Клуб "Преступление и наказание"

Вот, кто хочет приколоться, на тему старину публикую один текст - летом купил книгу сказок, Б и Ю Соколовы - Сказки и песни Белозерского края (записаны со слов крестьян в начале XX века). Думал - зачем брать какой-нибудь баян, надо найти особенные, может быть там мудрость веков есть? Ну и как-то сам не заметил, как решил почитать - открываю одну из сказок, читаю - и я просто *cesored* - чего там только нет. И порка розгами, и бдсм, и маскулинизация, феминизация, ролевые игры и переодевание в военную форму. А вы говорите не было ничего. Впрочем, я лучше запостю и оставлю это тут )))

Начать с того, что автор ветки, как всегда что-то напутал. Коммунистическая эпоха так и не началась, и что он имеет в виду под "докоммунистической" одному ему известно.

А тут про БДСМ только в нашей стране?
Просто самый-то метр - маркиз де Сад. Но он не русский.

_________________
- Слушай, Стекляшкин, ты понимаешь, какая история вышла: от солнца оторвался кусок и ударил меня по голове. 

Вообще ветку прикольно было бы назвать "БДСМ. От Древней Руси до наших дней".

_________________
- Слушай, Стекляшкин, ты понимаешь, какая история вышла: от солнца оторвался кусок и ударил меня по голове. 

Трэшовая сказка про верную жену и неверного мужа, записанная в начале XX веке братьями Соколовыми в Белозерском крае (нынешняя Вологодская область).
По факту, в ней имеем:
Порка розгами;
Маскулинизация/феминизация;
Пси-садизм;
Подсматривание (или как это называется);
Ролевые игры с униформой;
Фейсситтинг;

Как купец бился об заклад о своей жене

Был купець богатой, у купця был сын. Купець и помер. Стал у нево сын, надо ему женитьсе. Стал он ходить по бала´м, по банкетам выбирать себе невесты. По господам, по купецеским, и по генеральским, и по крестьянским. Нашел он себе лю´бую невесту в деревне у крестьянина, доць вдовичю. Она пондравилась. Приходят дедья. «Такую, говорит, я нашел невесту». Те ево бранят: «На што эту берёшь?» — «О, мне ладно!» — «Не поедем мы к тебе на свадьбу». Он говорит: «По мне, хоть ввек не ездите, а мне, говорит, эта важна». Он и взял эту девичю себе за´муж; оне и россердились на ево. Вот он и живёт с ей. И стало у нево житьё как бы на умале´ньё. Попрожил он всё житьё, не стало у нево товару, не стало и денег. Приходит время, сряжаются де´дья за море торговать. А у нево ехать не´ с цем. Приходит он к де´дьям и просит денег или това´ру. Де´дья ему товаров не давают и денег не давают. Приходит домой невесёлой, не лёжит невесёлой. А вот жонка и спрашиваэт: «Што же ты не весел?» — «К цему же мне веселиться, как у меня нет ни денег, ни товару». — «Не тужи´ ты, молись ты Спасу, вались ты спать. Утро вецера мудренее, кобыла мерина удаляе, жена мужа хитряе». Вот он повалился спати. Поутру она будит ранёхонько: «Давай, роздевай, снимай с себя рубашку, надевай на голоё тело». Потом он надел солоп, надел рубашку; подала она 50 рублей, всё рублями. «Ступай, бери товару, хоть на десятку набери, а подай рубль — а скажи: всё в росчёте. На сотню набери, отдай 10 рублей и скажи: всё в росчете. Набери ты на 200 рублей, отдай 20 рублей и скажи: всё в росчёте. И тебе скажут, што всё в росчёте». Вынет денег десять ли, двадцать ли, а сунет руку в карман — денег всё не убываэт. Набрал кое-каково товару, нагрузил 3 судна, и поведи он людей ехать с собой на три года, порядил рабочих. Вот они сошли, эти рабочие, и запировали в трактире. Эти де´дья и пришли в этот трактир и говорят: «Што вы, от ково в роботники пойдите?» — «Пойдём, говорят, от вашево Ивана». — «Да Иван, говорят, сам приходил, сам просилсе в роботники. Он не на смех ли вас поредил?» Они как равно испугались: «Пойдём, найдём ево». Пошли, нашли ево в трахтире, а он сидит и пьянствует. Наставлено перед ним всяких водок. «Эх, вот мы пришли у тебя задаточку попросить». — «Эх! Берите сколько надо!» Они и говорят: «Што это де´дьято наврали!»

