Fedya
Сказание о рорнине Хори Ятаро
Самурай Хори Ятаро был вассалом храброго и благородного дайме Хатакэяма Сигэтада. Ятаро происходил из бедного рода, но упорно изучал военные искусства и превзошел многих во владении мечом. Довольный его службой лорд Сигэтада сделал его начальником дружинников своего сына Тадаеси и даже отдал ему в жены свою племянницу, леди Каэда. Люди говорили, что у клана Хатакэяма нет вассала преданней Хори.
Когда клан Минамото выступили против власти клана Тайра, лорд Хатакэяма присоединился к ним, под белыми знаменами Минамото Хори Ятаро совершил много славных дел. Увы, через некоторое время после установления сегуната Минамото господин Ятаро, лорд Тадаеси Сигэтада, был обвинен в измене и коварно схвачен в замке сегуна в Камакуре. Он и бывшие с ним самураи-вассалы были обезглавлены. Главным виновником гибели Тадаеси называли Хирага Томомаса, наместника Киото, оклеветавшего его перед сегуном. Ятаро же не был взят своим господином в Камакуру, а оставался наблюдать за его имением в Киото и потому избежал смерти. Многие вассалы клана Хатакэяма узнав о случившемся совершили харакири, другие, присоединились к старшему лорду Сигэтада и погибли, вступив в бой с воинами сегуна. Однако Ятаро не присоединился к ним – когда пришли искать его люди наместника, он был в веселом доме тетушки Хасуко в Киото и, узнав о смерти своего господина, бросил свой меч на землю. Увидев такое малодушие, самураи клана Хирага засмеялись над ним и ушли.
Так клан Хатакэяма был побежден, а его земли отданы во владение победителей. Хори Ятаро остался ронином - самураем без господина. Он не стал, однако, искать другой службы и, вероятно не желая показываться своим товарищам на глаза, не вернулся в родные горы, а остался жить в заведении тетушки Хасуко, сняв маленький домик в дальнем конце ее двора. Похоже кое-какие средства у него оставались с прошлой военной добычи. Люди наместника позабыли о нем, полагая, что он предается разгулу. Однако Ятаро имел секрет, хранить который поклялись тетушка Хасуко и девушки ее заведения. Он не пил вина, не приглашал к себе ни одной девицы, а вместо этого целыми днями упражнялся с оружием.
***
Однажды утром Ятаро проделывал упражнения с двумя мечами, когда отвлекли его какие-то звуки, подобные ударам в барабан коцудзуми. Когда эти звуки стали перемежаться с стонами все более громкими, Ятаро понял, что сосредоточится не удастся и вышел во двор. Он увидел, что тетушка Хасуко и ее двушки столпились на галерее главного дома. К перекладине крыши была привязана за руки обнаженная молодая двушка, а тетушка Хасуко вооружившись длинной бамбуковой палкой наносила ей ритмичные удары пониже спины. Остальные девушки, робко потупив глаза, наблюдали за происходящим исподлобья. Наказание продолжалось уже долго, очаровательные округлости бедняжки приняли равномерный цвет спелого граната. Девушка, которая вначале пыталась устоять спокойно и молча выдержать наказание, не могла больше выносить боли – вертелась и издавала все более громкие стоны, удары тетушки Хасуко все чаще падали мимо цели так что поясницу и верхнюю часть бедер наказуемой украшали перекрещивающиеся отметины неудачных ударов. Хозяйка видимо утомилась и передала палку стоявшей рядом девушке, отдав ей приказ сердитым голосом. Та взяла палку с явной неохотой и под строгим взглядом хозяйки неуклюже врезала наказываемой подруге с размаха, наискосок, попав по боку концом палки. Избиваемая издала пронзительный крик, на пояснице ее появилась кровь от просечки.
Ятаро не хотел бы вмешиваться в чужое дело, однако тут он не удержался от совета:
- Поосторожнее, тетушка Хасуко, таким манером вы забьете ее насмерть. Вам следует применять для наказаний не целый, а распиленный вдоль бамбук – он гибче и не вызывает кровавых ран. И бить следует аккуратнее.
