Бабка_за_дедку
Доминион
Двадцать пять лет назад Бог исчез. Верхняя сфера закрылась, ангелы и люди оказались заперты в земном мире. Архангел Гавриил объявил людям войну, обвинив их в исчезновении Отца. Но архангел Михаил принял сторону людей и восстал против брата. Несколько лет войны ангелов и людей превратили некогда цветущие человеческие города в мертвые пустоши. И лишь пророчество Иеремила, в котором он предсказал приход Избранного, способного спасти человечество, поддерживало в людях надежду. О том, кто этот Избранный, знали только несколько высших ангелов, один из них - архангел Михаил. Он спас отмеченного провидением младенца и стал для него наставником и защитником. Однако в продолжающейся войне Избранный стал фигурой, на которую готовы были сделать ставку и иные силы. После того как Вега, крупнейший из последних человеческих городов, пала под натиском армии низших ангелов, Избранный исчез. И никто, в том числе Михаил, не знали, что с ним.
Прошло почти полвека с момента пророчества в Риме и столетия - со дня битвы в пустыне. Двое из шести возлюбленных Господом братьев виделись редко и не тяготились разлукой. Тем удивительнее было для Михаила то, что Иеремил быстро и, кажется, охотно принял его.
Аудиенция была назначена в Вольтхэвене, замке Иеремила, в огромном пустом зале с панорамными окнами. Глядя на безлюдные заснеженные Альпы за окном, Михаил подумал, какое оглушительное одиночество должен испытывать тот, кто живет в таком месте.
- Ты путаешь тишину и одиночество. Кто боится услышать тишину, тот боится услышать себя, - Иеремил подошел беззвучно. - Здравствуй, брат. Что тебе нужно?
- Я помню о твоем даре ясновидения, но давай обойдемся без подобных штучек. Здравствуй, Рамиль. Я рад тебя видеть.
И Михаил крепко, почти искренне, обнял брата.
Пребывание на земле меняет всех ангелов, но, кажется, Иеремил избежал этой участи. Михаил искал в его облике изменения и не находил. Та же очень светлая кожа, те же мягкие пепельные волосы, те же холодные светло-голубые глаза. Казалось, весь его облик излучал сияние, словно Престол Господень был по-прежнему открыт для него.
- Будем считать, что я поверил.
Иеремил мягко опустился в кресло, Михаил сел в соседнее. Рядом с Иеремилом все собственные движения казались ему тяжелыми и грубыми.
- Сколько времени мы не виделись, Рамиль?
Иеремил улыбнулся кончиками губ.
- Оставим сентиментальность. Что тебе понадобилось, брат?
- В последнее время я редко испытываю сентиментальность по отношению к членам нашей семьи.
Огромный зал украшали только фрески на потолке - прекрасная работа Рафаэля, на которой со скрупулезной точностью была воспроизведена сцена распятия Спасителя... того, кто стал Спасителем людей две с половиной тысячи лет назад и был распят ими же на кресте. История любит повторяться, ты ведь знаешь это, Рамиль?
Иеремил терпеливо ждал ответа, полуприкрыв прозрачные, светлые глаза.
- Гавриилу нужна помощь, - наконец проговорил Михаил.
- Да? И что же случилось с нашим неугомонным братцем?
Объяснить, что случилось с архангелом Гавриилом, было непросто... Неделю назад, в приступе ярости, брат сжег деревню идолопоклонников; однако жители не захотели оставаться в долгу, завязалась короткая и безнадежная для людей схватка. В этой стычке Гавриил получил ранение в плечо - ерунда для архангела, человеческое оружие не могло принести ангелу вреда. Но в этот раз все было по-другому. Рана не затягивалась, не давала расправить крылья и двигать рукой; спустя несколько дней появились слабость и лихорадка...
Рассказ Михаила прервал звук, похожий на покашливание. Иеремил смеялся.
- Что смешного? - резко бросил Михаил.
