Клуб "Преступление и наказание"

Маленький домик на окраине сибирского села окружен высокими кедровыми соснами. В домике аромат пирогов и распаренных кедровых орешков. Марьяша сидит за круглым обеденным столом, перед ней стоит глубокая тарелка, накрытая полотенцем, а в ней орешки, похожие на капельки. Надо взять коричневую капельку за острый кончик и осторожно надкусить скорлупку, но не перекусывать, и тогда появится вкусный желтоватый, в тонкой светло-коричневой пленочке, мягкий орешек. Бабушка Нюра печет пирог с черемухой. Такой пирог, только у бабушки. Марьяша приехала к бабушке и дедушке на каникулы. Вообще-то в школу Марьяша пойдет только осенью.
— Привыкать к школе надо с самого приятного, — говорит папа. — С каникул!
До лета еще далеко, пока только апрель. У бабушки с дедушкой хорошо, но Марьяша грустит. Ведь обычно она приезжала сюда с мамой и папой, сними было весело. В этот раз, папа привез Марьяшу и уехал домой. Мама в больнице и ей будут делать операцию. Робкой, застенчивой девочке без мамы тоскливо. Еще страшно: как там мама? Главное, чтобы маме было не больно. Боль…
У Марьяши сложные отношения с болью. Как и все дети, она боится боли. И в то же время, Марьяше нравится фантазировать про боль. Раньше, когда мама читала ей книжки и встречался рассказ о том, как детей наказывали розгами, она всегда старалась прочитать этот эпизод быстро, а Марьяша ждала эти строчки и стыдилась этого. Ведь получалось, что она радуется чужому страданию. Это плохо. Сейчас, когда Марьяша научилась читать, она припрятала подальше эти книжки и часто перечитывает. Слова "порка" и "розги" звучат для девочки заманчиво. Но книжки остались дома.
Кап – кап – кап. За окном дождь. Гулять нельзя, да Марьяша и не очень хочет гулять. Бабушка Нюра хлопочет по хозяйству, а дед с утра до ночи пропадает в тайге. Дед лесник. Он заботится о деревьях. Марьяша знает, что лес, как и люди, может болеть. Лесное зверье, тоже под охраной деда. А теперь еще одна забота появилась.
- Опять болотные черти нагрянули. Что-то рано они в этом году, - ворчит бабушка.
- Весна ранняя теплая да сухая, вот и геологоразведка сезон пораньше открыла, - откликается дед.
Лагерь геологов разбит в тайге, недалеко от поселка. Местной детворе, особенно девчонкам, туда запрещено бегать.
— Семеныч вас в лагере увидит, можжевеловыми розгами выдерет, — пугают родители.
Девчонкам очень хочется к геологам, но боятся ослушаться. Они завидуют Марьяше, которая ходит туда с дедом. Марьяша знает, что к взрослым надо обращаться по имени и отчеству, но все зовут начальника - Семеныч. Дедушка говорит, что Семеныч молодой, но хороший начальник: о людях заботится и дело свое отлично знает. Бородатый, среднего роста Семеныч, молчалив и строг. Марьяша его побаивается. Обычно она молча стоит рядом с дедом. Вот и сегодня, спряталась за деда и примолкла.
— Семеныч, я тут недалече, а внучка пускай с вами у костра посидит, а то устанет со мной ходить, — просит дед. И уже, обращаясь к Марьяше, добавляет, — а ты, внучка, не робей. Семеныч только с виду суровый.
Дед Егор уходит, а Марьяша стоит в сторонке и смотрит. Семеныч ворошит угли костра, периодически помахивает палкой, как будто стряхивает с неё золу, и задумчиво приговаривает: «эн-мы-ваам». Палка, в руках Семеныча, представляется Марьяше толстой розгой, а повторяемое «эн-мы-ваам», в головенке девчушки, превращается в законченную фразу: "Эн, мы вам сейчас, как всыплем!"
— Значит, к деду приехала? — обращается к девочке геолог. — И как тебе тут, нравится тайга, или в городе интересней?
Марьяша не отвечает на вопрос, но неожиданно признается Семенычу:
— У меня мама болеет. Операцию сделали. У нее опухоль. Ну, такая не злая, - Марьяша крутит головой, подтверждая сказанное, потом морщит лоб, и, вспомнив взрослое слово, уточняет - качественная. Карие глаза смотрят на Семеныча очень серьезно, а русые косички выглядывают из-под шапки.
— Не злокачественная, значит. Это хорошо. Ты все равно волнуешься? – голос у Семеныча спокойный и вовсе не строгий.
— Да. Только мне нельзя. Когда я болела, детский врач сказал маме, что если мама волнуется, то и ребенок будет волноваться, так, наверное, и наоборот. Если я буду переживать, то и мама. А тогда она будет долго выздоравливать.
— Это ты правильно говоришь. Все будет хорошо, — ободряюще произносит Семеныч и улыбается Марьяше. Взрослые часто так говорят, хотя сами не верят. Марьяша уже научалась не очень доверять словам взрослых, но Семенычу она верит.
Когда возвращается дед, сопки уже спрятались в густых сумерках. Марьяша, вместе с геологами, пьет из железной кружки чай, пахнущий травами и дымом, и прислушивается к шуму деревьев. Вечером тайга шумит по-особому. Поздно вечером дед с внучкой возвращаются домой. Бабушка укладывает внучку.
— Спи, — ласково говорит бабушка, укрывая Марьяшу одеялом. Марьяша сворачивается клубочком и почти готова заплакать, так хочется, чтобы мама была рядом.
— Эн -мы- вам, — тихонько повторяет Марьяша услышанное у геологов слово и засыпает.
В тот радостный день, когда за Марьяшей приехал папа, чтобы забрать домой, потому что мама выздоровела, дед в очередной раз собрался к геологам.
- Внучка, пойдем со мной, скажешь своему другу до свидания.
Марьяша очень спешит. Нет, она не хочет расставаться с Семенычем, с которым успела подружиться, не хочет говорить до свидания, она спешит поделиться радостью.
— Семеныч, Семеныч! — Марьяша бежит между палаток геологов. Она впервые осмелилась так шуметь.
— Нет его. Начальство в город вызвало. Через неделю только вернется.
На следующее лето, партия уже не работала в этом районе. Через несколько лет, дед с бабушкой переехали в город.