- Куда уж нам справиться по-умному с делом, господин самурай. Не соблаговолите ли помочь?
Решив, что иначе не избежать в доме беды, Ятаро заткнул за пояс свой меч и взял у девушки палку. Натренированный в тонком контроле лезвия большого меча тати, Ятаро точно остановил силу удара почти на поверхности кожи наказываемой девушки. Со стороны казалось, что он нанес ей удар значительной силы, тогда как палка лишь слегка шлепнула ее. Скорее подчиняясь заданному ритму, чем в результате острой боли, девушка вскрикнула и дернулась в своих путах. Самурай отметил, что даже в таком незавидном положении ее движения гибки и грациозны, как покачивание ивовых ветвей над водами пруда под порывами летнего ветерка. Так Ятаро нанес ей десятка полтора ударов, пока счел возможным остановиться и обратиться к тетушке Хасуко.
- Могу я спросить, кто такая эта девушка, в чем ее вина и какое наказание ей положено?
- Эта мерзавка – дочь рыбака из деревни Кацуми. Ее родители умерли и дядя продал ее мне за целых два ре серебра. Я хотела пристроить ее у себя в заведении, дать ей кров, пищу, красивую одежду, обучить выполнять желания благородных господ, однако она, неблагодарная дрянь, отказывается и сбегает уже в третий раз. Только на заставе ее сейчас поймали. Ну ничего, я намерена побить ее теперь до полусмерти. А помрет – тоже невелика беда, будет пример другим девочкам – пусть помнят, что трава сгибается под ветром, а слуги повинуются господам.
Сердце самурая наполнилось жалостью:
- Не стоит так сердиться на нее, хотя грех неповиновения тяжел. Уступите ее мне, я верну вам два ре серебра.
Тетушка Хасуко обрадовалась в душе, но виду не подала:
- Но я потратилась на то, чтоб содержать и обучать ее в столице. Мои расходы составляют четыре ре.
«В другое время я с удовольствием швырнул бы ей кошелек, но сейчас мои финансы стеснены» - подумал Ятаро.
- Ну ведь сами Вы говорите – с ней одни неприятности. Непослушная служанка – негодный товар. Больше двух ре не дам.
- Ну ладно, согласна, господин Ятаро.
В мгновение ока меч Ятаро вылетел из-за пояса и разрубил веревки пройдя на волос над балкой. Девушка не держалась уже на ногах и непременно бы упала, однако самурай успел и заткнуть меч за пояс и подхватить ее на руки. Он оглянулся в поисках ее одежды, но не увидел ничего вокруг - видно ее привели на галерею уже голой. Тогда он не оглядываясь зашагал к своему домику, держа девушку на вытянутых вперед руках.
- А наш-то отшельник решил нарушить свой пост – зашептались за его спиной другие девицы.
***
Девушку, как оказалось, звали Рири и ей было 16 лет. Ятаро отвел ей циновку в углу своей комнаты и первое время она лежала на ней задиком к верху, приходя в себя после наказания. Каждый раз, однако, когда Ятаро проходил мимо, она поворачивалась на бок и сжималась в комок, явно боясь того, что господин должен, по ее мнению, с ней сделать. Однако Ятаро видимо не обращал на нее внимания, а был по прежнему занят упражнениями с мечом или чтением буддистских сутр. Еду им приносили из главного дома – теперь уже на двоих. Через три дня она встала и начала прибирать в домике. Она не спросила разрешения на это, но Ятаро не выразил несогласия. К концу недели она сказала ему:
- Господин, можно я буду готовить Вам сама?
Это были первые слова за это время, сказанные между ними, кроме краткого представления и утренних приветствий.
- Да, можно, - кратко ответил Ятаро.
