Maffin (Butterfly). Вечер
Добавлено: Пн июл 25, 2022 12:15 am
F/M
Maffin (Butterfly)
Вечер
Нужно опустить стекло и черт с ними - москитами и малярией. От солярки, дорожной пыли и запекшейся крови в кабине уже невозможно дышать. Глаза слезятся то ли от боли, то ли от усталости, а может их заливает пот - за бортом сейчас где-то плюс 45, а этот уазик отродясь не знает, что такое кондей.
Кондей - я усмехнулся. Какие-то фантомные видения из прошлого мира, ещё до того, как случилось оно. Теперь уж обойдёмся без излишеств, дотянуть бы до базы, а там. Нога ныла на одной ноте, отдавая в челюсть, словно нервы зажали плоскогубцами в фантасмагорической ре-минор. Мерзость. Штанина, пропитавшаяся кровью, присохла к ране, превратившись по ощущениям в кусок старой наждачки и я старался не думать о том, как буду ее отдирать.
Датчик топлива болтался в районе нуля и примерно час назад я потерял связь с базой.
Где-то здесь должна была быть река.
Налитое красным солнце, теперь расчерченное полосами того самого взрыва, шло на закат и слово плавясь, врастало в бесконечные степи, делая землю кирпично грязной, словно измазанной чужеродной краской Марса, и казалось, что все вокруг накаляется, а температура только растёт.
Хотя наступал вечер.
Река, река, где же река? Машину подбросило на ухабе и я не успел выкрутить руль, уазик заскрипел тормозами, въезжая в глинозём, и я понял, что застрял. Вот и решился вопрос с окном. Нужно выйти на улицу.
Я прикрыл глаза на минуту, жмурясь от пота и почувствовал вдруг такую нестерпимую усталость, что решил дать себе полчаса. Ну они решат - с пустым баком, без связи, с простреленной ногой и желтыми ядовитыми москитами по-соседству.
Можно и отдохнуть.
***
«Можно и отдохнуть» - она повторяет мои слова и прижимается ближе в танце, красный шёлк скользит с загорелого бёдра вверх, когда я закидываю ее ногу себе на талию, и мы делаем два шага назад от лёгкого ограждения бара - назад в глубину танцпола, подальше от тёмной морской воды, подсвеченной фонарями прибрежных кафешек. Играет ее любимое танго, она танцует, прикрыв глаза, полностью отдавшись мне - и музыке, в которую влюбилась пятнадцать лет назад, когда мы посмотрели тот фильм.
«Научи меня так танцевать» - прошептала в кинозале, то ли просьбу то ли приказ, и вот мы за тысячи миль от дома, в маленьком городке на берегу Адриатики - за спиной старинные стены замка, рядом мягкие вечерние волны - танцуем Por una cabeza и молчим о том, о чем она хочет говорить больше всего, а значит все снова закончится срывом.
«Не думай» - шепчу ей на ухо и вижу гневный взгляд.
«Как ты смеешь» - отвечает молча и я обнимаю ее сильнее, разворачиваю и приподнимаю, смотря снизу вверх - как она любит.
Я увёз ее так далеко как смог, но огонь ярости расстояние не потушит. Наверное, снова потушит порка.
Музыка обрывается, она берет меня за руку и мы идём к парковке. По дороге снимает босоножки и несёт их в руке, как орудие, готовая бросить в меня, если скажу лишнее. Я молчу.
Спустя минуту мотороллер выруливает вверх по улице, мощеной булыжником, петляя между высоких городских стен и ее руки вытаскивают рубашку из моих брюк, чтобы ногтями впиться в кожу.
Слежу за дорогой, чтобы не пропустить съезд к нашему пляжу. Пусть выпустит гнев сразу, так будет легче нам двоим - здесь и сейчас.
- Ты знаешь, что мы сбежали, но это трусость
- Да, ты права
- Взрыв снесет этот город и эту страну, мы не спрячемся
- Ты хочешь умереть на войне?
- Война и так идёт повсюду, просто здесь это ещё не заметно
- Аня
- Ты трус, Алекс
- Зато ты жива
Пощечина, ещё одна - морщусь от боли.
Ещё и ещё.
Молча расстёгиваю ремень и подаю его ей. Рядом камни, выбираю самый большой валун и, раздевшись, ложусь лицом вниз.
- Валяйте, Анна Сергеевна
Один, два, три - убираю руки за голову и сцепляю пальцы на затылке. Черт с ней с болью, черт с ними с словами, но упрямая уверенность, что ее выбор был правильным убивает меня каждый раз своим безрассудством. Что лучше - было бы валяться сейчас в госпитале с пулевым или быть разорванными ракетами, о да, конечно - так бы мы сделали больше, чтобы остановить это все. Чтобы предотвратить взрыв.