***
Детство прошло быстро. Маленькая Марьяша выросла. Симпатичная девочка с русыми косичками стала красивой молодой девушкой. Из того далекого времени у Марии остались: стеснительность, серьезный взгляд на жизнь и на собеседника, а еще особое отношение к боли. Маша, по-прежнему, ее побаивалась и желала одновременно. Побаивалась обычной боли. Желала той особой, возможно очень сильной боли, которая, вопреки здравому смыслу обычных людей, принесет радость. Мария потихоньку начала присматриваться к миру БДСМ. Деятельная и творческая натура не позволила Марии долго гулять по виртуальному пространству. Такой уж у Марии был характер, что она ничему не верила на слово. Ей все хотелось попробовать самой, составить собственное мнение и о практиках, и о людях. Интернет хорошо, а порка лучше, - решила Маша. И смело шагнула в реал. В выборе партнеров руководствовалась БДР. Только известная всем аббревиатура расшифровывалась Марией по-своему: Боль, Доверие, Радость. В разнообразно окрашенном и сложносоставном СМ-е Марию особенно привлекла вторая половина и яркий черный цвет. Оставалось найти тех, кому можно доверять. Мария не сомневалась, что обязательно найдет. Встреч было немного, но достаточно, чтобы Мария поняла, чего она хочет. На тематических вечеринках Маша внимательно наблюдала за практиками. В череде всех достойных верхних выделила одного. Марии показалось, что порка с ним должна быть особенно интересной. Прошло немного времени, и Маша утвердилась в своем решении: хочу порку от него и хочу ротанг. Стеснительность и смелость, порой отчаянная смелость, прекрасно уживались в ее характере.
— Страшно? - спросил Он.
— Да.
— Хочешь попробовать?
— Да!
Он не очень доверял словам. Люди часто говорят о том, о чем даже не имеют представления. Он поверил большим карим глазам Маши, в которых плескались восторг, интерес и смелость.
— Готова?
— Да.
Маша легла на лавку. Как музыкант, который впервые берет в руки скрипку и пробует ее на звучание, так верхний пробовал звучание девушки-мазохистки. Сперва осторожно, потом сильнее. В начальный момент порки было много разных девайсов. Боль от них была действительно сильной, но вкусной. Откуда взялся страх, в тот момент, когда он взял в руки трость, Маша не могла понять. Страх пришел изнутри. Накрыл, как накрывает волна, и не давал дышать. И верхний, поняв, что нужно дать время настроиться, не торопился продолжать порку.
- Эн-мы-ваам…, - неожиданно для себя произнесла Маша.
Само собой вернулось спокойствие и уверенность. Страх отступил. Верхний приступил к порке ротангом. Маше было больно, очень больно. Боль нарастала, взрывалась внутри и усиливалась новой волной. Порой Маше начинало казаться, что она больше не выдержит. Размеренность ударов и абсолютное доверие к партнеру помогли перенести эту боль и не остановить порку.
— Соберись, немножко осталось, — произнес верхний.
Собраться и выдержать эти завершающие удары было не так-то просто. Казалось, боль становится запредельной и невозможно не кричать, но Маша поняла, что не хочет тратить свою энергию на крик и стала про себя считать удары. Впервые! Обычно Маша этого никогда не делала. Из этих особенно сильных, завершающих ударов, запомнились несколько наименее болезненных, нанесенных для того, чтобы дать передохнуть, но не расслабиться. Когда верхний закончил пороть, у Маши дрожали руки и ноги. И дрожь невозможно было унять. Партнер укрыл Машу одеялом, не торопил. Постепенно ушла дрожь. Осталось чувство тепла, легкости и полета. Вставать совсем не хотелось. Прошло достаточно много времени, Маша встала. Слегка кружилась голова, ориентация была потеряна. Волшебное состояние полета продолжалось. Возможно, именно такое состояние в книжках называется сабспейс. Маше было так хорошо, что про термины совсем не хотелось думать. Хотелось, чтобы ощущение легкости и полета длилось подольше. Маша боялась спугнуть это фантастическое состояние, как порой боялась спугнуть интересный сон.