Прошло много недель и Рири уже не дичилась Ятаро. Он требовал от нее очень немного, но все с большой охотой она выполняла каждый его короткий приказ и с большей почтительностью спрашивала его разрешения сделать что-то. Ее саму удивляло подобная черта характера – она ведь была девчонкой сорви-голова и заводилой среди деревенских мальчишек-сверстников. Мысль о том, чтоб стать покорной девицей из публичного дома и раздвигать ноги по просьбе любого пьяного мужика ей была невыносима, хотя понятие девичьей чести вовсе не столь почитаемо среди крестьян, как среди благородных сословий. Рири же не хотела терпеть унижения и готова была умереть, когда находилась во власти тетушки Хасуко: смерть свою сама не звала, как делают благородные самураи и их жены, но готова была принять ее из рук других. Однако голос Ятаро, спокойный и властный, вызывал у нее желание повиноваться, что бы он не сказал ей сделать.
Ятаро тоже, видать, наскучило наложенная им на себя отшельническая сосредоточенность. Он начал свободно болтать с Рири по вечерам, делиться историями своих походов и слушать ее рассказы о жизни у моря. Днем же Ятаро был соредоточен на том, что вырабатывал новые тактические приемы боя. Почему он занимался этим в тесноте домика один? Как можно проверить свое искусство без оппонента? Он сказал Рири, чтоб она выходя в город не говорила никому о том, чем он занят, а если станут домогаться, отвечать ложью, что он лишь пьет саке без меры, блудит, да спит пьяный. Однажды Рири осмелилась спросить:
- Господин Ятаро, может быть Вы позволите мне быть иногда Вашим партнером? Я девушка и крестьянка, но все же смогу уклониться лучше чучела в доспехах, которое принимает Ваши удары. К тому же я училась в нашей деревне вместе с мальчишками у одного старика-монаха приемам боя голыми руками и боя с шестом.
Ятаро посмотрел на нее с удивлением и, когда он дал согласие, в голосе его послышалось что-то новое, может быть тепло. Она стала участвовать в его упражнениях каждый день и проявила такую ловкость и сноровку, что Ятаро стал обучать ее приемам кэндзюцу-боя на мечах, как учил бы мальчика-ученика самурайского рода.
Из упражнений Ятаро Рири поняла, что готовится он не к бою в открытом поле, как подобает самураю во время войны, и не к дуэли с равным мастером, а к борьбе в тесных помещениях с множеством врагов. И она заговорила с ним о некоторых приемах скрытного движения и боя голыми руками, которые были для самурая в новинку. В один из вечеров, когда они тренировались в приемах снятия часовых, Рири удалось резко обернувшись подставить Ятаро подножку и прижать его к полу. И тут, охваченная порывом, вместо того чтоб убрать свое тело с его она прижала свою раскрасневшуюся от упражнения (и от его близости) щеку к его груди, а потом начала покрывать ее поцелуями.
Ятаро стряхнул Рири с себя и встал в непритворном гневе. Он не был готов сразу к двум произошедшим событиям: проявлению чувств Рири и поражению от рук девушки. Однако голос его был спокоен как обычно:
- Ты забылась, девчонка. Забыла о дисциплине, забыла о почтительности. Тебе кажется, я заигрался с тобой в игрушки. Ты будешь поставлена на место.
- Да, господин – сказала Рири тихо.
Ей самой стало стыдно, что она проявила инициативу, ласкаясь к Ятаро без всякого его разрешения и желания. Нарушила его волю, ведь тем, что он не приходил к ней ночами, он ясно показал, что не хочет ее ласк.
- Пойди в город и купи подходящую для наказания палку, возвращайся поскорее, - и Ятаро бросил ей золотую монету.
Рири побрела в город. Весь мир, казалось, изменился для нее. Господин относится к ней как к обыкновенной рабыне, не понимающей ничего, кроме палки. К тому же он не хочет ее, она лишь мешает ему. Как унизительно ей казалось покупать палку для собственного наказания. Может быть сбежать сейчас? Не возвращаться для наказания? Может быть он этого и хочет? Зачем-то ведь он дал ей золотой ре – сумму гораздо более значительную, чем цена палки, и достаточную на первое время для побега. Но ведь Господин Ятаро учил ее владению мечом, у нее так хорошо выходило. Значит она не просто служанка его, но и ученица, а ученику быть наказанными учителем – обычное дело. Она к тому же оказалась дрянной ученицей – сорвала урок, наказание здесь необходимо. С этими мыслями Рири высоко подняла голову и отправилась в город за палкой.