Вот они поехали за моря´. У Иванушки весь товар обрали в трое суточки, а у дедьей никто ницево не купил. Ванюшка взял весь товар откупил, и у ево обрали весь товар и этот. Дедья сошли в трахтир, и Иванушка сошел в тот трахтир. И за´пили оне. Вот оне и спрашивают: «Што это у тебя денег объявилось вдруг много?» — «Ой вы, такие маковки, у меня теперь денег убыли нет, могу весь товар в городе перекупить. Мне, как жонка дала солоп, так мне от цясу денег всё прибываэт». Вот они поили, поили; напоили ево без цювьствия, он и похвастал. «Знаю, што с моей жонки именново перстня не снеть и патрету с ней не списать никому». А тут некоторые и говорят: «Можот, она согрешит с кем-нибудь и гульнёт?» — «Нет». И заложилсе за жонку всем своим имушеством.

Доброй молодець и не знаэт ницево, торгует себе. Выторговалсе и поехал в родительской город. Открыл лавочку и объявилсе иноземным купцём, дешовых товаров навёз. И эту купциху, живёт месяць, и в глаза не можот увидать. Вот и спрапшваэт: «Што же я ее не могу никак увидать?» — «Она никово не пускает, и сама никуда не ходит. Есть старуха такая-то там, — сказали ему, — через нее ты, можот, нет ли, достукать». Взял бутылку вина да к ней. Приходит. «Баушка! Поставь-ко самоварцик, цяйку напитьсе». Старуха сготовила самоварцик, старухе поставил бутылку вина, подал ей стаканцик и другой. Старуха охмелила. Вот он и говорит: «Баушенька! Нельзя увидать эту купциху?» — «Отцево? Можно». — «Ах! Кабы ты мне сделала, на тебе 50 рублей деньги. Ежели я увидаю, то я ешшо тебе несколько дам». Старуха и говорит ему: «Приходи завтра ко мне». Он и пришел к ей; старуха и говорит: «Принеси большой сундук пространной, штобы тебе самому было систь». Вот он и купил сундук большинской-пребольшинской.

Старуха приказала мастера — навертели полной дыр ево, наставлели стёкол и закрасили ево, што есть, нет ли стёкла. А из сундука видать скрозь стёкла. Вот она, взятши, сходила к этой купцихе. «Госпожа купциха! Нельзя ли тебе принести сундука? Есть у меня дорогие вешшы наклапены; надо сходить к сестриче в гости, а у меня-то дома заложки-те худые». — «А вот отнеси в эту спальню, поставь этто просто». Она порядила четырех человек, посадила в сундук; марш, к ей в спальню и принесла. Она поставила против зеркала. Она пошла спать, в одной рубашке, ее всю и видать ему в зеркале. Вот он списал патрет ее и увидал на груде бордовиця, промеж ти´ткам три волосинки цёрные — он и списал всё это. И увидел, как она кольце снимаэт и кладёт ево на окошко. Через трои суточки приходит эта старуха по сундук и говорит: «Мне, говорит, унести ево домой — часто ходить в ево нужно!» — «А по мне ницево — отнеси». Вот выпустила она ево из сундука, и говорит он ей: «Вот тебе 500 рублей — возьми у ней перстень, он на окне лежит, и принеси мне». — «А ты, говорит, купи на рынке такой перстень — я и обменю ево». Вот он сходил обменил перстень, 500 рублей дал. Старуха сошла пораньше, купциха спит, перстень и переменила.

