — повторяла и повторяла потрясенная Луна, словно не замечая уродства.

Полли увеличилась в размерах, склонилась к девочке, и зашептала ей на ухо. Слова различались с трудом, голос Полли оказался скрипуч, словно игла скребла по грамофонной пластинке. Договорив, Полли вложила ей в руку ледяные на ощупь стеклянные шарики. Луна вздрогнула, вспомнив с каким страшным звуком они катились по полу, когда мисс Мортон разбила куклу, и зажмурилась. Открыв через мгновение глаза, она увидела, что Полли потом, растворилась, будто и не бывало.

— Тебе все приснилось, глупая, — сказала утром Роуз, — Ты орала в этом чулане, как сумасшедшая, а потом затихла — уснула скорее всего.

— Нет, — Луна достала из кармана платья два стеклянных шарика, — Слушай, что мне сказала Полли…


Каждый месяц в течение нескольких дней мисс Мортон испытывала недомогание. Лицо ее бледнело, голос становился глухим, а под платьем начинала булькать водой резиновая грелка. Она отменяла утренние и вечерние классы, располагалась в кожаном кресле, давала девочкам шитье и просила быть тише.

Новый месяц не стал исключением, разве, что чувствовала себя мисс Мортон не в пример хуже и выглядела тоже: лоб покрылся испариной, веки набрякли, глаза окружали серые тени. Расположившись в гостиной, она приказала девочкам взять иголки и нитки, и еще до того, как был сделан первый стежок, погрузилась в забытье.

Убедившись, что гувернантка спит, Луна отложила работу. Сатана непременно бы нашел для ее праздных рук работу, но Полли об этом позаботилась. Девочка на цыпочках вышла из комнаты и спустилась в кухню. Там все уже было готово: огонь разведен, медный ковшик с короткой ручкой ждал, пока в него нальют молоко. Банки с шоколадным порошком и зефирками сняты с высокой буфетной полки и поставлены на стол.

Луна прекрасно справилась со всем, но застыла в нерешительности над зефирками: за долгое время они слежались, подсохли и походили на большие пилюли, такие кухарка толкла в порошок, чтобы травить крыс. Девочка отсчитала в кружку обычные четыре штучки, подумала и добавила еще две.

— Мисс Мортон, вам плохо? — Роуз осторожно дотронулась до костлявого плеча.

Гувернантка открыла глаза. Взгляд ее был тяжел и рассеян.

— Что такое, девочки? — еле ворочая языком спросила она.

— Вот, — Луна протянула ей кружку, — Выпейте. Я сделала вам какао.

Мисс Мортон открыла рот, но из него не вылетело ни звука. Руки ее тряслись, пальцы с трудом скрючились вокруг горячего фарфора.

— Я помогу, — Роуз поднесла кружку к губам гувернантки.

— Умелым, - мисс Мортон глотала слова и какао, — Прилежным…

— Не то для праздных рук найдет занятье Сатана, — хором, вполголоса закончили строчку девочки.

Мисс Мортон сделала глубокий вдох, потом еще один, и еще. Воздух в ее грудной клетке куда-то весь подевался, и она закатив глаза, больше не смогла прохрипеть ни звука. Откуда-то издалека Луна услышала голос Полли.


***

— Я хочу петь, — Луна так и сидела на полу, не глядя на сестру, — И Полли хочет.

“Лежи неподвижно, безмолвно, не плачь… Изрубит, разрежет, кусками порежет”…

Час назад ее кукла снова вернулась к ней. В гардеробной Луна нашла кружевную шляпку и приладила ее к спутанным волосам. Фарфоровое лицо теперь было гладким, от клея и шрамов не осталось и следа. мисс Мортон еще никогда не была такой красавицей. Аккуратно, по одному, девочка вставила стеклянные шарики на место теперь пустых глазниц. Пальцы испачкались в чем-то красном и липком, похожем на малиновый джем.

— Идем же, Луна, — Роуз не желала больше ждать, — У нас сегодня потехе час.

Прочел. Впечатлило. Хоть и не мое. Мистика с намеками - не мое. Хотя намек на мучительные месячные миссис Мортон впечатлил.
А когда переключил восприятие на рационалку, то полезли вопросы:
- А где родители девочек?
- Если это типа частный пансиончик миссис Мортон, то кроме учебы и работы должны быть и каникулы, и праздники, хотя бы церковные. Посещения церкви. Хотя бы самой миссис Мортон. А что девочки читали? А писали они только прописи?
Ладно! Не буду придираться.

Рассказ просто супер! Это невероятно высокий уровень, даже по меркам самой Тринадцать.
Браво; нет слов.
....Особенно мне понравился отрывок, где маленькие девочки, став на колени, молятся богу. Психолгически, этот фрагмент в рассказе -- сильнейший.
Кстати, почему бы не описать как сама гувернантка молится, тоже, разумеется, став на колени перед распятием в своей комнате?
Вполне соответствует, между прочим, исторической правде: разговор ведь идёт о викторианской Англии? Ну, уж тут -- без вопросов...

Спасибо.
Читается с удовольствием и замиранием.