***
Ятаро не высказал удивления, когда Рири вернулась довольно быстро и протянула ему, стоя на коленях, палку. Он мельком бросил взгляд на предмет и оценил высокое качество работы. Палка для наказания изготавливается так: берется бамбук самых твердых пород (его привозят с западных гор) и распиливается вдоль по диаметру тремя или четырьмя пропилами (то есть на 6 или 8 частей). Сердцевина у него вынимается, а части вновь складываются вместе, предварительно края их зачищаются и сглаживаются, чтоб не оставить острых поверхностей. После этого части плотно перевязываются поперек в двух или трех местах просмоленной тесьмой. Отличие такой палки от обычного бамбука в том, что она не жестка, а гнется, как пучок розг, не повреждая тело сильными ударами, а прилегая к нему и к тому же не сломается поперек во время наказания, что могло бы сильно порезать кожу обломками.
- Раздевайся и опустись на колени.
Рири сбросила с себя одежду, стала на колени и опустив голову на руки подняла задик как можно выше. Ятаро стал сбоку от нее и нанес первый удар. Искусное владение мечом позволило ему с точностью контролировать место и силу удара, остановив движение палки кистью, когда поверхность бамбука вошла в мякоть округлостей девушки ровно на заданную им глубину. Если бы он не сделал этого, то удар полной силы заставил бы Рири покатиться кубарем в угол комнаты.
Удары следовали с совершенно равным интервалом и ложились рядом друг за другом, как волны прибоя, набегающие на берег. Так же накатывались на Рири волны боли и она не в силах сдержаться вскрикивал и заливалась слезами от каждого удара. Волны накатывались все сильнее, как будто крепчала буря, от каждого удара Рири теперь подавалась вперед, не в силах удержать стойку, но находила равновесие вновь.
- Это лишь малая часть твоего наказания, однако ты можешь встать и уйти сейчас. Я отпускаю тебя.
- Нет, Господин, ответила Рири, глотая слезы, - я хочу получить все, что заслужила. И не прогоняйте меня от себя. Лучше уж возьмите свой меч и разрубите меня вдоль или поперек, как Вам нравится.
Она наклонилась и приготовилась к новым ударам, однако вдруг почувствовала на своем заду, пылающем как Преисподняя Тысячи Демонов, нежные, холодящие прикосновения рук Ятаро, который ласкал ее, успокаивал ее боль.
***
Позже, лежа с ней рядом на циновке после ночи, проведенной в непрерывных утехах любви, Ятаро сказал:
- Я хотел хранить мою жизненную энергию нетронутой для выполнения задуманного мной, а близость с женщиной делает мужчину мягким. Однако ты, как я вижу, не просто женщина – в тебя вселилась душа тигрицы или знаменитого воина. Близость с тобой делает меня сильнее, а не слабее.
Рири же была на вершине небесного блаженства, так как давно полюбила Ятаро самой сильной любовью, на которую способна смертная женщина.
Через несколько месяцев Ятаро открыл ей свою цель:
- Я решил непременно отомстить Хирага Томомаса за смерть моего господина. Он могущественен и имеет много врагов, потому его хорошо охраняют. Сколько бы друзей я не собрал, для открытого нападения их будет мало, потому я решил действовать скрытно и один. Мне нужно было, чтоб Хирага забыли обо мне и не опасались, так оно и случилось. Приходит время моим планам сбыться: скоро Томомаса собирается ехать в Камакуру с докладом. На заставе, где его свита сделает первый ночлег, я нападу на них. Поскольку охрана знает чужой постоялый двор хуже, чем собственный дворец, я надеюсь добиться успеха, однако удастся мне совершить задуманное или нет, я несомненно погибну. О, есть ли большее счастье для самурая, чем погибнуть за честь своего господина?! Однако тебе гибнуть незачем, скоро ты должна будешь покинуть меня. Возвращайся в родную деревню.