- Всё, брат мой. - Иеремил легко взмахнул рукой. - Всё. Когда-то люди ослушались Бога и были изгнаны из рая. Чтобы вернуть саму возможность приобщиться к божественной благодати, потребовались тысячелетия, десять заповедей, которых Ему показалось мало, и Он добавил еще девять. Наконец, смерть Сына Его на кресте. И даже этого было недостаточно. Каждый человек - каждый! - своей жизнью, своими поступками должен был заслужить небесное блаженство...
- Можно покороче с лекцией? - раздражено бросил Михаил.
- Людская цена благодати исчисляется тысячами лет и тысячами смертей, - невозмутимо продолжил Иеремил. - Ангелам же все было дано даром. Мы пребывали возле престола Его, мы купались в лучах Его благодати, и так было всегда. Всегда, до тех пор, пока он не ушел и Царские врата не закрылись для нас точно так же, как и для людей.
Теперь уже Михаил не прерывал брата...
- Поначалу ангелы не почувствовали перемены. Благодать все еще пребывала в нас, наполняя нас силой, светом, могуществом... Небесная сфера оказалась закрыта для ангелов, зато сфера земная лежала у наших ног. Ты помнишь это время, Михаил? Ангелы среди людей, бессмертные, неуязвимые, прекрасные... Благодать наполняла нас силой... и на что вы ее употребили? Вы миллионами истребляли людей и сотнями - друг друга, вы предавались чревоугодию и сластолюбию. И не было Отца, чтобы остановить вас. Вы оскотинились, брат мой.
- Вы или мы?
- Вы, - твердо ответил Иеремил. - Вы думали, что так будет вечно? Как раньше, при Отце... Но благодать иссякает, и нет источника, чтобы ее восполнить. Скоро ее не останется, и вместе со светом мы потеряем и могущество. Потеряем всё.
- Вы или мы? - тихо повторил Михаил.
- Мы...
Михаил новым взглядом окинул это огромное пространство, заполненное светом и воздухом, и легкую фигуру брата, словно светящуюся изнутри.
- Но как тебе удалось...
- Сохранить? - снова зашелестел смех. - Я стал скрягой, брат. Я берегу свое сокровище.
Все слова были сказаны, и наступившая тишина была холодной, как медленный конец света, который предсказал Иеремил. К чему эти двадцать пять лет войны между ангелами, и безумные попытки Гавриила вернуть Отца, уничтожив человечество. И отчаянная борьба Михаила с братом, с остальными ангелами, со всем миром, чтобы защитить людей. Если ангелов не будет... Михаил отхлебнул вина, и вино было темным, как кровь, и горьким, как полынь. Если ангелов не будет...
- Если верно то, что ты рассказал, Гавриилу нужны человеческие лекарства. У меня есть запасы, и я, конечно, поделюсь с любимым братом.
- Тебе-то они зачем? - угрюмо спросил Михаил.
- О, я планирую прожить долго. Очень долго. Даже если стану человеком.
На феске история повторялась вновь и вновь: вот палач вбивает гвозди в ладони приговоренного, вот поднимают крест, вот распятый Спаситель возвышается над зеваками, отворачивая лицо, - и снова, и снова по кругу, круговерть лиц, страдающих, плачущих, праздных... Снова и снова... Художник поскупился на свет, зато тени разбросал щедро, широкими мазками. И как ни старайся, не поймать взгляд Распятого, не понять, что в этом взгляде...
- Довольно мрачно для Рафаэля, - заметил Михаил.
- Если ты о фреске, то это Тинторетто.
- Я никогда не разбирался в живописи, в отличие от тебя и Уриэль. - Михаил помолчал, разглядывая сцену, которую видел когда-то воочию. - А ты заметил, что мы и люди по-разному относимся к этой истории? Для ангелов судьба Назаретянина - свидетельство того, что люди предали бога. Снова. Как всегда. А для людей крест - это символ надежды.