Старуха как принесла перстень, он взял перстень, лавочку прикрыл и домой отправилсе в свой город. Передал всё это королю — патрет и перстень. Тот взял, заводит весь пир, которые были на пиру. Призвали этово Ивана. «Покажи, Иван, от жены от своей патрет». Вот Иван вынел, показал, и тот показал, сложили — будто как один, перстень показали. «Видно, твоя жонка согрешила». Обрали с Ивана всё имушшество и взели даже солоп, осталсе он в одной рубахе; король которое здись сибе обрал, а тому человеку, которой ездил, отдал всё имущество, которое там. Приехал домой, берёт свою жонку, за руку выводит из дому вон. «Ну, говорит, прошшай, ты мне не жена, я тебе не муж». Сошел он, срядилсе, поступил в солдаты рядовые и служит он солдатиком; ему, добру молодьцю, не дало´сь. Теснят, обидят. Она удалилась из своево городу в другой. Вот она пришла в другой город к старушке ноцевать. Дала рублик и говорит: «Неси бутылку вина, да цяйку да сахарку — устроим мы с тобой пирушку». И старуха довольна. Поутру выпила и говорит: «На тебе, баушка, рублёвку — купи тово и другово». Старухе-то и ладно, а у ей-то денежки выходят. Задумала и говорит: «Надо денежки наживать», — говорит. «Поди-ко, баушка, купи´ брюки, жилет — одежонку мужскую. Надо итти деньги наживать как-нибудь! Сапоги хорошенькие купи». Старуха сошла, всево набрала рублей на 20 ей. Волоси´ постригла, нарядиласе молодцём, молодець себя красивой сделалсе. Вот и пошел доброй молодець поутру рано по лавкам. Идёт ему купець старой, сивой настрицю. Этот купець и говорит: «Што ты, молодець, рано? Надо тебе што купить, ли што продать, ли роботишки искать какой?» — «Да, надо бы роботишки какой-нибудь найти». — «Чево ты можешь роботать?» — «Всё могу роботать, чорную роботу могу роботать, могу в прикашшыках послужить, могу в писарях». — «Так у меня, говорит, один прикашшык расчёт просит. Почём возьмёшь на´ год ли, на мисяць?» — «А што взеть? Ты сам, старик, не глупой, а спрашиваэшь. Ты возьми сперва так, да посмотри, как я роботаю — а потом и цену назначать будешь. А я могу служить всю жизнь, никово у миня и дома нету». — «Ну ладно, это и хорошо. Приходи, говорит, завтра». Вот он росшитал прикашшыка, а этот ноцевал у старухи опеть. Со старухой росчиталсе. Приходит он к купцю. Вот купець и поставил ево в лавку, немного там товару.