- О нет, Мой Господин, - вскрикнула Рири - Нежная глициния льнет к могучей сосне, разделите их, и ствол ее сломается. Так, разлученная с Вами, останусь без опоры и я. Возьмите меня с собой, я хочу разделить Вашу судьбу. Для меня погибнуть с Вами – не меньшее счастье, чем для Вас погибнуть, свершая справедливую месть.
На том они и порешили. Когда Хирага в сопровождении многочисленной охраны, отправился с докладом в ставку сегуна, Ятаро и Рири тайно последовали за ним. Отряд клана Хирага расположился на ночлег на одной из укрепленных застав на дороге между Киото и Камакурой. Самураи Хирага несли службу со рвением: они расположились у каждого входа, обходили дозором стены, а ночью пускали стрелы на каждый шум в кустах. Однако еще в дороге офицер отряда Хирага свел знакомство с пригожей крестьянской девушкой, везшей на вьючной лошади большую бочку. Узнав, что в бочке - сакэ, с которым девушка следует на рынок, офицер договорился с ней, что она привезет его вечером на продажу на заставу. Солдатам после долгого перехода небольшая порция доброго сакэ не повредит, к тому же он надеялся свести более близкое знакомство с прелестной крестьяночкой. Девушкой этой была Рири, а в бочке прятался Ятаро. Проникнув таким образом за ворота заставы Ятаро выскользнул из бочки и бесшумно покончил с офицером и открывшими ворота самураями. Так, снимая одного часового за другим, он с Рири проникли в покои лорда Томомаса. Тот, услышав движение за дверью, встретил Ятаро с мечом на готове, однако Ятаро быстрым движением нанес удар, разрубив коварного киотского наместника от плеча до поясницы.
На заставе поднялся шум и тревога, однако Хори Ятаро и Рири сумели покинуть ее не получив ни одной раны. Они скрылись высоко в горах, где Ятаро построил хижину в глухом и заросшем лесом ущелье. Ятаро охотился на дичь с помощью лука, а Рири готовила пищу и ухаживала за жилищем. Это было бедное существование, но Рири была счастливей всех на свете – ведь она была рядом с любимым, он полностью дарил ей свое внимание. Ятаро же был мрачноват – его деятельная натура не переносила спокойствия гор, отсутствия перспективы.
Ятаро продолжал совершенствовать свое мастерство владения мечом, а Рири была его партнером и учеником. Когда она делала грубые ошибки, иногда даже намеренно, и тогда Ятаро, как подобает Мастеру, приказывал ей сбросить одежду и наказывал ударами бамбукового меча по обнажным ягодицам. Боль от идеально поставленных ударов самурая была настолько сильна, что Рири не могла удержаться от вскрика при каждом жалящем укусе гибкого бамбука, однако она охотно терпела наказание, чувствуя, как оно сближает их. Обычно Ятаро был особенно нежен он к ней следующей за наказанием ночью.
Прошел год – и Ятаро разыскал крестьянин из долины, который иногда обменивал его звериные шкуры на рис. Он принес самураю радостное известие: гонец из столицы прибыл в деревню и поручил передать Хори Ятаро письмо от самого сегуна. Клан Хирага впал в немилость, покойный лорд Томомаса признан клеветником и предателем. Сегун Минамото освобождает Хори Ятаро от любой вины, связанной с его смертью, и призывает обратно на самурайскую службу. Если он согласен, Хори Ятаро должен сформировать отряд, и как можно скорее присоединится к войску сегуна, ведущему кампанию в Северных Провинциях. Для поддержки статуса ему передается во владение замок и округа Уэно в его родной провинции Мусаси, бывшие ранее частью владений его господина лорда Сигэтада.
Видимо армия сегуна нуждалась в умелых воинах и хладнокровных командирах, а слава о делах Ятаро распространилась далеко. Теперь для Хори Ятаро вновь открылся Путь Воина и стезя чести и славы. Несмотря на всегдашнее спокойствие, Ятаро не мог скрыть своей радости. Он бросил свое жилище не дожидаясь даже вечера, и они с Рири отправились в дорогу. Остановившись в главном городе провинции Мусаси, Ятаро стал разыскивать бывших вассалов клана Хатакэяма и принял их в свою службу. Большинство он брал с собой на войну, но некоторых отправил для обустройства в замке Уэно. Он весь горел желанием выступить поскорее против мятежников в Северных Провинциях и на деле доказать сегуну, что он достоин его милостей.