- Разумеется, Отец ведь ничего им не оставил, кроме надежды.
- В таком случае, что если мы превращаемся в людей, неплохо было бы научиться у них этому чувству. История повторяется.
- О чем ты? -- глаза Иеремила стали жесткими, настороженными.
Михаил помолчал, оценивая, какой долей информацией он готов поделиться.
- Об Избранном и твоем пророчестве...
- А, спасенный тобой младенец...
- Прошло уже двадцать пять лет, он давно не младенец, и он отмечен знаками Господа...
- Которые никто не может расшифровать... - заметил Иеремил.
- Это вопрос времени.
- Так что с этим Избранным?.
- Об этом я хотел спросить тебя, Рамиль, - медленно проговорил Михаил.
Михаил поднялся, попутно проверив, легло ли вынимаются мечи. Иеремил встал ему навстречу. Сейчас хорошо было видно, что несмотря на свою легкость и хрупкость Иеремил не уступает брату в росте и, вероятно, в силе.
- Ты меня в чем-то обвиняешь? - прошелестел вкрадчивый голос.
- Избранный пропал, сразу после того как Вега пала. Я не обвиняю, брат, - я надеюсь... я искренне надеюсь, что Алекс Леннон нашел укрытие в твоем замке и что с ним все в порядке.
Только снаружи Вольтхэвен напоминал хрупкую елочную игрушку - изнутри замок поражал своими размерами. Михаил устал считать, какая из бесконечных галерей привела их с Иеремилом в огромную, залитую солнцем комнату. Солнечные лучи проходили сквозь стеклянные стены, многократно отражались от водной глади и бликами падали на высокий потолок.
- Бассейн?! - Михаил удивленно взглянул на брата. - Ты предлагаешь искупаться?
- В другой раз. Я предлагаю поздороваться с твоим подопечным.
И Михаил увидел по направлению руки Иеремила беспечно плавающего в бассейне Алекса.
Беспечно...
Три месяца Михаил искал Алекса в разрушенной Веге, в провонявших гнилой мертвечиной катакомбах под городом, в мертвых Пустошах; искал наперегонки с генералом Райзеном, устроившем настоящую охоту на Избранного. Три месяца.
- Гнев - плохой советчик, - вполголоса заметил Иеремил.
- Отец мне это говорил, можешь не повторяться.
Алекс выбрался из бассейна и стоял у дальнего бортика, вытирая волосы полотенцем. Потом обернулся, увидел вошедших и направился к ним, такой же спокойный и расслабленный. Словно это не он несколько месяцев назад прорывался из Дельфи в Вегу и срывал голос, обращая низших. Даже знаки, покрывавшие все тело Избранного от шеи до ступней, посветлели и были почти не заметны. Михаил сильно, до боли в суставах сцепил за спиной руки, глядя, как Алекс неторопливо идет к ним, как бросает на шезлонг полотенце, как на его лице появляется растерянная и смущенная улыбка.
- Михаил? Как ты здесь оказался?
- Прилетел, - коротко ответил Михаил. - Тебя искал.
Алекс смущенно хмыкнул.
- И... надолго задержишься?
- Нет. Собираюсь завтра отправиться с тобой в Вегу.
Алекс помолчал, потом скучным голосом спросил:
- И что мы там будем делать?
- Алекс, в Веге остались сотни людей, которых разыскивает армия Райзена, они напуганы и скрываются. Им нужен Избранный.
- Почему ты так уверен, что я смогу им помочь? До сих пор все наши попытки были неудачными. Ты оставил Вегу, и сенат погряз в интригах. Я отправился в Дельфи за помощью и привел в город армию низших...
Где-то сбоку Иеремил в попытке успокоить спорщиков поднял ладонь, но на него уже никто не обращал внимания.
- Ошибки бывают у всех. Но я верю в тебя, Алекс. И в твое предназначение. И в знаки, которые помогут нам вернуть Отца.