Вот он и живёт в этой лавке мисяць и торгует. Приходит купець и дивуетсе, што много доходу от нево стало. И перевёл ево в другую лавку. Он и служил в эфтой мисяця два. Вот доброй молодець прослужил он мисяця два, приходит купець отчет принимать. Доволен стал. Перевёл ево главным прикашшыком. Он тут и служит у нево года полтора. Так дивилсе купець, стал он полным дови´ренным. Живёт он у ево года три.Прошла про ево слава большая, што прикашшык хорош и красив, с людям обходительной, народу всегда полная лавка. Ехал раз генерал с генеральшой. Генерал и говорит: «Слушай, душенька, говорят прикашшык хорошей, надо кисе´ю на платье купить». Вот они зашли, встретил, зашли в коморку, он и начал их потчивать. «Господин прикашшык! Нам надо товару забрать». Вышли товарчику брать, они брать, побрать и на 500 рублей и накупили. «У нас денег нет с собой — мы тебе из дому вышлем». — «Как, говорит, этим людям не повирить? Мы простому народу вирим». И повирили ему, и отвезли товарчик. Они день не посылают, другой и третей, На четвертый день приежжает лехковой. «Генеральша, говорит, требует за деньгам». Он снарядилсе и поехал за деньгам. Встритили ево, добра молодца, увели ево в верхней этаж и угощают ево. Остались их двое только с генералыной. Вот она потчивала, потчивала ево и говорит: «Как бы на диванчик отдохнуть». — «Ах, говорит, барыня, как же? Я к тебе на диванчик не пойду — ведь муж твой генерал! Кабы я чиновник какой был, лутше дело быть». Никак не могла она ево созвать, и уехал без денег, денег не выдала. Приежжает ее муж, она и говорит: «Ах, душечка, этот прикашшык по пустому прикашшык, надо ево произвести в офицеры». — «Да это ништо, через деньги можно ево и офицером сделать». Генерал съехал к чарю и говорит: «Таково-то человека в офицеры произвести — а он в прикашшыках так век проживёт». Поехал генерал к купцю. «Давай, говорит, прикашшыка в солдаты». Купець не отпускал; делать нечево, пришлось отдать — дал ему 1500 рублей жалованья. Вот ево, добра молодця, обрали в солдаты, сделали офицером. Вот он день, другой служит в солдатах — требует ево генеральша за деньгам опять. Потшывала, потшывала и опять требует на диванчик. «Кабы полковник, так почаще бы я ежжал к генералу, а теперь нельзя». Ну теперь так и отговорилсе. «Завтра, говорит, ты будешь выше цин». Приежжает муж, она ему и говорит: «Больнё хорош офицер, дать бы ему цин полковника». Пожил с мисець времени. Вот опять требует за деньгам себе. Те басни, другие, потшывала, потшывала и опять на диван просит: «И завтра, говорит, будешь ты генералом». Опеть он уехал так домой. Пожил мисець, больше. Приежжают, посмотрели, што хорошо действует генерал, и солдаты слушают ево. Он опеть прожил мисець, более. Ево требуют за деньгам. Потшывали, потшывали ево и опеть к себе на диванчик. «Нельзя, говорит, кабы я генералом объежненским — дивизии генералом». Генералом прославили ево. Служит мисець и более. Приехал сам цярь и сделал ево самым высшим лицём. Она ево и приказывает за деньгам. Он и говорит: «Ах! Нельзя мне согрешить — у меня есть жена, а у тебя муж, закон нельзя нарушить». Вот и россердилась на ево. «Я тебя произвела! Завтра будешь редовым!» — «Нет, уж удалела, сам цярь наложил нашивки те!» Она россердилась и деньги выдала ему. Вот он уехал — приежжает муж, она и говорит: «Уж больнё мне опротивел генерал, глядеть на ево не могу. Сделай ему унижение». — «Нет, никак не могу! Теперь нельзя. Ево лутше в объежнески генералы».

Вот ево произвели, и поехал он в свой город войська смотреть. И стал он на постой в свой самой дом. И стоит на своём доме и смотрил войська. Выдет на балкон и смотрит, честь отдавают генералу. Вот идёт та рота, в которой её муж служит. Вот дошел её муж, на колени — не мог перенести, што рядовым солдатом мимо своево дому идёт. На другой день приказал эту роту себе на двор. Те испугались, видимо, не так цесть отдали. Вот дядька и заставил в ряд свою роту; выходит генерал смотреть. Доходит до своево мужа и спрашивает: «Об цём ты тоскуешь? Об жене своей ли, об детях своих, либо в доме своём?» Он не признаётси. «Ни об цём не тоскую», — говорит. «Да как ты, невежа? Об цём ты падаешь на колени — ноги не ходят. Раздиньте ево, солдаты, до гола, дайте ему 25 розог. Он по жоне своей тоскует». Стали ево солдаты роздевать — он почирни´ет и побледниет. Взятши, ево как бы повалили стегать, а она и говорит: «Бросьте уж, прощу первую вину». Как ево оди´ли, оставили.

