M/M
Butterfly
Домой
Дело было очень простым — убрать официантку из забегаловки большого Джо. Как она перешла дорогу его ребятам было не моего ума дело. Такие как мы, никогда не задают лишних вопросов. Меньше знаешь, дольше живешь. Хотя у киллера жизнь обычно короткая, а моя, ко всему прочему, давно была в залоге у Рика. Уже полгода я был должен ему те злосчастные тридцать кусков. Одна ошибка в покере, когда я сорвался и пошел ва-банк, заранее зная, что проиграю. Винить было некого, долги нужно было отдать. На неделе подходил край выплаты очередной четверти суммы. За официантку платили шесть штук, пять отойдет Рику, на тысячу я уйду в недельный запой. Потом ребята Рика вызовут меня снова и так — пока я не отдам ему весь чертов кредит. Я раздумывал, как быстро после этой истории Рик пустит меня в расход. Если протяну еще полгода, это будет большая удача. Впрочем, жить-то мне хотелось, и я рассчитывал, что подвернется момент, когда я смогу соскочить. Пока подвернулась лишь официантка и выбора мне никто не давал. Да, раньше я не убивал женщин, но работу спустили парни Рика и я подозревал, что по головке меня не погладят, если я откажусь. Поэтому я согласился, не задавая лишних вопросов. Убрать официантку? Ну, я сделаю это как профи — быстро и почти безболезненно. В прокуренном подвале они передали мне конверт с авансом, ухмыляясь при этом с откровенным ехидством. Я взял пятьсот баксов и тысячу вернул обратно в счет первого взноса за долг. В ответ мне дали ее снимок с адресом закусочной на оборотной стороне. Фото было явно рабочим, словно его взяли прямо с доски почета для обслуживающего персонала. Ну, знаете, такие унизительные доски с фотографиями унылых людей в дешевой униформе с издевательскими звездочками за отличие в самом низу. Считалось, что доски мотивируют людей лучше работать. Не знаю, будь у Рика стенд с моим фото, я бы разнес его контору к чертовой матери. Потом бы меня отметелили или пустили бы пулю в лоб — но уж лучше пуля во лбу, чем паршивые звезды прямо под фотографией. Я увлекся мыслями, пока шел к машине, разглядывая фото девицы. На вид — около тридцати. Светлые волосы, усталый взгляд, бейджик с именем «Молли».
Что ж, Молли, тебе придется умереть на этой неделе. Ничего личного, просто бизнес. Точнее — долги. Я поехал в свою убогую комнатенку прямо под крышей старого здания и убрался там водкой за пару часов. Утром я должен был прийти к Молли в эту заштатную забегаловку, чтобы посмотреть вживую на будущий труп.
«Будущий труп» - так я назвал свою работу, чтобы заткнуть торги с совестью. «Серьезно, убьешь какую-то бабу?» - мой внутренний голос был очень похож сейчас на голос Ханоу. Я выпил еще и подумал, что бы тот сделал со мной, если бы узнал чем сейчас занят его младший племянник. Убил бы первее Рика, но, зная характер Ханоу, он сделал бы это медленно и неторопливо, перемежая свой гнев нотациями и нравоучениями. Ну уж нет, я предпочту пулю в лоб от парней Рика презрению от Ханоу. Тому давно пора смириться с тем, что я уже большой мальчик и, если и ищу неприятностей, то делаю это осознанно. Я больше не тот юнец из резервации, на которого в штате смотрели как на диковинного чудака. У меня есть новое имя и новое ремесло. И оно почти походит на предыдущее. Из охотника на животных - в охотника на людей. Меня все устраивало и не Ханоу меня учить жизни.
Допив водку я отключился, а на утро уже страдал похмельем в ярко-желтой закусочной.