Опытный садист и начинающая сильная мазохистка. Они долго молча сидели за столом и радовались. А потом наслаждались имбирным чаем и счастьем. Особым счастьем, родившимся из боли. Боли, созданной им, принятой ей и пережитой ими вдвоем. Оба понимали, что еще есть границы, за которые они готовы шагнуть вместе.
—Ты как? — спросил он.
— Хорошо, — ответила она.
— Ты очень хорошая маза. А что ты прошептала, когда лежала на лавке?
— Эн-мы-ваам, — Машу смутили и похвала, и вопрос.
— Интересно, - произнес он, - а откуда у тебя это слово?
— Из детства.
— Расскажешь?
Второй раз в жизни, Мария легко рассказывала малознакомому человеку о себе: тогда, в детстве, начальнику геологической партии и сегодня, этому человеку, то ли с ником, то ли с именем Алексей.
Алексей слушал. Только спросил, не помнит ли Маша, в каком году это было, и как называется поселок, где проживали бабушка и дед.
Год Маша предложила посчитать, назвав свой возраст, а название поселка не смогла вспомнить.
Собеседник продолжал внимательно слушать. Когда Маша рассказала и про «эн, мы вам, как всыплем!» от души рассмеялся:
- Фантазерка!
Маша немного смутилась, но продолжила рассказ, закончив его на грустной ноте.
— Я так хотела его обрадовать, что мама выздоровела. Но больше я не смогла туда поехать.
После недолгой паузы молчание нарушил Алексей:
— Извини, - сказал он, очень серьезно. - Так сложилось, что в тот момент я вынужден был уехать, а потом нашу группу перебросили в другой район.
Маше понадобилось несколько минут чтобы понять, что он сказал. Когда она осознала его слова, то изумленно посмотрела на собеседника и тихо спросила:
— Так, что же вы тогда говорили?
– Название реки. Ее истоком служит очень красивое озеро. Знаешь, мне должно нравится название места, где предстоит работать. Это название было интересным. Ты согласна?

В эту ночь, у Маши ныла и болела попа. Потрясающие полосы от ротанга восхищали и радовали. Спать совсем не хотелось. Маша вспоминала порку, боль, свое состояние после порки и такую неожиданную встречу. «Энмываам», — повторяла она тихо-тихо, теперь уже с правильным ударением —на второе «а», и счастливо улыбалась. Еще думала о том, что Алексей подарил ей то, о чем она так мечтала все время, но совсем не была уверена, что это возможно. И о том, что ее тематическая судьба чем-то похожа на реку, берущую свое начало из озера, название которого Маша не запомнила.

Написано аккуратно, темп и настроение выдержаны от начала и до конца, сюжет угадывается сразу, хорошая находка с обыгрыванием названия, в целом все довольно лирично. Но мне не хватило эмоций, тематическая сцена очень эскизная, переживания ГГ во время долгожданной порки все-таки блеклые, в тягу между партнерами не верится.

В целом неплохо, но хочется больше страсти.

Социалина. У нее был очень похожий рассказ. Название, к сожалению, не помню.

_________________
Фельдфебеля в Вольтеры дам. (с)
https://vk.com/id595229493

Женский рассказ, к гадалке не ходи)

тепло, лампово, немного сковано, что только подчеркивает лиричность.

Социалина, конечно.

Рассказ очень неплохой, "история с географией" грамотно в нем прописаны.
Я не сразу воспринял переход от девочки к взрослой барышне, но потом, по тихоньку, эти разные (казалось) части гармонично соединились.

Хороший рассказ!

Опять-таки, про Анадырь! Дальний Восток... СеверА...

И слог... Хороший такой слог!

Понравилось!

_________________
"Но автор уже изнасиловали все правила..."

(C) Кассандра

_________________
"Но автор уже изнасиловали все правила..."

(C) Кассандра

Образно-литературно, или как там правильно сказать, - хорошая фраза. Эмоционально я понимаю, что автор хотел сказать. Я не придираюсь, это только мои ощущения)), по факту, технически (или как там правильно сказать) - это не будет так хорошо, как хотел показать автор. IMHO, только мнение))

_________________
"Но автор уже изнасиловали все правила..."

(C) Кассандра

Написано не плохо. Но жанр описания именно экшенов - не моё.

_________________
- Слушай, Стекляшкин, ты понимаешь, какая история вышла: от солнца оторвался кусок и ударил меня по голове.