- Я в это не верю, - закричал Алекс. - Понимаешь ты, архангел?! И плевать я хотел, вернется ваш отец или нет. Судя по бойне, которая из-за него тут началась, он тот еще...
Движение было таким молниеносным, что ни человек, ни ангел не уловили его. Только в последний миг Михаил чудом удержал руку, и лезвие меча уперлось Алексу в яремную впадину.
- Спокойнее, брат, - встревожено прошелестел Иеремил. - Ты же не собираешься прирезать Избранного?
Алекс поверх меча молча смотрел на архангела, и в его глазах не было страха. Михаил прекрасно знал этот дерзкий взгляд.
- Я прощаю тебе твою слабость, - медленно, с трудом двигая онемевшими от гнева губами, проговорил Михаил. - Но не прощаю богохульство. Когда раскаешься в своих словах и решишь вернуться, не забудь захватить плеть.
С раздраженным дребезгом архангел бросил меч в ножны и вышел. Уже за дверью его догнал смешок брата, прозвучавший в бессловной речи: "Серьезно? Ты собираешься вернуть доверие Избранного плетью?"
- Заткнись! - крикнул Михаил украшенному фресками потолку и ускорил шаг.
Первым желанием было уехать немедленно, но сбор обещанных Иеремилом лекарств отнял немало времени, к тому же поднялся ветер, а преодолевать горные перевалы ночью в непогоду на стареньком джипе было слишком рискованно даже для ангела. Однако оставаться в Вольтхэвене Михаил не мог, и долго, до изнеможения кружил над заснеженными склонами.
Того, кто бежит от себя, ждут окольные тропы.
"Ты собираешься вернуть доверие Избранного плетью?"
У Михаила не было ответа на этот вопрос.
Архангел помнил тот день, когда впервые спас Избранного. Михаил держал младенца на руках, а в ванной истекала кровью его мать; даже стены и входная дверь в доме были забрызганы кровью. Помнил, как защищал Алекса-подростка от уличных банд в разоренной Веге. Как учил владеть мечом и убивать ангелов. Как требовал дисциплины и осмотрительности - и не видел ни того, ни другого. Как сражался рядом с ним. Как умирал из-за него... Двадцать пять лет защиты, опеки и наставничества, как бумеранг, вернулись вопросом о доверии. И Михаил, мучая собственные крылья, бросался навстречу ветру, снегу, темноте, чтобы уйти от проклятых вопросов.
А в это время Алекс чистил оружие. С "береттой" разобрался довольно быстро, несмотря на заедающий курок, а вот с гладиусом из небесной стали пришлось повозиться - он, как всегда, плохо поддавался заточке. В гвардии архангела сержант Ховард любил повторять: "Если вам кажется, что ваша жизнь - дерьмо, начинайте чистить оружие. Если повезет, застрелите своих противников. Если не повезет, застрелитесь сами". Стреляться Алекс пока не собирался, но дорога из Вольхэвена до Веги предстояла длинная, так что оружие лучше было привести в порядок.
Решение о том, что он едет с Михаилом, далось Алексу удивительно легко. Словно все эти дни, проведенные в замке в Альпах, долгие разговоры с Иеремилом, изучение его библиотеки, даже сцена у бассейна были наваждением. Остались только смутные воспоминания о выборе между ролью игрока или пешки и о том, что нельзя сойти с поднятого креста... Но время краткой передышки закончилось, судьба постучалась в двери и выдала на руки свеженькую, пахнущую типографской краской повестку.
Замок словно вымер. В библиотеке, парадной зале, личных комнатах - Алекс не мог найти никого, ни Михаила, ни его брата, ни кого-нибудь из прислуги. Тишина и красные отсветы рассвета придавали Вольтхэвену зловещий вид.
Наконец в одном из дальних переходов Алекс встретил Иеремила, тот стоял у панорамного окна и смотрел на заснеженные Альпы. Когда-то архангел сказал, что Альпы напоминают ему чертоги Отца, и Алекс пытался представить себе залитые холодным светом Небеса - очень много света, простора и холода.
