Некрасов, конечно, безусловно, тематичен. Но очень некорректно Тему шолоховскую сравнивать с некрасовской, это как мажор с минором сравнивать. Это можно, конечно, но в соответствии с УКСТ результат может быть таким, что кто-то скажет, что один из этих авторов тематичен, а другой - вовсе нет.
А вот давайте попробуем сравнить "Нахаленка" с "Томом Сойером". Многие ведь помнят эпизод, где Том практически напросился на порку, по собственной инициативе, чтобы не выпороли Бекки. И что мы увидим? Мне кажется, что если не характеры этих двух сорванцов - Миньки и Тома - очень похожи, то, по крайне мере, тот, кто считает данный эпизод из ТС тематичным, тот и не скажет, что эпизод с дедом из "Нахаленка" совершенно нетематичен.
Разница в чем? У Тома типа страдания за любовь), у Миньки - за просто так? Позволю себе усомниться, что и у Тома в чистом виде за любовь.
Это было бы так, если вырвать эпизод с поркой из всей книги про Тома. Ведь там еще есть Чужой и Страшный индеец Джо, на которого Том охотится, и впервые чувство опасности/приключения, связанное с Джо, настигает его в пещере. Кто-то из искусствоведов выдавал на гора ассоциации между посещением пещеры и половым актом, но я бы все-таки сравнила с инициациями, где традиционно использовались пещеры или сооружения, имитировавшие вход внутрь пожирающего чудовища и смерть при нахождении в нем. И да, все это у Тома происходит в точке кульминации этой самой любви, он там в пещере с Бекки, они потерялись и могут умереть, уже ослабели. И Том видит там умершего от голода Джо. На чувство любви накладываются слоями чувство страха смерти и смертельной опасности...
У Нахаленка зазнобы никакой нет, но его любовь - это борьба. Сначала только с детьми, настроенными родителями против "коммуняк", таких, как его отец, а после вообще стремление влиться в ряды Красной Армии. И все это лично, очень личные беседы с Лениным (во сне и разговоры с портретом). Минька жалуется Ленину на свои беды, а Ленин его, Миньку зовет, говорит, что без Миньки ему, Ленину амба). И это ничуть не менее сильно, чем любовь, это всепоглощающе, как у Коперника перед судом Инквизиции, кто скажет, что это не сравнится по силе с самой большой любовью? И это очень, очень, глубоко лично.
А теперь про верхи там и там.
Тома порет учитель, который вообще по своему характеру не просто злюка, а злюка-педант, его метод обучения - зубрежка, дисциплина и порядок. Учитель молодой, кажется, неженатый, невлюбленный, и, кажется, что все такие чувства учителя направлены на книгу по анатомии, очень мб оттого, что он там хочет найти что-то про себя и, мб, даже про женщин). Очень злит учителя не только то, что кто-то из его учеников оборзел, открыв его стол, он словно боится, что кто-то догадается о мучающем его, о том, почему учитель там книгу по анатомии прячет). Едва ли не богопротивную книгу с учетом пуританских взглядов). Это вот к вопросу о разговоре Тома с Бекки о том, что больше нравится - церковь или цирк. Книга по анатомии - это учительский вариант "цирка", о чем ученикам догадываться не позволяется. И потому, без этой книги, учитель, конечно, представляется Тому жутким занудой и придирой. Учитель настолько Чужой, что чужее - разве что индеец Джо. Вот такой верх.
А что у Миньки? Для Миньки дед, единственный, кто его порет, Чужой или Свой? Отчасти, пока дед упрекает Миньку в нанесении ущерба их и без того крайне бедному хозяйству, дед как бы преследователь, почти мультяшный, абсурдный, как в "Ну, погоди!". Но Минька, в отличии от Тома, непрерывно существует как бы в двух наложившихся слоями друг на друга реальностях. Дома его преследуют, шпыняют почем зря дед (и совсем нестрашная мамка).
А только выйди за баз, тут уж еще больше преследователей, там все почти враждебно. И на фоне всеобщей враждебности улицы, идущей от самой тайны его, Миньки, рождения (нахаленком ведь его дразнят оттого, что так принято называть зачатых вне брака, хоть бы потом, как у Миньки родители поженились), дед - самый что ни на есть Свой. Мало того, дед настоящий авторитет, и как казак, боец то есть, и как отец Минькиного отца. Минькин отец - командир, и дед, стало быть, не менее командир. Кроме того, дед идейно на стороне Минькиного отца, не ругает его, как многие на улице. Короче, дед - это такой сложный верх, два-в-одном, и немного, как бы понарошку чужой, и одновременно свой, дальше некуда. Очень правильный состав верха, имхо).
От деда может влететь, именно поэтому с дедом дистанция как с командиром (а ведь и правда война на дворе). Но идейных, неразрешимых противоречий (как у Тома с учителем по вопросу "церковь и цирк") у Миньки с дедом не существует вовсе, в этом плане они с дедом совершенно заодно. Даже когда Минька деду грозит (что не будет за деда жевать, когда у того зубы от старости выпадут), дед смеется. И не только абсурдности угрозы, он смеется самой угрозе, дед доволен, что растет казак, а не бессильно покорное нечто.
А Тома, да, высек куда более Чужой, едва ли не человек из армии противника, чьи убеждения Том никогда не примет...
А вообще, оба мальчика, оба персонажа тематичны вовсе не потому, что их пороли, а потому что у них внутри война, из-за чего снаружи мир делится на своих и чужих. Война - их Тема. Том совершенно логично, когда вырастет, у автора станет сыщиком, он никогда из этих игр-войнушек не выберется, настолько на него образ Джо повлиял. Вот Бекки пройдет легко, будет сколько угодно тех, кто придет на замену Бекки, а Джо - не пройдет никогда. Ну или повлияло что-то, что делает человека прирожденным тематиком. В "Нахаленке" это что-то - казацкая среда и быт, квазитематичны сами по себе устои этого сообщества.
|