- Ты поедешь в Уэно, – сказал он однажды утром Рири, - Отряд выступает завтра.
- Но мой господин! – воскликнула девушка, не в силах скрывать огорчения, - Почему я не могу ехать с Вами на войну? Я владею оружием не хуже, чем большинство Ваших воинов.
- Да, я знаю, дорогая Рири. Ты крепка и надежна, как лучший воин. Но кампания на севере трудна и опасна для всех в войске. Если я буду иметь при себе в лагере наложницу, это окажет разлагающее влияние на солдат и вызовет пересуды среди офицеров. Нам необходимо расстаться на это время.
- Наложницу? – не смогла удержать восклицания Рири, и тут же потупилась, стесняясь своей несдержанности. Она совсем не задумывалась раньше о том, какие социальные отношения существуют между ней и Ятаро, но думала о себе как о его ученике и возлюбленной, а не как о наложнице.
Ее смущение не ускользнуло от Хори Ятаро и сильные чувства охватили его.
- Да, ты не наложница мне, - сказал он, и обнял Рири, - после всего, что с нами было. Ты заслуживаешь не меньшего, чем быть моей женой. Я распоряжусь, и мы совершим необходимые обряды сегодня же. Однако даже будучи моей женой, ты не можешь следовать за мной. Отправляйся в Уэно и жди меня, надеюсь мы быстро одержим победу, и я смогу быть с тобой долго. Если Будда будет расположен к нам, ты родишь мне сына. Много сыновей.
После некоторой паузы он прибавил:
- Надеюсь, вы хорошо поладите с леди Каэда.
Ятаро упомянул свою жену впервые за более чем год. В начале их жизни в доме тетушки Хасуко Ятаро рассказал Рири о своей жизни, в том числе и о том, что у него есть жена, племянница лорда Хатакэяма, и маленькая дочь, и что они скрываются у друзей в родной провинции, опасаясь мести лорда Хирага. Но Рири совсем не думала об этом – прошлое Ятаро в качестве ценимого вассала могущественного лорда казалось таким далеким, а будущее не существовало вовсе, так как они не надеялись остаться в живых, готовясь к исполнению плана мести. Да и сейчас Рири, обрадованная обещанием Ятаро сделать ее законной женой и быть с ней после окончания войны, не слишком расстроилась, когда господин упомянул о существовании своей супруги. Хотя практика иметь двух закконых жен и не была распространена – обычно лишь одна женщина в доме самурая имела статус жены, остальные же, если он мог себе позволить их содержание – были наложницами, однако иногда все же знатные господа заключали и по несколько браков, например для закрепления союзнических отношений.
Дорога в замок Уэно заняла три дня. Рири привыкала к своему положению госпожи: Ятаро определил к ней в услужение несколько девушек и Дзадзамона, старого слугу дома Хатакэяма. Когда они прибыли в замок Уэно, выяснилось, что леди Каэда и маленькая Мидори, дочь Ятаро, уже обосновались там. Ятаро передал Каэда письмо с теми же инструкциями, которые он весьма настоятельно дал при расставании Рири: он хочет, чтоб обе его жены относились друг к другу с наибольшим радушием, вежливостью и почтением, чтоб они стали хорошими подругами, чтоб они совместно решали все вопросы по управлению его домом в замке Уэно, ожидая его возвращения с войны. Каэда была красивой, статной молодой женщиной, всего на 8 лет старше Рири, которой недавно исполнилось 18. Высокая упругая грудь, плоский живот и крепкие бедра не выдавали того, что она уже родила ребенка. Рири почтительно приветствовала ее, однако Каэда проронила лишь несколько слов в ответ и избегала с момента приезда Рири встреч и разговоров с ней.