- Ты искал меня?
- Нет, я искал Михаила.
Иеремил пожал плечами.
- Наверное, он в гараже, готовит машину, если еще не уехал.
- Надеюсь, что нет. Я еду с ним.
На этот раз архангел молчал долго, так долго, что Алекс уже перестал ждать ответа. Наконец Иеремил произнес:
- Ну что ж, если тебя устраивает роль мальчика, которого наказывают за непослушание, это твой выбор, Избранный.
Совершенно не было времени вступать в полемику, но эти слова задели за живое. Глядя на светлую фигуру архангела на фоне залитых красным заревом Альп, как всегда невозмутимого, отстраненного, Алекс впервые с трудом сдерживал раздражение.
- Двадцать пять лет назад мир остался без Отца. И я видел, архангел, что творят твои сородичи и во то они превратились. Мне кажется, всем нам иногда очень не хватает того, кто имеет право нас судить и... наказывать за непослушание.
- Ты прав, - Иеремил наконец оторвался от вида из окном и прямо посмотрел Алексу в глаза. - Все мы овцы, лишившиеся пастыря. Дети, брошенные отцом. Так, может быть, пора взрослеть? Тот, кто осмелится встать над добром и злом, сам станет себе мерой всех мер и сравнится с Господом. Станет не овцой, ищущей пастуха, а богом. Им можешь стать ты или я - кто угодно. Престол свободен, Избранный.
Алекс отшатнулся. Никогда прежде он не слышал таких слов от Иеремила. Словно на какой-то момент приподнялась завеса, открывая истинные причины событий, и от мелькнувшей перед глазами картины сладко, дурманяще пахло кровью.
- А Михаил еще меня обвинял в богохульстве, - криво усмехнулся Алекс.
- Михаил... - Иеремил снова отвернулся к окну. - Как был солдатом воинства Божьего, так и остался. Только генерал его пропал, и армия разбежалась. Но наш доблестный архистратиг продолжает вести партизанскую войну. Если хочешь встать под его знамена, не забудь прихватить плеть, как он тебе и говорил. - Иеремил негромко засмеялся. - Можешь поискать в чулане. Сам я не держу ни рабов, ни лошадей, но, может быть, что-нибудь подходящее найдется.
Щеки горели так, словно Алексу надавали пощечин. Он молча развернулся и пошел прочь.
Михаил действительно был в гараже, укладывал вещи в потрепанный джип. Судя по количеству коробок в багажнике, Иеремил оказался щедр к брату. И, похоже, здесь были не только таблетки от температуры - Михаил как раз поднимал окованный оружейный ящик, а на полу ждали своей очереди еще несколько. Видимо, у Иеремила были свои планы на то, чтобы партизанская война брата продолжалась.
- Уезжаешь?
Михаил коротко взглянул на Алекса.
- Да.
Джип явно помнил лучшие времена - ржавчина густо изъела корпус, мотор натужно ревел даже на холостом ходу. Алекс проверил крепление запаски, заглянул под машину. Ржавое днище и лысая резина тоже доверия не внушали. Впрочем, дареному коню в зубы не смотрят...
- Доедет?
Михаил не ответил. Глядя на его точные, быстрые движения, на окаменевшее лицо, Алекс понял, что давно не видел архангела в таком гневе. В последний раз - год назад, в Веге. Тогда это все закончилось десятком трупов и поездкой в Дельфи... Плохо закончилось.
- Я поеду с тобой.
- Ты помнишь мое условие.
- Да. - Алекс покусал губу, снова проверил запаску. - Я не нашел плеть. Только вот это... если подойдет...
Этот был кусок толстого прорезиненного провода. А плетей у Иеремила действительно не нашлось.
- Я приму наказание, наставник... если ты посчитаешь нужным...
Михаил взял провод, покрутил в руках и наконец прямо посмотрел на Алекса. Сейчас глаза архангела, темные, без зрачков, гневные, казались такими же непостижимыми, как и прозрачные глаза его брата.