А он опять: «Роздиньте — хоть 15 розог надо дать». Как ево повалили, а она и говорит: «Бросьте ево, сукина сына. Можот, перестанет тосковать». Опеть ево одили; только ево одили, она опеть: «Роздиньте ево, сукина сына, хоть 5 розог надо дать. Да бросьте ево, сукина сына, у нево и ножки не ходят. Дядька! Отдай ево мне в лакии, он и ходить не можот». — «Дело не моё, говорит, обирай хоть всех». Взел в лакеи ево к себе. Вот эти ушли солдатики со двора, ево оставили. Вот сицясь до вечера доживает и говорит: «Принеси, лакей, ведро вина да ешшо других напитков. Завтра я буду именинник».

Вот на именины созвали этово хозеина, которой в доме живёт, лакия поставили ко дверям. Писарей посадили в другую коморку писать, штобы они, што станет говорить, штобы слышали. Она — поить этово хозяина очень сильно, и напоила ево пьяново, и стала ево спрашивать: «Как же ты в этот дом попал? Раньше я бывал, в этом доме живали». — «Потому што не я живал в этом доме». — «И как же ты попал сюда?» — «А вот хозеин этому дому торговал в нашем городе, заложился за жену — она никому не даст, говорит. Никому с ее патрета не снеть, говорит. Я и приехал, это дело изорудывал». — «Да как же ты это дело изорудывал? Согрешил, нет ли, с ней?» — «Нет, говорит, никак я с ей не согрешил и попуста я списал из сундука, а перстень мне эта баушка принесла, я ее кормлю на место матушки, она за 500 рублей мне перстень принесла». А писаря же все пишут. «Я, говорит, всё ложно сделал». — «Так ты все ровно, што эти две души погубил, говорит. Где же оне теперь, говорит, находятьсе?» — «А я слыхал, што Иван служит рядовым солдатом, а про нее извистия нету. Знать, она потонула, знать, она удавилась». Вот уж ей полно потцивать.

Ушел он в свой кабинет. «Пойдём-ко, лакей, и мы спать! Вались, лакей, ты к стенке, а я взад». — «Нет, говорит, ваше благородие, я, говорит, с краю, может, принести што потребуется». Генерал приказал; рядовой солдат повалилсе к стенке, генерал на крайцик. «Лакей! Што я удумал!» — «А што?» — «А кабы ты мне в … дал». — «Да как же, ваше благородие? В… неудобно. Экой вы! Сказали бы — я бы вам девушек нашел». — «Ах ты, солдат! С девушкам закон нарушишь, а в … не грех. А если не даси, то завтра рядовым солдатом!» В рядовые солдаты неохота — взял штанишка и стал снети. Снял штанишка, а … выставил. Она ему наплевала на … и заругала ево. «Ах ты, такой сякой! Об жену заложилсе, а о своей ж… нет. Жена твоя не согрешила, а ты — подлець!» И пошла ево бранить. «Полезай, говорит, на миня». Он весь затрессе. «Хвати ты груди-те! Вишь я твоя жена! Дурак!» Повалилсе на ее и толку сделать никаково не можот. В утро опять и говорит: «Наряжайся ты лакием».

Она повески подала, штобы ехал чарь сюда — неисправны здесь войська. Приехал цярь, набралось публики, господ много. Вот выходят эти писаря. Она и объясняет хозеину: «Ну сказывай, как ты в этот дом попал?» — «Это мой старинной!» — «Как старинной?! Писаря! Читайте!» Те и прочитали, все и слушают. «Ведь он погубил две души! А я, говорит, этому дому хозяйка!» Взела сняла с себя платье, сбросила, все глядят: «Как, женшына — а генерала дослужила». Она всё объяснила. Говорит ей цярь: «Што хочешь, то и делай!» Она потребовала, штобы казнили хозеина, а старуху вон куда-нибудь, Бох весть, куда увезли. Мужа её сделали генералом, а ее генеральшей. Имушшество всё потребовали от короля тово назад.

Электра, я думаю, жена мужа приказывала выпороть потому, что он ее не узнает, и врет, что не тоскует, признаться не хочет, а трижды раздевает, давая время ее опознать и повиниться.