Пятьдесят, шестьдесят - беззвучно скалюсь от ее сильных ударов, когда тяжелый ремень прилетает по старым шрамам. Но я не прав, что увёз ее оттуда, предварительно накачав снотворным. Я неправ, что сегодня она в безопасности и жива.
Сто, сто двадцать - кусаю губы, чтобы не сказать ей, какая она стерва и просто терплю молча, когда закончится её гнев. Наверное, как в прошлый раз на двухста.
Двести, двести двадцать - ну понятно, танго разбудило эмоции, зачем я согласился с ней танцевать. Слёзы текут от обиды и злости, но я сцепил зубы и не разрешаю себе даже стонать. К черту.
- Триста, вставай
- Благодарю - отвечаю почти без сарказма и иду мимо уставшей и запыхавшейся мучительницы в ночное море
Соль Адриатики жжет спину, но я ныряю под воду и делаю несколько сильных движений от берега. След от Луны образует зеркальный коридор, по которому хочется скользнуть в другое измерение - где есть она и мы все в безопасности.
Возвращаюсь, и вижу расстеленный на песке плед и махровое полотенце. В багажнике мотороллера вместе с термосом травяного чая, она всегда думает о комфорте - своём и моем.
- Прости меня - прошу ее в тысячный раз
- Очень больно? - нежно проводит рукой по спине и плечам
- Терпимо - обнимаю и целую так, словно не виделись целую вечность - Ты моя, моя, только моя
После, обнаженная прижимается ко мне так, словно хочется растворится. Плачет и я глажу ее по спутанным волосам.
- Я так и не научу тебя просить пощады, да?
Смеюсь
- Наверное, проще научить лошадь петь
- Я люблю тебя
- И я тебя
- Пообещай мне
- ?
- Если меня не станет
- Аня!
- Если ты останешься один, Алекс
- ...
- Ты слушаешь?
- Да
- Чтобы не случилось - живи
- Мы будем вместе
- Алекс
- Да
- Повтори, что я сказала
- Ань
- Это приказ
- Если я останусь один - я буду жить
- Умничка
- Ань, мы не
- Тсссс
***
Тссссс
Тссссрррррр
Трррссмссшшш
«Командир Алекс Бранд, это база, как слышно, приём?»
«Алекс, ответь черт возьми, где тебя носит?!»
Я открываю глаза и понимаю, что зашло солнце.
Обсудить на Форуме
Maffin (Butterfly)
Вечер
Нужно опустить стекло и черт с ними - москитами и малярией. От солярки, дорожной пыли и запекшейся крови в кабине уже невозможно дышать. Глаза слезятся то ли от боли, то ли от усталости, а может их заливает пот - за бортом сейчас где-то плюс 45, а этот уазик отродясь не знает, что такое кондей.
Кондей - я усмехнулся. Какие-то фантомные видения из прошлого мира, ещё до того, как случилось оно. Теперь уж обойдёмся без излишеств, дотянуть бы до базы, а там. Нога ныла на одной ноте, отдавая в челюсть, словно нервы зажали плоскогубцами в фантасмагорической ре-минор. Мерзость. Штанина, пропитавшаяся кровью, присохла к ране, превратившись по ощущениям в кусок старой наждачки и я старался не думать о том, как буду ее отдирать.
Датчик топлива болтался в районе нуля и примерно час назад я потерял связь с базой.
Где-то здесь должна была быть река.
Налитое красным солнце, теперь расчерченное полосами того самого взрыва, шло на закат и слово плавясь, врастало в бесконечные степи, делая землю кирпично грязной, словно измазанной чужеродной краской Марса, и казалось, что все вокруг накаляется, а температура только растёт.
Хотя наступал вечер.
Река, река, где же река? Машину подбросило на ухабе и я не успел выкрутить руль, уазик заскрипел тормозами, въезжая в глинозём, и я понял, что застрял. Вот и решился вопрос с окном. Нужно выйти на улицу.
Я прикрыл глаза на минуту, жмурясь от пота и почувствовал вдруг такую нестерпимую усталость, что решил дать себе полчаса. Ну они решат - с пустым баком, без связи, с простреленной ногой и желтыми ядовитыми москитами по-соседству.
Можно и отдохнуть.
***
«Можно и отдохнуть» - она повторяет мои слова и прижимается ближе в танце, красный шёлк скользит с загорелого бёдра вверх, когда я закидываю ее ногу себе на талию, и мы делаем два шага назад от лёгкого ограждения бара - назад в глубину танцпола, подальше от тёмной морской воды, подсвеченной фонарями прибрежных кафешек. Играет ее любимое танго, она танцует, прикрыв глаза, полностью отдавшись мне - и музыке, в которую влюбилась пятнадцать лет назад, когда мы посмотрели тот фильм.