- Не будем устраивать представление под окнами Иеремила. Садись в машину.
Михаил бросил провод на заднее сидение и взялся за очередной ящик...
Выехали сразу же, как только закончили погрузку. Однако у ограды пришлось остановиться - ворота были закрыты. В одном из огромных окон замка Алекс видел неподвижную фигуру Иеремила, за рулем застыл в ожидании Михаил. Немое противостояние двух братьев, словно грозовое электричество, наполняло напряжением воздух. Но вот створки ворот медленно, словно нехотя, поползли в сторону, и Михаил тут же рванул с места.
Веселым это путешествие не назовешь. Груженая машина ревела на подъемах, и не раз возникало ощущение, что мотор вот-вот заглохнет. Лысые колеса проскальзывали на спусках и в поворотах, приходилось ползти на низкой скорости. Архангел каменно молчал, не отрывая взгляда от дороги, за окнами тянулись заснеженные Альпы. Ни людей, ни низших - только снег и камни. Алекс пытался узнать хоть какие-нибудь места - проезжал же он здесь по дороге в замок? или пролетал? - но память предательски молчала.
- Злишься на меня? - спросил он, не надеясь услышать ответ. И сильно удивился, когда Михаил ответил:
- Это не злость.
Машина прошла еще несколько поворотов, прежде чем архангел продолжил:
- Ты хоть знаешь, сколько времени прошло?
Это был вопрос, на который Алекс сам безуспешно пытался найти ответ, поэтому предпочел промолчать и больше ни о чем не спрашивать.
В полном молчании проехали еще час и вдруг остановились на пологом спуске возле небольшой каменной долины. Когда Михаил заглушил мотор, несколько камней с шорохом скатились из-под колес, и навалилась тишина.
- Что случилось?
Михаил вышел из машины и коротко ответил:
- Вылезай.
- Да что случилось-то?!
- Ты сказал, что примешь наказание, если я посчитаю нужным.
- Я думал, мы уже закрыли эту тему.
- Зря ты так думал.
Михаил демонстративно бросил в машину свой френч и принялся закатывать рукава. И снова Алекс поймал себя на мысли о том, что ангелы - самое большое заблуждение человечества. Воображение рисует небесное создание с золотыми локонами и белоснежными крылышками, кроткое и доброе. А в действительности - вот он, архангел, атлетически сложен, в черной полувоенной одежде, с двумя короткими мечами на ремне. Крылья у него действительно есть - иссиня-черные, размах - метра три, в бою - и щит, и оружие. Но сейчас крылья убраны, внешне - человек как человек, только высокий. Темный. Чужой. Не кротостью от него веет - опасностью и инородной силой.
Михаил закончил с рукавами и снова посмотрел на Алекса.
- Черт! - Алекс со злостью рванул дверцу машины. - Окей! Что мне нужно делать? Встать на колени? Пасть ниц?
- Положить руки на капот.
На горном серпантине мотор нагрелся, из-под капота вырывался горячий воздух - пришлось подложить куртку. Вспомнилась служба в гвардии архангела, крики сержанта... "Руки на стол, ноги на ширину плеч!"... Алекс никогда не отличался послушанием, поэтому азбуку дисциплинарных взысканий знал наизусть.
Однако первый же удар показал ему разницу между армейской дисциплиной и гневом архангела. Михаил бил в полную силу, не боясь покалечить подопечного. Алексу показалось, что лопается кожа и рвутся мышцы. Он заорал бы от боли, если бы удар не выбил воздух из легких. Сейчас Михаил раскроит ему позвоночник - и все... Алекс рванулся. И тут же свободной рукой архангел впечатал его в капот так, что хрустнули ребра.
- Лежать.
Истязание продолжалось.
