Социалина
Дом, в котором живет любовь
Рождество – особое время. Праздник в сердцах и душах. Праздник в домах и на улицах. И каждый с надеждой и трепетом мечтает получить от Ангела самый главный подарок.
У Ангелов – рождество любимый праздник. Несмотря на то, что времени в обрез, Ангелы не отказывают себе в удовольствии задержаться у окна, чтобы увидеть еще неосознанную улыбку младенца, встречающего своё первое в жизни рождество, восхищенную улыбку ребенка, ожидающего рождественского чуда, усталую улыбку старика, которого ждет скорая встреча с Богом.
Только один Ангел оставлял подарки и торопливо улетал. Он поздравлял садистов. На рождество каждый должен получить подарок. Таково правило. Станет ли этот подарок вознаграждением, сюрпризом, авансом, надеждой или укором, зависит от того, кому достался подарок.
Ангел послушно выполнял свою обязанность. Он побывал в тюрьмах, в больницах для умалишенных, где некоторым удалось спрятаться от тюрьмы, но было ли это лучше, никто не знает. Остался последний неврученный подарок. Ангел удивился: обычный жилой дом в обычном квартале. "До этого мерзкого типа, наверное, еще не дошли руки правосудия, или, что еще более гадко, он из тех домашних садистов, что изводят своих родных, но абсолютно чисты перед законом" - подумал Ангел и заглянул в окно.
В неярко освещенной комнате, находились двое: мужчина "в возрасте" и в отличной физической форме и... девушка. Раздетая девушка, дрожащая то ли от прохладного воздуха, то ли от ожидания предстоящего испытания.
Ангел видел, как девушка в волнении ложилась на кровать, а мужчина затягивал узлы на тонких руках и сильных ногах девушки.
Как несчастная вздрагивала, вскрикивала и металась под ударами ремня, как сжимала в горсти воздух, становившийся в ее кулаке упругим.
"Как же он может быть таким жестоким? Как может так немилосердно хлестать ремнем, кнутом и чем-то там еще? - почти с отчаянием подумал Ангел.
Ангел улетел, не отдав подарка. Улетел и не услышал, как девушка шептала: "Спасибо". Это особое "спасибо", в котором одновременно звучит благодарность за избавление и за содеянное. Как, освобождая руки девушки из силков, "садист" ворчливо и сочувственно приговаривал: " Ну что ж так затянула то?". Как покровительственно спрашивал: "Ну что, уплакалась?"
Ангел не увидел, как зареванная девушка в порыве доверия прижималась к "садисту", стараясь побыстрее успокоиться и унять дрожь от боли, смешанной с особым чувством удовлетворения. В его взгляде читались нежность и понимание, а в ее - благодарность за жесткость и не осуждение.
Всего этого Ангел не видел, но зато, улетая, он увидел фото в соседней комнате. Свадебная фотография, а на ней - двое. Он и Она. У обоих - доброта и одухотворенность во взгляде. Он - строгий и ироничный, даже на фото. А она восхитительна и трепетна, как все девушки в свадебных платьях.
"Он, судя по всему, остался таким же энергичным рационалистом. А она? Что стало с ней? Повзрослела ли ее душа или осталась такой же юной и восторженной?" – подумал Ангел.
То ли это фото, то ли часто повторяемое Всевышним: "Разве тебе судить", заставили Ангела вернуться в этот дом. Вернувшись, он застал только Его. В комнате – новогодняя елка, недавно превратившаяся в рождественскую. Под елкой - заботливо разложенные подарки. Рядом стол, а на нем в беспорядке лежали эти страшные штуки. На подлокотнике кресла - томик Лермонтова, а в кресле обыкновенный мужчина, только чуть-чуть уставший, а глаза у него добрые-добрые, как там - на фото.
Ангел присел рядом.
- Как ты можешь так поступать с ними?
- Понимаешь, - проговорил Он, - она этого хочет.
- Допустим. А та, что с тобой на фото? Что с ней? – укоризненно спросил Ангел.
- Ее я люблю еще сильнее, чем много лет назад, но и без этого, - мужчина кивнул в сторону стола, - тоже не могу. Не могу. Она все понимает. Когда я становлюсь молчаливым, у нее находятся дела, и она уходит или уезжает, а возвращаясь, никогда ни о чем не спрашивает и не упрекает.
Девушки... Они, наивные, считают, что уносят на своих попах тепло моих ладоней. Двоечницы. Физику в школе надо учить. Это тепло, выделяющееся при ударе.
Тепло моих рук только для нее. Никто на свете не умеет так, как она читать стихи и мои мысли.
Ангел внимательно слушал и вдруг произнес:
- Знаешь, а в вашем доме живет любовь. Любовь, которая не боится ничего: ни жизненных бурь, ни урагана странных чувств в твоей душе. И ради этой бесстрашной любви я нарушу правило. Пусть мне больше никогда не разрешат дарить подарки, но я отдам вам самый главный подарок.
Этот подарок у меня выпрашивают, требуют, вымаливают, уверяя, что именно в их доме живет любовь. Я не верю словам. Я вижу суть.
В отношениях многих людей есть привычка, уважение, долг, обязанность.
А у вас – любовь. Вы будете вместе очень долго и будете очень счастливы.
Ангел замолчал и исчез. Был или показалось. Только шарик качнулся на елке.
А среди подарков, ожидающих Ее под елкой, кажется, стало чуть просторнее.
Он устало откинулся на спинку кресла, подумав: " Как же хорошо! Завтра она возвращается. Привезет кофе, отругает за прокуренную комнату и, хлопоча на кухне, будет тихонько себе самой читать стихи.
Русалка плыла по реке голубой,
Озаряема полной луной;
И старалась она доплеснуть до луны
Серебристую пену волны.
Он начал задремывать, и в полусне перед глазами закружилась русалка, то ли из лермонтовского стихотворения, то ли из нежного, недавно прочитанного тематического рассказа одной талантливой девушки.
Он проснулся от поцелуя и знакомого аромата волос.
Она нежно смотрела, улыбалась и произносила;
- Я так соскучилась!
Привычно не обратив внимания на стол, посмотрела под елку.
- Ой... к нам заглянул Ангел? – воскликнула радостно.
-Как ты догадалась? – еще сонным голосом спросил Он.
- Это не трудно. Ты всегда ставишь подарки плотно, а сейчас они чуть-чуть раздвинуты, значит, Ангел оставил подарок. Спасибо ему!
Ангел услышал ее слова. "Ее душа осталась такой же юной и восторженной!" - обрадовался Ангел.
Улыбнулся, вздохнул и начал непростой разговор с Богом.
- Вряд ли Вы еще раз позволите мне дарить подарки. Я отдал самый главный подарок, тому, кто по божеским законам его не заслужил.
- Кому же?
- Сади... - Ангел засмущался и недоговорил это странное слово. - Вы, наверное, не помните их. Тогда не принято было венчаться.
- А, это тот, который перед тем, как скрепить брак поцелуем укусил ее за ушко, а выходя из ЗАГСа, украдкой шлепнул по попе? – задумчиво, но не осуждающе произнес Бог. - Этого никто не заметил, но он забыл про меня. Я все видел. Все эти годы я приглядывал за ними. В их сердцах и душах не много веры, но в них нет зависти и злобы, а это главное.
То, чем он занимается, нельзя назвать праведным делом. И все же Ты прав. В этом доме живет любовь.