На второй вечер после приезда Рири в замок Уэно к ней в комнату пришла доверенная служанка Каэда и с поклоном подала ей письмо. В витиеватых, выражениях, с отменной вежливостью леди Каэда вызывала леди Рири на поединок, согласно установленным издавна традициям и ритуалу. С трудом понимая старинный книжный язык письма и сконфуженная ситуацией, Рири обратилась за разъяснениями к Дзадзамону.
- Да, Моя Госпожа, - сказал старый слуга, - Уже несколько веков существует обычай, согласно которому, если самурай взял себе молодую жену, отвергнув прежнюю, последняя может вызвать новую жену на поединок и получить удовлетворение таким образом. Поединок не должен иметь смертельного исхода и потому происходит на бамбуковых мечах. Дело держится в строгом секрете и присутствовать могут только по доверенной служанке с каждой стороны и опытный слуга. Служанки нужны чтоб оказать первую помощь госпоже, если она будет травмирована, а слуга-распорядитель должен следить за соблюдением правил поединка и может вмешаться лишь чтоб предотвратить смерть или увечье. Таким образом даже если одна из жен бывает сильно побита, серьезных последствий удается избежать. Если старая жена побеждает, то она получает некоторое удовлетворение от реванша над новой соперницей, если же она терпит поражение, то боль от синяков заглушает у нее боль ревности.
Рассказывая обо всем этом Дзадзамон немало воодушевился, видно было, что как ревнитель старых обычаев, он предвкушает свое участие в предстоящем событии.
- Но Ятаро не отвергал Каэда, - воскликнула Рири, - Он лишь дал мне равное с ней положение. Ятаро сказал мне, что любит ее и хочет, чтоб мы были в дружеских отношениях. Каэда нарушает его волю и свой долг почтительной жены когда злится на меня. Я отказываюсь принять ее вызов.
- Не мне, Моя Госпожа, говорить Вам, что делать, но полагаю, если Вы откажетесь, то леди Каэда сочтет, что это из трусости, и что Вы, как простолюдинка, не понимаете благородных традиций. Так же подумают, узнав об этом, другие домочадцы, и Вам трудно будет заставить их относиться к Вам, как к хозяйке.
- Но почему Каэда так несправедлива ко мне? Я искренне хотела только добра между нами.
- Посудите сами, Госпожа: леди Каэда жила в опасности и лишениях последние два года, храня любовь к лорду Ятаро в своем сердце и лелея надежду на их будущее - вопреки доводам разума. И вот ей стало известно, что фортуна его исправилась – он не только освобожден от вины, но достиг высокого положения – не в малой мере благодаря ей, кстати – ведь родство с лордами Хатакэяма сделало его желанным лидером для их бывших вассалов. И вот вместо долгожданной встречи с ним она должна делить его и свой дом с Вами - неизвестно откуда взявшейся выскочкой, заполучившей (как она может полагать) Ятаро только потому, что она не могла быть рядом с ним во время его немилости.
Мысль о том, что ее сочтут трусихой, была для Рири тяжела, к тому же она подумала, что не как жена Ятаро, но как его ученик искусстве кэндо, она обязана поддерживать честь учителя - и она приняла вызов. Поединок назначили через неделю – и Каэда и Рири хотели бы покончить с этим поскорее, но Дзадзамон был непреклонен, настаивая на задержке, так как это важное событие требует духовной подготовки от участников.