«Научи меня так танцевать» - прошептала в кинозале, то ли просьбу то ли приказ, и вот мы за тысячи миль от дома, в маленьком городке на берегу Адриатики - за спиной старинные стены замка, рядом мягкие вечерние волны - танцуем Por una cabeza и молчим о том, о чем она хочет говорить больше всего, а значит все снова закончится срывом.
«Не думай» - шепчу ей на ухо и вижу гневный взгляд.
«Как ты смеешь» - отвечает молча и я обнимаю ее сильнее, разворачиваю и приподнимаю, смотря снизу вверх - как она любит.
Я увёз ее так далеко как смог, но огонь ярости расстояние не потушит. Наверное, снова потушит порка.
Музыка обрывается, она берет меня за руку и мы идём к парковке. По дороге снимает босоножки и несёт их в руке, как орудие, готовая бросить в меня, если скажу лишнее. Я молчу.
Спустя минуту мотороллер выруливает вверх по улице, мощеной булыжником, петляя между высоких городских стен и ее руки вытаскивают рубашку из моих брюк, чтобы ногтями впиться в кожу.
Слежу за дорогой, чтобы не пропустить съезд к нашему пляжу. Пусть выпустит гнев сразу, так будет легче нам двоим - здесь и сейчас.
- Ты знаешь, что мы сбежали, но это трусость
- Да, ты права
- Взрыв снесет этот город и эту страну, мы не спрячемся
- Ты хочешь умереть на войне?
- Война и так идёт повсюду, просто здесь это ещё не заметно
- Аня
- Ты трус, Алекс
- Зато ты жива
Пощечина, ещё одна - морщусь от боли.
Ещё и ещё.
Молча расстёгиваю ремень и подаю его ей. Рядом камни, выбираю самый большой валун и, раздевшись, ложусь лицом вниз.
- Валяйте, Анна Сергеевна
Один, два, три - убираю руки за голову и сцепляю пальцы на затылке. Черт с ней с болью, черт с ними с словами, но упрямая уверенность, что ее выбор был правильным убивает меня каждый раз своим безрассудством. Что лучше - было бы валяться сейчас в госпитале с пулевым или быть разорванными ракетами, о да, конечно - так бы мы сделали больше, чтобы остановить это все. Чтобы предотвратить взрыв.
Пятьдесят, шестьдесят - беззвучно скалюсь от ее сильных ударов, когда тяжелый ремень прилетает по старым шрамам. Но я не прав, что увёз ее оттуда, предварительно накачав снотворным. Я неправ, что сегодня она в безопасности и жива.
Сто, сто двадцать - кусаю губы, чтобы не сказать ей, какая она стерва и просто терплю молча, когда закончится её гнев. Наверное, как в прошлый раз на двухста.
Двести, двести двадцать - ну понятно, танго разбудило эмоции, зачем я согласился с ней танцевать. Слёзы текут от обиды и злости, но я сцепил зубы и не разрешаю себе даже стонать. К черту.
- Триста, вставай
- Благодарю - отвечаю почти без сарказма и иду мимо уставшей и запыхавшейся мучительницы в ночное море
Соль Адриатики жжет спину, но я ныряю под воду и делаю несколько сильных движений от берега. След от Луны образует зеркальный коридор, по которому хочется скользнуть в другое измерение - где есть она и мы все в безопасности.
Возвращаюсь, и вижу расстеленный на песке плед и махровое полотенце. В багажнике мотороллера вместе с термосом травяного чая, она всегда думает о комфорте - своём и моем.
- Прости меня - прошу ее в тысячный раз
- Очень больно? - нежно проводит рукой по спине и плечам
- Терпимо - обнимаю и целую так, словно не виделись целую вечность - Ты моя, моя, только моя
После, обнаженная прижимается ко мне так, словно хочется растворится. Плачет и я глажу ее по спутанным волосам.
- Я так и не научу тебя просить пощады, да?
Смеюсь
- Наверное, проще научить лошадь петь
- Я люблю тебя
- И я тебя
- Пообещай мне
- ?
- Если меня не станет
- Аня!
- Если ты останешься один, Алекс
- ...
- Ты слушаешь?
- Да
- Чтобы не случилось - живи
- Мы будем вместе
- Алекс
- Да
- Повтори, что я сказала
- Ань
- Это приказ
- Если я останусь один - я буду жить
- Умничка
- Ань, мы не
- Тсссс
***
Тссссс
Тссссрррррр
Трррссмссшшш
«Командир Алекс Бранд, это база, как слышно, приём?»
«Алекс, ответь черт возьми, где тебя носит?!»
Я открываю глаза и понимаю, что зашло солнце.
Обсудить на Форуме