Я заказал себе тосты с беконом и смотрел, как Молли разносит посетителям кофе, принимает заказы и общается с другим персоналом. В ее поведении не было ничего необычного. Простая девица с нелегкой судьбой. Я задумался о возможных причинах ее убийства. Наверняка увидела что-то, не предназначенное для ее глаз. Такие вот и оказываются обычно случайными свидетелями того, чего не стоило бы видеть и слышать. А потом даже не подозревают об этом. Что же, тем лучше для нее. Когда я ее застрелю, она даже не успеет проснуться. Я сделаю все очень быстро, хотя мне было откровенно жаль Молли. Для будущего трупа она была еще очень молода.
Следующую неделю я следил за Молли, стараясь ничего не пропустить, но она вела настолько откровенно скучную жизнь, что рисков для меня там не было никаких. Работа, дом, работа. Она снимала меблированную комнату в дешевом гостевом доме. С восьми до пяти у нее были смены в закусочной, потом она шла домой и занималась своими делами. В основном читала или спала. В конце ее недели и я уже заскучал. Пора было выбрать день и я решил, что сделаю все в понедельник. С дубликатом ключей решил не возиться, посмотрев на замок ее хлипкой двери. Я открою его и так. В последний вечер перед убийством я стоял на противоположной стороне улицы и смотрел на ее окно. В этом для меня было что-то личное, мысленно попрощаться с будущей жертвой. На часах была половина двенадцатого, а значит Молли уже спала, но внезапно штора скользнула возле окна, я вздрогнул. Мне показалось, что за просвечивающей тканью я сейчас увижу ее силуэт, а она все поймет, просто посмотрев мне в глаза. Я задержал дыхание, но никого не увидел. Это был просто ветер, и я пошел по улице вниз. Назавтра мне уже предстояла работа.
«Не вырывайся, так будет только больнее», - спокойный женский голос я услышал как будто сквозь сон и сразу же пришел в себя. Я лежал на кровати лицом вниз, привязанный за руки и за ноги толстыми мотками веревки. Во рту тоже был кляп, завязанный на затылке. Я с ужасом обернулся, чтобы найти источник голоса и сразу увидел ее. Молли стояла справа возле кровати, одетая в джинсы, рубашку и яркий жилет с традиционным индейским принтом. С шеи свисал кулон с отполированной белой костью и я застонал. Она не была официанткой, она была подругой Ханоу. Одежды на мне не было никакой и я понял, что здесь одна не одна. Раздеть и затащить меня на эту кровать ей было бы не под силу. Я покрутил головой и в кресле увидел какого-то здоровяка. Все было плохо, все было очень скверно. Я закрыл глаза и засмеялся, уткнувшись лицом в простыню. Я знал, что они сделают со мной и не мог перестать смеяться, понимая всю бессмысленность ситуации. Вырываться я не собирался, это действительно было бесполезно.
«Он просил тебе передать» - сказала Молли и прикрепила к деревянной спинке кровати яркую фотографию, воткнув в ту канцелярскую скобу. «Смотри сюда во время своего наказания, и не отводи взгляд».
Спорить с ней я не собирался, даже если бы смог. Зная характер Ханоу, это было бы пустой тратой сил, поэтому я посмотрел на снимок прямо перед собой. Сосны, вид с горы вниз на долину и красный воздушный змей, застрявший в ветках деревьев. Я помнил, где он сделал этот кадр и в моих глазах появились слезы. Проклятые индейцы.
Молли положила на тумбу возле кровати пухлый конверт.
«Здесь тридцать тысяч, вернешь свой долг и возвращайся домой».
Я услышал как здоровяк встает с кресла и инстинктивно сжал руки. Веревка больно впилась в запястья. Нужно было посмотреть на фото и я поднял голову. Я заорал сразу, как только мою спину полоснул первый удар кнута. Чтобы перенести следующий, я уставился в ярко-красного змея посреди темных веток деревьев, проклиная Ханоу и всю добрую половину моих предков-индейцев. Я выл сквозь кляп, и так и не понимал хотел ли своего возвращения или все таки нет. К тому моменту, когда я заливался слезами от непереносимой боли, я уже принял решение, что вернусь. Как минимум - чтобы дать сдачи Ханоу.
На этой идее я и перенес оставшееся избиение под спокойным взглядом Молли. И все это время не отводил взгляда от снимка перед собой. Потому что так было надо, так было надо.