И вот в намеченный вечер после захода солнца Каэда и Рири, каждая в сопровождении девушки-служанки пришли в стоявший на отшибе павильон, где никто не должен был им помешать. Дзадзамон уже был здесь и зажег светильники по углам, развел соперниц в разные стороны и с почтительным поклоном подал им гибкие бамбуковые мечи длиной в три сяку. Каэда была одета в белое шелковое кимоно с рисунком из цветов и трав, ее взгляд горел гневом и страстью, она выглядела особенно красивой, изящно приняв боевую позицию и подняв меч над головой. Рири в своем лучшем кимоно из темного китайского шелка ждала: она была уверенна в себе и своем умении, не намереваясь не атаковать, а лишь прочной защитой истощить запал Каэда. Однако Каэда оказалась так же умела хорошо владеть мечом: как дочь знатного самурая она проявляла к этому интерес с детства и отец и братья не отказывали ей в уроках. Первых несколько атак Рири отразила или уклонилась от них быстрыми движениями, но гнев казалось удвоил напор Каэда. Как горный вихрь налетела она на Рири с такой быстротой, что та сделала ошибку и поставила недостаточно крепкий блок. Меч Каэды нанес удар Рири наискосок в район виска с такой силой, что у девушки на мгновение потемнело в глазах. Будь это не бамбуковый меч, а деревянный бокэн, с которым самураи проводят серьезные тренировочные поединки, этот удар мог бы быть смертельным, раскроив череп, но и сейчас он свалил Рири с ног. Полагая соперницу поверженной, Каеда не умерила своего пыла, а стоя над ее распростертым телом продолжала наносить ей удары, попадая по спине и бокам. Служанка Рири бросилась на защиту госпожи, но служанка Каэда встала на ее пути, они вцепились друг другу в волосы и покатились по полу в схватке. Однако Рири быстро сумела собраться, выкатиться из под ударов, подхватить свой меч и вскочить на ноги.
Теперь и ее вдохновляли гнев и досада: не столько из-за боли, к которой она была привычна, сколько из-за неудачи, из-за того что своей небрежностью она осрамила свое мастерство и своего Учителя. Левую сторону ее лица покрывал кровоподтек, кимоно было порвано в нескольких местах и в прорехи виднелись полосы, оставленные ударами на теле, черные, блестящие волосы растрепались, однако страсть с которой она вступила в бой предавала ей несказанную прелесть.
Теперь, применив все свое умение, она видела, что легко совладает с Каэда. Однако покончить с ней одним ударом не входило в ее намерения: сначала ловко обойдя защиту соперницы, она нанесла мощный удар концом меча сбоку по правой из ее упругих объемных грудей. Лицо Каэда исказила гримаса боли, но она лишь тряхнула головой, как бы сбрасывая ее, и ринулась в новую атаку. Отразив ее, Рири нанесла удар слева – теперь по правой груди, совершенно симметрично первому – Каэда не смогла удержаться и в глазах ее появились слезы. Не давая ей опомнится Рири быстрым маневром обошла ее и, оказавшись сзади нанесла полновесный удар поперек ее ягодиц, от которого Каэда подалась вперед упав на четвереньки. Рири отошла в угол, дав Каэда подняться и принять стойку, занесла меч для следующей атаки, когда как громом прозвучал приказ:
«Прекратите немедленно!» - эхом раскатившийся по сараю.
Соперницы повернули головы: в дверях стоял Ятаро. Лицо его, обычно невозмутимое, выражало множество чувств: и гнев, и возмущение неповиновением, и боль от того, что он увидел своих любимых женщин в таком потрепанном состоянии. У обеих при виде любимого мужнины мысли друг о друге совершенно улетучились: не сговариваясь, они сделали одно и то же: выронили мечи и, подойдя к Ятаро опустились перед ним на колени – бок о бок. Ятаро некоторое время смотрел на них, потом, не говоря более ни слова упрека, опустился рядом и обнял обеих.
Да, Ятаро конечно наказал свойх жен за ослушание, как только у обеих прошли последствия поединка - не из ззлости, но для соблюдения справедливости. Он приказал им раздеться и лечь бок о бок на циновки, так что одна касалась другой бедром и от каждого удара длинной палки доставалось ягодицам каждой. ХОтя наказание было суровым, ни та ни другая женщина не проронили не звука, не желая показать слабость перед товаркой. Ятаро так же пообещал, что накажет любую из них, кого сочтет виновной в недуржелюбии к другой в будущем, и ни одна больше никогда не нанчинала ссор - не из страха перед болью наказания, но из боязни быть униженой в глазах другой.
Они жили долго и счастливо в замке Уэно. И Рири и Каэда родили Ятаро по сыну, которые выросли прославленными самураями и совершили много подвигов сражаясь вместе, вероятно потому, что и их матери никогда не сорились и воспитывали обоих детей как собственных.