Наконец стальная рука разжалась. Алекс сполз на траву, закашлялся, на вдохе грудь пробивала резкая боль. Михаил долго немигающим взглядом смотрел на подопечного, словно оценивая результат. Потом сухо произнес:
- Ты знаешь, сколько людей погибло из-за того, что ты пропал? Солдаты, которые искали тебя в Веге. Беженцы, которые ушли в Пустошь. Эти люди верили в тебя, Алекс. А теперь они гниют в катакомбах.
- Ты... выбрал не того человека... архангел.
- Я никого не выбирал. Знаки сами выбрали тебя.
Михаил протянул флягу, подождал, пока Алекс сделал несколько глотков, и приказал:
- Сними футболку.
Знаки, похожие на хинди, причудливой вязью покрывали кожу Алекса. Клеймо Избранного, послание, которое никому пока не удалось разобрать. В Веге Алекс носил рубашки с длинным рукавом, чтобы скрывать письмена Бога. В Альпах скрываться было не от кого, Алекс снова привык к открытым футболкам. О чем сейчас сильно пожалел: снять ее через голову, разобравшись с непослушными руками, ногами, огненной болью и подступающей тошнотой, Алекс так и не смог. Не долго думая, Михаил разорвал футболку.
- Что там?
Знаки меняли цвет. Светло-коричневые на груди и руках, на багровой спине они наливались темным, почти черным цветом.
- Нормально, - ответил Михаил. - Я старался не порвать кожу.
- Ты старался... сделать из меня котлету.
- Всего десять ударов. Не дергайся, - руки архангела двигались по спине, ощупывая, продавливая, сминая; Алекс застонал от новой волны боли. - Ушиб грудной клетки. Попробуем это исправить...
И ангел развернул свои крылья. Алекс много раз видел, как это происходит, но так и не смог привыкнуть, каждый раз испытывая одни и те же чувства - ужас и восторг. Огромные черные крылья закрывали небо, перья отливали глянцевым блеском. И видится за крыльями его Престол Господа, и слышится шепот: "Радуйся, архистратиг Михаил..."
В руках Михаила появилось черное маховое перо. Перо вспыхнуло - вместо него на ладонь сыплется серебристый порошок. Прах ангела. Панацея от всех ран и болезней. Щепотка этого порошка брошена на исполосованную спину - и на глазах затягиваются ссадины, отступает краснота, Алекс наконец смог вдохнуть полной грудью...
- Достаточно, - Михаил сложил крылья. - Надо оставить тебе что-то на память об этой поездке.
Звезды были такими низкими и яркими, что в костре не было никакой необходимости. Но ведь костер - это не только свет или тепло, это еще и призрачное чувство защищенности. Алекс локтем поправил рукоятку пистолета - в любом случае своей "беретте" он доверял больше.
- Что Иеремилу нужно было от тебя? -спросил Михаил.
Алекс подбросил еще веток в костер и с трудом разогнулся. Ныла спина, грудина тоже ныла, даже задница, черт возьми, ныла после двенадцати часов в машине по горной дороге.
- Как я понимаю, Иеремил решил занять вакантное место бога, а Избранный нужен ему для придания легитимности эту процессу.
Михаил покачал головой.
- Вряд ли, мой брат слишком осторожен для этого. Скорее всего за его действиями стоит кто-то другой, кому очень понадобился Избранный и кому Иеремил был готов услужить... - Михаил помолчал и вдруг спросил: - Что такое доверие?
- Понятия не имею, - напряженно ответил Алекс, вглядываясь в темноту. - Ты тоже это слышишь?
- Да, - спокойно ответил архангел, - там низшие, пять или шесть.
- Прекрасно. А у меня после твоих воспитательных упражнений все болит.
Архангел достал клинки и расправил крылья.
- Вот и не лезь под руку.
Алекс, скривившись, вынул пистолет из кобуры и с усмешкой глянул на архангела. Михаил хорошо знал этот дерзкий взгляд.
- Хорошо, - устало вздохнул архангел, - тогда твои справа, мои слева.